Белый злой умысел. ЦРУ и тайная реколонизация Африки

В полночь 24 ноября Камитату отправился к своим коллегам, чтобы сообщить о новом событии: он получил от Лумумбы сумму денег, чтобы они могли уехать в Стэнливиль. Их реакция была неоднозначной. Окито, самый старший в группе, опасался, что их ждет резня; Мполо, самый младший, был в восторге.

На следующее утро Лумумба сказал Кашамуре по телефону, чтобы тот не беспокоился о нем и не оставался с ним - он был рад их отъезду, веря, что они спасутся. Утром в субботу 26 ноября отправился первый конвой: Масена, Мполо, Окито, Гренфелл, Мбуи и Кашамура. Мполо не остался с группой, а решил отправиться в район, где он вырос, чтобы повидать свою семью; его заметили солдаты Мобуту и арестовали.

Лумумба покинул Леопольдвиль следующей ночью со вторым конвоем: Пьер Мулеле, министр образования и культуры; Реми Мвамба, министр юстиции; Габриэль Юмбу, заместитель председателя СРП; Кристоф Гбенье, министр внутренних дел; Жереф Мутшунгу, член МКК-Л; Бартелеми Мужанай, управляющий Центральным банком Конго.

Между отъездом двух конвоев Камитату опубликовал объявление для прессы, в котором обрушился на Касавубу и заявил о своей поддержке Лумумбы. Он утверждал, что такое политическое присутствие, как Лумумба, не может быть уничтожено: его сторонников и последователей слишком много. По его словам, необходимо примирение между Касавубу и Лумумбой. Именно об этом говорил Лумумба в своем письме.

Девлин должен был отправиться в Рим, чтобы принять участие в совещании руководителей ЦРУ, работающих в Африке. После отъезда Лумумбы из его резиденции, пишет Девлин в своих мемуарах, он отправил начальству сообщение, что не поедет. Но получил немедленный ответ, в котором его просили поехать в Рим, хотя бы на двадцать четыре часа, чтобы он мог обсудить ситуацию в Конго с Диком Бисселлом.

Когда Девлин прибыл в Рим около шести часов вечера, "Джон", старший административный сотрудник и старый друг, встретил его и отвез в дом Тома Карамессинеса, который был начальником отделения ЦРУ в Италии под официальным прикрытием в качестве политического сотрудника посольства США в Риме. За ужином к ним присоединились их вашингтонские начальники, Бисселл и Бронсон Твиди.

Они говорили о Конго, - сообщал Девлин в докладе начальнику станции в Конго, - почти до часу ночи, когда он отправился в свой отель, "с радостью обнаружив, что они очень высоко оценили успех операций станции и полностью поддержали наши усилия". Все операции Девлина, очевидно, обсуждались подробно - "за одним исключением, операцией [YQ]PROP" по убийству Лумумбы. К своему удивлению, утверждал Девлин, Бисселл не упомянул о ней. Если это так, то странно, что Девлин сам не затронул эту тему - ведь в то время она была его главной заботой.

Но было бы ошибкой полагаться на мемуары Девлина в поисках истины. Он откровенно рассказывает о тех деталях заговора с целью убийства Лумумбы, которые уже были достоянием общественности на момент написания книги, но опускает события, появившиеся после публикации. Приводимые в ней анекдоты часто вступают в противоречие с кабельным сообщением между Леопольдвилем и Вашингтоном.

Согласно мемуарам, Бисселл и Твиди пригласили Девлина на обед на следующий день после их позднего ночного разговора, в течение которого Конго проговорил еще два часа. После этого Девлин поспешил в аэропорт. Я устраивался на своем месте, - пишет он, - когда мой взгляд зацепился за заголовки газеты, которую читал кто-то впереди меня: "ЛУМУМБА СХВАЧЕН"". Он преподносит эту новость как сюрприз. Скорее всего, его держали в курсе всех событий во время обыска и сообщили, когда Лумумба был схвачен.

