Атлантический комплекс [Перевод любительский]

Глава 6 Сокращение веса

«Пучина», Атлантида; настоящее время.

Заключенный под номером 42 проверил официальный сайт ЛеППРКОНа и позабавился тем, что уже не входил в десятку самых опасных заключенных.

«Они забывают, что я сделал», — с некоторым удовлетворением думал он. «Именно так, как я и планировал».

Финт отправил срочное сообщение Леонор, одно из десятка отправленных за этот день.

«Приготовься к путешествию, дорогая. Скоро я буду с тобой»

Он, затаив дыхание, ждал ответа и вскоре он пришел. Одно слово.

«Быстрее»

Финта утешил быстрый ответ: даже после всех этих лет они зависели от слов друг друга.

Но он и немного волновался. В последнее время все сообщения Леонор были краткими, часто не более чем одна фраза. Он не верил, что его дорогая жена не хотела написать больше — он думал, что она становится слишком слабой, и все усилия были болезненными.

Финт послал второе сообщение Арк Сулу, ренегату ЛеППРКОНа, которого он недавно нанял, что бы удостовериться, что о его жене хорошо заботятся.

«Леонор слабеет без моей магии рядом с ней, мистер Сул. Предоставьте ей особый уход»

Беспокойство Финта внезапно выросло.

«Только часы разделяют нас, моя дорогая. Жди меня»

Органы власти, конечно же, ошиблись. Финт был крайне опасен. Они забыли, что он был эльфом, укравшим миллионы из бюджета боеприпасов ЛеППРКОНа. Эльфом, которому чуть было, не удалось уничтожить половину Гавани просто, чтобы избавится от конкурента.

«Я бы и это сделал», — подумал он в тысячный раз. «Если бы не мой святоша-братец».

Он прогнал эту мысль. Размышления о Джулиусе, могут затронуть его основные жизненные показатели и тогда надзиратели могут заметить.

«Нужно немного развлечься», — размышлял он, усаживаясь за свой терминал. «Это может быть последним, что я сделаю, перед тем как уйти. Дубец придет за мной в ближайшее время, а затем ЛеППРКОН поймет свою ошибку. Слишком поздно, разумеется».

Он улыбался своему отражению на экране, пока печатал сообщение для некого веб-сайта.

«Никто не бывает слишком стар для озорства», — подумал он и нажал на «отправить».

«Пьяный попугай», Майами; настоящее время.

Это универсальные место, в котором скрывающиеся от правосудия собираются вместе. Не важно насколько большой полицейский отряд у них на хвосте, людям в бегах всегда удается обнаружить этот подноготный грязный притон, о котором даже не знает полиция, с самым дешевым самогоном, управляемый сомнительным трактирщиком.

Это учреждение, как правило, предполагало под собой стальные двери, краску на окнах, плесень в кабинках туалета, и не подавало что-либо с составом из более двух ингредиентов. «Пьяный попугай» было именно таким местом.

Владельцев был некий гном, по имени Барнет Риддлс который верховодил с определенной вкрадчивой манерой, которая делала его убогим подобием милого трактирщика. И если вкрадчивой манеры было недостаточно чтобы успокоить нарушителя, то Барнет сопровождал ее ударом электрошоковой дубинки, украденной из ЛеППРКОНа.

«Пьяный попугай» было сборищем гномов и девизом было: «Если вам нигде не рады, то вам будут рады здесь» что означает что каждый бежавший преступник или бедный представитель волшебного народца из Северной Америки, рано или поздно окажется в «Пьяном попугае».

Барнет Риддлс стал идеальным трактирщиком, поскольку по какой-то ошибке природы он был одним из небольшого процента волшебного народца, чей рост был около ста двадцати сантиметров. И так, пока он носил бандану, чтобы прикрыть уши, Барнет был идеальным посредником с людьми, которые снабжали его спиртными напитками, слегка подпорченной говядиной для его кесадийи, и оружием в том количестве в котором он смог перетащить в заднюю комнату.

Это раннее утро в «Пьяном попугае» было почти таким же, как и любое другое.

Гномы сидели, сгорбившись над своими кружками с пивом. Пара спрайтов играла в хрустьболл на своих коммуникаторах и полдюжины эльфов-наемников рассказывали свои боевые истории за бильярдным столом.

