Бабур-наме

События года девятьсот второго

Этой зимой дела Байсункар мирзы были в общем на подъеме. Так как Абд ал-Карим Ишрит, сторонник Султан Али мирзы, пришел в Куфин и окрестные места, то Махди султан во главе передового отряда Байсункар мирзы встретил его. Абд ал-Карим Ишрит и Махди султан оказались как раз лицом к лицу. Махди султан проткнул коня Абд ал-Карима своим черкесским клинком, конь тотчас же упал. Когда Абд ал-Карим поднимался, Махди султан отмахнул ему кисть руки. Захватив его, они здорово расколотили этот передовой отряд. Видя, что дела в Самарканде и при дворе мирз неустойчивы, султаны ранней весной ушли к Шейбани хану.

После этого люди Самарканда, объединившись, выступили и повели войска против Султан Али мирзы. Байсункар мирза пришел к Сар-и Пулу, Султан Али мирза — к Ходжа-Кардзану. В это время по наущению Ходжа Мунира из Оша Ходжа Абу-л-Макарим с андиджанскйми беками /39а/Ваис Лагари и Мухаммед Бакиром, а также Касим Дулдай и некоторые приближенные Байсункар мирзы спешным походом двинулись к Бухаре. Когда они приблизились, бухарцы проведали об этом; дело не вышло и они воротились.

При свидании с Султан Али мирзой было решено, что весной они придут из Бухары, а я — из Андиджана, и мы будем осаждать Самарканд. В условленное время — в месяце рамазане[230] я выступил из Андиджана. Достигнув окрестностей Яр-Яйлака, мы узнали, что мирзы стоят друг против друга, и послали вперед Тулун Ходжу могола с двумя или тремя сотнями лихих йигитов. Когда они приблизились, Байсункар мирза проведал о нас и беспорядочно отступил. Наши йигиты в ту ночь, зайдя [врагам] во фланг, перестреляли и захватили множество людей и привезли большую добычу.

Через два дня мы подошли к крепости, Шираз. Шираз был в руках Касим Дулдая. Его даруга[231] не мог удержать Шираз и сдал его; крепость Шираз была поручена Ибрахим Сару.

На следующее утро, совершив там молитву праздника разговения, мы направились к Самарканду и стали лагерем в куруке[232] Абьяр. В этот день Касим Дулдай, Ваис Лагари, Хасан Набире, Султан Мухаммед, Сайфал /39б/ и Султан Мухаммед Ваис явились с тремя-четырьмя сотнями человек и поступили ко мне на службу. Они говорили: «Когда Байсункар мирза выступил и воротился, то мы отделились от него и пришли служить государю». Позднее стало известно, что они нарочно отделились от Байсункар мирзы и пришли, чтобы оборонять, Шираз; поскольку дела Шираза оказались таковы, [как сказано], они поневоле пришли ко мне.

Когда мы остановились в Кара-Булаке, привели к нам нескольких пойманных моголов, которые нежданно-негаданно явились и начали своевольничать. Касим бек, назидания ради, приказал разрубить двоих или троих на куски. Через четыре-пять лет, во времена казачества, когда мы направлялись из Масчи к Хану, Касим бек по этой причине отделился от нас и ушел в Хисар.

Выступив из Кара-Булака, мы перешли реку и остановились напротив Яма[233]. В этот день несколько придворных беков схватились у хиабана[234] с людьми Байсункар мирзы. Ахмед Танбалу ткнули в горло копьем, но он не упал [с коня]. Ходжаги Мулла садру[235], старшему брату Ходжи Калана, попала в шею стрела, и он тотчас же отправился к божьей милости. Это был очень хороший человек. Мой отец тоже оказывал ему покровительство и сделал его хранителем печати. У него было стремление к науке, /40а/ он превосходно знал [арабский] язык, слог у него был тоже хороший. Воспитывать ловчих птиц и вызывать дождь он также умел.