Глава 28. Охота на Лумумбу

После исчезновения Лумумбы в воскресенье 27 ноября начались интенсивные поиски. Жильбер-Пьер Понго из Сюрете, заместитель Нендаки, попросил ООН предоставить воздушный и автомобильный транспорт для облегчения поисков, но Даял категорически отказался, отдав четкие приказы военному командованию ООН. "В функции ОНУК не входило, - распорядился Даял, - предоставление или передача разведданных какой-либо стороне о передвижениях или местонахождении преследуемых или преследователей". Затем посол Тимберлейк обратился к аббату Юлу, президенту Конго-Браззавиля, с просьбой предоставить вертолет, который был немедленно предоставлен в распоряжение Понго. Тем временем из Нджили, аэропорта Леопольдвиля, не разрешалось вылетать другим самолетам.

Лумумба направлялся в Стэнливиль. Подробности поездки разнятся, но, судя по всему, премьер-министр покинул залитые дождем улицы Леопольдвиля на автомобиле Peugeot, принадлежавшем Клеофасу Камитату. Его вел Бернарден Диака, министр обороны. К ним присоединился шофер Лумумбы на своем мощном черном Chevrolet, который остановился, чтобы забрать Полину и двухлетнего Ролана из Сите, где они остановились. К четырем часам утра следующего дня они добрались до паромной станции на Кванго, одном из притоков реки Конго. Там их ждала третья машина с несколькими министрами, депутатами и другими сторонниками Лумумбы.

Камитату заблаговременно отправил паромщикам сообщение об их скором прибытии. Но паромщики ничего не знали об этом плане. Это вызвало трудности, поскольку никто из партии Лумумбы не говорил на их языке. В конце концов им удалось убедить капитана парома перевезти их и их машины через реку.

На следующее утро они продолжили свой путь. Ехать было трудно: сильный дождь размыл поверхность некоторых дорог, оставив густую и липкую грязь. Впереди группы ехали две машины, но находившиеся в них люди были взяты в плен полицейскими, верными Лумумбе, которые ошибочно заподозрили, что они являются сторонниками Мобуту. Мужчин заперли в городе Кенге и избили всех, кроме Диаки, к которому отнеслись с уважением, потому что у него была дубинка Лумумбы из слоновой кости. Когда Лумумба прибыл и объяснил ситуацию, пленников тут же отпустили. Полиция принесла искренние извинения и постаралась помочь Лумумбе в его продвижении, предоставив грузовик с бензином и сопровождение на часть пути.

Они добрались до Маси-Манимбы, административного центра, где немного отдохнули, чтобы Полина и маленький Роланд могли поесть; Лумумба ничего не ел. Толпы людей преградили нам путь", - рассказывал позже один из сторонников Лумумбы. Они приносили нам курицу, яйца и бананы, чтобы показать свое доброе отношение к нам. Во многих деревнях люди выходили с оружием, думая, что Лумумба собирает добровольцев против повстанцев". Но он призвал их убрать оружие.

Затем они ехали всю ночь и добрались до Булунгу, где, как только Лумумба был замечен, на улицу высыпали местные жители. Он выступил перед ними, пообещав продолжить борьбу за свободу. Путешествие Лумумбы превращалось в триумфальное шествие, пишет историк Робин Маккоун: "Слухи об этом распространялись. С тех пор жители даже самых крошечных деревень выстраивались в очередь, чтобы дождаться их". Однажды ночью, проезжая через глухие леса, они были остановлены солдатами, которые, узнав своего премьер-министра, помахали им рукой.

Утром в среду 30 ноября - ровно через пять месяцев после радостного дня провозглашения независимости - колонна достигла Мангаи на реке Касаи, другом притоке Конго. Они пересекли границу северного Касаи и добрались до города Брабанта (ныне Мапангу), который был овеян печальной историей принудительного труда на плантациях пальмового масла, основанных британским пэром лордом Леверхулмом в 1911 году.

Вечером к ним присоединились Пьер Мулеле, министр образования, и Реми Мвамба, министр юстиции. Но их заметил сотрудник Сюрете Понго со своего самолета, который прилетел в Касаи. Он приземлился в Киквите, где базируется Африканская партия солидарности, и Понго отправился в местное представительство ООН, чтобы потребовать от ООН автомобильный транспорт. Ему было отказано.

Войска ООН в Касаи были из Ганы. Контингент Ганы в целом был переведен из Леопольдвиля в Лулуабург (ныне Кананга), столицу Касаи, через несколько месяцев после обретения независимости. Бригада Ганы под командованием генерала Александра стала отвечать за выполнение задач ООН в Касаи.

