Антихрист

11

Когда Джон появился в дверях, он был похож на привидение.

Сьюзан даже на расстоянии почувствовала запах алкоголя. Обнимая ее, Джон пошатнулся, и ей пришлось отступить, чтобы им не упасть.

– Прости… опоздал, – сказал он.

Его лицо было влажным от пота.

– Джон, – сказала она. – Дорогой.

Ей было больно видеть его в таком состоянии, видеть, как человек, которым она так гордилась, опускается и теряет лицо. Это пугало ее. Его внутренний стержень, который она всегда считала сверхпрочным, рассыпался, и ее жизнь рассыпалась вместе с ним.

Сильно ли он пьян?

– Джон, ты сможешь пойти на банкет?

Он ничего не ответил.

– Я положила тебе смокинг, рубашку и несколько пар носков на кровать и поставила рядом твои лакированные ботинки.

Он отстранился от нее, сел на нижнюю ступеньку лестницы и обхватил голову руками. Некоторое время он молчал, затем сказал сдавленным от волнения голосом:

– Я чуть не убил ребенка.

Спина Сьюзан покрылась гусиной кожей.

– Что ты имеешь в виду? Что случилось? Когда? Как?

– Только что. Я ехал слишком быстро. Как глупо.

– С ребенком все нормально?

– Да.

– Ты не сбил его… ее?

– Не сбил.

– Джон, – тихо сказала она, – тебе надо собраться. Все будет хорошо, мы обязательно преодолеем это.

Он взглянул на нее снизу вверх – сам совсем как ребенок – и кивнул.

Сьюзан решила, что он не так много выпил, как ей показалось вначале. Похоже, он был ошеломлен настолько же, насколько пьян. Она с беспокойством подумала, что нельзя позволять ему распускаться и искать оправдания тому, чтобы не выходить в свет: это может стать началом конца. Он должен взять себя в руки, и она была единственным человеком, который мог заставить его сделать это.

– Мы так рассчитывали на этот банкет. Ты сказал, что там можно будет завязать полезные знакомства…

– Я знаю, – перебил он ее, – но…

– Мы договорились, что пойдем.

– Мне нужно принять душ.

Она посмотрела на часы:

– У нас нет времени. Просто умойся и переоденься. Ну же, это ради нас обоих.

– Я не могу вести машину. Вызовем такси?

– Я сама поведу, – сказала она. – Нам нужно экономить. Можно сохранить кучу денег, если внимательнее к ним относиться.

– Прекрати.

– Джон, поднимайся. Ты же не хочешь, чтобы этот Клэйк пустил нашу жизнь под откос?

Джон посмотрел на нее, и было видно, что она достучалась до него. Имя Клэйка зажгло в нем искру упрямства – это было видно по его лицу.

– Ну вот. А сейчас мне так не кажется. Сейчас Клэйк тебя успешно топит в грязи. Борись с ним. Джон, всегда помни, что, даже если мы потеряем твой бизнес, дом, все, что имеем, мы все равно не позволим Клэйку победить, потому что по-прежнему будем любить друг друга. Этого он никогда не сможет забрать у нас. Понимаешь?

– Я… извини, – сказал Джон. – У меня был кошмарный день. Никакого улова. Вообще.

– Расскажешь мне об этом в машине, – ответила она.

Через пятнадцать минут Джон спустился вниз. Она взяла ключи от его машины со столика в холле, где он оставил их после прихода. Он поспешно сказал:

– Давай возьмем твою машину. Ее легче парковать.

Сьюзан удивилась тому, что он не хочет ехать в своей машине, но, обойдя БМВ и увидев его правый борт, поняла, в чем дело.

– Что случилось?

По дороге он подробно ей все рассказал. Она спокойно выслушала, затем посоветовала уснуть хотя бы на несколько минут, сказав, что разбудит, когда они доберутся до места. Но на самом деле она испугалась и решила не говорить ему, что знает о лотерейных билетах, понимая, что осуждением ничего не добьется. Она возлагала большие надежды на сегодняшний банкет, хотя и не могла бы объяснить почему.

