Балтийский форпост

Глава 20

Нам повезло с погодой. И такого густого, похожего на застывшее молоко, тумана больше не было, и, что ещё важнее, ветерок в спину поддувал постоянно. Ну, это мне в спину, а знающие люди, а такие и у нас имеются, утверждают, что не в спину, а в корму! Спорить с ними? А зачем? В корму так в корму, мне лишь бы поскорее до цели добраться!

И пекла такого уже не было. Потому что море вокруг, наверное? Или ещё что. То ли лето на вторую половину повернуло, то ли циклон какой на подходе. И это не особо радует. Ни к чему сейчас дожди, сильные ветры, хмарь и слякоть. Нам до Новгорода бы благополучно дойти и обратно точно так же вернуться! Да не пустым, а с товаром, «зело нужным нашему общему делу»! А вот потом пусть поливает.

Задираю голову в небеса, поглядываю периодически на горизонт, ищу предвестников холодного фронта. Это я своими прежними знаниями пользуюсь. Нахватался в своё время, пока погоду в телевизоре прослушивал-проглядывал. Гисметео здесь, увы, нет, но предугадывать изменения в погоде по появлению мощных атмосферных фронтов вдалеке много ума не надо.

На самом-то деле погода дело такое, прогнозам поддаваться не желает, всегда по своему поступает. Нам же только и остаётся, что под её выверты подстраиваться. Появилась мощные кучевые облака на горизонте, значит, греби к берегу, целее будешь. И так не только мы делаем, так сейчас все мореходы поступают. Даже на таких кораблях, что мы не так давно захватили, тоже люди не рискуют лишний раз в шторм попадать. Предпочитают пережидать непогоду в какой-нибудь укромной бухте.

А у нас лодки вообще плоскодонки! Не предназначены они для плавания в таких вот открытых водах! Оттого и беспокоюсь насчёт погоды.

Даже здесь пробираться на них, вблизи берега, это большой риск. Ну и что, что вот она, стена камыша совсем рядом? Подумаешь, рукой до неё подать, пёхом дойти можно! А если шквал внезапно налетит? И волной захлестнёт? А налететь и захлестнуть может запросто, это же северо-запад с его капризной и непредсказуемой погодой! Риск? Риск! И никакая близость берега не спасёт! Но, мне некуда деться, поэтому рискую.

Кстати, поэтому так и дороги привозимые купцами товары, потому что риск такой должен многократно окупаться…

Ну и про фактор дефицита с эксклюзивом забывать не следует!

Эх, хорошо! На лодке плыть, это не пешком по дороге пыль глотать! И не на лошадке днями в седле трястись! Полулежу на широкой скамье у мачты, мне мужички плотного рядна подстелили в несколько слоёв, мягко и тепло! Парус тенёк даёт, от лучей солнечных прикрывает. А то, что порой полощется да хлопает, так прямоугольный же! И ветер играет, то тише становится, то, наоборот, усиливается. Весело ему, ветру-то, расшалился он с нами. Ну и пусть, лишь бы в корму поддувал.

Дружинники попритихли. Первое время всё разговоры разговаривали, а сейчас попривыкли к морю и волнам, подустали, впечатлений нахватались и почти все поголовно придремали. Солдат спит, как говорится, а служба никуда не денется, идёт всё равно.

Гребцы, те ближе к корме перебрались, возле Семёна трутся. Спать не спят, какими-то своими делами занимаются. Канаты льняные на плети распустили, плетут что-то. Коврики, может?

Красота! Чайки над мачтой покрикивают, лёгкую дрёму после одного недавнего случая прочь гонят. Крики у них противные, не то что про сон, про себя забудешь! Задремал я тут слегка, так одна такая из семейства сопровождающих лодки обнаглевших пернатых подобралась ближе, да как гаркнет прямо в ухо! У меня из руки кусок сухаря и выпал!

Потому что первым делом пальцы начали рукоять сабли искать! Ну и что, что она у меня в каюте лежит вместе с остальным моим снаряжением? Спросонок сразу и не сообразишь. Ещё и крылом по щеке задела. Ощущения, я вам скажу, непередаваемые. Про те мысли и выражения, что при этом мне в голову пришли, ни за что не расскажу, незачем…

Опомнился, замахал руками, да сухаря уже и след простыл. Пернатая с добычей в клюве шустро улепетнула. До чего же наглое создание! Нет чтобы рыбёшку какую выловить, понырять, потрудиться. Нет, обязательно украсть нужно! Чайки! Одно слово — ворюги!

