Бастард рода Неллеров. Книга 1

Глава 21

Да уж. Постоялые дворы я представлял себе как-то по другому, чем то, что увидел. Ну да ладно. Не требовать же, чтобы всё переделали в соответствии с моими хотелками? Со своим уставом, как говорится, в чужой монастырь не ходят.

Кстати, а есть в Готлинской обители какие-то свои особые правила, отличные от других религиозных учреждений? Спросить что ли у Витьки, то бишь дьякона Виктора? Ну его. На месте разберусь.

От этого помощника пока никакого толка. Одно только горазд, вино как в бездонную бочку лить. Деньгами его, похоже, в дорогу снабдили, вот и не экономил взятые с собой бурдюк и бутыль в оплётке, кажется, оба уже пустые. Смотрю, ему хоть бы хны, первым, бросив поводья своего мула подбежавшему слуге, ракетой устремился к вытянутому одноэтажному зданию с двумя входами — возле одного публика богатая, возле другого работный люд.

Сумерки ещё не наступили, но внутри зданий уже коптят светильники, поэтому сквозь окна хорошо вижу, что мой дьякон торопится в трактир.

Юлька уже распахнула для меня дверцу кареты и разложила ступеньку, но выходить не спешу. Смотрю. Интересно тут всё устроено. Я-то полагал, что гостиница будет в том же здании, что и столовая, а здесь по другому устроено. Ночевать предстоит в трёхэтажном здании из красного кирпича. Это я про себя мыслю. Кому-то придётся довольствоваться клетушкой в одном из четырёх бараков.

Имеются на постоялом дворе и конюшни, и сеновалы, и сараи, и всё достаточно хаотично разбросано. Главное же, что удивляет, отсутствие забора. Пространство постоялого двора открыто со всех сторон, если не считать оградой расставленные вокруг него повозки, включая две кареты помимо моей. Наш караван пришёл сюда не первым, отчего наблюдаю толкучку и суету не меньшие, чем на Ратушной площади Неллера в дни казней.

— Милорд, вы будете что ли выходить? — торопит меня моя же рабыня.

— Ничего себе. — удивляюсь. — Ты решила мною командовать?

— Ой, простите, господин. Я не этого хотела. Просто есть уже очень хочется уже. Вы ведь тоже ведь проголодались поди уже?

— Не мешай милорду думать, заноза. — важно заявил ей приблизившийся Николас, державший в поводу сразу двух лошадей, своей и моей.

Приятель самовольно взял на себя обязанности покровительствовать и помогать подруге-служанке, но та над его потугами пока только ехидничает.

Ригер ушёл в гостиницу. Вижу, как он поднялся по ступеням и, грубо оттолкнув что-то пытавшегося ему сказать вооружённого охранника, скрылся за дверью. Не сомневаюсь, что вопрос с ночлегом мой бывший опекун решит.

Пониманием местных порядков я уже проникся полностью. Даже если все места сейчас заняты, значит кого-то из номеров вытряхнут как пыль из мешка. Бастард Неллерский и его свита на улице ночевать не будут.

Меня другое беспокоит Деньги-то здесь не на картах хранятся. Вот он мой заветный мешочек — трогаю рукой кожаный кошель, лежащий рядом — его содержимое ещё более увеличилось, спасибо Марии и Джею, до пятидесяти тысяч драхм. Небольших размеров феодальный замок, знаю, можно купить. Куда деньги девать, если ночевать придётся в одном месте, а питаться в другом? Да и кроме монет при мне куча богатств — одежды из дорогих тканей, вышитые золотом и серебром, надаренные на день рождения драгоценности в количестве, будто бы я должен быть украшен что та новогодняя ёлка, да даже ночной горшок уйму денег стоит.

С этим серебряным тазом у меня ещё одна докука, хотя из моих современников-землян я тот, кто менее всего склонен комплексовать по поводу местного способа отправки нужды аристократами. После каждой химиотерапии на ногах первые день-два стоять вообще не мог, и утку выносили санитарки или медсёстры, в связи с нехваткой младшего медперсонала. Трудно за такую зарплату найти работниц. В поездке я пока пользуюсь кустами, а там видно будет. Надо к Юльке в помощь ещё и слугу брать. Думаю, в монастыре кого-нибудь подыщу.

Так, что-то заносит опять мыслями не туда. Хотя, почему не туда? Вопрос с сохранностью имущества надо продумать. А то непорядочные люди везде есть, того и гляди, сопрут и спасибо не скажут.

— Сильно животик пищи просит? — уточняю у Юльки, всё же выбираясь из салона на землю. Трава тут везде вытоптана. Хорошо, что дождей давно не было, так, накрапывало иногда. Иначе мы бы сейчас в грязи утонули. Здесь чернозём. Во что он превращается, когда набирает влагу, знаю прекрасно. — Тогда беги, деньги у тебя есть. Ник, сходи с ней, а то ещё обидит кто.

