Архитектор Андрей Воронихин

Последние годы

Все, все отдает Воронихин архитектуре — своему любимому делу. Он много проектирует, не меньше строит.

Создавая архитектурные ансамбли, зодчий не гнушается выполнять проекты светильников и дарохранительниц, мебели и драпировки, изделий из камня, металла, хрусталя. Немногие архитекторы того времени могли похвастаться такой многогранностью.

Работоспособность Воронихина просто поразительна. За последние четырнадцать лет жизни, посвященные в основном архитектуре, им было выполнено около четырехсот чертежей и рисунков!

Почти одновременно возводились Казанский собор и Горный институт, велись работы по переустройству Павловского дворца и парка, создавались многие другие сооружения, и сейчас украшающие Ленинград и его пригороды.

Параллельно с практической работой Воронихин продолжал преподавать в Академии художеств.

Еще в 1802 году совет Академии постановил: «Академиков Воронихина и Михайлова, отправляющих должность при архитектурном классе адъюнктов профессорских и получающих то же жалование, именовать адъюнкт-профессорами». А через несколько дней зодчему было присвоено звание «архитектурии профессора». После смерти А. Д. Захарова в 1811 году Воронихина назначают руководителем архитектурного класса Академии художеств.

Работая в Академии художеств, кроме преподавательских обязанностей, Воронихин исполнял и много других поручений: например, давал экспертные заключения о проектах и живописных работах, занимался осмотром аварийных зданий, писал предложения.

И в это время, полное всевозможных обязанностей и забот, творческие замыслы не оставляют зодчего.

В 1810 году Воронихин закончил чертежи Исаакиевского собора (к сожалению, этот проект не был осуществлен). Он работает над двумя проектами памятников в честь победы русского народа в Отечественной войне 1812 года.

Первый из них, так называемый храм Христа-спасителя, — это смелый замысел зодчего, использующего мотивы древнерусской архитектуры. Здесь он продолжил попытку своего учителя В. И. Баженова, так нелепо прерванную Екатериной II, приказавшей сломать ансамбль царицынских дворцов. Творческая переработка на фоне широкого распространения классицизма форм отечественной архитектуры была новаторством. Вторая работа — обелиск из пушек, отбитых у Наполеона. Жаль, что оба эти проекта остались незавершенными.

В годы расцвета деятельности Воронихина был написан его единственный портрет, изображающий зодчего на фоне купола Казанского собора. Племянник зодчего Алексей Воронихин создал скульптурные изображения архитектора и его жены — терракотовые бюсты, находящиеся сейчас в Академии художеств.

Хотелось бы остановиться еще на одной стороне деятельности зодчего. В некоторых уральских краеведческих изданиях имеются глухие упоминания об эскизах и планах, которые Воронихин присылал для строительства разных зданий на своей родине.

Подобно всем вольноотпущенникам Строгановых Воронихин, даже будучи известным зодчим, находился в прямой и постоянной зависимости от своих бывших хозяев, в частности во время получения заказов. Как и другие, он обязан был платить им своеобразную дань. Поэтому вполне можно допустить, что зодчий выполнял работы и для уральских строгановских вотчин.

Мы в настоящее время не располагаем сколько-нибудь убедительными чертежами, письмами или другими документами, которые подтвердили бы авторство зодчего на некоторые здания в прикамских селах Усолье и Ильинском. Трудно ожидать и находок, так как часть строгановских архивов, хранившихся в этих селах, была утрачена.

Но есть другой путь — путь сравнения построек, созданных зодчим, с приписываемыми ему. Сопоставляя наиболее характерные приемы и их совокупности, можно с большой долей достоверности предположить, что по проектам Воронихина в Прикамье возведены такие здания, как дом управляющего имениями в Ильинском, Ново-Никольская церковь и дом Голицыных в Усолье.

Познакомимся с первой из этих построек. В 1781 году управление уральскими вотчинами Строгановых было перемещено из Усолья в Ильинское. В конце XVIII и начале XIX века здесь возводится целая группа значительных по размерам построек: контора имения, так называемый вдовий дом, колокольня храма (не сохранилась), а также и дом управляющего, являвшийся одной из главных построек села.

Дом управляющего внешне поражает своей заурядностью: аморфность фасадов, плохо выбранные пропорции окон и отдельных частей дома, нечетко прорисованные детали. Все это — результат неоднократных перестроек здания в XIX веке (первая из них была проведена в 1824–1826 годах). Интерьеры, хотя и частично переделанные, сохранились значительно лучше.

