Белфаст в марте

Глава 13

Белфаст. 5 октября

После торжественного ужина в честь именинницы, на котором отсутствовал только Ксавье, которого не видели весь день, Пандора, Билли, Оливия и Мару устроились прямо на кухне с белым вином и остатками праздничного торта. За болтовней и переполненным на эмоции днём, Билли так расслабилась, что сама за собой не замечала с какой лёгкостью поддерживает разговоры, смеётся и вообще не вспоминает что что-то в её жизни не идёт по плану. Нет, о Ксавье она не вспоминала, но они не виделись почти неделю и она только и делала, что озиралась по сторонам и ждала, когда же он появится. Странное чувство, похожее на зависимость от чего-то вредного, заставляло раз за разом оборачиваться на звук открывающейся двери или шум за окном.

На кухне появилась Фел.

— Мару, твои дети просто чудо! — улыбнулась она.

— У меня нет детей, но если ты про Фина, Джейка и Марселин, которых мы привезли на заднем сиденье такси, то да. Мне они тоже понравились, — спокойно ответила Мару и сделала глоток вина. Она всегда невозмутимо отвечала на вопросы о детях, а их было предостаточно. Всем было интересно, как она справляется с таким количеством малышей, почему назвала их в честь героев из “Времени приключений”, что она делает, чтобы они были такими воспитанными и сколько брокколи они съедают в день.

— Фин и Джейк подружились с Боно, — Фел присоединилась к собранию за столом, Оливия налила ей вина.

— Поднимем бокалы за Боно, Фина, Джейка и Марселин! — объявила Оливия и подняла свой бокал.

Когда все сделали положенный глоток, Фел повернулась к Оливии с вопросом, который её мучил.

— Бабушка, я хотела спросить. За столом прабабушка сказала кое-что, — Фел даже прокашлялась. Мару перестала посмеиваться и стала серьёзнее, даже она поняла, что вопрос серьезный, а задавать его очень не просто. — Она сказала, что тебя выдали замуж. Значит ты и дедушка Крис… вас поженили?

— Ты не знала? — Оливия взяла бутылку и долила себе и Фел вина. — Да, так и было.

— И как ты это приняла? Ты любила дедушку?

— Ну ты же знаешь дедушку Криса. Уильям его точная копия, его невозможно не любить. Он обаятельный, милый. Но если честно, я не думала об этом, когда соглашалась.

— А о чём?.. — Фел кивнула, когда Оливия сказала, что дедушку невозможно не любить. Это была чистая правда.

— А о том, что хотела свалить из дома, о том, что я никогда не бывала замужем. Я ничего особенно не хотела, никогда не влюблялась. Всё что у меня было — это пачка “Мальборо” в сумочке и уверенность, что никогда не подцеплю чего-то венерического.

— Постой, но родители… они тебя заставили?

— И снова, ты же знаешь моих родителей! Чёрти что, стыдно говорить в таком возрасте: “Ты же знаешь моих родителей” двадцатилетней девчонке, — Оливия закатила глаза. — Ну в общем, они же чёртовы хиппи. Они не могли меня заставлять, они всегда были раздолбаями и мало интересовались такими вещами, как моё замужество. Я выросла с венком из ромашек в волосах, — Фел ясно представила себе юную Оливию, красивую ирландскую девушку, которая идёт вдоль реки с венком в волосах. — Когда они спросили не хочу ли я замуж, я пожала плечами. Они привели Криса и его семью, мы поженились и оба не видели в этом ничего особенного. Веселились на свадьбе, как в последний раз, у нас груз упал с плеч. Не надо никого искать, расставаться, ругаться.

— Кру-уто, — протянула Мару, запихивая в рот полную ложку шоколадной глазури, которую она собрала с верхушки торта. — Вот бы и мне кто-то просто подсунул Билла.

— Вы другие, — пожала плечами Оливия. — Если бы я хоть в половину была такой как ты, мы с Крисом по сей день были бы вместе. Нет, мы были счастливы какое-то время, родился Саймон, ещё пару лет после этого, а потом нам это надоело. Мы даже не ругались и не расходились, просто нам стало вместе очень скучно. Саймон нас не развлекал и не объединял, он просто был и мы его любили. Крис завёл любовницу, Пэм, мы пили с ней кофе по средам. У меня появился любовник, потом ещё один. Я не заморачивалась, а Крис тем более. Вместе нам было просто нечего делать, но мы были друзьями. Вот и всё. И мы любили Саймона.