Мой приятель хоть и новик, то есть что-то вроде стажёра, но пользуется всеми правами герцогского гвардейца без каких-либо изъятий. Ему, как и всему моему сопровождению, кроме девчонки и кучера, молодого парня лет двадцати — кажется, Олафом зовут? — надо будет сейчас же уточнить — полагается питаться в белом зале, а не со всякими чернорабочими и бедняками, но Николас мою команду выполняет охотно. Оба друга Степа отправляются в столовую чуть ли ни бегом. Как бы не споткнулись.

Конечно же, моё прибытие не прошло незамеченным, уж больно экипаж шикарный, и не каждого чёрта герцогская гвардия сопровождает. Вокруг меня образовалось пустое пространство шагов десять в радиусе. Народ старается обходить, не заходя за интуитивно ими же проведённую черту. Кланяются почтительно, но ниц не падают и своих дел не бросают.

И слава богу, то есть, Создателю. Не люблю, когда передо мной стелются. В прошлой жизни от подхалимов старался избавиться и здесь в этом отношении не собираюсь меняться.

Всё же поглядываю внутрь салона, где у меня деньги лежат, мало ли. Дверцы-то в карете на обе стороны. Ещё найдётся какой-нибудь ловкач. Ладно, чего тут шутить и накручивать. Вон же мои гвардейцы орлами посматривают по сторонам.

— Живее, уроды! — слышу выкрик за своим экипажем.

Смещаюсь в сторону, чтобы увидеть, кого так неласково назвали. Четверо солдат древками копий гонят к распахнутым воротам того здания, что я принял вначале за склад, одиннадцать, нет, двенадцать связанных пленников. Таких я уже в Неллере видел. Виргийцы. Ну, значит, скоро будет, кому в амфитеатре людей развлекать. В тот же барак, смотрю, заталкивают рабынь Валерия, нашего каравановожатого.

— Всё готово, милорд! — на ходу докладывает мне быстро приближающийся Ригер. — Комнаты вам лучшие снял. Мыльню заказал. Пойдёмте?

— А это? — киваю я на вьюки и сундуки поверх кареты и притороченные под запятками.

— Всё организуем, господин, не переживайте.

Не переживать? Да ты с дуба что ли упал, мой дорогой дядюшка? Высказать ничего не успеваю, тот мне скороговоркой докладывает, как будет обеспечена сохранность моего имущества. В общем-то нормально. Лучше ничего не придумаешь в данных обстоятельствах.

Все мои десять гвардейцев поселятся в одной комнате, и половина из них будет находиться там постоянно вместе с занесёнными в неё моими вещами. Дельная мысль, как по мне.

— Толково решил. — киваю.

— И так бы, милорд, никто не осмелился взять что-либо из вашего. — убеждённо говорит Ригер. — А где этот? — оглядывается.

— Этот по моему приказу ужинает вместе с Юлькой. — я смотрю в сторону столовой, где звуки музыки несутся, как из зала для богатых, так и из того, что для черни. Разные мелодии двух музыкальных коллективов на улице сливаются в причудливую какофонию. — Я бы тоже сперва поесть не отказался. А это что за толстяк мне так умилительно улыбается? — показываю глазами бывшему опекуну ему за спину, где в десятке шагов мнётся гладко выбритый, включая шевелюру, помпезно разодетый в красный камзол и такого же цвета штаны и рубаху человек-шар.

— Это хозяин постоялого двора Арсений Лубок. Хочет вам представиться и предложить любые услуги.

— Почему-то я именно так и подумал, дядя.

Прежнее, родственное, моё к нему обращение старшему сержанту нравится, я вижу, но он старается хмуриться, мол, негоже так-то, милорд. Всё одно буду время от времени ему показывать, что не забыл, как много он для меня сделал и что по прежнему считаю его близким человеком. Нормальный мужик. Правильный. Всегда таких ценил.

Старший сержант подозвал приведённых местным управляющим слуг, и те под присмотром гвардейцев принялись устраивать наш отряд на постой.

Колобок ведёт меня и назначенного Ригером бойца в трактир, кто бы меня отпустил одного и без охраны? Ого, у них тут, оказывается, отдельные кабинеты есть. Приятно.

Довольно уютная комната с окном и зажжёнными свечами, вместо вонючих масляных светильников или, прости господи, коптящих факелов, пользуются часто и ими.

Как по волшебству появляются две красивые, но не очень приятно пахнувшие, с желтоватыми зубами — успеваю рассмотреть — молодые феи, которые не спрашивая моих пожеланий споро заставляют длинный стол всем лучшим, чем может порадовать здешняя кухня и предоставить винный погреб.