Даже если их пригласили в последний момент или по ошибке, стоит максимально использовать эту неожиданно подвернувшуюся возможность. В конце концов, что они теряют?

Сьюзан вела машину как могла быстро, и они приехали в Гилдхолл всего лишь на двадцать минут позже назначенного времени. Джон сказал, что это даже престижно.

Они вручили свои приглашения облаченному в ливрею церемониймейстеру, который провел их в банкетный зал, уже заполненный, и объявил их приход. Никто его не слушал. Хозяева банкета, мистер и миссис Уолтер Томас Кармайкл, предположительно находились в какой-либо части этого просторного зала, изысканно украшенного резьбой, изящными статуями и гербами. Огромные люстры добавляли месту величия.

При виде такого великолепия уверенность покинула Сьюзан. Почти все здесь были старше, чем они с Джоном, и, кажется, были хорошо друг с другом знакомы.

Джон едва мог передвигаться. Спирт и адреналин стремительно улетучивались из его крови, оставляя после себя тупую головную боль и жажду. К ним подошла официантка с подносом, на котором стояло разлитое по бокалам шампанское и минеральная вода. Джон знал, что лучше выпить воды, но выбрал бокал шампанского, осушил его и взял с подноса второй прежде, чем официантка успела отойти.

– Джон… – сказала Сьюзан.

Он почувствовал себя более уверенно и попытался съязвить:

– Тоже мне банкет – хозяева даже не озаботились встретить гостей. Непонятно, зачем мы вообще сюда пришли.

Сьюзан обвела зал глазами в надежде, что увидит писателя, чью книгу об истории Востока она редактировала шесть лет назад. Затем повернулась к Джону:

– Думаю, ужин не заставит себя ждать. Может быть, пройдемся, познакомимся с кем-нибудь?

Он выхлебнул почти весь бокал.

– Конечно, пойдем.

И они смешались с толпой. Обходя официанта, держащего поднос с канапе, он взял и съел подряд три завернутые в бекон устрицы. Оглянувшись, он обнаружил, что Сьюзан исчезла. Он допил шампанское и пересекся взглядом с высоким импозантным мужчиной, держащимся в стороне от толпы.

Мужчина улыбнулся.

– Красивое место, – сказал Джон.

Незнакомец ответил:

– Да, очень приятное место. – У него оказался звучный бархатный голос с едва заметным иностранным акцентом.

Они стояли в одном из красивейших банкетных залов Великобритании – здесь любила ужинать королева-мать, – но Джон уловил в реплике незнакомца нотку снисходительности, будто тот привык быть окруженным куда более роскошной обстановкой.

Против обыкновения, Джон не смог придумать, как продолжить разговор. Он разглядывал своего собеседника, гадая, сколько ему лет, и неожиданно затруднился определить точный возраст; около шестидесяти или даже больше. У него было красивое аристократическое лицо, вытянутое, на взгляд Джона, чуть больше, чем надо; блестящие темно-русые волосы, посеребренные на висках и волосок к волоску зачесанные назад; серые глаза, проницательные, живые, наблюдательные, с огоньком иронии на дне зрачков. Он держался как человек, знающий себе цену и ни от кого не зависящий, и в то же время его осанке была свойственна некая старомодная элегантность, какую, наверное, можно было увидеть у какого-нибудь придворного, жившего лет двести назад. На нем был отороченный бархатом смокинг – Джон немедленно захотел себе такой же, – а по сравнению с его галстуком-бабочкой галстук Джона выглядел купленным на барахолке.

– Вы хорошо знаете Кармайклов? – наконец спросил Джон и взял с подноса еще шампанского.

– Мы знаем друг друга давно, – вежливо, но отстраненно ответил мужчина. Его глаза обежали зал, будто он искал себе более интересную компанию.

– А. – Джон подавил желание ополовинить бокал и сделал маленький глоток. Он знал, что ему необходимо выяснить, чем занимается этот человек, но он не мог привлечь его внимание.

После автомобильного происшествия Джон словно отупел: следующая фраза диалога никак не придумывалась. Джон оглянулся вокруг в поисках Сьюзан.

