Багряный песок

Глава 12

Все было позади, и Гота позволила себе расслабиться: наконец-то дома. Она отпустила всех слуг и легла на кровать прямо в одежде. Подложила под спину подушку и закрыла глаза. Из груди невольно вырвался вздох.

Королева южных и не думала, что присутствие на первой в истории Новой империи публичной казни сьора дастся так тяжело. Надо отдать должное Шамиру: он умер с честью. Отказался встать на колени и не позволил завязать глаза.

Его огненный зрачок сверлил толпу, так что многие невольно пригибались.Это же черный колдун! Высокородный чистокровный маг! А ну как сглазит?! Под конец взгляд Шамира переместился на Готу.

- Ты пожалеешь об этом, и очень скоро. Во всем вини только себя, - пригрозил вечный.

- Ты хочешь сказать последнее слово, осужденный? - обратился к Шамиру император. – Тебе это позволено. Говори.

- Обойдусь без твоего позволения, бастард. Проклинаю твой род, пусть у тебя, Рафаэл Тадрарт, никогда не будет наследника. Я сказал, что хотел, - гордо вскинул голову сьор. И повернулся к палачу: - Что стоишь? Я готов!

Сир огромного роста и неимоверной физической силы беспомощно посмотрел на императора: что делать-то?

- Руби, - отчеканил Раф.

Палач примерился. Хорошо что этот чистокровный не такого уж высокого роста. Не как они все. Палач размахнулся, и площадь замерла. Взмах огромного меча – и дружный вздох. Голова Шамира аль Хали упала неудачно, видимо потому, что он стоял. И покатилась к самому краю наскоро сколоченной деревянной площадки.

Толпа отхлынула от помоста. Голова сьора на лик замерла, словно раздумывая, а потом, разбрызгивая алую кровь, со странным хлюпающим звуком спикировала на мраморные плиты, которыми была вымощена главная городская площадь. И осталась лежать в луже крови, пугая всех открытыми глазами.

Те, кто стоял ближе, увидели, что огненный зрачок в них погас. Теперь это были черные провалы, в них словно застыл сам Мрак.

- Голову подобрать, - Раф встал и сверху вниз посмотрел на затихшую толпу. – Ее и тело сжечь, согласно обряду. Все могут расходиться после того, как мы с императрицей покинем площадь. Не на что тут глазеть.

Но особо смелые задержались и даже решились рассмотреть кровь на мраморных плитах.

- Гляди-ка, она красная. Не черная, - и темнокожий парень, бывший раб присел на корточки у того места, куда упала голова Шамира аль Хали. – Совсем как у нас. – И потрогал подсохшую лужицу пальцем.

- И умер он как все. Раз – и нет! – вторил ему другой бывший раб, постарше и белокожий, нагнувшись и пристально глядя на запачканную плиту. Они переглянулись: - Значит, этих сьоров можно убить одним ударом. А то говорят, покойный император умер только, когда его поразила пущенная Триадой молния. Небеса покарали. А так, ничто его не брало, этого треклятого Ранмира аль Хали.

- Враки это, - сказали из толпы стоящих рядом простолюдинов. Среди них были и мэтры, и мутные личности вообще без всякого звания, вольноотпущенные. – Они такие же, как мы, эти высокородные. И Богов никаких нет. Я слышал, Храмы – это как воздушные гондолы. Только намного больше.

Голос был мужской, хриплый, и говорили уверенно, хоть и с чужих слов.

- Почему ж они тогда не летают, Храмы эти? – разумно возразили мужчине.

- Летали когда-то. Главные пять. А теперь не могут.

- Сам ты не можешь, враль!

- Да убей меня Триада, если я вру!

- А ну расходитесь! – отряд наемников из дворцовой охраны направлялся к любопытной черни, которая и не собиралась покидать площадь. Разгорался жаркий спор о Храмах. – Нечего здесь больше делать!

