Белфаст в марте

Глава 3

Белфаст. 17 сентября

Just a little rush, babe

Всего лишь короткий миг укола, детка,

To feel dizzy, to derail the mind of me.

Чтобы ощутить головокружение, пустить мой рассудок под откос.

Just a little hush, babe

Давай немного помолчим, детка.

Our veins are busy but my heart's in atrophy.

Наши вены перегружены, но моё сердце на грани истощения.

Something isn't right, babe:

Что-то здесь не так, детка:

I keep catching little words but the meaning's thin.

Я продолжаю ловить бессвязные слова, но истинный смысл ускользает.

I'm somewhere outside my life, babe

Я нахожусь где-то вне своей жизни,

I keep scratching but somehow I can't get in.

Продолжая упорно скрестись, я так и не могу в неё попасть.

Hozier — Sedated

 Поппи оказалась эльфообразной милашкой, с темно рыжими кудрями и большими зелёными глазами. Она носила чёрную кожаную куртку и драные джинсы. Идеальная, незаметная в толпе девочка с очаровательной улыбкой и ямочками на щеках. Когда она вошла в комнату, где Пандора сидела прислонившись спиной к ненавистной софе, все вдруг стало нелепо простым. Она засмеялась и сказала что-то вроде: «Так вот ты какая!». Улыбнулась, черкнула по носу плюшевого мишку из коллекции Пандоры, с ухмылкой посмотрела на фото красивого тёмненького мальчика, сидящего на коленях матери, провела по клавишам расстроенного фортепиано.

 — Я представляла тебя иначе, — улыбнулась Поппи. В её глазах не могла эта до отвращения прекрасная девушка быть наркоманкой и матерью-одиночкой. Она не единожды видела лицо Пандоры: на баннерах с рекламой часов, где она сидела на чёрном кафе-рейсере, в роликах «Шанель» и задорной рекламе ирландского виски. — Ты до тошноты прекрасна, — озвучила свои мысли Пандора. — Может музыку включим?

 Пандора пошарила рукой по софе, заваленной подушками, извлекла оттуда пульт от аудиосистемы и Бьорн Диксгорд запел про Глорию.

 — Мандо Диао? — улыбнулась Поппи и протанцевала к Пандоре, подпевая на манер Ланы Дел Рей, через слово жуя слова. Она упала рядом, зарывшись пальцами в пушистый ковёр.

 — Что ты принесла?

 — Два грамма индики, — Поппи достала пакетик с травой и протянула его Пандоре.

 — Покуришь со мной?

 — Да. Конечно, — Поппи пожала плечами, будто это было обычным делом. — Выглядишь не очень, расскажи в чем твоя драма?

 — Ты только что сказала, что я прекрасна, — сморщилась Пандора, доставая газовую зажигалку и фольгу. Из колонок доносилось “Dance with somebody”, Поппи пританцовывала.

 I’m fallin’ in love with your favorite song

 I’m gonna sing it all night long

 I’m gonna dance with somebody

 Dance with somebody

 Dance

 Dance

 — Прекрасный человек может выглядеть плохо. Ты прекрасна по сути, даже лысая и без косметики. Но мне нравятся твои волосы, — Поппи протянула руку и коснулась светло голубой пряди. Пандора не отмахнулась, но снова поморщилась.

 — В человеке все должно быть прекрасно. И душа, и тело и поступки. Так как-то? Я не сильна в иностранной литературе, — Пандора вдохнула дым, задержала дыхание, мысленно отсчитала до десяти и выдохнула остаток, похожий на белый невесомый пар. — Запах праздника…

 — Что же такое у тебя случилось? — Поппи тоже вдохнула всё разом, заслужив удовлетворённую улыбку Пандоры. — У тебя же всё есть. Даже ребёнок.

 — Даже? Это так сложно?

 — Не сложно? — уточнила Поппи. Она легко входила в доверие к людям, она знала это, полагая, что это не очень хорошо, но никак с собой не споря на эту тему.

 — Сложно быть матерью. Но залететь не сложно, — Пандора сделала ещё один глубокий вдох, а потом откинулась на софу. К ней стремительно подошла женщина, неопрятная на вид, в распахнутом сальном халате. В руках она несла таз. Женщина улыбнулась, похлопала Пандору по щеке, одела ей на голову таз и со всей силы по нему ударила. Пандору накрыло. В её голове теперь стоял бильярдный стол, по которому от бортика к бортику прокатывались шары, стоило наклонить голову. Пандора тихонько засмеялась.

