Атлантический комплекс [Перевод любительский]

Глава 2 Нефритовая Принцесса и Сумасшедший Медведь

Канкун, Мексика, за ночь до этого.

Мужчина в арендованном Фиате 500 громко выругался, когда его огромная нога раздавила маленькие тормоза и педаль акселератора, в сотый раз, заглушив крошечную машину.

Водить этот миниатюрный автомобиль было бы намного легче, если бы я сидел на заднем сиденье и мои колени не упирались бы мне в подбородок, — думал мужчина. С этой мыслью он остановился у края впечатляющего залива Канкуна.

В отражении миллионов мерцающих огней с люкс-апартаментов, он совершил акт вандализма над Фиатом что, несомненно, стоило его залога и возможно отправит его в первые места в черном списке проката Герц.

— Так-то лучше, — буркнул мужчина и бросил сиденье водителя на обочину.

«В Герц сами виноваты», — думал он, рассуждая логически. «Вот что случается, когда ты всучиваешь игрушечную машинку человеку с моими пропорциями. Все равно, что загружать 50-калибровые патроны в револьвер Деррингер. Смешно». Он втиснулся в машину и, управляя с заднего сидения, влился в поток машин, который, несмотря на время близкое к полуночи, был тесен словно множества вагонов поезда.

«Я иду Джульетта», — думал он, сжимая руль, словно это он был угрозой для его маленькой сестренки. «Я в пути».

Водителем этого небрежно отремонтированного Фиата, был, несомненно, Дворецки, телохранитель Артемиса Фаула но, конечно же, он не всегда был известен под этим именем. В ходе своей карьеры солдата удачи Дворецки присваивал множество псевдонимов, чтобы защитить свою семью. Группа сомалийских пиратов знала его как Джентльмена Джорджа, некоторое время он работал в Саудовской Аравии под именем Капитан Сталь (Артемис потом обвинил его в кричащей театральности) и в течение двух лет в перуанском племени Исконахуа таинственного гиганта, защищающего их деревню, знали как Эль-Фантома-дэ-ля-Сельва, призрака из джунглей. Конечно, с тех пор как он стал телохранителем Артемиса Фаула времени на подобные сайд-проекты не стало.

Дворецки приехал в Мексику по настоянию Артемиса, что вряд ли было необходимым; после того как однажды Дворецки прочел сообщение на смартфоне его патрона.

Они были на середине занятия по смешенным боевым искусствам, тогда, в тот день, когда телефон зазвонил. Полифоническая версия «Мольба о прощении» Моррикона извещала о прибытии сообщения.

— Никаких телефонов в доджо, Артемис, — загудел Дворецки, — ты знаешь правила.

Артемис сделал еще один удар в ручную макивару; удар слева был слабым и менее точным но, по крайней мере, он попал в цель. До недавнего времени, удары Артемиса настолько промазывали, что в реальных боевых действиях прохожий был бы в большей опасности, нежели напавший.

— Я знаю эти правила Дворецки, — сказал Артемис, делая несколько вдохов, чтобы продолжить предложение, — телефон совершенно точно был выключен. Я проверил это пять раз.

Дворецки снял макивару, которая в теории защищала руки от ударов нападавшего, но в этом случае охраняла пальцы Артемиса от ладоней Дворецки похожих на лопаты.

— Телефон выключен, но все же звонит.

Артемис зажал перчатку между коленей и высвободил руку.

— Это означает что-то чрезвычайно важное. Было бы очень безответственно с моей стороны не проверить его.

— Твоя речь кажется странной, — заметил Дворецки, — какой-то неестественной… Ты считаешь слова?

— Это смешно… на самом деле, — сказал Артемис краснея, — я просто внимательно подбираю слова.

Он поспешил к телефону, собственного производства со специальной операционной системой в основе, которой лежат и человеческие и волшебные технологии.

— Это сообщение пришло от Джульетты, — сказал он, заглядывая на трехдюймовый сенсорный экран.

Досада Дворецки немедленно испарилась.

— Джульетта прислала что-то очень важное? Что она говорит?

Артемис молча передал ему телефон, который казалось, съежился от объятий массивных рук Дворецки.

Сообщение было коротким, но экстренным. Только пять слов.

«В беде, Домовой. Приходи один»

Дворецки пальцами сжимал телефон, пока на корпусе не появились трещины. Имя телохранителя, у которого было тату в виде голубого бриллианта, всегда было строго охраняемым секретом, и то, что Джульетта назвала его по имени, доказывало, насколько ее беда была серьезной.

— Естественно я пойду с тобой, — быстро сказал Артемис, — Мой телефон может проследить этот звонок до каждого квадратного сантиметра, и мы сможем быть где угодно меньше чем через день.

В лице Дворецки читалась бушевавшая борьба между старшим братом и профессионалом.

