Айболит в законе

Глава 3 ТРУДОВЫЕ БУДНИ ВРАЧА В ЗАКОНЕ

Я брился, внимательно изучая в зеркале своё отражение. Оно мне не нравилось. Нельзя сказать, чтобы я и раньше был от него в восторге, но теперь… Теперь, после аварии, — я критически прищурился, — мой сломанный в очередной раз нос окончательно утерял данную ему от рождения форму, синева под глазами всё ещё набухала мешочками, а морщины, по-хозяйски расположившиеся на лбу, старили меня на добрый десяток лет. С учетом хромоты, вызванной болью в раненой ноге, я, наверное, больше похож сейчас на ветерана Первой мировой, чем на самого себя.

Звонок в дверь оторвал меня от грустных размышлений. Недоумевая, я отправился в прихожую. За дверью глыбой нависал Мишаня, держа в руках какие-то свёртки и почему-то чёрный костюм на плечиках и обёрнутый целлофаном.

— Привет, босс, — радостно ощерился он при виде меня.

Потом бесцеремонно протиснулся в прихожую и, оставляя мокрые следы на ковре, уверенно двинулся в комнату.

— Стой! — взволнованно закричал я. — А ну, назад! Разуваться кто будет?!

— А-а, — протянул он. — Это можно.

— «Можно»… — передразнил я его. — Вчера только приборку сделал. И, кстати, совсем не рассчитывал, что по моим коврам будут косолапить в грязной обуви всякие бандерлоги.

— Бандерлоги? — Он сморщил узкий лоб, пытаясь расшифровать незнакомое слово. — А, это типа крутые пацаны, только не по-нашему, да?

— Типа, — со вздохом успокоил его я. — Рассказывай, зачем пришёл. И почему с утра пораньше таскаешь с собой костюм в упаковке? Или ты ко мне переодеться зашёл? — я с подозрением уставился на него.

А что, Мишаня парень простой, с него станется устроить в моей квартире раздевалку.

— Что вы, босс, я уже. — Он распахнул пальто и продемонстрировал дорогой, тоже чёрный, костюм и белую рубаху. — Как сидит? — Он озабоченно смахнул с плеча несуществующую соринку.

— Прекрасно, — одобрил я. — Второй то зачем с собой таскаешь? На смену, что ли?

— Какую ещё смену? Это вам. А здесь, — он ссыпал свёртки на диван, — всё остальное. Обувь, рубаха белая, галстук, пальто. Горенец приказал купить это и доставить вам для похорон. Размерчик у вас, помнится, 48-й?

— 50-й, — простонал я. — Для каких ещё похорон? Миша, что за дурацкие шутки? Ты, случайно, ничего не спутал?

— Как же, спутаешь тут. — Он погрузился в моё кресло, и я заранее распрощался с любимой мебелью.

Что ж, оно прослужило мне долго. Прослужило бы и больше, если б не познакомилось с Мишаней. А теперь оно скрипит и покряхтывает, издавая предсмертные стоны.

— Вчера четверых наших пацанов положили на выходе из бара. Знаете, у того, что на Снежинке?

Хороший бар, я и сам люблю там посидеть. Особенно после боулинга. Там боулинг-центр рядом, не бывали?

— Не бывал, — отрезал я. — Как всё случилось?

— Как обычно, — он пожал плечами. — Пацаны посидели, вышли из бара и двинули к тачкам. Швейцар говорит, что видел, как они с кем-то по базару зацепились. Тут же их и положили всех четверых, — Мишаня вздохнул, и кресло всхлипнуло.

— А с кем они на улице разговаривали, узнали?

— Как же, пойди выясни. Кто будет дожидаться расспросчиков в такой ситуации? Но, видать, ждали пацанов, потому что работали по ним из «калаша». Ведь просто так, на всякий случай, с собой автомат таскать не станут, верно, босс?

— Верно, — согласился я. — Слушай, а с чего это ты повадился меня боссом называть?

— Так вы ж теперь вроде как за старшего.

— Тоже Горенец сказал?

— Ага. А я у вас типа начальник охраны буду. Так что ничего не бойтесь, всё схвачено. — И он откинулся в кресле, заставив меня в очередной раз вздрогнуть.

— Что схвачено? Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься висеть у меня на хвосте? — возмутился я.

— Зачем на хвосте? — обиделся он. — Вместе будем. И мне спокойнее, и вам веселей.

Я понял, что теперь мне и в самом деле будет гораздо веселее. Однако мириться с этой образиной я не собирался.

— Слушай, Миша, я ведь твой босс, так?

— Так, — подтвердил он.

— Вот я тебе как босс и приказываю: мотай отсюда к своему Горенцу и охраняй его хоть до посинения.

А ко мне и близко не подходи, а то я за себя не ручаюсь, понял?

