Бассейн с нежитью

Глава 9

Двигатель приглушенно урчал, когда мы съехали с автомагистрали между штатами. Я попыталась не слушать телефонный разговор Трента, когда шум ветра стал тише, но мой автомобиль был не настолько большим. Трент не возражал, что я слушала его разговор с Квеном, но я знала, что он не был рад, что Квен позвонил ему сразу же после сообщения, что наш визит к Алу отменился, и мы едем к моей лей-линии. Если бы Трент хотел превратить это в коллегиальное решение, то он бы позвонил.

– Хорошо, – сказал мужчина, ветер развевал его волосы. – Следи за новостями. Рейчел поговорила с ФВБ, официальное сообщение будет в ближайшие полчаса. Когда услышите сирены, не творите никакой магии в течение часа.

– Нет, – сказал Трент, когда он играл с уровнем окна. – Если чары уже запущены, то их не тронет. Не отменяйте их. – Он посмотрел вверх и в сторону. – Э, я тоже. Увидимся сегодня вечером, Элли, – сказал он, затем нажал «завершить звонок».

Значит, не Квен. Я удивилась. Его тон был не совсем правильным. Твердо глядя на дорогу, я повернула, мой небольшой автомобиль напрягся от необычно крутой грунтовой дороги, когда асфальтированная дорога быстро стала очень деревенской. Вздохнув, Трент проверил почту перед тем, как спрятать телефон.

– Спасибо, что поехал со мной, – сказала я, замечая, что кончики его ушей покраснели. – Знаю, ты хочешь поговорить с Алом.

– Я считаю, что это тоже неплохо. Поездка к твоей линии, вероятно, поможет нам добыть дополнительную информацию. – Улыбаясь, он потянулся через небольшое пространство, взял меня за руку и сжал ее.

Сосредоточившись на дороге, я въехала на парковку замка Лавленд. Не переставая улыбаться, Трент убрал руку, я выдохнула, хорошо, что тут никого не было. Здесь были часы посещения, но сам замок редко запирался, он был открыт для публики от рассвета до заката. Чары против воровства и вандализма на воротах не были законными, но местные полицейские, вероятно, ценили их, не желая охранять такое одинокое, притягивающее неприятности место.

Гравий затрещал, когда я поставила машину на парковку и выключила двигатель. Медленно шум реки и фоновые звуки, издаваемые насекомыми стали заметны. Пока не желая выходить из машины, я смотрела мимо разрушавшегося символа идеи одного человека из совершенного дворянства, на сад, который так никогда и не был закончен, с высокими сорняками и разрушенными каменными дорожками.

Здесь я сражалась с Ку’Соксом, выжив при помощи Квена и Этюда, отца Биса. Становилось все труднее жить с тем фактом, что мои ошибки, в конечном итоге, могут причинить боль моим близким, и когда Трент расстегнул ремень безопасности и вышел, я подавила желание сказать ему остаться в машине.

Он мог сам о себе позаботиться, но после того как я три месяца прикрывала ему спину, было трудно не защищать его.

Мы просто собираемся посмотреть на мою линию, сказала я себе, поспешив следом за ним. Ничего плохого никогда не случалось просто от того, что кто-то посмотрел на безвременье.

Взволнованная, я подняла свое второе зрение, но, как и ожидалось, моя линия гудела спокойной красноватой дымкой, сияющие двадцать-три на два столбика зависли на уровне грудной клетки. Руки, упертые в бока, напомнили мне о Дженксе, Трент стоял по колено в траве и осматривал пространство между заброшенным садом и скрытой рекой. Он хорошо здесь смотрелся, в своих выцветших джинсах и рубашке-пуловере, в которых он ходил с девочками по магазинам, и внезапная мысль о том, чтобы проснувшись найти его на моих простынях, прошла через меня и исчезла, выгнанная воспоминанием об Эласбет.

– Твоя линия выглядит нормально, – сказал он, шагая на поляну, чтобы лучше ее рассмотреть.

Смущенная, я еще больше расфокусировала свое зрение, почти теряя реальность, когда я сосредоточилась на безвременье. Зернистая красная дымка покрыла мирную, делая деревья черными. Мои теннисные туфли прошлись по сухой траве, поднимая облачка воображаемой пыли безвременья, когда я последовала за ним. Мысленно настроившись, я прочней связалась с линией, позволяя силе литься сквозь меня, разбудив меня встряской. Она по-прежнему ощущалась нормально, и я осторожно попробовала энергию, слыша чистый звук и цвет и называя их нормальными.

Я создала эту линию случайно, когда прыгала между реальностями. Она несет налет моей ауры, который отличает ее от чей-либо еще и делает прыжки по линиям возможными. Но память о том как это сжигало мою ауру еще слишком свежа для меня, чтобы попробовать снова, к тому же Бис спит до заката.

Медленно я прошла через тихо шелестящую траву и остановилась рядом с Трентом.

– Линия выглядит в порядке, – сказал он, щурясь на солнце. – Когда была последняя волна?

– Айви сказала, одна прошла мимо около пяти утра. – Не то чтобы была большая разница. Мы все еще не нашли их закономерность. Большинство внутриземельцев, кроме пикси и эльфов, спали где-то в это время. Это была просто удача, или кто-то пытается минимизировать осечки?

Высокая трава замечательно пахла, и я потянула пучок ее на уровне колена, слушая сверчков. Я глубоко вдохнула запах горячей травы и поднимающегося от земли июльского жара, наслаждаясь тем, как они смешиваются с исходившим от Трента ароматом бисквита и вина. Это заставляло меня желать, чтобы мы были здесь по какой-то другой причине, чем проверка на явные признаки дикой магии.