И тот, у кого в руке было ведро с водой, плеснул из него на плиту. Все невольно вздрогнули. Но кровь не зашипела, не задымилась, и не повела себя как-то необычно. Она, как и кровь любого другого человека, просто растеклась поначалу, а когда воды добавили, и вовсе превратилась в грязный ручеек.

… Гота с содроганием вспоминала, как умер Шамир: мгновенно. Рухнул, как подкошенный, а зрелище шеи, на которой больше нет головы не назовешь приятным. Что он там сказал перед смертью?

- Нинита, я тут подумал: а не отменить ли нам праздник? – она и не заметила, как вошел Линар и невольно вздрогнула. Королева как раз задремала, визит в Игнис ее вымотал.

- Это почему?

- Мы ведь похоронили сьора, - напомнил король. – В империи должен быть траур.

- Его не будет, Линар. И я не собираюсь ничего отменять. Я слышала, ты вновь решился принять участие в балете? Спустя столько солнц!

- Ты права, давно я уже не танцевал, - смутился муж. – Подумал: засиделся что-то. Мне снова дали роль.

- И какую? – лукаво прищурилась Гота.

- Я буду играть отца Бога Солнца.

- А его само собой Анж, этого прекрасного Бога?

- Ну а кто еще?

- Мне все это не нравится! – Гота резко встала и одернула платье. – Анжело Ларис слишком уж заметен! Не успел он появиться при дворе, как все только о нем и говорят! Да еще и главная роль в балете!

- Но мы же согласились на это, - беспомощно развел руками Линар. – Взять Анжа сюда, ко двору. Чихуан столица моды, а мой… Анж идеальная модель. Ему все идет. Он ведь не претендует на большее, нинита.

- Это пока, - зло сказала Гота. – Я ему и не позволю. Я немедленно пойду к Виктории и скажу ей, чтобы этот балет отменили! Ограничимся народными гуляньями и живыми картинами. Не в знак траура, просто я так хочу!

- Умоляю, не делай этого! Столько денег уже потрачено на декорации и костюмы, - Линар отлично знал свою жену и надавил на ее больную точку. Гота была рачительной и все время ворчала, что бюджет по швам расползается. Хотя анклава богаче Чихуана в империи не было. – К тому же я так соскучился по сцене, – добавил король очень мягко.

- Ну, хорошо, - сдалась Гота. – Будет тебе балет, дорогой. Но впредь твоему бастарду следует вести себя скромнее. Или ты сам поговоришь с Анжем, или это сделаю я.

- Лучше я, - поспешно сказал Линар.

- А ты уверен, что найдешь нужные слова? – бросила Гота внимательный взгляд на мужа.

- Найду, - и король тяжело вздохнул.

Потому что Анж быстро сделался всеобщим любимцем. Женщины обожали его за чарующую красоту, мужчины быстро оценили щедрость юного лэрда и его открытый характер. Анж был хорошим другом и не кичился своим особым положением. Сын короля! Меч Анжа и его кошелек всегда были к услугам новых знакомых. И число тех, кто хотел узнать лэрда Лариса поближе, неумолимо росло. Возле Анжа крутилось много хорошеньких женщин, и те лэрды и сиры, кто искал жаркой любви или выгодного брака рассчитывали с помощью синеглазого красавца донести это желание до своей симпатии.

Анж охотно помогал влюбленным, хотя его собственное сердце было свободно. Он отказывал женщинам с такой чарующей улыбкой, что обижаться на него было невозможно.

- Но есть лэрд, который оказал мне неоценимую услугу, леди (или сирра), - обычно говорил Анж. – Присмотритесь к нему. Тем более, что он вами восхищается. Я передам вам эти слова… - и он нагибался к самому ушку дамы. Она, замирая, слушала нежности. И соглашаясь на свидание с другом Анжа, раз уж лэрд такой романтик и поэт.