Барнет Риддлс был погружен в разговор с гномом за барной стойкой.

— Давай, Надгробник, — уговаривал он в своей очаровательной манере, — купи пару пушек. Хотя бы гранату. Ты только и делаешь, что сидишь здесь и пьешь речную воду. Нет никого, в кого бы ты хотел бы пальнуть пару раз?

Гном усмехнулся, оскалив свои фирменные зубы, походившие на надгробные плиты.

— Исключено, Риддлс.

Барнет не огорчился — этот особенный гном был врожденным оптимистом. Кто бы еще создал паб для светочувствительных гномов в солнечном Майами?

«Это последнее место, в котором ЛеППРКОН будет искать нас, скрывающихся от правосудия», — постоянно объяснял он, — «пока ЛеППРКОН морозят свои задницы в России, мы тем временем тонем в пиве здесь в роскошной кондиционированной обстановке».

«Роскошной» — было слегка преувеличено. Даже «чистой» было бы преувеличением. Но «Пьяный Попугай» было местом, где наёмники могли встречаться и обмениваться своими военными рассказами день и ночь и они были готовы мириться с непомерно высокими ценами Барнета и его постоянными торговыми призывами.

— Как насчет электронного имплантата? — настаивал хозяин, — каждый имеет имплантат в наши дни. Как ты еще будешь следить за ЛеППРКОНом?

Надгробник опустил край своей фетровой шляпы, так чтобы она прикрывала его глаза.

— Веришь или нет, Риддлс, я больше не в бегах. Тот на кого ты смотришь, в настоящее время является стопроцентно законопослушным гражданином. Черт возьми, у меня даже есть наземная виза.

— Бред, — сказал Барнет с сомнением

Надгробник прокатил ламинированный квадратик по барной стойке.

— Читай и рыдай.

Барнет покосился на надпись на гномьем и проверил официальную голограмму.

— Выглядит настоящей, — признал он

— Это потому что она настоящая, мой пивноразливный (beer-watering) друг.

Барнет покачал головой.

— Я не понимаю. Если ты можешь быть где угодно, то почему ты здесь?

Надгробник бросил горсть орехов в свою похожую на пещеру пасть и Барнет мог поклясться, что каждый хруст сопровождался эхом.

— Я здесь, — наконец сказал Надгробник, — из-за клиентуры.

Барнет еще больше озадачился.

— Что? Воры, наемные убийцы, вымогатели и фальшивомонетчики?

Улыбка Надгробника была широкой и веселой.

— Да. Как раз мои люди.

Барнет проверил кувшин с жабьей эмульсией которую он заквашивал для пикси.

— Ты бунтарь Надгробник. Ты знаешь это?

Прежде чем Надгробник смог ответить, пластиковый попугай на барной стойке открыл клюв и пронзительно закричал.

— Новое сообщение, — орал его аниматронный рот, — новое сообщение на доске объявлений.

— Простииите, — сказал Барнет Риддлс с преувеличенной вежливостью, — я пока испробую этот очень удобный имплантат в своей голове.

— Удобный, до тех пор, пока ты не пройдешь мимо микроволновой печи и не потеряешь десять лет памяти, — комментировал Надгробник, — С другой стороны, ты так много времени проводишь здесь, что возможно не заметишь, как упустишь лишнее десятилетие.

Барнет не слушал. Его глаза затуманились, пока он проверял свой незаконный имплантат, припаянный прямо в кору головного мозга врачом лишенным медицинской практики.

После нескольких «хмммм» и одного «действительно» он вернулся в реальность.

— Как клетки головного мозга? — спросил Надгробник, — надеюсь, сообщение того стоило.

— Не беспокойся об этом, мистер Стопроцентно-Законопослушный, — бросил Барнет, — это один из нас, преступников.

Он постучал по барной стойке своей электрошоковой дубинкой, посылая искры по всей длине железной перекладины.

— Крюик, — позвал он через всю комнату, — У тебя же есть шаттл? Правильно?

Один из гномов в конце поднял седую голову. С его бороды закапала пивная пена.

— Ага. У меня есть гироскопический. Развалина, но работает хорошо.

Барнет хлопнул в ладоши, уже пересчитывая свое вознаграждение.

— Хорошо. Созрела работенка. Два человека, забить до смерти.

Крюик медленно покачал головой.