– Я собираюсь проверить ее изнутри, – сказал Трент, удивляя меня.

– Я начинаю думать, что тебе нравится запах жженого янтаря, – сказала я, и он поразил меня своим внезапным смущением.

– Это больше от отсутствия присмотра со стороны Квена, – признался он, когда шагнул прямо в мою линию, напоминая мне, что у него в офисе пробегала линия, и, вероятно, он привык к этой идее. – Безвременье... Я не знаю. Чистое? Незагроможденное?

Я бы описала безвременье не так.Оно было некомфортным, солнце слишком яркое, ветер слишком резкий, и песок проникал всюду. И запах. Единственные, кто могли выжить на поверхности в течение длительного времени, были местные горгульи, которые спали в течение дня, и поверхностные демоны, которые даже не были настоящими демонами.

Но гадостей не было при дневном свете, и я посмотрела на Трента, который глядел сквозь растительность Лавленда, зная, что он видит это так, как будто он сам находится в безвременье.

Его заставляющее задуматься фырканье потянуло меня ближе, и я опустила руку прямо в линию, чтобы почувствовать энергетический толчок против нее, вроде как ветер, за исключением того, что плавные ощущения приходили из всех направлений, не с одного. Я играла с линией, придавая энергии чашевидную форму и пытаясь вынуть ее из линии только, чтобы она влилась обратно в поток, как будто она была намагниченной.

Трент повернулся на мое вторжение, удивленно глядя.

– Там на поверхности кто-то есть.

– Поверхностный демон? – выпалила я, ступая в линию, чтобы видеть лучше. Немедленно ощущение песчаного ветра усилилось, когда чистый, сырой жар летнего луга полностью сменился неопытным жаром пустыни.

– Нет, это девочка! – сказал он, и мое беспокойство сосредоточилось на ровном месте.

Тритон, подумала я даже до того, как ее увидела.

– Я не вижу... – я заколебалась, найдя танцующую фигуру в белом только что пересекшую неглубокое русло реки, подпрыгивающую, чтобы что-то поймать над головой. – О-о. Э, думаю это Тритон.

Его внимание резко переключилось на меня.

– Тритон? – сказал он, явно сомневаясь. – Ммм. Может нам стоит выказать свое уважение.

Господи Боже, он хотел перейти?Я только что вымыла вонь жженого янтаря из волос. Но мой прямой отказ перейти через реальность заколебался. Если кто-то и мог бы дать мне ответ о дикой магии, то это могла бы быть Тритон. Как единственный демон в безвременье женского пола и не совсем вменяемая, она была кладезем информации... если вы могли понять ее.

– Почему бы и нет, – сказала я, потягиваясь, чтобы найти его руку. – Я сделаю это.

Он посмотрел на меня, его рука стала тверже, когда он послал мне благодарную улыбку. Сменить реальность было не трудно, когда ты стоишь в лей-линии. Любой эльф обучался делать это, и ведьмы тоже. Никто так не делал, потому что до недавнего времени, это обычно приводило к тому, что человек похищался и попадал в рабство. Это было похоже на проход через дверь, где прыжок в линию походил на транспортер. Это я могла сделать. Но и Трент тоже.

Закрыв глаза, я почувствовала резонанс линии, и сделала небольшие изменения в своей ауре, чтобы точно ему соответствовать. Странное будоражащее чувство прошло сквозь меня, когда я попыталась держаться за все и в то же время изменять ауру Трента. Со странным внутренним ощущением, я почувствовала, как мои органы сжимаются в ничто, забирая нас.

Все что осталось сделать, это искусственно перенастроить мою ауру, чтобы вытолкнуть нас, и с рывком реальность вновь сформировалась. Я потеряла равновесие и закачалась, пока Трент не поймал меня за руку. Яркий красный свет солнца безвременья врезался в меня, и песчаный ветер задул сквозь волосы.

– Как мне здесь нравится, – прошептала я саркастично.

Трент улыбался, заставив меня задаться вопросом «чему?», пока заправлял прядь волос мне за ухо.

– Большинство подобных перемещений будут стоить кому-то их души, – сказал он нежно.

Встревоженная, я осмотрела горизонт, наблюдая, как горячий воздух поднимается от скал.

– Так все еще может быть, – сказала я, когда стала подходить к гибкой фигуре Тритон, танцующей на жаре. Пока я смотрела, кусок пыльной скалы, казалось, встряхнулся и превратился в высокую фигуру в цилиндре и смятом фраке из зеленого бархата, который скрутился, когда он повернулся к нам. Ал. Великолепно.

– Это же... – сказал Трент, соскользнув по неглубокому склону, который в реальности был рекой.

– Ага. – Это было не то, чего я хотела, но мы были замечены и наш уход, только заставит его приковылять в мою церковь. – Не говори ему о преследующей меня дикой магии, ладно? – прошептала я, когда Трент выбрался на другую сторону и протянул руку, чтобы помочь мне подняться.

– Без проблем.

Мой пульс стучал, когда мы сократили расстояние. Мне не нравилось рвение Трента, не тогда, когда Тритон увидела нас и энергично помахала. Она выглядела, как четырнадцатилетняя девочка, крайне женственно в длинной ночной сорочке, слегка прикрывающей то, что под ней, ее фигура была тонкой, как в ранней юности. Явно не лучший ее день. Я уже видела Тритон в образе ребенка ранее, и она заставила меня трястись от страха.

– Ты же знаешь, что она чокнутая, правда? – спросила я, когда Трент потянул нас вперед. Ал с руками на бедрах, выглядел нисколько непохожим на Дженкса и хмурился на меня.