Второй этаж здания разделен на три неравные помещения: центральное (продолговатое) и два угловых (квадратные). Подобное деление внутреннего пространства встречается в одной из ранних работ Воронихина — картинной галерее Строгановского дворца на Мойке.

Обратимся теперь к конструктивному решению, особенно перекрытиям. Здесь тоже полнейшая аналогия с галереей: центральная часть имеет коробовый свод пологой дуги, а угловое помещение перекрыто плоским куполом (второе угловое помещение переделано под сцену Дома культуры, занимающего теперь здание, и отделка интерьера там не сохранилась). Купол ложный, деревянный.

Поле стен центрального помещения разбито пилястрами ионического ордера, поддерживающими антаблемент с богато декорированным карнизом.

Полуциркульным наружным окнам соответствуют декоративные арки с тонкопрофилированным архивольтом. Арки опираются на изящную тягу, идущую по периметру зала.

Обращает на себя внимание почти полное сходство описанного интерьера еще с одной работой Воронихина — гостиной дома в селе Городня, близ Калуги. Отметим и совпадение деталей: расположение дверей, печи, полукруглых фронтонов над проемами и т. д. Отличие только в более пышном декоративном убранстве дома в Городне.

Другие помещения дома сильно перестроены. Пожалуй, только интерьер вестибюля, хотя и переделанный, сохранил часть первоначального вида (перекрытие его — цилиндрический кессонированный свод — конструктивный прием, также часто использовавшийся Воронихиным). Заметим, что постройка дома управляющего в Ильинском, дома в Городне и отделка внутренних помещений Строгановского дворца на Мойке по времени примерно совпадают.

Ново-Никольская церковь в Усолье — вторая постройка, которая может быть приписана Воронихину. Что позволяет утверждать авторство зодчего? На наш взгляд, следующие факты: церковь сооружалась в 1813–1820 годах, то есть была заложена при жизни зодчего; здание возводилось как памятник в честь Отечественной войны (об этом говорит надпись на бронзовой доске, укрепленной в алтаре).

Вспомним, что в последние годы жизни Воронихин много сил отдал делу увековечения народного подвига в войне против Наполеона: создание проекта храма Христа, проекта монумента из пушек, отбитых у французской армии, устройство золоченых досок для Казанского собора. Над проектом храма Христа зодчий работал как раз в 1813 году. И вот что особенно показательно: в эти же годы Воронихин создал проект другого храма, общая композиция плана и фасада которого (исключая только пятиглавие) чрезвычайно напоминает Ново-Никольскую церковь.

Церковь имеет ярко выраженный крестообразный план. С западной стороны к зданию примыкает двухъярусная колокольня, завершенная небольшим куполом со шпилем, отдаленно напоминающим адмиралтейский. Внизу колокольни — вход. Он подчеркнут четырехколонным портиком дорического ордера. Подобные же портики поставлены с двух сторон основного, почти кубического объема, с третьей, восточной, стороны — пилястры. Портики, включая и входной, увенчаны треугольными фронтонами. На тимпанах их помещены так называемые сияния. Здание имеет однокупольное завершение — невысокий цилиндрический барабан, прорезанный полуциркульными световыми проемами, купол — низкого подъема.

Обратимся к интерьерам. К сожалению, здание в современном состоянии мало чем может помочь нам: нерадивое отношение к постройке привело к разрушению не только колокольни и фасадов, но и исчезновению внутренней отделки. Однако сохранившаяся фотокопия чертежа продольного разреза церкви позволяет судить о решении интерьеров здания (негатив с чертежа сделан в двадцатые годы нашего столетия, хранится в фототеке Пермской художественной галереи). Предпринятые поиски самого чертежа не дали положительных результатов.

Помещение церкви в плане, внутри, имеет восьмигранное очертание. Такой прием вполне оправдан: восьмигранник — геометрическая фигура, ближе всего подходящая к кругу. Сверху на стены оперт цилиндрический барабан купола.

Переход от стен к барабану купола скрыт за большим выносом верхнего антаблемента. Ниже, по стенам, расположены декоративные полуциркульные фронтоны, опертые на второй антаблемент, покоящийся на пилястрах ионического ордера. На полях стен, очерченных декоративными арками, были размещены барельефы.

