Бастард рода Неллеров. Книга 1

Глава 16

Бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться. Ты же хотел, Степан Николаевич, заняться совершенствованием тела и духа? Вот и кушайте, что называется, с булочкой, смотрите, не обляпайтесь.

— Что ж, неплохо, неплохо, мой друг. — хвалит милорд, глядя, как я, тяжело дыша, опускаюсь задницей на утоптанную траву дуэльной площадки замка. — Отдохни, отдохни, это тоже бывает полезно.

Мы с ним на ты с первого же дня знакомства. Как только герцогиня официально представила меня своим ближайшим придворным, так на следующее же утро озаботилась назначить мне двоих учителей, которые должны были сделать из городского полубеспризорного паренька кого-то более-менее пригодного, чтобы стать аббатом Готлинского монастыря.

Фехтованием со мною начал заниматься не кто иной, как милорд Ричард Ванский, тридцатилетний худощавый пижон, тщательно следивший за своей внешностью, завивавший длинные до плеч светлые волосы словно девица на выданье и готовый волочиться за любой дамой, была бы та благородных кровей и выглядела хотя бы немножко симпатичней лошади.

Не знаю, смог бы он запасть в моём мире на светскую львицу Ксению Собчак, но комплиментами её точно бы осыпал.

Несмотря на столь несерьёзный имидж — Юлиана мне нашептала — Ричард является лучшим мечником двора и известным дуэлянтом. Причём, сражался он не просто так.

По сути, милорд Ванский был личным бретером герцога и герцогини Неллерских, по их указанию провоцируя на ссору и убивая тех, кого по закону правители провинции не могли или не желали отправить на эшафот или в тюрьму.

Большая честь, что Мария поручила именно его научить меня владеть мечом. Знаю, что сделала это с подачи своей дочери. Агния уже несколько раз беседовала со мной, хотя семье сейчас явно не до бастарда. Совещания идут за совещаниями. Ну, да, оно и к лучшему. Тяжело лепетать и придуриваться перед красивой молодой женщиной, которая по возрасту на три года моложе моей Леськи.

— Ты мне льстишь. — говорю наставнику, вытирая куском ткани лоб и шею и глядя на него, совершенно не уставшего, снизу вверх. — Я никогда не научусь даже близко к тому, что ты умеешь.

Он подходит и наклонившись похлопывает меня по плечу.

— Зря ты так думаешь. У тебя отличные данные. — Ричард стучит себя клинком по сапогу. — Ловок, смекалист и кое-чему уже, чувствуется, был обучен. Ригер с тобой занимался? Хороший сержант. Ладно, вставай, я тебя ещё пару раз проткну и передам святоше. А с завтрашнего дня начнём изучать приёмы против способных зачаровывать своё оружие или доспех с одеждой. Но лучше, конечно, против таких как я на бой не выходить. Ищи поединщика.

Милорд Ванский являлся одарённым, хоть и слабым.

— А разве магию можно использовать на дуэлях?

— Почему нет? Конечно можно. Я всегда зачаровываю перед поединком меч на пламя. Имейся в моём источнике синие нити, насытил бы клинок на разрыв. Но и так неплохо. Вставай, хватит болтать.

— Ещё только один вопрос, Рич. Если можно магию использовать, зачем тебе меч? Ударил бы заклинанием, и всё.

Наставник посмотрел на меня и рассмеялся.

— Ты совсем ничего не понимаешь, смотрю. Пока я создам плетение, мой соперник, воспользовавшись моим отвлечением на создание заклинания, сто раз успеет меня проткнуть. Ну, не сто, так пару раз точно. Маги сильны в реальном бою, когда их прикрывают от врага солдаты. Нападай, время выходит.

Помимо милорда Ванского моим учителем-мучителем стал дьякон Михаил, благообразный старичок лет семидесяти, с тихим голосом и доброй улыбкой.