Зато на борту всем весело стало. Развлечение!

На вёсла, что ли, всех веселящихся посадить?

Похоже, мысль моя настолько явно была у меня на лице написана, огромными такими буквицами, что команда разом притихла. И у каждого сразу дела срочные нашлись…

То-то!

Тесть снова на уже его законное место в каюте убрался, почти всё время там бока пролёживает, лишь изредка наружу выбирается, ноги размять. Хорошо хоть на этот раз трезвый. Зарёкся, говорит, хмельной мёд пить! Верю, как есть, верю! Ну не могу же не верить? Да пусть что хочет говорить, лишь бы дело сделал чин чинарём, когда его время торговое придёт.

Так что тесть в каюте похрапывает, его там качка словно дитя малое укачала, а я на свежем воздухе обретаюсь. Дышу морским воздухом, морщусь то и дело от пронзительных криков чаек и вспоминаю прощание с женой.

А что ещё вспоминать, о чём думать? Мысли сами к расставанию возвращаются, потому что есть, что вспоминать. Очень горячо прощались и даже не один раз! Всю ночку прободрствовали. Лишь к утру угомонились. И даже прикемарить пару часиков умудрились, пока солнышко не взошло.

Алёнушка всё равно раньше меня подхватилась, побежала завтраком распоряжаться. Собираться мне не нужно, всё загодя, ещё с первого раза собрано. Так всё в каюте и лежит. И бельишко сменное, и прочая одёжка с обувкой. Припасы съестные лишь обновили. Огненный тоже восполнили взамен потраченного.

В тереме и распрощались. Для себя, не для кого больше. На улице будем для людей расставаться. Поцеловались, Алёна ещё перекрестила перед выходом. Благословила.

Провожать на пристань супруга моя не пошла, сказала — прошлого раза достаточно было. И так в тот раз все законы нарушили! На крылечко вдвоём вышли, жена чуть позади держится, на полшажка где-то.

Народу собралось ого-го сколько! Пришли нас проводить.

Первым делом, как положено, священник молитву прочитал, напутствовал боярина со дружиною в дорогу дальнюю. И тоже перекрестил троекратно.

Алёна вслед за ним повторяет. Опухшие после ночи алые губы шепчут еле слышно слова молитвы, сама же глаз с меня не сводит.

На крыльце при всём честном народе ещё раз расцеловались с женой в губы и уже окончательно распрощались.

Сошёл с крыльца, коня подвели. Придётся верхом до лодок добираться. Новые порядки устанавливаем, статус повышаем. Эти все новшества ввел благодаря стараниям жёнушки. Рассказала мне, как в городе бояр в походы провожают и попеняла, что нарушаю заведённые ещё предками обычаи. Пообещал исправиться и теперь вот исправляюсь.

Зато народу, а его на площади перед теремом и в самом деле собралось немало, новое действо весьма по душе пришлось. Стоят как один довольные, мужики сами крестятся и нас благословляют, бабы детишек на вытянутых руках из толпы поднимают. Мол, пусть смотрят и запоминают…

Эх, хорошо лежать на скамье да вспоминать, когда более делать нечего!

Не по нраву морскому хозяину то, что я в себя мыслями ушёл, перестал морем любоваться! Решил о себе напомнить. Налетел ветер, подхватил с гребня набежавшей игривой волны пенную шапку, в лицо мне мокрым веером бросил. А водичка ой какая холодная, даром что мели вокруг и теплынь. Вроде бы на таком мелководье прогреваться вода должна, ан нет! Ну и ладно. Утёрся ладонью, перешёл на другой борт, там брызги точно не долетят! А с хозяином морским мы договоримся…

Так и шли вдоль берега. Далеко не отходили, но и близко не лезли, чтобы стрелой из камышей не достали. Да и куда ближе-то? Мелей здесь очень много, камни, гряды, поэтому как-то так.

А раз мелко, то и водичка морская ни разу не изумрудного цвета. Серая она, с грязно-жёлтой пеной на гребне. Ударит глухо волна с разбега в борт, словно набитым песком мешком приложит и уходит под днище, илистую муть со дна поднимает. А на борту пенные разводы остаются. До следующей волны. Потом на стоянке пена эта засыхает, оттирать грязную корку приходится.

А шли бы подальше от берега, и вода была бы чище!

Потом пришлось на северо-восток поворачивать, чтобы берег далеко от себя не отпустить. Дальше просто. Лужская губа, Копорская, а там вскоре и Невская будет. Это я хорошо помню!