— Никаких «забить до смерти». Мы можем быть преступниками, но мы не люди.

— Клиент согласен только на абсолютную ликвидацию. Ты может понять это?

— Абсолютную ликвидацию? — вмешался Надгробник, — разве это не опасно?

Барнет усмехнулся.

— Нет, если ты будешь держать свои пальцы подальше от электричества. Два человека, брат и сестра, по фамилии Дворецки.

Надгробник вздрогнул.

— Дворецки? Брат и сестра?

Барнет закрыл один глаз, сверяясь с имплантатом.

— Да. Я уточню все детали через твое судно, Крюик. Это срочная работа. И «высокая цена», как сказал вершок.

Гном, по имени Крюик проверил заряд в своем старомодном мушкетоне Нейтрино.

— Эти вершки ничего не скажут, к тому времени как я закончу с ними, — он постучал по столу, призывая своих людей, — идемте, мои молодцы. У нас есть мозги, чтобы высосать.

Надгробник быстро встал.

— Ребята, у вас есть еще место для одного?

— Я знал это, — сказал Барнет Риддлс, — вряд ли стопроцентно законопослушный. С тех пор как я увидел тебя. «У этого парня своя история», — сказал я.

Крюик терял координацию из-за своего пояса, перегруженного штырями, снарядами и опасными на взгляд орудиями с предохранителем и конденсатором.

— Почему я должен взять тебя, незнакомец?

— Ты должен взять меня, потому что в случае если твой пилот погибнет от рук этих Дворецки, я смогу занять его место.

Нехарактерно тощий гном выглянул из-за своего любовного романа, который он читал.

— Погибнет? — произнес он, его губы слегка дрожали, — Я имею в виду, Крюик, это возможно?

— У меня был опыт с Дворецки, — сказал Надгробник, — Они всегда начинают с пилота.

Крюик оценил Надгробника, принимая во внимание его мощную челюсть и мускулистые ноги.

— Ладно, незнакомец. Ты берешь место второго пилота. Тебе достанется самая маленькая доля, и не придирайся.

Надгробник усмехнулся.

— Зачем придираться сейчас, когда мы можем придраться и позже?

Крюик задумал об этом заявлении на минуту, пока голова не заболела.

— Ладно. Неважно. Все, примите отрезвляющие таблетки и поднимайтесь. У нас есть люди для ликвидации.

Надгробник последовал за своим новым капитаном через бар.

— Насколько хорошее ваше стирающее память оборудование?

Крюик пожал плечами.

— Какая разница? — просто сказал он.

— Мне нравится твой подход, — сказал Надгробник.

Канкун, Мексика; настоящее время.

Дворецки, о которых шла речь, конечно же были Дворецки, которые сбежали от загипнотизированных фанатов рестлинга, и которые сейчас, спустя тридцать минут после того как Крюик принял к себе второго пилота, воспользовались моментом, чтобы перевести дыхание под утренним солнцем на берегу залива Канкуна.

Их преследовал Финт Крут больше из-за развлечения, чем из-за вероятности того, что они смогли бы как-то помешать его планам. Хотя и не исключено что такие внушительные противники как Дворецки покажут себя проблемными. А планы Финта были достаточно тонки и без вмешательства проблемных людей. По крайней мере, лучше их убить. Кроме того, они сбежали в первый раз, и Финт был раздражен, чего он очень не любил.

Джульетта присела чуть выше ватерлинии, слушая звуки веселого смеха и звон бокалов шампанского, струившиеся по воде с проезжавшей мимо яхты.

— У меня есть идея брат, — сказала она, — почему бы нам не попросить у Артемиса миллион долларов и не уйти в отставку? Ладно, я могу уйти в отставку. Ты бы был моим дворецким.

Дворецки сел рядом с ней.

— Честно говоря, я не думаю, что у Артемиса есть миллион долларов. Он вложил все в свой последний план. «ПРОЕКТ», — как он его называл.

— Что же он крадет сейчас?

— Ничего. Артемис ушел от криминала. Сейчас он спасает мир.

Рука Джульетты замерла, не успев кинуть камешек.

— Артемис Фаул ушел от криминала? Наш Артемис Фаул? Разве это не противоречит закону семьи Фаулов?

Дворецки точно не улыбался, но его напряженное лицо определенно смягчилось.

