Байки космического патруля

АДМИРАЛЬСКАЯ ИНСПЕКЦИЯ

— Как вы смотрите на то, чтобы перед обедом сыграть партию в метеорбол?

— Вы меня знаете, — усмехнулся Кингман, командир минно-торпедной боевой части.

— Отлично, — сказал Фрезер, собирая карты после партии пасьянса. Фрезер был загружающим вспомогательного и парортутного котлов.

— А вы как, Буллард?

Лейтенант Буллард начал службу на «Поллуксе» самым последним. К общему столу он стал приходить недавно, и другие еще не успели как следует его изучить.

— Почему бы и нет? Конечно, — сказал Буллард. Он сунул закладку в книгу «Наставление по управлению кораблем класса “крейсер”» и аккуратно отложил том в сторону. — Не знаю только... — он запнулся, покосившись на старпома, который сидел на плетеном стуле в углу кают- компании.

— На «Поллуксе», Буллард, — произнес его начальник, коммандер Бекли, — субординация важна, как ничто другое. Но если вы склонны соблюдать ее сверх положенного, я вас на этот счет успокою. Вы назначаетесь играющим. Официально.

Буллард слегка покраснел: неужели в нем можно было заподозрить «небесного юриста» — носителя порока, от которого с незапамятных времен страдают все корабли? Но коммандер Бекли весело улыбался. Он этого не подразумевал. Просто у него был свой способ приобщения новичков к корабельным обычаям. Это правда, что офицеру не полагалось оставлять корабль на полному ходу, но все же Бекли не видел смысла в том, чтобы ради соблюдения этого правила отказываться от повседневного развлечения. «Поллукс» лениво качался на далекой орбите системы Юпитера, в его холодной и темной электронной сфере, которую он патрулировал с целью обычного регулирования движения. Запрещать людям выходить на поверхность было так же бессмысленно, как не давать купаться матросам корабля, стоящего на якоре.

— Думаю, что некоторые упражнения пойдут на пользу и мне, — вяло, сквозь зевок, протянул главный инженер Чиннери. — Посчитайте меня тоже.

Главный вахтенный офицер Мур, предложивший игру, слегка нахмурился. Это нарушало баланс — участие пятого делало команду неравной, а там не было никого свободного. Он было обратился к коммандеру с вопросом, но Бекли склонился к внутреннему телефону и набрал центральный пульт управления:

— ЦПУ? Дайте дежурного офицера. Карлсон? Начинается небольшая игра в метеорбол. Нужен шестой член команды. Им будете вы. Поднимитесь в своем костюме и доложите о себе мистеру Муру возле выхода на шлюпочную палубу. Я буду заменять вас все это время.

Трубка легла на аппарат. Коммандер исподлобья взглянул на главного вахтенного офицера:

— Мур, вы хотите что-то спросить?

— О, нет, сэр. То есть, спасибо, сэр.

— Полчаса, — улыбнулся коммандер. Он поднялся, что-бы отправиться в ЦПУ и заменить Карлсона.

В груди Булларда разгорался восторг. Что за корабль! Неудивительно, что его экипаж считался лучшим в небесном флоте. Чистый, исправный и при этом дружный. Буллард видел, что офицеры и команда были одной большой семьей. Дисциплина была высочайшей, но незаметной. Можно даже было назвать ее добровольной. За несколько дней, уже проведенных на борту этого корабля, Буллард успел почувствовать разницу между духом этого шикарного передового крейсера и климатом на устаревшем резервном минном заградителе, который Буллард только что покинул. Однако, чтобы понять причину этой разницы, понадобилось пережить неприятный инцидент. Разница заключалась в личностях начальников двух этих кораблей.

Теперь Буллард не жалел, что покинул старую «Азию», хотя там он был главным инженером, а здесь — всего лишь младшим офицером. Когда он вспоминал ее назойливого, суетливого капитана и бесконечные ссоры в каютах, он был рад, что больше там не служит. И капитан «Поллукса» Майк Донган, необщительный и сдержанный, но опытный офицер, неизменно любезный в общении, и его старший помощник, который содержал корабль в строжайшем порядке, несмотря на свое радушие и обходительность, и офицеры корабля, с виду довольно легкомысленные — все они, тем не менее, были ответственными служаками, а весь экипаж представлял собой образцовый, горячо преданный своему делу коллектив.

Всё это вместе создавало важнейшую неотъемлемую часть «хорошего» корабля — корпоративный дух — то, ради чего человек служит, сражается и готов умереть. Буллард радостно прибавил шаг, чтобы надеть легкий скафандр для игры.

Он прошел к шлюпочной палубе и, когда вышел из воздушного шлюза к широкому стабилизатору, был впечатлен размером огромного судна. Его корпус был наклонен вверх и в сторону от него, серый в тусклом свете скудного солнца. Буллард впервые увидел череду ниш, встроенных в борт судна, — в них покоились шлюпки. Как было известно Булларду, эти шлюпки использовали для обследования астероидов либо слишком неровных поверхностей планет, чтобы на них мог опуститься корабль, для краткосрочных вылазок или для эвакуации экспедиций. Крейсеры звездного класса, предназначенные для межпланетной службы, были оснащены вертикальными и горизонтальными стабилизаторами для устойчивости корабля во время прохождения через атмосферу. Горизонтальные стабилизаторы были идеальными частями палубы для посадки шлюпок.

Буллард увидел, что другие игроки уже собрались на самом краю стабилизатора. Позади них двое миниатюрных буфетчиков с «Ганимеда» пытались справиться с приземистой спортивной гаубицей. Когда Буллард пробрался к ним, они выпустили первую из двух низкоскоростных лю- цифериновых бомб. Спустя мгновение два снаряда расцвеи бледно-зелеными звездами на расстоянии нескольких миль друг от друга и в нескольких милях впереди — это были цели для игры. Когда Буллард присоединился к Фрезеру и Кингману, заняв позицию справа от них, буфетчики загружали в гаубицу покрытое мезоторием ядро. Игра была готова начаться.

По сигналу Мура один из ганимедцев дернул шнур, и светящийся шар полетел в космос прямо между целями. В то же время шесть игроков взлетели и помчались следом, оставляя позади себя тонкие огненные нити. Десятью секундами позже небо в порту и выше превратилось в лабиринт из полос переплетающегося пламени — игроки зигзагами бросались во все стороны, пытаясь удержать контроль над мячом достаточно долго, чтобы продвинуть его к той или другой медленно удаляющейся цели.

Коммандер Бекли с огромным интересом следил за огненными вспышками в небе. «Метеорбол, — думал он, сидя в ЦПУ и глядя на экран, — это идеальная игра для скайменов. Она хороша для мускулов: хотя игрок находится в невесомости, он вынужден непрерывно изворачиваться, чтобы управлять гибким непослушным ракетным соплом и еще держать одну руку свободной, чтобы парировать выпады противников или отбивать мяч». Но полезнее всего было чувство трехмерной ориентации, которое развивала игра. Это чувство действия и реакции во времени становилось почти инстинктивным, вырабатывая у игрока качество, крайне необходимое при управлении кораблем, — неопределенное чувство, известное как чувство корабля. Человек, обладающий им, сможет при случае управлять судном с завязанными глазами или без приборов.

Бекли снова увидел тонкий луч, пронзивший цели — зеленые люцифериновые огни. Далеко за ними вспыхивали и другие огни. Это означало, что одна из команд забила второй гол — хорошая работа за столь короткий срок. Хорошая, тем более что, хотя экипаж «Поллукса» имел много замечательных игроков, настоящих мастеров у них все же не было. Бекли верно предположил, что голы забил Буллард — силы двух офицерских команд явно были неравны.

Он усмехнулся, вдруг поняв, что теперь ребята с «Поллукса» вырвут еще один трофей у «касторских», своих традиционных соперников с «Кастора» — крейсера того же типа, что и «Поллукс». Бекли потянулся к телерадиопередатчику, чтобы немедленно связаться с Уорлоком и вызвать его команду на очередную игру в момент следующей встречи двух кораблей. Однако, отвернувшись от экрана, он заметил, что люди в диспетчерской вдруг замерли. Вошел капитан Майк Донган.

Бекли удивился выражению его лица — насколько ему было известно, все было спокойно. Сначала капитан ничего не сказал. Он просто обвел диспетчерскую задумчивым взглядом. Увидев коммандера на дежурстве и ни одного офицера на палубе, он взглянул на экран.

— Подайте сигнал к возвращению», — сказал Донган. — Затем прочтите это.

Подчиняясь кивку коммандера, человек у приборной доски повернул ключ. Плачущий зуммер, который прозвучит в шлемах офицеров за бортом, сообщил, что они должны срочно вернуться на корабль. Коммандер Бекли взял из рук капитана записку и взглянул на нее. Он заметил, что капитан Майк продолжал смотреть на него спокойно, никак не намекая на собственные чувства.

— Да, я прочитал, — сказал Бекли. — Это что, шутка?

— Шутка! — усмехнулся капитан. — Кажется, вы еще не слышали о результатах инспекции на «Канопусе». Вы в курсе, что Джо Дилл отстранен от командования и застрял на Уране как комендант этого захудалого форпоста? Что каждого из его офицеров ожидает военный трибунал по самым разным обвинениям, от простой неэффективности до преступной небрежности? Что этот «Канопус», по сути, развалина, был направлен на марсианскую станцию для осмотра и капитального ремонта? В этом нет ничего смешного. Похоже, что теперь настала наша очередь.

Коммандер Бекли снова уставился на безобидное с виду сообщение. Оно по-прежнему казалось розыгрышем какого-то члена адмиральской свиты. Текст записки гласил:

«От командира патруля Юпитера командиру «Поллукса».

Вам следует подготовиться к инспекции всеобщей готовности 1400 SST14 мая 3940 земного года. Весь персонал «Кастора» будет проводить проверку в соответствии с архивной копией Военно-морских сил CU1A-1946-FT-53.

Аберкромби».

— Если я еще не сошел с ума, мне этого не понять, — медленно сказал Бекли. — Это означает, что нас будет инспектировать экипаж «Кастора».

— Именно так, — сверкнул глазами капитан.

— И, если это не шутка, там говорится, что они будут это делать в соответствии с каким-то доисторическим обычаем. Духи Ганнона и Нельсона! Что из сделанного ими на их триремах может подойти для нас?

— Принципы ведения войны очень слабо изменились на протяжении тысячелетий, — сухо произнес капитан Майк. — И более того, ваша история несколько запутана, Бекли. Американцам предшествовали еще и финикийцы. Те, что жили позднее, были все же более развитыми. Ведь им приписывают изобретение первого космического корабля. В любом случае, наша адмиральская комиссия, которая раскапывала вашингтонские архивы пятого подуровня, решила, что некоторые из их практик были достаточно хороши, чтобы их восстановили. Вот так.