— А ты так и не встретила любовь? — бокал Фел снова наполнился, девушки слушали рассказ Оливии чуть не открыв рот.

— Не знаю, милая. Ну у меня был Рой. Господи, я с ума по нему сходила. Он даже предлагал мне бросить всё и уйти.

— Почему не ушла? — спросила Пандора. Она открывала новую бутылку.

— Не знаю, Саймон… Хотя Крис бы всё понял. Я пришла к нему в слезах, сказала, что влюбилась так, как никогда не влюблялась. Он сказал: "Едь. Мы с Саймоном никуда не денемся." Я даже собрала чемодан, попрощалась с родителями. Мы с Крисом поужинали в последний раз, провели вечер с Саймоном.

— А потом? — Мару мечтательно смотрела в пространство.

— А потом я посмотрела на мой дом, мы тогда уже жили в Монако, на Саймона и Криса с которыми я уснула прямо в гостиной, на наш быт. Я подумала, что если уеду могу вернуться не в этот дом. Крис имел право привести сюда женщину, имел право перестелить плитку или переклеить обои. Мог устроить бранч, отметить шумное рождество. Я хотела в этом участвовать, не хотела пропустить ничего.

— Почему тогда ты теперь тут? — спросила Мару.

— Я захотела быть рядом с Билли и её мамой, когда Саймон ушёл, — пожала плечами Оливия. — Франческа идиотка, но я её любила. Она позвонила мне, когда Саймон уходил и долго рыдала и просила приехать. Крис сказал тогда, что я нужна Франческе, а с Саймоном побудет он. Саймон приехал в родной дом и они за месяц объехали все казино Монако, пока я ходила с Франческой по салонам и вечеринкам. А потом я не смогла уехать. Не знаю, ждёт ли меня Крис сейчас…

— Уверена, что ждёт, — пожала плечами Билли.

— А ты дурак! Назвал детей одним именем, да ещё в честь бабки! — кричал Этьен, когда женщины, выпившие приличное количество вина, вернулись в гостиную. Саймон устало откинулся в кресле, на его коленях уснула Марселин, и он выглядел невероятно умиротворенно, несмотря на крики деда.

— Да заткнись ты! — старая Билли ударила мужа по руке, она умиленно улыбалась.

— Ооо, как ты меня достала!

— Да ты сам ему проспорил, болван! — призвала к здравомыслию Вильгельмина, угрожая Этьену кулаком.

— А-а, ну я был пьян, наверное…

— Да ты всегда пьян!

— А ты старая!

— А ты прямо молодой!

— Да я ещё ничего! — Этьен развёл руками, но слишком резко дернулся и громко охнул, заболел плечевой сустав.

— Спать идём? — спросила Мару Уильяма, обнимая его со спины за шею.

В гостиной царила обстановка, которая обычно возникает после праздника, когда уже убраны столы, но ещё висят украшения. Вообще в гостиной столов не ставили, но конференц-зал и столовая были заняты Ксавье, который попросил их не трогать. Теперь же под потолком ещё кружили воздушные шары, на кофейном столике ещё стояли бокалы и лежали салфетки, кое-где оставалась оберточная бумага. Все были сонными и немного пьяными, только Валерия строго держала спину и смотрела на окружающих с нескрываемым презрением. Она ждала Ксавье, который всё не появлялся, а одной в этой стае ей было некомфортно.

— Что будем читать? — спросила Мару, склонившись к Уильяму и целуя его волосы. Билли, невольно наблюдавшая эту сцену, даже растерялась от простоты и интимности. Все в комнате, будто затаили дыхание, а Фел потянулась к телефону, чтобы написать сообщение Марку.

— Как насчёт "кладбища"? Давно же хотели, — Уильям потянулся, закинул руки на плечи Мару, их лица оказались совсем близко, но они явно не считали это необычным. Те кто был хорошо знаком с этой парочкой знали, что в их семье любые проявления любви были нормой, никто не прятался по углам и не скрывал, если любил. Этому Уильям учился у прабабушки и прадедушки с которыми долго жил бок о бок. Теперь этому учились их дети.

