Азимар. Дорога сбывшихся надежд

Глава 7

Их ждали. Лурдэн сердился из-за вынужденной задержки. Делал вид, что сердился, так Стефани показалось.

– Показывай уже свои фокусы, а то эта мелочь отказывается занимать на телеге место и куда-то дальше идти, – ворчливо проговорил наемник. Дети в подтверждение его слов одобрительно закивали.

Стефани оглядела детвору. Трое мальчишек и две девчонки. Самому старшему на вид было лет десять. Самой маленькой была очаровательная темноволосая кудрявая девчушка лет трех. Несмотря на, казалось бы, сложные условия, в которых они находились, все были аккуратно причесанные и опрятно одетые.

Стефани отпустила руку Лиама и отступила на шаг, не желая мешать. Он тихо зашептал и пошевелил пальцами. Повинуясь воле мага, из земли пробился сочный нежно-зеленый стебель, который рос и креп, а потом на нем сформировался бутон, ставший прекрасным ярким розовым цветком. Лиам присел рядом с ним, аккуратно сорвал и, не поднимаясь, развернулся, протянул его Стефани, одарив при этом ласковой улыбкой.

– А мне? – обиженно сказала младшая девочка и требовательно топнула ножкой.

– И тебе, – улыбнулся ей маг.

Вскоре малышка стала счастливой обладательницей прекрасного белого цветка. Девочке постарше достался такой же.

– А почему ей розовый, а нам белые? – капризно спросила малышка.

И пока Лиам подбирал подходящие слова, Келлен раздраженно выпалил:

– Потому что розовый цвет символизирует нежные чувства дарящего, ну а белый – более нейтральный, поэтому ей розовый, а тебе – белый.

Стефани удивленно уставилась на следопыта. Его осведомленность вызывала у неё шок. Сначала звезды и ночевка под открытым небом, теперь познания в символике цветов… Келлен… Романтик?

«Вот те раз!»

Девушка изумленно захлопала ресницами. Келлен встретился с ней глазами. Предупреждение о том, что с ней будет, если она додумается сострить по этому поводу, так отчетливо читалось, что Стефани поспешила отвести взгляд.

– Пошли уже, – злобно сказал следопыт Лурдэну, а потом ядовито добавил: – Или тоже хочешь цветочек от мага, голубого цвета?

Келлен развернулся, собираясь идти вперед, но, не сделав и пары шагов, замахал руками, пытаясь сохранить равновесие и не упасть. Его ногу внизу опутали толстые стебли какого-то растения, удерживая. Секунды замешательства сменились холодной яростью. Рука метнулась к кинжалу. Смех детворы, которая увидела новый фокус мага, остановила Келлена, предотвращая убийство.

В этот раз Лурдэн не удержал своего восторга и открыто улыбался, радуясь ничуть не меньше детей.

– А давай ещё что-нибудь! – зычным голосом попросил он.

Лиам поднял магией и покрутил в воздухе несколько камушков под дружные охи и ахи, а потом серьезно сказал:

– Келлен прав. Нужно уходить.

Эстер помогла усадить детей на телегу рядом с Филлином. Сама пошла рядом, переговариваясь с остальными вланвийцами. Лурдэн занял место во главе их отряда. Следопыт улучил момент и поравнялся с Лиамом.

– Ещё одна такая выходка, и кинжал всё-таки настигнет цель, – угрожающе прошептал наемник, чуть склоняя голову к магу.

– Ещё одна такая шутка в мой адрес, и ветви растений переломают тебе кости на ноге, – в тон ответил ему Лиам с очаровательным спокойствием на лице.

Стефани опешила, открыла рот, собираясь приструнить обоих, но Келлен уже отошел.

– Лиам… – начала было она.

– Не надо, – предупредил Лиам, перебивая, а потом более мягким голосом добавил: – Я не хочу с тобой ссориться из-за подобных вещей. Это только наше с ним.

Девушка поспешно кивнула. Ссориться с ним она точно не хотела. Сплела свои пальцы с его, тепло улыбнулась.

Лиам и Стефани снова немного отстали, желая оставаться наедине, насколько это было возможно. Хотя свой впереди идущий отряд из виду не выпускали. Его простое: «Расскажешь?», и Стефани уже не смогла остановить свой поток слов. Ужас и боль, что девушка прятала с момента, как увидела его письмо, выливались из глубин души, превращаясь в сбивчивые фразы. Рассказала она и про свою способность дышать в тумане, про договор с Уэйном, про клан Транадор, из которого ушла с Келленом, про их путь до Вланвия, про Фиону…

– Кел всё это время знал, что я её сестра, и молчал, – закончила свой монолог девушка. Душу снова отравила горечь чужого признания. Признания, которого она хотела бы никогда не слышать. Стефани простила следопыта и не осуждала, почти не осуждала, да и саму Фиону отпустила уже, приняла её смерть, но… Слезы всё равно навернулись на глаза… Её Фиона не заслуживала такой участи. Эти люди, они…

Лиам обнял её, укрывая в объятиях, давая столь нужную ей поддержку.