— То есть, насколько я понимаю, нас будут проверять по системам каких-нибудь Джона Пола Джонса, Симса, Лихи или других давно умерших морских волков?

Бекли был рад, что не забыл имена нескольких древних землян. Это тактично опровергало намек капитана на невежество Бекли в области истории.

— Так точно.

— Хорошо, — сказал коммандер. — В таком случае я распоряжусь о подготовке. Фактически мы уже готовы. Вы знаете, что проверки никогда не доставляли нам особого беспокойства.

— Раньше нас никогда по-настоящему не проверяли, — мрачно ответил капитан. — Зайдите в мою каюту, я дам вам копию сообщения.

В другое время коммандер встретил бы возвращающихся игроков какой-нибудь веселой шуткой. Но на этот раз при виде веселых, разрумянившихся от игры и душа молодых людей Бекли не проронил ни слова. Он был погружен в чтение древнего документа, извлеченного из подземных хранилищ вашингтонского Старого города. Чем глубже Бекли вникал в этот текст, тем слабее становилась его уверенность в боеготовности корабля. Поначалу он еще испытывал некоторые трудности с устаревшей терминологией, но когда он понял смысл текста, перед ним возникли очертания огромной проблемы.

В конце концов Бекли сел и продолжил читать сидя. Его потрясла изобретательность людей, которых он считал примитивными только потому, что они жили очень давно. Неудивительно, что их корабли так хорошо служили им во время великой Терминальной Войны двадцатого столетия. Чудеса выносливости, которые они демонстрировали, объяснялись их готовностью к любому повороту событий — будь то повреждение судна или природная катастрофа. Экипажи их кораблей продолжали сражаться до тех пор, пока корабли оставались на плаву. И теперь Бекли понял, почему. Они знали свое ремесло. Система, в которой они действовали, их к этому принуждала. Поэтому адмиралтейство и решило недавно взять эту систему на вооружение.

Во время ужина Бекли сидел тихо и, казалось, был угрюмым. Он мысленно прикидывал качества моряков — самого себя, Чиннери, Мура, Фрезера, всех остальных. Насколько эти качества соответствуют тем наградам, которые моряки успели получить? Бекли невольно усмехнулся, вспомнив, как они заняли первое место на конкурсе ускорения. Бекли и Чиннери знали, что автоматические выключатели были отключены, а каждый предохранитель на корабле был продублирован толстой медной проволокой. И Бекли, и корабельный врач знали, как сильно ребят накачивали гравонолом. Подготовка к этому подвигу, вернее, специальных средств для его совершения, заняла четыре дня. Бессовестные уловки! Победа была дутой — теперь, в свете прочитанного, Бекли честно это осознавал.

После ужина, за сигарой, он попытался донести до своих подчиненных кое-что из того, что узнал сегодня, и что их ожидало. Сделать это оказалось не так-то просто. «Поллукс» долгое время считался образцовым кораблем, и такого мнения придерживалось большинство членов экипажа. Все считали, что корабль может выполнить любую задачу, которая по силам другим кораблям, причем сделает это быстрее и лучше, чем любой другой.

— Ну и что? — спросил Чиннери, узнав, что в ходе проверки Пит Розуэлл с «Кастора» постоянно будет рядом с ним, отмечая все, что он делает, и давая его действиям оценки, что каждый моряк будет иметь соответствующего напарника с соседнего крейсера. — Да пусть приходят. Пусть смотрят. Может, что-нибудь узнают. Кого волнует, что они увидят? Мое потребление урана при движении с ускорением является самым низким во всем звездном флоте. У нас уже больше года не было поломок вспомогательных средств, и это рекорд для любой команды.

— Все так — многозначительно посмотрел на него Бекли. — Вы слишком хороши. Это делает вас дерзким, вы многое принимаете, как должное. А что бы вы сделали, если бы у вас, например, случился пробой? Если бы отключились ваши резервные генераторы?

— Но они в порядке. Они работают. Оба.

— А если бы они вышли из строя?

— Ну, на борту имеется достаточно селена, только...

— Совершенно верно. Однако до Юпитера не доходит достаточно солнечной энергии, и вы не проверяли генераторы с того момента, когда мы покинули станцию на Венере. Но предположим, вы сможете получить немного горючего, а затем они выйдут из строя. Что тогда?

— Аккумуляторные батареи, конечно.

— Аккумуляторные батареи — это хорошо, — резко скаал коммандер. — В прошлом ежеквартальном отчете, если мне не изменяет память, они были указаны, как 404D. Это ваша космическая кладовая. Как много усилителей, на ваш взгляд, вы смогли бы извлечь оттуда?

Чиннери погрузился в сосредоточенное молчание. Он никогда не видел коммандера в таком настроении. Бекли обратился к Фрезеру и резко спросил:

— Что нам делать, если выйдут из строя межсудовые телефоны?

— Перейти на телескрайб.

— А после этого?

— Остаются сигнализатор и телеграфная система.

— А что потом?

Фрезер выглядел озадаченным.

— Если мы потеряем напряжение на сигнализаторе, он может работать вручную. — Фрезер пожал плечами. — В конце концов, если вы настаиваете, всегда имеются курьеры.

— А почему бы не просто переговорные трубы? — спросил Бекли, приподняв бровь.

— Переговорные трубы? — отозвались сразу несколько офицеров. Остальные засмеялись. Системы управления становились все более примитивными.

— Именно так. Известно вам или нет, но «Поллукс» снабжен полной системой изолированных переговорных труб. Кажется, вам это все же не известно. Вы, верно, закрасили их либо нафаршировали старыми носками и любовными письмами. Теперь все убирайтесь отсюда и осмотрите свои участки корабля. Возвращайтесь в полночь. Я расскажу вам об этой инспекции еще кое-что и сообщу, как к ней надо подготовиться.

Группа офицеров вернулась в кают-компанию к двенадцати часам. Проверив тс части корабля, за которые они отвечали, офицеры узнали мало нового. Они догадывались, куда клонит коммандер, и почти все думали, что уже знают ответ. На военном корабле всегда есть много разных способов сделать одну и ту же вещь, потому что в ходе событий приходится пользоваться тем, что оказывается под рукой, а время на переделки остается не всегда. Большинство из них прекрасно разбирались в своем деле и своем оборудовании. Исключением был новичок Буллард. Среди офицеров он один еще сомневался в своей готовности выполнить любое задание, которое может быть на него возложено.

Перебрасываясь шуточками, все еще несколько озадаченные офицеры расселись в кают-компании. Коммандер Бекли вошел и бросил на стол копию документа, которую он сам недавно получил. Мур пересек каюту, взял бумагу и прочитал заголовок. Это был «Доклад главного арбитра инспекции боевой эффективности военных кораблей США, Аляска, Спринг, 1946».

— Я уже говорил, что нас будет проверять «Кастор», — начал Бекли. — Но я еще не сказал вам, что затем мы будем проверять их.

— Не может быть! — крикнул Фрезер. — Мне всегда было интересно, как они зашпаклевывают свой главный конденсатор. Ведь это просто чудо, что он до сих пор не развалился.

По лицу Чиннери прошла самодовольная ухмылка. Пит Розуэлл, инженер «Кастора», в его глазах всегда был напыщенным ничтожеством.

Мур тоже улыбался, как кот при виде канарейки. Фредди Мак-Каски — штурман и старший смотритель «Кастора» тоже был его конкурентом — они соперничали из-за руки одной молодой леди, проживающей в Урсаполисе. Его блестящие взлеты и посадки в небесном порту давно раздражали Мура. Мур знал, хотя и сам адмирал был в курсе этого, что мастерство Мак-Каски объяснялось некоторыми посторонними устройствами, прикрепленными к обратной стороне аэронавигационной карты «Кастора». А посторонними и непредусмотренными эти устройства были потому, что на надежность карты нельзя было рассчитывать в боевых действиях. Теперь Мур аж чесался от желания официально разоблачить Мак-Каски и тем самым положить конец его хваленому превосходству в качестве корабельного оператора.

Судя по дружному расцвету улыбок в кают-компании, здесь многие надеялись лишить покоя своих друзей-конку- рентов.

Бекли медленно осмотрел офицеров, не пропустив ни одного из них.

— Эх, — вздохнул он, — догадываюсь, о чем вы сейчас думаете. О том же, о чем думают на «Касторе». Только не забывайте, что они проверяют нас первыми.

Не поймите меня превратно. Жестокой конкуренции между нами не будет. Между дружеским соперничеством, вроде того, которое роднит нас с «Кастором», и открытой враждой разница очень небольшая. Люди с «Кастора» будут проверять нас не с точки зрения правосудия. Они будут просто наблюдать и записывать полученные данные. Решение выносит адмирал. Но могу поручиться головой, что они ничего не упустят. Они живут и служат на таком же корабле, как и наш, на его близнеце. Их жизнь подчинена такой же рутине. Они знают наши слабые места. Как и мы, они пытаются их скрыть. А поскольку у них те же недостатки, что и у нас, они, смею предположить, используют те же трюки, что и мы. Мы могли бы обмануть старика-ад- мирала, но только не команду «Кастора».

Как я уже говорил, они будут здесь в составе всего экипажа, начиная с капитана Эллина, и заканчивая помощником кока. Каждый из них будет иметь при себе секундомер и блокнот. И все мы окажемся под наблюдением. Осматривать будут каждый пост — позицию за позицией, весь корабль.

Если оставить за скобками предварительные переговоры и прочие реверансы, которые никого из нас не беспокоят, то первой проверкой станут аварийные учения. Они могут быть самыми разными. Согласно американской доктрине, настоящая проверка организации экстренного действия — это чрезвычайная ситуация. А одна из особенностей чрезвычайных ситуаций — это их возникновение в самый неожиданный момент. Кроме того, наши наблюдатели в то же время будут нами управлять. Это означает, что мы не сможем самостоятельно выбрать лучших и наиболее опытных коллег, чтобы сдать им этот экзамен.

Как все это будет работать? Адмирал возьмет список членов экипажа, будет читать его сверху вниз и выберет ко- го-нибудь наугад. Это может быть даже Буллард...

Буллард вздрогнул. Ему не нравилось это «даже», хотя на корабле он служил всего три дня.