– А вы сами? – все так же отстраненно произнес незнакомец. – Вы хорошо знаете Уолтера и Шарлотту?

– Э… нет. Моя жена работает в издательстве… она редактировала книгу… история Востока. И поэтому мы… нас пригласили.

Незнакомец склонил голову и сказал с вежливой улыбкой:

– Очень приятно было с вами познакомиться. А теперь, если вы меня извините, мне нужно разыскать кое-каких знакомых – до того как все сядут за стол.

Мужчина с седыми висками скрылся в толпе, а Джон выругался. Где же, черт возьми, Сьюзан?

Он огляделся, но не увидел ее. Тогда он попробовал проникнуть в гущу толпы, но путь ему преградила непроницаемая стена беседующих друг с другом людей. Пару минут он простоял возле троих мужчин, обсуждающих цены на акции, но ему не удалось привлечь к себе их внимание, и он двинулся дальше.

В стороне Джон заметил группу людей, которые читали что-то вывешенное на стене. Он подошел ближе и увидел, что это схема размещения гостей за столом. Маневрируя, он подобрался поближе к схеме и отыскал свое место и место Сьюзан. Их посадили за разные столы, и Джон был рад этому: так у них повышались шансы завязать с кем-либо знакомство.

Его стол был помечен как номер четвертый. Слева от Джона будет сидеть леди Траутон, справа – мистер Э. Сароцини. Ни то ни другое имя Джону ничего не говорили. Он уже собрался продолжить искать Сьюзан, когда раздались три удара гонга и громкий голос объявил, что ужин подан.

Четвертый стол располагался в дальнем конце зала. Леди Траутон уже сидела на своем месте. Это была старуха в очках с затемненными стеклами. На приветствие Джона она не ответила. «Не слишком хорошее начало», – подумал Джон. Он взглянул на пустующее место справа и понадеялся, что его сосед, кем бы он ни был, составит ему более приятную компанию.

Он взял со стола меню и получил кивок от сидящего напротив тучного господина, ведущего оживленную беседу со своей соседкой – женщиной с волосами цвета стали. В меню было представлено несколько сортов хорошего вина и детально описаны шесть главных блюд, список которых оканчивался острой послеобеденной закуской под названием «Ангельские всадники». Речи в программе банкета не значились, а там, где обычно указывают, по какому поводу был организован данный обед, было золотыми буквами напечатано: «Обед, устроенный мистером и миссис Уолтер Томас Кармайкл».

Джон положил меню обратно на стол. Краем глаза он заметил, что место справа уже занято, повернулся, чтобы поприветствовать нового соседа, и немедленно спрятал свое разочарование за улыбкой.

– Итак, мы снова встретились, – сказал мистер Сароцини и взглянул на лежащую на столе карточку с именем Джона. – Мистер Картер. Очень приятно.

Формула вежливости была произнесена.

Джон улыбнулся и леди Траутон, но та не ответила. Он попытался представиться, но дама отнеслась к нему с подозрением.

– Вы знакомый Уолтера и Шарлотты? – с пренебрежением спросила она.

– Нет, – ответил он. – А вы?

Официанты поставили на стол большое блюдо с копченой семгой, искусно разложенной вокруг муссового озера. Рука в перчатке налила в бокал Джона белого вина. Появилась корзина с роллами, от которых леди Траутон отказалась взмахом руки. Затем она повернулась к Джону.

– Расскажите мне, – сказала она, – о ваших взглядах на безработицу.

Джон, не ожидавший вопроса, задумался, разворачивая маленький брикетик масла.

– Она будет возрастать, – сказал он. – Технический прогресс…

Жестом руки она заставила его замолчать:

– Простите, но я не собираюсь одновременно есть и говорить.

Джон положил в рот семги и запил ее белым вином: «Батард Монтраше» урожая 1982 года, как было указано в меню. Затем покосился на мистера Сароцини, который к еде еще не притронулся.

Не глядя на Джона, тот спросил:

– Вы пришли один или с женой?