– Мне очень жаль, – прошептал он.

Он стоял и обнимал её до тех пор, пока она сама не отстранилась, окончательно успокоившись.

– Что будем делать? – спокойно поинтересовался он, беря её за руку и медленно шагая обратно в Азимар.

– С Салазаром? – Стефани догадалась, о чем вопрос, и горько усмехнулась. – Ничего. Туман его убьет. Их всех…

Ей вдруг стало жутко. Все те люди, которых она когда-либо знала, умрут, как только туман придет и в Азимар. Было бы правильно изготовить много зелий, чтобы хватило, можно было попытаться… Хотя кого она обманывает? Лиама, как и Уэйна, заточат в Верхнем городе, и варить эликсиры он будет только для ремесленников, а Нижний город и пограничники сгинут в ядовитой молочно-белой субстанции.

– Стеф, мне кажется, я могу всё исправить, – взволнованно зашептал он, воровато оглядываясь, боясь, что его кто-то услышит. – Земля говорит со мной. Меня словно тянет куда-то, и порой это желание настолько сильное, что я теряю покой… Хочется вскочить и бежать на этот зов без оглядки. Где-то в недрах леса, за пределами Азимара и Вланвия, на старой земле есть место, с которого всё началось. Оно мне снится, – он с беспокойством всматривался в неё, боялся, что не поверит, сочтет его безумным.

– Значит, мы найдем это место и всё исправим, – уверенно ответила она ему, смотря прямо в глаза.

Лиам облегченно выдохнул и прижал к себе, крепко обнимая, поцеловал висок.

– Я люблю тебя, – счастливо прошептал он, а потом отстранился и добавил: – Прошу не говори никому о том, что я тебе сказал.

– О том, что любишь? – она улыбнулась.

– И об этом тоже, – засмеялся Лиам, снова сплел свои пальцы с её, увлек за собой догонять остальных.

***

Их компания у костра на ночном привале теперь была большой. Помимо Эстер и пяти детей, из Вланвия спаслись двое мужчин и ещё одна юная девушка Лесли. Один из мужчин, Рунлан, насколько поняла Стефани, был ранее стражником. Он-то и помогал Эстер и Лиаму отбиваться от хохотунов тогда. Второй, Льювин, тоже был при оружии, но его полноватое телосложение говорило о том, что в руках он это оружие держать начал совсем недавно ввиду сложившихся обстоятельств. После совместного ужина Лесли увела детей спать, с ними же и осталась.

Стефани уютно устроилась в объятиях Лиама, пребывала в блаженстве. В этот момент она любила весь мир, и ей казалось, что он отвечал ей взаимностью. Когда рядом сидит самый дорогой сердцу человек, то и звезды, и луна, и лес… всё прекрасно, всё только для неё. Ночевка под открытым небом? Да хоть посреди поля, лишь бы с Лиамом.

– Ты молодец, – похвалил Лурдэн Эстер, прерывая возникшую паузу. – Смогла собрать уцелевших и защитить их.

Эстер зябко поежилась, не мигая уставилась на пламя, заговорила тихо, мыслями пребывая где-то далеко, в дне пути отсюда, во Вланвии.

– Первые часы я бесцельно бродила по городу, думала, что умерла и застряла в каком-то кошмаре, так и не попав ни к Арарагу, ни к Ксандоре. Когда поняла, что ужасу не будет конца, вернулась домой, надеялась… – голос дрогнул, она глубоко вздохнула и снова заговорила спокойно и размеренно: – А затем я встретила Лиама, – Эстер тепло улыбнулась магу, чем вызвала дикое раздражение у Стефани. – Этот чудик ходил у домов и прислушивался, есть ли кто там живой или нет. На тот момент он уже нашел троих детей, и те тянулись за ним хвостами, боясь отойти хоть на шаг. Потом мы встретили Рунлана, Софи, Мурелу, Льювина, Лесли, Катри и много ещё кого. Заняли один из домов, там все вместе и расположились. Днем выходили на поиски уцелевших. Выбирали улицы, разделялись и обходили по возможности каждый проулок. Детей на это время оставляли там под присмотром Лесли. Но спасительная миссия была недолгой. С каждым днем запах в городе становился невыносимее, да и твари стали приходить из леса. Люди с обхода всё чаще не возвращались, становясь жертвой монстров. И тогда мы решили уходить в Азимар, пока не растеряли тех, кого нашли. Тем более все дома обойти было нереально. Так мы себя успокаивали. В назначенный день всей толпой организованно покинули укрытие. Мне казалось, я все рассчитала, предусмотрела, – Эстер горько выдохнула. – На выходе из города наткнулись на лихванов. Началась паника. Ведь многие никогда не видели до этого монстров, городская стража всегда отлично справлялась со своими обязанностями, обеспечивая безопасность жителей, – в голосе капитана сквозила гордость, которая тут же сменилась грустью. – Из двадцати пяти человек город покинули только восемнадцать. Ещё восемь мы потеряли несколькими часами позже от стычки со стаей волаков, – она подняла благодарный взгляд на Лурдэна и добавила: – Если бы не ваша помощь, то стая хохотунов добила бы остальных.