 — О-о, дорогая, — пропела Поппи. — Как быстро тебя уносит…

 — Это лучше алкоголя. Это лучше вина, водки или виски. Презираю алкоголь, — засмеялась Пандора. — Дай мне козинак, он там, на кофейном столике.

 Поппи сделала ещё один вдох и вытряхнула из колпака почерневшие хлопья. Порылась на кофейном столике и достала открытую упаковку с козинаком. Пандора открыла глаза, белки покраснели, она повергнула голову вправо и бильярдные шары прокатились вправо. Тело налилось лёгкой, невесомой силой, которая окутала как белая паутина и всосалась в кожу. Песня снова сменилась.

 Just a little rush, babe

 To feel dizzy, to derail the mind of me

 Хрипло протянула Пандора. Она не имела склонности, ни к живописи, ни к балету, но когда-то она хотела петь. Потом она решила, что просто будет красивой.

 Just a little hush, babe

 Our veins are busy but my heart’s in atrophy

 Женщина подошла теперь к Поппи и одела таз на её голову. Поппи расслабленно улыбнулась и растеклась по ковру. Она лежала на полу, запуская пальцы в длинный ворс и мычала мелодию.

 Any way to distract and sedate

 Adding shadows to the walls of the cave

 — Какая хорошая у тебя музыка, милая, — сказала Поппи. Пандора подняла голову, на губах её играла улыбка.

 — Какая ты хорошая, Поппи.

 Они лежали рядом на ковре.

 ***

 17 сентября. 22.00

 Билли зажмурилась, чтобы не видеть его лица. Оно было безразличным, даже не злым и не преисполненным страсти или желания. Билли растеряла всю свою уверенность. В этой темной кладовке и не пахло состраданием или человеколюбием, а без шанса на то или другое Билли бессильна. Билли даже не плакала, она делала это про себя, но слезы обиды всё-таки катились по щекам, доставляя ещё больше неудобств ей, и особенное наслаждение ему. Он так хотел этих слез, он так сильно на них рассчитывал, что видеть их теперь было настоящим праздником. Давай, девочка, рыдай!

 Он не останавливался ни на секунду, приближаясь к тому, чтобы кончить. Каждый раз, когда она ударялась спиной или затылком о стену — он ликовал и оказывался на грани, но он хотел ещё немного. Ещё несколько секунд этого мстительного рая. Стереть с её лица ухмылку и сделать это наверняка. Она возомнила о себе столько лишнего, столько в ней уверенности, будто она чего-то стоит! Чего она стоит? Ломаного гроша она не стоит. Такая же шалава, как и все. Так же широко умеет раздвинуть ноги, так же устроено то, что между них. Та же тупая пизденка, что и любая на её месте, разве что другие сами его хотят, а эту он вроде как принуждает. Ну ничего, потерпит, не сахарная принцесса. Заслужила.

 Ксавье ударил кулаком по стене, рядом с головой Билли, она дернулась в страхе и на секунду оказалась к нему немного ближе. Ее грудь затянутая в приятную дорогую ткань прижалась к его груди, и он кончил. Вот так просто, даже такую несговорчивую шлюшку можно убедить прыгать через обруч. Может и кнутом, да, но наступит день и она сделает это за пряник.

 Ксавье отпустил Билли, которая тут же свернулась в калачик на полу, отступил на два шага и застегнул ширинку. Привычным жестом поправил волосы, кашлянул, чтобы привлечь её внимание, но Билли гордо молчала и смотрела в стену. За её спиной был стеллаж заставленный банками с крупами, гордость педантичной Эстель. Ксавье представил, как ударил бы по стеллажу и все эти банки посыпались бы на пол, накрывая ливнем стекла и круп тело Билли. Как она заскулила бы и просила о помощи. Он усмехнулся. Жестоко, конечно, но такова её натура — подчиняться и терпеть.

 — Надеюсь в следующий раз ты будешь сговорчивее и я даже получу поцелуй? М? — он сладко улыбнулся, накинул пиджак и вышел.

 17 сентября. 18.00

 — Скай, вы не видели Пандору? — спросила Билли у вошедшей в комнату горничной. Скай пыхтя передала хозяйке стопку чистых полотенец, открыла шкаф и забрала полотенца обратно.