Джон отыскал глазами стол, за которым сидела Сьюзан, и показал на нее мистеру Сароцини.

– Весьма красивая молодая леди, – сказал мистер Сароцини.

– Спасибо.

– Как долго вы женаты?

– Семь лет.

Их снова разделил занавес молчания. Через некоторое время, которое Джон употребил на жевание, он спросил:

– А вы? Вы женаты?

Мистер Сароцини ответил медленным кивком:

– Да.

– Ваша жена сегодня здесь?

В глазах мистера Сароцини промелькнула грусть. Он сказал:

– К сожалению, нет.

Джон рассудил, что мистер Сароцини не хочет говорить о своей жене. Наверное, они в разводе или она больна. Джону стало жаль его.

– У вас есть дети?

Мистер Сароцини отломил кусочек ролла и тщательно намазал его маслом. Его руки с длинными элегантными пальцами чуть дрожали. Казалось, они принадлежат более старому человеку.

– Нет. У нас нет детей. – Его глаза затуманились. – А вас Бог благословил ими?

– Нет. Более того, я не уверен, благословение ли это или проклятие!

Мистер Сароцини никак не отреагировал. Испытывая неловкость, Джон поднял бокал с вином и поднес его к губам, но обнаружил, что тот пуст, и поставил бокал на место. Он и не подозревал, что пьет так быстро.

Он посмотрел в сторону леди Траутон, которая занималась тем, что нарезала семгу маленькими ровными квадратиками.

– Во всем виноваты цветные, – вдруг заявила она.

Джону стало любопытно, с кем это она говорит, но тут он вдруг понял, что она обращается к нему.

– Простите?

– Не надо было разрешать им водить наши автобусы в пятидесятых. А теперь они все заполонили. Поглядите только, что Маунтбаттен[7] наобещал Индии. Сейчас ни одной газеты у белого купить нельзя.

Джон подумал, с одной ли они планеты с этой старухой. Знание о том, что с одной, вселяло тревогу.

Мистер Сароцини был поглощен беседой со своим соседом справа. Джон в молчании ел рыбу, а леди Траутон продолжала нарезать свою квадратиками, лишь время от времени кладя какой-нибудь кусочек в рот.

– Благословение, – вдруг сказал мистер Сароцини. – Дети – это определенно благословение.

Появился суп в серебряной супнице. Мистер Сароцини вежливо подождал, пока обслужат Джона, затем попробовал суп и, похоже, нашел его недурным. На его зубах хрустнул гренок.

– Да, дети. Мы все должны помнить, мистер Картер, что мы не унаследовали Землю от предков, а взяли ее взаймы у потомков.

Джон чувствовал к мистеру Сароцини все большее расположение.

– Извините, могу я вас спросить… какова цель этого ужина? Мы с женой, к сожалению, не в курсе.

– Просто Кармайклы любят собирать общество, – ответил мистер Сароцини. – Они всегда, когда бывают в Лондоне, устраивают небольшой банкет для друзей. А сейчас они в Лондоне – как вы понимаете, из-за Аскота. Но вы знаете, – добавил он, – таким людям, как они, не нужно особенного предлога, чтобы устроить званый обед.

– Да, – согласился Джон. Он старался произвести впечатление человека, принадлежащего к кругу Кармайклов.

– Играете на скачках? – спросил мистер Сароцини.

– Да. Предпочитаю гладкий сезон.

– Ну конечно. В скачках с препятствиями… – он махнул рукой, – как бы помягче… отсутствует изящество. Вы были сегодня в Аскоте?

– Нет. Поеду завтра. – Джону не пришлось врать, и он был благодарен за это Арчи, который пригласил его на скачки.

Подали баранину. Разговор перескочил на путешествия: оказалось, что у мистера Сароцини есть дома в Швейцарии, Америке и Англии; он очень хорошо знал Калифорнию, и в частности лос-анджелесский район Венис-Бич, где выросла Сьюзан.

– Как вы встретились с вашей очаровательной женой? – спросил Джона мистер Сароцини.