Не подозревая о том, что их заметили преследователи, конвой Лумумбы отправился в Порт-Франки, крупный торговый порт на реке Санкуру. Один из членов конвоя, двадцатипятилетний конголезец, позже в том же году рассказал о путешествии советскому журналисту; он назвал свое имя - Жак Н. В Порт-Франки, рассказал Жак Н., многие люди вышли поприветствовать Лумумбу и столпились вокруг него. Но вдруг подъехал грузовик, полный войск АНК, и сержант, командовавший им, приказал Лумумбе следовать за ними.

Жак Н побежал на близлежащий пост ООН, чтобы попросить помощи, но ему отказали. Офицер, англичанин, холодно выслушал его и ответил: "Мы не вмешиваемся в дела Конго". Этот офицер должен был быть членом ганских войск ООН; единственные британские офицеры в силах ООН служили в контингенте Ганы, возглавляемом генералом Александером.

У ганских солдат, служивших под началом британского офицера, были другие идеи: они были полны решимости спасти Лумумбу. Не обращая внимания на своего офицера, они быстро достали оружие и заставили солдат АНК уйти. Это решило вопрос, - говорит Жак Н. - Повстанцы ушли". Войска ООН, ехавшие в грузовике, сопровождали нас около пятидесяти километров, а затем помахали нам рукой".

Они доехали до небольшого городка Мвека, где несколько тысяч человек собрались на площади, чтобы поприветствовать своего премьер-министра. Он выступил перед ними, но когда митинг уже заканчивался, вновь появились солдаты АНК на машинах, предоставленных бельгийцами в Порт-Франки. Быстро сообразив, Жак Н. запрыгнул в Chevrolet Лумумбы и помчался по шоссе, чтобы отвлечь солдат АНК. Они тут же бросились в погоню, но Жак Н вскоре потерял их из виду, так как Chevrolet был намного быстрее их машин.

В четверг 1 декабря Лумумба и его группа добрались до крошечной деревушки Лоди, где был паром через реку Санкуру. Но паромную лодку найти не удалось. Лумумба и трое его спутников решили бросить машины и переправиться через реку на каноэ, а Полин и остальные члены группы стали ждать парома. Группа Лумумбы добралась до противоположного берега, где нашла паромщиков и попросила их переправиться через реку, чтобы забрать остальных.

Но конвой был замечен солдатами АНК с вертолета. Они немедленно предупредили лулуабургских солдат, которые бросились к паромному причалу и захватили лодку. Они переплыли реку, где Лумумба и его спутники, ничего не подозревая, терпеливо ждали остальных членов своей партии. Когда лодка появилась из темноты, солдаты выпрыгнули из нее и схватили Лумумбу.

Лумумбу отвезли в Мвеку. Я был там", - записал Жак Н. Однажды он уже спас Лумумбе жизнь, использовав "Шевроле", чтобы перехитрить солдат АНК; он был полон решимости сделать это снова. В шесть утра он увидел грузовик с войсками, остановившийся у поста ООН на окраине города: "Лумумба, со связанными за спиной руками, стоял в грузовике, а рядом с ним были его жена, сын, министр и несколько членов парламента".

Жак Н подбежал к британскому лейтенанту на посту ООН и закричал: "Это Лумумба, спасите его". Тогда сам Лумумба "четко и громко" сказал из грузовика: "Лейтенант, я премьер-министр. Я прошу защиты у Организации Объединенных Наций". Но просьба премьера была отклонена. Лейтенант равнодушно посмотрел на него, раздавил сигарету и, ничего не ответив, ушел в дом. Солдаты повстанцев, которые с опаской ждали результатов обращения Лумумбы, схватили Лумумбу, вытащили его из грузовика и затолкали в маленький красный Opel, приехавший из Порт-Франкуи". Жак Н побежал к африканским войскам ООН, которые подняли тревогу и бросились в погоню. Но красный "Опель" был уже слишком далеко.

Ганские солдаты были вне себя от гнева на своего лейтенанта. Они освободили остальных пленников, включая Полину и Роланда.