— Это нам двоим? — уточняю. — Или ещё десяток гостей сюда придут?

— Только вам, милорд. — поясняет служанка, растерявшись.

Приняла мой вопрос за чистую монету. Девица, ко всему, и туповата. А чего я ожидал от придорожного трактира? Уровня обслуживания как в Метрополе?

Вот и мой личный помощник нарисовался. Улыбается за спиной трактирщика, пришедшего узнать, нравится ли милорду Неллерскому угощение? Подожди, я только-только к себе тарелку с цыплёнком придвинул, ни куска не съел, ни глотка не выпил.

— Не возражаете, ваше преподобие, если я составлю вам компанию? — подьячий, на удивление, вполне вменяемый. Вот ведь дал Создатель здоровья своему служителю, только позавидовать можно. — В зале шумно, и нормальной беседы не с кем вести.

Ага, а со мной тебе интересно, с четырнадцатилетним пацаном, или с молчуном-гвардейцем. Сказал бы, дорогого вина на халяву хочется, честнее было бы.

— Сам хотел тебя позвать, брат Виктор, когда через зал проходил, да, смотрю, ты там компанию трёх почтенных женщин просвещаешь. Зачем, думаю, отвлекать? Садись уж, коли пришёл.

Моё вельможное поведение с окружающими уже месяц как никого не удивляет. Уверены, что от родни нахватался привычек, особенно, от кузины, весьма высокомерной особы.

Желудок у котёнка меньше напёрстка? К чему я вспомнил рекламу корма? Да наелся быстро. Много ли четырнадцатилетнему организму требуется? Хотя, тут я зря категоричен. Женька Шадрин и в таком возрасте, помню, как два здоровых мужика мог столько съесть. Потому что двигался много.

Но он, не я, ни в прошлом теле, ни в нынешнем.

— Вы тут продолжайте. — нажимаю на плечо попытавшегося вскочить следом гвардейца. — Дорогу в гостиницу я найду. Вот, как раз, Валерий меня заменит.

Работорговец тоже явился составить мне компанию. Надо будет уточнить, за чей счёт банкет. Не удивлюсь, если не за мой.

— Вы уже уходите, милорд?

— Да, устал в дороге. Хочу помыться и спать. Присоединяйся к моему помощнику. Рассчитаешься здесь?

Закинул удочку и смотрю реакцию. Не сильно рад, но проглотил. Учту на будущее ещё один имеющийся бонус моего статуса герцогского бастарда.

Покинуть кабинет не так просто. Обе служанки стояли у двери так, что не задеть их бёдер было сложно, как и не обратить внимание на аппетитно выставленные напоказ прикрытые только шнуровкой платья верхние части грудей.

Девушки, в этом мире за совращение малолетних вам конечно ничего не грозит, нет тут соответствующих законов, но перед вами всё же высший аристократ, хоть и незаконнорожденный, брысь в сторону.

Произносить это вслух не требуется. Ума, точнее, чутья прочитать мои мысли во взгляде служанкам хватило. Раздались в стороны, скромно потупив блудливые глазки.

На крыльце трактира я оказался вовремя. Или не вовремя. Как посмотреть.

— Так ты рабыня?! Почему тогда дорогу не уступила, а, свинья?!

Слышу возглас и фокусируюсь на происходящем в нескольких шагах от гостиничного крыльца. Там навстречу троим молодым, лет по восемнадцать, дворянам, небогато одетым, но с родовыми нашивками, попалась моя Юлька. Налетела на одного из них, самого высокого, получила от него сильную затрещину по щеке и, упав на попу, разревелась, стремясь отползти подальше. Красивое платье теперь придётся стирать. Одним вытряхиванием пыли не обойдёшься.

Вообще-то девчонка сама виновата, надо смотреть, куда бежишь. Где, кстати, Николас? А, вот он, сбоку растерянный стоит. Но мне наплевать, что она сама нарвалась, бить девчонку, к тому же, мою служанку, никому не позволительно. Ускоряю шаг.

— Эй, милорд! — нарываюсь на ссору, нарочно напуская на лицо презрительную гримасу, и быстрым шагом направляюсь к нему, положив ладонь на рукоятку меча. — Почему мою рабыню бьёте без моего дозволенья?

Могли бы и мирно разойтись. Ерунда какая. Подумаешь, глупую служанку приложил благородной дланью. Но я веду себя по местным понятиям грубо.

— И что? Желаете, чтобы и вам влепил? — рассмеялся наглец.

Да он же пьян скотина.

Из гостиницы выскочил Ригер.

— Это милорд Неллерский. — встал он между мной и дворянами.