— Не-а, — он хитро прищурился и стал похож на жуликоватого медведя, обожравшегося мёдом. — Олег предупреждал, что вы будете ругаться, и сказал, что нечего обращать на это внимания. Не поддаваться, типа, на провокации.

— На провокации?! — вне себя зарычал я. — Вон отсюда, пока я тебе кости не переломал!

Мишаня недоверчиво оглядел меня, потом ухмыльнулся и покачал головой. Выполнять первый приказ своего босса он явно не собирался.

— Ладно, сиди, чёрт с тобой, — смирился я.

Ну не драться же мне с ним, в самом деле? Тем более, что у него кулаки размером с мою голову, ничуть не меньше.

— Но мы с Горенцом этот вопрос ещё обсудим, — пообещал я.

— Другое дело, босс. Я ведь человек подневольный. Как скажут, так и делаю. Примерьте вот пока лучше костюмчик. Нам ведь, — он озабоченно взглянул на золотые часы, — ещё на похороны успеть надо.

— Какие похороны? — спросил я, неохотно обряжаясь и беря в руки галстук.

— Говорю же, пацанов вчера покоцали, — вновь принялся объяснять Мишаня.

— Это я понял. — Я раздражённо затянул на шее тугой узел галстука. — Почему хоронят сегодня? Положено ведь на третий день?

— А чего тянуть? — искренне удивился он.

Как ни странно, всё принесённое Мишаней оказалось впору.

— Странно, — сказал я, разглядывая себя в зеркале. — Ты же говоришь, что брал 48-й размер? А у меня

50-й. Усохнуть так быстро я не мог. Почему же одежда тогда не мала?

— Ну, в общем, — замялся он, — я брал не конкретно 48-й.

— То есть? — удивился я.

— Да, вертелся там в лавке какой-то хлюпиздрон. Фигура — ну точь в точь вы… — он замолчал, поняв, видимо, что ляпнул что-то не то.

— Дальше, — холодно потребовал я, решив не обращать внимания на нелестное сравнение.

— Дальше — дело техники, — он хохотнул, довольный тем, что я не стал обижаться. — Поймал я, значит, этого типа, и заставил его примерить всё. Удачно я придумал, правда?

— Угу. А что это был за тип? — на всякий случай поинтересовался я.

— А, ерунда. Когда я его ухватил за… Гм, то есть, когда мы познакомились, он кричал… Ну, говорил, что при губернаторе кем-то числится. Шестёрка, в общем. — Мишаня пренебрежительно махнул рукой.

Я накинул пальто, бросил в зеркало последний взгляд — отразившегося там господина с бандитским выражением лица и одетого в безумно дорогое тряпьё можно было принять за кого угодно, только не за врача, коим он на самом деле являлся. Поморщившись с досады, я вышел вслед за своим цербером в коридор и хлопнул дверью. Здесь меня поджидал новый сюрприз. На лестничной площадке томилась пара Мишаниных близнецов. При виде меня их лица озарились приветливыми улыбками.

— Это — что? — Обернувшись к Мишане, я показал пальцем на «близнецов», втайне надеясь, что они мне просто привиделись.

— Мои подчинённые, — гордо изрёк Мишаня. — Так, пацаны, быстренько проверили выход из подъезда. Если кого встретим по пути — впечатать мордой в стенку, и пусть стоят, пока мы не пройдём. Ясно?

— Ага, — они закивали головами и затопали вниз, словно стадо динозавров.

Я представил отпечатки лиц своих соседей на стенах подъезда, и мне стало дурно.

— Слушай, Мишаня, — я взял его за отвороты пальто и притянул к себе. — Или ты сейчас же избавишь меня от этих «охранничков», или я пожалуюсь Горенцу, и ты до конца своих дней будешь сторожить автостоянки. Ты меня хорошо понял?

— Хорошо, — пробурчал он, высвобождаясь. — Эх, никакой солидности не будет. Срам один. — Он безнадежно махнул рукой. — Но меня-то вы оставите железно, да, док?

— Гранитно, — соврал я. Погоди, дай мне только до Горенца добраться.

— Лады, будь по-вашему, — вздохнул он.

На улице Мишаня мрачно сказал что-то своим «подчинённым», и те исчезли из поля зрения. Я почувствовал себя лучше и уверенно направился в сторону стоянки.

— Вы куда это? — осведомился Мишаня, вырастая у меня на пути.

— За машиной, — ответил я.

— Что же у вас за тачка? — насмешливо поинтересовался он. — «Запорожец», небось?

— У меня «тойота-чайзер», Миша, — сквозь зубы процедил я, считая про себя до десяти.

— Ничего телега, — согласился он, — но пока пусть постоит на приколе. Поедем на «лэнде». Горенец специально выделил. — Он ткнул в сторону отливающего лаком черного красавца «лэнд-краузера», и я смирился с судьбой.