— Адмирал прикажет: пришлите сюда лейтенанта Булларда. И Буллард сменит дежурного по кораблю. После этого мы можем передвигаться целый час, не зная, что происходит. И вдруг арбитр объявит: «Пожар в нижнем оружейном складе». Или «Проникающее столкновение». Какую бы чрезвычайную ситуацию арбитры ни выбрали, каждый человек с «Кастора» включит свой секундомер, приготовит

карандаш и будет следить за тем, к кому его приставили. Это будет проверка не только для Булларда, но и для всего экипажа. Что касается Булларда, на нем будет лежать вся ответственность за командование кораблем, и ни капитан Донган, ни я не сможем давать ему советы. И каждый из вас сможет только исполнять его приказы. Что бы он ни делал, — правильные вещи, или ошибочные, или вообще ничего, — все его действия, а также особенности его поведения будут записываться.

Давайте представим, к примеру, такую команду арбитра: корабль столкнулся с метеоритом, который пробил корпус и перегородки и влетел в каюту с членами экипажа. Крейсер находится в обычном состоянии, то есть экипаж не имеет скафандров. Были наши внутренние герметичные люки закрыты и задраены? Если нет, мы теряем воздух по всему кораблю. Буллард, несомненно, вышлет к месту аварии ремонтную группу. Ремонтная группа «Кастора» пойдет через промежуточный шлюз вместе с нашей группой, попутно все отмечая. Исправен ли шлюз? Какого рода пластырь наложит ремонтная группа и как долго он продержится? Будет ли он исправным или нет? Сколько пройдет времени, прежде чем воздух вернется в отсек? Не отошел ли пластырь? Сколько времени прошло между командами «тревога» и «отбой»?

Вы поняли, что наблюдать за нами будут буквально из-за наших спин. Не стану глубоко вдаваться в другие чрезвычайные ситуации или их варианты. Вы должны помнить, что любой из вас может неожиданно оказаться в чрезвычайной ситуации. Как при этом действовать, вы знаете.

— Думаю, знаем, — сказал Мур, осмотрев собрание.

— Такие проверки сравнительно незначительны, — продолжил коммандер Бекли. — А вот боевые вводные могут доставить нам серьезные неприятности. Они могут причинить нам ущерб.

— Ущерб?

— Да, мнимые аварии, сбой оборудования, несчастные случаи. В бою, вы знаете, такие вещи случаются. Мы взрываемся в шахтах. Нас поражают торпеды и снаряды. Мы перегружаем двигатели, и они сгорают. Замедляется процесс управления. Люди Получают ранения и выбывают из игры, но кто-то должен заменить их на боевом посту. Могут сломаться наши орудия. И еще тысячи ситуаций могут выйти из-под контроля. Важный вопрос: что мы будем делать, когда это случится?

Капитан Эллин и его офицеры разработают график таких ситуаций и будут устраивать их нам одну за другой. Причем выглядеть это будет как можно более естественно. Если объявят неисправной первичную систему оповещения, наступит очередь коммутаторов телефонной связи. Если из строя выйдут телефоны, они обесточат Центральный пульт управления. Если скомандуют о газе в некоторых отсеках, то и в самом деле пустят туда некоторое количество газа. Вы должны подготовиться к тому, что эти ситуации пойдут сплошным валом и очень быстро, и вы должны знать свои распределительные щиты и трубные коллекторы от «А» до «Я». Это будет проверкой вашей квалификации и вашего хладнокровия.

— Они могут придумать и что-нибудь совсем из ряда вон выходящее, — протянул Чиннери. Кто-то рассмеялся. — Полгода назад «Кастор» потерял лопасть в своей основной разгонной турбине. А еще на последних учениях у него было серьезное возгорание распределительного щита. Мало того, недавно при взлете на «Касторе» заклинило реактивный дефлектор, и он больше четверти часа крутился на высоте в восемь миль над Европа-сити, оставляя за собой огромный хвост синего пламени. Им тогда здорово досталось от коммандера патрульной полиции.

— Могут — значит, придумают, — мрачно произнес Бекли.

Кто-то опять рассмеялся, но на этот раз смех вышел доольно нервным. С того момента, как коммандер напомнил о переговорных трубах, уверенность офицеров несколько ослабла. К их удивлению, переговорные трубы действительно были обнаружены, причем именно в том состоянии, которое описал Бекли. Что же еще такого было на корабле, о чем они не знали?

— Я думаю, произойти может все, что угодно, — сказал коммандер Бекли, поднимаясь. — Кроме всего прочего, могут быть и человеческие потери. Из этого — Бекли положил руку на копию архивного документа — следует, что у наших веселых предков считалось признаком хорошего юмора в самом начале учений убить капитана. Как правило, они неукоснительно следовали такой команде арбитра. В этом докладе говорится, что в первые же пять минут проверки они убили практически всех своих офицеров, а заодно и многих матросов.

С того момента, когда арбитр объявляет нас мертвыми, мы не можем произнести ни слова, что бы ни случилось. Наш экипаж должен будет со всем справляться без нас. Наверное, это окажется хорошей проверкой, но смотреть на это, я думаю, будет тяжело. Я рекомендую вам в будущем уделять больше внимания учебе и тренировкам. Но прежде всего, каждый из вас должен быть готов немедленно взять на себя командование всем кораблем.

— К этому моменту, — сказал взволнованный Кингман, — корабль будет фактически разрушен. Его изрешетят мнимые пробоины, он останется без света, с поломанным генератором, заклиненным управлением, потеряет две трети экипажа и...

— Да, всё это вы получите, — усмехнулся Бекли. Он наконец расслабился — впервые после того, как была прервана игра в метеорбол. — Спокойной ночи, парни, и приятных сновидений!

— Не волнуйтесь, мистер Буллард, — сказал на следующее утро во время построения Тобельман, капитан главной орудийной башни. — Нет в этой башне ничего такого, с чем мы не смогли бы справиться.

Однако Буллард беспокоился, поскольку был новичком. Беспокоился он деятельно. Каждый день из трех недель, которые оставались до начала инспекции, ои отделялся от других офицеров и в одиночку изучал корабль и его внутренние механизмы. Днем он пробирался через шлюзы и аварийные люки, отслеживая прокладки кабелей и трубопроводов, ночыо корпел над электросхемами и макетами. Буллард научился разбирать и собирать свое оружие, готовить орудийную башню к бою, стрелять в темноте. Он изучил запасной термоскоп и каждый день не меньше часа

практиковался в работе на старом курсографе Марк-ХП, встроенном в его контрольную кабину, чтобы иметь возможность самостоятельно поддерживать огонь, если его связь с ЦПУ будет оборвана.

Он также проверил свой боезапас и изучил всё, что должен был знать о системах его распыления и о пожарных трубах. Он сам приготовил запасы тротила, нитрата аммония и алюминиевой пудры. Свой аммонал он не смешивал без необходимости, чтобы снизить риск возгорания.

К концу второй недели Буллард почувствовал уверенность в своих силах. На своем маленьком участке он ориентировался уже совершенно свободно. И чем больше он работал с Томлинсоном, тем лучше осознавал, что его поддерживает команда великолепных парней. То, что Буллард не мог сделать сам, могли сделать они. Именно это избавляло его от самых сильных опасений. Как вахтенный офицер, он регулярно принимал на себя командование кораблем, и чем больше Буллард проникал в его глубины, тем больше его впечатляли масштабы задачи, которую он сам поставил перед собой, — узнать о корабле всё.

Каждый кубический ярд его огромного пространства заключал в себе какую-то машину или электрическое устройство, о которых Буллард имел порой самые смутные представления. «Поллукс» был кораблем совсем другого типа, нежели старая «Азия» — реликт Третьей Марсианской Войны, который давно было пора отправить в утиль.

На «Азии» Буллард был главным инженером и, таким образом, знал каждый закоулок в этой старой посудине. Но когда он входил в технические отсеки «Поллукса», его подавляли количество и сложность невиданного прежде оборудования. Булларду показали кластерное гнездо параболоида метательных отражателей вместе с их циклотронными возбудителями. Ему, как и другим офицерам, продемонстрировали работу труб, которые передавали пылевидный уран-235 в центры распада, и объяснили, как управлять лучами для гашения жидкого водорода. Фрезер провел его через котельные помещения и показал весь цикл получения энергии, начиная со странно спроектированных атомных реакторов ^заканчивая конденсаторами на внешней стороне корпуса. В других местах он изучил турбины ртутных паров и чудовищные генераторы, которыми они управляли. Один из отделов этого огромного отсека показался Булларду знакомым. Однако он обнаружил, что этот отдел крепко заперт.

— А, это? — усмехнулся Чиннери, когда Буллард постучал в запечатанную дверь. — Набор старых водородно-кислородных двигателей. Запасные, знаете ли. Кажется, некоторые болваны из адмиралтейства предполагают использовать их, когда мы окажемся в «экстремальной ситуации».

Чиннери коротко засмеялся и хотел идти дальше, но Буллард не тронулся с места. Он хотел увидеть эти двигатели и проверить в них подачу топлива. Накопец-то ом нашел хоть что-то из того, что мог понять с первого взгляда.

— Я забыл, что вы прибыли с флота созвездия Рака, — сказал Чиннери, делая притворно извиняющуюся мину, — по раз вам так интересно, вы увидите эти старые добрые моторы. — И Чиннери подозвал ракетчика, стоявшего неподалеку.

— Покажите мистеру Булларду скелет в нашем шкафу, — сказал Чиннери. Он ушел, и его безупречная униформа сверкнула немым укором промасленному комбинезону Булларда.

— Я тоже служил на флоте в созвездии Рака, — улыбнулся ракетчик Бентон, открывая дверь. — На таких кораблях не задумываются об этих старых жидкотопливных двигателях, но мы с вами знаем, на что они способны. По крайней мере, вы можете на них положиться. Эти атомные взрыватели хороши, пока они работают, но для меня они слишком уж темпераментные. Вы первый офицер на «Поллуксе», который захотел посмотреть на эти двигатели, на наши «весла», как их называет мистер Чиннери.

Буллард рассмеялся. В Патрульных Силах странным образом сочетались ультрамодернизм и старые обычаи. Это противоречие отражалось в том, что люди старой морской закалки работали на современном оборудовании и при этом его ненавидели, а ученые корабельщики использовали для своих новейших открытий и наработок архаичные морские термины.

На другой день Буллард зашел в большой носовой блистер и увидел механизм, который рассеивал и поглощал космическую пыль и небольшие метеориты. Под пластиной из покрытой ванадием стали находился полый форпик, набитый стальной стружкой. Она была неравномерно распределена там, где другие свободно соединенные пластины разделялись наборами спиральных пружин. В целом амортизационный отсек напоминал огромный пружинный матрас, закрепленный в носовой части корабля. Массивный метеорит, встречаясь с пластиной на носу корабля, не мог быть отражен, но каждая из внутренних переборок, которую тот пронзал, смягчала удар и все больше замедляла дальнейшее продвижение небесного тела. И только космическая глыба, летящая с относительно высокой скоростью, смогла бы прорваться через последнюю перегородку, отделявшую амортизационный отсек от кают.