– Йю-ху! Вы пришли ловить светлячков? – позвала Тритон, и Трент сбился с шага, когда черный слой безвременья проскользнул над ней, и ее тонкая, подобная ребенку форма сменилась обычной, лысой, босой, андрогинной, одетой в форму для боевых искусств Тритон, которую я однажды обнаружила проделывающей дыры в полу моей гостиной. – Они будут замечательными ночниками, когда наступит конец света, – добавила она, а затем, когда ее взгляд прошелся по мне, она дала себе волосы, сарафан и большую, широкополую шляпу. – Привет, Рейчел.

Дерьмо на тосте, она выглядела, как моя мама, и я опустила глаза, прежде чем она смогла увидеть мое замешательство. Трент отважно пытался подобрать слова и, взяв себя в руки, протянул Алу свою ладонь.

– Алгалиарепт. Рад нашей встрече, – сказал он, и Ал на это оскалил зубы.

– Зови меня Алом, – сказал он, явно не обрадованный тем, что мы застали его здесь с Тритон. – Я настаиваю.

– Ал, – просто сказал Трент, отпуская руку вниз, когда он повернулся к Тритон. – Тритон. Рад тебя видеть.

Тритон просияла, делая скромный вид, когда она сосредоточилась на нем.

– Здравствуй, Трентон Алоизиус Каламак, – сказала она, и он застыл от ее соблазнительного тона. Рядом со мной, вздохнул Ал. – Ты выглядишь по-щегольски в лучах солнца безвременья. Я и забыла, как переливаются эльфийские волосы.

Она незаметно подошла к нему, и я шагнула ей наперерез.

– Я бы посоветовал не двигаться. – Сказал Ал, и Трент замер.

– Ах-х-х, такие нежные, даже когда они все в песке. Приходи ко мне домой, и я помою их для тебя.

– Хм... – пробормотал он, и Тритон повернулась ко мне, теперь ее волосы выглядели точно так же, как и у меня, просто вьющимися.

– Рейчел. Любимая. Ты не хотела бы поторговаться? У меня где-то там имеется Николас Грегори Спарагмос. Я оставила его где-то в надежном месте. Не могу точно вспомнить, но если бы я включила свои мозги, уверена, что смогла бы его найти.

Ник?Решительно покачав головой, я схватила руку Трента и подтащила его к себе.

– Нет. В любом случае, спасибо.

– Нет? – повторила она, ее настроение упало. – Жаль. Я ловлю светлячков, – сказала она, черные глаза резко контрастировали с ее выражением невинного забвения, когда она открыла крышку у большой стеклянной банки, появившейся в ее руке. – Светлячок, светлячок, сверкающий в небе, – она пела, удаляясь в танце с покачивающейся в воздухе банкой, слой безвременья покрыл ее, и она снова стала четырнадцатилетней и болезненной. – Поиграй со мной и не пугайся. Принеси свой свет, что никогда не умрет. Милый, маленький светлячок.

Лицо Трента побледнело, когда он наблюдал за ее безумным танцем в красном освещении вокруг нас.

– Она не была такой раньше.

Румяное лицо Ала стала кислым, когда он водил тростью по кругу и наблюдал за ней.

– Это приходит и уходит. Мы попытались сопровождать ее, дозируя ее забвение, записывая ее воспоминания... – Он вздрогнул. – Ничто, кажется, не работает кроме Рейчел.

– Кроме меня?

Ал послал мне непроницаемый взгляд.

– Особенно плохо, когда она что-то вспоминает. Вот почему я пришел сюда. Мне не нравится, когда она крутится рядом с твоей линией, которая, кстати, в порядке. Почему ты здесь? Вместе с этим эльфом? – закончил он мрачно.

Неловко, я облизнула губы, немедленно жалея об этом, когда кислая пыль покрыла мой язык.

– Я могла спросить тебя о том же, – сказала я, избегая его.

– Я и забыл, как здесь все бесплодно, – сказал Трент, демонстративно меняя тему разговора, и Ал оторвался от разглядывания Тритон, которая подпрыгивала, пыталась что-то поймать в банку Мейсона[14].

– Да... – протянул он. – Вы устроили чертовский беспорядок, прежде чем оставить нас умирать здесь.

Трент даже не вздрогнул.

– Мои предки, возможно. Но не я. – Он наклонил голову. – Что она делает?

Пыхтя, Ал расправил свой бархатный камзол.

– И все же, ты все еще не собираешься делать с этим что-нибудь. Не говори мне, что ты без вины виноватый.

– Тритон! – позвала я, и Трент ахнул, когда Ал попытался перехватить меня, чтобы я замолчала. Увернувшись, я отошла от него. – Тритон? Что ты помнишь?

Изображая невинность, Тритон подбежала к нам, прикрывая вершину банки.

– Я поймала четырех этим утром, – сказала она, взволнованным голосом маленькой девочки. – Они будут вызывать их снова скоро, и я буду готова с банками и банками. Если я поймаю достаточно, то моя комната будет яркой, когда солнце потемнеет. – Наклонив голову, она посмотрела прямо на солнце, не моргая и без болезненного воздействия. – Мне не нравится темнота, – сказала она, ее энтузиазм пошел на убыль. – Если хорошенько встряхнуть их, они запылают еще ярче. Видишь?

Ал откашлялся, когда Тритон энергично потрясла банку и подняла ее, гордясь тем, чего никто из нас не мог увидеть.

– Восхитительно, восхитительно, – протянул Ал. – Тритон, любимая, могу я взять их себе? Ну, пожалуйста?

Ее лицо потемнело от подозрительности, пока он не улыбнулся своей лучшей улыбкой, и она застенчиво уступила.