Дважды офицеры Британской армии, служившие в ООН, отказывались спасать Лумумбу от преследователей. "Когда сейчас говорят, что ООН ничего не могла сделать, чтобы предотвратить арест Лумумбы, и что ее представители сделали все возможное, чтобы остановить его незаконное задержание, - с горечью говорит Жак Н., - я вспоминаю того лейтенанта ООН, его надменное, равнодушное лицо и сапог, медленно давящий дымящуюся сигарету".

Британские офицеры в ганском контингенте ООН работали в тесной группе с генералом Александером. В то время в армии Ганы было 230 британских офицеров, многие из которых были направлены в Конго. "Именно они, а не несколько ганцев на вершине армии", - отметил историк Джитендра Мохан в 1969 году, - "командовали и контролировали подавляющее большинство ганских солдат в Конго во время рутинных операций". В целом, добавляет Мохан, британские офицеры в Конго были "более пробельгийски настроены, так же как и ганские офицеры были в целом более проконголезски настроены". Это порождало взаимную подозрительность и напряженность, которая распространялась по рядам.

Ларри Девлин сказал Церковному комитету, что он "не оказал большой помощи" в розыске Лумумбы; его вклад, по его мнению, ограничивался консультациями с конголезскими офицерами о возможных путях, по которым Лумумба мог бы добраться до Стэнливилля. Однако из телеграммы, которую он отправил в Вашингтон на следующий день после отъезда Лумумбы, складывается совсем другое впечатление: "Станция работает с [конголезским правительством] над тем, чтобы перекрыть дороги и привести в боевую готовность войска [блокировать] возможные пути отхода".

Во вторник, 29 ноября, он отправил телеграмму, касающуюся QJWIN. "Учитывая изменение цели, - писал он, предположительно имея в виду Лумумбу, - QJ/WIN хочет отправиться в Стэнливиль и выразил желание выполнить план самостоятельно, без использования каких-либо аппаратов". Природа плана QJWIN неясна, но его смысл, очевидно, был понятен Девлину и его старшим в Африканском отделе. Они были "за", но хотели убедиться, что никакие оставленные отпечатки пальцев не могут быть отслежены до США. 30 ноября Твиди ответил Девлину: "Согласен с QJ/WIN, отправляйтесь в Стэнливилль [отредактировано]. Мы готовы рассмотреть возможность прямых действий QJ/WIN, но хотели бы получить ваше мнение о факторах безопасности. Насколько близко [Соединенные Штаты] будут находиться к месту действия?

В итоге Лумумба не дошел до Стэнливилля, что сделало это конкретное "прямое действие" излишним. Однако QJWIN мог предпринять действия иного характера.

Роль Джастина О'Доннелла на этом этапе событий не упоминается в отчете Церковного комитета. Однако вполне вероятно, что его участие было рассмотрено в ходе дачи показаний, что делает еще более досадным тот факт, что стенограммы отсутствуют. Учитывая, что О'Доннелл описывал пребывание QJWIN в Конго как "совпадающее с моим собственным", можно предположить, что О'Доннелл был каким-то образом вовлечен в поиски Лумумбы. В любом случае, О'Доннелл был специально направлен в Конго, чтобы содействовать убийству Лумумбы, поэтому разумно предположить, что он действительно играл определенную роль. Но когда церковный комитет спросил его, несет ли он и QJWIN ответственность за отъезд Лумумбы и его последующую поимку, он ответил: "Абсолютно нет".

14 декабря в телеграмме из штаб-квартиры ЦРУ Девлину и О'Доннеллу было дано указание "ограничить деятельность QJWIN деятельностью, непосредственно связанной с его миссией в Леопольдвиле или предстоящей миссией в Дакаре и, возможно, в других местах (например, в Милане) для целей KUTUBE/D". (KUTUBE - Отдел внешней разведки.) В телеграмме не уточняется характер миссий в Леопольдвиле, Дакаре и других местах, но косвенно предполагается, что миссия в Леопольдвиле была постоянной. Возможно, речь идет о транспортировке урана в США.

Кабель добавляет:

1. Это наш единственный актив такого типа, и мы хотим, чтобы он не принимал никакого участия в операциях, кроме тех, которые изначально планировались для него.

2. Вышеизложенное не обязательно исключает возможность воспользоваться любым предложением QJWIN по высокоприоритетной цели (советской или Chicom [китайской коммунистической]), но целевые ссылки выглядят незначительными, если рассматривать их в рамках планов QJWIN.