 — Она у себя вместе с подругой. К ней пришла мисс Болс, — девушка закрыла шкаф и вкатила в комнату корзину для грязного белья.

 — Кто эта мисс Болс? — Билли поймала в зеркале отражение Скай, которая покачала головой.

 — Я не знаю, мэм. Она представилась мисс Поппи Болс, это всё.

 — А Боно? Кто с ним? — Билли приставила к левому уху длинные бриллиантовые серьги, а к правому рубиновые.

  — Мистер Почето, мэм.

 — Спасибо, Скай. Как по твоему, какие лучше? — Билли покрутила головой из стороны в сторону. Она сидела перед зеркалом в халате, с закрученными в каральки волосами и наносила лёгкий вечерний макияж.

  — А платье то бордовое, что я приносила утром? — уточнила Скай, подходя ближе.

 — Да, бордовое.

 — Тогда, я думаю, бриллиантовые, мэм. У рубиновых совсем не тот оттенок, слишком ярко.

 — Спасибо, Скай, так и поступлю. Проверишь Боно?

 — Конечно, — Скай вышла, а Билли взяла пуховку и пудру.

 Билли готовилась к первому в своей жизни ужину в честь совета директоров. Она бывала на таких мероприятиях, болтала с жёнами партнеров Хавьера и отпускала уместные шутки, но она была только хозяйкой вечера. Теперь она была его полноправной гостьей. Билли удавалось избегать этого пол года, пока Ксавье не заявил о своём желании собирать совет директоров.

 — Хавьер, помоги мне, — взмолилась Билли, глядя на фото мужа.

 На фото Хавтер был в профиль. Сидел за столом, склоняясь над какой-то книгой. Фото казалось постановочным, но на самом деле его делала маленькая Агне, потому ракурс такой странный: снизу вверх. Она баловалась с новой камерой, а вышло прекрасное фото, которое больше всего любила Билли. Так она представляла себе Хавтьера в своём маленьком мире.

 Мир Билли был простым и скромным. Серая комната с серыми стенами, длинный стол, по одну сторону Хавьер, по другую сама Билли и там они беседуют о том о сём.

 — Как мне справиться с этим, Хавьер? — она улыбается ему. У Хавьера щетина, седые и чёрные волосы в перемешку. Он — помесь итальянца и француженки, обаятельный и утонченный, с крупными чертами лица, прямыми седеющими волосами. Он такой уютный и сильный, за ним можно прятаться от мира, как это не банально.

 — А что тебя беспокоит, красивая моя? — спрашивает он. Его голос глубокий, спокойный, низкий. Фелиса унаследовала это вместе с итальянскими корнями. Пандора и Агне другие, неземные блондинки, с тонкими звонкими голосами.

 — Как я буду там? Совет директоров, я же ничего не знаю…

 — Все ты знаешь, — он поправляет волосы своим фирменным жестом. А вот это унаследовал Ксавье. — Не думай лишнего, не суетись. Держи удар. Тебя будут пробовать задеть, не торопись давать отпор, подумай. Ты отвечаешь не только за себя, но и за девочек. И Ксавье… да, может он и захочет тебя принизить, но он просто не привык работать с женщиной. Это же Ксавье, он мужчина и мы слишком сильно вбили ему это в голову. Наша ошибка, пожалуй. Уна хотела, чтобы Ксавье вырос сильным мужчиной. Боялась, что девчонки его разбалуют, все сходили по нему с ума. Старший, красивый мальчик, его носили на руках. Она стала так сильно бороться за его строгое воспитание, что, кажется, перестаралась. Но он не плохой, Билли. Я клянусь, ты же знаешь.

 — Как его победить? — Билли смотрит ему в глаза, они будто настоящие. Тёплые. Могут согреть весь мир.

 — Я не знаю, милая. Я сам этого не смог. Просто будь выше этого, хорошо?

 — Да, буду.

 — Вот и умница, красивая моя.

 И он уходил, а Билли выныривала из своей иллюзорной второй жизни. Она уходила в себя всякий раз, когда новый шаг казался страшным и трудным.

 — А вот и она! Хозяйка вечера, — насмешливо объявил Ксавье. Он занял место во главе стола, это было место Билли, она решила, что не даст ему шанса завладеть этой маленькой привилегией. Он может и глава семьи, может фирмой будет управлять именно он, но место во главе стола принадлежит хозяйке вечера и даже при Хавьере это была Билли. В её мире Хавьер коротко кивнул и улыбнулся.