Старинное городское кладбище за последние несколько лет претерпело значительные изменения. Как в архитектурном плане, так и в социальном статусе своих, скажем так, клиентов. Когда-то, ещё до революции, здесь хоронили городской бомонд, состоявший в ту пору из статских советников, отставных генералов, родовитых дворян и прочих заслуженных представителей местной общины. В наши дни здесь по-прежнему хоронят элиту. Вот только состоит она нынче не из дворян, коих, как известно, перевешали в 1917 году на фонарях, и не из генералитета. Новые русские генералы предпочитают умирать где-нибудь в ближнем Подмосковье в собственных дворцах, отстроенных за годы службы на скромное денежное довольствие. Чиновники, правда, остались. Это насекомое плодовитое, как таракан, и так же быстро приспосабливающееся к изменениям в жизни общества, по сей день представлено у нас в изобилии. Ориентируясь на них, повадились хоронить здесь своих «братков» и преступные группировки. Честно говоря, более нелепого зрелища, чем скромный памятник какого-нибудь тайного советника Афанасьева, соседствующий с мраморной глыбой Вована из Бочкарёвки, я не встречал. Вот уж воистину, смерть уравняла всех.

Наша машина затормозила у ограды, пристроившись к целому ряду дорогих иномарок. Процессия уже втягивалась потихоньку в кладбищенские ворота. Стаи воронья с недовольными криками носились над ней.

— Чёрт, опоздали, — буркнул Мишаня, выбираясь из джипа.

Я последовал за ним. Мишаня вклинился в толпу, как бульдозер, расталкивая окружающих и нетерпеливо оглядываясь на меня. Через пару минут мы уже возглавляли траурное шествие, оказавшись у самых могил. Солнце робко отражалось в полированных крышках дорогих гробов. Воздух, прозрачный, как хрустальный звон, был наполнен запахом увядания и тлена. Череда роскошных венков, мелькающих повсюду, отвлекала внимание и мешала сосредоточиться на мыслях о вечном. Пропитым басом загнусавил поп, слюняво разевая красногубый рот и распугивая утихомирившихся было ворон. Я огляделся. Мелькнувшее среди собравшихся лицо Наташи заставило меня нахмуриться. Нет, чисто по-человечески её можно понять. Верные бойцы Богданова уходят в мир иной, и всё такое. Но что, чёрт возьми, рядом с ней делает этот тип? Финансист, как его… Валяев? Ему-то что здесь надо? Валяев между тем, взяв Наташу под руку, шептал что-то ей на ухо. Она внимала ему с доверчивым и послушным выражением лица. Потом с благодарностью взглянула на него, погладила по руке и тут увидела меня. Наши взгляды пересеклись. Ну, уж на меня она смотрела точно не с благодарностью. Я вспомнил пословицу, гласящую, что от любви до ненависти один шаг, признал её мудрой, и невольно завертелся на месте. Мишаня тут же загудел мне в затылок:

— Какие проблемы?

— Слушай, а что этот тип делает рядом с Наташей?

— Кто? А, финансовый гений… Без понятия. Но, если надо, могу его тряхануть. Влёт расколется. Я мигом…

— Стой, — еле удержал я за руку расторопного телохранителя. — Не надо.

— Не надо, так не надо. Лично я думаю, что он Наталью Владимировну сопровождает. — Мишаня шумно высморкался. — Они и раньше частенько бывали вместе на разных мероприятиях.

— Да? — неприятно удивился я.

— Ага, — равнодушно подтвердил он.

Я ещё раз окинул взглядом фигуру молодого банкира и понял, что моё первое впечатление о нём было ошибочным. Тогда он мне не понравился. Теперь не нравился очень сильно. Пожалуй, придётся заняться им вплотную, решил я. Вообще, безобразие какое-то. Пару месяцев назад меня оставила любовница, бросившись в объятья владельца цветочных магазинов. Правда, в отличие от меня, кактусо-гераниевый король обещал на ней жениться, но это не меняет сути дела. Теперь вот этот фикус с бриллиантами на пальцах клеится к Наташе. Прямо поветрие, честное слово. Валяев поймал мой взгляд и заулыбался, умудрившись при этом сохранить на лице скорбное выражение. Я гордо кивнул в ответ и отвернулся. В последний раз всхлипнул поп, и гробы опустили, быстро закидав землёй. Вот и всё, подумал я, пробираясь к выходу вслед за Мишаней. Кто-то из собравшихся здоровался со мной, кто-то бросал настороженные взгляды. Я равнодушно отвечал тем и другим, занятый своими мыслями. Выйдя за ворота, я огляделся по сторонам. Тонированное стекло задней двери BMW, припаркованной неподалёку, поползло вверх. Я успел заметить лишь чёрные волосы да глаза человека в машине, когда она тронулась. То, как он на меня смотрел, мне почему-то не понравилось.

