Бэль, или Сказка в Париже

ГЛАВА 13

Время тянулось бесконечно медленно, и Яна, то и дело поглядывая на часы, уже не знала, чего она больше ждет, звонка вымогателей или возвращения Егора. А порою и вовсе, глядя на постороннего человека, сидящего в кресле с вольготно вытянутыми ногами и читающего журнал, она на короткий миг задавалась вопросом — неужели все происходящее и в самом деле имеет отношение к ней, любимице своих талантливых родителей, блестящей двадцатидвухлетней выпускнице МГИМО, совсем недавно пережившей смерть мужа?! С чего это вдруг кровожадной судьбе приспичило так бесцеремонно вмешаться в ее жизнь?

Звонок мобильного телефона, раздавшийся из спальни, отвлек ее от этих мыслей. Звонил Гриша.

— Алло, Яна, как дела? — спросил он.

— Пока еще никто не звонил! — ответила Яна.

— Как ты?

— Глупый вопрос!

— Понятно! Может, к тебе заехать или у тебя Егор?

— А что это меняет?

— Действительно! Извини. Я, наверное, подъеду где-то через час с небольшим.

Яна положила трубку и сообщила оперативнику о том, что к ней собирается заехать брат Володи, который в курсе событий и все это время поддерживал ее.

Через четверть часа после этого зазвонил городской телефон.

— Алло, Яна, это Егор.

— О господи! Ты где?

— Я скоро приеду. А сейчас мне нужно связаться со следователем Комарьковым.

— Тебе удалось что-то выяснить?

— Пока нет, но я пытаюсь!

— Товарищ милиционер, — обратился Егор теперь уже к оперативнику, зная о том, что тот параллельно с Яной слушает разговор.

— Лейтенант Круглов, следователь, — сухо представился оперативник.

— Извините, я не знал, в каком вы звании. Товарищ лейтенант, мне нужно срочно связаться со следователем Комарьковым.

— Позвоните ему в отдел.

Круглов продиктовал Егору номер телефона.

— Яна, держись, я скоро приеду! — прокричал Егор в трубку, после чего последовали короткие гудки.

«Держись, я скоро приеду!» Что-то обнадеживающее прозвучало в этих словах, Яне показалось, что все должно измениться к лучшему. Она тотчас отправилась в спальню и, отыскав в одном из ящиков трюмо церковную свечу, зажгла ее. Трижды перекрестившись, открыла подаренный когда-то бабушкой «Молитвослов». Молитву о помощи она прочла несколько раз и только тогда отложила книгу.

Гриша приехал только через два часа.

— Ты одна? — спросил он первым делом.

— Нет!

— С Егором?

— Нет! Проходи. — И Яна потянулась к нижнему ящику шкафа, где у нее хранились тапочки.

— А кто у тебя? — насторожился Гриша.

— Милиция, Гриш. Мы ждем звонка.

— То есть как? Зачем ты…

— А что я должна была делать, по-твоему?

— Может… может, я тогда поеду?

— Почему? — недоуменно посмотрела на него Яна. Лицо Гриши было не то растерянным, не то расстроенным. Она даже не смогла определить, какое из этих двух чувств отражалось на нем.

— Ну так что, ты пройдешь?

Она наклонилась, чтобы положить перед ним тапочки, и замерла в этой позе как парализованная. Ее взгляд уперся в темно-бордовые туфли Гриши в мелкую решетчатую дырочку, а потом медленно стал подниматься выше, к его голубым джинсам.

Яна даже не поняла, бросила она ему тапочки или просто выронила их из рук! Она медленно разогнулась и посмотрела ему в глаза. Гриша отпрянул.

— Что? Что с тобой? — спросил он испуганно.

И тут что-то сработало у Яны в голове. Что-то приказало ей мгновенно спрятать от него свою догадку, погасить готовое вырваться наружу чувство. Материнская мудрость — вот что это было! Только она в подобной ситуации могла удержать женщину.

Яна опустила глаза и с тяжелым вздохом развела руками:

— А что со мной? Да ничего! Просто вымоталась и, наверное, уже сошла с ума! У меня сейчас такое состояние, что я готова броситься на всякого… Такое отчаяние!

Яна говорила эти слова, а в голове билась мысль: «Так вот почему Егор просил меня не сообщать Грише о милиции! Значит, вот за кем он следил! Конечно! А за кем же еще он мог установить слежку, если я ему только вчера обо всем рассказала! Но как же он догадался?»

Само собой пришло решение — ни в коем случае не отпускать Гришу, во что бы то ни стало удержать его, вместе с ним дождаться Егора, а может, и следователя Комарькова!

