Баллада: Осенние пляски фей

Джеймс

Я достал из рюкзака упаковку пива, поставил ее на стол рядом с кроватью и развернул стул, чтобы сесть задом наперед. Пол вытаращился на меня так, будто я снес яйцо.

— Не передумал напиваться?

Его глаза стали вдвое круглее обычного.

— Слушай, ты откуда это взял?

Я потянулся за ручкой и написал на руке «список». Не знаю почему. Но мне полегчало.

— Архангел Михаил спустился с небесных высот, и я сказал ему: «Просвети меня, ангел, как достати жердь, которую мой друг Пол сподобился проглотити?», а он мне ответил: «Вот это должно помочь». И выдал упаковку пива. Только не спрашивай, почему именно «Хайнекен».

— Этого хватит, чтобы напиться? — Пол продолжал рассматривать бутылки, как будто вместо них на столе лежала водородная бомба. — В кино люди долго пьют, но все равно не пьянеют.

— Тебе точно хватит.

Я испытывал острое удовлетворение: благодаря моей предусмотрительности, Пол не будет блевать. Он, конечно, славный тип, но убирать за ним я не хочу.

Тут Пол запаниковал:

— А ты будешь пить?

— Я опасаюсь любых субстанций, которые изменяют сознание.

Я вывернул карандаши и ручки из кружки, в которой мы их держали. Они с грохотом раскатились по столу. Я передал кружку Полу.

— Это потому, что ты любишь все контролировать, — сказал Пол, проявляя неожиданную наблюдательность. Он заглянул в кружку. — Зачем?

— Ну, вдруг ты не хочешь пить из бутылки.

— Там стружки от карандашей и прочая дрянь.

Я выдал ему бутылку и опять повернулся к столу, нашел в куче на столе маркер и лист бумаги и принялся писать. По всей комнате начал расползаться запах чернил.

— Прости, дорогуша, не обижайся. Все как нельзя круто. Пицца скоро будет.

— Что ты делаешь?

— Обеспечиваю нам уединение.

Я показал надпись.

«Будьте поделикатней с Полом. Пожалуйста, не прерывайте его чудесный сон. чмоке. Пол».

Я взял подпись в сердечко.

— Ты мерзавец, — констатировал Пол, когда я встал и вышел в коридор, чтобы прилепить объявление снаружи. Донесся звук открываемой бутылки. — Фу, ну и запах.

— Добро пожаловать в мир пива, дружище. — Я рухнул на кровать. — Как и все прочие пороки, пиво снабжено предупреждением, на которое мы обычно не обращаем внимания.

Пол провел пальцем по запотевшему стеклу:

— А где этикетки?

Ему необязательно знать, сколько времени я убил на то, чтобы их содрать и поменять крышки. Воистину, такое можно сделать только от большой любви.

— Пиво с поврежденными или неправильными этикетками продают дешевле.

— Правда? Полезно знать. — Пол скривился и сделал глоток. — Как я пойму, что пьянею?

— Ты станешь таким же остроумным, как я. Ну как минимум остроумнее, чем обычно. И то радость.

Пол запустил в меня крышкой.

— Выпей, пока еду не привезли, — посоветовал я. — На пустой желудок оно действует быстрее.

Я посмотрел, как Пол осушил полбутылки, затем встал и пошел к музыкальному центру:

— Где твои диски? Что за праздник без музыки?

Пол допил вторую половину, чуть не поперхнувшись под конец, и махнул куда-то под кровать. Я подал ему следующую бутылку, улегся на пол и приготовился к худшему.

Я чуть не выругался. В нескольких сантиметрах от меня под кроватью Пола светились ехидной улыбкой глаза Нуалы.

— Сюрприз.

«Я не удивился», — подумал я.

— Удивился-удивился. Ты разве не помнишь, что я могу читать твои мысли? — Она указала на матрас над нами. — Забавное дело ты затеял. Пиво настоящее?

Я поднес к губам палец и изобразил призыв к тишине. Нуала ухмыльнулась:

— Ты — не очень хороший человек. Мне это нравится.

Она подвинула ко мне диски Пола и легла веснушчатой щекой на сложенные руки.

— Еще увидимся.

Я встал, держа диски в руках, и развернулся, чтобы посмотреть, как дела у Пола. Он уже изрядно повеселел. «Ура!» исчезающим комплексам.

— Ну что у нас здесь? — спросил я и, не дожидаясь ответа, начал перебирать записи. — Пол, они все уже умерли.