— А это кто? — дёрнул я Мишаню за руку.

— Где? — неторопливо обернулся он.

— Уже нигде, — чуть не выругался я. BMW скрылся за углом. — Куда подевался Горенец? На похоронах я его не видел.

— В офисе, наверное.

— Поехали, — решил я.

Официально Богдановская группировка числится под вполне приличной вывеской охранного агентства. Оно действительно охраняет магазины, банки и вообще всех, кому это потребуется. С функциями своими справляется неплохо, и в городе его знают, как одно из лучших. Так что работники агентства могут взирать сверху вниз на чахлых конкурентов, копошащихся в откровенном криминале и периодически попадающих под отстрел ОМОНа. Да и вообще, для большинства местных жителей Богданов — пример удачливого бизнесмена, а не криминальный лидер. Периодически он подбрасывает кое-какие деньги детскому дому, учредил именную стипендию в университете, участвует в разных благотворительных акциях. Одним словом, работает на свой имидж. Параллельно делится, с кем надо, во властных структурах, и имя его не треплют в газетах и на ТВ в связи с грязными разборками. Однако это вовсе не означает, что на самом деле он не имеет к ним никакого отношения. Для этого и требуется ему крепко сколоченная команда Горенца. Обывателям, естественно, такие подробности неведомы; знают правду немногие, да ещё я, случайно зацепившийся своей судьбой за него.

Офис агентства располагался в большом трёхэтажном особняке, отстроенном в центре, неподалёку от железнодорожного вокзала. Машина въехала во двор и остановилась, плавно качнувшись. Дежурный на входе поприветствовал Мишаню и вновь уставился в экран телевизора. На меня он не обратил никакого внимания. Когда я вошёл в кабинет, Горенец кричал в телефонную трубку, отчаянно ругаясь и обещая своему невидимому собеседнику все кары земные и небесные.

— Привет, — он закончил разговор и улыбнулся. — Как себя чувствуешь в новом качестве?

— Да так, — неопределённо пожал я плечами. — Чем занимаешься?

— И не спрашивай, — досадливо поморщился он. — Богдана нет, и сразу, как по заказу, вылезла куча неотложных дел. Хлопот не оберёшься. Тут ещё ребят моих кто-то приласкал из «калаша».

— Не выяснил, чья работа?

— Нет. Да это и не меняет сути дела. Главное — начался отстрел наших людей. Теперь будут давить, гады, со всех сторон, прежде чем предъявить ультиматум. А ты чего приехал-то?

— Как чего? — удивился я. — За инструкциями. Не буду же я просто так шляться по городу в этом идиотском обличье нового русского.

— А что, — неожиданно развеселился Олег, — видок у тебя очень даже ничего.

— Может быть. Только болтаться без дела мне не нравится.

— Придется, — ответил он. — Будешь болтаться и ждать.

— Чего?

— Не чего, а кого. Того, кто придёт тебя купить. Или договориться, если тебе так больше нравится.

— Придёт ли? — усомнился я.

— Обязательно, — успокоил меня Олег. — Говорю же, мы действуем точно по разработанному Богданом плану. Проколов быть просто не может, так что не дрейфь, скоро объявятся по твою душу покупатели. А пока вот. — Он достал из ящика стола пачку долларов и бросил мне на колени. — Это тебе на представительские расходы. И включи, наконец, свою мобилу, жмот.

— Вовсе я не жмот, — обиделся я, пряча деньги в карман. — Просто не люблю таскать с собой телефон. Он мне не нужен совершенно, того и гляди, потеряю.

— Был ненужен, — поправил Горенец.

— Ладно, включу, — пообещал я, пытаясь вспомнить, куда засунул свой мобильник. — Но взамен ты уберёшь ко всем чертям Мишаню. Этот гориллообразный тиранит меня с самого утра. Даже пытался привлечь к моей охране ещё парочку самцов из своего стада. Я еле отбился от их услуг.

— Чем же он тебе не угодил? — ехидно спросил Горенец, притворяясь, что на самом деле этого не понимает.

— Ты что, издеваешься, Олег?! — возмутился я. — Он кого хочешь до инфаркта доведёт своими ужимками. Убери его от меня, прошу как друга.

— Парень он надёжный, не продаст, а это главное, — сказал Олег, будто не слыша меня. — Боец хороший, голову любому открутит, только пальцем покажи. Ну, а что звёзд с неба не хватает — так не всем же быть учёными, правда, Сань? В общем, твои возражения не принимаются.

— Но, Олег… — начал я.

— Нет, — жёстко отрезал он. — Без охраны ты разгуливать не будешь, даже не надейся.