– Можешь, – сказала она, когда он забрал банку, и другая, точно такая же, появилась в ее руках. – Я могу сделать еще. – И она ускакала, заставляя меня вздрогнуть от вида болезненной девушки, танцующей в пустыне.

Нахмурившись, Ал сузил глаза.

– Зачем ты здесь? – спросил он Трента решительно.

О Боже. Я бы тоже хотела это знать.

– Он здесь, чтобы я была не одна, – сказала я, прежде чем Трент успел открыть рот. Позади него Тритон что-то поймала, поставив ее банку около скалы, до того как еще одна появилась в ее руке, и она снова начала прыгать.

– Ты не доверяешь мне, – сказал Ал, и мой взгляд дернулся к нему.

– Я доверяю тебе, а вот он – нет.

Трент убрал руки за спину, летящий песок превращал его белые волосы в красные.

– Были кое-какие новые разработки с той сверхактивной волной. Мы пришли, чтобы посмотреть на линию Рейчел, зная, что если бы она пошла к тебе, то ты бы ответил, что все в порядке.

– Это потому, что так и есть, – прорычал Ал, его настроение ухудшалось.

– И именно поэтому ты и Тритон явились сюда? – спросил Трент, прищурившись на Ала, когда демон уставился на него поверх круглых синих очков. Боже милостивый. Они были похожи на маленьких мальчишек.

– Ал, – сказала я, прежде чем он сделал что-то похуже. – Моя линия протекает дикой магией.

– Это не так ... – сказал Ал, как отрезал, и повернулся к резвящейся в пыли Тритон. – Нет, – выдохнул он, но это прозвучало так, будто он задумался об этом.

Трент передвинулся ко мне ближе, и Ал напрягся.

– Я думаю, что это делается умышленно, – сказал Трент. – Кто-то вытаскивает дикую магию из ее линии, или потому что ее линия новая, или, возможно, потому что она живет в реальности, и дикую магию легче вынуть из ее линии, чем из любой другой.

– Выходит, что так, – ехидно сказал Ал.

Нисколько не смутившись, Трент кивнул.

– Чрезмерная стимуляция ведьминской магии – то, чего я ожидал, отслеживая ее через Цинциннати и Низины, пока энергия не ушла. Я предполагаю, что ее средняя продолжительность жизни час или около того перед затуханием.

Ал и Трент стояли в дюймах друг от друга, и Ал глубоко вздохнул, колеблясь, когда он заметил запах Трента и отступил.

– Тогда ты был неправ, – сказал Ал, и Трент нахмурился. – У дикой мании есть полужизнь десятилетия. Если бы это была дикая магия, то она бы окружила земной шар перед затуханием, нанося ущерб все время. Поэтому, это не она. – По-видимому, не волнуясь, Ал достал банку Бримстона из крошечного кармана, изящно вдыхая щепотку. – Не все связано с тобой, зудящая ведьма.

– Но осечки едва доходят до реки! – запротестовала я, уверенная, что это было так.

– Что и приводит нас к тому, что это делается намерено. – Трент взял мои руки убедительно, и Ал нахмурился. – Кто-то создает волны, а затем ловит их, или чтобы держать катастрофические последствия в Цинциннати, или они просто собирают энергию по другой причине. Мы просто должны узнать, кто это делает и почему.

Лицо Ала выражало недовольство, я провела рукой по волосам, чтобы найти, что они были в беспорядке. Свет открытия горел в глазах Трента, и что-то во мне вздрогнуло.

– Если это делается намеренно, тогда кто помогает им с магией? – спросила я многозначительно, и мы повернулись к Алу.

– Ты думаешь, что это один из нас? – сказал он, оскорбившись, потом улыбнулся, показывая свои плоские, квадратные зубы. – Какая чудесная идея. Увы, нет, это не так. Ни один живой демон не опустится до использования дикой магии, даже чтобы убить вампиров. Зачем нам их убивать? Мы создали их.

– Убивать их? – спросила я. – Нет, они просто спят.

Все еще улыбаясь, Ал наклонился, пока я не почувствовала запах Бримстона в его дыхании.

– Если они не проснутся в скором времени, чтобы питаться – они умрут от недостатка ауры. Нежить голодает, Рейчел.

Боже мой, он был прав, и мое внимание рассредоточилось, когда я подумала об Айви.

– Представьте себе! – пылко сказал Ал, беззаботно размахивая тростью. – Весь город без мастера вампиров. Как упоительно хаотично. Этого почти достаточно, чтобы заставить меня пожалеть, что не я додумался до этого.

– Мы никогда не переживем этого, – негромко сказал Трент.

– ЛППО? – предположила я, зная Людей Против Паранормального Общества забавляющихся с магией демонов, так почему бы и не с Дикой. – Люди-которые-никому-не-принадлежат?

– Это не дикая магия, – сказал Ал, но в его голосе не хватало убежденности.

– Тогда, что же это? – сказала я, уставшая от его отношения; как раз тогда Тритон позвала меня, когда она, подскакивая, шла к нам, ее туфли поднимали маленькие клубы пыли под палящим солнцем.

– Рейчел! – придерживая банку Мейсона рукой, Тритон прыгала по расчерченным классикам. – Хочешь надеть пижаму и побывать на вечеринке с ночевкой со мной? – Она, затаив дыхание, остановилась, подол ее длинной ночной рубашки был покрыт пылью безвременья. – Ал. – Она ткнула Ала, и демон пораженно дернулся. – Скажи девочке, что она может пойти на вечеринку с ночевкой. Вы слишком много работаете. Посмотри на темные круги у нее под глазами.