Наконец профессионал одержал верх.

— Нет Артемис. Я не могу подвергать тебя опасности.

— Но…

— Нет. Я должен идти, а ты возвращайся в школу. Если Джульетта в беде я должен действовать быстро и заботится о тебе, это просто удваивает мою ответственность. Джульетта знает как серьезно я отношусь к своей работе и она никогда бы не попросила меня прийти если бы ситуация не была опасной.

Артемис прокашлялся.

— Возможно и не такая опасная. Может быть это скорее ее беспокойство, чем какая-либо реальная опасность. Но в любом случае ты должен идти как можно скорее…

Он выхватил телефон из рук Дворецки и постучал по экрану.

— Канкун, Мексика — это место назначения.

Дворецки кивнул. Это имело смысл. Джульетта в настоящее время вместе с мексиканской труппой по реслингу создавала себе репутацию как Нефритовой Принцессы и молилась, чтобы ей позвонили из Мировой Ассоциации Реслинга.

— Канкун, — повторил он, — я никогда там не был. Там не так часто требуются такие люди как я. Слишком безопасно.

— Самолет в твоем распоряжении, — сказал Артемис и нахмурился недовольный предложением, — но надеюсь все это не более чем… уловка.

Дворецки покосился на своего молодого патрона. Что-то случилось с мальчиком — в этом он был уверен, но сейчас важна была только Джульетта, а забота об остальных — в другом углу мозга.

— Это не уловка, — сказал он тихо и приливом сил добавил, — А тот, кто отправил это сообщение — пожалеет об этом.

Чтобы доказать свои намерения Дворецки позволил старшему брату в себе освободиться на мгновение и ударил тренировочный манекен так сильно что его деревянная голова слетела и закружилась на учебном мате как волчок.

Артемис поднял голову и постучал по лбу полдесятка раз.

— Я думаю, он уже пожалел, — сказал он голосом похожим на шорох сухих листьев.

И вот сейчас Дворецки мучительно медленно двигался по ночной дороге в Канкуне, упираясь головой и плечами в крышу Фиата. Он забыл забронировать автомобиль, поэтому ему приходилось принять то, что осталось у «Герц». Фиат 500. Здорово если ты один из подростков по дороге на курорт, но совершенно не подходит для стокилограммовой туши.

«Безоружной стокилограммовой туши», — подумал Дворецки. Вообще-то телохранителю удалось взять с собой несколько оружий, независимо от того какую банду он собирался уничтожить, но в данном случае общественный транспорт был намного быстрее, чем самолет Фаулов, так что Дворецки пришлось оставить весь свой арсенал дома, даже его любимый Зиг-Зауер, который практически заплакал.

Он ехал через Атланту и морские пехотинцы на таможне вряд ли будут любезны к кому-то ввозящему контрабанду оружия в США особенно к похожему на него, возможно пытающемуся вторгнуться в Белый Дом с несколькими поясами боеприпасов.

Дворецки чувствовал себя неприкаянным с тех пор как оставил Артемиса. Больше пятнадцати лет он проводил огромное количество времени, занимаясь деятельностью Артемиса.

Оказавшись, на несколько часов вынужденного бездействия, практически в одиночестве, в бизнес-классе трансатлантического лайнера, он не мог уснуть, беспокоясь о своей сестре и его мысли так же возвращались к Артемису.

Его патрон изменился — в этом не было сомнений. С тех пор как он вернулся из Марокко, спасши исчезающие виды животных, в прошлом году его настроение круто изменилось.

Артемис казался еще менее открытым, чем обычно, таким же открытым, как швейцарский сейф ночью.

Кроме того, Дворецки заметил что Артемис, кажется, одержим расположением предметов, но Дворецки сам был очень настороженным, так как был обучен видеть все в здании как потенциальное оружие и острые предметы. Часто Артемис заходил в комнату, которую телохранитель уже проверил и расчистил, и начинал раскладывать вещи по своим прежним местам. И говорил он как попало. Обычно он говорил почти поэтическими предложениями, но в последнее время ему, кажется, плевать, что он говорит, главное, сколько слов он при этом употребил.

Когда Боинг начал спуск в атланте Дворецки решил что пойдет к Артемису-старшему сразу как прибудет в поместье Фаулов и откровенно поговорит с ним на эту тему. Бесспорно, его работа — защищать Артемиса от опасности, но очень трудно это делать когда опасность исходит от самого Артемиса.

«Я защищал Артемиса от троллей, гоблинов, демонов, газов гнома и даже людей, но я не могу гарантировать, что набор моих навыков защитит его от его же собственного сознания. И это делает необходимым найти Джульетту и привезти ее домой, как можно быстрее».

Наконец Дворецки надоело ползти в пробке по главной дороге Канкуна, и он решил, что самое время размять ноги.

