АнтиБожественная комедия 8

Глава первая. Тучные трудности.

Ну что смотрите? Буковки ждете? А нет буковок. Есть только я, бескрайний океан перед глазами и стаканчик с холодным коктейлем. Тернист путь грешника, ставшего праведником. Праведником, который умудрился столько всего натворить за все время своего пребывания в Раю, что диву даешься. Всадники Апокалипсиса, Антихристы, жестокие Игры и коварные Падшие ангелы – чего только со мной не приключалось. До одного момента.

Папку я своего встретил, и папка мой оказался тем еще гондоном. Обычно родители не пытаются тебя убить при первой же встрече, не запекают тебя, как немецкий окорок в водах огненного озера, не потрошат твоих друзей и не предлагают твое жареное тело на съедение первой жене Адама. Мой отец сделал все вышеперечисленное, и мне пришлось его убить. Ну, как убить. Просто секануть мечом Герцога Элигоса по его тушке и осознать тот факт, что души наши связаны. И очень, сука, сильно. Но благодаря частице Божественной искры и тому, что Он пожертвовал одним из догматов ради меня, я все-таки выжил. Ну, как сказать, выжил. Отправился в один из миров, где вечно светит солнышко, есть теплый океан и все блага для особенных праведников. Не жизнь, а малина земляничная. Но, блядь, как же приедается такая жизнь. Вы бы знали. Я вот знаю, и отчаянно скучаю по старым временам, когда рядом были верные друзья, а нервы щекотали вылазки вместе с Астрой и Ахиллесом за Золотые Врата, чтобы пощекотать живот доброй толикой бесовского самогона старины Анастасия…

- Привет, жирненький, - ехидно сказала Астра, присаживаясь на соседний шезлонг. – Снова с выдуманной публикой болтаешь?

- Во-первых, я не жирненький. У меня кость широкая и крепкая, - надулся я, отхлебывая коктейль. – А во-вторых, да, общаюсь с выдуманной публикой, ибо здешняя – унылые ебанаты.

- А что ты хотел от праведников, жиробасик мой? – хмыкнула рыжая, закуривая сигарету. Она рассмеялась, когда я надулся и потыкал пальцем в свой округлившийся живот. – Бля, Збыня. Тебя заебывать одно удовольствие. «Кость широкая». Да ты, бля, худее самых дрищеватых дрищей, которых я когда-либо видела.

- Злая зая, - все еще дуясь, ответил я. – Хули тут еще делать, кроме того, что набивать свой живот вкуснятинками и болтать с дегенератами. У них все одно на языке: «Здравствуй, Степан! Посмотри, как прекрасен этот мир!». Аж уебать хочется. Но боюсь обосраться от гнева. Прекрасный мир, как же! Тут даже дождь никогда не идет. Вечное солнышко, тепло, и есть все, что ты захочешь.

- Зажрался ты, ебанько. Определенно. Кто, бля, мне ныл, что устал от всяких демонов, погонь и прочего?

- Характер мягкий. Вот и меняется постоянно, - хмыкнул я. – Ты меня не первый день знаешь, заинька. Вот и не удивляйся. Сколько там на часах уже?

- Еще рано. Мы тут только год, а ты уже весь заплыл жиром, как морж, добравшийся до МакДональдса и споровший в одиночку дневной запас общепита.

- Элигос говорил, что первая встреча возможна через год. Хоть узнать, что там творится в мире-то. Здесь, блядь, газет и интернета нет, - вздохнул я, с трудом поднимаясь с шезлонга и беря в руки пачку сигарет. – Зато бухла и прочего говна жопой жуй.

- Нытик, - констатировала Астра, покачав головой, но я её не слушал, вновь закрывшись в себе. Была одна маленькая радость в виде прибытия в наш мир Герцога Элигоса, но и она меркла в сравнении с тем, что мне куковать в этом месте вечность. Мышки-кочерыжки, язви их в рыло.

День, точно такой же, как и все остальные в этом мире, тянулся очень долго. Солнце, лениво ползшее по небосводу, ласково припекало и безжалостно уничтожало все мои попытки, чтобы встать и чем-нибудь заняться. Да и чем заниматься, если у тебя есть все, что хочется, а если этого нет, то оно и не появится. Вот и валялся я у океана, смотря на мерно колышущуюся воду, и вспоминал прошлое. Вспоминал здоровяка Ахиллеса, мудрого Петра, сексуальную Леарию, при мыслях о которой моментально зашевелился пан Пиписевич, пока еще не превратившийся в усохшую копию былого величия. Что уж темнить. Мне их не хватало. Как не хватало и разнообразия, способного хоть как-то изменить мою жизнь в тихом и непорочном мирке.