– Это не потому, что я работаю с ней, – проворчал он. – Ведьма, похоже, не может найти путь к моей кухне кроме тех случаев, когда она в беде. И у нее не может быть вечеринки с ночевкой! – добавил он, когда Тритон начала тянуть меня за рукав, ее глаза вспыхивали черным. – Кончай скулить! – закричал он, и Тритон сделала шаг назад, смотря щенячьими глазками.

– По крайней мере, на сей раз это только один мир, – сказала Тритон, и я задумалась, сколько продлится ее внезапный взрыв ясности. – Я не знаю, может ли она сделать это. Она уже выглядит уставшей, и это только будет хуже. – Глаза Тритон расширились. – О, смотрите! – воскликнула она, глядя через сухую реку на руины замка Лавленд. – Они снова начинают выходить!

Трент дернулся, услышав восторженный вскрик Тритон, когда та убежала.

– Что, ведро материнского гноя, с ней не так! – сказал Ал раздраженно, когда она побежала по изломанной земле. Она направилась к сухому руслу и проскакала прямо по нему, длинная белая ночная рубашка в красных пятнах развевалась позади нее. Вздыхая, Ал посмотрел на банку, которую получил от нее. Вручая ее Тренту, он смотрел за Тритон. Даже не взглянув на банку, Трент передал ее мне, и через мгновение я побежала, чтобы нагнать Тритон, банка издавала неприятный звук, прижимаясь к моему боку.

– Тритон, любимая! – позвал Ал. – Расскажи мне о своих светлячках!

– Этот демон ненормальный, – сказал Трент, понижая голос, когда мы отстали. – Как они могут позволять ей бродить вокруг, вот так?

Ал ждал нас в небольшой канаве, и он взял банку, когда я скатилась вниз, потом я поймала ее, когда он бросил ее мне обратно.

– Потому что она могла быть здесь просто самым нормальным демоном, – сказал Ал, когда Трент скатился вслед за мной. – Я не мог решить, напряжение подталкивает ее к краю, или когда она начинает копаться в своем прошлом, она просто теряется, но обычно это потому, что она вспоминает что-то важное.

Я начала подниматься, вздрогнув, когда лицо Тритон, болезненное и живое, сверху уставилось на меня.

– Рейчел! – прокричала они, протягивая мне тонкую, белую рука, чтобы помочь мне выбраться. – Думаю, что ты им нравишься! – Она отступила, прежде чем я смогла взяться за ее руку, я вылезла, прижимая рукой банку.

– Ах, как красиво! – проговорила Тритон, когда затанцевала босыми ногами среди камней и поднимала руки в воздух, она ничего не поймала. – Посмотрите, как они загораются!

– Тритон... – начала я, а потом мою голову стало покалывать, когда дикая магия потекла по мне. Мурашки побежали по телу, и я поставила банку, чтобы помочь Тренту. – Встань здесь! – прошипела я, почти задыхаясь от чувства сексуальной щекотки, которое пролилось по мне, когда его рука легла в мою. – Твою ж мать, – выдохнула я.

– Рейчел?

Я дернула его, садясь там, где стояла, когда его рука оставила мою, и он встал на краю оврага.

– Вы чувствуете это? – почти пропищала я, волны искр лились через меня каскадом. Это была дикая магия, более сильная и более несосредоточенная, чем я когда-либо чувствовала прежде. Было бы легче, если бы Трент не трогал меня, но смущенная, я прижимала ту стеклянную банку и просто сидела, желая, чтобы это и остановилось и никогда не заканчивалось.

– Вот... что это? – сказал Трент, наблюдая, как танцует Тритон в восторге, дергаясь.

– Чувствуем, что? – прорычал Ал, становясь рядом с Трентом. – Я ничего не чувствую.

– Дикая магия, – сказала я, все еще сидя, когда ощущение начало ослабевать. – Это волна. Это происходит. – Встревоженная, я посмотрела на Тритон. – Тритон! – позвала я. – Не делай никакой магии!

Вращаясь и танцуя, Тритон рассмеялась, звук стер все эмоции с лица Ала.

– Посмотрите на них! – пропела она, ничего не ловя. – Они роятся! Поспешите! Они будут нам нужны, когда небо упадет!

– Дикая магия? – прошептал Ал с внезапным ужасом, и я вскрикнула, когда он вздернул меня на ноги. – Ты маленькая сучка! – кричал он, сжимая меня так сильно, что я выпустила банку, и она упала, разбиваясь. – Я же говорил, чтобы ты оставила дикую магию в покое!

– Ты делаешь мне больно! – закричала я, и Тритон остановилась, переходя с танца в холодное молчание.

– Он – эльф! – бушевал Ал, его хватка становилась еще крепче.

– Я ничего не делала! – запротестовала я. – Ал. Отпусти меня! – Я не могла использовать магию. Не с волной, все так же растянувшейся над нами.

– Отпусти ее! Ты делаешь ей больно, – сказал Трент, и демон еще крепче сжал пальцы, его глаза почти почернели на солнце.

– И ты заставишь меня? – сказал Ал, каждое слово выплывало из его рта со звуком падающей пыльцы.

Трент стоял перед нами с мрачным лицом, волосы падали ему в глаза, когда искры, казалось, танцевали между его пальцами. Ал оттолкнул меня от себя, и я покачнулась, чтобы удержаться на ногах. Демон сгорбился как медведь, его ноги глубже зарылись в разрушенную землю. Не делайте этого, попросила я их мысленно, когда отошла назад. Пожалуйста, не делайте этого.

– Прямо сейчас, наверное, я мог бы, – сказал Трент.

– Хотел бы посмотреть, как ты попытаешься, – насмехался Ал.