— Это тоже в вашем глупом плане предусмотрено? — иронически спросил я.

— Да, — серьёзно ответил он. — Более того, предусмотрено и то, что ты будешь возражать. Так что не вздумай откалывать обычные свои шуточки. Иначе за тобой будет ходить уже не один Мишаня, а целое, как ты выразился, стадо. Благо, кадров у нас хватает.

— Спасибо, утешил, — я поднялся с кресла. — Ладно, раз так, поеду пропивать представительские. Уйду в загул — не обижайся, — пригрозил я.

— Ага, так я и поверил, что из-за Мишани ты начнёшь пить, — осклабился он.

Мне оставалось только признать своё поражение в этом споре и покинуть кабинет. Мишаня стоял на улице, покуривая в обществе таких же коротко стриженых амбалов с золотыми цепями на шеях. При этом он жутко важничал, всем своим видом давая понять, что далеко пошёл с тех пор, как был рядовым бойцом. Я ухмыльнулся и ласковым голосом позвал:

— Миша! Подойди, пожалуйста.

— Да, босс. Какие проблемы? — он тут же нарисовался рядом.

— Проблемы не у меня, дружище, а у тебя, — сочувственным тоном ответил я.

— Да ну?!

— Точно тебе говорю. Горенец сам не свой от злости. Голову, сказал, оторву этому уроду, — последнее слово я произнёс, смакуя каждый звук.

— Вот те на… А за что? — опечалился он.

— А за то, — мстительно ответил я, — чиновника помнишь? В магазине? Которого ты насильно моделью сделал?

— Ну?

— Баранки гну. Оказался он помощником губернатора по связям с общественностью. Шишка, одним словом. Личность твою уже вычислили и связались с Горенцом: с чего это, мол, твои архангелы в магазинах беспредельничают? Он, конечно, уговорил замять это дело, но за тебя обещал взяться всерьёз. Так что иди, друг, на расправу. Или погоди, давай сначала попрощаемся, — я обнял застывшего в ступоре Мишаню и подтолкнул его в спину. — Ну, иди, а то он ещё больше разозлится.

Он кивнул и побрёл, еле передвигая ноги. Вся его недавняя важность куда-то пропала. Дождавшись, когда он скрылся за дверью, я бросился за руль джипа. Ключ торчал в замке зажигания, и через минуту я уже колесил по городским улицам, наслаждаясь долгожданной свободой. Короткий зимний день багровел закатом. Я вспомнил, что пора если не пообедать, так хотя бы поужинать, и притормозил у ресторана, как и обещал Горенцу. Заведение переливалось огнями рекламного щита и обещало широкий выбор райских наслаждений. Я решительно поднялся по ступеням крыльца в надежде хоть ненадолго окунуться в атмосферу небожительства.

Рай оказался обычным залом с двумя десятками столиков, отделанным в голубовато-серых тонах. Большинство мест было свободно, и я примостился рядом с крохотным водопадиком, бьющим прямо из стены и стекающим отвесными струями в бассейн с рыбками. Сделав заказ, я закурил, вытянул ноги и откинулся на спинку стула, собираясь расслабиться. Не тут-то было. Поглазев немного на рыбок, я решил осмотреть заодно и посетителей. Чуть обернувшись, я скосил глаза и замер. Неподалёку от меня сидело, явно скучая в одиночестве, чудо природы. Чудо при дальнейшем рассмотрении оказалось невысокой голубоглазой блондинкой с такими восхитительными ямочками на щеках, что я сразу забыл о рыбках, водопаде и вообще обо всём на свете. Заметив мой живой интерес, она улыбнулась. Убедившись, что улыбка адресована мне, я встал и походкой охотника за редкой дичью направился к ней.

— Добрый вечер, очаровательная незнакомка, — произнёс я. — Надеюсь, вы извините меня за то, что я так назойливо пялился на вас. Честное слово, у меня просто не было сил отвести глаза.

— Извиню, конечно, — она рассмеялась серебристым смехом, тонко и волнующе. — Тем более, что мне очень скучно.

— Бог мой, что творится в этом мире, — я присел за её столик и призывно замахал официанту, — если красивые женщины вынуждены скучать в одиночестве. Вы дадите мне шанс попробовать развлечь вас?

— Буду только рада, — она внимательно посмотрела на меня. — Мне кажется, что я вас уже где-то видела.

— Исключено, — с ходу отмёл я это предположение. — Я никогда не забыл бы нашей встречи. Но раз судьба всё-таки свела нас, предлагаю провести этот вечер так, чтобы при следующей встрече было, что вспомнить. Идёт?

— Идёт, Саша, — усмехнулась она.

— Итак, мы всё-таки знакомы, — прокомментировал я, роясь в памяти.