Он резко остановился на полосе такси и, игнорируя возмущенные крики водителей, и пустился в легкий бег, пропуская ряды пятизвездочных отелей.

Обнаружить Джульетту было не так сложно: ее лицо мелькало на десятках баннеров города.

«ЛУЧА-СЛЭМ! ВСЮ НЕДЕЛЮ, ТОЛЬКО В БОЛЬШОМ ТЕАТРЕ».

Дворецки не очень волновала фотография Джульетты на баннерах. Художники исказили ее милое личико, чтобы его сестра казалась более агрессивной и эта ее позиция была, очевидно, только для шоу. Может, это и выглядело хорошо на постерах, но неправильно: она была открыта для удара по почкам.

Джульетта никогда бы не приблизилась к противнику таким образом.

Его сестра была лучшим врожденным бойцом, что он когда-либо видел, и была слишком горда, чтобы попросить о помощи, если только, у нее не было другого выбора. Именно поэтому ее сообщение так тревожило.

Дворецки бежал, сливаясь с толпами пьяниц, две мили даже не вспотев, пока не оказался у застекленного и отштукатуренного фасада Большого Театра.

Десятки швейцаров в красных пиджаках обступили автоматические двери, кивая и улыбаясь толпе торопящейся к главному событию.

«Снова в прошлое. История моей жизни».

Дворецки обогнул здание, думая, что было бы неплохо хоть разок войти через переднюю дверь. Может быть в следующий раз, когда он станет слишком стар для этой работы.

«Сколько мне должно быть лет?», — подумал он. «Попробуй подумать об этом, со всеми этими волшебными исцелениями. Я даже не уверен, сколько мне вообще лет».

Как только Дворецки достиг задней двери, сразу выкинул из головы все лишние мысли, сосредоточившись на деле. Найти Джульетту, узнать, что с ней случилось и вывести ее с минимальным ущербом. До начала шоу было еще десять минут, и если ему повезет, он сможет утащить сестру, прежде чем станет слишком тесно.

Единственным охранником у задней двери была камера наблюдения.

К счастью, этот Большой театр был действительно театром, и здесь не было комнаты переговоров пансионата, не было бассейнов у заднего входа, толп туристов, сальса-групп, или даже полдюжины копов под прикрытием.

Когда Дворецки незаметно скользнул внутрь, то просто махнул рукой в сторону камеры, прикрыв лицо.

Дворецки не встретил на пути к закулисной области театра ни единого препятствия. Он прошел мимо парочки рестлеров разделявших электролитический напиток но те едва взглянули на него видимо приняв за своего. Большого и молчаливого, на их взгляд — плохого парня.

Как и большинство театров, у Большого театра были целые километры коридоров и обратных проходов, не показанных на схеме, которую Дворецки загрузил на свой смартфон из Интерпедии Артемиса, созданной как программу, включающую в себя все проекты, кои некогда были закачены и несколько тех, что Артемис украл и загрузил сам.

После нескольких неверных поворотов даже потрясающее чувство ориентира Дворецки покинуло его, и телохранителю хотелось просто пробить стены чтобы создать себе кратчайший путь туда, куда ему нужно: в гримерную участников

Дворецки, наконец, прибыл к двери в гримерную как раз в тот момент, чтобы увидеть вереницу сборной по рестлингу вьющуюся к сцене, и выглядящую словно сечения китайского дракона в своих лайкре и шелках. Когда последний рестлер проскользнул, барьер мышц в виде двух огромных охранников перекрыл дверь за кулисы.

«Я мог бы заняться ими», — думал Дворецки. «Это не проблема, но это оставит мне только секунду, чтобы найти Джульетту и увезти ее отсюда и, зная мою сестру, ей захочется провести сложную и, в конечном счете, бессмысленную беседу, прежде чем она будет готова уйти. Мне нужно думать как Артемис, как прежний Артемис, и действовать хладнокровно. Неловко получится, если нас обоих убьют».

Дворецки услышал вопли, и крики толпы, как только рестлеры вошли. Шум казался глухим через двойные двери, но был четче в гримерной.

Он просунул голову внутрь и увидел монитор, прикрепленный к стене отображающий действия на ринге. Удобно.

Дворецки подошел ближе к экрану в поисках своей сестры. Вот она, в углу ринга, выполняла некоторую показную разминку, которая была скорее шоу, чем фактическим воздействием.

Если бы Дворецки смог бы видеть свое выражения лица на тот момент, он был бы приятно удивлен, почти сонной улыбкой, что застыла на его лице.

«Мы слишком давно не виделись, сестренка».

Джульетта казалось, не была в непосредственной опасности; на самом деле, она выглядела так, словно наслаждалась вниманием толпы, она поднимала руки для еще больших аплодисментов и махала нефритовым кольцом на своем конском хвосте, изображая восьмерку. Толпа тоже ее очень любила.