— Не время для шуток, сестра, — он выдержал паузу, — Но если хочешь знать, устав Фаулов фактически заявляет что у того члена семьи, кто пойман в уклонении от стези добродетели, будет конфискованы инструкция Доктора Зло и стетоскоп.

Джульетта усмехнулась.

— Стетоскоп…

Хмурость Дворецки быстро вернулась.

— Серьезно сестра. Мы сейчас находимся в очень зловещей ситуации. Преследуемые представителем волшебного народца по другую сторону планеты от моего патрона.

— А что ты вообще здесь делаешь? Кто ввязал тебя в эту погоню?

Дворецки уже думал об этом.

— Артемис ввязал меня. Может его вынудили, хотя оно так не выглядит. Возможно, он обманул меня.

— Обманул? Артемис Фаул? Он изменился.

Дворецки сдвинул брови, похлопывая то место где обычно весел его ремень с кобурой.

— Артемис изменился. Ты бы вряд ли узнала его сейчас, он совсем другой.

— Другой? Какой?

Дворецки еще больше нахмурился, между бровями пролегла глубокая складка.

— Он считает все. Шаги, слова, все. Я думаю пять — это значимое число. Кроме того, ряды. Он группирует все вещи вокруг него в небольшие ряды. Обычно по пять или десять.

— Я слышала о таком. Обсессивно-компульсивное расстройство. ОКР.

— И он — параноик. Он не доверяет никому, — голова Дворецки упала на грудь, — даже мне.

Джульетта кинула гальку далеко в озеро.

— Похоже Артемису нужна помощь.

Дворецки кивнул.

— Что насчет тебя? На тебя немало обрушилось за последний час.

Джульетта сгребла пальцами камешки с берега.

— Что? Ты имеешь в виду ту мелочь, когда за мной гонялось полчище загипнотизированных? И тот факт, что волшебный народец существует? Эти мелочи?

Дворецки заворчал. Он уже и забыл, сколько его сестра издевалась над ним и как ему удается мириться с этим.

— Да, эти мелочи, — сказал он, мягко толкнув ее локтем.

— Не беспокойся обо мне, брат. Я современная девушка. Мы крепкие и умные, разве не слышал?

— Понимаю. Ты справляешься, что ли?

— Нет, брат. Я чувствую себя отлично. Дворецки вместе и ничто не сможет противостоять нам.

— Новые воспоминание не сбивают тебя с толку?

Джульетта засмеялась, и от этого звука в сердце Дворецки потеплело.

— Сбивают меня с толку?(«Freaking out» — она намекает на хиппи, которые употребляли это выражение когда «обдалбливались») Где мы, в 1970-х? Нет, эти воспоминания не сбивают меня с толку. На самом деле, они… — некоторое время она думала о своем следующем предложении, — Они чувствуют себя уютно в моей голове. Они находятся там, где должны. Как я могла забыть Элфи? Или Мульча?

Дворецки достал из кармана пиджака солнцезащитные очки. Они были немного старомодными и с крошечными солнечными батареями на дужках.

— В побеге от волшебного народца, они нам могут понадобиться.

Джульетта вырвала их из его пальцев, и этот контакт пробудил волну воспоминаний.

Артемис сделал их из разработанных ЛеППРКОНом шлемов, чтобы мы могли видеть сквозь защитные экраны волшебного народца. В ЛеППРКОНе все хитрые, но Артемис хитрее.

— Я помню эти очки. Зачем ты вообще взял их с собой?

— Правило бойскаутов номер один: всегда будь наготове. Волшебный народец всегда нас окружает. Я не хочу случайно застрелить одного или пропустить кого-то, если уж на то пошло.

Джульетта надеялась, что ее брат шутит.

— Ты не стал бы стрелять в волшебный народец, — сказала Джульетта, натягивая очки на свое лицо.

Немедленно в ее поле зрения что-то появилось, будто вынырнув из тостера. Что-то, конечно не человеческого рода. Оно замерло, свисая со своего ремня и прицеливаясь выпуклым луковицеобразным оружием ей в голову. Чем бы оно ни являлось, оно было одето в комбинезон, сделанный, будто из тягучего смолообразного вещества, которое обволакивало его качающееся тело, покрывая каждый волосок на его косматой бороде.

— Стреляй! — шокировано вскрикнула она, — пристрели его!