За каютами матросов располагалась бронированная преграда, которая защищала сердце космического судна — колоссальный тройной гироскоп стабилизатора, который формировал ядро всего яйцевидного корабля. Здесь находился центр тяжести летательного аппарата. Это сооружение, в свою очередь, поддерживала массивная опорная колонна из стали. Она поднималась из арок, которые поддерживали ускоряющие двигатели — те группировались вокруг колонны тяги. За тыльной стороной бронированного корпуса находились центральная диспетчерская, каюта стратегического планирования, склад взрывчатых боеприпасов и химические склады. В других местах на корабле располагались различные второстепенные агрегаты — вентиляторы для циркуляции воздуха, очистители, мусорные преобразователи и множество двигателей для разных целей.

К тому моменту, когда Буллард закончил полное обследование корабля, он был утомлен умственно и физически, но был рад, что сделал это. Он не пропустил ничего, обследуя запасники и машинные отделения, изучая планетарные бомбодержатели, углубленные в посадочных подставках, и селеновые гелиогеператоры в верхней части корпуса. Там было много деталей, предназначение которых Буллард понял не в полной мере, но главным было то, что он вновь обрел уверенность в себе. Он больше не чувствовал себя на корабле чужим.

Остальные тоже не ленились. Занятия ежедневно проводились во всех отделах, проводились настолько интенсивно, насколько это позволяли человеческие силы. Все мыслимые непредвиденные случайности были предусмотрены и отработаны.

— Если эти ребята с «Кастора» придумают хотя бы половину трюков, которые мы уже отыграли, — заметил Кинг- ман в конце переполненного работой дня, — их инспекция получится замечательной. Но моя совесть, черт возьми, не пострадает, если здесь все же случится что-нибудь непредвиденное. Виной тому будет уже только недостаток моего воображения — больше ничего.

— Конечно, конечно, — пробормотал Чиннери. Предстоявшие испытания сделали его немного обидчивым. Ком- мандер приказал ему очистить комнату от старых батарей и переустановить аккумуляторы.

— Говорят, — вмешался один из офицеров, — что Фредди Мак-Каски собирается приказать Муру посадить корабль на вершину того острого хребта возле северного полюса Но. Причем сделать это ему придется на двух реактивных двигателях, вышедших из эксплуатации. Чтобы проверить мягкость посадки, они собираются положить на штурманскую стойку яйцо. Если при посадке оно упадет и разобьется, Мур получит оценку «ноль».

— Все это сплетни, — отозвался Фрезер, — никто не знает, что вместо этих домыслов окажется на самом деле. Или чем эти сплетни для нас обернутся. Лично меня беспокоит только судьба нашего «Поллукса». Больше ничего.

И все же разговоры в этом духе продолжались, слухи, догадки, размышления растекались по всем закоулкам мощного крейсера. Даже самый младший член экипажа в последнюю ночь перед началом инспекции беспокойно ворочался в койке, пытаясь представить, какие безумные приказы ему смогут отдать, и что с ними придется делать. Впрочем, все люди на «Поллуксе» сходились в одном мнении: что бы ни произошло, единственной реакцией на команду арбитра будет радостное «Есть, сэр!». Невозмутимая готовность ко всему стала паролем команды. Все ее члены поклялись, что ни ггри каких обстоятельствах никто не проявит тревогу или удивление.

Этот важный день настал. Чистый, как вымытое небо, блестящий, отполированный почти до бриллиантового сияния, «Поллукс» гордо покоился на стартовых стапелях в Урсаполис-Ярде. Под визг свистков — то была еще одна дань вековой традиции — проворный маленький адмирал взобрался на борт. За адмиралом последовали его помощники. Первый этап инспекции начался.

Шествие адмирала по безупречным помещениям было быстрым. Хотя некоторые детали интерьера ускользнули от его беглого взгляда, он не сделал никаких замечаний, и ни разу не остановился. Наконец, адмирал закончил свой обход и нарушил молчание.

— Выглядит корабль хорошо, — сказал он загадочно капитану Донгану. Затем адмирал отправился к себе обедать, сообщив попутно, что вернется через два часа для продолжения инспекции.

— Дело верное, — пробормотал один из офицеров. Капитан хмуро взглянул на него. По мнению капитана, пренебрежение адмирала к блестящим результатам малярных работ означало очень многое. Становилось ясно, что интерес старика сосредоточен на чём-то другом, и дальше могли последовать только практические задания. Не то, чтобы капитан особенно сомневался в их исходе, — он просто несколько насторожился. В конце концов, как он сам сказал Бекли, их никогда по-настоящему не проверяли.

Как только ушел адмирал, экипаж «Кастора» высыпал на берег. Первыми появились «срочники». Столпившись на причале, они размахивали блокнотами:

— Эй, «Поллюция»! Ну, сейчас вы узнаете!

Экипаж «Поллукса» пустил соперников к себе борт и провел их к тайникам корабля, надеясь, что пока арбитры находятся в приподнятом настроении, у них удастся заранее выпытать некоторые из секретов. Чуть погодя пришел капитан Эллин со своими офицерами. В назначенный час явился и адмирал.

— Так! — произнес адмирал своим пронзительным высоким голосом. — «Поллукс» пройдет мимо Юпитера к его маленькому спутнику, который сейчас стоит в оппозиции к планете. Корабль должен будет приземлиться на этом спутнике, а затем вернуться на базу. Выполняя это задание, он не будет ни поддерживать связь с базой, ни получать помощь извне. По ходу учений будут объявляться потери. Вы должны понимать, что в искусственных авариях вам придется вести себя совершенно так же, как если бы они были настоящими. Если корабль в какой-либо форме нарушит эти условия, оценка инспекции будет равняться нулю.

Капитан Донган легким кивком дал понять, что принял к сведению эти инструкции.

— Позвольте также добавить, — продолжал адмирал, — что если вдруг произойдет какой-нибудь реальный несчастный случай или реальная авария, это должно рассматриваться как часть задания. Господа, вы готовы?

Дурашливый весельчак Карлсон объявил взлет, и, несмотря на очевидную застенчивость, выполнил этот маневр хорошо. Корабль гладко и красиво поднялся, и, описав орлиную дугу, направился к огромному розовому диску Юпитера. Услышав, как главный арбитр обронил «неплохо сделано», Карлсон вытер со лба пот и с облегчением удалился. Следующая команда была адресована Кингману:

— Пожар в малярке!

С такой вводной Кингману уже приходилось иметь дело не раз. «Пожар» был одной из наиболее частых проверок. Расчет бросился к своим местам и выполнил все, что требовалось, должным образом. Действия матросов были безупречными, их оборудование оказалось в идеальном со- стоянии, даже самый придирчивый критик не нашел ничего, к чему смог бы придраться. И в самом деле: «Пожар в малярке!». Подумаешь! Если такими окажутся все команды, инспекция превратится в пикник.

— Ты только подумай, сколько сил мы потратили зря на подготовку, — злобно прошептал Чиннери в ухо Фрезера.

На долю Фрезера выпало «Оставление корабля». Экипаж вздрогнул в полном составе, когда телеголосовые ретрансляторы по всему кораблю отдали приказ «К шлюпкам!» Шлюпка № 3 по правому борту всегда была норовистой тварью. Пять раз из шести ее двигатель не заводился, если его предварительно не прогревали паяльной лампой. Поведение этой шлюпки так и осталось загадкой, потому что все проблемные части двигателя регулярно меняли, и все же шлюпка была непредсказуема. Но сегодня она снялась с места от первого же нажатия стартовой кнопки — совсем как испуганный голубь от прикосновения руки. Это было огромной удачей: использовать горелку на глазах арбитров с их блокнотами не было ни единой возможности.

Люди с «Кастора» рыскали среди вернувшихся шлюпок, но их попытки обнаружить ошибки были тщетными. Шлюпки были безупречны — вплоть до аптечек первой помощи, не говоря уже об энергетических установках и системах управления. Фрезер получил высшую оценку и был освобожден.

Пришел черед Булларда. Наступило долгое затишье. Корабль успел добраться до орбиты Ганимеда, прежде чем арбитры отдали команду «Столкновение». С этой вводной экипаж справился неплохо, хотя и был оштрафован на одну десятую — помощник плотника впопыхах забрался и безвоздушный отсек прежде, чем надел гермошлем. Услышав, что это единственная ошибка, Буллард с облегчением вздохнул. Конечно, было досадно получить первую в ходе инспекции штрафную оценку, но все могло оказаться и гораздо хуже.

На долю Мура выпали «Действия поисково-спасательной группы». Во исполнение этих действий кораблю пришлось полетать над вулканом Сарпедон в экваториальной части планеты Европа, и спуститься в его гибельный кратер. Там экипаж Мура нашел и доставил на борт манекен, который помощники адмирала оставили в кратере несколько дней назад. Эта операция стала триумфом «Поллукса». Ведь манекен лежал-в самом центре страшных Галогенных гейзеров. Фторосодержащие вещества тяжеловаты для стандартного оборудования, но спасательный катер «Поллукса» привез то, что нашел. Помимо того, что два члена экипажа получили отравление газом средней тяжести, других изъянов при выполнении задания не оказалось.

Адмирал стоял на шлюпочной палубе, когда Мур вернулся. Он посмотрел на остатки разъеденного манекена и на изъеденные шлемы и зловонные костюмы спасательной группы. Арбитр с «Кастора» вышел из катера и сообщил о двух случаях отравления.

— Слишком хорошая работа, чтобы испортить ее наказанием, — вынес решение старик. — Поставьте лейтенанту Муру оценку 4 из 4.

Той ночью в столовой ликовали. Экипаж корабля прошел уже две трети инспекции и никто еще ни разу не поскользнулся — за исключением одной десятой против Булларда. Никто не упрекал его за это, и все же Буллард не был доволен. Если бы кроме него оказались и другие штраф

ные, он тоже ни в чем не упрекнул бы их. Но сейчас он был в одиночестве.

— А мы оказались лучше, чем вы думали, не так ли? — сказал Бекли коммандеру «Кастора» Авелю Уорлоку, похлопав его по спине.

— Инспекция еще не закончилась, — сухо ответил Уорлок. Он подмигнул Питу Розуэллу: — Завтра будет еще один день.

Ио был под кормой, когда в кают-компании прозвучал сигнал. Матросы бросились к своим боевым постам и к орудиям. Буллард вошел в кабину управления и надел наушники.

— Готово! — сообщил он, бегло осмотрев свой экипаж. Каждый человек стоял на своем посту, все были готовы.