– Прекратите! – закричала я, когда Трент сжал руки в кулаки. Я могла почувствовать, как дикая магия текла в него. Ал нетерпеливо вдохнул, и я нырнула под Трента, сгребая и сбивая его. Красная земля врезалась в нас. Мое плечо вспыхнуло болью, и я вскинула руку. – Rhombus!– прокричала я, сжимаясь, когда магия Ала врезалась в барьер.

Мое сердце ушло в пятки. Рядом со мной, Трент перевернулся и присел на корточки. Он был взбешен.

– Ему меня не запугать, – отрезал Трент, когда он толкнул меня в мой круг, и барьер упал, покалывающая магия забилась в судорогах, пока сила не вернулась в линию. А затем он исчез, когда Ал физически схватил его и потащил вверх и в сторону.

– Прекратите! Вы – оба! – закричала я, поднимаясь. Они схватились, волны энергии искрились в солнце безвременья. Его действительно было не запугать.Черт побери, я была тем, кто научил его противостоять хулиганам, давным-давно в лагере. А теперь это убьет его.

Трент закричал от боли, а затем Ал отшвырнул его, его собственный крик агонии потерялся в песчаном ветру. Магия взорвалась в раскаленной добела вспышке тишины между ними, и я сжалась, закрывая голову руками.

Повисла жуткая тишина. Десять пальцев на руках, десять пальцев на ногах, подумала я, поднимая голову и хныкая от боли.

– Достаточно, – сказала Тритон, и я подняла глаза, чтобы увидеть, что она вернулась к нормальному для нее состоянию. Поджав губы, она шла через область с открытыми банками, смущенно и нахмуренно глядя на ту, которую я разбила. – Ты в порядке? – спросила она, когда протянула руку, чтобы помочь мне встать.

Я около секунды смотрела на нее, а после того, как выровняла свой энергетический баланс, я вложила свою руку в ее, задаваясь вопросом, это был первый раз, когда я добровольно трогала ее. Я так не думала, но она посмотрела на свою руку прежде, чем скрыть в широком рукаве, когда я отпустила ее.

Ал лежал на спине, задыхаясь. Трент выглядел примерно так же. Они оба хотя бы дышали, и я подавила дрожь. Этот последний взрыв пришел со стороны Тритон.

– Рейчел, любимая, – негромко сказала Тритон, подтянув меня так, чтобы я не могла смотреть на них. – Напомни мне, почему Галли пытается убить твоего фамилиара?

Моя рука болела, и я потерла ее.

– Я не уверена.

Тритон посмотрела на банки, погрустнела, когда ее взгляд вернулся ко мне.

– Иногда лучше не вспоминать.

Ал выдавил, лежа на земле:

– Он учит ее дикой магии! Она уже чувствительна к ней. Волны выходят из ее линии. Он собирается снова поработить нас. Он должен умереть. Сейчас! – Он был в ярости и смотрел на солнце так, как будто это единственное, что он мог делать, чтобы говорить. Он медленно поднялся, кряхтя от напряжения. – О Боже, – простонал он, его слова делали облачка в пыли. – Я умираю.

Тритон моргнула на него своими черными глазами.

– Не сегодня, – это было все, что она сказала, когда взглянула на Трента, тихого, но неподвижного. Я вздрогнула, когда она положила руку на мое плечо и повернулась спиной к ним. – Рейчел, дорогая, нам надо поговорить.

Я посмотрела через плечо на Трента.

– Но...

Тритон махнула рукой, и я застыла в ужасе, когда Ал и Трент исчезли.

– Только девочки.

– Тритон! Где они! – взвыла я, а сумасшедшая демонесса только хмыкнула.

– Где-то в безопасном месте.

Вытаращив глаза, я уставилась на нее.

– Скажешь мне, пока ты не забыла?

Снова демон была как будто собой недовольна, она постучала концом посоха по земле, обдумывая это.

– Возможно, ты права, – пробормотала она, и я вздохнула с облегчением, когда они снова здесь появились. Ал был бледным, когда сел на сухой земле, а глаза Трента были широко распахнуты, но, по крайней мере, теперь они могли двигаться.

– Ведите себя прилично! – произнесла Тритон, четко цокнув. Поморщившись, она оглядела изголодавшуюся по дождю землю. – Я чувствую дикую магию. Кто ее выпустил? Ты?

Она обращалась к Тренту, который в настоящее время вынимал из-под себя камушек.

– Нет, – прохрипел он, взявшись рукой за горло. – Но я намерен выяснить, кто это делает.

– Он врет! – бушевал Ал, потом упал назад, когда Тритон свирепо посмотрела. – Он собирается соблазнить и поработить ее, и нас вместе с ней! – добавил он.

– Чепуха. – Тритон посмотрела на Трента, эльф по-прежнему усиленно старался дышать. – Ты же не собираешься заниматься сексом с Рейчел, м-мм?

Трент приподнял голову, и я ничего не смогла поделать, когда его глаза встретились с моими.

– Кх-м, какое все это имеет отношение к теме? – он сказал.

Тритон повернулась достаточно быстро, чтобы заставить меня подскочить.

– Эй, смотри? – сказала она торжествующе Алу, ее разум начинал соскальзывать обратно в нестабильное состояние. – Он не знает, что единственный способ поработить ее – это секс. Теперь сиди там и болтай с эльфом. Мы скоро вернемся. Ведите себя хорошо, или я отложу вас куда-нибудь в безопасное место, пока мы не закончим.

Оцепенев, я осталась податливой, когда она сцепила свою руку с моей и начала пробираться через один из самых больших завалов камней.

– Рейчел, любимая, – пробормотала она, когда ей на глаза попали стеклянные банки. – Что ты с Алом делала на земле, со всеми этими банками?