Несколько молодых людей размахивали транспарантом с изображением Джульетты, и некоторые были достаточно смелыми, с участием сердечек конфетти.

Дворецки нахмурился.

Ему определенно стоит следить за этими молодыми джентльменами.

Дворецки позволил себе немного расслабиться, и ослабил пальцы, что возможно заметили бы только пять человек во всем мире. Он все еще был в состоянии полной готовности, и мог признаться самому себе, что его темнейший страх останется навечно, если он опоздает.

«Джульетта жива. И здорова. И какие бы ни были проблемы, мы сможем решить их между нами».

Он решил, что наиболее разумным курсом действий было бы наблюдать с этой преимущественной позиции. У него было четкое представление о ринге и в случае необходимости он может быть на стороне сестры за считанные секунды.

Матч начался со звука старомодного гонга, и Джульетта с кошачьей грацией вспорхнула на верхний канат.

— Принцесса! Принцесса! — скандировала аудитория.

«Любимица толпы», — думал Дворецки. «Ну, конечно же».

Противница Джульетты была, очевидно, главным злодеем. Огромная женщина, со сбритыми почти на лысо обесцвеченными волосами и в кроваво-красном костюме с лайкрой.

— Буууу! — кричали в толпе

Как и большинство рестлеров в стиле лучадора, крупная незнакомка была в маске, а на спине у нее была какая-то отвратительная на вид проволока, которая, как подозревал Дворецки, была, конечно же, пластиковая.

Очевидно, что Джульетта по сравнению с ней была похожа на куклу. Немного пота стекло с ее закрытого маской лица, и она обратилась в свой угол за помощью, но была встречена пожиманием плеч стереотипного тренера в плоской кепке который был словно из какого-нибудь фильма про реслеров.

«Этот матч был изначально со сценарием», — догадался Дворецки. «Никакой опасности».

Он притянул стул к экрану и принялся наблюдать за своей сестрой.

Первый раунд был достаточно мягким, для нервов Дворецки. Затем, на втором, Джульетта слишком близко наклонилась к сопернице и была откинута с удивительной быстротой.

— Ооох, — воскликнуло большинство в зале.

— Разломай ее на две части, Самсонетта! — крикнули несколько не очень милостивых зрителей.

«Самсонетта», — думал Дворецки. «Это подходит ей».

Он не очень беспокоился по этому поводу. Существовало, по меньшей мере, десяток путей, которыми может воспользоваться Джульетта, чтобы освободится от Самсонетты. Большинство из них она сможет сделать без помощи рук. Один мог бы быть теоретически возможным, если скомбинировать фальшивый чих с внезапным падением

Дворецки забеспокоился, увидев компанию мужчин в траншейных пальто сидящих вдоль дальней стенки ринга.

«Траншейное пальто? В Канкуне? Зачем кому-то носить плащ в Мексике, если конечно они не скрывают что-то?»

Картинка была слишком зернистой, чтобы Дворецки смог изучить детали подробнее. Но что-то было в этих парнях, в их движениях. Целеустремленные, хитрые, придерживающиеся тени.

«У меня есть время», — рассуждал Дворецки, подготавливая свой план.

«Это может ничего не значить, а может значить все. Я не могу рисковать жизнью Джульетты».

Он оглянул раздевалку, чтобы, нет ли чего-то, что он мог бы использовать в качестве оружия. Не очень повезло. Все что он нашел, было несколько стульев, куча блеска, тушь для ресниц и шкаф со старыми костюмами.

«Я не хочу, чтобы мне понадобились блеск или тушь», — думал Дворецки, копаясь в шкафу.

Джульетта Дворецки чувствовала легкую клаустрофобию в объятиях своего оппонента.

— Давай, Сэм, — прошипела он, — ты же душишь меня.

Самсонетта топнула ногами, вызвав гул, разнесшийся по всей аудитории, и одновременно делала вид, что сжимает шею Джульетты.

— А это идея, Джули, — прошептала она, ее стокгольмский акцент слегка растягивал гласные, — Я разжигаю толпу, помнишь? И тогда ты хватаешь меня.

Джульетта повернулась к трехтысячной толпе, изображая драматический стон.

— Убей ее! — крикнул один, довольно милый.

— Убей ее и сложи пополам! — кричал другой, не очень милый.

— Убей ее, сложи пополам и разорви на куски! — кричал совершенно отвратительный член аудитории, как правило, легко узнаваемый по жестоким лозунгам на футболках и слюням.

— Осторожно Сэм. Ты сдвигаешь мою маску.

— Такая милая маска.

Всего снаряжения было достаточно, чтобы сделать ее любимицей публики. Это был плотно прилегающий нефритовый купальник и маленькая маска на глазах, на самом деле являющаяся gel-pack покрытый блестками.