"Если меры... еще не приняты", - говорится в телеграмме, - "пожалуйста, проинструктируйте его, чтобы он прекратил".

В телеграмме также содержится указание: "Пожалуйста, добавьте слизь ZRACORN в трафик командного канала на QJWIN. Передано Уильямом К. Харви". Диграф "ZR" обозначал отдел разведки D, который возглавлял Билл Харви, но это не обязательно предполагает наличие плана убийства Лумумбы, поскольку Харви создал программу "Исполнительные действия" в рамках ZRRIFLE только в начале 1961 года.

Позднее в том же месяце Цзюин покинул Конго. Кабель от 19 декабря разрешал ему вернуться в Люксембург 21 декабря; люксембургской станции было поручено выплатить ему 1000 долларов в качестве декабрьского жалованья, как окончательный расчет за его услуги в этой операции.

ЦРУ расценило операцию QJWIN как успешную. В меморандуме по организации финансового учета деятельности QJWIN в Конго Билл Харви отметил, что "QJ/WIN был направлен в эту поездку для выполнения конкретной, очень секретной оперативной задачи, которая была выполнена". Эта "оперативная цель" заключалась в том, чтобы выступить в роли "альтер-эго" Джастина О'Доннелла: выманить Лумумбу из-под охраны ООН и передать его в руки конголезских властей. Но какая другая цель была поставлена перед QJWIN, не отражено в имеющейся документации.

Цуйвин был проверенным и ценным агентом. В 1962 году ЦРУ узнало, что его собираются судить в Европе по обвинению в контрабанде. Штаб-квартира предложила: "Если информация [отредактировано] верна, мы можем попытаться снять обвинения или каким-то образом спасти QJ/WIN для наших целей".

После захвата в Касаи Лумумба был доставлен самолетом Air Congo в Леопольдвиль, расположенный в четырехстах милях, и приземлился в аэропорту Нджили в пять часов дня 2 декабря. По прибытии люди Понго заставили его выйти, крепко связав ему руки длинной веревкой. С него сняли очки, без которых он почти ничего не видел.

Международная пресса, предупрежденная об опасности, собралась в полном составе. Когда фотографы начали делать снимки, один из солдат схватил премьер-министра за волосы и рывком поднял его голову. Затем Лумумбу грубо потащили к грузовику, заполненному солдатами; он шел с большим трудом, и на его лице были видны следы сильных ударов. Его затолкали в грузовик, который уехал в колонне других вооруженных грузовиков; за ним последовали машины репортеров и телеоператоров. Длинная процессия добралась до виллы, превращенной в тюрьму, в Бинзе, районе за Леопольдвилем, где жили Мобуту и Девлин.

Фотографии и фильмы с изображением этой сцены вызвали шок во всем мире. Корреспондент Associated Press сообщил: "Полковник Мобуту, скрестив руки, спокойно наблюдал за тем, как солдаты били и толкали заключенного, дергали его за волосы".

Менее чем за два года до этого Лумумба и Мобуту заключили дружбу и союз на Круглом столе в Брюсселе; несколько месяцев спустя они оба приняли участие в конференции, организованной Конгрессом за культурную свободу в Университетском колледже в Ибадане. После обретения независимости Лумумба назначил Мобуту государственным секретарем по вопросам обороны, а впоследствии - начальником штаба армии. Когда Гизенга и Кашамура попытались сместить Мобуту с этого поста, Лумумба защитил его.

Но теперь Мобуту стал его заклятым врагом.

Фрэнк Карлуччи стал свидетелем страданий Лумумбы. Если бы Лумумба остался в своей резиденции, размышлял он позже, его, вероятно, не схватили бы. "Как бы то ни было, - сказал он, - я и сенатор Гейл Макги были, вероятно, последними двумя западными людьми, которые видели его живым. Мы выпивали в середине дня в кафе на тротуаре, и тут мимо проехал грузовик. У Лумумбы были связаны руки за спиной, и он находился в задней части грузовика".

По прибытии на виллу в Бинзе конголезский солдат зачитал заявление Лумумбы, в котором он объявлялся главой законного правительства Конго. Затем солдат скомкал бумагу и попытался засунуть ее в рот Лумумбе. Премьер-министр не вздрогнул, и выражение его лица не изменилось. Эта ужасная сцена была запечатлена на кинохронике, которую посмотрели миллионы людей по всему миру.

