АВЛУГА

МИШКИН.

После свежачка пошло хорошо по одной, затем еще по одной. Разговоры, анекдоты. Вдруг кто-то вспомнил про Мишкина.

– Его бы сюда за стол, анекдот бы рассказал! Он что домой ушел? И никто его не повел? Как же он доберется в темноте да по такой собачьей погоде?

– Мы же его сами на улицу вынесли! А раз мы здесь, значит он там!

– Он что, там так и лежит? При минус пятнадцати?

Хмель сдуло моментально.

Совершенно трезвые курсанты выскочили на тротуар перед крыльцом кафе. Мишкин в пиджаке, раскинув руки, лежал недвижимо лицом вниз, точно в той же позе, в какой его оставили.

– Он же не умер? – с надеждой в голосе спросил кто-то.

– Мишкин! – попытались приподнять тело товарищи.

Мишкин замычал, от горячего лица пошел пар, а в твердом как асфальт снегу на тротуаре осталась четкая вытаявшая маска с глубокими щеками, подбородком и носом. Пролежав на морозе четверть часа, курсант не получил даже легкого насморка. Очевидно, все бактерии в его продезинфицированном организме подохли еще до выноса на мороз.

В тепле Мишкин пытался шевелиться и открывать рот, но все равно ничего сказать не смог. Только мычал и закатывал глаза. На стуле сидел неустойчиво, все норовил упасть вбок. Его как куль погрузили в свадебную «Волгу» и отправили в училище.