Одна и та же сцена повторялась по всему кораблю. Капитан Донган находился в пункте командования, старший помощник — в комнате стратегического планирования, все остальные тоже находились на своих местах. И рядом с каждым членом экипажа обязательно стоял арбитр со своими тикающими часами и предательским блокнотом. Время настало. Вот когда начнется веселье. Окажется ли надежным экипаж «Поллукса»?

— Наблюдение началось, — подал сигнал главный арбитр.

Спустя четыре с половиной секунды Буллард выпустил первый заряд. Следом выстрелили его подчиненные.

Забитая техникой башня и так была переполнена матросами, и вдвое теснее становилось из-за присутствия арбитров.

Те так и плясали вокруг, то и дело записывая результаты стрельбы, либо фиксируя на бумаге поведение матросов «Поллукса». Рядом с Буллардом стоял Гейне Биссель, офицер боевой башни «Кастора». Он не спускал глаз с рук Булларда и в то же время поглядывал на список заданий в своем блокноте. Буллард завидовал свободе передвижений судей — им не придется в случае чего надевать скафандры. Сам Буллард и его матросы, конечно же, надели герметичные костюмы еще до начала проверки. Случайное попадание метеорита, нарушение внешней перегородки могли в любой момент привести к утечке воздуха из отделения.

Буллард дал второй залп. В то же время на пульте управления загорелись лампочки. На мгновение они потухли, но тут же загорелись снова. Внизу что-то случилось с основной осветительной проводкой и там срочно проводили ее замену.

— Ваши боевые подъемные двигатели не работают, — скомандовал Биссель, глядя на свой список.

— Поднять вручную! — почти в один голос с ним приказал Буллард. Он попытался сообщить о происшествии в центральный пункт управления, но телефоны в его гермошлеме вдруг перестали работать. Буллард выхватил штекер из розетки и подключился к другой. Телефоны попрежнему не работали.

Его матросы готовили орудие к третьему выстрелу. Из- за ручного управления он был сделан на целых три секунды позднее обычного, однако в нормативы это укладывалось. Буллард увидел, как матросы досылают четвертый снаряд. Мельком взглянув на телескрайб, он увидел череду бегущих слов: «Боковой выстрел поразил командный центр и пункт стратегического планирования. Капитан и коммандер убиты. Командование передается запасной диспетчерской. Чиннери, командующий».

— Сигнальные огни погасли, — злорадно заметил Бис- сель, поднимая рубильник вверх. Огней не стало видно.

Левой ногой Буллард нащупал рубильник экстренного аккумулятора и включил его. Свет появился снова — на этот раз источником энергии стали собственные батареи башни, независимые от общей энергосети корабля. Тобельман вложил боезаряд в затвор последнего орудия и повернул ключ. Выстрела не последовало. Тогда он дернул шнур и выстрелил с помощью ударного механизма. Тут в руке арбитра мелькнул огонек, а следом полыхнул сигнальный пакет. Башню озарила вспышка, и тут же внутри стало темно.

— В вашем аккумуляторе короткое замыкание, — спокойно произнес в темноте Биссель. В его голосе сквозило плохо скрытое злорадство. Буллард понял, что это была импровизация. Однако условность аварии не имела значения. Блиссель снова толкнул рубильник.

— Заряжено в темноте, сэр! — крикнул Тобельман. — Готов!

— Огонь!

Гордость за свою команду переполнила Булларда.

— Вражеский снаряд только что уничтожил экипаж орудийной башни — проговорил Биссель. В башне воцарилась тишина. Каждому из матросов то же самое сообщили их личные арбитры. Биссель опять щелкнул портативной вспышкой и в ее свете записал время.

— Я тоже мертв? — спросил Буллард.

— О, нет. Вы в порядке. Ваша башня обстреляна, вот и все.

Буллард выскочил из башни. Если все его люди мертвы, не имеет смысла сидеть в темной башне и ждать у моря погоды. Ему надлежало быть в другом месте.

Лифт застрял между палубами — вероятно, это была еще одна авария. Буллард, за спиной которого пыхтел Биссель, бросился вниз по лестнице и через бронированный люк влетел в командный центр. В центре были только двое развалившихся в креслах арбитров, которые сверяли записи. Буллард тревожно взглянул на главную панель управления. Главный рубильник в ее верхней части находился в положении «открыто». Контроль, конечно же, осуществлялся в другом месте. Управлять отсюда было совершенно невозможно.

Буллард бросился по коридору к запасному командному центру — маленькой каюте позади планировочной. Тратить время на остановку в самой планировочной он не стал. Там, несомненно, он увидит то же, что только что видел в командном центре. Проходя мимо кают, он заметил толпившихся внутри офицеров, и это зрелище вынудило Булларда остановиться. Сквозь прозрачную дверь он с изумлением увидел большинство офицеров «Поллукса». Все они были либо без скафандров, либо еще снимали их. Среди офицеров находился и Чиннери — по мнению Булларда, он был временным командующим.

— Покойники, — усмехнулся Биссель. — Тут они и другим не будут мешать, и им самим тут будет удобно.

Но, судя по капитану Донгану, ему удобно не было. Капитан нервно расхаживал по каюте. На его строгом лице отражалась серьезная озабоченность. Бекли тоже выглядел не лучше.

Буллард поспешил дальше. Там он увидел каждого из своих друзей-офицеров, не было только Фрезера. Означает ли это, что только он сам и Фрезер были единственными выжившими? Буллард рванул на себя дверь запасного командного центра. Он походил на сумасшедший дом: пятеро офицеров, стоявших внутри, через переговорные трубы перекрикивались с пятью другими, оставшимися в других местах, и каждый кричал что-то свое.

— Я думал, вы мертвы! — воскликнул Фрезер при виде Булларда. — Все полетело к чертям собачьим, связь ужасная. Но если вы ищете работу, спуститесь в машинное отделение и проверьте...

— Отставить! — крикнул арбитр, указывая на Фрезера. — Вы! Вы мертвы, сэр!

Фрезер поперхнулся на полуслове и стащил с себя шлем. Он, было, вышел из каюты, но в дверях остановился, оглянулся, как будто хотел что-то сказать, а потом задумчиво пошел прочь в сторону кают-компании, чтобы присоединиться к остальной части «мертвых».

Буллард вдруг понял, что он стал командиром корабля. Но о состоянии судна он не имел не малейшего представления. Он не знал ничего, кроме того, что, судя по вертикальным колебаниям, корабль мчался изо всех сил и продолжал разгоняться. Не выяснив, что происходит с кораблем, и что на нем еще продолжает работать, офицер не мог отдавать разумных распоряжений. Тут Буллард увидел адмирала, капитана Эллина, коммандера Уорлока, и других офицеров с «Кастора». Они пристально смотрели на него через широкий иллюминатор в перегородке между планировочной и запасным командным центром. Выходит, в этой инспекции он должен стать козлом отпущения! Злая шутка. Его, самого младшего офицера на корабле, и последнего, кто вошел в состав экипажа, подвергают этому суровому испытанию! Это разозлило Булларда, но тут же его осенила мысль: а ведь это проверка и самого «Поллукса»! Корабль должен держаться до тех пор, пока жив хотя бы один член экипажа. Эти арбитры должны увидеть, что «Поллуке» подготовлен, притом хорошо подготовлен. Три недели интенсивных учений и неустанных трудов капитана и его коммандера по обучению экипажа не должны пропасть даром. Если судно еще поддается управлению, он будет им управлять!

— Молчать! — крикнул Буллард. Офицеры у переговорных труб удивленно взглянули на него. Буллард указал пальцем на ближайшего к нему:

— Доложить обстановку!

Один за другим, пятеро офицеров кратко описали то, что им было известно. Узнав детали, Буллард пришел в ужас от возникшей перед ним задачи. Торпедный отсек, как и боевая башня, вышел из строя. На химическом складе бушевал пожар. Огромные ртутные котлы были закрыты, их поврежденные пароперегреватели дали течь, и как следствие, все вспомогательные питание отключилось. Попрежнему работал только слабый и недостаточный источник питания — гелиоагрегат, мощности которого хватало лишь для сигнальных огней. Из строя вышли все средства, за исключением переговорных труб. И в довершение картины, основные реактивные двигатели заклинило на полной скорости. А тем временем корабль приближался к Юпитеру — колоссальному магниту. Учебное это было задание или нет, но что-то надо было сделать, причем очень быстро.

Взявшись за выполнение задания, Буллард удивился: сколько же еще может продолжаться этот фарс мнимого бессилия? Тем не менее, отбой военной игре дан не был, и Буллард не смел даже прикасаться к переключателям и клапанам, на страже которых стояли арбитры. Он должен был работать с теми средствами управления кораблем, которые еще оставались. Тем временем прозвучал новый сигнал — он предупреждал Булларда, что обстановка не терпит ни малейшего промедления. Поскольку автоматические регуляторы на линиях подачи урана не работали, ускорение медленно нарастало, и остановить этот процесс теперь можно было только вручную.

Буллард поднялся в отсек направляющих труб и там к своей радости обнаружил, что дежурство нес ракетчик Бентон. Бентон заверил его, что не осталось никакого другого способа перекрыть поток урана, как только использовать запрещенные клапаны дистанционного управления.

— В таком случае, принесите труборезы или дальномер со сканирующей разверткой и поломайте линию!

— Есть, сэр.

Буллард знал, что Бентону было известно: уран будет продолжать просачиваться, но пока не заполнился очаг распадающегося вещества, он не мог вспыхнуть, то есть выделить чудовищную атомную энергию. А когда питание будет прекращено, с очагом справятся гасящие смеси.

С химического склада, на котором будто бы полыхал пожар, продолжали исходить настойчивые призывы. Матрос, засевший там, жаловался, что арбитр объявит его сожженным прежде, чем будет предпринята попытка справиться с огнем. Мгновение Буллард колебался. В действительности на складе не было ничего воспламеняющегося — за исключением фейерверков, которые арбитры доставили туда сами, чтобы добавить картине происходящего реализма. Следовательно, склад не был оборудован противопожарным устройством.

— Эвакуировать склад, — приказал Буллард. — Соберите людей с «Поллукса» и перенесите оттуда все в резервный вещевой склад.

— Есть, сэр! — обрадовался кладовщик, освобожденный от выбора: отказаться от должности или быть зажаренным заживо.

Буллард почувствовал замедление скорости корабля. Он понял, что Бентону удалось перекрыть линии подачи урана. Было жалко тратить силы таким образом, но приближаться на такой скорости к Юпитеру было немыслимо. Отражатели реактивных струй были перекрыты от носа до кормы, и поэтому рассчитывать на реактивные двигатели не приходилось. Буллад снова вызвал Бентона по переговорной трубе.