На следующий день Лумумбу вывели из виллы, чтобы перевести в военный лагерь Харди в Тисвилле (ныне Мбанза-Нгунгу), вниз по реке от Леопольдвиля. На его лице были видны следы побоев, и он с большим трудом забрался в ожидавший его грузовик.

Раджешвар Даял был в ужасе. Он направил протест Бомбоко, президенту Коллегии комиссаров, который в ответ заявил, что с Лумумбой будут обращаться с соблюдением человеческого достоинства и "в соответствии с требованиями Всеобщей декларации прав человека". Даяла это ничуть не успокоило. Он направил срочный доклад в штаб-квартиру ООН в Нью-Йорке.Хаммаршельд ответил: "Эмоциональное напряжение вокруг дела Лумумбы очень велико, и если события выйдут из-под контроля или будет осуществлено суммарное правосудие, последствия могут быть очень плохими и для Организации, и для ее Операции. Мы находимся в центре чрезвычайно сложной и политически опасной ситуации". По его словам, он знал, что Даял, как и в предыдущих случаях, будет использовать все свои "дипломатические средства, чтобы убедиться, что цивилизованные нормы права соблюдены". Но Даялу становилось все труднее видеть свой путь вперед, используя любое дипломатическое влияние.

Хаммаршельд направил Касавубу послание с протестом. Президент, однако, отклонил его. Он сказал, что удивлен тем значением, которое придает аресту Лумумбы "некоторое количество афро-азиатских и восточноевропейских делегаций".

По словам Кашамуры, в течение первых трех дней заключения Лумумбы в Тисвилле его оставляли в камере со связанными за спиной руками и не давали ничего есть и пить. Военнослужащие ООН в Тисвилле, которые пытались наблюдать за его пленением, также обнаружили условия жестокого обращения: Его голова была обрита, а руки оставались связанными. Он содержится в камере в бесчеловечных условиях с точки зрения здоровья и гигиены".

Помимо Лумумбы, в лагере Харди содержались несколько его министров и сторонников, в том числе Морис Мполо, Джозеф Окито и Жорж Гренфелл. Мполо и Окито направлялись в Стэнливиль, чтобы присоединиться к Гизенге, когда их арестовали в Муши, на северном берегу реки Касаи.

Нескольким журналистам удалось взять интервью у Лумумбы в его тюрьме и записать его слова. Римская компания Italia Canta выпустила пластинку под названием "Песни независимого Конго и последняя речь Патриса Лумумбы". В этом последнем выступлении Лумумба, как и в предыдущих, обратил внимание на успех борьбы Америки против колониального гнета: "Всем народам приходилось бороться за свою свободу.... Бывшие колонии Америки были освобождены именно таким образом. Я напоминаю вам о Декларации независимости, принятой Конгрессом США в 1766 году, в которой провозглашалось свержение колониального режима, освобождение объединенных колоний от британского ига и превращение их в свободное и независимое государство".

Он призвал: "Мы выбрали только одно оружие для нашей борьбы: ненасилие. Единственное оружие, которое принесет победу с достоинством и честью". Он призвал конголезцев продолжать борьбу:

Вперед, граждане, мужчины и женщины, к построению единого, гордого и процветающего Конго.

На нашем горизонте забрезжил рассвет лучезарного будущего.

Да здравствует независимая и суверенная Республика Конго!

Надежду, о которой говорил Лумумба, несмотря на весь ужас его положения, подпитало избрание 8 ноября 1960 года Джона Кеннеди президентом Соединенных Штатов. Кеннеди, кандидат от демократов, победил вице-президента Ричарда Никсона, кандидата от республиканцев. Его избрание было воспринято новыми независимыми странами мира - и теми, кто все еще боролся с колониальной оккупацией, - как прекрасная возможность для надежды.