И насчёт него меня кузина просветила. Что бы я делал без такой двоюродной сестрёнки? Этот церковник, по статусу обычный служитель главного неллерского собора, по факту негласно был правой рукой её отца, епископа Рональда — советник, шпион, контрразведчик, дознаватель, казначей и просто друг.

Видимо, герцогский бастард имеет гораздо большее значение, чем я себе вначале представлял, раз мне в наставники таких непростых персон выделили.

Впрочем, с дьяконом всё ясно, он не столько должен научить меня толкованию Писания и церковным обрядам, сколько изучить от макушки до пяток, чтобы маркиз Неллерский знал, как меня при нужде вывернуть в любую сторону.

Опасный тип, этот мой второй учитель. Постоянно при нём приходится контролировать даже малейший жест, а не только слова. Выручает то, что история настоящего Степа оправдывает любые ляпы с моей стороны. И всё равно после занятий с ним чувствую себя словно выжатый лимон.

Да и с Ричардом не просто, опять больно приложился по плечу клинком, благо, что плашмя. Правда, бойтесь желаний.

— Уфф. — выдыхаю, согнувшись пополам. — Всё на сегодня?

— Всё-всё. — радует. — Вот так пару лет тебя погонять, и равных не будет. Ты действительно молодец. Хвалю. Цени, я ещё никому так не говорил.

Польщён. Весьма. Нет, это я безо всякого ёрничания так думаю. Ванский просто не знает, что у меня многолетняя серьёзная подготовка за плечами, никак с дядюшкой Ригером не связанная, она и помогает придать навыки моему новому телу.

— Жаль, не будет у меня двух лет на занятия с тобой. — выпрямляюсь и убираю меч в ножны. — А других таких наставников не найду.

— Ох, Степ, как же ты ошибаешься. — усмехается. — Я тебе ещё не говорил, но мой бывший наставник, пять лет как, принял сан. Догадайся, где он сейчас?

— Неужели в Готлинском монастыре?

— Ты ко всему и догадлив. Да, именно так. Ключарём там или ещё кем, не знаю. Последнюю весточку от него получал года полтора назад. Ну, всё. У тебя есть время помыться. А меня одна особа ждёт. Кстати, при ней есть подруга. Познакомить?

— Издеваешься, милорд? — грустно улыбаюсь. — Да мне после таких тренировок не до девушек.

Расставшись с наставником иду в дворцовые термы ополоснуться. Одному теперь ходить у меня редко получается. Обзавёлся я и во дворце приятелями-сверстниками. Два не наследных баронета, прибившихся а герцогскому замку из западного захолустья провинции, не дают мне прохода, постоянно сопровождая.

Оба лукавые, неискренние и первые пару дней пытавшиеся через меня устроиться в свиту будущего герцога. Не учли, что я ничего во дворце не решаю. Надеялся, что отстанут, но те так и прилипли как банный лист к заднице. Гнать их не гоню. От них получаю немало информации о жизни в глухих баронствах. Готов любые сведения впитывать как губка.

— Ловко он тебя опять разделал. — пытается задеть моё самолюбие баронет Торский.

— Да чего ты, Карл? — толкает его в бок мой второй дружок. — Это же сам милорд Ванский. С ним даже виконт Алекс не смог совладать. Ну, тот, который миледи Юлиану уродиной на балу называл. Помнишь? Ричард его точно в сердце проткнул. Лекари даже не успели на площадку выбежать, как тот помер.

Заслужил придурок такого конца, чего уж. Оскорблять молодую девчонку как-то не по мужски. Красивая она или не красивая, твоё-то какое дело? Не нравится — молчком смотри в другую сторону. А Ричарду от меня плюс в карму. Не знал я об этом случае, теперь буду в курсе.

— Так, друзья. — останавливаюсь перед боковым входом во дворец, откуда ближе всего попасть в бани. — Мне сегодня некогда. Сейчас, как обмоюсь, занятия с дьяконом, а потом уезжаю из замка до позднего вечера. Встретимся завтра.