Как раз на самом мысу и встали на ночёвку. Можно было и дальше пройти, дни пока ещё длинные, но места всё-таки незнакомые, поэтому искать подходящую стоянку в темноте будет явным перегибом. И неизвестно ещё, на что или на кого в темени можем наткнуться. Мы не Новгород, у нас мирного договора с Ижорой нет.

Увидели подходящий заливчик, и даже не заливчик, а небольшую глубокую бухточку, куда как раз обе наши лодки отлично поместятся, туда и направились. Выход на берег песчаный, по бокам камыш растёт, от посторонних глаз до поры укрывает. На всякий случай перед подходом к бухте броню накинули, арбалеты зарядили. Ну и подходили осторожно. Пристали, первым делом разведка по округе пробежалась, на следы посмотрела. Никого нам на радость!

Поэтому ночевали на берегу. Костры жгли небольшие, в ямках, чтобы отблеском пламени не привлекать чужого внимания. Дым? Ну от дыма никуда не денешься. Поэтому вслед за ушедшей разведкой сразу же посты выставили.

Приготовили кулеш и спать. Вставать нам с рассветом.

Ночь прошла спокойно, никто не потревожил. Но тревога не отпускала, всю ночь проворочался и дремал вполглаза. После утреннего перекуса загрузились в лодки и вышли из бухты. На море никого, лишь по воде дымка туманная стелется. Но и она испарилась с восходом солнца. Только тогда и расслабился.

После Копорья ещё круче к востоку подвернули, ветер из-за этого доворота переложился, уже в правый борт нам задул. Теперь самое главное — устье Невы найти.

Остров Котлин издалека увидел. Враз настроение поднялось! Ну а как иначе? Знаковое место! За ним уже и коренной берег виден. Вот где-то там и должен быть вход в Неву. Но идти напрямую всё равно не рискнули, будем продолжать держаться своего плана.

Приблизимся, понятнее станет. Не пропадём!

И с этой задачей справились. Как подходить к нужному месту стали, так и оживились морские просторы. Вдалеке кое-где несколько раз чужие паруса мелькнули, тоненькие чёрточки мачт далёкий берег расчертили. За волнами корпусов лодок не видать, но мачты-то вот они! И, главное, все в одну сторону движутся! Так что найти устье будет несложно, не мы одни в эту пору по морю шастаем. Прицепились и пошли за далёким парусом!

Вот когда довернули, тогда тяжко и стало. Волна в борт застучала вроде бы и несильно, ласково даже так, но… Но плоскодонку нашу с борта на борт закачало. Народец из дружинных, что ранее бахвалившийся своей невосприимчивостью к морской качке, разом с лица сбледнул. А кое-кто и за борт перевесился, морских дев вызывать принялся.

Парус наш пока работал, но Семён утверждает — если ещё довернём на ветер, то придётся на вёсла садиться! К радости гребцов, не пришлось. Вот оно, устье! Уходим влево, и ветер вновь строго в корму задувает! Потому что на первоначальный курс встали.

Невские пороги прошли не то чтобы совсем уж легко, но и волнений они особых не вызвали. Скорее, понервничал из-за большого количества желающих подмогнуть нам, провести лодки по реке. За деньги, само собой! Одно хорошо, высокая конкуренция высоким расценкам точно не способствует. И тесть мой к тому времени отоспался, с удовольствием окунулся в знакомое ему дело торга! Цену чуть ли не вдвое сбил!

Так что и пороги мы спокойно прошли. Но арбалеты заряженные далеко не убирали. Тут же до берега рукой подать! Вот когда на простор речной выйдем, тогда и расслабимся. А пока держим ушки на макушке и глядим по сторонам в оба.

Тестя всё устраивает. Виду старается не показывать, но то и дело косит взглядом в сторону готовой к бою дружины, прячет в бороду довольную улыбку. Нравится ему мой подход к обеспечению нашей безопасности…

Ладога… Тут я, как говорится, ни ухом, ни рылом. Но Семён утверждает, что не один раз по Ладожскому морю хаживал. И где Волхов впадает, тоже не забыл. Верю…

Кормчий рассказывает, а сам хитро посмеивается. Мол, если нам Бог будет благоволить, то и грести не придётся, по течению дойдём. А если осерчает Господь, то намашемся вёслами до одури! Супротив течения потому что выгребать придётся. Река норов крутой имеет, течёт то в одну сторону, то в другую. А я и этого не помню, буду на практике проверять.