«Если носить эту маску», — подумала Джульетта, — «она, так же, может быть полезна для моей кожи».

Они подготовили для фирменного приема Самсонетты бросок: этому броску над головой способствовала сила ее удивительный рук.

Обычно, если у ее оппонентов оставалась искорка энергии после этого маневра, Сэм просто падала на них, чем, в общем-то и достигала намеченной цели.

Но поскольку Джульетта была любимицей толпы, этот прием не был в планах, как обычно. Аудитория реслинга хотели видеть ее так низко, как возможно, не будучи в ауте.

Сэм подчеркнула свое действие, спросив у толпы, хотят ли они боди-слэм.

— Вы ходиде этого? — крикнула она, усиливая свой акцент.

— Да! — вопили они, махая кулаками в воздухе

— Боди-слэм?

— Слэм! — скандировали они, — Слэм! Слэм!

Некоторые скандировали другие, более грубые лозунги, но вскоре охрана обратила на них внимание.

Вы ходиде слэм! Я усдрою слэм!

Вообще-то, Самсонетта должна была сказать «Я сделаю Слэм!» но Максу, промоутеру и менеджеру Луча Слэма, нравилось, когда она использовала «д» вместо «т» когда это возможно, поскольку по каким-то причинам это заставляло толпу буйствовать.

И тут она наклонилась назад и перебросила несчастную Нефритовую Принцессу, и это был бы конец, если бы Нефритовая Принцесса не крутанулась в воздухе, приземлившись на мыски и кончики пальцев, но даже не это было впечатляющей частью. Впечатляющим был еще один прыжок и взмах головой, отчего нефритовое кольцо в ее светлых волосах ударило Самсонетту прямо в челюсть, уложив великаншу на спину.

Самсонетта заскулила и захныкала, растирая челюсть до красноты, и ворочалась как морж на горячей скале.

Она была неплохой актрисой и на мгновение Джульетта забеспокоилась тем, что нефритовое кольцо действительно сделало ей больно, но затем Сэм незаметно подмигнула ей и она убедилась, что они до сих пор играют свои роли.

— Тебе достаточно, Самсонетта? — спросила Джульетта, быстро прыгнув сверху, — хочешь еще?

— Нет, — буркнула ее предполагаемая противница, а потом решила вставить еще одно «д» для Макса, — Я больше не ходедь.

Джульетта повернулась к аудитории.

— Я должна надавать ей еще?

О нет, сказала воображаемая аудитория. Не надо, это было бы варварски.

Но реальная аудитория сказала нетто похожее на: «убей ее!»

— Возьми ее в центре! (что бы это не значило — они уже были в центре города) — “Take her downtown!” (Whatever that meant — they were already downtown.)

— Покажи ей боль!

Боль, будучи заведомо мучительнее, чем прежнюю боль.

«Я люблю этих людей», — подумала Джульетта и отскочила для заключительного смертельного удара.

Это было бы очень красиво. Милое двойное сальто, завершающееся симпатичным ударом локтя в живот, но кто-то вышел из тени и, схватив ее в воздухе, бросил в угол ринга.

Несколько других, молчаливых нападавших навалились на Джульетту и пока, все что было в поле зрения девушки — одна, одетая в зеленое, нога.

В тени, где он следил за одной из установок, освещения, Дворецки почувствовал, как кислый шарик страха упал под ложечкой и пробормотал «Теперь моя очередь». Это звучало даже более дерзко, чем он себя чувствовал.

Толпа все еще аплодировала неожиданному приходу Отряду Ниндзя лучадоров, в своих черных костюмах замаскированных под траншейное пальто, которые, несомненно, появились, чтобы отомстить за недавнее поражение своего мастера от рук и ног Нефритовой Принцессы на ринге в Мексике. Гости часто изобличали сюрпризы, но целый Отряд Ниндзя был неожиданным бонусом.

Ниндзя были рельефной массой накаченных конечностей, и каждая отчаянно пыталась ударить Нефритовую принцессу, а ей не оставалось ничего кроме как лежать и принимать это.

Дворецки пришел на ринг спокойно.

Элемент сюрприза был всегда разницей между победой и поражением, не смотря на ситуацию, хотя если Дворецки будет честен с самим собой, то признает, что втайне всегда считает что преимущество в его пользу, даже в этом случае, где его преимущество было двенадцать к одному. Двенадцать к двум, если Джульетта была еще в сознании, и шесть к одному что было, в сущности, одно и то же. Еще минуту назад, Дворецки чувствовал себя немного смущенно в заимствованном трико из поддельной медвежьей шкуры и маске, но теперь застенчивость была забыта, когда он включил свой мозг в боевой режим.

«Эти люди делают больно моей сестре», — думал он, и горячие струйки гнева раскололи его ледяную оболочку профессионализма.

«Время работать».