— Да, вы оперировали моего отца год назад. А запомнила я вас потому, что и в прошлый раз вы разглядывали меня более, чем откровенно.

— Вот оно что, — протянул я. — Как здоровье папы?

— Прекрасно. Он вам очень благодарен. Я — тоже. — Кстати, меня зовут Таня.

Теперь я вспомнил: с год назад я действительно оперировал по поводу грыжи старого въедливого хрыча из налоговой полиции, совершенно неожиданно оказавшегося обладателем прелестной дочери.

Подоспевший как нельзя вовремя официант сгладил возникшую было неловкость, и мы снова разговорились. Скоро я уже знал, что в ресторане она собиралась встретиться с друзьями, которые по неизвестным причинам безбожно опаздывали. Таня совсем уже собралась уходить, когда появился я.

— Знаете, сначала я очень удивилась, увидев вас. Вы сильно изменились со времени нашей последней встречи, — сказала она, глядя мне в глаза.

— А, пустяки, — небрежно ответил я, решив, что речь идёт о моём дорогом костюме. — Карден теперь не столько мода, сколько необходимость.

— Да нет, я не о том, — рассмеялась она. — То, что вы носите веши из бутика, меня как раз не удивляет. А что случилось с вашим лицом? Ещё, я заметила, вы стали прихрамывать.

— Житейские бури, — глубокомысленно ответил я.

Ага, носил бы тряпки из бутика, если б не щедрость Горенца. Но развивать эту тему я не стал. Обсуждать своё финансовое положение с красивой женщиной не входит в мои привычки. Особенно, когда стремишься закончить общение с ней на вполне определённой ноте.

— Не пойти ли нам потанцевать? — предложил я. — Если, конечно, вас не смущает моя временная хромота.

— Нисколько, — ответила она, вставая. — Кстати, мы можем перейти на «ты». Так будет лучше, верно?

Естественно, я согласился. От Тани чудесно пахло духами. Их аромат пьянил и подстёгивал воображение ничуть не меньше, чем лёгкие прикосновения упругой груди и живота.

— Знаешь, у тебя глаза сирены, — сказал я, наклоняясь к ней и почти касаясь губ. — Они обещают все наслаждения мира сразу. Интересно, обманывают?

— Видимо, тебе очень хочется это проверить? — догадалась она, отвечая на поцелуй. Ямочки на её щеках опять затеяли свою чарующую игру.

— Безумно, — слегка охрипшим голосом подтвердил я.

— И это повод пригласить тебя в гости? — предположила Таня, прижимаясь ко мне.

— Несомненно, — ответил я, не раздумывая. Да мне и нечем было думать в этот момент.

Поднимаясь в лифте, мы целовались, как сумасшедшие, пока он, дрогнув, не остановился. Двери с шумом распахнулись.

— Вах, Муртуз, посмотри, чем они занимаются! — послышался рядом голос с гортанным кавказским акцентом. — Выходи давай, да? Мы тоже хотим познакомиться с такой горячей женщиной, — и он зацокал языком.

Я неохотно оторвался от Таниных губ. В дверях лифта стоял, не давая им закрыться и вытянув вперёд голову, смуглолицый брюнет. Похотливое выражение, застывшее на его физиономии, мне не понравилось. Поэтому я крепко ухватил его за хрящеватый нос впечатляющих размеров и потянул на себя. Любитель подглядывать за эротическими сценами взвыл благим матом и невольно подался вперёд, потеряв равновесие. Мне оставалось только элегантным жестом оттолкнуть его обратно, с силой дёрнув нос напоследок в сторону. Сделав это, я нажал на кнопку, и лифт поехал вниз, оставляя где-то над нами заполошные вопли неудачливого эротомана.

— Господи, откуда он взялся? — Таня растерянно смотрела на меня.

— Чёрт его знает, — пожал я плечами. — Не бойся, всё будет хорошо.

— Но он же будет ждать нас внизу!

— Пускай, — усмехнулся я.

Лифт остановился, раскрыв створки дверей. Крики и топот приближались.

— Пускай ждёт, — повторил я, отправляя лифт снова вверх.

Наверху, однако, я перестал усмехаться. Потому что там нас встретили двое товарищей пострадавшего. Последний успел-таки добежать до первого этажа и теперь истошно вопил что-то в колодец лестничного пролёта. Эхо гулко разносило его крики. Я встал между Таней и мрачными черноволосыми типами. Они смотрели на меня настороженно, но нападать не спешили. Что-то их сдерживало. Однако это не мешало им целиться в меня из пистолетов, корчить страшные рожи и бормотать ругательства.