Внутренняя поверхность цилиндрического барабана купола разбита на отдельные поля световыми окнами. Между ними размещены квадратные барельефы, обрамленные ионическими пилястрами. Плоский купол кессонирован. Алтарь перекрыт цилиндрическим, тоже кессонированным, сводом.

Описанная композиция интерьера церкви — это почти повторение разработки внутреннего пространства, сделанной Воронихиным еще при перестройке минерального кабинета Строгановского дворца в Петербурге.

Об участии Воронихина в разработке проекта Ново-Никольской церкви могут говорить и некоторые особенности творческих приемов, разработке которых зодчий отдал последние годы жизни. Так, работа над проектами Исаакиевского собора и храма Христа привела Воронихина к плану здания в виде креста и однокупольному завершению. В решении фасадов да и объема здания можно уловить сходство с Розовым павильоном.

Несколько слов о выполнении здания в натуре. Несомненно, что детали отделки здания не имеют четкости и изящества, так присущих постройкам Воронихина. Но надо учесть, что здание строилось без участия зодчего, местными мастерами.

Дом Голицына в Усолье — наиболее спорная из работ, приписываемых Воронихину (возведен в 1818 году). Дом много раз переделывался, и теперь чрезвычайно сложно установить первоначальную планировку здания. О принадлежности постройки зодчему можно судить только по решению фасадов.

Вероятно, наиболее правильным путем будет сравнение дома Голицына с постройкой, выполненной Воронихиным в Городне для тех же Голицыных, близких родственников Строгановых.

Наиболее общим приемом в этих зданиях следует считать хорошо выраженное трехчастное деление фасада, в том и другом случае средняя часть уже крайних, увенчана треугольным фронтоном (в усольском доме фронтон утрачен).

Композиция фасада построена на контрасте тяжелого нижнего этажа с облегченным вторым. Первый этаж трактуется зодчим как подножье, очень устойчивое и тяжелое. Тяжесть нижнего этажа подчеркнута однообразной рустовкой стен, прорезанных небольшими окнами. Верхний этаж завершен хорошо прорисованным карнизом со значительным выносом.

Размышляя о предполагаемых постройках Воронихина на Урале, нельзя не задать себе такого вопроса: почему до сих пор об этих постройках ничего не было известно?

На наш взгляд, такое положение может быть объяснено малой изученностью архитектуры Прикамья.

И второй вопрос: не были ли авторами проектов этих построек ученики Воронихина? Тем более, что пропорциональность фасадов и объемов Ново-Никольской церкви не свойственна приемам Воронихина. Сейчас мы не имеем убедительных аргументов, подтверждающих исполнение учениками архитектора заказов для Урала или других мест. Кроме того, уже говорилось, что зодчий не создал школы, подобной «архитектурным командам» Д. В. Ухтомского, В. И. Баженова или М. Ф. Казакова. Сомнительно, чтобы Строгановы, имея широкую возможность распоряжаться делами академика, удовольствовались бы услугами его учеников. Едва ли и Воронихин считал возможным поручать выполнение проектов будущих зданий на своей родине ученикам. Скорее всего, он делал их сам.

Как объяснить несходство пропорций? Надо иметь в виду, что здания Усолья возводились без участия Воронихина. При исполнении проектов в натуре могли быть допущены переделки. Уральским мастерам всегда было свойственно желание все «переиначить» по-своему.

Деятельность Андрея Никифоровича Воронихина в последние годы его жизни была такой же напряженной, как раньше. Творческие планы не покидали его. Но новым замыслам не суждено было свершиться. Жизнь зодчего оборвалась внезапно. Он умер 5 марта (21 февраля) 1814 года.

Совет Академии художеств записал в протоколе заседания: «Старшего профессора архитектуры, надворного советника г. Воронихина, сего февраля 21 числа волею божию от апоплексического удара скончавшегося, из списков Академии исключить».

Пермское студенческое землячество в день похорон А. Н. Воронихина 25 февраля возложило на его могилу венок с надписью: «Студенты-пермяки сыну величавых Камы и Урала».

В Александро-Невской лавре на его могиле поставили обелиск в виде дорической колонны, рассеченной рустом, на котором помещен барельеф Казанского собора.

Так закончилась жизнь одного из величайших деятелей русской культуры — архитектора Андрея Никифоровича Воронихина, человека, которому благодаря уму, таланту, настойчивости и колоссальной работоспособности удалось подняться до вершин зодчества.