— Бетховен не умер, — ответил Пол, наставляя на меня бутылку, — это все слухи. Прикрытие. На самом деле он играет на свадьбах в Лас-Вегасе.

Я улыбнулся:

— Точно… Пол! Какого черта? У тебя диск Келли Кларксон?! Скажи, что это диск твоей сестры! У тебя хоть сестра есть?

Пол слегка ощетинился:

— У нее хороший голос.

— О боже! — Я просмотрел еще несколько дисков. — Твой мозг — культурная свалка. «Марун Файв»? Шерил Кроу?! Ты что, девчонка? Мне нужно переодеться, пока у меня не начала расти грудь. Придется переходить с пива на шоколад.

— Отдай, — потребовал Пол.

Он выбрал диск и сказал:

— Выдай мне еще бутылочку, пока я поставлю. По-моему, меня забирает.

Вот так и получилось, что мы слушали Бритни Спирс, когда приехала пицца: колбаски с зеленым перцем, дополнительный сыр, дополнительный соус, дополнительные калории и все остальное.

Курьер приподнял брови.

— У моего друга месячные, — пояснил я, отдавая ему чаевые. — Чтобы их пережить, ему нужна Бритни и много сыра. Я пытаюсь его поддержать.

Пока я открывал коробку и разделял пиццу на куски, Пол начал подпевать. Я выдал ему порцию и взял такую же себе.

— Слушай, а здорово! — сказал он мне. — Я понимаю, что в этом находят студенты колледжа.

— В Бритни или в пиве?

В ответ Пол особенно громко пропел очередную строчку.

Я создал чудовище.

— Пол, я все думаю о задании про метафоры…

Пол внимательно уставился на нитку расплавленного сыра, которая тянулась от его куска пиццы ко рту. И аккуратно, пытаясь ее не разорвать, выговорил:

— Думаешь, какое оно фиговое?

— Именно. Поэтому я решил сделать что-нибудь другое. Предлагаю работать вместе.

— Слушай, я смотрел, сколько они стоят в Интернете. Сорок пять баксов.

Я приподнял верхний слой сыра на своем куске и соскреб немного соуса:

— Ты о чем?

Пол взмахнул рукой:

— Ну, ты о том, чтобы купить работу в Интернете? Я смотрел, после того как Салливан нам об этом рассказал. Они стоят сорок пять баксов.

Я сделал мысленную заметку: напомнить Салливану, что его студенты — неокрепшие и впечатлительные создания.

— На самом деле я собирался сделать другое задание. Ты что, и правда купил бы работу в Интернете?

— Не-а, — печально ответил Пол, — даже если бы у меня была кредитка. Я трус, да?

— Храбрость состоит не в том, чтобы купить чужую работу, — заверил я его. — Я хочу, чтобы ты кое-что прочитал, когда протрезвеешь. Одну пьесу.

— «Гамлет» — тоже пьеса, — заметил Пол, протянув руку: — Давай я сейчас прочитаю.

Я взял с кровати тетрадь и швырнул ему. Пол читал «Балладу», подпевая Бритни. Прервался только один раз, чтобы сказать:

— Джеймс, это круто!

— А то!

— Салливан! — предупредила из-под кровати Нуала.

Я мельком взглянул в ее сторону и направился к двери, как раз когда в нее постучали. Я вышел в коридор.

Выражение лица Салливана предвещало неприятный разговор.

— Джеймс.

— Мистер Салливан.

— Интересную музыку вы сегодня слушаете.

Я чуть склонил голову.

— Хочется верить, что обучение в Торнкинг-Эш наделило нас способностью глубоко ценить все музыкальные жанры.

Внутри Пол выдал особенно высокую ноту. Хороший диапазон. Он не тем занимается. Ему не на гобое играть нужно, а ездить в турне с Мэрайей Кэри.

— О боже, — сказал Салливан.

— Совершенно согласен. Что привело вас на наш чудесный этаж?

Салливан вытянул шею, чтобы получше рассмотреть надпись на двери:

— Пицца. Курьер сказал, что один из вас пьет что-то, до ужаса похожее на пиво.

— Все, чаевых ему больше не видать.

Салливан сложил руки на груди:

— Именно поэтому Пол берет верхнее «ми» вместо «до»? Ты-то точно не пил. Запаха нет, да и ведешь ты себя, как обычно, очаровательно.

Я благодушно улыбнулся:

— Совершенно честно говорю вам, что здесь никто не употребляет алкоголь.