– Мы здесь только благодаря Стефани, она оплатила, – ответил наемник, – пришла за своим пацаном.

– Пацаном… – повторила Эстер и усмехнулась. – Мы ему многим обязаны, наш голос разума и надежды в минуты отчаяния, да и без его магии потери были бы ещё больше.

Сидящий рядом Келлен презрительно фыркнул и пихнул её в бок.

– Ещё одна влюбленная идиотка, – едва слышно пробормотал он. – Боги, за что мне всё это?

– А туман? – спросил Лурдэн.

– Так и не отступил, – голос девушки дрогнул, она на мгновение снова провалилась в воспоминание и побледнела, – с того самого дня… Многие люди спрятались со своими семьями в домах, закрыли окна и двери, но это всё равно не помогло. Туман заполнил собой всё, каждый уголок Вланвия…

– Твои родители? Брат? – тихо спросил Келлен.

Она лишь покачала головой и несколько раз моргнула, прогоняя подступающие слезы.

– Я не нашла их, Кел, – Эстер повернула к следопыту голову. – Я вернулась домой. Потом пришла к ним работу. Я обходила улицу за улицей, всматривалась в лица мертвых… – она судорожно вздохнула, стараясь держаться и не заплакать. – И не нашла… Они затерялись где-то среди остальных… Я не смогла попрощаться…

Келлен притянул Эстер к себе, приобнял за плечи, второй рукой нашел её руку и сжал.

Молчание больше никто не нарушал. Лурдэн стал устраиваться на земле, собираясь спать. Остальные последовали его примеру. Дежурить вызвался Филлин, который успел выспаться за день.

Постепенно лагерь погрузился в мирный сон. Стефани устроилась в стороне от остальных, поближе к скале. Лиам лежал на земле, положив голову на колени девушки, и снизу смотрел на неё. Стефани сидела и гладила его, перебирала в руках светлые пряди, а затем увидела его потерянный взгляд и спросила:

– Расскажешь?

Секундное замешательство. Словно решался говорить или нет… Взгляд спрятал, несколько раз нервно прикусил губу.

– Эстер красиво говорит, складно. Наверное, так оно всё и выглядело со стороны. Но… – его голос задрожал. – В тот день я не хотел спасти других, я хотел спасти себя. Я боялся сойти с ума… боялся остаться один… как тогда… в той комнате, которую покинул много лет назад… Я ходил по улицам и звал… прислушивался… Тишина в ответ убивала меня, снова и снова… Сознание стало ускользать… Я стал проваливаться куда-то… когда ясность мысли возвращалась, я обнаруживал себя в совершенно другом месте, не помня, как здесь оказался… Детский плач в одном из домов был моим спасением, моим маяком в этом аду. Я разбил стекло, забрался в дом. В одной из комнат обнаружил девочку, совсем малышку, взял её на руки и унес с собой. Она так цеплялась за меня своими руками… а я цеплялся за неё всем своим существом… Она спасла меня, вернула. Я стал подходить к каждому дому, надеялся ещё кого-нибудь найти… Малышке сказал, что мы играем в прятки и ищем остальных, и что люди, беспорядочно лежащие на земле, тоже играют, но в уже в другую игру. Они играют в «замри»…

Он замолчал, стал разглядывать ночное небо. Заговорил нескоро.

– У меня получилось найти ещё выживших. Вместе мы стали опорой друг для друга, напоминанием, что мир ещё существует… У нас получилось действовать слаженно, организовать поиски таких же, как и мы. Каждый сам себе выбирал улицы, которые будет обследовать… Я тоже выбирал… но ноги меня несли к месту, что было когда-то мне домом. Я сопротивлялся своим желаниям несколько дней, боялся воспоминаний, но всё равно день за днем оказывался перед знакомыми воротами…

Стефани от волнения практически перестала дышать, её рука невольно замерла на его голове. Лиам почувствовал это и грустно улыбнулся.

