Беглянка

ГЛАВА 28

Длинный пирс, к которому тянулись сходни двух шхун, нарядной бело-алой императорской и синей, известной торговой компании, заканчивался небольшой площадкой, с каких обычно любят ловить рыбу старички и нырять отчаянные мальчишки.

Но сейчас этот пятачок был пустынен, и именно туда неторопливо брели мы с Онгильеной мимо привязанных по обе стороны прогулочных лодок и рыбачьих шаланд.

— Вели… — осторожно проговорила принцесса, когда мы отошли довольно далеко от готовившегося к отплытию судна, — я не поняла…

— Я знаю. Сейчас дойдем до скамьи, и поясню, — мягко пообещала ей, раздумывая, как бы поделикатнее приоткрыть перед подругой занавес над тем миром, который был для нее так же неизведан, как дальние гоблинские острова.

— Мне заранее стыдно, — уныло пробормотала она, и это признание задело меня очень живо.

— Гили! — стараясь говорить как можно тише, расстроенно произнесла я, едва мы добрались до конца пирса, и оглядела неказистые скамьи. Как оказалось, посидеть на них нам не суждено, захватить плед или подушечки я не догадалась. — Тебе совершенно нечего стыдиться! Ну откуда ты можешь знать, какие порядки завела на кухне ваша экономка или мажордом? А есть еще главный повар и казначей. И кроме того, обязательно найдется какая-нибудь старая придворная дама, которая считает себя обязанной проверять, правильно ли, по ее мнению, ведется кухонное хозяйство.

— Никогда даже не подозревала… — задумалась Онгильена, потом внимательно меня оглядела и все-таки задала вопрос, которого я ждала: — А при чем тут салат и жареное мясо?

— Все просто, — вздохнула я, стараясь не очень расстроить принцессу. — Слуги завтракают очень рано. И поэтому едят не горячую кашу и не взбитый свежий творог, их еще никто не успел сварить, а доедают те продукты, которые остались от ужина. Мясо, разумеется, на всякий случай обжаривают, а в салаты еще с вечера добавляют соли и уксуса.

— Светлые боги, Вели! — потрясенно смотрела на меня ее высочество. — Значит, мы ели… объедки?

— Нет, не беспокойся. То, что не доели на своих тарелках гости, поварята сортируют. Что-то собакам, что-то поросятам. А мы ели кушанья, остававшиеся на общих блюдах. Ну и еще из приготовленного впрок, зависит от щедрости здешнего главного повара. Некоторые кухарки отправляют нарезанное мясо и ветчину в суп для солдат и дворовой прислуги. Вот поэтому я не дала тебе никаких салатов, а только сыр и то мясо, в котором была уверена.

— Больше никогда не приду в столовую так рано, — убежденно сообщила принцесса.

— И зря, — не согласилась я. — Повар должен знать, что ты можешь захотеть кушать в любой момент, пусть его кухарки по очереди приходят на кухню пораньше. И самое главное — это блюда, которые тебе подают. У меня, например, на полдня портится настроение, если мне приходится есть за завтраком овсянку. Поэтому в Глоэне я запретила варить эту кашу и даже крупу привозить. И ты можешь отдать любой приказ, ведь в императорском дворце всего четыре настоящих хозяина — император, твой брат и вы с Наэльсиной. А все остальные должны делать так, как хочется и удобно вам. Но они нарочно придумывают разные правила и причины, чтобы делать так, как лучше им. И всеми силами стараются заставить вас исполнять эти правила. Но твой брат, насколько я знаю, давно уже приучил своих лакеев, и они бегом приносят с кухни все, чего захочется ему. Его высочество Анвилер уже лет десять не ест овсянки, хотя и моложе на три года. А тебя стараются держать в повиновении всякие леди Боленси… хотя сама она, как я сегодня убедилась, с удовольствием нарушает собственные правила.

Некоторое время ее высочество молчала, раздумывая над моими словами, потом вдруг спросила:

— А если кто-то любит овсянку?

— Может быть, — пожала я плечами. — И вполне возможно, она даже полезна. Но в мире много другой полезной еды, которую я могу есть по утрам. Так ради чего портить себе жизнь? Пусть кашу едят те, кто ее любит. Или не умеет готовить ничего другого.

— Значит, и я больше не буду, — постановила Онгильена и обиженно вздохнула: — Ну почему мы не поговорили об этом раньше? Я всегда считала себя обязанной быть образцовой принцессой… та же леди Боленси только и говорит — принцесса должна то, должна это… И я думала, будто Анви избалованный мальчишка, а отец слишком много ему позволяет. Выходит, я была неправа?