– В Калифорнийском университете в Уэствуде. Я читал доклад на конференции по онлайн-публикациям, а Сьюзан была ассистенткой у одного из делегатов от «Тайм Уорнер».

– Синхронистичность, – сказал мистер Сароцини и загадочно посмотрел на Джона. – Вполне возможно, вы были созданы друг для друга и не могли не встретиться.

– Моя жена увлекается Юнгом. Она верит в синхронистичность.

– Вам знакома древняя китайская пословица «Услышав – забудешь, увидев – запомнишь, сделав – поймешь»?

– Нет, – ответил Джон. – Но она мне нравится.

– Надеюсь, она понравится и вашей жене, – сказал мистер Сароцини.

– Да, думаю, понравится. – Последняя реплика мистера Сароцини слегка удивила Джона. Он отрезал ломоть баранины, положил его в рот и запил вином «Мутон Ротшильд» урожая 1966 года. Его бокал был тут же наполнен снова.

Казалось, что чем больше Джон сегодня пил, тем бодрее и живее становился. Теперь он наслаждался беседой с мистером Сароцини. Они говорили о том о сем, но ни один из них еще не спросил другого, чем тот занимается. У Джона появилось чувство, что мистер Сароцини может помочь ему, если он правильно разыграет карты, и поэтому намеренно избегал разговоров о бизнесе, чтобы не показаться навязчивым.

– Ваша жена, – вдруг сказал Сароцини, – ей не кажется иногда трудной жизнь без детей? Ей, должно быть, встречаются люди – например, на таком обеде, как этот, – которые делают в отношении ее бестактные, причиняющие ей боль замечания.

– Да. Но она всегда держится молодцом.

– У нее ведь нет никакой патологии, препятствующей беременности?

– Мы никогда не проверяли этого. – Джон покосился на леди Траутон. Старуха нарезала баранину квадратиками и была полностью поглощена этим занятием.

– Простите, что заговорил на такую деликатную тему, – сказал мистер Сароцини. – Я знаю этот свой недостаток.

– Ничего. – Джон улыбнулся. – У вас с женой это тоже было сознательным решением – не иметь детей?

Вопрос Джона вернул выражение печали на лицо мистера Сароцини. Джон даже пожалел, что задал его.

– Да, – ответил Сароцини. – Да, это было сознательным решением, – повторил он, словно эхо, и, казалось, в мгновение ока постарел лет на десять.

За французским пирогом мистер Сароцини наконец спросил, что за бизнес у Джона, и Джон начал рассказывать о своей фирме сначала в общем, а когда увидел, что собеседник заинтересовался, то углубился в детали. К тому времени, как стали разносить портвейн и сыры, Джон уже подробно пересказывал ему свою встречу с Клэйком.

Сароцини отнесся к затруднениям Джона с неожиданным сочувствием и даже сказал Джону, что относится с презрением к крупным банкам.

– Знаете, – с горькой улыбкой сказал он, – такой банк может дать денег только в одном случае: если вы докажете им, что они вам совершенно не нужны.

Джон улыбнулся и произнес то, что долгое время вертелось у него на языке:

– А вы чем занимаетесь?

Мистер Сароцини улыбнулся в ответ.

– Я банкир, – сказал он.

Джон положил сверхчеловеческие усилия на то, чтобы воодушевление, которое затопило его, не отразилось на его лице.

– В самом деле? – сказал он. – И… в каком виде банковской деятельности вы специализируетесь?

Мистер Сароцини вручил Джону визитную карточку. На ней было напечатано: «Ферн-банк. Э. Сароцини. Директор».

И ниже номер абонентского почтового ящика в Цюрихе.

Джон внимательно изучил карточку. Что-то с ней было не так.

– Где же телефонный номер? – спросил он.

– Мы сами выбираем, с кем нам говорить, мистер Картер. Мы очень осторожны в завязывании новых контактов. Мы работаем в основном с компаниями, специализирующимися в информационных и биотехнологиях. Возможно, нам стоит как-нибудь продолжить наш разговор.

Джон вытащил свою визитку.

– Да, – сказал он. – Спасибо. Это было бы замечательно.