Оставляю их без очередной возможности посплетничать. Любят они и мне о чём-нибудь рассказать, и о бастарде по дворцу новости разнести. Радует, что интерес ко мне среди придворных постепенно начинает спадать.

Наскоро ополоснулся тёплой водой — рассиживаться в парной или бассейне некогда — спешу к себе в покои, где застаю Ригера и Николаса, одетого в новенькую форму гвардейца, третий день уже, как принят на службу. Понятно, ничего ещё не умеет, но короткий меч носит с гордостью, а на меня глядит с обожанием. Ещё бы, мечты сбываются.

— Смотрите, милорд. — демонстрирует мне бывший опекун свою ранее увечную руку. — Миледи сегодня полностью исцелила. Больше мне к ней ездить не нужно.

Юлиана со вчерашнего дня изгнана отцом из дворца в свой особняк. Как только её жених уехал, так и кузину, к моему огромному огорчению, выселили.

Кстати, с будущим мужем Юлианы уже познакомился. Хороший парень, но свинья. В том плане, что все четыре дня, пока ему приходилось сопровождать свою невесту, делал это с таким кислым выражением лица, будто бы лимон слопал.

Идиот ты, Андре, присмотрелся бы к ней получше, поговорил, понял, какое сокровище тебе досталось.

— Новые пальцы, они ещё розовые, как у младенца, дядя. — улыбаюсь, глядя на его руку.

— Действительно. — счастливо улыбается тот, рассматривая свою ладонь, будто бы первый раз её увидел.

Я-то думал, что по мере исцеления, его персты начнут прибавлять по сколько-то миллиметров, а, оказывается, ничего подобного. Они отрасли у него на всю длину после первого же сеанса. Да, но толщина их при этом оказалась не больше, чем у спичек. Шевелились как щупальца у спрута. Жутковато смотреть было. Но ничего, постепенно стали приобретать нормальный вид.

— Милорд. — важно поклонился Николас. — Я сегодня первый раз назначен на дежурство при вашей особе.

— Отлично. — жму мальчишке-воину плечо. — Нам с миледи Юлианой маркиза Агния даёт на сегодня свою карету для поездки в амфитеатр на гладиаторские бои. Будешь меня сопровождать. Сначала за госпожой на Соборную площадь, потом на зрелище. Ты, если мне ни изменяет память, давно уже хотел на запятках кареты прокатиться? Вот, такая возможность тебе и предоставится.

Пока Николас радовался предстоящим развлечениям — новик догадался, что друг-милорд не оставит его за воротами амфитеатра — с помощью Тома переодеваюсь в подобающее посещению храма тёмно-синее одеяние, занятия с дьяконом у меня проходят в замковой церкви.

Идём по дворцу на выход втроём, мои охранники шествуют сзади. Не оборачиваюсь, чтобы не засмеяться, крепкий Ригер в паре с худым мальчишкой смотрятся потешно.

Встречные придворные, ранее приветствовавшие меня вежливо, после изгнания из дворца нагрубившего мне младшего виконта Виталия Готлинского и лишения его права присутствовать на осеннем и зимнем балах, стали здороваться со мной приторно вежливо. Даже руки от их улыбок становятся липкими. Герцогиню Марию злить никому из обитателей и гостей замка не хотелось.

Дьякон, мой учитель, всегда молился перед статуей Создателя, когда я входил в пустующий днём зал храма. Цветные витражи пропускали достаточно света, чтобы падавшие сверху из них лучи разгоняли тени даже по углам.

Или у Михаила был тонкий слух, либо он имел глаза на затылке, но старик менял свою склонённую позу на прямую и оборачивался, едва я ступал на порог церкви.

— Вы всегда точны, Степ. — почти прошептал он.

День комплиментов в адрес бастарда? Уже второй наставник меня сегодня хвалит. Приятно, чего там.