С ревом, который полностью соответствовал его костюму Сумасшедшего Медведя, Дворецки вкатился на ринг под нижними веревками, быстро пересек его и начал орать на ниндзя, явно экономя движения.

Это были не просто угрозы, даже простой отпечаток ноги, предвещающий его прибытие, был, вряд ли любезным. Он просто разобрал ниндзя, будто они были кучей блоков для игры в Дженгу.

Так, по прошествии тридцати секунд размахивания конечностями и пронзительного ора, которым бы гордились истеричные подростки на концерте, Джульетта, наконец, была в поле зрения.

Дворецки увидел, что его сестра была невредима, и улыбнулся под маской.

— Привет. Я сделал это.

А в ответ на спасение ее жизни Джульетта врезала ему четырьмя распрямленными пальцами прямо в солнечное сплетение, выбив весь воздух из его тела.

— Aarrrk, — крякнул он, а затем «Whuueeeech» что должно было быть «что ты делаешь?»

Пара ниндзя уже оправились и попробовали сделать несколько стильных движений в сторону своего нападающего, только чтобы быть вознагражденными щедрыми пощечинами.

— Смотрите-ка, — рявкнул Дворецки переводя дыхание и стреляя в ниндзя яростными взглядами, — мне нужна минута семейного времени.

Что-то мелькнуло в боковом зрении Дворецки, двигаясь размыто, с панической скоростью.

Его левая рука автоматически дернулась, чтобы схватить нефритовое кольцо, вплетенное в светлый хвост сестры.

— Вау, — сказала Джульетта, — никто не делал этого раньше.

— Неужели? — сказал Дворецки, выпустив нефритовое кольцо, — никто?

Глаза Джульетты расширись за маской.

— Никто кроме… Это ты, брат?

Прежде чем Дворецки ответил, Джульетта отступила и врезала локтем ниндзя, который возможно, незаметно крался к ним, или может, на самом деле, пытался бежать с ринга который превращался в ринг реальной боли из ринга убедительных подделок агонии.

— Очевидно, ты мне ничего не посылала. Мы должны уйти, чтобы я смог подумать.

Губа Джульетты угрюмо повисла, возвращая Дворецки на десять лет назад, когда он запретил ей побрить голову.

— Я не могу просто уйти. У меня есть фанаты, которые ожидают, что я сделаю колесо и награжу тебя своим фирменным приемом.

Это была правда. Команда Нефритовой Принцессы подбрасывало на скамьях, они жаждали крови Сумасшедшего Медведя.

— Если я просто уйду, здесь будет бунт.

Дворецки взглянул вверх, на гигантский экран, подвешенный к потолку и увидел увеличенное изображение собственной головы смотрящей на экран, чего было достаточного, чтобы у кого-нибудь появилась головная боль.

Голос гудел из четырех старомодных конических колонок, подключенных к верхним углам экрана.

— Кто же этот парень, ребята? Сумасшедший Медведь пришел поквитаться со своим старым врагом Нефритовой Принцессой?

Джульетта выдвинула челюсть.

— Макс. Всегда ищет выгоду.

— Джульетта, у нас нет времени на это.

— Кто бы это ни был, — продолжил Макс, — мы просто не дадим ему уйти отсюда с нашей принцессой, так ведь амигос?

Судя по громкой и непрерывной реакции, заплатившие клиенты не принимали идею Сумасшедшего Медведя просто уйти отсюда с принцессой. Крики были вульгарными, и Дворецки мог поклясться, что стены немного тряслись.

Дворецки сделал три быстрых шага к краю ринга и пригрозил пальцем маленькому мужчине с микрофоном.

Он был удивлен, когда коротышка вскочил на стол, растоптал собственную шляпу и закричал в микрофон.

— Ты угрожаешь мне Сумасшедший Медведь? После всего, что я сделал для тебя? Когда те лесники нашли тебя живущего с гризли, кто подобрал тебя? Макс Шетлин, вот кто. И вот как ты решил отплатить мне?

Дворецки проигнорировал демагогию.

— Ладно, Джульетта. Мы должны уйти отсюда сейчас же. У нас нет времени. Кто-то хотел убрать меня с пути. Возможно тот, у кого зуб на Артемиса.

— У тебя должно быть что-то более конкретное, чем это, братик. У Артемиса больше врагов, чем у тебя, а у тебя, их немало на данный момент.

Это было правдой. Толпа свирепела — многие из них были поддельно свирепыми, но зоркий глаз Дворецки заметил множество фанатов рестлинга в первых рядах, которые выглядели готовыми залезть на ринг.

«Мне нужно заявить о себе», — подумал Дворецки. «Показать кто тут босс».

— Уйди с ринга, Джули. Прямо сейчас.