Когда мы стояли в окрестностях Яма, много народу, торговцев и не торговцев вышло из города покупать и продавать, так что лагерь превратился в базар. Однажды во время послеполуденной молитвы вдруг поднялось всеобщее смятение и всех этих мусульман ограбили. Однако порядок в войске достигал такой степени, что вышел приказ никому не держать чужих вещей и все отдать обратно. На утро еще не пробили первой стражи, как у воинов не осталось чужого, даже конца нитки или обломка иголки, — все вернули владельцам.

Выйдя оттуда, мы остановились к востоку от Самарканда, в Хан-Юрти; от Самарканда это будет три куруха[236]. На этой стоянке мы провели сорок-пятьдесят дней. Пока мы стояли в этом Юрти, смелые йигиты из осаждающих и осажденных несколько раз здорово рубились на хиабане. Однажды на хиабане рубился Ибрахим Бекчик и ему порезали лицо. После этого Ибрахим Бекчика стали называть «Ибрахим чапук[237]». В другой раз, тоже на хиабане, около Пул-и Мугака Абу-л-Касим Кухбур действовал палицей. Еще как-то раз возле канала, на хиабане, началась схватка, /40б/Мир Шах Каучин бился палицей. Его так ударили, что почти до половины разрубили ему шею. Все же главная артерия оказалась неразрезанной.

Когда мы были в Хан-Юрти, люди, находившиеся в крепости, ради обмана прислали человека, говоря: «Подойдите вечером со стороны Гар-и Ашикан — мы сдадим вам крепость».

С таким намерением я вечером сел на коня и подъехал к Пул-и Мугаку. К назначенному месту был послан отряд молодцов, конных и пеших. Пока остальные спохватились, осажденные увели четырех или пятерых наших пехотинцев. Очень храбрые были воины. Одного из них звали Хаджи, он служил мне с детства, имя другого было Махмуд Кундур Сангак. Их всех убили.

Когда мы были в этом Юрти, из Самарканда приходило столько горожан и торговцев, что стан превратился в город. Все, чего только ни ищут в городах, можно было найти в стане.

В то время все крепости, горы и равнины, кроме одного Самарканда, переходили под наше начало. В одной крепости у подошвы Шавдарских гор, называемой Ургут[238], укрепился отряд каких-то людей. Поневоле мы снялись с юрта[239] и пошли на Ургут. Не сумев устоять, они избрали посредников Ходжа Кази /41а/ и покорились. Мы простили им их проступки и снова вернулись к осаде Самарканда.

В том году раздоры между Султан Хусейн мирзой и Бади'аз-Заман мирзой привели к войне. Подробности этого события таковы. В минувшем году Султан Хусейн мирза отдал Балх и Астрабад Бади'аз-Заман мирзе и Музаффар мирзе, и заставил их преклонить колени, как уже было упомянуто. С тех пор и до этого времени ездило взад-вперед множество послов. В конце даже Алишер бек прибыл послом к Бади'аз-Заман мирзе, но сколько он ни старался, Бади'аз-Заман мирза не соглашался отдать Астрабад младшему брату. Он говорил: «Когда Мирза справлял обрезание моего сына Мухаммед Мумин мирзы, он подарил ему [Астрабад] ».

Однажды между Алишер беком и Мирзой произошел разговор, который указывает на остроту ума Мирзы и чувствительность сердца Алишер бека. Алишер бек сказал Мирзе на ухо много тайных слов и добавил: «Забудьте эти слова». Мирза тотчас же спросил: «Какие слова?». Алишер бек, сильно этим тронутый, долго плакал. В конце концов переговоры между отцом и сыном привели к тому, что отец на сына и сын на отца[240] повели войска к Балху и Астрабаду. /41б/ К урочищу Пул-и Чираг у подножья Гарзувана, пришли снизу Султан Хусейн мирза, сверху — Бади'аз-Заман мирза. В среду в первый день месяца рамазана[241] Абу-л Мухсин мирза с несколькими беками Султан Хусейн мирзы и отрядом конницы выдвинулся вперед. Настоящее сражение еще даже не началось, как Бади'аз-Заман был разбит; множество его отборных йигитов попало в плен. Султан Хусейн мирза приказал снести им всем головы.