Он прищурился:

— Что ты затеял?

Я поднял руки, как будто сдаваясь:

— Пол хотел напиться. А я хотел посмотреть, что будет, когда он расслабится. Три бутылки безалкогольного пива, и, по-моему… — Я запнулся, слушая, как Пол безуспешно пытается взять очередную высокую ноту. — По-моему, мы оба довольны результатом.

У Салливана подергивались губы, но он явно не хотел мне улыбаться.

— Как тебе удалось его обмануть?

— Моя мама любезно согласилась купить упаковку «Хайнекена». Я поменял коробку и крышки. Она у меня не зануда. Как и некоторые преподаватели.

Я поднял бровь.

— Мама, говоришь? Начинаю понимать, откуда ты такой взялся. Ну ладно, не буду портить вечер, посвященный дружбе, обману и поддельному пиву. — Салливан посмотрел на меня и покачал головой. — Боже правый, Джеймс, кто ты?

Я моргнул:

— В данный момент я — человек, который хочет вернуться в комнату и уговорить Пола натянуть на голову трусы.

Салливан рукой стер с лица улыбку:

— Спокойной ночи, Джеймс. Я так понимаю, что похмелья не будет?

Я расплылся в улыбке и ускользнул обратно.

— Спасибо, Нуала.

— Не за что, — ответила она.

— Кто приходил? — спросил Пол.

— Твоя мама. — Я передал ему четвертую бутылку. — Смотри, чтоб тебя не разорвало.

Я взял еще кусок пиццы и улегся на пол рядом с его кроватью. На полу было на несколько градусов прохладнее, и я чуял дыхание Нуалы в сквозняке, запах лета и цветов.

— Ты бы могла появиться где угодно, он все равно тебя не видит. Почему под кроватью?

— Хотела напугать тебя до полусмерти, — ответила Нуала.

Я предложил ей свою пиццу, и она удивленно на меня посмотрела, затем покачала головой. В старых сказках говорится, что если есть еду фей, то навсегда останешься в их краю. Только тут, наверное, все наоборот. В музыкальном центре над нами сменилась запись. Альтернативный рок. Явно мой диск.

— Наконец настоящая музыка, — сообщил я Полу.

Пол топал ногой в такт:

— Бритни тоже настоящая. Это просто немножко более настоящее. — Он помолчал. — Знаешь, ты — лучший друг, который у меня был.

Я ощутил легкий укол совести. Почти незаметный.

— Потому что принес тебе пиво?

— Не-е-е-ет. Потому что ты — это ты. Единственный в своем роде. Непохожий на других. — Пол замолчал и попытался пояснить: — Я смотрю на тебя и хочу быть таким же. Непохожим на других. Ты — засранец, но единственный в своем роде, и это все уважают.

Пол говорил, а Нуала смотрела на меня. Ее огромные глаза сияли в темноте.

— Ты тоже так думаешь?

— Особенно насчет засранца, — ответила она.

Я не знал, что сказать Полу. Все мои мысли были о том, как хорошо от Нуалы пахнет, и о том, как симпатично по ее щекам рассыпаны веснушки. Не отводя от нее глаз, я произнес:

— Ты мне льстишь.

— Заткнись и прими комплимент, — ответил Пол.

Я улыбнулся:

— Ты будешь так же откровенен и в трезвом виде?

— Ни в коем случае.

Как-то так получилось, что мы с Нуалой держались за руки. Я не мог вспомнить, потянулся ли я к ней или это она взяла меня за руку из темноты. Но мы держались за руки, и почему-то ее пальцы медленно скользили по моим запястьям, а я гладил тыльную сторону ее кисти. Означает ли это, что держаться за руки — совершенно нормально при общении с психованной феей? А может, накрывающие меня волны чувств — нечто большее, чем просто сигнал опасности?

— Ты такой же фрик, как и я, но все равно ты обалденно крут. Понимаешь? У тебя исписаны руки, у тебя навязчивые идеи, однако все, кто с тобой знаком, к тебе тянутся. — Пол стукнул головой о стену. — Это дает фрикам вроде меня надежду.

Весь мир сжался до пальцев Нуалы на моей руке. Я хотел, чтобы она утащила меня под кровать и растворилась со мной в темноте.

— Ты не фрик.

— О, ты и не представляешь!.. Хочешь, расскажу? Трезвый ни за что бы не признался.