Новгород ничем таким после Пскова не удивил. И по занимаемой площади размерами меньше, и по количеству населяющих его людей. Разве что торгом? Ну так и что? Одним торгом сыт не будешь. Но только не в моём случае. В моём как раз и будешь. Поэтому в отличие от тестя весь первый, да и второй день в городе я лишь присматривался к ассортименту и ценам на товар. А купец взял на себя все остальные заботы. И лодки разгрузил, всё добро в свои лавки перевёз, и пошлину за нас заплатил. На мои возражения только отмахнулся:

— Ещё чего не хватало! Там я у тебя в гостях был, а тут ты у меня. Так что лучше помолчи.

— Так я не один, дружина со мной. И лодки! И со всего пошлину берут! Много выходит же!

— Много или не много, то не тебе судить, — отмахнулся тесть. — Да ты не вскидывайся, не вскидывайся. Я же не со зла, я о тебе забочусь. А через тебя о дочери. Неужели не понимаешь?

— Да понимаю я! Только доход со всего этого, — оглянулся на разложенный в лавке товар. — Мы поровну делим. Значит, и расходы тоже должны так же делить!

— Так, да не так! Ты сюда лодки посчитал? Скажешь, трофеи? Верно. А ремонт? А новые мачты с парусами? Кормчих с гребцами, что нас с товаром без потерь сюда привезли, прибавил? Им кто платить будет? Ты? Молчишь? То-то! Это я обо всём этом ещё молчу! — тесть указал рукой на разложенный товар. — Так что здесь я только свою долю малую в наше общее дело вношу. Так правильно будет!

— Делай, как знаешь, — согласился. Ну а зачем спорить? Показал своё благородство и довольно. — Но постарайся закупить всё согласно списка.

— И закуплю! По списку и более того! — ухмыльнулся в бороду тесть. — А ты пока по торгу походи, приценись. Подарки жене присмотри. И про тёщу не забудь! А то знаю я вас, нынешнюю молодёжь. Ты просто забудешь, а она обидится. Зла не затаит, но при случае обязательно припомнит. А оно тебе нужно?

— Не нужно, — согласился. Да и дурень бы был, если бы воспротивился умному совету. — Пойду, пройдусь.

— Пройдись, пройдись, — прогудел тесть, наклоняясь к первому из лежащих тюков с товаром. — Да один не ходи, дружинников с собой обязательно возьми. И положено тебе, и от лихих людишек убережёшься.

Только отмахнулся, потому что услышал его уже за порогом, на выходе из лавки.

Ещё успел услышать, прежде чем за собой дверь тяжёлую затворил:

— Мишка, где тебя леший носит? Живо гони всех бездельников сюда! Пора товар раскладывать!

Дальше я слушать не стал, воспользовался советом и отправился гулять по рядам и лавкам. Не один, само собой. Грех отвергать умные советы, поэтому четыре дружинника постоянно присутствовали рядом. Так и безопаснее, да и через толчею пробиваться легче. Народ сам расступается, когда такую группу перед собой видит.

Опять же я такой не один, зря неловко себя чувствовал. Подобных мне тут довольно. Не много, но и не мало. Попадаются то и дело навстречу, проходят мимо. Нет, даже не проходят, шествуют мимо гордо и важно, несут себя важно. Бороды до пупа, шапки боярские с поллоктя в высоту, небеса подпирают. Хотел сказать — шубы, да какие летом шубы! Кафтаны расшитые, узорочьем расписанные, это да, присутствует. Как и сапоги сафьяновые. И охрана им под стать, такие же напыщенные и важные. Новгородские бояре, что тут скажешь!

В мою сторону косятся, да за равного не считают. Бедно выгляжу, по их мнению. Одет просто, без украшений одёжка и без вышивок. И даже сапоги на мне простые. Это я ещё про шапку ничего не сказал, потому что и шапки должной не приобрёл. У меня же она обыкновенная, без изысков. Я вообще по первому времени собирался без головного убора пойти, да не дали, сказали тут так не принято — голова должна быть покрыта.