– Да, сейчас я тебе расскажу историю семьи Торун. Мою историю, – он нервно поправил свои волосы, а затем сцепил пальцы в замок, устраивая у себя на животе. – Ворота поместья были открыты, поэтому я беспрепятственно зашел внутрь. За шестнадцать лет очень многое изменилось. Новые владельцы переделали на свой вкус сад, даже расположение дорожек, беседку, скамьи. И все же… у меня перед глазами была совсем другая картинка, та, которую моя проклятая память никак не сотрет, – взгляд его затуманился, Лиам был уже не с ней, Стефани, а где-то далеко, в своем прошлом. – В детстве в саду я проводил много времени. Любил растения, деревья… Любил касаться земли… Я чувствовал её силу, её мощь. Она наполняла силой и меня… Мог часами перебирать в руках песок на берегу океана… Да, наше поместье выходило одной стороной на побережье. Если отец заставал меня за таким пустым, по его мнению, занятием, то наказывал. Ребенок должен вести себя нормально. Должен носиться по дому с самодельным игрушечным мечом, увлекаться сражениями и мечтать стать великим воином. Мне же это было неинтересно. Но не только моё странное времяпрепровождение злило отца. Его раздражало во мне всё: внешность, голос, привычки, предпочтения в еде, слова, – Лиам скривил губы в ироничной ухмылке. – Чтобы я не сказал и не сделал, он приходил в бешенство и начинал вычитывать, ставить в пример старших братьев. Как же я ненавидел их… Впрочем, это было взаимно… Я был их любимой игрушкой. Отличным живым манекеном, на котором можно отработать новый прием… От серьезных травм меня спасала скорость и ловкость, да размеры поместья, которые позволяли прятаться.

– Но… – не выдержала Стефани. – Это же твоя семья… ты… они… я не понимаю… – она всплеснула руками.

– Я был другим и внешне, и внутренне. Они стыдились этого. Родители. Их чувства передались и старшим детям. Это я понял намного позже, уже повзрослев, а тогда… Со временем я стал меньше говорить, чтобы лишний раз не получать от отца, старался не показываться на глаза, ел только то, что и братья, одевался, как они, делал вид, что мне интересны такие же игрушки… Собственные желания перестали для меня существовать. Жизнь стала более спокойной, но утратила краски. Однажды я случайно подслушал разговор братьев. Они обсуждали, что каждые несколько дней в какой-то момент ненадолго появляется непонятная дрожь земли, а затем снова пропадает. Нет, не сама земля дрожит, не физически… Просто ощущаешь всем телом, нутром… И это пугает… То, что они описывали, я тоже чувствовал, поэтому выбежал счастливый из своего укрытия. У нас было нечто общее, что объединяет… Я так радовался. Они внимательно выслушали мои страхи, что были и их собственными, задавали вопросы, разделили мои переживания. А потом… Побежали к родителям и всё рассказали. Отец вызвал меня к себе и с бесстрастным лицом попросил все повторить. В иной раз я бы смолчал или соврал, но братья же тоже такое испытывали, поэтому я выложил всё как на духу, – Лиам прикрыл глаза. – В тот день отец меня первый раз избил. Он собирался силой выбить «дурь». Я кричал ему, что ничего не придумал, что братья могут всё подтвердить. Но… как потом я позже узнал, они рассказали только про меня, а про себя умолчали, боялись реакции отца и хотели на мне проверить, что будет, если сказать правду.

Лиам обнял себя руками, ежась от несуществующего ветра, голос стал ещё тише.

– В тот же самый день появилась и она, комната. Меня закинули в пустую комнату и заперли. Отец считал, что полное отсутствие каких-либо благ, поможет мне быстрее оценить прелести прежней жизни и быть более благодарным за то, что я имею. Что это поможет мне стать правильным человеком, обычным.

– А мама…

– Мама? Первое время она вступалась за меня, а потом перестала. Не хотела лишний раз гневить мужа, – он снова поправил свои волосы на голове, на мгновение с силой стягивая их. – Выпустили меня оттуда через два дня, после того как я сказал, что всё придумал и на братьев своих наговорил. Это был хороший урок, – Лиам вдруг хищно улыбнулся, пугая Стефани промелькнувшим в разноцветных глазах безумием, – нужный мне. Людям требуются годы, чтобы стать сильнее духом и мудрее, а мне понадобилось два дня. С тех пор я стал ещё более осторожным, продуманным. Ответные подлянки братьям тщательно планировал, выбирал моменты, когда они оказывались по отдельности. Мстил изощренно. И хоть я никогда не попадался с поличным, отец все равно запирал меня в той комнате, давая время осознать никчемность моего поведения и подумать. И я думал. Снова планировал, – он вдруг засмеялся, – мне было шесть! А я планировал, выжидал, притворялся послушным до нужного момента. Это было похожим на какую-то войну. Моя изобретательность против силы двух старших братьев и отец-судья, который никогда не принимал мою сторону.