- Ты неисправим, Збышек, - я, кряхтя и сопя, повернул голову налево, где раздался знакомый, чуть мягкий, чуть ехидный голос верховного иерарха Ада. В воздухе тут же запахло серой, от которой я отвык. – Смотрю, хорошая жизнь тебе на пользу пошла. Румяный стал, мягкий.

- Привет, дружище. Ну, перестань выебываться и выйди пред мои очи, ибо я повернуться нихуя не могу, - буркнул я, тщетно силясь подняться с шезлонга. Но коварный и мощный удар демона, перевернувшего мое лежбище, был весьма неожиданным, зато помог мне встать. – И ты, бля, ни капельки не изменился. Все такой же антихристианский мучитель невинных душ.

- Мне по статусу положено, друг мой, - ответил Элигос, когда я подошел к нему и без стеснения заключил в объятья. – Понежнее, Збышек. В тебе силы, как в молодом гиппопотаме.

- Ага. И пердит он так же, как молодой гиппопотам. Аж стены трещинами исходят, - фыркнула Астра, подходя ближе и целуя демона в щеку. – Давно не виделись, Герцог.

- Астра, - поклонился тот. – Ты совсем не изменилась.

- Изменишься тут, пока ебанько литрами коктейли поглощает и до других праведников доебывается, потому что ему, видите ли, скучно. А уж как нажрется, хоть всех святых выноси. И как ты думаешь, кто его до дома тащит на своем горбу?

- Неправда. Я сам иду.

- Угу. Ломая пальмы, когда спотыкаешься, - усмехнулась она и повернулась к Элигосу. – Ну, рассказывай. Выпьешь чего-нибудь? Тут что угодно есть.

- Есть, но не про мою честь, - покачал головой демон. – Только для праведников.

- Тогда присаживайся. Лысенький вон тебя заждался.

- Я знаю. В его голове сейчас две мысли, - сверкнул глазами Элигос. – Завалить меня вопросами или сначала уединиться с тобой в ближайших кустах.

- Обойдется, блядь. После этих кустов у меня песок не только в пизде, но и в других забавных местах, - отмахнулась Астра. – Он, как грустить начинает, сразу секс желает.

- Спасибо, обосрали, - надулся я, возвращаясь к шезлонгу и сделав вид, что не замечаю ехидного хихиканья друзей. – Злые вы, уйду я от вас.

- Куда ты денешься с подводной лодки? – спросил Элигос и улыбнулся, когда я, застонав, бухнулся на лежбище, принявшее прежнее положение.

За год, что мы с Астрой провели у моря-океана, на Небесах и в Аду ничего не поменялось. Может, дело было в том, что главный виновник всех бед и приключений, сиречь я, исчез с радаров или все злодеи и хтонические гады попрятались по своих Хаосам и Обителям Молчащих. Кто же их знает. Но факт был таков, что и Свет, и Тьма мирно сосуществовали рядом. Демоны по-прежнему забирали в Ад грешников, а ангелы провожали до Врат Рая праведников. Но меня куда больше интересовали новости о друзьях, что я и сообщил демону, безжалостно его перебив. Элигос чуть поскрипел зубами и посверкал багровыми очами, но в итоге сдался и махнул рукой, а я узнал то, что хотелось.

К примеру, Ахиллес трудился под началом Петра и сопровождал души к Порогу, чем раньше занимались мы с Астрой. Грек очень просил Элигоса передать нам подарки, но верховный иерарх отказал герою, ибо наш мир отделен от остальных. Единственное, что сюда было можно проносить, так это слова. И эти слова были куда слаще любых подарков.

Герцог Элигос также упомянул о том, что Ахиллес приобщился к поэзии и если поначалу у него выходили дерьмовые стишки про еблю, пырялово ножом всяких петухов и все в таком духе, то потом стали получаться весьма философские и грустные песни. Мы с Астрой тоже их слышали. Иногда. Когда солнце должно было скрыться за горизонтом, далекий ветер приносил слова песни, которую пел Ахиллес. Да, здоровяк грустил, что и отметил Элигос, рассказав о случае с одним олигархом, который отказался следовать за Ахиллесом к Порогу, прося себе в сопровождающие самого Архангела Михаила. В итоге душа этого олигарха была доставлена в бессознательном состоянии и со следами внушительных побоев, что не удивительно, учитывая вспыльчивость греческого героя и его силу. Ахиллес тогда вернулся жутко довольным и не обращал внимания на лекции Петра на тему недопустимости рукоприкладства по отношению к другим душам, пусть и грешным. А потом опять загрустил, что и выливалось в песни. - Как там семейство твое? – поинтересовался я, подразумевая и сына демона, и его супругу, когда в разговоре возникла пауза.

- Все в порядке, - буркнул Элигос, но это не укрылось от моего внимания.

- А кажется, что все наоборот.