— Не хочу, чтобы вы меня ждали, мэтр. — склоняю учтиво голову, как кузина показывала.

Всегда стараюсь смотреть на духовного наставника немного наивно. Не исключаю, что он мою наигранность разгадал. Умный мужик. Ничего, прорвусь, я тоже не пальцем деланый.

В этот раз все два часа занятий были посвящены обрядам брака, развода, обращения в веру, исторжения от неё и проводов к Создателю. Пока лишь записываю, потом буду заучивать, а затем наставник объяснит мне, почему так и не иначе. Догматизм чистейшей воды. Что называется, делай раз-два.

Приму это как должное, иначе уподоблюсь еретикам, которые начинают задаваться вопросами, так ли на самом деле всё должно быть в религиозных правилах и обрядах, после чего неминуемо ставят под сомнение существующие светские порядки, право на власть аристократии и церкви.

— Смотрю, почерк у вас хороший, милорд. — вновь льёт елей церковник.

— Я стараюсь. — складываю листы, исписанные чернилами и посыпанные стёртым до пыли песком, в стопку. Заберу с собой. — Завтра шестой день.

— Да, выходной. Занятий не будет. Со мной. Надеюсь, сами вы десяток раз почитаете, что мы сейчас разобрали?

— Конечно же! — отвечаю, честно глядя в глаза, хотя помногу перечитывать мне не требуется. Всегда обладал отличной памятью.

— С богом, милорд, с богом. — прощается Михаил со мной.

А я опять иду переодеваться. Постоянные перемены одежд достают крепко. Держусь. Нет, привыкаю. Статус, куда деваться.

Зато меня ждёт первый выезд из замка. Никто меня тут на правах арестанта не держит, но до сих пор не имел ни повода, ни возможности покинуть стены моего нового обиталища.

Выкатываюсь из замка словно тот король. Карета запряжена четвёркой лошадей белой масти, позади на запятках занял место Николас, раздувшийся от гордости подобно мыльному пузырю, двое гвардейцев моей личной охраны, один из которых сержант Ригер Вилт, впереди и двое сзади.

Мягкие диваны смягчают тряску при поездке по брусчатке улиц, да и тряска та не сильная, рессоры, пусть лишь канатные, в этом мире делать научились.

До Соборной площади добрались быстро. Юлиане принадлежит действительно самый красивый из стоявших вблизи главного городского храма особняков, епископ постарался ради единственной любимой дочери.

Карета въехала в распахнутые посаженным на цепь рабом ворота и, объехав вокруг клумбы, остановилась возле парадного подъезда вытянутого трёхэтажного здания с башенками по углам. Открывший дверцу экипажа лакей сообщил, что миледи меня ждёт и проводил в гостиную, где тут же появилась моя кузина.

Вообще-то о времени, когда я за ней заеду, Юлиана знала, но женщины даже в магическом средневековье заставляют себя ждать, двоюродная сестра вышла ко мне в домашнем платье.

— Степ, подожди немного. Я быстро. — сказала она.

— Надеюсь. — вздыхаю преувеличенно глубоко.

Она оставляет меня в компании двух служанок, принявшихся меня потчевать вином и фруктами.

Все дни после встречи с женихом настроение у миледи Неллерской ниже плинтуса. Своим демонстративным пренебрежительным к ней отношением Андре его сильно испортил. Надеюсь, что ненадолго. Девочка умная и с характером. Должна справиться.

— Я готова. — показалась она в длинном дорогущем шёлковом платье бежевого цвета — за такое можно целый район, где я с опекуном жил, купить — и большим количеством украшений. Похоже, бедняга повышает самооценку. Так-то она не была любительницей сильно наряжаться.

— И в самом деле быстро. — хвалю и предлагаю руку.

При нашем появлении на крыльце, Ригер склоняется перед миледи чуть ли ни до земли и гораздо глубже, чем даже присоединившаяся к эскорту пятёрка гвардейцев из охраны хозяйки особняка.