Смех умолк так же резко, как и начался. Лиам снова стал привычным. Огонь безумия в глазах погас, голос стал ровным.

– Им исполнилось одиннадцать. Был большой бал в доме, куча гостей, подарков. Родители мне разрешили побыть немного со всеми, а потом отправили спать. Вечер был в самом разгаре, сон ко мне так и не пришел, и я решил, что при таком количестве народу не попадусь отцу, поэтому незаметно прокрался в сад, собираясь славно провести время в окружении любимых растений и деревьев. Помню, ходил, улыбался, касался мощных стволов деревьев, наполнялся их силой… Жил… Был счастлив… Природа. Земля. Мой настоящий дом. А не каменное строение и люди, живущие в нем. На тихие голоса гостей, что вышли подышать свежим воздухом, набрел случайно. Притаился, подслушивая.

– Мальчишка растет, с каждым годом становится всё более непохожим на Торун. Такой конфуз и позор! Элиот посмешище у всего города! Конечно, жена нагуляла младшего с кем-то!

– Я как-то аккуратно спрашивала у Катарины, почему её Лиам такой бледный и светловолосый. Знаешь, что она мне сказала? Что у неё в роду были эльфы, вот и передалась внешность! Представляешь? Вот умора!

– Ну а что она должна была ещё сказать? Что изменила своему мужу?

– Оттуда я и узнал про эльфов, – тихо сказал Лиам. – Спросить у матери, правда ли это, не решился. Через пару дней после дня рождения братьев родители уехали на большой прием в соседнее поместье, слуги были заняты своими делами, и братьям ничего не мешало сыграть в свою любимую игру…

– Клиф, ты видишь его?

– Туда вроде побежал! Точно! Вот он! Скорее! – закричал Брон и бросился в глубину сада.

Лиам слишком поздно понял, что забежал не туда. Впереди тупик. Понимали это и близнецы, что, не добегая до него, стали издевательски смеяться.

– Вот ты и попался малой, – широко заулыбался Клиф.

Лиам попробовал ещё раз просунуться через плотные ряды кустов, и, осознав безнадежность затеи, развернулся лицом к врагам и выставил впереди руки, сжав в кулаки, собираясь дать бой.

Братья радостно загудели и громко засмеялись.

– Смелый какой! – съязвил Брон. – Но мы не будем тебя бить! У нас есть идея получше! Смотри, что мы умеем!

Брон щелкнул пальцами и возле его руки возник огонек. Клиф повторил его движение. Лиам пораженно уставился на маленькие дрожащие язычки пламени, замершие в воздухе, возле рук братьев. Вздох восхищения невольно вырвался у него из груди. Клиф вдруг подмигнул Брону и пошевелил пальцами. Маленький огонек стремительно полетел к Лиаму, врезался в его руку, что всё ещё была сжата в кулак. Мальчик закричал от боли и прижал руку к животу.

– Жжется! – радостно сообщил Клиф. – Настоящий огонь! – в голосе звучала гордость.

– Интересно, а мой долетит? – вслух стал размышлять Брон и направил оранжевые искры в сторону младшего брата.

Штаны Лиама загорелись, и он с криками стал тушить на себе пламя, опаляя ладони.

– Ну как тебе? Братец? Хочешь ещё?

– Я всё расскажу отцу! – закричал Лиам, пятясь назад и ища за что бы спрятаться.

– Слышишь, Клиф? Он всё расскажет?! – Брон засмеялся. – Очень страшно… У-у-у… не надо Лиамушка… боюсь я… – ерничал брат.

– Ты думаешь, отец поверит в то, что мы умеем вызывать огонь? – перебил представление своего брата-близнеца Клиф. – Но ты можешь попробовать, конечно. Твоя пустая комната ждет тебя, скучает…

Ещё несколько огоньков занялись на кофте Лиама, и он поспешил погасить их, сильно хлопая по себе руками. Братья меж тем приготовились выпустить новые снаряды. Лиам выпрямился, жгучая ненависть завладела его душой. Он решил, что будет драться с ними, чего бы ему ни стоило, но не сделал и пары шагов, как ощутил всем своим существом непонятные вибрации, исходящие из самой земли, что так пугали его. Клиф и Брон тоже почувствовали и… Они жалобно переглянулись и схватили друг друга за руки в поисках поддержки. Лица обоих побледнели, почти одновременно они осели на землю. Оба силились что-то сказать, но не могли. Из дрожащих губ вырывались лишь слабые хрипы.

