Бамбуковая крепость

«ВЕЛИКОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ»

Дорога из окруженного сосновыми лесами административного центра провинции Ламдонг горного курорта Далата — города красивых особняков и тенистых парковых аллей — спускается на слегка всхолмленное плато, и часа через два пути мы въезжаем в новый экономический район… Ханой. Его населяют выходцы из столицы и ханойских пригородов. Построенные в последние годы поселки носят знакомые названия столичных районов. В поселке Бадинь — тезке ханойского района, где находятся правительственные учреждения СРВ и мавзолей Хо Ши Мина, — мы встречаемся с руководителем строительства нового экономического района, членом комитета КПВ города Ханоя By Хоа Ми.

— По плану здесь должна сложиться группа населенных пунктов, тесно связанных друг с другом в единый агропромышленный комплекс, — говорит он. — После завершения проекта в новом экономическом районе Ханой будут жить 150 тыс. человек. В 1980 году уже основательно закрепились и налаживают быт около двух тысяч семей ханойцев — примерно 10 тысяч человек. Они работают в двух животноводческих госхозах и пяти кооперативах. Специализация района — животноводство и производство натурального шелка. Но главная задача — выращивание продовольственных культур и строительство. Земли здесь много, народный комитет провинции Ламдонг выделил нам 47 тысяч гектаров.

В феврале 1976 года, менее чем через год после освобождения Южного Вьетнама, в провинцию Ламдонг направилась первая группа ханойцев — инженеры, агрономы, экономисты, партийные руководители. Они и подыскали место с плодородным красноземом вдоль реки с порогами и красивым Слоновым водопадом. Через два месяца был готов план, и 2500 молодых добровольцев приехали на пустое место, чтобы вбить в нетронутую землю первый колышек и построить дома для семей новоселов.

Сначала было немало скептиков. Идея создания новых экономических районов во Вьетнаме возникла не впервые. Еще в первые годы народной власти на Севере проводились кампании по мобилизации населения дельты Красной реки на освоение целины в горных провинциях. Но большинство переселенцев не задерживалось долго на новом месте жительства. Непривычный климат, чуждые обычаи местных народностей, непригодность веками накопленного на равнине опыта земледелия, разрыв связей с родственниками и близкими — все это возвращало людей назад, в родные места.

— Уроки первых лет целинного движения сослужили нам хорошую службу. Прежде всего мы очень тщательно выбрали район, заинтересовали людей материально, дав возможность обзаводиться большими приусадебными участками. Переселенцы не чувствуют себя каплей среди океана. Поселки создаются выходцами из одного района. Получается что-то вроде большого землячества. Часто рядом живут семьи, которые и на родине были соседями. Сразу же строятся школы, детские сады, поликлиники. Поэтому новоселы не только не хотят уезжать, но и агитируют знакомых в Ханое ехать сюда.

— Вы сами выбрали это место для дома? — спрашиваю я у мужчины средних лет по имени Тай, который любезно пригласил меня на чашку чая в тень беседки, сплетенной из бамбука и обвитой цветущими лианами. Буквально в нескольких десятках метров увенчанный радугой в заросшее кустарниками ущелье низвергался Слоновый водопад. Сам Тай и его семья — уроженцы района Зялам под Ханоем.

— Да, естественно, получив одобрение кооператива. Обычно разрешают брать столько земли, сколько семья может обработать.

Я вспомнил район Зялам с его ровными квадратами рисовых полей и вереницами людей, семенящих по дорогам с корзинами на коромыслах. Поселок у Слонового водопада тоже называется Зялам…

Центральное плато, на крайнем юге которого находится провинция Ламдонг, — один из самых редконаселенных и малоосвоенных районов Вьетнама. Можно десятки километров ехать по проселочным пылящим дорогам и встретить на пути лишь две-три группы горцев. Такое впечатление, будто вы перенеслись на тысячелетия назад. Мужчины и женщины народности кхо выходят из леса с наполненными листьями и кореньями заплечными ажурными корзинами, подставляя горячим лучам солнца коричневые, обнаженные до пояса тела. Возделанные поля попадаются редко, но издалека видны дымки от искусственных лесных пожаров. Это «рэй» — выжигание лесов под посадки маниока и суходольного риса. До сих пор еще не искоренилась в отдаленных районах Центрального плато первобытная практика подсечно-огневого земледелия. Кроме кхо на плато живут раглаи, стиенги, банары, эде и другие народности, которых освобождение Южного Вьетнама застало на стадии родового строя.