— Он и в самом деле избалован, — пришлось признать мне. — Но именно он будет императором. И сможет написать любые законы и поступать так, как ему захочется. А вот из тебя делали послушную куклу, и если бы не Кэрдон, ты покорно вышла бы замуж за то чудовище. И за это я бесконечно благодарна маркизу, хотя он и доставил мне своими проверками несколько неприятных минут. Мне хочется видеть тебя счастливой.

— Спасибо, Вели. Я это знаю, — очень серьезно призналась она и вдруг лукаво засмеялась: — Если бы ты знала, сколько раз они пытались выведать нашу тайну! Но за пять лет я научилась держать язык за зубами, хотя иногда это было очень непросто.

— И все же пока нужно молчать. — Сейчас я понимала ее, как никто другой. — Думаешь, мне легко приходится? Танрод ведь мастер допросов и чувствует ложь. Но ты ведь и сама это знаешь?

— Да. Но не думала, что он тебе рассказал. — Голубые глаза Онгильены смотрели недоверчиво и настороженно.

— И не только это. — Похоже, раз у меня нет намерения позже выслушивать упреки, придется признаваться во всех остальных секретах. Ну, пока кроме самого главного. — Я теперь живу в его доме как племянница, но мы заключили помолвку.

— Ого! — Вот теперь глаза принцессы стали огромными от изумления. — И ритуалом заверили?

— Да. — Коротко кивнув, я повернула кольцо камнем вверх: — Вот оно, и не снимается. Свадьба через три месяца… если мы не рассоримся и он не найдет себе другую невесту.

— Ты шутишь? — почему-то возмутилась Гили, но договорить я ей не дала:

— Тсс. Сюда идут.

— Это за нами, — оглянувшись, сообщила Гили. — Лорд Грензи и лорд Тафро. Видимо, пора отплывать.

Отвечать я не стала, мужчины подходили все ближе и могли услышать наш разговор. Просто стояла и любовалась золотящимися под взошедшим солнцем мелкими барашками волн, мечтая о том времени, когда закончатся все заговоры и тайны, а я смогу жить свободно. Приехать к морю не на один день, а на луну или две и вдосталь насмотреться на его невероятную, каждый день разную красоту.

— Ваше высочество, — лорд Грензи, имевший чин капитана личной гвардии императора, смотрел на принцессу почтительно, но с уверенностью убежденного в своей правоте человека, — все готово к отплытию.

— Ну так проводите нас на корабль, — величественно подала ему руку Гили, мгновенно превращаясь в ее высочество.

Офицер склонился еще любезнее, подставил принцессе локоть и неторопливо повел ее к шхуне.

— Леди Вельена, вы позволите отвести вас на шхуну? — Безукоризненно выбритый и модно одетый лорд Николо Тафро, известный всему Тагервеллу заядлый волокита, искатель любовных приключений и одновременно весомого приданого, нахально изучал мое лицо неправдоподобно восхищенным взглядом.

— Благодарю вас, — с ледяной вежливостью отказалась я и, не снисходя до объяснений, направилась вслед за Онгильеной.

— За что вы так жестоки со мной? — с преувеличенной скорбью вздыхал, не отставая ни на шаг, лорд Николо. — А я, между прочим, из-за вас всю ночь не спал!

— С кем? — не удержалась я, очень уж подходящий был момент.

— Вам кто-то наплел про меня небылиц, — мгновенно насторожился поклонник. — И я даже догадываюсь кто.

— На дуэль вызовете или отравите? — деловито поинтересовалась, разглядывая шхуну, где вдоль бортов выстроились сопровождавшие Онгильену в поездке придворные дамы и благородные кавалеры. Внимательно изучавшие не морские дали, а наше шествие по пирсу.

— Кого?

— Ну это же вы догадались, а не я, — пожала плечами и шагнула на трап.

— Леди Вельена, следуйте за мной, — взяла меня на поводок ее высочество, и я покорно, как сквозь строй, прошла мимо спутников к лесенке, ведущей на верхнюю палубу.

Шхуна была очень немаленькой, но наверху помещались только императорские каюты. И все сопровождающие принцессу дамы сейчас тайно ненавидели меня за возможность спать в одной из трех роскошных кают с собственной умывальней и выходом на отдельную палубную площадку, куда не допускается никто из спутников, живущих в нижних каютах.

Леди Боленси смотрела особенно напряженно, даже губы побелели, так сильно она их сжимала, но Онгильена прошла мимо, словно ничего не заметив. Значит, не простила ей занятого стула, сообразила я, но заступаться за камеристку не стала, вовремя осознав простую истину. Если я это сделаю, то настойчивая дама непременно испортит нам все удовольствие от прогулки и не даст словечком спокойно переброситься.