— Что случилось со старыми рулевыми клапанами в соплах жидкотопливных двигателей?

— Ничего, сэр.

— Тогда разогрейте двигатели и давайте двигаться.

— Есть, сэр.

— Бентон, когда они начнут извергать пламя, поверните корабль на 90 градусов от нынешнего курса. Придется сделать это вручную. Других средств управления этими моторами на подстанции нет.

— Есть, сэр.

Буллард почувствовал себя лучше. Он был искренне благодарен арбитрам, что те пощадили для него Бентона. Бентон был способным малым. Скоро они справятся с этим дико мчащимся кораблем. Тогда Буллард сможет взяться за другие неотложные дела. Сейчас его больше всего беспокоил всепроникающий шум, дополненный криком говоривших по трубам. Буллард решил отказаться от использования архаических труб, а вместо этого использовать радиотелефоны в гермошлемах. Это означало установку трехсторонней линии, потому что телефоны не были избирательными и если бы все начали говорить одновременно, результатом стала бы общая неразбериха.

— Скажите всему экипажу, — сообщил он офицерам, находившимся в запасном командном центре, — что никто не должен говорить. Допускаются только ответы на мои вопросы или сообщения исключительной важности.

Сообщение приняли. Чтобы проверить эффективность связи, Буллард начал последовательно вызывать разные части корабля. Оказалось, что, несмотря на массовое «убийство» офицеров, на постах оставалось еще достаточное количество «живых». Тем временем Буллард проверил состояние «пожара» на химическом складе — несмотря ни на что, это «воспламенение» беспокоило его чрезвычайно. Все шло хорошо, как вдруг в телефонах гермошлема Булларда раздался дикий смех и тупое бормотание кладовщика. Буллард отозвался резким вопросом, но в ответ получил только сентиментальные бредни, чередующиеся с хихиканьем. Кладовщик был пьян, либо с ним случилось что-то похуже.

Буллард взглянул на адмирала и офицеров-арбитров, наблюдавших за ним из планировочной. Они тоже выказывали некоторые признаки радости, а некоторые из них глупо ухмылялись. Пит Розуэлл исполнял какой-то бурлескный танец — довольно рискованную версию освященного веками чувственного танца, который часто можно было увидеть в кабаре Урсаполиса. В груди Булларда закипел гнев. Они что же, превратили инспекцию в настоящий фарс? Дурацкие шутки на его счет? Среди офицеров в планировочной он с особым негодованием заметил Авеля Уорлока, который, смеясь, вырывал из терминала какой-то провод. В довершение всего и сам адмирал начал дико скакать по кругу. На его лице, обычно весьма степенном и благообразном, расплывалась глупая проказливая ухмылка.

Буллард снова вызвал кладовщика. На этот раз он услышал голос трезвого и почти кающегося человека.

— Простите, сэр, мне приснился сумасшедший сон. Но он был ужасно забавный, сэр, — голос кладовщика становился все более трезвым и смиренным. — Должен вам доложить, сэр, что арбитры потеряли сознание. Они валяются повсюду...

Забавный сон?! Арбитры потеряли сознание?! Буллард не стал терять ни секунды. Оставив запасной контрольный центр, он помчался к резервному складу.

Буллард пробрался сквозь огонь и дым вспышек, миновал наполовину опустошенные шкафы с химическими реактивами и вошел на резервный склад. Он увидел, что кладовщик склонился над предметами, лежавшими на полу. Буллард нагнулся и поднял дымовую шашку. Но она не могла быть причиной всеобщего сумасшествия. Это был стандартный продукт — смесь люциферина с небольшим количеством солей стронция, который дает яркое пламя и значительное количество дыма, не выделяя при этом большого тепла. Его чад не был ни опьяняющим, ни снотворным.

Буллард увидел, что большая часть химических веществ, обычно лежавших в шкафах, теперь валялась на полу склада. Все они были стандартными веществами и не считались опасными. Там были бочонки различных солей и бутылки с кислотами, но ничто из них не было разбито. На вершине пирамиды стояли три округлые плоские колбы с почти черной жидкостью. Он определил их содержимое: контейнеры для раствора йода, также безвредного.

Прежде, чем идти на помощь матросу, пытавшемуся привести в чувство пострадавших арбитров, Буллард приоткрыл забрало шлема и осторожно втянул воздух ноздрями. Ого! Этот тошнотворный сладковатый запах показался ему странно знакомым. Тут же у Булларда начало звенеть в ушах. Он резко закрыл шлем и нащупал свой кислородный вентиль. Усилием воли он продолжал удерживать сознание. Он знал, что через секунду его головокружение пройдет, поскольку то, что он вдохнул, было ничем иным, как закисью азота. Но откуда исходил этот газ, и насколько сильной была здесь его концентрация?

Буллард шагнул к ящику с нитратом аммония. С виду он выглядел нормально, но какое-то чувство подсказывало Булларду, что это и есть источник испарений. Он подошел к ящику ближе и вдруг почувствовал у себя между лопатками источник тепла. Это было похоже на то, как если бы он встал спиной к открытой дверце печки. Буллард обернулся и увидел три колбы йода, а за ними — дымок угасавшей вспышки.

Ситуация была предельно ясной. Колбы с йодом выполнили роль фокусирующих линз для инфракрасных лучей. Под влиянием этого слабого нагревания нитрат аммония начал разрушаться и выделять закись азота. Теперь Буллард понял и безумное поведение кладовщика, и причину, по которой арбитры лежали без сознания.

Он бросился к колбам с йодом и переставил их на пол. Затем Буллард прыгнул к клапанам контроля воздуха и увеличил напор кислорода, поступавшего в отсек. Он вызвал Бентона, приказал ему включить аккумуляторные батареи, до сих пор стоявшие в резерве, и включить вентиляторы. Он должен был очистить склад от «веселящего газа».

«Веселящий газ»! Вот причина диких выходок офице- ров-арбитров! Теперь это становилось понятным. Буллард бросил взгляд на открытые переговорные трубы и тут же понял, что случилось. Вообразив, что могло бы произойти выше, Буллард вздрогнул. Закись азота, будучи тяжелее воздуха, протекала через открытые переговорные трубы в центр управления и в другие отсеки, расположенные возле центра тяжести корабля. Все эти офицеры без шлемов, как с «Поллукса», так и с «Кастора», были навеселе. Возможно, сейчас они лежали без сознания. Буллард захлопнул газонепроницаемые крышки переговорных труб, и прокричал в микрофон своего гермошлема команду всем остальным людям на корабле.

— Слишком поздно, — сказал Бентон. — Они ведут себя, как сумасшедшие. Но как мне было это понять? Я не чувствовал запах, я думал, что это было частью игры. Только теперь я понял...

— Что только теперь? — переспросил Буллард. Сердце его замерло.

— Ну, — произнес Бентон, все еще продолжая колебаться, — ведь речь шла о таком величественном персонаже, как командующий патрульными силами Юпитера, — адмирал пришел, танцуя на ходу. Он хлопнул нашего капитана по спине и сказал: «Давайте устроим хорошую вечеринку». А капитан Майк сказал: «Конечно, вы уже многое упустили»...

Буллард застонал. Закись азота просочилась и в кают-компанию тоже.

— Затем они начали дико смеяться и все кругом ломать.

Буллард молча слушал рассказ Бентона. Одни кабелибыли вырваны целиком, другие неправильно соединены. Происходили короткие замыкания. Рычаги управления были сломаны, а стрелки на приборах выкручены и оставлены под углом; короче говоря, проверяющие ребята ужасно набуянили. Жертвы веселящего газа сделали все, чтобы превратить учения в суровую реальность. Теперь корабль по-настоящему вышел из-под контроля.

— Продолжайте качать им кислород! — прокричал Буллард. — Я займусь кораблем.

В рассказе Бентона не было преувеличений. Контрольный центр, планировочная и запасная планировочная выглядели так, как будто там произошло землетрясение. Палубы были завалены выломанными ручками управления, сломанными циферблатами и рваной бумагой. Сломано было даже астронавигационное табло, а бортовой журнал изорвали в клочья. Повсюду свисали обрывки проводов. Каюта была в полнейшем беспорядке. И тут же сидели офицеры, которые все это сделали. Они были уже слишком пьяны, чтобы продолжить безобразия, но идиотские ухмылки все еще гуляли по их лицам.

Но смысла сокрушаться по этому поводу не было. Над кораблем нависла угроза столкновения с Юпитером и она продолжала увеличиваться. Буллард вспомнил об этом, когда почувствовал толчок — это заклинило устаревшие жидкотопливные двигатели. Старый добрый Бентон! Несмотря на сумасшедший дом, бушевавший вокруг него, он продолжал справляться с двигателями и снова запустил их. Корабль накренился, одурманенных офицеров бросило к стене и с силой ударило об нее. Санитары, бегавшие по кают-компании с аптечками скорой помощи, теперь должны были справляться с новыми проблемами. Некоторые из пациентов уже были без сознания по двум причинам сразу.

Буллард тоже мог бы обеспокоиться состоянием начальства, но вслед за проблемой жидкотопливных двигателей пришло новое, совершенно непредвиденное испытание. Корабль охватила странная дрожь, и он начал крениться каким-то совершенно необычным образом, отчего у Булларда побежали мурашки по спине. Некоторых арбитров, еще находившихся в сознании, начало рвать; обломки оборудования и мебели колотились о стены, их носило так, как будто корабль оказался во власти шторма. На корабле стоял неописуемый шум.

И громче всех был пронзительный визг вышедших из-под контроля двигателей. Амплитуда колебаний корабля продолжала увеличиваться, и Булларду стало мучительно ясно: авария дошла до массивных гироскопов в самом сердце судна. Буллард, с трудом переставляя ноги, пошел к ним, цепляясь за выступы, до которых мог дотянуться, и уклоняясь от летавших по кораблю обломков. Наконец он добрался до бронированной двери отсека с гироскопами и только тут понял, что на самом деле произошло. Исправить положение было не так-то просто.

В пьяном разгуле арбитры порвали силовые кабели, от которых работали двигатели, и гироскопы пошли вразнос, причем в неравном темпе — возможно, это объяснялось трением их подшипников. Буллард, конечно же, знал, что он может отключить ток, подававшийся на аппаратуру, но если он это сделает, работа гироскопов перейдет в сильную отдачу. Если движение гироскопов замедлится быстро, инерция их вращения перейдет на корабль и заставит вращаться уже его. Такие перегрузки экипаж не выдержит.

Буллард все еще слабо надеялся, что он сможет восстановить ток на магнитных катушках. Но поиски среди обломков могли занять часы, тогда как в его распоряжении были только минуты, да и их-то оставалось не так много.

