Аракчеев: Свидетельства современников

Д. К. Тарасов[515] Император Александр I

Его Величество отправился в село Грузино к графу Аракчееву[516]. Мне поведено было сопровождать Его Величество на место бароне Виллие.

В этом путешествии, в которое предположено было осмотреть Новгородские военные поселения, при Государе место начальника Главного штаба занимал барон Дибич, а князь Волконский по причине болезни был уволен за границу.

Не имея доселе понятия о селе Грузине — столице столь замечательного государственного человека, я с особенным любопытством отправился в путь в одной коляске с бароном Дибичем, ибо Государь в Грузино ехал в коляске один.

Граф Аракчеев, быв предварен о прибытии Императора по телеграфу из Чудова, ожидал Его Величество на своей пристани, на берегу Волхова; Государь переправился с графом Аракчеевым на катере, а коляски переправлены были на пароме.

Государь по обыкновению занял свой кабинет в главном доме, барона Дибича назначен отдельный домик, а мне дано помещение в другом домике, другую половину коего занимал доктор графа, Даллер.

Для Императора граф Аракчеев в нижнем этаже главного своего дома устроил постоянный кабинет, в коем Его Величество находил все, что для него необходимо, то есть кабинет этот был точно такой, какой кабинет у Императора в Царском Селе; даже самые мелочные подробности были те же самые, как в собственном кабинете Государя. Поэтому Его Величество всегда особенно был доволен своим помещением в селе Грузине.

По прибытии Государь занимался с графом, а мне не приказано было являться в тот вечер к Его Величеству.

Заняв назначенное мне помещение, состоящее из двух комнат, небольших, но чрезвычайно удобных, я нашел в нем до самой малости все, что для меня нужно, — даже трубку и табак. Необыкновенная предупредительность!

Зная чрезвычайную аккуратность хозяина, я встал поутру очень рано и поспешил одеться, чтоб явиться в кабинет к Его Величеству. Это было шесть с половиною часов утра. Только что я успел окончить совсем свой туалет — вдруг вижу вошедшего ко мне графа Алексея Андреевича, который очень благосклонно спросил меня, как я провел ночь и доволен ли моим скромным помещением? Я вежливо отблагодарил заботливого хозяина. Вслед за графом принес мне буфетчик прибор с чаем и кофе.

— Вот вам и наш деревенский завтрак, — сказал граф, — милости просим кушать нашего хлеба и соли, чем Бог послал в моем уединенном приюте.

Граф присел, пока я пил чай.

— А разве трубку вы не будете курить? — спросил он.

Я отказался, сказав, что я должен спешить в кабинет к Государю, где меня скоро спросят.

— Нет, вы должны явиться туда ровно в восемь часов, — граф заметил благосклонно, — а теперь пойдемте со мною, я вам покажу свое хозяйство.

Я за ним последовал.

Граф начал с своей церкви, которая составляла великолепный храм, выстроенный на лучшем возвышенном местоположении. В церкви, которая заранее была отперта и отворена, он показал мне всю богатую церковную утварь и ризницу и, наконец, близ правого клироса памятник всем офицерам графа Аракчеева полка, павшим на поле сражения; а подле левого клироса приготовленную им для себя могилу, закрытую мраморною плитою, на коей уже иссечена и самая надпись, кроме дня кончины. Над могилою устроен парящим бронзовый, густо вызолоченный ангел, держащий икону Божией Матери в золотой ризе; на задней стороне этой иконы по золотой доске вырезано подробное описание всех походов, в коих участвовал лично граф Аракчеев. Пред этою иконою денно-ночно теплится лампада.

По выходе из церкви граф показал мне древний крест, водруженный подле алтаря церкви, и чугунную колоннаду с портиком, великолепно отделанные по повелению Императора; в средине колоннады, на пьедестале, стоит статуя апостола Андрея Первозванного со крестом — произведение высокого художества.

Указав мне на здание сельской больницы, граф просил меня осмотреть оную особенно, с его медиком, коему им дано уже о том приказание.

Потом граф повел меня в свои оранжереи, в коих у него устроен маленький кабинет для занятия государственными делами. Показывая его, он мне указал на огромную кипу пакетов большого размера, присовокупив, что все эти пакеты надписаны собственною рукою императора; в них он получал все важные дела и хранит их свято как памятник монаршего доверия. Наконец, граф показал мне скотный и птичий свои дворы и, проведши в сад, показал грот князя Меншикова, где поставлен бюст этого знаменитого вельможи Петра Великого, на пьедестале коего лежит книга — жизнеописание этого сановника. Обширный сад в Грузине содержится в таком же порядке и чистоте, как сад Царского Села, и это все поддерживается одними дворовыми людьми, для коих весь сад разделен на участки, и каждый из дворовых людей отвечает за свой участок.