Так что без шапки никуда. Как и без ножа на поясе. Воину можно с мечом ходить. Или с боевым ножом на поясе. Как я и ношу всегда. Что ещё? Девок много! И баб. Как бы не больше, чем мужчин. Почему? Да кто его знает? Куда не глянь, а они везде. То за прилавком стоят, наравне с мужиками, то по рядам с корзинами шастают, прицениваются и торгуются яро. Девки, дочки боярские, больше себя показывают, выступают павами, глазками по сторонам постреливают. Меня сразу приметили, осмотрели с ног до головы и оценили. И не посчитали достойной добычей. Обидно ли мне стало? Ничуть! Задело? Совру, если скажу, что нет. Но так, краем…

Что ещё интересного. Да всё то же, что и в Пскове. Скоморохи, песельники, шуты и кукольники, всего хватает. Воришки присутствуют, не без этого. Товаров больше и сам торг больше размерами.

По деревянному мосту перебрался на другую сторону реки, прошёл через резные ворота и вот он, Кремль! Всё бревенчатое, до каменных стен ещё не дожили. Где тут Ярослав Всеволодович обитает?

Но это я так, шутки ради о нём вспомнил. Не о чем мне с ним сейчас говорить. Да и вообще не о чем, своих забот невпроворот…

В Новгороде пришлось задержаться по уважительным причинам. Товар, что привезли, разошёлся быстро, словно горячие пирожки. Мёд и лён, меха и воск Ганза у нас и забрала.

Мы даже выставить свой товар в лавках не успели, как пришёл от Ганзейского Новгородского представительства чиновник. Сначала ко мне кинулся, разрешение затребовал на торговлю, да только тут мой тестюшка объявился. И предъявил ганзейцу грамотку с печатью красной. Чиновник скуксился, проверил у тестя разрешение, печать долго рассматривал. Потом ещё немного помялся, помедлил, но деться ему было некуда, сами же и выдавали эту бумагу. Наверное, мзду намеревался с нас поиметь, но не нашёл за что зацепиться. А когда это у него не вышло, расстроился заметно.

Пришлось отблагодарить, подняв настроение чиновнику. Даже пообещал посодействовать в продаже нашего товара. На эти его слова внимания не обратил, думал, брешет, оказалось, нет. И впрямь поспособствовал. Буквально сразу же пришли и всё выкупили оптом. Цену, правда, пришлось немного снизить.

Зато без забот! Ну а как иначе, если купец знал, что именно сюда нужно везти! И так же быстро удалось прикупить то, что уже мне так было необходимо. А что не прикупили, так заказали. Новгород не Псков, здесь выход на Ганзу прямой.

В кузнечной слободе первым делом после приезда поспешили разместить все мои срочные заказы! Да, за срочность получится дороже, но оно того по любому стоит. Зато из-за задержки удалось все их самим забрать. Вот только вес этого заказа в итоге получился такой, что всё остальное пришлось купцу отправлять домой торговым караваном.

Что не влезло в лодки? Почти всё зерно семенное! Нет, какую-то его часть на всякий случай всё равно в лодки загрузил, поровну в каждую. Так мне спокойнее будет. А вот всё остальное пойдёт в обоз. Тесть лично его поведёт. Заодно и в свои Псковские лавки новый товар доставит.

Купец поначалу упирался, возражал против закупки такого количества зерна:

— Куда тебе его столько? Пустые траты! Ты бы мне эти деньги отдал, я бы им лучшее применение нашёл! Зерно вообще лучше понемногу закупать, по мере надобности. И цена на него постоянная что осенью, что весной. А то ведь тебе и хранить его в таких количествах негде! А ну как сгорит? Или мыши погрызут! И погода у нас сырая, зерно по такой погоде постоянно проветривать придётся, иначе оно не долежит. Сплесневеет!

Подумал, да и рассказал ему о своём предвидении наступающего лихолетья, о предстоящих нам голодных годах. Сначала мне не поверил, усмехался только. А вот через несколько дней, когда увидел, сколько я зерна прикупил, тогда и задумался.

— Как же так? Подобное откровение обязательно князю рассказать нужно! — наседал на меня тестюшка.

А как мне объяснить моё знание? Ничего другого не придумал, как сослаться на божественное озарение. На удивление, прокатило сразу.

— Обязательно расскажу, когда он в очередной раз ко мне в гости заедет, — отвечал тестю.

— Почему не сейчас? Почему потом? — растерялся тесть.

Хорошо, что Ярослава на тот момент в Кремле не оказалось. Уехал князь, ушёл в поход.

— Так нет сейчас князя в Новгороде, — пояснил. — И когда вернётся, никто не знает. Так что потом буду рассказывать.

— Не забудешь?

— Если и забуду, так ты мне напомнишь…

Что ещё взяли? Железо! Инструмент! Всё! Больше бы закупили, да уже по весу не проходило, лодки нагрузили по максимуму!