 — Спасибо, что сторожил мое место, Ксавьер. Это так приятно, такая милая услуга с твоей стороны, — Билли улыбнулась и поощрила Ксавье очаровательной улыбкой.

 Смешок прошёлся по комнате, все сидящие за столом стали перешептываться. Ксавье не спорил, встал. Это и была, пожалуй, первая ошибка Билли.

 Разговор прекрасно клеился, Билли была прекрасна в бардовом платье, с убранными в аккуратные локоны тёмными волосами и с ненавязчивым макияжем, это не могло не подогреть интерес мужчин. Билли умела флиртовать без задней мысли, это не было отвратительно. Просто здоровый, естественный и даже вежливый флирт ради флирта.

 — Простите, но я немного понимаю в этих вопросах. Я всецело рассчитываю на помощь Ксавье, он умнее и опытнее меня, — улыбалась Билли, бросая на Ксавье взгляд победительницы. Полгода не прошли даром, в ней усомнились, теперь Билли набирала очки. Богатая, красивая женщина. Образованная, приятная в общении, и при этом не делает вид, что понимает что-то в бизнесе. Билли стремительно набирала очки, её стали уважать, как уважают не запятнавшую своей репутации супругу важного человека. Каждый в гостиной хотел бы поиметь эту Билли, очаровательную вдову, но только у одного ярость и это желание смешались настолько, что граница размылась. Она делала из него дурака.

 — Я думаю, в этом году стоит приостановить программу по инвестированию и пересмотреть формат. Мы больше не можем бездумно раскидываться деньгами! — уверенно говорил Ксавье.

 — Ох, так ли важно говорить сейчас об инвестициях, мы же встретились, чтобы расслабиться и решить к чему мы движемся дальше! — перебивала Билли и давала Ксавье очередной бокал.

 Билли была уверена, что ставит на место избалованного мальчишку, а она дразнила Везувий, подвергая опасности Помпеи.

 — Прекрати говорить вразрез моим словам! — прошипел Ксавье.

 — А что? Я задела твоё мужское достоинство? — с улыбкой спросила она и подлила ему виски в полупустой бокал, где до этого был ром. Ксавье виски не пил. Задела ли она его мужское достоинство? Теперь задела.

  Ксавье никогда не позволял женщинам так с собой говорить. «Будь мужчиной!» — всегда говорила мама. «Не позволяй девчонкам собой помыкать!». А потом она умерла. Именно в тот год, когда Ксавье должен был понять всю условность этого правила. Он так и не понял, что имела ввиду мама под: «Будь мужчиной», и почему нельзя позволять сёстрам собою помыкать. Он не понял в чем разница между сёстрами и другими женщинами, он понял только, что нельзя быть слабаком. Нельзя быть тряпкой для женских ног. Сама того не ведая, Уна Остер создала мужчину самолюбивого, гордого и ограниченного. Она сама не была злой и жестокой, это была прекрасная неземная женщина, дочь немки и грека, строгая, но поэтичная. Но она так боялась, что кто-то обидит её прекрасного смуглого мальчика, так боялась, что он станет цепляться за её юбку, что сделала то, что сделала.

 Ксавье натолкнулся на Билли, когда она убирала неоткрытые бутылки вина в бар, она строго следила за своим винным баром, как и за всем алкоголем в доме. С появлением Билли, в доме Остеров не подавали плохого алкоголя. Билли склонилась над винным холодильником с блокнотом и ручкой.

 — Красное сухое… — бормотала она. — Саперави, — она постучала ручкой по подбородку, отодвинула одну бутылку, чтобы посмотреть что стоит во втором ряду. — Совиньон?

 — Где Эстель?

 — Давно спит, — ответила Билли.

 После приёмов со стола убирали клининговые службы, а у горничных и Эстель был выходной. Этот вечер Эстель, Скай и Бьянка провели в театре, который оплатила Билли, а после слушали испанскую гитару.

 — А ты?

 — Нет, как видишь, — она пожала плечами и вернулась к подсчету бутылок. Очередь дошла до крепкого алкоголя, который стоял в баре. — Ром… какой ром ты предпочитаешь? Я заметила, что ты пьёшь ром. Ничего в нем не понимаю, — она снова постучала ручкой по подбородку.