Вьетнамцы не селились здесь главным образом из-за того, что плато неудобно для орошаемого рисоводства, бывшего их основным занятием. В годы войны Сопротивления американским агрессорам плато стало обширной базой Народных вооруженных сил освобождения, по нему проходили дороги знаменитой «тропы Хо Ши Мина». Операцией по взятию Банметхуота весной 1975 года началось историческое наступление освободительных сил. Созданные вдоль «тропы Хо Ши Мина» для обеспечения военных эшелонов армейские хозяйства заложили основы будущих госхозов на новой земле.

Визг механических пил, рокот бульдозеров, стук отбойных молотков создают в новом экономическом районе Ханой атмосферу большой стройки. Она общая для всего района, хотя поселки и хозяйственные объекты широко разбросаны по территории, равной большому уезду дельты Красной реки. За три года построены печи по обжигу кирпича, деревообрабатывающая фабрика, два магазина, столовая, больница на 100 коек и медпункты в каждом поселке, радиостанция, пять школ-девятилеток и одна двенадцатилетка. Ламдонгский Ханой организуется как агропромышленный комплекс масштаба уезда. Это как бы одна огромная община.

Основная масса новоселов — крестьяне пригородных уездов Ханоя. Но не только они. Из двух тысяч семей, обосновавшихся здесь к 1980 году, 250 — семьи ремесленников и бывших мелких торговцев из «внутреннего города» столицы, 100 семей рабочих.

Кооператив Донгань — самый большой в новом экономическом районе. Секретарь партийной ячейки кооператива Нгуен Ван Зунг раньше был председателем народного комитета одной из общин уезда Донгань под Ханоем. Он в числе первых приехал на освоение целины. Хозяйство родилось и выросло на его глазах.

— В нашем кооперативе представлены все 23 общины уезда Донгань, — рассказал он. — Конечно, из одних общин больше приехало людей, из других меньше. Поэтому в одних и тех же поселках-сомах соседствуют выходцы из разных старых деревень. Мы и не ставили цели строить поселки как филиалы родных общин новоселов. Но жители одной старой общины стремятся поселиться рядом. Они хорошо знают друг друга, и это помогает им чувствовать себя так, будто они и не покидали старой родины.

Приносят ли они на новые земли традиции своих старых общин? В какой-то мере — да. Ведь крепкие родственные и соседские связи — это тоже след традиции. Иначе бы не влекло так сильно друг к другу близких земляков. А это уже почва для сохранения обычаев и привычек, существовавших на старой родине. Но внешне новые поселки мало похожи на вьетнамские деревни: типовые деревянные дома совершенно интернационального облика, правда, без заборов вокруг.

Не буду вдаваться в подробности устройства кооператива Донгань. По структуре он мало отличается от кооперативов дельты Красной реки, правда, пока не такой большой по числу дворов. Их не тысяча, как в средней общине под Ханоем, а только 520. Всего население — 2657 человек, в том числе немногим более тысячи работников кооператива. Вьетнамские семьи обычно многодетны. Но здесь произошел прямо-таки «демографический взрыв». Ежегодный естественный прирост населения достиг пяти процентов, в то время как рекорд, побитый на Севере Вьетнама в середине 60-х годов, не превышал 3,5 процента.

Может быть, это своеобразная реакция на расширение жизненного пространства. Ведь на каждую семью в новом кооперативе Доигань уже на первых порах приходилось более гектара обрабатываемой земли, а вся площадь новой общины вместе с пустырями и лесом — свыше двух тысяч гектаров. Эго не 320 гектаров, на которых теснится вдвое большее население подробно описанной в начале общины Нгуенса.

Коснувшись демографии, нельзя обойти стороной такую актуальную во Вьетнаме проблему, как ограничение рождаемости.

Неписаный закон вьетнамской традиции гласил: семья священна и нерушима; но муж может бросить жену, если она не рожает детей, не почитает родителей и предков мужа… И далее еще несколько более общих для всех народов причин, как разврат, воровство и тому подобное. Но бездетность стоит на нервом месте. Общественное мнение деревни, столь активно проповедующее взаимопомощь между земляками, отворачивалось от несчастной, покинутой мужем только за бездетность, как от преступницы. Даже разврат и воровство стоят где-то в середине списка оправдательных доводов для разрыва брака.

Семейная жизнь для вьетнамской крестьянки представляла собой сплошное деторождение вплоть до старости, чуть ли не каждый год. Много детей умирало еще в младенчестве от голода и антисанитарии, но в основном от голода. В южных и горных районах, где земли больше, процент прироста был выше при той же антисанитарии и тех же болезнях. Но уже к 1963 году население Демократической Республики Вьетнам ежегодно увеличивалось на 3,41 процента. Поэтому по решению правительства была развернута широкая кампания по ограничению рождаемости. Продолжение «демографического взрыва», опережающего рост производства продовольствия, грозило голодом.