Но лишних кают на судне нет, это я слышала еще за завтраком, следовательно, оставаться свободной императорская каюта не может. И теперь я с волнением ожидала, как решит эту задачку Гили.

Она решила просто — приказала перебраться туда лорду Грензи, и, к чести офицера, отказываться или пытаться спорить он не стал, взглянув на суровое лицо ее высочества. Наверняка уже был в курсе утреннего происшествия в столовой. Вежливо сказал спасибо и ушел за багажом.

— Я поселюсь в центральной, отцовской, — сообщила Гили, едва мы оказались в общей гостиной, куда выходили двери трех кают. — А ты выбирай, мою или Анви.

— Конечно, твою, не люблю мужской вкус, — немедленно решила я и села на диванчик, гадая, чем мы будем занимать свободное время.

Дамы обычно гуляли по палубе, играли в лото или изображали из себя умирающих, хотя на каждом хорошем судне обязательно имелось зелье от морской болезни. Усиленное магами, разумеется.

Но гулять вдоль бортов мне теперь не хотелось, да и кому бы понравилось любоваться природой под прицелом недружелюбных и завистливых взглядов? А в лото я не играю, да и вообще не люблю доверять свою судьбу слепой случайности. Помня о том, куда она меня едва не завела десять лет назад. Да и жаль тратить время на игры, когда со всех сторон такая красота.

Тут мне вспомнился Танрод, особенно его наказ почаще смотреть в зеркальце, и я почувствовала невольную досаду. Если бы он сейчас снова уставился на меня укоризненным взглядом, я не нашла бы и слова в оправдание. Веду себя как юная монашка, сбежавшая на денек из-под бдительного ока наставниц, купаюсь по ночам, злю придворных прихлебателей, вместо того чтобы заботиться о защите Гили. И первым делом проверить, как выглядят наши спутники в моем зеркале.

Шхуна дрогнула, покачнулась, и появился легкий крен, следовательно, мы уже отходим от причала. Я поднялась и направилась в свою каюту снять жакет, судя по всему, день будет жарким.

Роскошь и удобство выделенного помещения поразили меня и смутили, и я не в первый момент вспомнила, зачем сюда шла. А потом, не заметив нигде своих сундуков и баулов, заглянула в шкаф и почувствовала не то чтобы тревогу, а небольшое, но неприятное волнение. Пару секунд помедлила, огорченно вздохнула и решительно направилась в каюту Онгильены.

Стучать мне не пришлось, ее высочество шла навстречу, свежая и довольная собой. И, наверное, поэтому не сразу поняла, о чем я говорю.

— Не беспокойся, наверняка слуги поставили твои вещи в той каюте, которую я вначале выделила леди Боленси, и их сейчас принесут.

— А можно позвать горничных и узнать? — чувствуя, как все сильнее портится настроение, продолжала настаивать я. — Видишь ли, там книга… и другие вещицы, которые дал мне Танрод.

Вот теперь заволновалась и она, лорд Ледхар, похоже, был для принцессы непререкаемым авторитетом.

Онгильена шагнула к шнуру и задергала его с такой яростью, какой я еще никогда за ней не наблюдала.

И уже через несколько секунд в дверях гостиной появился настороженный лорд Грензи.

— Капитан, нужно срочно выяснить, где багаж моей гостьи, кстати, леди Вельена, я назначаю вас компаньонкой. И поспешите, лорд, если вещей не найдется на судне, мы вернемся назад.

— Из-за сундука? — поднял бровь капитан.

— Из-за невнимания к моим гостям, которое показывает истинное отношение ко мне самой, — метнула в офицера ледяную молнию взгляда ее высочество.

В этот момент Онгильена была той самой, настоящей принцессой, которую мне так хотелось в ней видеть.

И командир охраны тоже это осознал, исчезнув со скоростью нашкодившего кота, и у меня на миг закралось подозрение, а не знает ли Грензи, куда делся мой сундук? Но сведений, чтобы делать подобные выводы, пока было маловато, и я направилась к выходу.

— Не ходи, — приказала Онгильена. — Пусть сами придут и доложат.

— Я хотела посидеть на палубе, пока не жарко. И еще у меня есть дело. — Последние слова я произнесла очень тихо, но судя по любопытству, зажегшемуся в голубых глазах, Гили обязательно постарается выпытать у меня эту тайну.

— Тогда идем вдвоем, — догнала меня принцесса, когда я уже ступила за порог, и вдруг засомневалась: — Или… я помешаю?

— Никоим образом, — распахнула я перед ней дверь. — И интересно бы узнать, когда тут пьют чай?

— Теперь я пью тогда, когда захочу, — кровожадно прищурилась Гили, доставая маленький колокольчик.