Даже принц Аксэс со сводным братом сблизился. Одна ведь кровь. Лишь бы мать не знала, что наследник Дома и королевский бастард все больше времени проводят вместе.

Ну и как прикажете сделать Анжа Лариса незаметным?

К назначенной дате костюмы были готовы. Пьесу выбрали простенькую, содержание неважно, если на сцене будет блистать лэрд Ларис. Его красота завораживает, да еще в таких декорациях! А как он танцует! Ну, просто божественно! Так может танцевать только король Линар. Точнее мог. Хотя…

Король по-прежнему красив, кто знает, не затмит ли он сына? Линару недаром отдали финал.

Юного Бога Солнца зачаровала злая колдунья за то, что отверг ее дочь. Тоже злую, разумеется. И ведьма наслала морок, так что юноша уснул, и наступила вечная зима. Лишь поцелуй любви мог вернуть на землю улыбку Бога Солнца, а значит и лето.

Юная дева сто лун взбиралась в гору, к Храму, где уснул зачарованный Бог. Но, разумеется, дошла. И разбудила. Счастливый конец: все ликуют. Готовится свадьба. Черная колдунья, прячась под маской, пробирается на пир, но на этот раз отец Бога Солнца начеку и убивает злодейку своей сияющей молнией.

Выход Линара. Его победный танец. Ну и молния в руке. Блеск!

Гота сидела в королевской ложе, не дыша. Ее муж словно помолодел. И пусть на сцене его бастард, и все их невольно сравнивают. Анж еще почти ребенок, ангелочек. В то время как Линар – зрелый мужчина, чье обаяние бьет в голову, как дорогое выдержанное вино. Король и держится и двигается безупречно. Толпа в восхищении замерла.

Ну и кто, спрашивается, самый красивый сьор в империи? Рафаэл Тадрарт, конечно, хорош, но танцевать как Линар и вполовину не умеет. А сколько изящества в развороте плеч, осанке, по-прежнему тонкой талии и облитых лосинами королевских икрах!

На Линаре белоснежный короткий хитон, голову венчает золотой обруч с огромным рубином. Благородное лицо сияет, а глаза бездонны. По плечам рассыпаны черные кудри, высокородных не берет седина.

«И этот мужчина мой?!» – не верила своим глазам Гота.

Любовь вспыхнула в ее сердце с новой силой. Она вспомнила, как после одного из праздников весны и такого же балета помогала Линару снимать грим. Точнее, пыталась. Как муж утянул ее в спальню и с улыбкой дал себя раздеть. А когда тяжелый камзол, сплошь расшитый драгоценными камнями оказался на полу, сам Линар ловко вывернулся из женских рук, и Гота почувствовала в ямке над ключицей его обжигающие губы.

- Что ты делаешь? – шептала, а потом стонала она. – Ты же меня всю перепачкаешь… Линар…

А его губы спускались все ниже, и вот уже муж умело ласкает ее грудь. А потом изящные длинные пальцы Линара перемещаются на бедра. И Гота раздвигает ноги, приглашая его внутрь. Самая сладкая ласка.

Линар искусный и нежный любовник, хотя Готе не с кем сравнивать. Но то, как поет в его руках тело, говорит само за себя.

Она невольно зарумянилась, потому что в животе заметно потеплело. И тут же вспомнились розовые озера, куда возил ее Линар. Их волшебную сказку, где они занимались любовью прямо на берегу, белом, как сахар. И любовь там была такой же сладкой-пресладкой. А главное, что Гота понесла, и в соседней ложе сидит наследник Дома, который как и мать ни в каких балетах не участвует.

Его сестра на сцене, у Летис небольшая роль. Их дети. Плоды двух самых обжигающих дня и ночи, потому что Гота точно знала, когда именно забеременела. Летис родилась после сцены ревности, которую королева закатила мужу из-за леди Тианы. И Линар кинулся доказывать, что красота синеглазой леди для него ничто. Он весь принадлежит жене.