— Бедный Аслан, — донеслось из-за спины. — Я всегда предупреждал его, что любопытство до добра не доводит,

Я скосил глаза, стараясь при этом не упустить из виду и двух парней с пистолетами. Впрочем, виноват, теперь уже трёх. Быстроногий Аслан присоединился к ним, размахивая оружием и прижимая платок к сизому носу, ставшему похожим на огромный баклажан. Голос за спиной что-то негромко приказал им на родном языке. Сначала исчезло оружие, потом умолк Аслан.

— Что вам надо? — на всякий случай поинтересовался я. Хотя вопрос, конечно, прозвучал идиотски. Явно не сигаретку хотели стрельнуть.

— Поговорить, только и всего, — успокоил меня голос.

— Говори.

— Не здесь же, — рассмеялся он. — Что, если мы ненадолго зайдём в квартиру девушки?

— Твои нукеры останутся здесь, — потребовал я.

— Хорошо. Мы не причиним вреда ни тебе, ни девушке.

Теперь я рискнул полностью повернуть голову и как следует разглядеть говорившего. Им оказался высокий широкоплечий кавказец средних лет с длинными руками, свисающими, словно плети. В них с первого взгляда чувствовалась недюжинная сила. Большие раздавленные уши выдавали в нём борца; зачёсанные назад волосы блестели. Одет он был дорого, но безвкусно и как-то неопрятно. Ощущение это рождалось и от варварски смятой стрелки на брюках, и от сального пятна на вороте белой рубахи. Двухсотдолларовый галстук, завязанный небрежным узлом, не затянутым как следует, болтался на нём, словно дешёвая тряпка.

— Что ж, пошли, поговорим, — согласился я и повернулся к Тане. — Ничего не бойся. Так надо.

— Я и не боюсь, — она прижалась к моей руке.

Мы вошли в квартиру. Таня, предложив сварить

кофе, исчезла на кухне. Я расположился в гостиной, усевшись в кресло напротив кавказца.

— Итак, слушаю, — сказал я, закуривая. — Ты — Казбек, если не ошибаюсь?

— Нет, не ошибаешься. Вижу, меня не обманули, когда сказали, что ты не только хороший боец, но и соображаешь быстро. Теперь понятно, почему Богдан назначил тебя своим преемником. Ты ведь давно уже работаешь с ним, оставаясь в тени, да? — он оскалил гнилые зубы, довольный своей догадливостью.

— Может быть, — я не стал его разочаровывать. — Но не лучше ли нам перейти прямо к делу?

Он помолчал, внимательно разглядывая меня. Глаза у него были тёмно-карие, большие и чуть навыкате; в них ясно отражались уверенность в своём превосходстве и лёгкое презрение ко мне. Так сильный хищник смотрит на жертву, когда собирается поиграть с ней. Я почувствовал себя барашком, отбираемым для празднования Курбан Байрама.

— Что ж, это по-мужски, — наконец решился он, выработав, видимо, план, как меня охмурить. — Если моё предположение верно, и ты действительно давно работаешь с Богданом, то должен быть в курсе возникших между нами разногласий, так?

— Героин, — равнодушно ответил я, затягиваясь сигаретой.

— Да, Саша, но давай будем называть его просто товаром. Ни к чему посвящать в это посторонних. — Он кивнул в сторону кухни. — Так вот, дело даже не в самом товаре. Его всё равно будут продавать здесь, независимо от желания Богдана. Проблема в том, что начни мы торговать в центре, неизбежно начнется война. Мои люди, его люди — все стреляли бы друг в друга. Бизнес от этого только страдает, верно?

— Поэтому вы попытались убрать Богдана? — перебил его я.

— Клянусь, это не моих рук дело, — торжественно заявил Казбек, воздевая вверх руки. — Могилами предков клянусь, это кто-то другой. Хотя, не буду скрывать, меня такой исход дела устраивает. Нет Богдана — нет проблемы. Ты со мной согласен?

— Ага, — невежливо буркнул я, отсаживаясь подальше.

От Казбека ощутимо пахло землёй. Не пашней, нет — тяжёлым застойным духом гниющей падали, превращающейся в перегной.

— Но тут появился ты. Я решил встретиться, поговорить. Открою тебе правду. Богдановской группировке конец. Одно моё слово — и ваших людей перебьют, как мух, за несколько дней. Оставшиеся в живых разбегутся сами. Но мы, горцы, не так воспитаны. Я сказал себе: надо дать шанс этому человеку, занявшему место Богдана. Если он не дурак, мы ещё сможем договориться. Если нет… — он тяжело вздохнул и хлопнул себя по колену, сокрушаясь, видимо, о тех несчастных, которых придётся отправить на тот свет. — Я видел тебя сегодня на похоронах твоих бойцов. Мне показалось, ты не захочешь больше смертей.

— Так это был ты, — обрадовался я, узнав, наконец, кто следил за мной из BMW. — Послушай, горец, а этих четверых не по твоему приказу положили?