- Леария не хотела, чтобы я навещал вас, - нехотя произнес он, уставившись на горизонт, где солнце пряталось в океане. – А в целом, все хорошо.

- Непохоже на нее, - вставила Астра, выпуская в воздух сигаретный дым, и отвлеклась, когда к нам подошел один из праведников с блаженной улыбкой на лице.

- Какой прекра… - начал было тот, но был прерван рыжей, которая махнула в его сторону рукой и разразилась гневной тирадой.

- Съебал нахуй, шимпанзе! Заебали, блядь, со своими «Какой прекрасный вечер, день, ночь, утро». Как наркоманы, блядь.

- Чувствительная зая, - ехидно прокомментировал я, за что тут же получил подзатыльник. – Все равно чувствительная. Как писечка бегемота в момент спаривания.

- Весело тут у вас, - хмыкнул демон, наблюдая за тем, как Астра изгоняет из нашей компании обиженного праведника, используя в качестве аргумента здоровенное полено.

- Не говори, - согласился я. – Так что с Леарией-то не поделили? Или она на нас обиделась?

- Нет, - туманно ответил Элигос и улыбнулся вернувшейся Астре. – Все в порядке?

- Ага. Заебали эти мормоны ебучие. У них, что ни день, так «прекрасно». С ними и не поговоришь больше ни о чем, - фыркнула рыжая, откупоривая пиво и делая жадный глоток. – Хорошо хоть «Все включено». Можно горести спиртным залить.

- Не увлекайся, - посоветовал демон. – А то станешь похожей на Збышека.

- Куда уж мне, - усмехнулась Астра. – И что с Леарией такое? Чего она говнится?

- Долго рассказывать. Она сейчас жутко занята. Сын внимания требует, в школе новый набор желающих стать демонами, еще и старая должность покоя не дает.

- Ты про «Глас темных»? – оживился я. – И что на сей раз? Ктулху из пучины вылезет и всех праведников в жопу тентаклями своими выебет?

- Збышек. Ты так и не научился. Задавай вопросы по порядку, - устало ответил Элигос. – Да, у Леарии было пророчество.

- И о чем оно?

- Сменим тему.

- Злой ты, дяденька. Год нас не видел и говнишься. А когда мы прощались, чуть соплями мою майку не испачкал.

- Мечтай, - отрезал он, неприятно усмехнувшись, после чего замолчал.

- А сынишка твой там как? – спросил я в надежде отвлечь демона от плохих мыслей. – Имя-то получил?

- Получил, - кивнул Герцог. – С… его сейчас Леария к поступлению готовит. Муки – предмет сложный и к нему нельзя подходить безответственно.

- Воистину, дружище. Ахиллес вон как-то вообще грешнику сосок оторвал и заставил его сожрать без соли. Дикое зрелище, я тебе скажу. Ну да ладно. Не бери в голову. Бери в рот. Не понравится, выплюнешь.

- Допиздишься ты, - миролюбиво огрызнулся демон. – Я уже отвык от твоих глупых шуточек. А в следующую встречу даже не вспомню.

- Эх, бля. Тысячу лет ждать, - вздохнул я, почесывая живот, который слабо бурчал, словно зовя меня отвлечься от беседы и закинуть внутрь чего-нибудь вкусного. – Когда ты вернешься, я в Джаббу Хатта превращусь. Посажу заиньку на цепь и буду языком пятый подбородок облизывать.

- Я тебе, блядь, посажу, - погрозила кулаком Астра. – На диету сядешь и каждое утро будешь плавать.

- Видишь, дружище, - кисло хмыкнул я. – У каждого свой Ад. Но всяк получше вашего Ада. Это я тебе точно говорю.

- Ладно, - выдохнул демон, бухнув кулаком по колену. Мы с Астрой удивленно на него уставились. – Леария мне этого не простит, а я себе не прощу, если не расскажу.

- Что расскажешь? Как ты в кастрюлю отлил и все на малого свалил? Забей. С каждым случается, - хихикнул я, но получив локтем под ребро от Астры, умолк.

- Есть способ, благодаря которому вы можете покинуть это место. Навсегда, - тихо произнес Элигос, заставив нас открыть от удивления рты.

- Что ты, бля, сказал? – тихо спросил я, когда молчание стало невыносимым и подвисло в воздухе, подобно гнилой груше, которая скоро свалится на землю, обрызгав всех фруктовой слизью. – Я не ослышался?

- Нет, Збышек, - мрачно ответил Элигос, поигрывая желваками. – Не все так просто.

- А просто вот нихуя не бывает, дружище. А иначе, какой в этом интерес? Никакого. Значит, поэтому Леария тебя пускать не хотела?

- Верно. А еще потому, что это опасно.