Джульетта сделала, что ей было сказано, без жалоб. У Дворецки был тот взгляд на лице. В последний раз она видела этот взгляд, когда брат пробивал себе дорогу через корпус, украденной сомалийскими пиратами яхты, тонущего судна в Аденском заливе.

— Не обижай Самсонетту, — сказала она, — мы друзья.

Дворецки покачал головой.

— Друзья? Я знал, что вы обе притворяетесь.

Самсонетта и ниндзя были заняты разбрасыванием ударов, в дальней углу ринга. Они махали кулаками без реального нападения.

Когда Джульетта благополучно преодолела веревки, Дворецки выставил плечо щитом, накрывая им столбик.

Из-за толчка столб затрещать в основании.

— Сумасшедший Медведь — действительно псих, — закричал Макс, — Он разносит ринг. Вы собираетесь терпеть это, ниндзя? Этот человек осквернил символ нашего спортивного наследия.

Видимо Отряд ниндзя был готов принять некоторое осквернение их символа, если это означало не быть подверженным нападению человека-горы, который разбирал их, прилагая не больше, усилий, чем ребенок, сбивающий карточный домик.

Дворецки снова ударил столб и на этот раз вырвал его прямо из гнезда.

Он поднял металлический столб, шагнул под канатами и потянул ринг на себя. Это было настолько невероятным, что произошло за несколько секунд до того, как кто-то смог понять увиденное.

В последние годы этот маневр впоследствии стал известен как «пресс» и возвысил реального Сумасшедшего Медведя, который из пьяницы в переулке превратился в суперзвезду лучадора.

Даже тирады Макса Шетлина присохли, пока его мозг пытался обработать происходящее.

Дворецки воспользовался ошеломленной тишиной и прокрутил угловой столб полдюжины раз, выталкивая две другие опоры из своих корпусов.

«Это не так сложно как кажется», — думал Дворецки, заметив себя на большом экране. Весь этот ринг представляет собой не более чем перевернутую палатку. Упитанный подросток сможет натянуть его самостоятельно.

Он взял три столбика в руки и ловко прокрутил их, натягивая ринг все туже и туже.

У нескольких ниндзя было достаточно смелости, чтобы выпрыгнуть пока не поздно, но большинство стояли с отвисшей челюстью, а парочка, которая посчитала что все это сон, сели и закрыли глаза.

Дворецки кивнул Самсонетте.

— Вылезайте, мисс.

Самсонетта даже присела, что было не в ее характере, и нырнула под веревку, вместе с ниндзя который был достаточно хитер, чтобы заметить временную заминку.

Остальные члены этого экипажа прессовались друг с другом все ближе, в зависимости от того, как туго Дворецки накручивал веревку.

Каждый поворот вызывал стоны катушки старых веревок и людей оказавшихся внутри. Толпа начинала понимать, что происходить и выкрикивать с каждым поворотом.

Некоторые из них радостно призывали Дворецки выжать воздух из легких ниндзя, но телохранителю было достаточно просто сдавить их вместе как пассажиров лондонского метро в час пик. И когда они были полностью обездвижены он, поменял местами столбики и всадил их обратно, в гнезда.

— Сейчас я ухожу, — сказал он, — и я советую вам оставаться на месте, пока я не уеду из страны, хотя бы, потому что если этого не сделать я буду очень расстроен.

У Дворецки не было магической способности к гипнозу но, тем не менее, его голос звучал очень убедительно.

— Ладно, Медведь, успокойся, — сказал один ниндзя в белой бандане, возможно главный, — ты отклоняешься от сценария. Макс сойдет с ума.

— Дай мне позаботиться о Максе, — произнес Дворецки, — Ты заботишься обо мне, заботясь о себе.

Хмурое выражение лица ниндзя было заметно через складки банданы.

— Что? О ком я должен беспокоиться?

Дворецки стиснул зубы. Проводить переговоры было не так-то просто, как уверяют в кино.

— Просто не двигайся, пока я не уйду. Ты понял?

— Да. Так бы и сказал.

— Это точно.

С точки зрения телохранителя, в этой ситуации было столько всего неправильного, что Дворецки почти отчаялся. Он повернулся к сестре.

— Достаточно. Мне нужно пойти куда-нибудь и подумать. Куда-нибудь где нет лайкры.

— Ладно, Дом. Иди за мной.

Дворецки слез с трибуны.

— Если только ты перестанешь называть меня по имени. Это должно быть тайной.

— Не для меня. Я твоя сестра.

— Может быть. Но здесь тысячи человек и вдвое меньше камер.

— Я же не называла твоего полного имени. Я же не сказала — Домо…

— Не надо! — предупредил Дворецки, — Я это и имел ввиду.

До служебного входа было около двадцати ярдов, и хорошо знакомые семейные споры согревали Дворецки сердце.

«У нас все получится», — думал он в редкие минуты оптимизма.