Лиам от шока не мог двигаться. Он чувствовал, как жизнь покидает тела братьев, как сила земли забирает её, и не знал, как это остановить. Брон и Клиф затихли, а их глаза, полные немого ужаса и мольбы, застыли навсегда. Дрожь земли ещё какое-то время царствовала, а потом затихла, как обычно. Только в этот раз она унесла с собой жизни его мучителей.

Лиам поднял свои руки и посмотрел на ладони. Когда-то они были в ожогах… когда он стоял рядом и смотрел на своих мертвых братьев.

– Это была не моя магия, – хрипло проговорил он. – Тогда я ещё ничего не умел. Иначе стал бы я терпеть издевательства? Моя сила проснулась намного позже, в одиннадцать лет, за пару дней до моего дня рождения. Очевидно, как и у них. Та дрожь земли, унесшая их жизни, продолжала возвращаться снова и снова, как и было до этого. Первые дни я боялся, что меня постигнет та же участь, что и братьев, а потом смирился. Понял, за то, что называется моей жизнью, не так уж и стоит переживать, что смерть это не самое худшее, что может случиться. Примерно через год после тех событий очередное волнение земли резко оборвалось, и наступила тишина… Покой. Словно земля освободилась. Не знаю, как это тебе объяснить… Что-то невообразимо сильное и прекрасное вернуло равновесие, устранило угрозу…

– Ты не рассказал родителям правду? О том, что случилось с Броном и Клифом?

– Правду? Что я бы им сказал? Что на моих глазах братья упали и умерли? Что их жизненные силы забрала земля? И мне, конечно же, поверили бы, – с горькой иронией сказал Лиам. – Я стоял и смотрел на Клифа и Брона не в силах пошевелиться, хотя разумнее всего было убежать. Жаль, что не сообразил тогда. Когда прибежали слуги и увидели меня с ожогами на руках и мою подпаленную одежду, а рядом мёртвые тела, они решили, что я слуга Арарага! Приспешник хаоса… Создатель, какая же дичь! – он закрыл лицо руками и засмеялся.

– Что с тобой сделали за это? – в ужасе прошептала Стефани.

– Пытались вытрясти правду, а потом заперли в той комнате без еды на несколько дней. Затем опять расспросили и, не получив никаких ответов, снова оставили в комнате. Когда туда принесли кровать и ночной горшок, я понял, что из этой комнаты больше не выйду. Вначале меня это не особо беспокоило. К комнате я привык, одиночество и покой после пережитого радовали, но шло время, а ничего не менялось. Родители ко мне не приходили. Никому не было интересно, что со мной происходит. Никто ничего больше не спрашивал. На мои вопросы не отвечал. Хотя… новый слуга, что оставлял еду, был немым. Даже если бы и хотел, не сказал ничего.

Взгляд Лиама замер, тело мелко затрясло, но он силился говорить, потому что молчать об этом больше не мог:

– День за днем. Я был один. Заперт в каменной коробке с одной кроватью. А где-то там была жизнь. Я часто садился у двери, прислонялся ухом и слушал… жадно ловил любые звуки. И когда ничего не слышал, меня охватывала паника. А вдруг все куда-то исчезли или испарились, и я остался совсем один? – дыхание сбилось. Глаза Лиама стали большими, в них плескался ужас. Стефани сжала его руку, поднесла к себе и поцеловала пальцы, давая понять, что она рядом. Слезы текли по её щекам, душа плакала, разделяя его боль. – Моя комната, моя тюрьма была в самой дальней части дома на втором этаже, с окнами, выходящими на океан, где тоже нет людей, поэтому тишина была моим частым спутником. Это было невыносимо. Она сводила меня с ума. В минуты отчаяния я кричал. Долго, до хрипоты и пропажи голоса. Но на мои вопли никто не обращал внимания. В какой-то момент я вспомнил, кто я для них. Специально поранил руку…

Было очень больно, но он продолжал водить рукой по острому краю подоконника. Когда первые капли крови проступили на коже, мальчик радостно заулыбался, уже предвкушая реакцию отца. Слуга Арарага?! Как изволите… Он ещё несколько раз резанул свою ладонь, а потом обмакнул палец и стал чертить линии на стене. Он не знал откуда ему приходят на ум эти символы, но они завораживали его, казались красивыми…

Лиам всё рассчитал, начал незадолго до ужина, чтобы принесший еду слуга застал его. Как и планировал мальчик, вскорости прибежал отец, которого привел напуганный слуга. Элиот Торун шокировано смотрел на своего сына, на его окровавленную руку, на красные узоры на стенах, открывал рот и закрывал, не в силах вымолвить и слова…

– Скажи мне что-нибудь, – заплакал Лиам, – папа… я…

От слова «папа» мужчина вздрогнул.