— Вы читаете одну книгу на двоих? — фыркнула Валерия.

— А какой смысл читать разные если не с кем будет обсудить? — пожала плечами Мару.

Билли окутала тоска и она поспешила к себе, искать тишины там, где никто не будет ни о чем напоминать.

День подошёл к концу, и стоило закрыться за спиной Билли двери в спальню, как стало казаться, что нет в доме никого. Ни Уильяма, ни прадедушки, ни папы. За несколько дней комната превратилась в лазарет, но за этот один день Билли забыла зачем нужны все эти таблетки, ампулы и для чего на тумбочке у кровати градусник. Она была переполнена родным домом, в голове звучала знакомая с детства мелодия, от волос пахло полевой травой. Билли покрутила в руках айпод, подключённый к колонкам и забила название старой мелодии. Поиск выдал несколько версий в разной обработке, но уже третья оказалась той самой. Это играло из прабабушкиной магнитолы в их доме на виноградниках, где теперь живут Мару и Уильям. Под эту мелодию Билли танцевала, стоя на кухне, где вся мебель была деревянной, побелённой. В вечно открытое окно (прабабушка не терпела закрытых окон) дул тёплый пропитанный солнцем ветер и что-то вроде счастья вдыхалось вместе с воздухом.

Билли стояла у открытого настежь окна и слушала старую песенку. По её лицу катились слезы тоски, самые мерзкие, невыплаканные. Такие слезы будто накапливаются годами на отдельный счёт, за каждое хорошее о чем потом можно потосковать. За все прочитанное, увиденное, пережитое или нафантазированное. А потом стоишь перед открытым окном в выстывшей комнате, слушаешь песню из детства и выплакиваешь за один раз весь долг тоске.

— Помогла тебе Пандора? — спросил Хавтер. На этот раз он не сидел за столом, он стоял напротив распахнутого окна.

— Не знаю. Если ты про то, что внутри, то там не пусто. Но что там я не знаю. Она как будто в меня доверху налила желание, а чего желаю, я ещё не поняла…

— Тебе лучше?

— Мне тоскливо. Давно так не тосковала.

— Хорошо. Хорошее дело тосковать. С днём рождения, mi amor.

— Gracias, — шепнула в ответ Билли. Хавьер вышел из комнаты.

Он вошёл и стало тихо.

Билли обернулась, перед закрытой дверью стоял Ксавье, с испуганным лицом ребёнка, который все время косячит, больше не хочет, но поделать ничего не может. Ксавье смотрел прямо в глаза, будто раздевал с порога.

— Ты хочешь лишить меня и этой комнаты тоже? — спросила Билли. Он молчал, лицо приобрело немного жесткое выражение, он ухмыльнулся. Билли покачала головой, сколько можно?.. — Можешь не говорить. Я слишком устала, чтобы обсуждать что-то.

Они продолжали стоять так, даже ветер завывать перестал, чтобы не нарушить тишину, музыка не в счёт.

— Я ничего не хочу, — наконец ответил он. — Я же уже получил, что хотел.

— О чем ты? — Билли наклонила в его сторону голову, будто хотела лучше слышать. Она стояла к нему спиной, все так же у окна, но его движения определяла кожей, будто была настроена на него.

— Я получил то, что хотел, — повторил он и встал у неё за спиной, Билли поморщилась от отвратительных мурашек пробежавших от макушки до пяток.

— О чем ты?

— О твоём абсолютном согласии, — сказал он и положил подбородок на её плечо. Билли чувствовала запах его кожи, ругала себя за то, что хорошо его помнит.

— О чем ты?

— Даже если тут ты не согласна, — он постучал её по лбу. — Тут ты согласна абсолютно, — его рука пробежала вдоль её тела. «Какой глупый шаблон!» — пронеслось в голове Билли. Она и не думала, что его рука всё-таки скользнёт ниже и остановится на обнаженном бедре под легкой тканью платья. — Считай, что я тебя завоевал.

— Зачем тебе это? — хрипло спросила Билли. Ксавье не удержался, повернул голову и поцеловал её шею. За эту секунду, что они так стояли в нерушимой тишине и вседозволенности, он хотел сделать как можно больше из того, что ему было недоступно в течении дня.

— Завоевать тебя? — его губы поднялись по шее вверх к нежной коже за ухом.

