АВЛУГА

ПОРТРЕТ ЖЕНЫ МАТЕМАТИКА.

Второй семестр подходил к концу. Удалось установить дружеские отношения с Петей Квантом и перестать переживать за исход экзамена по физике. Только в самом начале дружба имела коммерческий оттенок – ты мне портреты, я тебе пятерки. Затем за разговорами об импрессионизме, сюрреализме и других подобных изысках обнаружились общие интересы и пристрастия. Вскоре последовало Петино приглашение посетить его скромное жилище. Петр оказался куда большим любителем и ценителем живописи, чем я. За неимением в провинциальном Актюбинске сколько-нибудь значимой картинной галереи, Петр занялся утолением своей страсти, собирая книги по изобразительному искусству, альбомы с репродукциями. В итоге у него оказался целый книжный шкаф, посвященный живописной тематике. Широким жестом он предложил свободно пользоваться библиотекой, при единственном условии, что книги останутся в хорошем состоянии. Разговор про пятерки отошел на самый задний план, как нечто совсем несущественное в отношениях мецената и бедного художника.

Вершиной творческого сотрудничества стал портрет жены Петра. Петр долго извинялся за заказ, так как ему казалось, что он отвлекает меня от учебы своими капризами. На самом деле, я взялся за работу с интересом и удовольствием. Единственное неудобство было в том, что живьем его жены я никогда не видел, а на фотографии, что он мне дал для образца, молодая симпатичная женщина была одета в летную форму выпускницы авиационного ВУЗа и выражение ее лица прекрасно подходило для Доски Почета, но никак не для портрета. Пришлось применить фокус Леонардо и сделать жене Пети этакую полуулыбку, которая оживила портрет, но не изменила похожести лица. Вместо скучного пиджака с погонами удачно получилось одеть свою заочную модель в легкомысленное розовое платье с рюшечками. В итоге женщина стала похожа на женщину, а не на работника Аэрофлота.

Работа над портретом подходила к концу, он стоял на полке подальше от возможных случайных прикасаний и высыхал после обработки пихтовым лаком. Окна из полуподвального помещения «Подвала» были открыты. Из вечерней степи ветер приносил запахи свежей земли и молодой травы.

– Давай узнаем, готова или нет? – послышались голоса с улицы.

Я повернулся и увидел в окне согнувшихся Петра Петровича и преподавателя математики молодого Серика Серсенбаевича.

– Почти готов. Только лак высохнет и можно в рамку, – я снял портрет с полки и понес показывать заказчику.

– Ты смотри, вот оно чутье настоящего мастера! Ведь именно в этом платье она была одета, когда мы в ЗАГСе расписывались!

Так. Я уже до мастера дорос. Еще пара портретов и в гении выбьюсь.

– Мне бы тоже такой портрет! – мечтательно протянул Серик, – Жаль только, ваша рота уже сдала экзамены по математике. Кстати, у тебя сколько?

– Четыре.

– А пять не хочешь?

– Я не против, но времени уже нет, да и четверка меня вполне устраивает.

– Жаль. Все равно, ты заходи на кафедру, если что.

– Спасибо.

Математику портрет его жены я так и не написал. А жаль. Возможно, он нашел бы более подходящую фотографию или просто пригласил бы ее попозировать в Подвале. Глядишь, получился бы шедевр, за который не стыдно было бы перед благодарными потомками.