– Не называй меня так! Ты не мой сын! – взревел Элиот. – Ты – приспешник Арарага! – он подскочил и с силой отшвырнул худенького мальчика. Лиам отлетел и ударился спиной о стену. – Убери! Здесь должно быть чисто! Убери!

Мужчина быстро ушел, захлопывая за собой дверь на замок. Лиам свернулся на полу, подтянул ноги к груди, обнял их руками и жалобно завыл. Не понимая… Почему? За что?

– Лиам, – раздался тихий голос матери. Лиам затих и с надеждой посмотрел на дверь, но та так и не открылась. – Прошу тебя, не зли отца. Я чуть уговорила сохранить тебе жизнь, пожалуйста…

– Мама, – он подполз к двери, – выпусти меня, мама… я буду хорошо себя вести, пожалуйста… я буду слушаться…

– Я… я… не могу, – заплакала женщина, – ты убил моих мальчиков, я не могу…

Лиам резко отпрянул от двери и закрыл уши руками, не желая больше слушать.

Лиам вытер слезу, скатившуюся с уголка глаза, несколько раз моргнул, прогоняя образы прошлого.

– Я провел в этой комнате почти четыре года. Со временем мне стали приносить учебники, оставляли карандаши, тетради. Хоть какое-то развлечение. Отец тоже «навещал» меня. Каждый раз когда напивался. Последовательность его монолога я выучил и уже не так болезненно реагировал, как в первые разы. Сначала шло сетование на Богов, за что ему всё это, потом рассказы про то какое я чудовище, ну и напоследок вопрос, который губил его изо дня в день вместе с алкоголем: «Что я сделал с Броном и Клифом?» Порой моё молчание доводило его до бешенства, и тогда я получал оплеухи. Мать тоже приходила, но не разговаривала со мной, а просто садилась под дверью и тихо плакала. В эти минуты я её ненавидел сильнее, чем отца. Она же моя мать, которая должна была верить мне, несмотря ни на что, которая должна была… не допустить… всего этого…

Лиам упрямым жестом вытер вновь проступившие слезы, несколько раз вздохнул, выравнивая своё состояние. Заговорил уже холодным, жестким голосом:

– Где-то за пару месяцев до моего одиннадцатого дня рождения, я стал сильнее ощущать свою связь с землей, а когда начинал злиться, то наполнялся энергией… Внутри крепла уверенность: я буду обладать магическими способностями, как и мои братья, и стал готовиться к побегу… Времени спланировать было предостаточно. Оставалось выждать удобный момент… Теперь, когда отец приходил, я не молчал. Нет, не сразу со всем соглашался, иначе это было бы очень подозрительно. Аккуратно. Тщательно выбирал что сказать. И так неделя за неделей. От встречи к встрече. Это приносило свои плоды. Отец всё чаще говорил более спокойно, хотя главный вопрос его ещё беспокоил, и о чем бы мы с ним ни говорили, всё сводилось именно к этому. Как я убил его старших сыновей и за что?

Сегодня. Всё свершится сегодня. Лиам сильно волновался. Он так долго планировал, так долго добивался расположения своего тюремщика и теперь боялся всё испортить лишними эмоциями.

Отец всегда напивался в последние дни недели, и Лиам догадывался почему. Слуг на выходные отпускали, а это значит, глава дома Торун мог позволить слабость вести себя, как захочется, не опасаясь огласки. Сегодня как раз такой день. Седьмой день недели. День, когда Лиам убежит.

Близилось время ужина. Младший сын дома Торун ждал, нервно расхаживая по комнате. Отец пришел и принес с собой еду для него и бутылку для себя. Лиам смирно сел на свою кровать, стал делать вид, что ест, стараясь не вызывать подозрений.

Стандартный набор обвинений, горечь сожалений родителя… Виновато опущенная голова и едва слышные слова извинений со стороны сына… Привычный вопрос в конце их встречи в этот раз заставил Лиама вздрогнуть. Волнение охватило его, вызывая дрожь тела. Началось… Главное, ничего не испортить.

– Как ты убил их?

– Я расскажу на месте, покажу, – выдал Лиам заранее заготовленный ответ.

– За что? – жалобно спросил отец и больно сжал плечо сына.

– Я завидовал, – ложь застревала и не хотела срываться с губ, но он продолжал выдавливать её из себя. – Они были лучше меня.