Так было и когда картинка на большом экране сменилась парой гигантских светящихся красных глаз. И хотя красные глаза, как правило, были связаны с неприятными вещами, такими как вампиры, хлорка, ожоги, и конъюнктивит, именно эти красные глаза, казались, дружественными и бесконечно надежными. В самом деле, любой, кто смотрел в глубокую пучину этих глаз, чувствовал, что все их проблемы будут решены, если они просто будут делать все, что владелец этих глаз скажет им.

Дворецки случайно заметил эти глаза боковым зрением, но быстро опустил голову.

«Магия волшебного народца», — понял он. «Вся эта толпа скоро будет загипнотизирована».

— Смотри в мои глаза, — сказал голос из каждого динамика в помещении. Голосу удалось вторгнуться даже в камеры и телефоны аудитории.

— Вау, — монотонно сказала Джульетта, — мне действительно нужно смотреть в эти глаза.

Может быть, Джульетта и неохотно делала бы то, что велит этот бархатный голос, если бы у нее были бы какие-то воспоминания об ее отношениях с волшебным народцем. Но, к сожалению, все эти воспоминания были стерты из ее памяти.

— Заблокируйте выходы, — призвал голос, — заблокируйте все выходы. Используйте свои тела.

Джульетта сорвала маску, которая мешала смотреть на экран.

— Брат, нам нужно заблокировать выход.

Дворецки очень интересовало, как ситуация может стать еще хуже, когда сотни восторженных фанатов рестлинга встанут рядами блокируя собственными телами все входы и выходы.

Закрыть выходы телами? Этот представитель волшебного народца довольно специфичен.

Дворецки не сомневался, что последует и другой приказ, но сомневался, что он будет состоять в хоровом распевании матросской песенки, взявшись за руки. Нет, он был уверен, что с этого экрана не последует ничего хорошего.

— Теперь, убить принцессу и медведя, — сказал многослойный голос, несколько слоев опаздывали, добавляя шипящее «с-с-с-с-с-с» в «принцессу».

Убить принцессу и медведя.

Очаровательно.

Дворецки заметил блеск темных намерений в глазах сестры, когда она поняла что он и есть медведь. Ему было интересно, что же она будет делать, когда поймет что она — принцесса.

«Хотя, не имеет значения», — понял он. «Мы могли быть мертвы, до того как все это случилось».

— Убить медведя и принцессу, — пропела Джульетта в унисон с загипнотизированной толпой.

— И не спешите с этим, — продолжил волшебный голос, с веселой ноткой, — растяните немножко. Как вы там, люди говорите: «нет боли, нет доли»

«Шутник», — подумал Дворецки. «И это не Опал Кобой».

— Я убью тебя, брат, — сказала Джульетта, — Мне жаль. Правда.

«Вряд ли», — подумал Дворецки. В любой другой удачный день, если он будет под наркотиками и с завязанными глазами, может быть, Джульетте удалось бы нанести ему незначительный ущерб, но по его опыту, гипноз делал людей медленными и глупыми. Большая часть мозга отключена, а часть уходит спать пока не соберется выиграть какую-нибудь Нобелевскую премию.

Джульетта попыталась нанести ему крученый удар, но потеряла равновесие и упала прямо в объятия Дворецки. Досадно, ее нефритовое кольцо завертелось и ударило его в ухо.

«Даже загипнотизированная, моя сестра невыносима».

Дворецки легко поднял Джульетту и напряг мышцы для побега.

— Убить тебя… — пробормотала его сестра, — К сожалению. Надо… — и вдруг, — волшебный народ? Ты издеваешься надо мной?

«Неужели она вспоминает осаду в поместье Фаулов?», — удивился Дворецки. «Что если гипноз случайно возвращал ей память?»

Он может узнать об этом позже, если конечно это «позже» у них было.

У Дворецки всегда была значительная вера в собственные способности, но он сомневался, что смог бы взять на себя весь театр полный зомби, даже если бы они очень плохо бегали.

— Приступайте, мои человеческие лакеи, — сказал голос красных глаз, — копайтесь в самых темных глубинах своего мозга. Не оставляйте улик.

«Не оставлять улик? Что же они собираются делать с уликами?

«Этот вопрос лучше не допускать (to bear) к размышлению.

Bear? Ха-ха-ха», — думал Дворецки, а затем, — «шутки?.. У меня есть время для шуток? Неужели я устал? Удирай, чувак. Бывало и похуже.» Хотя, смотря на десятки малоподвижных психов, неуклюже спускающихся с верхних рядов, Дворецки не смог вспомнить когда.

Толстенький коротышка за сорок одетый в футболку гробовщика и в кепке с пивом, указал на Дворецки из прохода.

— Медвееееедь! — взвыл он, — Медвееедь и принцессааа!

Дворецки позаимствовал слово из лексикона волшебного народца.

— Д'Арвит, — сказал он.