На его звон примчалась бледная горничная, выслушала указания и вихрем унеслась прочь, а я устроилась в плетеном кресле у перил и достала из чехла зеркальце. Хотя и очень сомневалась, что мне может повезти. Ведь если здесь и есть шпионы, то они давно срослись со своими личинами, и ничего нового увидеть я не смогу.

Несколько минут я делала вид, что изучаю собственную прическу, по разному перекалывая отращенные Танродом локоны, но по палубе легшей в дрейф шхуны время от времени пробегал только парнишка-юнга, довольно смазливый и нахальный, как чертенок. Можно даже не заглядывая к оракулам сказать, сколько красавиц лет через пять будет вздыхать по нему в портовых городках. А потом появился лорд Грензи, и почти сразу заскрипели мачты поворачивающей к берегу шхуны.

— Ну? — приподняла бровь, завидев командира охраны, Онгильена, и я притихла, жалея, что не могу прямо сейчас сбежать в свою каюту.

— Они просто забыли сундуки. Все дамы сами проследили за своими вещами, а за вашими присмотрела старшая камеристка, — мрачно пояснил лорд, стараясь не смотреть принцессе в глаза.

— Но я припоминаю, — задумалась Гили, — как сама послала горничных собрать все вещи. Леди Вельена, вы не вспомните, кому я отдавала распоряжение?

— Я еще плохо их знаю и все время путаю, — сказала я чистую правду.

— Тогда поступим по-другому, — яростно затрясла колокольчиком Онгильена.

Бледная горничная примчалась, как на пожар, и солдатиком вытянулась перед принцессой:

— Чай уже несут.

— Сначала пригласи сюда всех горничных, камеристок и леди Боленси. И молнией!

Семь служанок замерли перед нами буквально через минуту, леди Боленси заявилась еще через одну, задрав голову с самым оскорбленным видом.

Четыре девушки были в темно-голубых платьях горничных, камеристки одевались в соответствии с собственным вкусом и состоянием кошелька.

— Кто точно повторит приказ, который я вам выдала, уходя из столовой? — В манерах Онгильены явно чувствовалось влияние лорда главного дознавателя.

— Ваше высочество сказали… — решилась одна из горничных, — чтобы собрали ваш багаж.

— У тебя плохая память, — огорченно поджала губы Гили, — с такой памятью нельзя работать горничной. Ты ведь ни одного указания точно не исполнишь, перепутаешь и письма, и поручения. Я очень хорошо помню свои слова и сейчас вас просто проверяю. На преданность, на честность, на пригодность к службе в знатных домах. Вы надеетесь, что через несколько дней я выйду замуж и уеду, а вы по-прежнему останетесь работать во дворце? Так вот, этого не будет. Сейчас вы все до единой соберете свои вещи и сойдете на пирс, с этой минуты вы уволены. Без выходного пособия, без рекомендательных писем и без выплаты жалованья за последнюю декаду, это наказание за ложь, злобу и подлость. Можете идти. Лорд Грензи, проследите, чтобы их высадили с судна.

— Ваше высочество… — рухнула на колени одна из горничных, — пощадите! Меня там не было… я пришла на завтрак позже и не осмелилась войти… поэтому ела на кухне.

— Зато именно ты собирала вещи ее высочества! — едва сдерживая злые слезы, бросила Сиана, та самая горничная, которую утром мы с Гили потеснили за столом.

— Но мне приказала леди Боленси! Она так и сказала — ты соберешь все мелочи, а я уложу платья принцессы. А потом она ушла собирать свой багаж, пока я ждала лакея… — обливалась слезами девушка. — Если бы мне сказали, разве я бы не собрала вещи леди Вельены? Помилуйте, ваше высочество… меня же отец за это убьет!

— Кто твой отец?

— Беннер, камердинер его императорского величества.

— Действительно, — вздохнула Онгильена, — преданный человек, еще его отец служил старому императору. Хорошо, Эвика, ты остаешься с испытательным сроком. А леди Боленси за грязные интриги против дочери императора будет наказана по всей строгости. И вы тоже, — холодно сообщила она дружно упавшим на колени служанкам. — За сговор с интриганкой. И за молчание, которым поддерживали ее саботаж. Уведите их, лорд Грензи, забота о правосудии ваша обязанность. И отдайте кому-нибудь приказ сходить за вещами, Эвика тоже пойдет, уложит сундуки. Леди Вельена, идите за мной… у меня голова разболелась.

Я молча прошла в гостиную и так же молча уселась на диванчик, начиная понимать, как чувствуют себя люди, оказавшиеся на внезапно проснувшемся вулкане.