Слезы обиды полились из глаз. Лиам смотрел на отца и надеялся, что тот разгадает обман. Не поверит словам, закричит, что всё это неправда, ударит его за глупый вымысел. Но чуда не произошло. Отец принял за должное его ложь. Впервые поверил сыну. Столько лет мужчина ждал этого признания, и теперь осознание собственной правоты добавляло в глаза мрачное торжество.

– Пошли, – угрюмо бросил сыну Элиот.

Лиам шумно выдохнул, не веря в происходящее. Скоро он покинет комнату. И если всё получится, то больше никогда не вернется. Надо только подобраться ближе к калитке, а там его уже никто не удержит. Раньше он быстро бегал, надеялся, что и сейчас навык не подведет.

Глава дома Торун, пьяно пошатываясь, шел по своему красивому, ухоженному саду к тому месту, где погибли его любимые дети и тихо плакал. А за ним следовал его младший сын и тоже плакал, но не от горя, а от разочарования и несправедливости.

С балкона их заметила хозяйка поместья. Катарина замахала им руками, окликнула. Лиам поднял на мать глаза. Та стояла с бокалом вина и радостно улыбалась.

– Ты разрешил выйти Лиаму из комнаты? – громко спросила она мужа.

– Он признался! – зло крикнул в ответ Элиот, игнорируя её вопрос. – Слышишь?! Никчемная ты женщина! Он убил моих мальчиков! Если бы ты не нагуляла и не родила этого приспешника Арарага, то ничего бы этого не было! Это и твоя вина тоже!

– У меня не было других мужчин, кроме тебя! – гневно воскликнула Катарина. – А знаешь что? – Она допила свой бокал вина и бросила его вниз с балкона, проследила взглядом за его полетом, а затем уже спокойнее добавила: – Будь ты проклят! Гори в вечном огне хаоса, Элиот! – и последовала за бокалом.

Лиам замер. Глаза от шока стали большими и перестали мигать. Его мать, которую он так ненавидел и при этом продолжал всей душой любить, сейчас лежала на земле, под её телом медленно растекалась лужа крови. Его юное сердце сжалось от невыносимой боли, а крик отчаяния застрял где-то внутри, так и не сорвавшись с приоткрытого от ужаса рта.

– Это всё ты! Ты! Монстр! – заорал Элиот, приходя в себя, хватая сына за одежду и отрывая от земли. – Ты погубил нашу семью!

Магия в крови придала Лиаму сил. Он вырвался и отскочил от отца. Руки самопроизвольно стали рисовать узоры в воздухе. На лице проступили яркие линии его магии. Глаза засияли, выдавая колдовскую суть.

– Нет! Это ты монстр! Не человек! Монстр!

– Убил ли я отца? – спросил сам себя Лиам. – Не знаю. Не помню. Это было моё последнее воспоминание о том дне. Следующее – я в каком-то заброшенном доме, лежу на полу. Намного позже я услышал сплетни, что ходили по городу. Глава дома Торун был задушен. Были ли это ветви растения, которые я призвал? Или что ещё… Я не вспомнил, даже появившись в том месте спустя шестнадцать лет. В дом зайти я так и не смог. Та комната, если она ещё там…

Стефани прижимала его руку к своей груди, беззвучно плакала. Она хотела как-нибудь его утешить, но не находила слов. Да и существуют ли эти слова?

– Когда я стал сам себе хозяином, то сменил не только второе имя, но и веру. Мне было ненавистно всё, что связано с Торун. Все годы жизни во Вланвии я скрывался, коротко стриг волосы, всё время носил шапку. Один глаз прятал под повязкой, нельзя было выдать разный цвет глаз. Сторонился людей, – он горько усмехнулся. – Когда сидел в заточении, мечтал об общении. А когда получил свободу, стал это общение избегать. Моя магия добавляла проблем. Пока я научился контролировать её и свои эмоции… – Лиам ненадолго замолк. Когда её слеза сорвалась вниз и упала ему на лицо, он виновато посмотрел на Стефани. Протянул руку и нежно провел по её щеке. – Прости меня. Хотел бы я рассказать другую историю и развеять твои опасения на мой счет…

– Тебе не за что извиняться, – она наклонилась и обхватила его руками, тесно прижимая к себе. – Мы не в силах изменить прошлое, как бы не хотели, но можем учесть его уроки и построить лучшее будущее.

– Спасибо, – прошептал Лиам.

– За что?

– Что не осудила. Что выслушала. Я никогда никому не рассказывал, – от переполнявших его чувств голос дрогнул. Лиам смутился и отвел взгляд.

– Я люблю тебя, мой милый Лиам.

Она поцеловала его, стараясь вложить всю свою нежность и любовь, хотела прикосновениями стереть боль его прошлого, заполнить настоящее только счастливыми воспоминаниями. С ней.