От избытка чувств у Готы слезы выступили на глазах. Они уже столько солнц вместе! У них двое детей. И все еще влюблена, как девочка. В собственного мужа.

Сейчас балет закончится, и они повторят ту сказочную ночь. И щеки Готы снова будут в гриме, хотя она не танцевала на сцене ни разу. И не наносила лаки и краску. Но шея, грудь и даже бедра, - все будет разноцветное. А сама Гота пропахшая мускусом и цветами, которыми так щедро все украшено во время праздника.

И Линар возьмет ее нежно, как тогда. И одарит своими волшебными поцелуями, от которых тело становится горячим и податливым. Они сольются в одно целое, и наслаждение будет плескаться сначала в животе подобно нектару Богов. А потом побежит по жилам, проникая во все тело, в каждую его клеточку. И Гота станет его вкушать, оценив терпение и сдержанность мужа только потом. Когда он с улыбкой будет смотреть на ее закушенную губу. Гота ведь с севера. Там не привыкли кричать от страсти.

Но королева все равно закричит, потому что Линар, он…

Слава Огню, финальная сцена! Появляются феи в белом и в масках. Но одна из этих эфирных созданий – зло. Она явилась отомстить. Убить Бога Солнца и его невесту. Хорошо, что отец начеку. Он видит всех насквозь. Черная душа не скроется от него и под маской.

Эта женщина не юная дева, а почти уже старуха. Даже Готе видна разница. Вон она, колдунья! Двигается скупо, экономя силы. И фигура уже не девичья, этого не скроет даже белый балахон. Злая ведьма приближается к Анжу, то есть, к Богу Солнца. Но путь ведьме заступает Линар. Вот сейчас он покарает зло.

Но что это?! Гота не читала сценарий, но сразу поняла, что этого в нем нет. Потому что женщина внезапно сняла маску, а Линар смертельно побледнел. Его прекрасное лицо исказилось от боли. Гота видела это, потому что муж стоял лицом к толпе, пришедшей посмотреть балет. А злая колдунья спиной.

- О, нет! – громко сказал Линар.

Вот слов в балете точно быть не может. Гота в напряжении привстала. На сцене случилось замешательство. Похоже, что никто эту женщину не знал, потому что все смотрели на нее с огромным удивлением. Кроме Линара. Который был в ужасе. Он отшатнулся и закрылся руками. Простонал:

- Ты же давно умерла…

- Как видишь, я жива, мой принц, - Гота вздрогнула. Этот голос ей был знаком. – Я жила ради этой минуты. Посмотри, что ты сделал со мной.

Танцоры, наконец, опомнились и, забыв о пьесе, кинулись к королю. Но не успели. В руке у женщины появился кинжал.

- Линар!!! Нет!!! – не своим голосом закричала Гота и ринулась к балкону, не соображая, что она делает.

Королеву еле успели удержать. Еще миг – и она бы спрыгнула туда, на сцену к мужу. Гота рванулась, из ее груди тоже вырвался то ли рык, то ли стон. Потому что ведьма взмахнула рукой, и белоснежный хитон короля окрасился кровью. Линар упал, а его убийца нагнулась над ним и ударила еще два раза. Только потом ее схватили за руки.

- Отец! – Анж Ларис упал на колени перед королем. И рванул хитон, обнажая рану. – Что вы стоите?! – закричал он. – Главного тателариуса-эскулапа! Живо!

Из-за кулис выбежала рыдающая Летис с криком:

- Папа! Не умирай!

Гота забилась в руках держащих ее фрейлин:

- Отпустите меня! Я вам приказываю!

Она обезумевшими глазами смотрела, как Анж рвет свой хитон и пытается зажать этими тряпками раны на груди и боку короля. Но ткань моментально пропитывается кровью. Там уже все в крови: Линар, сцена, руки Анжа, его лицо, потому что он вытирает слезы. Он ведь все видит и понимает. Раны смертельные.