Я уже приблизился к троице на пять-шесть шагов.

— И что? Это даёт ему право хамить дворянину? — высокий оттолкнул опекуна. — Или решил за гвардейцев спрятаться? А ответить за грубость, как полагается благородному, смелости не хватает?

— Леопольд. — вцепился ему в рукав стоявший справа приятель. — Ну, его.

— Это сын герцога Виталия! — вновь воззвал к разуму дворянина Ригер. — Милорд Степ, настоятель Готлинской обители.

— Да хоть сам прецептор или кардинал. Пусть извинится! — тот уже закусил удила.

— Нет, Лео, правда… — уже второй приятель попытался урезонить товарища.

— Да не бойтесь вы. Не стану я его убивать. Проучу только. Ухо отсеку, найдёт поди деньги на восстановление. Эй, милорд Степ, вы готовы ответить на честной дуэли?

А ведь все трое не маги. Иначе одарённый первым делом увидел бы даже под ножнами на моём клинке плетения заклинания разрыва, делающего из меня охотника, а из противника дичь. Ну, что же, Леопольд, это твои проблемы.

— Ответите вы. — заносчиво поднимаю вверх нос. — За порчу моего имущества. И я сам вызываю вас на дуэль.

Вызванный громко хохочет.

— Всё, конец карьере. — удручённо говорит стоящий справа.

— Да, не успели и начать службу. — вторит другой.

Правила дуэли мне известны хорошо. Ричард первым делом мне их растолковал. Если между собой собираются биться дворяне, то достаточно присутствия ещё хотя бы одного благородного. А сейчас, кроме меня и Леопольда, их целых два.

Я услышал, что мой противник не хочет меня убивать, лишь изувечить. Что же, проявлю благородство и отвечу тем же. Но вместо уха, собираюсь лишить его другой части тела.

Опять же, на почтительном удалении, но всё же собралась большая толпа любопытных. Понятно, никто для черни представление никто устраивать не собирался. Мы выбрали для схватки квадрат земли, образовавшийся между одним из бараков и повозками встречного каравана.

Юлька плакала уже не от боли, а из-за переживаний, что втянула своего хозяина в скверную историю. Утешал её, пока мог, а потом передал Николасу с приказом вытирать ей слёзы и сопли.

— Убирайтесь отсюда оба. — распорядился не терпящим возражения тоном.

Со мной ещё трое гвардейцев, остальные стерегут имущество в снятой комнате. Бледный как мел Ригер, не смеющий вмешиваться в дела чести благородных, стоит рядом с дружками моего противника, тоже унылых и раздосадованных. Да, отрежь мне их приятель ухо, как планирует, в Неллере им лучше не показываться. Добрая герцогиня Мария конечно не сможет ничего им предъявить официально. Вот только её верный бретер и мой наставник Ричард Ванский, полагаю, нашёл бы повод для ссоры, а там уж, как говорится, дело техники.

— Вы готовы, ваше преподобие? — интересуется немного протрезвевший Леопольд с иронией.

Он уверен, что я ему не соперник, мальчик для битья. Зря. Два месяца занятий с лучшим мечником Неллера не сделали из меня неуязвимого бойца, но кое-что мог бы и без магического плетения наложенного мачехой показать. Преподнести неприятный сюрприз.

Так, всё, как говорят мудрость прошлой жизни и напоминание наставника, не нужно недооценивать противника. Переоценивать тоже. Надо быть собранным.

— Готов. — отвечаю коротко.

Леопольд выше меня на голову, руки у него намного длиннее, силы больше, решил со мной поиграть и с улыбочкой начал движение по дуге, вращая мечом.

В отличие от него мне играть некогда. В мыльню хочу и спать, а перед сном ещё попытаться сплести заклинание усыпления насекомых, чтобы ночью никто не кусал. Не уверен, что здесь есть клопы или блохи, не Париж всё-таки, но лучше подстраховаться.

— Не страшно, ваше преподобие? — усмехается придурок.

— Молящиеся не боятся. — отвечаю.

Бью своим клинком по его и с восторгом наблюдаю, как Леопольд остаётся с обломком меча в руке. Слышу дружный выдох его приятелей, осознавших, какое оружие у меня в руках. Опутанный винными парами понял это на пару мгновений позже, но даже мяу сказать не успел, как я отрубил ему кисть державшей обломок оружия руки, той самой, которой он ударил мою подружку-служанку.

Гордый ли ты дворянин или простолюдин, отрубание части тела одинаково больно всем. Леопольд взвыл, зажимая ладонью хлынувшую кровь.

— Чего вы смотрите? — окликаю ошалевших от всего увиденного молодых дворян. — Ждёте, когда он кровью истечёт?