— Это было предупреждение, что шутки кончились. Последнее предупреждение.

— Да уж хватит, — хмыкнул я. — Чего ты хочешь от меня?

— Не от тебя, а тебе. Тебе я хочу предложить мирный договор. По нему вы добровольно и без лишней крови передаёте под мой контроль центр города. Весь, — подчеркнул он. — Взамен твои бойцы сохранят жизнь, но будут работать уже на меня. Ты же обретёшь безбедную старость. Тех денег, что я могу дать, хватит даже твоим внукам, Аллах свидетель! — Он снова поднял вверх руку с блеснувшим на ней красивым перстнем.

Старинный, решил я, и деловито спросил:

— Сколько?

— Сто тысяч баксов. — Заметив мою заинтересованность, он не удержался и позволил своему презрению вылезти наружу кривой ухмылкой.

Вот жлобяра, мысленно всплеснул я руками. Да этих денег не то, что внукам, мне не хватит до старости дотянуть!

— Мало, — заявил я.

— Сколько же ты хочешь? — он с недоумением уставился на меня.

— Пять сотен, — брякнул я.

— Сколько?! — он возбуждённо зашевелился. — Побойся бога! Жадность до добра не доводит, я это всегда говорю.

— Аслану об этом говори, — посоветовал я. — А мне необходимо пять сотен.

— Бери любую половину, — блестя глазами, предложил он.

— Нет, — отрезал я. — Жаль, что не договорились.

— Хорошо, я подумаю, — неожиданно смирился он, видимо, что-то для себя решив.

Его мысли, впрочем, читались легко, как в букваре. Рано или поздно меня всё равно уберут — так какая разница, сколько мне пообещать, раз уж я так упёрся? Платить-то не придётся.

— Тогда я тоже подумаю, — в тон ему ответил я.

— Считай, что деньги у тебя в кармане, — усмехнулся он. — Ну, а начнётся наше сотрудничество вот с чего. Товар доставят в город в ближайшее время. Когда — не важно, но скоро. Так вот, я хочу, чтобы твои люди не только не мешали торговле, но и обеспечивали прикрытие распространителям. Наш договор мы пока афишировать не будем. Я человек скромный, и не хочу, чтобы на каждом углу стали кричать, кто реально управляет делами в центре. Пусть до поры до времени все думают, что это ты. Или Богдан, как тебе больше нравится. Потом, когда всё утрясётся, ты просто передашь дела тому, на кого я укажу. Договорились?

— Конечно. Но только после того, как я получу деньги, — ответил я. — Кстати, дружище. Пока они ещё не легли на мой стол в красивом чемоданчике, подумай вот о чём. Моё появление стало для вас неожиданностью. И не говори, что это не так. Приятной или нет — судить не берусь. Но, как друга, хочу предупредить: это самый невинный из сюрпризов, которые Богдан заготовил. Их множество, и они один другого неприятнее, могу поручиться. Настолько, что воплотись они в жизнь, в этом городе камня на камне не останется от организованной преступности. Пострадают все группировки, но ты — больше всех. После того переполоха, что я могу устроить, кавказцев ещё долго не будут подпускать к делам не только у нас, но и во всём регионе. Но, не стану скрывать, я бы не хотел пускать в дело задумки Богданова. Потому что они сродни атомной бомбе — победителей не будет. Проиграют все, мы в том числе. Я, в отличие от Богданова, не испытываю неприязни ни к вам, ни к наркотикам. И, если уж карта так легла, предпочитаю мирный договор войне. Тут у нас с тобой трогательное единодушие, — я рассмеялся в лицо озадаченному Казбеку.

Он пытливо разглядывал меня, решая для себя сложную задачу: блефую я или нет? И если нет — то, может, и в самом деле придётся платить этому русскому деньги? Видимо, так, и, найдя решение, он направился в прихожую, буркнув напоследок:

— Всё получишь сполна, когда придёт товар.

С тихим щелчком захлопнулась входная дверь. Я вышел в коридор и убедился, что гости окончательно оставили нас в покое. Потом отправился на кухню. Таня невозмутимо листала модный журнал, уютно расположившись за столом. Заметив меня, она подняла глаза:

— Он уже ушёл?

— Да. А ты смелая, — сказал я. — Неужели тебе в самом деле не было страшно?

— Нет, — она покачала головой.

— Но почему? — удивился я. — Это ведь, между прочим, были настоящие бандиты.

— Ну, во-первых, папа учил меня никогда и ничего не бояться. Во-вторых, по его совету я всегда ношу с собой пистолет, — тускло блеснув в свете лампы, на стол лёг вальтер. И в-третьих, ты же был рядом.

Она улыбнулась, легко встала с места и подошла ко мне вплотную. Наши губы снова встретились, и это отбило у меня всякую охоту продолжать расспросы.