Вдобавок весть разнесли по торгу о найме подмастерьев в строящуюся крепость. Надеюсь, народ клюнет. Наказали желающим переселиться обращаться в наши лавки.

Вот и всё, больше в Новгороде ничего не держало, можно и в обратную дорогу отправляться. Не ожидал я, что поездка пройдёт настолько спокойно. Никто не напал на нас в море, на торге никого из моих дружинников ушлые новгородцы не задирали, гребцы себя почти примерно вели, не буянили в кабаках, не загуляли. Расторговались очень удачно, всё, что наметил, выполнил и даже сверх того. И закупили необходимое мне без задержек и по весьма удачной цене. Тут знакомства тестя помогли. Всегда бы так…

Как это всегда бывает, стоило только заикнуться о возвращении домой, как тут же накатила тоска по любимой жёнушке, припомнилось наша жаркая бессонная ночь перед расставанием, да и вообще… Припомнилось…

И до ужаса захотелось поскорее оказаться дома. Как там дела идут, справляются ли с ними мои женщины?

Не зря я с купцами породнился.

Распрощались с тестем, и отошли от новгородского причала ранним солнечным утречком. Выгребли на стремнину, паруса ставить не стали, всё равно ветра нет, тишь да гладь. Так и махали вёслами посменно. После полудня перекусили на ходу, сменили гребцов на вёслах и продолжили путь.

А на меня тревога накатила, слишком всё хорошо получается. Как бы на обратном пути не вляпаться! Поэтому подстраховался, расчехлил пушку, да и зарядил её. Пусть будет. Ещё подумал-подумал, да и кликнул себе на помощь ближайших бездельников. Развернул с их помощью пушку стволом вперёд по ходу лодки! И канаты перевязали по новому. Так оно лучше будет. Даже гнетущее ощущение надвигающейся беды отступило. Чехлом сверху накрыл, на небо посмотрел — не ожидается ли дождя?

— Который день пекло стоит! — угадал мои думки стоящий у кормила Семён. — Хоть бы капля дождя какая с неба упала!

— Да, солнце от души припекает! — поддержал разговор. Перелез через скамью, пробрался к своей каюте, забрал оттуда своё железко. Вернулся назад, к пушке. Разморённые солнцем дружинники закопошились, воспрянули и потянулись за оружием, головами по сторонам закрутили.

— Опасаешься кого али так, на всякий случай зарядил? — кивнул на накрытую чехлом пушку кормчий.

— Тревожно как-то стало. Ты по сторонам посматривай, мало ли что подозрительное заметишь. А я дружину подниму. Пусть наготове будут.

— Зажарятся на таком-то солнце, — обронил Семён.

— Ничего, Служба у них такая, — ответил, а сам Первым делом Мокше условленный сигнал подал. Потом только десятнику на своей лодке приказал в броню облачиться и арбалеты к бою приготовить. И ещё приказал угли в жаровне разжечь. Для фитиля.

А ощущение опасности снова стремительно нарастало. Уже и усидеть на одном месте стало невозможно без дела. Тоже в кольчужку нырнул, шлем на макушку надвинул, саблю к поясу подвесил. Тул с болтами придвинул.

— Держись середины реки, — подсказал Семёну.

Вторая лодка следом за нами держится словно привязанная. Там тоже к бою приготовились. Оглянулся, хотел приказать развернуть пушку стволом вперёд и на второй лодке, да Мокша уже инициативу проявил, развернул орудие! Молодец! Заряжают сейчас…

А на реке пусто! Нас никто не догоняет и навстречу не попадается. Странно как-то. Сюда шли, так то и дело какая-нибудь посудина мимо борта проскакивала, только и успевали вёсла поднимать. А тут как обрезало, никого!

Шли по реке на вёслах до вечера, да так никого и не встретили. Броня накалилась так, что через поддоспешник тело обжигала. Парус поставили, хоть какая-то тень была. Иначе бы точно не выдержали. На ночлег пристали к берегу. Место выбрали не то, которое постоянно для ночёвок использовали, а наобум выбрали. Как раз справа речушка показалась, вот в неё и втиснулись. Прошли вперёд немного, да в камыши и забились кормой к берегу. Костров на ночь не оставляли, кулеш приготовили и потушили. Ночевали в броне, караулы удвоили. Тревога моя не отпускала и передалась всем людям. Заразное это дело, тревожность. Особенно в ночное время.