Он чувствовал её мурашки. Правая рука, лежала на внутренней поверхности её бедра, но подниматься выше он не решался, а вот левая была свободна, он осторожно положил её на живот Билли. Глубоко вдохнул, рука напряглась и её тело оказалось прижато к его. Снова чёртовы мурашки по её телу. Ксавье явно их почувствовал, они и там пробегали, на гладкой коже бедра. Может это была игра воображения, но Ксавье казалось, что у Билли повышается температура. Он снова прижался губами к её шее.

Билли стойко держалась, просто дрожала в его руках, иногда всхлипывала будто от боли, но никак себя не выдавала. Руки Ксавье были везде, он уже совсем нагло гладил бедро, то и дело останавливаясь выше положенного, целовал шею, то срываясь вниз к груди, то поднимаясь выше к губам. Губы он не целовал, но останавливался очень близко. Билли не могла и не хотела что-то с этим делать, что уже выделываться? Она вздрогнула и чуть не согнулась пополам, когда его правая рука всё-таки поднялась выше и коснулась её.

— Я же сказал, что получил что хотел, — прошептал он, у Билли началась странная заразная лихорадка.

— Если ты все получил… — она непроизвольно дернулась и сама того не понимая вывернулась уткнулась носом в его шею, стало легче дышать. — Что ты делаешь тут?

Ксавье предпочитал не думать о том, что скорее всего она не хочет этого на самом деле, но великая сила самообмана подсовывала неверные мысли. Он оставил её вопрос без ответа. Он и сам не знал, что делает.

— Прости, но если это выгоняет тебя из спален, тебе нужно искать новую, — шепнул он, взял Билли за подбородок и поцеловал.

Она вздрогнула, мотнула головой, но сдалась.

Этой ночью Билли было некуда уходить, она только встала и выключила музыку, которая все это время играла. Потом замерла на секунду перед кроватью, на которой развалился Ксавье, его обнаженное тело выделялось на простынях, он казался слишком ярким для этой комнаты. Билли осторожно легла на край кровати.

— Я не кусаюсь, можешь лечь ближе, — тихо сказал Ксавье. Билли была уверена, что он спит.

— Не кусаешься?

— Ты про это? — он легко обвёл красные пятна на шее, поднимающиеся к подбородку. Билли лежала на животе, откинув с шеи волосы и он видел всю её тонкую фигуру. Его пальцы спустились ниже и прошлись по позвоночнику. Билли вздрогнула, но закрыла глаза и задышала спокойно. — Ты кусаешься больше меня.

— Сама не знала, — тихо сказала она и тут же распахнула глаза и прикусила язык. Она не подумав сболтнула очень лишнее и очень личное. Ксавье это не упустил, улыбнулся.

— Что ты делала, когда я вошёл?

— Тосковала.

— Не делай этого, — зачем-то сказал он, потянулся и крепко обнял Билли. Она не посчитала нужным сопротивляться. — Я хочу чтобы ты кое-что знала. Меня это беспокоит. Я не буду ходить вокруг да около, я очень примитивен на самом деле. Первое: меня, кажется, беспокоит сохранность твоей жизни. Я пока не знаю точно почему, но когда я тебя увидел я, — он замер, задумался, как обличить в слова то, что почувствовал при виде Билли, лежащей без сознания на руках Лео. — Я, наверное, испугался. Разозлился. Это не признание, чтобы ты знала, просто факт. Я и раньше боялся за других, и сейчас есть такие люди, но это другое. У меня не возникает желания тебя опекать. Только наблюдать со стороны, и я не уверен что знаю, хорошо это или плохо. Пугающе, — он замолчал, а Билли уже прислушивалась к его дыханию, опасаясь, что он уснёт.

— А второе? — наконец спросила она.

— Ты не дура и давно понимаешь, что это все уже давно не шантаж. Мне давно нечем тебя шантажировать. Жизнь Фел от меня не зависит, — спокойно сказал он, догадываясь, что сейчас она может встать и уйти.

Когда Билли накинула халат и не бросив на него прощального взгляда покинула собственную спальню, он откинулся на подушку и закрыл глаза. Он не ждал, что она останется с ним и признается в любви. У него было смутное ощущение, что он осквернил святыню и теперь на него обрушилась небесная кара.