Бал цветов

Глава 7 Граф Гиацинт Ориенталь

В «салоне», как назывался большой зал, играла музыка, и кружились пары. Придворные, собравшись группами, обсуждали утренний прием и составляли планы на весь день.

Возле всех дверей (а вело их в парадный зал немало), стояли стражники в до блеска отполированных кирасах в стиле XVI века. Конечно, то были не боевые доспехи, а «придворные» — легкие и тонкие, как маскарадный костюм. И грозные алебарды были призваны не устрашать, а «поддержать стиль».

В другой, дальней половине зала расставили круглые карточные столы для гостей, не желающих предаваться танцам. К тому же, по старому придворному правилу, играющие в карты могли сидеть и в присутствии принцесс и даже королей.

Шиповничек вместе с семьей Роз выходила из зала почти последней: они ведь стояли далеко от дверей, у трона. Переступив порог, она была ослеплена блеском кружащихся пар, оглушена веселой музыкой придворного оркестра. С опаской поглядывала Шиповничек на придворных, но в голове у неё постоянно крутилась мысль: «А всё-таки я тоже принадлежу к ним!»

После представления ко двору на утреннем приеме девице казалось, что все взгляды устремлены только на неё одну. Она робко жалась поближе к стене и в то же время изнывала от желания самой кружиться в этом вихре праздничного веселья.

Она собиралась попросить Розанчика хоть раз потанцевать с ней. Так хотелось пройти хоть один тур вальса среди этих блистательных кавалеров и дам! Но в момент, когда она хотела сказать это брату, Розанчик окликнул кого‑то из проходящих мимо дворян.

— Эй, привет! Я тебя ищу целое утро, иди сюда!

На его приветствие откликнулся молодой белокурый красавец с веселым и беспечным лицом и удивительно синими глазами. Его светлый с серебряным шитьем костюм был усыпан вьющимися лепестками белых, синих, розовых и даже лиловых бантов. Завитушки пышных светлых волос дерзко спадали на лоб и на одну бровь.

Он живо обернулся на призыв Розанчика и подошел поближе.

— А, привет, мон ами. Ну, как прошел прием?

Розанчик пожал ему руку.

— Торжественно, как и положено в праздник. А я видел, что тебя не было.

— Искал? — Он улыбнулся.

— Искал, представь себе. Ох, любишь ты поспать!

Незнакомец рассмеялся:

— Ты ещё больший соня, чем я, но у тебя-то есть должность при дворе, которая обязывает вставать ой как рано… А я — вольная птица! И могу посвящать свое время чему хочу. Будь то утро или вечер…

— Или ночь, — продолжил Розанчик.

— Или день, бестактное чудовище! — шутя, возмутился его друг.

— Ну, и чему же ты посвятил это утро? Или кому? — прищурился Розанчик.

— Конечно, «кому». И не себе, как ты думаешь, а — Ей. Сочинял стихи, посвященные Виоле.

— Сочинил?

— Ага, — вздохнул белокурый юноша.

— Да‑а, — понимающе протянул Розанчик, — это поважнее приема у принцесс.

— Кстати, — оживился его друг. — Говорят, появилась новая кандидатка на роль фрейлины принцесс. Вроде бы из провинции, но ужасно мила. Ты в курсе?

— Более чем. Я же для этого и искал тебя, чтоб познакомить! — вспомнил Розанчик. Он обернулся. — Ах, ты здесь, — увидел он стоящую рядом сестру, сосредоточенно внимавшую их разговору.

— Познакомься, Гиацинт, это моя кузина — Шиповничек дю Рози.

— Граф Ориенталь, — произнес тот, отвешивая изящный поклон присевшей в реверансе мадемуазель. — Но для вас, всегда — просто Гиацинт.

«Так вот он, „Ромео всего двора“, — мелькнула мысль у Шиповничек. Она вспомнила спор принцесс и была польщена знакомством.

— Это мой лучший друг, — отрекомендовал его Розанчик.

Гиацинт не отрывал от Шиповничек взгляда своих тёмно-синих, искрящихся ироничным весельем глаз.

— Слухи верны, она действительно уж‑жасно мила. Шевалье де Розан, где вы столько времени скрывали это сокровище?

— Она приехала с дядей на бал, по случаю Дня Рождения.

— Откуда, из какой туманной дали приехало сие воздушное создание?

Обращался Гиацинт, конечно, к Розанчику, но, полуприкрыв глаза, пристально смотрел на юную мадемуазель. Шиповничек неудержимо залилась краской.

— Из Розоцвета. Это имение генерала, нашего дядюшки, близ Шартра, — ответил паж.

— Постой, „дядюшка генерал“ — это генерал Троян, что ли? Сводный брат твоего отца?

— Вот именно.

— И что, эта прелестная мадемуазель — та маленькая кузина Шиповничек, о которой ты мне столько рассказывал? — недоверчиво переспросил Гиацинт.

— Она самая, — подтвердил Розанчик, очень довольный реакцией своего друга.

— Просто наглая ложь! Это создание не может быть твоей сестрой, она слишком мила для этого! — возразил Гиацинт.

— О, ты её ещё не знаешь! — засмеялся Розанчик, и Шиповничек с Гиацинтом тоже весело рассмеялись. Она наконец почувствовала себя легко и раскованно.

— А, вот и Гиацинт! Где же это вы пропадали, милый граф? — подошла к беседующим друзьям мадам Розали.

— О, мадам, приветствую вас, — склонился Гиацинт, увидев мать Розанчика.

— Ну, девочка, вы уже познакомились? — обратилась она к Шиповничек. — Это почти что мой второй сын, они с Розанчиком выросли вместе. На Рождественские каникулы оба часто приезжали к нам в имение. Боже, что они там устраивали! — мадам добродушно засмеялась, а оба друга переглянулись и смиренно возвели глаза к потолку, видимо, вспоминая свои детские проделки.