Вынув часы, на коих было 7 часов и 50 минут, граф мне сказал:

— Теперь извольте идти к Императору, в восемь часов ровно Его Величество вас потребует. <…>

— Каково ночевал ты и обозрел ли хозяйство здешнего хозяина? — спросил меня Государь.

Ответив утвердительно, я прибавил, что порядок в доме и устройство хозяйства поставляют здешнего помещика на степень самого опытного и благоразумного хозяина.

— Да оно так и есть! — сказал Государь. — У него надобно многому учиться.

Пробыв в Грузине двое суток, Император с графом Аракчеевым отправился для обозрения военных поселений и прибыл вечером в штаб полка графа Аракчеева.

Штаб полка расположен на берегу Волхова, на прекрасном месте, состоит из многих каменных корпусов и представляет целый великолепный город. Нельзя не удивляться могуществу воли человеческой при виде воздвигнутых подобных городов во всех поселенных полках, в особенности на таких местах, где были за три года пред тем совершенно дикие и почти необитаемые места! Каждая рота полка составляет превосходную колонию; все дома выстроены на величественном берегу Волхова в одну линию по одному, очень красивому фасаду. Перед домами устроены бульвары — дома и эти бульвары содержатся в отличном порядке. В каждом доме помещаются две семьи хозяев, обращенных в поселенцы из мужиков, и каждый хозяин обязан содержать по нескольку постояльцев, фронтовых солдат, которые помещаются отдельно — в мезонинах домов — и обязаны работать вместе с хозяевами.

Все это прекрасно видеть по наружности, которая военною дисциплиною поддерживается в математическом порядке, но крайне неестественно, что производит скрытный ропот в новообращенных поселенцах.

Государь повелел мне осмотреть подробно полковой госпиталь в штабе графа Аракчеева полка, который я нашел в отличном положении, как по хозяйственной, так и по медицинской части. Устройство и снабжение госпиталя показывают, что тут все употреблено с роскошью. При больных отличная мебель и посуда, тонкое белье и прекрасно устроенные ватерклозеты. При личном донесении о сем Государю, Его Величество отозвался, что «здесь иначе и быть не может».

Здесь я встретил нескольких своих товарищей-врачей, которые мне жаловались на суровость и трудность службы и уверяли меня, что положение и быт военных поселян ужасно стеснительны и едва выносимы.

На берегах Волхова Государь осмотрел полки: графа Аракчеева, короля прусского, императора австрийского и наследного принца прусского. Устройство, порядок и дисциплина везде одинаковы. Потом через Новгород Государь отправился для осмотра Старорусских военных поселений, где расположены для поселения карабинерные полки. Здесь позже началось введение военных поселений и встретило в коренных жителях некоторое сопротивление, требовавшее усиленных мер, потому особенно, что между коренными жителями много старообрядцев, для коих новый порядок и особливо бритое бород представлялись пришествием антихриста. <…>

9 ноября [1825] приехавший [в Таганрог] из Петербурга курьер привез Известие, что в имении графа Аракчеева, Грузине, случилось важное происшествие[517]. Дворовые люди графа зарезали заведовавшую его хозяйством и пользовавшуюся особенной его доверенностию женщину, Настасью, столь известную в свое время. Убийство это так поразило графа Аракчеева, что он заболел и отказывался прибыть, по повелению Государя, в Таганрог, куда Его Величество вызывал его для занятия с ним делами особенной важности, Это обстоятельство опечалило Государя, как по случившемуся у графа такому происшествию, так и потому, что присутствие графа в Таганроге было необходимо нужно для Императора, так что, несмотря на уклонение графа, Его Величество приказал баронету Виллие написать к нему, чтобы он поспешил приездом в Таганрог. Письмо это писал я, которое по своему содержанию очень замечательно. В нем изложено было участие, принимаемое Государем в грустном положении графа, и что в Таганроге, где для него был приготовлен наилучший дом, со всем комфортом, он найдет благосклонный и дружеский прием, и глубокая грусть его может здесь рассеяться. Несмотря на это, граф Аракчеев не приезжал в Таганрог. Такой поступок графа, имевший вид ослушания, унизил его в общем и самого Государя Императора мнении. <…>