— Проходи, а? — зашептала Яна, поднявшись на мысочки, чтобы дотянуться до уха Гриши. — Посиди хоть немного! Мне так плохо сейчас с этим ментом, даже хуже, чем одной! Давай чаю попьем, а то у меня во рту пересохло.

Надев тапки, гость прошел в комнату

— Здравствуйте! — робко сказал он оперативнику.

— Здравствуйте! — кивнул лейтенант и с удивлением отметил неестественную бледность Яны и испуганно-настороженное выражение ее лица. Это было странно. Ведь она же сказала, что приедет брат погибшего мужа, который поддерживал ее все это время. Однако, по всей видимости, она ему нисколько не рада! Может, это не он, а кто-то другой, кого она совсем не ожидала увидеть? Странно! Лейтенант открыл было рот, чтобы назвать себя, и таким образом заставить вошедшего представиться, но Яна его опередила:

— Это Гриша Яковлев. Брат моего покойного мужа. Никита Иванович, мы пойдем на кухню. Я хочу напоить его чаем.

Лейтенант кивнул в знак согласия, а сам при этом пристальней взглянул на Гришу. Этот тоже какой-то не то испуганный, не то растерянный, отметил он. «Ладно, подождем, чем все это закончится», — сказал он себе, но журнал больше листать не стал, решив прислушаться к разговору Яны и Гриши.

Ничего особенного он не услышал. Яна расспрашивала родственника совсем не о том, что касалось дела, из-за которого лейтенант сидел сейчас в этой квартире.

Раздался продолжительный звонок в дверь. Яна ринулась в прихожую со словами: «Это Егор!» Она торопливо открыла дверь, и до Гриши тотчас же долетел ее громкий, радостный возглас:

— Машка! Господи! Машка!

Гриша вскочил и невольно приложил руку к груди, сердце его бешено заколотилось, и в горле застрял ком. Он схватился другой рукой за край стола и медленно, так, словно часть его тела была парализована, снова опустился на табурет.

Яна, взяв Машу на руки, восторженно щебетала что-то бессмысленное, целовала девочку, обливая ее при этом слезами радости.

— Где лейтенант Круглов? — спросил чей-то незнакомый Грише голос.

Услышав свою фамилию, лейтенант тотчас же возник в прихожей.

— Никита Иванович, дуй-ка сейчас в отдел и организуй засаду. Отправитесь вот по этому адресу. — Он протянул лейтенанту клочок бумаги. — Взять надо будет Яковлева Григория Константиновича.

— Он здесь. — Яна указала рукой в сторону кухни.

Следователь Комарьков усмехнулся:

— Вот это я понимаю! Всё и сразу!

Осторожно отстранив Яну, он отправился на кухню. За ним последовал и Никита Иванович.

Яна спустила с рук Машеньку и в порыве радости обняла Егора:

— Спасибо! Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна! Спасибо!

Она прижалась губами к его щеке и замерла.

А ее родственник, мертвенно-бледный, в это время лепетал что-то, отвечая на вопросы следователя Комарькова.

Когда вошла Яна, лицо его подернула нервная судорога.

— Я тебе все объясню, — проговорил он каким-то затравленным полушепотом, похожим на гусиное шипение, — я…

— Объяснишь? — громко крикнула Яна. — На кой черт мне твои объяснения? Ты, ты… Знаешь, кто ты? Ты первостатейный подонок! Да разве тут могут быть какие-то объяснения?

— Могут, Яна, могут! Они меня шантажировали! Я вынужден был делать все по их указке!

— Ты вынужден был?! Вынужден самолично похитить свою родную племянницу, воспользовавшись тем, что она тебя никогда не выдаст, потому что пока не умеет говорить?!

— Да! И если бы я этого не сделал, как ты говоришь, самолично, ее похитили бы они!

— Они? Это те, кто убил Володю?

— Да!

— И ты, выходит, знал?! Знал! А передо мной разыгрывал всю эту трагикомедию?!

— Что знал, Яна?

— Знал, кто и за что убил моего мужа?! И никому ничего не сказал? Господи! Да как ты мог!

Безысходное горе и неожиданно открывшееся предательство лишили Яну последних сил.

— Какая же ты скотина, — едва слышно прошептала она и стала медленно оседать. Егор едва успел подхватить ее.

Гриша без малейшего колебания согласился дать показания оперативникам, и они повезли его в отделение милиции. Егор отвел Яну в комнату, где, свернувшись клубочком, спала в кресле одетая Машенька.

— Радость моя! — прошептала Яна. — Она же, наверное, голодная!

— Думаю, что нет! — сказал Егор.

Яна вопросительно на него взглянула.

— Когда мы приехали за ней, она как раз ужинала.