Летис рыдает взахлеб, в соседней ложе смятение. Аксэс уже убежал к месту трагедии, принц Осор с ним. А Викторию Кокетку пытаются привести в чувство. Толпа бурлит, раздаются крики:

- Что с королем?!

- Это такая пьеса?! Почему злодейку не убили?!

И железная Гота, принцесса с севера, несгибаемая и как все были уверены бесчувственная не выдержав, потеряла сознание…

Когда она очнулась, перед глазами все плыло.

- Скажите мне, что это сон, - простонала Гота. – Что король жив. Это все неправда. Всего лишь плохая пьеса. Там все уже закончилось?

- Ваше величество, сьор Линар все еще на сцене. Мэтры эскулапы сказали, что трогать его нельзя. Может быть, вы еще успеете… - и голос фрейлины дрогнул, - попрощаться.

Она моментально вскочила. И закричала:

- Несите все фамильные артефакты! Живо! Все, что только можно! Эскулапов всех сюда!

И побежала к выходу. О, как же ей хотелось спрыгнуть с балкона! И оказаться рядом с мужем немедленно! Но так и разбиться можно, а это Линару не поможет.

«Я не позволю ему умереть», - думала Гота, до боли стиснув зубы. Сердце билось о ребра, она задыхалась, но бежала так быстро, как только могла, изо всех сил стараясь не споткнуться и не упасть.

Линар еще был жив, когда Гота стрелой вылетела из-за кулис. Словно ждал ее. Занавес опустили. Все, кто был на сцене, увидев королеву, опустили глаза и попятились назад, оставляя супругов наедине. Даже дети королевской четы отошли в сторону. Аксэс занялся убийцей, следя за тем, чтобы она не ускользнула.

Готе хотелось закричать: «Почему вы все стоите?! Делайте что-нибудь!» Но слова застряли в горле.

- Линар… - она рухнула на колени рядом с мужем, стараясь не глядеть на кровь. Ее почти удалось остановить, но было уже поздно. Лезвие кинжала проникло слишком глубоко. Король едва дышал. Гота тоже почти не дышала, казалось, что сердце остановилось. Это из нее уходила жизнь.

- Моя нинита… девочка моя… люблю тебя…- Линар с трудом поднял руку и провел кончиками пальцев по лицу жены. – Ну, не плачь… Я все равно был плохим королем. Чихуан… он теперь… только твой…

- Нет! Ты чудесный король! Лучший! И лучший муж! Лучший любовник! Ты мое божество! Боги не умирают, Линар!

Он через силу улыбнулся. Потом захрипел, и на губах запузырилась кровь. Гота увидела, как муж дернулся, раз другой, это уже была агония. Гота рухнула ему на грудь и обняла так крепко, как только могла, пытаясь удержать в Линаре жизнь. Но скоро поняла, что держит в объятьях труп. Муж больше не дышал.

Король Линар умер на сцене, в последний раз блеснув в балете. Все такой же прекрасный, как в молодости, когда его портреты воровали необразованные рабыни и хранили под подушкой холодные безупречные королевы. Идол моды, самый красивый сьор империи. До самой своей смерти.

Прошло довольно много времени, прежде чем к королеве решились подойти.

- Мама, - позвал Аксэс, - сьора надо приготовить к погребению.

Гота подумала, что он теперь король. Раз Линар умер. Но все еще отказывалась в это верить. И отпускать мужа.

- Отдай его, - попросил Аксэс. – Мама, так надо.

- Нет! Он мой! – и Гота лишь сильнее стиснула руки.

Подошла рыдающая Летис. Потом нерешительно Анж, который знал, что королева его не выносит. Но надо забрать у нее тело отца. Дети Линара лишь втроем и с огромным трудом оторвали королеву от мужа.

- Где она?! – опомнилась вдруг Гота. – Эта тварь, вы ее допросили?!