Кеннеди публично выступил против французского колониализма, в частности, против войны Франции против движения за независимость Алжира - "в результате чего администрация Эйзенхауэра вновь оказалась на неправильной стороне истории", - комментирует Дэвид Тэлбот в книге "Шахматная доска дьявола". Позиция Эйзенхауэра была воспринята многими в Африке как позиция на стороне колониальных держав, против интересов колонизируемых. Эта позиция, заявляли критически настроенные африканские лидеры, не отражала уроков свободы, заложенных в истории США. Но Кеннеди, похоже, понял эти уроки. В июле 1957 года, за два дня до Дня независимости Америки, он выступил на заседании Сената с мощной речью, которая вселила надежду во всем мире: "Самая мощная сила в мире сегодня - это не коммунизм и не капитализм, не бомба H и не управляемая ракета, а вечное желание человека быть свободным и независимым.... Таким образом, единственным и самым важным испытанием американской внешней политики сегодня является то, как мы отвечаем на вызов империализма, что мы делаем для развития желания человека быть свободным. По этому тесту, как ни по какому другому, эту нацию будут критически оценивать миллионы людей в Азии и Африке, которые не имеют обязательств".

В ТОТ ЖЕ МЕСЯЦ, КОГДА Кеннеди победил на президентских выборах, в Африку отправилась оперативная группа ВМС США под названием Operation South Atlantic Amity - SoLant Amity. Совершая, как было сказано, турне доброй воли, корабли посетили различные страны вдоль западного побережья Африки, от Дакара в Сенегале до Кейптауна в Южной Африке, чтобы продемонстрировать американский флаг. Это была гораздо более масштабная операция, чем разведывательный тур в июле 1960 года, когда морские пехотинцы сфотографировали и нанесли на карту часть побережья Конго в качестве основы для потенциальной высадки амфибий. В операции участвовали десантные корабли USS Hermitage и USS Graham County, эсминцы USS Vogelgesang и USS Gearing, а также небольшой танкер USS Nespelin.

Тур доброй воли был прикрытием для военных учений. Уильям Дейли, морской пехотинец, служивший на корабле USS Graham County, позже вспоминал о своей подготовке перед отплытием: "Все эти "дополнительные" тренировки, которые мы проходили в штате: "прыжки" [с платформ высотой пять футов на мягкий песок внизу] и экскурсии на резиновых лодках на базе Onslow Beach Recon, где нам приказывали намеренно перевернуться, затем встать вертикально и снова сесть на судно".

Морских пехотинцев также отправили в "окутанный кунайской травой холмисто-далекий комплекс Вьекес" в Пуэрто-Рико, где им предоставили "ошеломляющее количество дорогих боеприпасов и взрывчатки для тренировок с боевой стрельбой". А также еще больше учений по высадке вертолетов и десантированию амфибийных тягачей".

Это была тренировка для возможной десантной операции в Конго. В ходе этой миссии, - говорится на сайте SoLant Amity, который тщательно поддерживается ветеранами оперативной группы, - наши морские пехотинцы и моряки ВМС США были обучены всем видам десантирования, высадки на резиновых плотах, парашютного десантирования и AMTRACS [амфибийные тягачи]".

Оперативная группа проплыла через Тринидад, Бразилию и Канарские острова. После этого, пишет Дейли, "мы... все мы, на этот раз, оказались там, где хотели видеть нас Министерство военно-морского флота США и Корпус морской пехоты, - на западном побережье Африки. Там мы пробыли большую часть следующих нескольких месяцев в Гвинейском заливе, в непосредственной близости от бывшего Бельгийского Конго и его продолжающейся революции". Они высадились в Матади, атлантическом порту Конго, и в Пуэнт-Нуаре, порту Конго-Браззавиля, который находится в двухстах милях к северу от Матади.

В Бельгийском Конго, - вспоминал Томас ДеЛанж, служивший на эсминце USS Gearing, - мне довелось сойти на берег и поиграть в морского пехотинца". Похоже, что радиооборудование корпуса не могло связаться с военно-морским радиооборудованием на борту корабля. Мне выдали портативную рацию, МИ и пистолет 45-го калибра. Ко мне приставили грунта [пехотного солдата], чтобы он крутил ручной генератор для рации, когда мне нужно было связаться с кораблем и передать сообщение морпехов". Вскоре после того, как они высадились на пляж, "к западу от нашего расположения выпал настоящий снегопад из десантников (более сотни)".