Яна резко повернулась к нему и взяла за руку:

— Пусть она пока поспит так. Я потом ее раздену и перенесу в кроватку. Пойдем! Расскажи мне все. Где ты нашел ее?

— Машенька находилась у Гришиной любовницы.

— У любовницы? Господи! Почему ты решил организовать за ним слежку?

— Так у него же все было написано на лице!

— Странно! А я ничего не замечала!

— Ты и не могла заметить! Ведь Гриша — Володин брат, поэтому ты ему доверяла! Если я правильно понял, до меня только он один знал о твоей проблеме?

— Да!

— Ну вот! Ты и держалась за него как за единственную соломинку. Тебе просто не могло прийти в голову ставить под сомнение его слова и поступки. А меня сразу же насторожил его неестественный страх перед милицией. Когда ты поделилась своей проблемой, он занервничал. Стало ясно, что лишние уши ему ни к чему! А его совершенно глупое вранье про разряженный мобильник! Да меня просто передернуло от такой необдуманной отмазки! Ведь он знал, что они тебе должны были позвонить?

— Конечно, знал!

— И ты считала, что он по этому поводу очень переживает? Разве он не говорил, что будет ждать твоего звонка сразу после того, как они позвонят?

— Говорил! И даже настаивал, чтобы я ему тут же перезвонила!

— Ну вот! Раз его это так волновало, он бы накануне в первую очередь подумал о готовности своего мобильника!

Яна растерянно молчала, а Егор начал улыбаться.

— Что? — спросила Яна, заметив это.

Егор покачал головой:

— Ничего, просто смотрю на тебя.

— А улыбаешься почему?

— Ни почему! Наверное, так, бессознательно, а может, потому, что радуюсь за тебя!

— Спасибо!

И Яна ответно ему улыбнулась:

— Меня еще долго не покинет страх. С ужасом буду думать о том, чем все это могло закончиться, если б не твое вмешательство!

— А ты не думай! К чему этот мазохизм? Лучше смотри почаще на Машу да радуйся!

— Знаешь, я бы с удовольствием сейчас чего-нибудь выпила! — неожиданно призналась Яна.

— А я бы не только выпил, но и поел с удовольствием!

— Вот и отлично! Пойду наконец пущу в дело продукты, которые ты принес утром.

К ужину Яна подала коньяк, подаренный Володе каким-то благодарным заказчиком.

— Хорош, ничего не скажешь! — оценил его Егор, сделав пару глотков.

— Настоящий армянский, высшего качества, — сообщила Яна. — Володя мне говорил, — кивнула она и тоже сделала несколько глотков. Приятное тепло растеклось внутри шелковистым бархатом. Глядя, с каким отменным аппетитом Егор поглощает приготовленную ею на скорую руку еду, призналась:

— Героев угощать таким скуднющим ужином совсем не подобает! Каюсь!

В светло-карих глазах заискрились веселые хмельные огоньки.

Егор поднял взгляд от своей тарелки с макаронами и удивился — глаза-то у нее что ни на есть самого настоящего чайного цвета. Глубокие и прозрачные! Наверное, именно о таких когда-то пел Ободзинский.

— Не говори глупости! — сказал он. — Ужин прекрасный! Макароны с сыром и ветчиной! Да это же просто шедевр, особенно если учесть тот факт, что последний раз я ел горячее, когда еще дед находился дома!

— Ничего себе! Да после такого воздержания это тем более никуда не годится! В общем, так! Сейчас у нас обыкновенный перекус, а настоящий ужин останется за мной!

Егор, продолжая жевать, манерно приложил руку к груди, показывая тем самым, что он более чем польщен такой заманчивой перспективой.

Они выпили полбутылки коньяка, доели ужин, а потом Егор рассказал о том, как людям Вени Туликова удалось вычислить Машу.

— Все получилось очень даже просто, в первый день слежки. Гриша, выйдя из мастерской, направился не к себе домой, а на Верхнюю Масловку. Он зашел в один из домов и, пробыв там совсем недолго, вышел в сопровождении молодой женщины, которая держала за руку девочку. Они втроем сходили в ближайший магазин за продуктами. Сыщик сделал несколько снимков, на которых я узнал Машу. Потом встретился со следователем Комарьковым и после недолгого обсуждения отправился вместе с нарядом милиции к Зуевой Ирине Сергеевне, так зовут эту женщину. Она долго не открывала, делала вид, что никого нет дома, и объявилась, лишь когда оперативники сказали, что намерены выломать дверь. Она сама назвалась любовницей Григория, который привез ей девочку на время, сказал, что мать находится в больнице. Вот, собственно, и все! С этой Зуевой, конечно, еще будут разбираться, мне кажется, она совсем не такая безвинная жертва во всей этой истории, наверняка одна из участниц.