Я бросила на нее косой взгляд.

– Собирали светлячков, для того, когда солнце потемнеет. Твои слова, не мои.

Она притормозила, а затем возобновила движение с твердой решимостью.

– Не хочешь чаю?

Идея поесть что-то здесь под палящим солнцем и песком была отталкивающей, но я кивнула.

– Я бы предложила что-то с большим количеством плодов шиповника, – сказала она, морщась, когда изящно садилась на стул с проводной оправой, который внезапно появился. – Они маскируют вкус песка. – Сначала возник стул, а затем появились покрытый белой тканью стол и зонтик. Трепещущая тень была облегчением, и я села, передвигая мой стул, таким образом, чтобы я видела Ала и Трента, они оба гневно уставились на меня, когда встали на ноги и отряхивались от грязи безвременья. Если единственные точки соприкосновения, которые они могли найти, были гневом на меня, то пусть так и будет.

– А теперь, – сказала Тритон чопорно, напомнив мне Кери, когда она начала разливать чай в присыпанные красным чашки. Чай в пустыне Сахара. – Настало время поговорить о птичках и пчелках. Любимая, у тебя был секс с Трентоном Алоизиусом Каламаком?

Пораженная, я потянулась за чашкой.

– Нет.

Тритон следила за мной, не делая никаких движений к чашке.

– Этот эльф был твоим фамилиаром больше года, и он не положил никакую свою искорку в твое зеркало вызова хоть раз?

Смущенная, я сделала глоток, затем выплюнула его обратно в чашку.

– Я даже не нравилась ему до недавнего времени.

– Нравилась? – Тритон взмахнула ручкой в воздухе, и ее волосы взлетели волной вокруг головы. – И когда это отсутствие симпатии мешало хорошему сексу?

– Почему все предполагают, что я занимаюсь с ним сексом? – сказала я раздраженно.

– Потому что он эльф, дорогая, а эльфы очень хороши в этом. – Тритон посмотрела на расстоянии на Ала и Трента, она сморщила лоб, когда Ал толкнул Трента, прижав того к скале и шепча в ухо угрозы. – Почему, как ты думаешь, Ал провел столько времени с этой эльфийкой? Кери, так? Это не потому что он любил ее. Ох, подожди секунду, именно потому... – Ее глаза расфокусировались, а затем снова прояснились. – Чай отвратительный. Есть печенье.

Я посмотрела на тарелку печенья, которая отсвечивала в реальности, открыв рот, я поняла, что они все еще были мягкими и почти теплыми, и что я могла ощущать слабый намек на шоколад под тяжелой вонью жженого янтаря.

Тритон взяла печенье и размахивала им, пока говорила.

– Это не секс, это магия. Ты пробовала ее. Я вижу это в тебе. И я молюсь, чтобы ты не была опьянена этим настолько, чтобы попасться.

Встревоженная, я посмотрела через разбитую землю на Трента, вызывающе стоящего под разглагольствованиями Ала.

– Эльфийская магия – сладкая, сладкая зависимость, – сказала Тритон тихим голосом, едва дыша, наблюдая за Треном с пугающим желанием. – Ты думаешь, что она не требует платы, потому что нет копоти, но она всегда требует компенсации. – Ее черные глаза посмотрели на меня. – Их Богиня – обманщица. Если хочешь привести себя к ней, можешь сразу покончить с жизнью. Не будет ничего кроме страданий и предательств за предательствами, пока не наступит мучительный конец, пока она, смеясь, не заберет твою душу, чтобы сделать себе новые глаза.

Я подумала о моем сне с тысячами фиолетовых глаз и крыльев. Я медленно откусила печенье, интересно, откуда она их взяла.

– Ты, эээ, знаешь о Богине?

– Конечно, знаю. Я была там, когда мы убили ее.

Наклонившись вперед, я отряхнулась от крошек.

– Значит, она настоящая?

– О, она настоящая. Единственная причина, по которой мы выиграли у эльфов, состояла в том, что мы убедили их, что она не была настоящей. – Она указала своим печеньем на меня. – Эльфа, который не верит в свою магию, можно перехитрить. Тот, кто верит, будет всегда выживать. Вот почему Ал расстроен, что дикая магия выходит из твоей лей-линии. Вместе с верой она сильнее, чем демонская магия, хотя никто не захочет в этом признаваться.

Я обдумывала это, когда она поместила печенье в рот и откусила кусочек. Она съежилась, как будто не хотела делать это, а затем замерла, фактически распробуя печенье. Пальцы дрожали, она съела еще кусочек.

– А это отличное печенье, – прошептала она.

– Значит, моя линия протекает дикой магией, – сказала я, глядя на нее.

– Нет. – Быстро моргнув, она трепетно откусила еще раз. – Кто-то вытянул дикую магию из межпространства, а твоя линия маленькая и отдаленная. Ей легко манипулировать. Что ты собираешься с этим делать?

Я думала о мире, где она жила, в котором шоколадное печенье было основанием для благоговейных слез. Это должно было закончиться.

– Узнаю, кто и почему, и скажу им, чтобы прекратили.

– Хорошо. – Она толкнула тарелку ко мне, не отрывая с нее жадных глаз. – Бери еще печеньку.

– У меня уже есть, – сказала я, и она улыбнулась мне.

Ее черные глаза расфокусировались, окидывая взглядом изломанное безвременье, ветер выгнал пыльных демонов из-под камней.

– Ты знаешь, почему Ал держал Кери так долго? Учил ее всему, что знал? – сказала она, когда ее глаза остановились на Тренте и Але.

– Она была рекламой его талантов, как производителя прекрасных фамильяров,– сказала я, зная, что это была ложь, даже если однажды он сам сказал мне это.