- Пф… удивил, - фыркнула Астра. – Опасности, блядь, повсюду. Я уж и не помню, когда их не было. Но жирненькому явно сказали, что он отсюда никогда не выберется.

- Никому не хочется, когда нарушаются догматы, - уклончиво ответил демон.

- Ты мне тут зубы не заговаривай, - буркнул я. – Является такой, весь умудренный опытом, и заявляет, что я могу слинять из этого милого места, которое давно уже обрыдло и заебало. На минуточку напомню, что души у меня считай что нет. Лишь маленькая искорка осталась, которая потухнет сразу, как только я отсюда слиняю.

- Тоже верно, - согласился Элигос, что-то тщательно обдумывая. – Ты слышал что-нибудь о книге святого великомученика Иоанна из Штральзунда?

- Нет, - удивился я. – Этих мучеников столько, что всех не перечитаешь.

- Он был монахом при монастыре святой Екатерины в Штральзунде…

- Дай-ка угадаю, - перебила демона Астра. – Он постился хуеву тучу времени, а потом поймал приход и ему открылось неебаццо крутое пророчество о том, как один жирный и лысый неформал съебется из мира, куда его засунули, чтобы он не помер?

- Почти, - Элигос шутку не оценил и, тяжело вздохнув, продолжил. – Этот монастырь в чем-то уникален. Монахи, которые в нем обитали, были более целомудренными и ревностными католиками, чем все прочие. Что уж говорить, они даже на заигрывания суккубов не велись, а все знают, что если суккуб заводит сладкие речи, то человек почти обречен. Эти монахи отличались небывалой стойкостью и верой.

- Уже интересно, - хмыкнул я, закуривая сигарету. – И что этот брат Иоанн узнал такого, что это взволновало твою супругу?

- Он узнал, что душа человеческая бессмертна и не может сгинуть без следа, - ответил Элигос, наблюдая за нашей реакцией. Мы молча слушали, переваривая сказанное. – Остается маленькая частица, уголек, который можно вновь зажечь.

- Как у меня, - кивнул я. – И как, бля, его зажечь? Зажигалкой подпалить или мир спасти еще разок?

- Нет, Збышек, - улыбнулся демон, - мир спасать не нужно. В этот раз придется думать о самом себе.

- О, ну с эгоизмом у лысого все в порядке, - фыркнула Астра. – Он как-то бобов нажрался, несмотря на мои просьбы этого не делать. Еще и заявил, что он мужчина и делает, что хочет. Ну и во время очередного пердежа, я ему зажигалку под жопу сунула…

- И спалила мне к ебеням волоски на заднице, - вставил я. – Клэнси и Тутси теперь вряд ли вырастут снова.

- Пиздец, - констатировал Элигос, беззастенчиво покатываясь со смеху. – Ты действительно неисправим, Збышек.

- Ну а хули, дружище. Что естественно, то не без оргазма. Что там дальше, про огонь души и всякий сатанизм?

- Если говорить кратко, то душу, даже уничтоженную, можно восстановить.

- И что для этого надо?

- Найти начало и конец.

- Конец искать не надо. Он тут, в трусах, - буркнул я и извинился, когда у Элигоса заполыхали красным глаза. – Тише, дружище. Умерь свою ебанашечку. Не время ломать мяконького меня.

- Язык бы тебе оторвать, - размечтался демон. – Но это успеется. Итак. Если ты закончил меня перебивать, то я закончу.

- Заканчивай, дружище. Не щади мои уши.

- И ебальничек его тоже не щади, когда закончишь, - встряла рыжая. – А то жирненький вообще тут обленился и оборзел, как боров после кастрации.

- Злая зая, - надулся я, поглаживая живот. – Прости, пузико, она так специально. Мне ты нравишься…

- Збышек!

- Молчу, молчу. Характер мягкий. А то вона как бывает…

- Знаем, - отрезал Элигос. – Время на исходе и мне уже пора возвращаться, а я еще ничего не сказал.

- Прости.

- Не дождешься. Под «начало и конец» я подразумевал ту душу, с которой все началось, и ту, с которой все закончилось.

- Погоди, - удивился я. – Получается, что мне, чтобы вернуть душу, нужно найти своих предков?

- Да, Збышек. Тебе нужно проследить весь путь развития твоей души с самого начала.

- Ебушки - воробушки.

- Именно. Об этом я и говорю. Но мало найти, нужно еще и доказать, что ты достоин того, чтобы частица души предка влилась в тебя.

- А если окажется, что я кулебяки поебывал и вел себя не очень хорошо? – наивно спросил я.

- Та частица, которая еле теплится в тебе сейчас, потухнет навсегда и станет неприкаянной, пока не найдет другого владельца.

- А я? – удивленно протянул я.

- А ты перестанешь существовать, друг мой, - мрачно закончил Элигос. – Только и всего. Решай, ибо время на исходе.