Так было не только тогда: всякий раз как Султан Хусейн, мирза побеждал сына, который шел с враждебными намерениями, он приказывал отрубить головы всем нукерам, попавшим в плен. Что поделаешь? Право было на его стороне. Эти мирзы столь неумеренно предавались разврату и наслаждениям что, когда такой опытный и видевший столько битв государь, как их отец, подошел на полдня пути и до начала столь благословенного и священного месяца, как рамазан, оставалось времени всего одна ночь, у них только и было дела, что весело пить вино, не стыдясь отца и не боясь бога, и развлекаться, украшая свои покои. Давно установлено что такие люди всегда будут терпеть подобные поражения, и над людьми которые так жили, всякий одержит победу.

В те несколько лет, когда власть правителя Астрабада принадлежала Бади'аз-Заман мирзе, его приближенные, челядь и всадники были очень роскошно и нарядно [одеты].

У него было множество золотой и серебряной посуды и утвари, а шелковым /42а/ подушкам и породистым коням его не было числа.

Все это он тогда потерял. Убегая, он попал на горную дорогу и наткнулся на кручи и обрывы; сам он с большим трудом спустился в обрыв, многие его люди погибли в этой пропасти.

Султан Хусейн мирза, победив своего сына, пришел в Балх. Бади'аз-Заман мирза оставил в Балхе Шейх Али Тагая. Тот не мог ничего поделать, и покорившись, сдал Балх. Султан Хусейн мирза отдал Балх Ибрахим Хусейн мирзе и оставил с ним Мухаммед Вали бека и Шах Хусейн Чухра, а сам возвратился в Хорасан.

Потерпев поражение, Бади'аз-Заман мирза, ограбленный и обобранный, пошел со своими конными в Кундуз, к Хусрау шаху. Хусрау шах, со своей стороны, оказал ему хорошие услуги: он помог Мирзе и тем, кто с ним был, таким множеством коней, верблюдов, шатров и палаток и вообще военного снаряжения, что видевшие это говорили, будто между прежним снаряжением и этим снаряжением различие только в золотой и серебряной утвари.

Между Султан Мас'уд мирзой и Хусрау шахом, вследствие несправедливости одного и высокомерия другого, происходили раздоры и ссоры. /42б/ Хусрау шах отрядил к Бади'аз-Заман мирзе Вали и Баки и послал их в Хисар против Султан Мас'уд мирзы. Они не смогли даже приблизиться к крепости; в окрестностях и на подступах [к Хисару] с той и с другой стороны раз или два схватывались на мечах. Однажды возле северного соколиного двора под Хисаром Мухибб Али курчи, отделившись от своих людей, хорошо рубился мечом; Когда он свалился с коня и чуть не попал в плен, его лишь с трудом выручили.

Через несколько дней враги заключили «волчий мир[242]» и воротились. Еще несколько дней спустя Бади'аз-Заман мирза потянулся по горным дорогам в Кандахар и Заминдавер к Зу-н-Нун Аргуну и его сыну Шах Шуджа Аргуну. Несмотря на свою скупость и скаредность, Зу-н-Нун хорошо услужил Мирзе; в одно подношение он подарил ему сорок тысяч овец.

К диковинным обстоятельствам принадлежит то, что в ту самую среду, когда Султан Хусейн мирза разбил Бади'аз-Заман мирзу, Музаффар Хусейн мирза разбил под Астрабадом Мухаммед Му'мин мирзу. Еще удивительнее, что человека, который сбил с коня и привел Мухаммед Мумин мирзу, звали Чаршанбе[243].