Большинство людей подумали бы, что Джульетта шутит. В конце концов, каковы шансы того, что кто-то из волшебного народца появится в тот самый момент, когда она надела эти очки? Не говоря уже о том, что Джульетта была известна за свой неуместный юмор и постоянные остроты в минуты смертельной опасности.

Например, когда Кристиан Варли Пенроуз, ее инструктор в Агентстве Мадам Ко, потерял контроль на северном склоне Эвереста и падал к земле только с худенькой девчушкой между ним и верной смертью, Джульетта закрепила себя и крикнула своему сенсею пролетающему мимо: «Эй, Пенроуз, спасение вас стоит некоторой особенной похвалы»

Поэтому было бы вполне разумно предположить что, когда Джульетта крикнула «Стреляй!» она на самом деле дурачилась над своим старшим братом, но Дворецки не думал об этом ни секунды. Он был натренирован распознавать стресс, и даже не смотря на то, что Артемис не принуждал его слушать эти МP3 лекции в машине, он знал разницу между действительно испуганной Джульеттой и шутящей Джульеттой.

Поэтому когда Джульетта воскликнула «Стреляй!» Дворецки сделал выбор в пользу агрессивных действий за время, которое занимает у колибри взмах крыльев.

«Нет оружия, поэтому нет и стрельбы», — подумал он. Но есть и дополнительные варианты.

Вариантом, который выбрал Дворецки, стал: схватить сестру за плечо и оттолкнуть в сторону, так что она заскользила по галечному пляжу, и ее плечо покрылось царапинами от камней.

«Поцарапанное плечо. Я буду слушать об этом несколько недель».

Дворецки взмахнул обеими руками вверх и оттолкнулся, чтобы подняться и сломя голову наброситься на то, что так напугало Джульетту. На данный момент, он мог только надеяться, что оно было достаточно близко, чтобы схватить, в противном случае где-то здесь был представитель волшебного народца, смеявшийся ему в лицо и хладнокровно прицеливаясь оружием.

Ему повезло. Дворецки установил контакт с чем-то коренастым и округлым.

Это что-то боролось и брыкалось как свинья в одеяле, и источало специфический запах, какой мог возникнуть если бы этот субъект, был бы до такой степени неудачлив, что каким то образом оказался лицом вниз в средневековой куче отбросов.

«Я знаю этот запах», — мрачно подумал Дворецки. «Гном».

То, что удерживало гнома, со скрипом опустилось, макая Дворецки и его извивающегося пленника по пояс в залив.

Для Дворецки это было безвредно, он, в сущности, зажал невидимого гнома в тисках и на самом деле, холодная вода казалась довольно освежающей — но не для отражающего костюма гнома, для которого внезапное погружение было катастрофическим.

Грубый контакт с острой каменистой насыпью на дне залива прокололи его защитный костюм, разрывая кожу и ослабляя натиск.

Гном Крюик очень скоро начал проявляться.

— Ага, — произнес Дворецки, оттаскивая гнома от буруна, — гномья голова. Не плохо.

Крюик утратил свой дар языков наряду с остальным волшебством, но он жил среди людей довольно долго, чтобы поверхностно понимать несколько языков, и простое заявление Дворецки было очень просто извратить.

«Гномья голова? Этот вершок собирается съесть мою голову»

Дворецки даже был рад увидеть голову гнома, потому что гномьи головы непропорционально крупные, а голова конкретно этого гнома была еще и очень выпуклой. Это был практически размер Дворецки, а на ней был взгроможден шлем.

«С этим шлемом я смогу увидеть все, что видит этот маленький парень».

— Иди сюда, слизняк, — проворчал телохранитель, интуитивно щелкая затвором шлема, и заявил, — ты собирался стрелять в мою сестру?

Узнав слово «стрелять», Крюик взглянул на собственные руки, и был потрясен, обнаружив их пустыми. Он выронил пистолет.

Крюик был профессиональным преступником и перенес много рискованных ситуаций, не теряя самообладание. Однажды он запугал банду пьяных гоблинов вооруженный только баночкой лосьона от ожогов и тремя крышками, но этот кровожадный гигант с лицом, выражающим ярость и жажду мозгов, наконец, отправил его самообладание в пропасть.

— Неееет, — закричал он пронзительно, — нет кусать мозги!