 — Я сам куплю, — ответил он. — Не нужно за меня решать.

 — Ты несправедлив, — улыбнулась Билли. Это было очень снисходительно, как с ребёнком. Билли просто привыкла к позиции матери этого дома, это было равно ко всем, и к Агне, и к Пандоре. Она знала, что это необходимо, чтобы держаться на плаву, девочкам была необходима мать, всем девочкам, даже Пандоре, которая была старше Билли на год. Это была просто позиция, есть дом и в доме должна быть хозяйка и мать. А вот Ксавье мать не нужна. Ему нужно, чтобы подчинялись, а Билли что-то не очень этого хочет.

 — Ты не много ли на себя берёшь? — это было последним, что он сказал.

 Билли не успела пикнуть, когда Ксавье схватил её за волосы и затащил в кладовку. Она не успела испугаться, не успела понять, что в опасности. Опасность? В её доме? Билли билась в его руках, уже прижатая к стене, но Ксавье ничего не стоило прижать обе её руки к стене. Стоило ей начать лягаться и он поднимал руки выше, становилось больно. Она мычала, но второй рукой он зажимал ей рот.

 — Нет. Будешь сопротивляться — будет хуже. Будешь кричать — пострадают девочки. Ты же так любишь девочек….

 Он отпустил руку, зажимавшую её рот, расстегнул ширинку на брюках и поднял Билли, раздвигая ей ноги коленом. Она смотрела на него широко открытыми глазами, но никаких слез не было, она слишком сильно испугалась, сердце увеличилось вдвое и мешало дышать. Билли мычала и мотала головой.

 — Не надо, пожалуйста… — тихо попросила она. Она не собиралась просить дважды, знала силу своего голоса.

 — Нет, нет. Ты же ничего не поймёшь, если я просто припугну тебя и уйду. Тебе нужно заслуженное наказание. Тогда ты запомнишь, но придётся потерпеть, — он делал всё как ни в чем не бывало, только Билли до сих пор не верила в происходящее. Всё ещё пыталась сжать колени и вывернуться. — Нет, нет. Не могу же я тебя ударить. Ты же этого не хочешь, да? — звонкая пощёчина выбила из Билли дух. Она вдруг разом переменилась, в ней взыграла гордость, какое-то природное сопротивление чужому влиянию. Билли молча отвернулась. — Ты не главная. Ты не будешь меня унижать!

 Он зарычал, стараясь держаться отстранённо, чтобы наслаждаться её полным ужаса лица, но оно было непроницаемым. Секретки был в том, что до того момента, когда она закрылась и молча, покорно отвернулась, он правда хотел только припугнуть. Он хотел быть щедрым и дарить ей свободу. Играть с ней день за днём, пока запуганная дурочка не станет молить пощады или не уйдёт. А дурочка гордо вздернула подбородок. Он, конечно, её хотел. Это была естественная мужская реакция на красивую женщину прижатую к стене. Она была в паре сантиметров от него, с раздвинутыми ногами и он был готов поспорить, что там кружевное белье, а черный чулок окончится кружевом. Он ощущал запах её духов, что-то дорогое и многогранное. Потом появился запах волос, она наносила на них какое-то масло, а лаком они не пахли. Женский запах всегда был запахом лака для волос. Ещё был запах её кожи. Платье не прикрывало руки и ноги, под лёгким запахом косметики явно был тёплый запах кожи. Он ещё зажимал на её головой руки, наверняка они у неё затекли. Ксавье сделал вперёд ещё один шаг, Билли явно почувствовала прикосновение чего-то твёрдого и обнаженного к кружевной ткани белья и в панике запищала, но в его глазах от этого загорелся огонь. Билли тут же закрылась снова, сжала зубы и сердце горячо застучало прямо о грудную клетку.

 Он снова был в шаге от того, чтобы отступить, когда услышал отчаянный писк, но она снова поставила себя выше него. Замолчала, отвернулась и уставилась в стену. Ксавье уже не боялся, что она станет драться и отпустил её вставшие руки. Перехватил её талию, затянутую в дорогую ткань.

 Он подался вперёд, сдвинув нежную ткань белья свободной рукой и она глухо всхлипнула. Билли силилась не быть униженной. Остаться даже теперь выше, чем он.