- Она дожидается своей участи, - сказал Аксэс. – Ее убить сразу или резать на куски?

- Я ведь знаю, кто это! Приведите!

Она с лютой ненавистью смотрела на ожившую Китану. Все те же рыжие волосы, хотя заметно поредевшие и поседевшие и синие глаза, хоть уже и не такие яркие. Почти старуха.

- Как ты проникла сюда?! – с ненавистью спросила Гота.

- Грата быть может, забыла, что я поднималась на эту сцену не один раз. Мой принц танцевал в паре только со мной. Я знаю здесь все, каждый укромный уголок. Спряталась под сценой еще вчера, когда стемнело.

- Исполнительницу роли злой колдуньи нашли под сценой связанной и с кляпом во рту, - угрюмо сказал Аксэс.

Китана хрипло рассмеялась:

- Привет вам из Мрака, Закатекасы. От Шамира аль Хали.

- Так это он тебя послал?! – Гота невольно сжала кулаки.

- Я много солнц принадлежала его отцу, Намиру аль Хали, который подобрал меня в калифасском борделе. Линар меня бросил, и я стала шлюхой. Шамир принял от отца наследство. И меня тоже. Он поддерживал во мне жизнь, чтобы я могла отомстить.

- Мне сразу надо было тебя убить! – с ненавистью сказала Гота. – В ту брачную ночь, когда ты заняла мое место в постели Линара!

- Ты и так меня убила, забрав моего возлюбленного. Но теперь мы в расчете.

- Тебя завтра казнят!

- Мне все равно, - усмехнулась Китана. – Я давно уже мертва. И ты теперь тоже. Мы с тобой сравнялись, грата.

- Ты умрешь мучительно. Я ведь обещала развеять твой пепел над Чихуаном. Тело Линара сожгут, и ты будешь с ним, на погребальном костре!

- Мама! – не выдержал Аксэс. – Это какая-то средневековая казнь! Давай убийцу повесим или отрубим ей голову!- Пусть корчится от боли, - прошипела Гота. – Я хочу это видеть.

Китана рассмеялась. Когда ее уводили, взрывы хохота еще долго слышались на сцене. Женщина, похоже, обезумела. Намир аль Хали вытворял с ней такое, что даже клиенты калифаских борделей придумать не в силах.

В следующую луну, едва рассвело, погребальный костер вопреки традициям разложили на главной площади, рядом со сценой. Королеву все уговаривали не нарушать традиций и устроить мужу традиционное погребение в Храме. Но Гота и сама словно обезумела.

Пусть все видят, как ее Линар отправится в последний путь, а вместе с ним и его убийца. Китану привязали к столбу, но когда поднесли ритуальный факел и ложе покойника начало заниматься огнем, Китане каким-то чудом удалось освободиться.

Но она и не пыталась сбежать. Гота встала, чтобы отдать приказ: схватить и вернуть на место. Но потом поняла, что никто к ним подойти уже не сможет, к королю и его бывшей возлюбленной. Огонь хоть и белый, но это особый огонь, убийственный. Он внеземного происхождения.

Все увидели, как Китана легла рядом со сьором Линаром и крепко его обняла. Вокруг них заплясало и заревело белое пламя. Китане должно быть невыносимо больно, и Гота ждала душераздирающих криков. Но вместо этого Китана улыбалась.

- Теперь мой, - сказала она, и Гота прочитала это по губам. – Мы снова вместе, мой прекрасный принц…

Готе самой хотелось заорать. Как же она глупа! Смерть мужа отняла у нее не только душу, но и, похоже, ум. А ведь ей говорили…

Тело короля Линара, смертное ложе на котором он упокоился и женщина, в чьей руке оказался убийственный кинжал сгорели дотла. Поднялся ветер и развеял пепел. Они смешались в воздухе, рыжеволосая красавица с гор и чернокудрый мужчина с черными, как ночь глазами. Принц и та, кого он предал. Но теперь он был прощен.