– Он пытался найти способ дать ей детей, – сказала она, потерявшись в воспоминаниях. – Сейчас он этого никогда не признает. Убьет тебя, даже за упоминание. Он был в бреду, когда сказал мне это, умирал от сожженной Ку’Соксом ауры. Безумец искал большую часть тысячелетия при помощи магии и науки, зная, что это может быть единственный способ, чтобы она принадлежала ему не просто как рабыня. Подозреваю, если бы ему это удалось, он скорее бы сбросил нас всех в могилу, чем отпустил ее, но когда у него не получилось, он просто... ушел. Потребовалось много времени, чтобы убить его надежды. Мы упрямый народ.

Я отвернулась, не в состоянии выдержать ее пристальный взгляд. Я любила Кистена, зная, что у нас никогда не будет детей. Это, казалось, не имело большого значения, но, предполагаю, когда твой вид бесплоден, дети имеют большую важность. Достаточную, чтобы закончить войну, пожалуй.

– Эльфы опасны, Рейчел, – сказала Тритон, я убрала из мыслей улыбку Кистена. – Чертовски умные. Сильные. Притягательные. И в момент слабости, доверие приводит к нездоровой неосторожности. Когда они практикуют, их магия проникает в каждый уголок твоей души, способная поднять тебя выше, чем ты могла вообразить. Ты уверена, что не спала со своим эльфом и просто забыла?

Загрустив, я покачала головой.

– Он собирается жениться в конце года. – И потом, это не имело бы никакого значения.

– На тебе? – спросила она, шокируя меня.

– Нет, на еще одной эльфийке.

Тритон откинулась на спинку, притянув тарелку с печеньем поближе к себе.

– Много эльфов. Я не понимаю этого. Ты освободила нас от Ку’Сокса, только для того, чтобы поработить нас снова.

Я покачала головой, представив, как это могло бы быть: Трент на моих простынях, его руки на моей коже, ощущение его мышц под моими пальцами. Вздохнув, я стряхнула с себя эту картину, надеясь, что Тритон не смогла увидеть мурашки на коже.

– Он знает, как освободить вас от проклятья.

– И он все еще этого не сделал, – мягко сказала она. – Это не имеет значения. Я не думаю, что теперь мы могли бы оставить нашу тюрьму, даже если бы разорвали стены пространства. Мы как светлячки в банке. Наклонив голову, она взяла стоящую рядом банку и стала ее разглядывать. – В любом случае, что ты делаешь со всеми этими банками?

Обеспокоенная, я посмотрела на Трента и Ала, а она постучала по столу.

– Я присматриваю за ними, – резко сказала она. – Что ты делаешь с банками?

Испытывая жалость, я сказала:

– Это ты была занята теми банками. Пыталась поймать светлячков.

Разочарованная, она откинулась на кресле, отстранившись.

– Я не помню, – выдохнула она, протягивая мне банку. Стекло, казалось, подрагивало в моих пальцах, а она взяла себя в руки, когда отдала ее. – Я так рада нашей беседе.

Я вздохнула с облегчением и каплей беспокойства. Я узнала все и ничего.

– Я тоже, – сказала я, когда вставала, все еще держа банку в руках. Где-то между тем, как мы сели и настоящим моментом, она оделась в длинное ниспадающее белое платье, которое хорошо бы смотрелось рядом с Алом в костюме британского лорда.

– Иди, забери своего эльфа у Ала, прежде чем глупый демон убьет его. Ты сама этим насладишься, – сказала она. – И, милая, убедись, что переспишь с ним до того, как сделаешь это. Эльфы знают, для чего хороша магия.

– Н-но ты сказала... – пробормотала я, потрясенная, когда почувствовала, как кто-то потянул линию через меня, и она исчезла, оставив пляжный зонтик и испортившийся чай гнить. Впрочем, печенье она взяла.

Вздохнув, я посмотрела на Ала и Трента, они оба молчали, ожидая меня.

– Это так запутано, – прошептала я, когда начала путь к ним, засунув пустую банку под мышку.

Испарина смешалась с красной пылью, Трент попытался ухватить меня за локоть, и я дернулась от него.

– Если ты еще когда-нибудь нападешь на Ала, я не буду с тобой разговаривать, – произнесла я.

Удовлетворенно пыхтя, Ал подкрался ближе, его запах жженого янтаря стал подавляющим.

– Это касается и тебя, тоже, – добавила я, отпихивая его назад, приставив палец к его груди. – Честно говоря, вы оба, катающиеся в пыли, и пытающиеся понять, у кого самая большая волшебная палочка – сплошное недоразумение.

Нахмурившись, Ал отступил.

– Что сумасшедшая мать гнойных ведер сказала?

Озабоченность их обоих была очевидна, и я посмотрела на сожженную землю, пытаясь представить ее зеленой и влажной. Что ты любил Кери настолько, что сделал ее рабыней на тысячу лет, потому что это был единственный способ сделать ее твоей. Что богиня была реальна, и вы убили ее. Не спать с Трентом.

– Что кто-то тянет дикую магию из линии, нужно выяснить, кто это делает, и остановить их, – сказала я, и Ал прорычал что-то почти не слышно.

– Я выясню кто, – сказал Трент мрачно. – И мы остановим его, Рейчел.

Я повернулась спиной к разрушенной земле и посмотрела на уродливое ничто, которое эльфы и демоны сделали из безвременья. То, что мы найдем и остановим их, было предрешено. Меня беспокоила Тритон, которая, танцуя, ловила светлячков и чувствовала дикую магию так же как я.

Я была не единственным демоном, который чувствовал дикую магию. Тритон тоже ее чувствовала.