Переправляясь на пароме через Красную реку из Намдиня в провинцию Тхайбинь, я обратил внимание на большое панно на другом берегу реки. Оно было обращено к переправе, чтобы каждый мог прочитать. Обычно подобные панно призывают претворить решения партии в жизнь, выполнить и перевыполнить план производства. Но на этом крупными красными буквами на белом фоне было написано: «Девиз провинции Тхайбинь — не более двух детей в семье». Можете себе представить, какое важное внимание уделяется этому в стране.

Глава правительства СРВ Фам Ван Донг, выступая на состоявшейся в мае 1981 года всевьетнамской конференции по планированию семьи, заявил: «Кампания по ограничению рождаемости должна проводиться настойчиво в течение многих лет и направлена на то, чтобы каждый человек глубоко проникся сознанием естественной необходимости планирования семьи в соответствии с требованиями общества, интересами развития народного хозяйства, интересами революции, каждого гражданина и каждой семьи. Кампания по ограничению рождаемости полезна для развития страны в ближайшие годы и в длительной перспективе. Это содержание культурной и идеологической революции, которая непосредственно служит развитию экономики и счастью человека… Преимущества социалистического строя создают очень благоприятные условия для успешного развертывания этой кампании».

Кампания проводится на Севере Вьетнама с 1963 года под руководством КПВ и правительства республики, при активном участии общественных организаций, прежде всего Федерации женщин Вьетнама и Союза коммунистической молодежи Хо Ши Мина. За это время удалось снизить рождаемость в целом по стране с 4,61 процента до 2,93 процента, а естественный прирост населения — с 3,41 до 2,23 процента.

Движение за ограничение рождаемости, или, иначе, по планированию семьи, ведется в основном пропагандистскими и воспитательными методами. В общественно-политической и экономической жизни Вьетнама, если вы успели заметить, всевозможные кампании играют большую роль. Но кампания есть кампания, и она только помогает естественным процессам, размывающим традицию. В Хошимине, например, движение по планированию семьи начато почти на полтора десятилетия позднее, чем в Ханое, но результат тот же самый: к 1980 году в трех крупнейших городах страны (Ханое, Хошимине и Хайфоне) естественный прирост населения снизился до одинакового уровня — 1,8 процента. Еще ниже он среди групп городского населения, занятых в государственном секторе. А самый высокий — в малонаселенных горных районах и богатых землей провинциях дельты Меконга. Значит, традиция крепче держится в деревнях, а не в городах, и рождаемость быстрее снижается в перенаселенных районах северной равнины, чем там, где перенаселенности еще нет.

Но все же традиция живет в психологии людей дольше, чем позволяют социально-экономические условия. И чем меньше контактов с городом, с промышленными районами, тем она более живуча. Иначе трудно объяснить пример общины Хайбинь провинции Тханьхоа, где земли на всех уже сейчас не хватает. Там 70 процентов семей имеют по семь и более детей. Общественное мнение с большим уважением относится к Нгуен Ван Дыку и считает его семью счастливой, потому что он имеет 10 сыновей и дочерей.

Вьетнамские экономисты считают, что для поддержания уровня жизни (не говоря уже о накоплениях) в стране, имеющей ежегодный прирост населения в 1 процент, нужно ежегодно увеличивать национальный доход на 4 процента, а производство продовольствия — на 2,5 процента. Во Вьетнаме же при нынешних темпах прироста населения к 2000 году будут жить более 80 миллионов человек. Даже при наилучших реально возможных темпах экономического развития в этом случае трудно будет обеспечить накопления. Поэтому кампания планирования семьи и является большой государственной политикой. На конференции 1981 года поставлена задача добиться к 1990 году снижения естественного прироста населения до 1 процента. К этой цели и призывает панно при въезде в провинцию Тхайбинь. Но приведенные выше данные по крупным городам показывают. что индустриализация, рост культурного уровня и повышение социальной активности сами по себе ведут к. снижению рождаемости.

Вьетнам — одна из самых густонаселенных стран мира. 54 миллиона вьетнамцев живут на площади 329,6 тысяч квадратных километров. Средняя плотность населения меньше, чем в Бельгии, Японии, Индии, но больше, чем, например, в ГДР, Венгрии. Но это только средняя. Ни в одной из названных стран нет такого неравномерного распределения людских ресурсов. В горных районах, составляющих около двух третей территории, плотность населения не превышает 10 человек на квадратный километр, а в ряде провинций дельты Красной реки — более 1000.