Дворецки проигнорировал его истерику и запах затхлости, и сгреб защитный шлем, одной рукой как баскетболист мог бы схватить мяч.

Теперь череп Крюика был полностью открыт и гном мог поклясться, что чувствует, как его мозг дрожит. Когда гном оказывается в таком расстроенном состоянии, результат, скорее всего, будет одним из двух. Первый: гном привлечет свою челюсть и проест себе дорогу от проблемы. Эта функция была недоступна для Крюика из-за капюшона его костюма. Второй: испуганный карлик сократит свой вес. Сокращение веса — хитрость пилотов, которая подразумевает принудительное сбрасывание ненужного груза насколько это возможно, чтобы сохранить корабль в воздухе. Гномы способны терять до трети своего веса менее чем за пять секунд. Очевидно, это самая крайняя мера и может осуществляться только раз в десять лет или около того. Это включает в себя экстренный выпуск отслоившегося жидкого жира, проглоченного грунта и газов через то, что мамочки гномов вежливо именуют нижним туннелем.

Сокращение веса в большинстве случаев являлось непроизвольной реакцией, и осуществлялось, когда сердечный ритм приближается к двумстам ударам в минуту, что и произошло с Крюиком в тот самый момент, когда Дворецки спросил, собирался ли он стрелять в его сестру. В этот момент Крюик практически потеряло контроль над своими физическими функциями, и успел только прокричать «нет кусать мозги!» до того как его тело решило сократить вес и использовать толчок, чтобы смыться.

Конечно, Дворецки не было известно об этих биологических деталях. Все что он понял, было то, что он вдруг полетел назад, высоко в воздух, держать за реактивного гнома.

«Ну вот, опять», — подумал он, возможно единственный человек с подобной мыслью в такой ситуации.

Дворецки увидел отдаляющуюся Джульетту, от шока ее рот превратился в темный круг.

Для Джульетты все выглядело так, будто ее брат внезапно научился летать, в то время как гном был одет в отражающий комбинезон с капюшоном.

Я побеспокоюсь о, беспокоящейся обо мне Джульетте, позже, — решил Дворецки, стараясь не думать о лоснящемся булькающем потоке, толкающем их дальше в небо, и ближе к какому-то судну с которого они свисали.

У Дворецки была более насущная проблема, чем беспокоящаяся о нем Джульетта, о которой он узнал, после того как втиснул свою голову в шлем Крюика. Он и Крюик поднимались выше, к гироскопическому шаттлу, без какого-либо контроля над своими движениями. Все Крюик мог делать — вопить что-то о своих мозгах, а Дворецки тем временем оценивал все трезвым умом. Высота не была проблемой. Они были не так высоко, чтобы получить какой-то значительный ущерб, особенно с водным матрасом под ними. Проблемой была лопасть несущего винта корабля, который может порезать их на тонкие соломинки, а потом, несомненно, гиролет (gyrocopter) взорвался бы и сжег кусочки. Слышался только тихий шепот двигателя, но два тела, приближающиеся к лопасти, скоро взорвут глушители.

«Мое последнее деяние на Земле — разоблачение волшебного народца и я ничего не могу сделать, чтобы предотвратить это»

Они все поднимались, со свистом рассекая воздух; ветер разрывал их одежду, охлаждал их кожу.

Глаза гнома были широко раскрыты и выпучены, а его плоть свисала из раскрытого клапана.

«Он был пухлым раньше. Я уверен»

Лопасть была в метре, когда они пронеслись поверх судна и на наносекунду зависли пока поток из нижнего туннеля Крюика, наконец, не истек.

— Не плохая выдержка, — прорычал Дворецки, и они направились вниз, непосредственно к роторам.

«Однако же», — думал Дворецки. «Умереть, спасая сестру от смертоносного гнома. Все могло быть и хуже»

В самый последний момент, ротор гиролета повернулся на девяносто градусов, резко наклонив корабль, позволив Дворецки и Крюику ловко пролезть в него с подветренной стороны.

У Дворецки только появился момент, чтобы поблагодарить судьбу, как она тут же втянула его в еще одну опасную ситуацию.

Здесь кажется, происходила серьезная борьба среди целой банды гномов. Пассажирский отсек был завален гномами в бессознательном состоянии, в то время как трое оставшихся гномом дрались двое против одного. У этого одного был кровоточащий нос и закопченный след на плече, куда кто-то пальнул в него из Нейтрино, но, в общем, он казался даже веселым.