Беспокоило то, что пушка осталась заряженной! Почему? Так за день ствол нагрелся, а тут ночь, он остывать начнёт! Конденсат может пойти. Порох отсыреет. Или нет? Посмотрим. И проверим.

А ведь можно её дополнительно чем-нибудь укутать! Термоизолировать, так сказать. Меха у нас есть, оберну ствол и остывать он будет медленнее! И никакой конденсат не образуется! Лично у пушки лягу, в лодке заночую…

Разговоров никто не разговаривал, устраивались на стоянке в полном молчании. Переговаривались понятными всем жестами. Ну а ночью и сам Бог велел молчать.

Спали пусть и вполглаза, но зато без тревог. И без происшествий. Тихо и спокойно. Никто нас, к счастью, не побеспокоил. На реке изредка рыба плескала, да птицы ночные тишину нарушали. Но это всё звуки давно известные, понятные и привычные, на них никто внимания не обращает. И сну они не мешают.

Утром глаза продрал и сразу же пальцы в пушечный ствол сунул. Проверил, сыро ли? Обрадовался, когда никакого конденсата не обнаружил. После завтрака продолжили плавание по Волхову. Ветра так и не было, поэтому снова сели на вёсла. В броне. Арбалеты держали под рукой…

Напали на нас ближе к вечеру. Уже начали подыскивать место для ночёвки, как тут всё и случилось.

Как раз к устью Оскуи подходили, здесь и намеревались встать на отдых. Даже расслабились немного. Ещё бы, почти два дня в напряжении сидеть.

Вон, уже и устье показалось. Кувшинок в месте слияния рек много, почти до середины реки сплошным зелёно-жёлтым ковром разрослись. Вот из устья утки и полетели! Десяток где-то выметнулся из-за камышей, пошёл на взлёт низко-низко, разгоняясь над водой и помогая себе при этом лапами. Набрал скорость, взлетел и, заложив крутой разворот прямо над мачтами, ушёл вглубь берега. Чувство тревоги завопило благим матом!

— К бою! Арбалеты заряжай!

Тут-то из устья корабль и вылетел. Хорошо, что среагировал сразу и не промедлил. Хотя сначала только плеск воды под лопастями вёсел услышал. А вот потом да, сам корабль показался.

Вот он выскочил из устья, на месте развернулся, вёсла по воде ударили, дугой выгнулись, швырнули корпус вперёд. На нас!

Привстал, через головы дружинников глянул, скомандовал:

— Семён! Выворачивай вправо!

И следом дружинникам:

— Огонь!

Кормчий, хвала ему, сразу на румпель навалился, начал лодку разворачивать. Я чехол с пушки сдёрнул, пороха в запальное отверстие сыпанул. Излишку сгоряча сыпанул, больше половины на настил просыпалось! Тумкнули вразнобой арбалеты. Я уж не смотрел, куда мои стреляли. Но уж если выстрелили, значит было в кого стрелять!

Стакан с картечью в ствол, пропихнул его до упора! И тут же в одного кинулся пушку по цели доворачивать, а она тяжёлая, колёса словно к доскам приклеились, не сдвинуть никак. А мне бы чуть-чуть совсем, много не нужно!

— Вёсла на борт! — кричит за спиной Семён, а я изо всех сил навалился на неподатливый ствол!

Пошла, пошла, родимая! Это дружинники ближние подскочили, помогли довернуть! Поздно только уже! Слишком быстро разбойники приблизились! И борт вражеского корабля высокий, не поднять мне пушечный ствол на такой угол, не ударить картечью по палубе! Если только в нашу лодку полезут, тогда будет чем разбойников встретить!

— Прочь! — спровадил помощников, подхватил запальник, сунул конец фитиля в жаровню. Пошёл дымок!

Удар! Дощатый настил из-под ног ушёл! Таранили нас! В последний момент повезло, успел за пушку ухватиться. Правда, для этого запальник из рук пришлось выпустить, он и улетел куда-то!

Треск сминаемого дерева, жалобные вскрики гребцов, полные боли. Моих гребцов, между прочим! Чужаки бортом по нашим вёслам прошлись, заломали их, кого-то из наших, судя по крикам, точно покалечили. Так для того и таранили!

— Огонь! — крикнул ещё разок.

А сам запальник взглядом ищу. Вон он, под скамью улетел, синим дымком исходит! Сунулся, подхватил, назад вспрыгнул, еле на ногах удержался. Площадка подо мной ходуном ходит!

Огляделся — чужаки так вдоль нашего борта и идут, инерцию хорошую набрали.