— Пришлите мне человека и принесите побольше свободных кабелей, — приказал он Бентону. — И еще мне нужна смазка для гироскопов, работающих от аккумуляторов.

Буллард смотрел на стальные столбики, которые поддерживали подшипники гироскопа, — их было шесть пар, каждая пара располагалась под определенным углом к остальным. То, что он не мог сделать силой электрического сопротивления, он будет делать трением. Если Буллард сможет регулировать движение подшипников, он сможет контролировать и скорость гироскопов. Сначала попытка сделать это показалась ему безнадежной — ведь у него просто не хватило бы сил, чтобы сдвинуть огромные рычаги. Но тут ему в голову пришла мысль о способе, который, по крайней мере, стоил попытки.

— Обведите конец кабеля вокруг этого места, — приказал он. — Сделайте катушку, спираль вокруг вон той колонны под подшипником. Я хочу намагнитить его.

Один из матросов Фрезера сделал, что ему сказали. Но на лице его было написано недоверие. Какая разница, будут намагничены опорные столбцы или нет?

— Отлично! — прокричал Буллард, когда вокруг последнего из столбиков была сделана катушка. Затем он приказал включить слабый ток и с помощью реостатов начал подавать его на катушки. Работать с сердцем корабля было

немыслимо трудным занятием, да к тому же Булларда и его помощников еще и бросало из стороны в сторону из-за качки. Но Буллард был упорен, и наконец настало время испытать его устройство.

Награда, доставшаяся Булларду, была велика — он услышал, как завывания двигателя начинают утихать. По крайней мере, ему удалось остановить ускорение. Теперь ему предстояло согласовать работу всех трех гироскопов.

— У нас есть идея, — сказал Буллард главному электрику, который ему помогал. — Продолжайте с ними работать, пока они не будут крутиться синхронно. Подшипники нагреются, но мы ничего не можем с этим сделать. Смажьте их, а если это не поможет, отправьте кого-нибудь вниз за жидким воздухом. Делайте что угодно, но не давайте им остановиться совсем, или мы врежемся в Юпитер.

— Есть, сэр. Но как мы это сделаем?

— Это называется магнитострикция, — объяснил Буллард, направляясь к выходу из отсека. — Небольшой магнетизм заставит сталь расширяться, вот и все. Если подшипники будут двигаться с трудом, смажьте их еще.

Буллард вышел из отсека и направился к корме. Где они находятся сейчас? Выиграют ли они эту схватку с Юпитером? Он чувствовал вибрацию корабля, шедшего сейчас на шести реактивных двигателях, и понимал, что контроль над ситуацией начинает возвращаться. Но как быстро это произойдет?

Бентон казался обеспокоенным. Двигатели вели себя странно, им явно не хватало мощности, чтобы выполнить возложенное на них задание. Неконтролируемое движение «Поллукса» был остановлено, но только и всего. Чтобы резко вырваться вперед, требовался больший толчок, но Бентон не решался на это. Вошел Буллард.

— Ничего не поделаешь, — проговорил он. — Заставьте эти реактивные трубы работать как следует.

— Они расплавятся, — предупредил Бентон.

— Делайте, — мрачно произнес молодой исполняющий обязанности капитана. — Хуже быть уже не может.

Бентон пожал плечами и включил вторую линию подачи топлива. Его помощники, посланные на склад, вернулись с запасными форсунками. Через несколько минут бешеной работы они были соединены с импровизированными нагнетателями и к трубам начали поступать новые порции топлива. Выхлоп двигателей «Поллукса» изменился от красного, как след метеорита, огня до ослепительно белого цвета, свойственного хвосту кометы класса «А». Решительные мотористы продолжали разгонять двигатели, нагнетая топливо до тех пор, пока сами не начали падать с ног, — люди уже не выдерживали, несмотря на обильные инъекции гравонола. Загнанные санитары оставили в покое «мертвых» офицеров «Поллукса» и арбитров с «Кастора», и переключились на помощников Бентона.

Тут в отсек ввалился главный арбитр — капитан «Кастора» Эллин. Его с обеих сторон поддерживали подчиненные офицеры. Хотя капитан с каменным лицом уже выглядел трезвым, все они были сильно потрепанными. Их лица и руки были в синяках и порезах; все трое носили повязки, наложенные на них санитарами. Они, по крайней мере, уже могли держаться на ногах. Тем не менее, их, как и все еще одурманенных офицеров, бросало из стороны в сторону, как будто уже укрощенный гироскоп продолжал бесноваться.

— Адмирал говорит, — заявил капитан Эллин, — что инспекция отменяется. Прекратить занятия и вернуться на базу.

— Вот уж черта с два! — вскипел Буллард. — Передайте адмиралу, что не в его власти отменить мои занятия. Можете сказать ему, что я уберусь отсюда, когда и если смогу это сделать. А пока дайте дорогу этому человеку.

Капитан Эллин удивленно открыл один, оставшийся не подбитым, глаз, но посторонился и пропустил матроса, нагруженного грудой запасных частей. Капитан «Кастора» посмотрел на сердитого молодого человека в запачканной и порванной униформе, обвел взглядом отсек, снова взглянул на Булларда. Он все еще не понял, что произошло, и как они оказались в таком положении. Решительно все приборы были неисправны. Эти потные, усталые люди могли лишь догадываться о давлении, напряжении, силе тока и обо всем остальном, с чем они имели дело. Если в такой ситуации человек мог чувствовать корабль, то это было неловкое, попросту ужасное чувство. Это было отвратительное чувство обреченности.

— Первый пошел, — заметил Бентон спокойно, когда корабль содрогнулся и сделал небольшой рывок. Они скорее почувствовали, чем услышали возрастающий рев снаружи. Матрос с бледным лицом, сидящий верхом на дымящемся нагнетателе трубы № 4, отчаянно пытался закрыть клапан. Первая из перегруженных труб нагрелась до предела — из него вдруг вылетело огненное облако, которое полетело к Юпитеру, подчиняясь притяжению планеты. Голос Бентона был спокоен и подбородок его не дрожал, но глаза ракетчика выдавали тревогу.

— Держитесь, — сказал Буллард. — Сейчас мы не можем расслабляться. Помощники тоже должны держать себя в руках. Сейчас мы на подъеме, и если продержимся хотя бы полчаса, то горы останутся позади.

Капитан Эллин и два его помощника осторожно отошли в угол отсека. Эллин был слишком компетентным офицером, чтобы вмешиваться. Он уже вполне разобрался в ситуации и понял: эти чумазые парни знают, что делают. Поэтому капитан всего лишь внес в свой исписанный блокнот еще несколько записей.

Спустя примерно двадцать минут огненное облако испустила следующая труба. Это была труба № 3, а через пять минут настала очередь № 1 и почти одновременно с ней — № 6. Но остальные две продержались, пока корабль не достиг горного хребта, и не миновал его. Судя по всему, критическая точка была пройдена. Буллард приказал сократить форсированную тягу на двадцать процентов, когда сдала следующая труба. Теперь оставалась только одна, последняя, и она составляла всю движущую силу корабля. Этого было крайне недостаточно, но все же сейчас они двигались вперед, в чистые темные глубины космоса. Буллард поспешно снизил ее мощность до нормальной, продолжая удивляться тому, что они до сих пор держались.

Он вышел из мучительной жары отсека в охваченный беспорядком корабль — надо было разыскать перископ. Несколько минут Буллард пробирался сквозь проходы и душные коридоры, обыскивал оставленные боевые башни и пункты управления стрельбой, пытаясь найти уцелевший инструмент. Он обезумел от радости, когда наконец нашел перископ в торпедном отсеке. Буллард благоговейно взял его в руки и взглянул на Юпитер. Сердце его вздрогнуло от радости: огромный розовый диск занимал только часть поля зрения. Поспешно сняв показания градаций вдоль перекрестных линий, Буллард установил, что они уже находились за пределами самого опасного из гравитационных полей Юпитера. Сейчас они должны были приближаться к небольшому спутнику — их пункту назначения.

Буллард покрутил перископ и наконец увидел в него маленькую железную планету. Заметив ее, Буллард начал отдавать приказы своим матросам, находившимся в трубном отсеке. Теперь они должны были сделать поворот, располагая единственной работающей трубой и пятью отказавшими, а при этом сопротивляться собственной инерции. Необходимость ускорить полет резко сменилась на задачу его замедлить. Таков был приказ адмирала: опустить корабль на безжизненный кусок железа.

Кое-как они это сделали. Спустя четыре часа, а может, и шесть часов — ведь время утратило для них значение, — изможденный и очень грязный молодой лейтенант с обессилевшими остатками своего экипажа, пошатываясь, вышел на черную равнину сокровенного спутника Юпитера.

Какое-то время они рассматривали огромный неповоротливый корабль, на котором сюда прилетели. Внешне это был тот же ухоженный, мощный крейсер, что и накануне. Но какой беспорядок царил внутри него! Впрочем, внешний вид корабля сейчас их не беспокоил. Сейчас им надо было оценить ущерб, нанесенный кораблю частичным разрывом труб. Был ли он необратимым? И что за местность простиралась сейчас под беспомощным ныне крейсером — Гордостью Небес?

Лейтенант Буллард не позволил кораблю столкнуться с Юпитером, но этого было мало. Насколько он понимал, он командовал «Поллуксом» временно, и тактические задачи первого этапа были решены. Он должен был убраться с этой скалы, вернуться в Урсаполис и посадить корабль в его док. Бентон мрачно покачал головой. Все возможности совершать чудеса были исчерпаны. Чтобы сесть на Каллисто, им понадобится не одна труба, а три, и даже с ними маневр наверняка будет неуклюжим и крайне рискованным.

Так они разговаривали, обсуждая пути и способы вернуться, когда их обнаружили адмирал и капитан Донган. Адмирала и Донгана разбудил Эллин, он и сказал им, где искать Булларда.

— Молодец, Буллард, — произнес капитан Майк. — Адмирал обещал вам особую благодарность. Доложите мне сейчас точное состояние судна и я помогу вам. Первое, что хочет адмирал, — это какое-нибудь радио, чтобы мы смогли вызвать на помощь буксиры. Как только это будет сделано, вы можете идти отдыхать. Я возьму командование на себя.

— Нет, сэр! — горячо выкрикнул Буллард. — Я требую оставить мне право продолжить работу. Они в ходе учений довели нас до аварийного состояния. Но инспекция еще не закончилась. В соответствии с правилами, если мы позовем на помощь, мы проиграем. Мы не можем...

— Мы не проиграем, — спокойно сказал капитан Майк. — Задание было отменено. Непредвиденные обстоятельства...