— Ты очень вовремя, — сказал он Дворецки уголком рта

— Эти парни рассердились, что я помял их корабль.

— Надгробник, ты предатель! — завыл один из оставшихся гномов.

— Надгробник? — переспросил Дворецки, которому удавалось тяжело дышать и говорить одновременно.

— Ага, — сказал старый друг Дворецки Мульч Рытвинг, — Это мое прозвище. Повезло что ты не знаешь почему.

Гироскопические стабилизаторы выровняли судно, и Дворецки воспользовался моментом, чтобы отцепиться от Крюика.

— Ах, Крюик, — сказал Мульч, — Редко встречается кто-то с таким фонетически подходящим именем.

Дворецки даже не слушал. Если даже и было время заниматься ерундой с Мульчем, то оно еще не наступило. Вместо этого он обратился к остальным враждебным гномам.

— Вы двое, — сказал он, смотря на них своим самым жестоким взглядом, взглядом который однажды заставил тролля подумать, что возможно он откусил больше чем, может прожевать.

Вышеупомянутые двое сжались под взглядом Дворецки и задались тревожным вопросом, что этот гигант прикажет им сделать.

Дворецки махнул большим пальцем в сторону двери.

— Прыгайте, — просто сказал он.

Гномы посмотрели друг на друга, и взгляд этот был красноречивее всяких слов.

«Мы должны фактически прыгнуть в дневной свет», — думали они, — «или мы должны остаться и бороться с этим ужасным человеком-горой»?

Они взялись за руки и прыгнули.

Не больше секунды Мульч брал под контроль управление аппарата и снижал судно, чтобы захватить Джульетту.

— Привет Нефритовая Принцесса, — заявил он со своего кресла пилота, — как твоя карьера рестлера? У меня тоже есть прозвище. Надгробник. Как тебе?

— Мне нравится, — сказала Джульетта, целуя Мульча в щеку, — спасибо что спас нас.

Мульч улыбался.

— По телевизору ничего не было. Только «плата за каждую просмотренную программу», а я отказываюсь покупать программы из принципа. За исключением того шеф-повара пошляка. Мне нравится он, и то, что он делает с индюшкой и парой стручков фасоли.

Новообретенные воспоминания Джульетты напомнили ей зависимость Мульча от еды.

— Получается, ты случайно оказался в закусочной, когда поступил заказ этим парням? — с сомнением спросил Дворецки, бросая некоторое полевое снаряжение первой необходимости беспомощным гномам ниже.

— Мульч потянул рычаг управления, быстро поднимая судно в облака.

— Да. Это судьба, друзья мои. Я пошел против собственного вида ради вас. Надеюсь, вы цените это. Или лучше: «надеюсь, ваш богатенький босс оценит это».

Дворецки закрыл люк, перекрыв порыв ветра.

— Насколько я помню, я проделал большую часть спасения.

— Все что ты сделал, испортило мой план, — фыркнул гном, — я собирался позволить им оглушить вам обоих, поднять с помощью лебедки на борт, а затем делать свой ход.

— Потрясающий план.

— В отличие от вашего: броситься под лопасти ротора?

— Согласен с тобой.

На мгновение застыла тишина, тишина которой невозможно добиться, находясь в человеческом летательном аппарате. Так же, тишина, которая возникает, когда небольшая группа людей задается вопросом, как долго они смогут еще попадать в ситуации верной гибели с надлежащей жизнеспособностью в их телах.

— Снова в путь, я думаю? — наконец сказал Мульч, — в путь, в другое «спасти мир», «вовремя», «не по инструкциям» приключение?

— Ну, за одну ночь на нас напали зомбированные фанаты рестлинга и невидимые гномы, — угрюмо произнес Дворецки, — так что, безусловно, похоже на то.

— Куда? — спросил Мульч, — Где не слишком солнечно, надеюсь. Или не слишком холодно. Я ненавижу снег.

Дворецки понял что улыбается, не с нежностью точно, но и не с волчьим оскалом.

— Исландия, — сказал он.

Судно резко наклонилось, когда Мульч на мгновение отпустил свой рычаг управления.

— Если ты шутишь, Дворецки, то не смешно.

Улыбка Дворецки исчезла.

— Нет, — произнес он, — не шучу.