Им ничего, у них борт крепкий, а у нас всё печально. Лохматится щепой разбитый в хлам верхний ряд досок, скалятся над ним острыми зубами обломки вёсел! Стою с запальником в руке, а толку-то? У них корабль выше нашего, стрелять бесполезно!

— Боярин, ложись! — кричит Мокша со второй лодки. Как я в этом треске крик услышал? Оглядываться и медлить не стал, сразу же упал! Понятно сразу, для чего это нужно. Ещё и Семёна умудрился за собой потянуть. Остальные всё равно ниже нас находятся.

А над чужим бортом в этот момент рожи бородатые появились, и прямо в нашу лодку прыгать начали! Тут-то со второй лодки пушка и рявкнула!

Страшное дело, оказаться под ударом летящей прямо над тобой картечи…

Я не расслышал ни свиста, ни воя летящих над нами картечин. Время будто бы замедлило свой ход!

Вижу поспрыгивавших вниз чужаков, наблюдаю, как они медленно опускаются в нашу лодку, как раззявили в беззвучном крике рты, как зависли над их головами мечи и топоры.

Угадал с выстрелом Мокша, точно ударила по врагу картечь!

Вот они спрыгнули, а вот их уже и нет! Осталось лишь кровавое облако, осыпающееся на нас красными капельками крови…

Я даже видел, как картечины прошивали по нескольку тел подряд, как проминалось под их ударами железо, летели веером со спин обрывки кольчуг и отдельные разорванные колечки, крутились в воздухе оторванные руки и ноги…

Бах! И пусто в воздухе. Поднимаем головы, а на нас сверху проливается тёплый кровавый дождик. Падают куски тел, железа. Снегопадом сыпется в лодку разорванный в клочья парус! И наступает тишина…

Лишь жалобно скрипит ломаемое дерево нашего борта, словно скорбно плачет по убитым. Навалился чужой корабль на плоскодонку, так и норовит задавить её под воду…

Хрусь! Это у нас надламывается ровно посередине мачта и начинает медленно падать прямо на нас. Не только парусу досталось, но и мачте, срубило её картечью. А мы словно оцепенели все! Смотрим на это её падение и не двигаемся.

— Что застыли! Мачту ловите, а то поубивает! — опомнился первым и прыгнул вперёд, через скамью.

Первым же и подхватил падающее людям на головы бревно. Это оно тогда мачтой было, когда своё место в гнезде-колодце занимало, а теперь просто кусок дерева.

За мной дружинники подхватились, приняли на руки мачту, осторожно опустили прямо на спины согнувшимся гребцам. Те только в стороны подвинулись, а головы так и не подняли.

— На абордаж! — подхватываю арбалет и карабкаюсь вверх по нависающему над нами борту.

Да и что тут карабкаться! Рывок вперёд и вверх, ухватиться руками за верхнюю доску обшивки, подтянуться и высунуть голову. Быстро оглядеться, упереться и перевалиться через борт. И тут же с колена выстрелить! Саблю из ножен и вперёд!

А там и дружина подоспела. С другого борта вторая лодка подошла, Мокша своих наверх погнал, с их помощью быстро остатки и добили. Да там никто уже и не сопротивлялся особо. Самых лихих бойцов мы первым же выстрелом выбили! А до этого мои дружинники успели из арбалетов отстреляться и хоть как-то проредить нападавших.

— Мокша! Первым делом караульных на корму! И пусть в оба смотрят! Они тут могут не одни быть! И хватит уже сидеть, контроль кто за вас делать будет! Да что я вас, учить, что ли буду? Работайте! И с кораблём поаккуратнее, он мне ещё пригодится!

А ведь и впрямь пригодится. Это не плоскодонка, на этом судёнышке много чего перевезти можно. Он больше на ладью русов похож по своей форме, как я её себе представляю. Только повыше и подлиннее будет. Но куда как меньше тех кораблей, что у нас в Нарве стоят. А плоскодонка…

Выглянул за борт и осмотрел сверху нашу помятую лодку. М-да, помяли её крепко! Считай, что верхнего ряда досок с одного борта вовсе нет! Эти лохмотья не в счёт, не будет от них толку. Вдобавок гружёная она, сидит низко. И что получается? Любая волна может нас на дно пустить? Значит, что? Только одно! Придётся всё сюда перегружать, а потрёпанную лодку на буксир брать. Не хочу её бросать, слишком расточительно будет.

А ведь прав я был, когда отказался покупать зерно не в мешках и без корзин! Как знал!