— Вот именно! — воскликнул Буллард, срываясь почти на крик. Он был возмущен до предела. — Именно непредвиденные обстоятельства! И «Поллукс» не смог с ними справиться! Именно это будет обсуждать весь флот. Над нами будут смеяться в каждой кают-компании от Плутона до Меркурия. Если мы позволим им отозвать это задание теперь, мы все окажемся ненужными и обманутыми. Ведь наш корабль, лучший в целом...

Буллард был почти в истерике. Он просто не осознавал, что его поведение дошло до неповиновения командиру. Ему пришлось испытать очень многое, и его нервы были истощены. Сейчас он сосредоточился на своей проблеме, и находился не в том настроении, чтобы позволить оттолк-нуть себя от ее решения. Найти выход было в его силах. Он должен был найти его любой ценой. Иное решение было бы для «Поллукса» пораженческим. Оно означало бы признание провала, а это было немыслимо. В конце концов, что это за непредвиденное развитие обстоятельств, которые их победили? Закись азота? Ну и что? Это была обычная опасность. Она могла возникнуть и в других, не экстремальных условиях, и с ней пришлось бы иметь дело. Уклониться от этого испытания означало бы спрятаться за очень слабым оправданием. Буллард был одним из тех, кого арбитры выбрали в качестве подопытного кролика, и он не мог уклониться от своей участи. По его мнению, под угрозой оказалась не только репутация корабля, но и его собственная честь.

Буллард продолжал извергать неосторожные слова, он выражался на грани бунта. Но капитан Майк слушал его серьезно. Наконец, задумчиво глядя на лейтенанта, он произнес:

— Мне нравится ваше настроение, Буллард, но это к делу не относится. У нас нет выхода. Уже слишком поздно. Что касается вашей репутации, можете не опасаться...

— Да не в этом дело, сэр... — Буллард уже чуть ли не плакал.

— Пусть поступает, как знает, — вмешался адмирал. — Его позиция правильная. Лично мне кажется, что сейчас мы теряем время, но я не могу сказать, что отрицаю справедливость его слов. Если он думает, что сможет вытащить отсюда корабль, пусть попробует. Я даю вам еще двадцать четыре часа, чтобы справиться с этой проблемой, Буллард. В течение этого срока вмешиваться в ваши дела никто не будет. Удачи!

Если Буллард и был на грани истерики, то причина, по которой несколько слезинок скатились по его щекам, была другой. Сначала его охватило ликование. Но тут. же его сменил трепет: только сейчас до него дошла вся полнота ответственности, которую он на себя взял. Буллард понял, что, настаивая на таком решении проблемы, он подвергал опасности опозориться и себя, и «Поллукс». Ведь раньше у них имелось, по крайней мере, правдоподобное и официально приемлемое оправдание. Но если теперь он не справится с кораблем, он пропадет вместе с ним. Булларда охватило раскаяние. Неужели тщеславие вынудит его скомпрометировать имя корабля, к которому он так привязался? Буллард мгновенно протрезвел. Теперь он понимал хорошо, как никогда раньше, что должен добиться успеха. Пока «Поллукс» не вернется в док, офицер не будет свободен от ответственности.

Эта мысль вдруг необычайно укрепила Булларда. Его усталости как не бывало. С помощью нескольких скупых слов ему удалось донести до Бентона и его помощников ту же мысль, которая вдохновила и его самого. Для них официальные оправдания не будут иметь никакого значения. Они должны вернуть корабль назад!

Между тем крейсер, совершивший посадку, окружила группа наблюдателей. По единодушному решению арбитров, правила инспекции были смягчены: теперь «мертвые» могли наблюдать за действиями команды и разговаривать — при условии, что они ни во что не будут вмешиваться. От «умерших» товарищей по «Поллуксу» пришли слова поддержки. Целый экипаж болел за них, тогда как люди с «Кастора» время от времени позволяли себе остроты в адрес занятых ремонтом людей. Адмирал, при всем своем великодушии, был раздражителен и нетерпелив. На следующий вечер у него был назначен ужин с губернатором Каллисто, и его раздражала мысль, что он может пропустить эту встречу. Экипажу «Кастора» тоже не терпелось вернуться домой. Они стремились подняться на борт своего корабля, потому что за последние несколько часов увидели, что им нужно срочно сделать на их собственном судне. Инспекция «Кастора» экипажем «Поллукса» была назначена на следующую неделю.

Буллард упорно не обращал ни на кого внимания. Он открыл грузовой люк, и его помощники вытащили из трюма пять огромных цилиндров. Используя лебедку, они при бледном свете Юпитера и его спутников расположили эти цилиндры у борта «Поллукса». На корме установили тяжелые штативы, и покрытые алмазами сверла начали вгрызаться в железо — твердь маленького спутника. Несколько человек возле кормы принялись обрабатывать портативными развёртками разорванные вспышками, зазубренные сопла труб. Чиннери и Розуэлл, главные инженеры «Поллукса» и «Кастора», внимательно наблюдали за этой работой.

Чиннери не проявлял особой радости, глядя на работу Булларда, — этого молодого офицера из артиллерийского отдела, позволяющего себе вольности с неприкосновенным запасом деталей. И он даже не попытался подавить свое презрение к последней попытке Булларда исправить положение.

— Эти ребята притащили запасные втулки для устаревших труб, — объяснил он Розуэллу. — Я и забыл, что у меня где-то валялся их набор. Но они им не помогут. Они негабаритные. Мы таскаем их с собой, потому что у них слишком большой размер. Их можно подогнать к любой трубе, но для этого понадобится мастерская с первоклассным оборудованием. Приладить эти втулки к трубам надо будет так, чтобы не оставалось ни малейшего зазора.

Розуэлл кивнул. Как соперник, он собирался посмотреть на провал этой попытки. До сих пор «Поллукс» справлялся с каждой из аварийных ситуаций. И Розуэлл надеялся, что теперь-то этот заносчивый экипаж наконец потерпит неудачу.

Но Буллард их не слышал, да его и не волновало то, о чем они могли сейчас говорить. Они с Бентоном находились возле сопел громадных труб, вооружившись гигантскими кронциркулями. Они уже знали, что втулки были негабаритными, но приказ Булларда по сужению их диаметра сейчас исполнялся. На корме корабля были вырезаны отверстия, в которые сейчас вставляли втулки. Те, кто первоначально поднимали трубы, вернулись на палубу с буксировочными цепями высокой прочности — ввиду чрезвычайной ситуации решили использовать их.

Люди, подгонявшие втулки к соплам труб, доложили, что их работа завершена. Однако Буллард, измерив их диаметр, нахмурился. Сопла все еще были слишком малы. Как же ему сейчас не хватало станка, чтобы обрезать их в нужных местах! Но ближайшим местом, где находились такие станки, был Урсаполис. Поэтому Буллард должен был уменьшить внешний диаметр втулок иным способом.

Он стравил воздух из резервуаров корабля через клапаны па его теневой стороне, собрал сжиженный газ в цистерны и погрузил в него концы труб. Но даже сократившись до минимального размера, они все еще были велики. Буллард начал впадать в отчаяние: главная работа была еще впереди, а времени на эксперименты совершенно не оставалось. Тем временем на корме установили тяжелые рым-болты и пропустили через них цепи — корабль предстояло сдвинуть с места при помощи огромного гидравлического домкрата. И все-таки трубы были слишком толстыми. И Буллард теперь не видел другой возможности, кроме как раскалить сопла труб. Он не хотел этого делать, потому что звук резервуара, по которому постучали молотком, показывал, что в нем осталось критически мало топлива. Они потратили его слишком много, чтобы избежать столкновения с Юпитером. Жидкого водорода едва ли хватило бы, чтобы улететь со спутника и добраться до своего порта — а еще там понадобится небольшой запас для посадки.

Бентон покачал головой, когда его спросили о возможных источниках топлива на спутнике. Весь уран остался за бортом, когда сопла труб разрывались от избыточной подачи топлива. Тогда это было неизбежно, и жалеть об этом не приходилось.

Буллард сел и обследовал мысленно корабль, по очереди вспоминая содержание каждого склада. Там не было ничего, что он мог бы использовать, и что не имело бы в себе какого-нибудь изъяна, исходя из целесообразности применения. Например, аммонала там было предостаточно... Внезапно Булларда осенила идея.

— Установите первую трубу — распорядился. — Номер 1. Затем отправьте весь свободный личный состав в носовой блистер. Притащите сюда пару тонн металлической стружки. Ее мы и будем использовать.

В первую трубу подали топливо, и пламя начало усиливаться. Затем подали сжиженный воздух. Пройдя через утрамбованную в трубах стружку, пламя начало ее плавить. От сильного жара труба покраснела и увеличилась, и к соплу первой трубы тут же приставили втулку. Затем в работу включился огромный домкрат. Корабль пришел в движение и поднялся на дыбы. Поехав вверх, он натянул цепи, которыми был сейчас прикован, но монтажные петли прочно сидели на своих местах в железе, из которого состояла планета. Содрогающийся «Поллуке» всей своей тяжестью навалился на втулку и она прочно встала на место.

Затем втулки были вставлены и в другие трубы. И когда они остыли, сжатие металла охватило трубы настолько же плотно, насколько это можно было бы сделать в любой мастерской Солнечной системы, оснащенной отборными инструментами. Буллард не сомневался в их надежности. Втулки останутся па месте.

Он справился с задачей на час раньше установленного срока. И когда на борт подняли последний использованный инструмент, предупредительный сигнал сообщил о старте. «Поллукс» изверг пламя — сразу было видно, что исходило оно из таких же устаревших двигателей, какими была оснащена «Азия», — взревел и устремился вверх, домой.

— Пожалуйста, отправьте это сообщение, — приказал адмирал уставшему, но умиротворенному капитану «Поллукса». Буллард взглянул на адмирала с удивлением. Радио исправили, но о чем он собрался сообщать? Никакой буксир теперь не понадобится. Они прибудут в порт через час — за это время любой буксир успеет только разогретьс я. Буллард взял у адмирала сообщение и прочитал его. Оно было адресовано всем кораблям и станциям и начиналось со слов: «Сегодня я провел инспекцию крейсера «Поллукс» и нашел его готовым во всех отношениях к любой внештатной ситуации в боевой обстановке...»

В этот момент Булларда постигло очередное испытание. Что-то стало не так с его глазами, и текст сообщения вдруг расплылся в сплошное пятно. Он успел разобрать слова «особое одобрение» также в отношении «командира корабля Булларда», и увидел знакомую подпись — Аберкромби. Оценка боеготовности корабля была наивысшей, и это было все, в чем нуждался Буллард. Корабль выполнил свою задачу.