Я чувствовал на лице дыхание Нуалы и был совершенно уверен, что она чувствовала мое — колбаски и зеленый перец. Но если ей было неприятно, она не подавала вида. На ее губах играла невинная прекрасная полуулыбка. Если бы она ее осознавала, моментально стерла бы.

— Так вот… Я каждую ночь слышу пение.

Мои пальцы замерли. Пальцы Нуалы замерли тоже.

— Каждую ночь, как во сне. Как в одном из тех снов, когда ты знаешь, что все говорят на другом языке, но все равно понимаешь. Так вот, эта песня — просто список. Список имен. — Пол замолчал и долго судорожно пил. — Мне известно, что я слышу имена мертвых. Тех, кто скоро умрет. Известно, потому что там потом говорится: «Помни о нас, поют мертвые, иначе мы вспомним о тебе».

Я задрожал. Странно, прежде озноба не было.

Мой голос звучал вполне обыденно:

— И кто в этом списке?

— Я, — ответил Пол.

— Ты?

— Ага. И еще какие-то незнакомые имена. И Салливан. И ты. И еще — я не знал, как ее зовут, пока ты мне сегодня не сказал, — она тоже там. Ди. Дейдре Монаган, верно? По-моему, мы все умрем. Скоро. — Пол выпил еще. — Думаешь, я псих?

Рука Нуалы в моих пальцах сжалась в кулак.

— Нет. Надо было сказать раньше. Я тебе верю.

— Я знаю.

Я содрогнулся.

— Я знаю, потому что каждую ночь ты убегаешь, как раз перед тем, как начинается пение. Но если бы я сказал тебе, что слышу его, и ты ответил бы, что тоже слышишь, все стало бы по-настоящему, понимаешь?

Нуала раскрыла кулак и пальцами повернула мою руку, пока я не увидел слово «список», нацарапанное на тыльной стороне.

— Да, — прошептала она в ответ.

— Я думал, что, когда приеду сюда, все это дерьмо закончится, — жалобно сказал Пол.

— Я тоже так думал.

Пол задремал, погрузившись в воображаемое алкогольное опьянение, а я поднялся в туалет на четвертом этаже. Конечно, глупо ей звонить, но меня откровения Пола встревожили. Вывели из равновесия. Одно дело, если я сам угодил в какие-то сверхъестественные дела, и другое дело — услышать в списке мертвых имя Ди.

— Ди?

Я сковырнул со стены кусочек ярко-зеленой краски. Ночь за маленьким окном была настолько темной, что я вместе со своим мобильным отражался в нем как в зеркале.

— Джеймс? — удивленно сказала Ди. — Это правда ты?

Мгновение я молчал. Мгновение мне было слишком больно осознавать, что на другой стороне она; я задыхался, вспоминая ее слова после поцелуя.

— Да. Как вы там? Веселитесь?

Где- то рядом громко и отчетливо закричала ночная птица. Я не понял, за окном она или со стороны Ди.

— Как раз собирались идти спать. Веселимся — не то слово.

— Ого! Да вы просто животные. — Я закусил губу. Нужно просто спросить. — Ди, ты помнишь вечер, когда мы в первый раз здесь встретились? Помнишь, что ты у меня спросила?

— Думаешь, у меня мозги, как у слона, и я все помню?… А… Ну да.

Именно. Когда ты спросила, видел ли я фей.

— Ты их больше не видела?

Долгая пауза.

— Что? Нет. Конечно же нет. А что, ты видел?

Моя кожа все еще пахла Нуалой — летним дождем и дымом костров. Я вздохнул:

— Нет. Как у тебя, нормально?

Она рассмеялась милым неуверенным смехом:

— Ну конечно. Если не считать того, что я в таком раздрае. Но это же не в счет?

— Не знаю. Я у тебя спросил.

— В таком случае — да. Все нормально.

— Ты больше не видела фей?

— Тише!

— Почему?

— То, что они далеко, не значит, что можно свободно их упоминать.

Я помолчал. Не знаю, чего я ожидал. Хотя бы честности. Но что мне делать? Ловить ее на вранье? Я вздохнул и ткнулся лбом в обшарпанную стену:

— Просто хотел узнать.

— Спасибо, — ответила Ди. — Для меня это важно.

Я посмотрел на свое отражение в старых узких зеркалах. Оно нахмурилось в ответ, а некрасивый шрам казался таким же темным, как собравшиеся в одну линию брови.

— Мне пора, — сказала Ди.

— Ладно.

— Пока.

Я положил трубку. Она так и не спросила, все ли в порядке у меня.