— Ладно, мальчики, не буду вам мешать, у меня ещё полно дел. Да, и не вздумай называть его графом и обращаться на „вы“, слышишь, Шиповничек, — добавила Розали уходя.

— Вы так добры, мадам! — засмеялся Гиацинт. И обернулся к Шиповничек: — Вот так, мадемуазель. Никакого этикета, ясно?

— Ясно, граф, — отозвалась, улыбаясь, Шиповничек.

— Слушай, я тоже хочу иметь такую сестру, — хлопнул друга по плечу Гиацинт.

— Ага, хитрый какой! — отозвался Розанчик. — Дама сердца у тебя уже есть, вечно хочешь иметь всё самое лучшее!

— К тому же, я не такая милая, как кажется, ты меня ещё не знаешь! — задорно подтвердила Шиповничек.

Все опять рассмеялись, но тут Шиповничек увидела, что к их мирной группе приближается Чёрный Тюльпан. Она замерла. Мальчишки сердито взглянули на непрошеного гостя.

— Привет, мой юный паж. Здравствуйте, граф, — любезно кивнул им Тюльпан.

— Здравствуйте, принц, — тем же тоном отозвался Гиацинт, преувеличено низко поклонившись.

— Розанчик, могу ли я пригласить на танец твою очаровательную кузину? — сладким голосом осведомился принц.

Розанчик недовольно дернул плечом:

— Это уж пусть она сама решает, танцевать ей с вашим высочеством или нет. Но я бы ей не советовал.

— Разрешите пригласить вас, мадемуазель, — почтительно склонился перед Шиповничек черный принц.

Она вся покраснела и, не будучи в силах вымолвить хоть слово, подала ему руку. Принц немедленно увлек её в вихрь танцующих пар, и теперь, под реальными завистливыми взглядами кавалеров и дам, она закружилась в вальсе. До её слуха долетал восхищенный шепот и обрывки фраз придворных, наблюдавших восхождение новой звезды.

„Как она хороша…“, „Миленькая провинциалка… Говорят, она незаконная дочь генерала Трояна, её опекуна…“, „Чушь, она дочь его родной сестры пани Троянды, знаменитой когда‑то актрисы, которая вышла замуж за польского князя Шиповника…“, „Да‑да, я тоже слышал эту историю. Её мать умерла совсем молодой, а отец погиб…“

— Глупости всё это, — резко сказала молодая дама в желтом. — Шиповник, тоже мне! Собачья Роза! — и дама, развернувшись, исчезла в толпе.

„…Ах, Лютеция просто ревнует… всё-таки эта малышка мила…“ — говорили придворные, переглядываясь и продолжали обсуждать танцующих.

Шиповничек слышала их, но у её мыслей закружилась голова от счастья, улыбка не сходила с её лица, и, никого не замечая, она танцевала, танцевала, танцевала…

— Она подает большие надежды, — вздохнул Гиацинт, наблюдая за всем происходящим.

— Да уж… — мрачно кивнул Розанчик. — Ладно, посмотрим, что из этого выйдет.

— Не расстраивайся, надо ей объяснить. Или потом сама поймёт.

— Поймёт, да поздно будет, — вздохнул Розанчик. — Ты сейчас куда? — спросил он друга.

— Играть, — ответил Гиацинт. — Да, надо бы разузнать, что он задумал… Увидимся.

С этими словами Гиацинт оставил Розанчика и растворился в толпе.

Поймав сестру в перерывах между танцами, Розанчик отвел её в сторону. Шиповничек упиралась и хотела вернуться в круг танцующих.

— Слушай, я предупреждаю тебя: ничем хорошим это не кончится! — зашипел он на кузину.

— Да брось, не мешай мне веселиться! Ничего плохого не будет, он говорит, что без ума от меня, — возражала юная девица.

— Это ты без ума! Ты не соображаешь, с кем связалась! Слишком высоко хочешь взлететь; не упади, сестричка!

— Глупости, ты просто завидуешь моей удаче, — самоуверенно смеялась Шиповничек. — Мне ничего не грозит!

— Ещё бы! Есть чему завидовать! Ты помнишь о „Цветах маленькой Иды“? — предупреждающе заметил Розанчик.

— Это ещё кто такие?

— Это история о цветочках, которые падали замертво оттого, что слишком долго танцевали в неподходящем месте и неподходящей компании. Эту сказку рассказал Андерсен.

— Голландец?

— Нет, датчанин. Ты что, совершенно не в себе?

— А, это неинтересно, — легкомысленно махнула рукой Шиповничек. — Розанчик, дорогой, это ты не в своем уме, ты путаешь цветки растений и Цветы. При чем здесь родовые гербы, ты же сам лично не растешь на грядке, там растет твой цветок. Это то же самое, что спутать Луну и её отражение в воде. Все это понимают, даже нераскрывшиеся бутоны… — она беззаботно рассмеялась.

— Шиповничек, речь о другом! Ты нужна принцу для какой‑то очередной интриги. Дурочка, я же хочу уберечь тебя!.. — сердито топнул ногой паж.

— Шиповничек, цветочек мой, мы будем ещё танцевать? — окликнул её голос Чёрного Тюльпана.

— Ну, пока, брат. Мне некогда. Оставь этот хмурый вид и наслаждайся праздником.

И Шиповничек упорхнула, весело махнув кузену ручкой.

Оркестр заиграл мазурку.

— Ну, танцуй, танцуй, „цветочек мой“, только смотри, сама не перепутай отражение с настоящей Луной, — пробормотал Розанчик, следя глазами за счастливой кузиной. — Что же он всё-таки задумал…