В карете, едва мы тронулись, Юлиана начала расспрашивать о моих успехах в учёбе. Не считаю нужным скрывать от неё сегодняшние похвалы наставников. Благодарю за то, что она сделала для моего бывшего опекуна.

— Для кого? — удивляется она. — Вот ещё, я бы ради этого мужлана и лишнего вздоха не сделала. Это я твою просьбу выполняла.

— А моя просьба, получается, что-то значит?

— Это ты к чему? — кузина умеет очень быстро соображать. — Ещё кому-то помочь надо?

— А разве плохо делать добрые дела, Юли? Скажи, тебе правда совсем-совсем всё равно, какими глазами смотрел сейчас на тебя мой сержант?

Кроме того, чтобы устроить судьбу Вальки, надеюсь провести сеанс психотерапии с кузиной, отвлечь её от душевных мук, вызванных отношением к ней жениха. Пусть другими мыслями свою голову грузит.

— Если честно, то, да, всё равно, как ко мне обслуга относится. А как он смотрел?

— Как на богиню.

— Степ, ты поосторожней с такими фразами. Папа конечно не даст тебя в обиду, но тебе ли ересь нести? Нет ни богов, ни богинь, кроме Создателя. Ладно, ты не плети заклинание, а говори прямо, что я для тебя — для тебя, мой кузен — могу сделать.

Не получилось надавить на добросердечность аристократки, придётся пользоваться родственными связями.

— Девчонка одна есть. Валька. Возьми её к себе в услужение.

Попасть на работу в особняк миледи Неллерской для любой девчонки, девушки, женщины, старухи из бедных кварталов огромное счастье, мечта.

Юлиана не торопится давать ответ. Смотрит на меня с непонятной иронией.

— Ты не до конца понимаешь, о чём попросил. — хмыкнула она.

— Так объясни.

— Всё просто, кузен. У меня на заднем дворе стоят козлы. На них дрова пилят, поверь, намного реже, чем наказывают провинившихся слуг. Мой управляющий очень строгий, а я терпеть не могу нерях, лентяев, грязнух и беспорядка в своём доме. Скажи честно, эта твоя знакомая, она хоть чистоплотная?

Соврать? Нет, не хочу. Дорожу ее мнением. Сам себе не верю, что за столь короткий срок зауважал эту молоденькую девушку, ставшей волей судьбы моей родственницей. Придётся отвечать правду. Что и делаю, рассказывая о семье Вальки, об отце — золотаре, алкоголике и драчуне, об измученной побоями и трудом её матери, о вечно рваной и грязной одежде не по росту.

— Пока рассказывал, вдруг понял, что такая служанка тебе не нужна. — делаю очередной вздох. — И просить больше не стану. Неправильно с моей стороны. Чего смеёшься?

— Забавный. Я про тебя. Валька была твоей подругой?

— Да, но, наверное, не в том смысле, что ты имеешь в виду. Другом. Это точнее. Прости. Давай забудем.

Юлиана откидывается на спинку.

— Пошли завтра за ней кого-нибудь. Пусть приведут ко мне. Компаньонкой она быть не может, не благородного происхождения, но, думаю, я найду ей применение. Валька, говоришь?

Ну, вот, повеселела наконец-то. Сейчас ещё на смертоубийство полюбуемся, и чёрт бы с ним, с этим Андре, забудешь про него до следующего приезда в Неллер.

Мы остановились, и я услышал, как наш эскорт потребовал распахнуть ворота в амфитеатр.

Хотел ведь посмотреть на город из окна кареты, да за разговором так и не пришлось. Ничего, на обратном пути полюбуюсь.

— Прибыли, милорд, миледи. — сообщил Ригер, распахнув дверь и, отогнав местного слугу, лично откинул нам лесенку. — Пожелаете сразу на трибуны или хотите сделать ставки?