ДеЛанж "так и не узнали, кто эти военные и почему они заехали с визитом". Вскоре после этого они ушли на корабль. Я знаю, что это было Конго, - добавляет он, - поскольку мы стояли у африканского побережья примерно тридцать дней, и высадка была произведена в этот период времени". За то время, что они находились на плацдарме, "несколько морских пехотинцев ушли вглубь страны, но группа, с которой я был, осталась на месте высадки и ждала их возвращения". Единственным радиосообщением, которое он передал, был запрос на китобойное судно, чтобы оно вернулось и забрало их. И снова, - говорит ДеЛанж, - ответов не последовало, а вопросы задавать не рекомендовалось".

Джон Стоквелл, уволившийся из ЦРУ в декабре 1976 года из-за своих моральных возражений против тайных вмешательств, участвовал в операции SoLant Amity в качестве морского пехотинца. В начале 1961 года, - пишет он в своих мемуарах "В поисках врагов", - в качестве офицера-разведчика в составе военно-морской экспедиции, которую президент Кеннеди назвал SOLANT AMITY, я проводил тайные гидрографические исследования уклонов пляжей и состава песка вдоль и поперек западного побережья Африки, в Монровии, Ломе, Конакри, Пуэнт-Нуар и Батерсте". Он и его люди брали лодку "Питер" - десантное судно военно-морского флота - и "устраивали пивные вечеринки, пока мы ныряли и проводили зондирование". Никто из нас, хотя и был хорошо обученным морским пехотинцем-разведчиком, не испытывал особого желания погружаться в мутные глубины в ста ярдах от берега".

Эд Гуллион, американский дипломат, который в 1961 году сменил Клэр Тимберлейк на посту посла Кеннеди в Конго, четко представлял себе цели SoLant Amity. Она совершала "турне доброй воли" по африканским гаваням, - сказал он в интервью несколько лет спустя, - едва скрывая свой характер как силы, готовой к потенциальной интервенции (500 морских пехотинцев, танки, шесть вертолетов), и свою функцию по сбору разведданных".

АМИТНЫЙ ФОРС "СОЛАНТ" достиг Дакара в Сенегале одновременно с другим американским турне "доброй воли" по Африке - Луи Армстронгом и группой "Все звезды". Не знаю, кто был ответственным за это, - писал Пол Келли, служивший на корабле USS Gearing, - но это был блестящий ход.... Я полагаю, мы были в Сенегале (Дакаре), и примерно в 11:00 на пирс выходят два грузовика французской армии, а в них - Луи Армстронг и его группа! Армстронг играл в течение двух часов на палящей жаре, а затем поднялся на борт, чтобы разделить трапезу с командой в столовой. Какой парень!" - восторгался Келли, испытывая глубокое удовольствие от воспоминаний.

Операция SoLant Amity внесла свой вклад в усилия ООН в Конго. 1 февраля USS Hermitage забрал гвинейских солдат ООН из Матади и через неделю высадил их в Конакри. Но, как отмечает Эд Ши, морской пехотинец, служивший в операции SoLant Amity, "документы ООН НЕ отражают нашего присутствия". Он и другие морские пехотинцы, участвовавшие в операции, сожалеют, что из-за этого они не могут претендовать на медаль ООН, которой награждался любой военнослужащий вооруженных сил США за службу в военной операции ООН или оказание помощи при стихийных бедствиях.

Как корабль с Джеймсом Бондом", - с грустью замечает Ши, - "нас там никогда не было".

Глава 29. Агент глубокого прикрытия

WIROGUE

В НЬЮ-ЙОРКЕ 14 декабря 1960 года Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию 1514 (XV), в которой говорилось, что подчинение народов чужому господству представляет собой отрицание основных прав человека и противоречит Уставу ООН. В ней утверждалось, что все народы имеют право на самоопределение, и содержался настоятельный призыв к принятию немедленных мер на территориях, еще не получивших независимости, для "передачи всех полномочий народам этих территорий без каких-либо условий или оговорок".

Резолюция стала "одним из величайших достижений антиколониальных сил в Организации Объединенных Наций", - комментирует Веллингтон У Ньянгони в исследовании "Африка и Организация Объединенных Наций". Резолюция, авторами которой выступили сорок три африканские и азиатские страны, была принята голосованием 89 голосов при 9 воздержавшихся. Среди воздержавшихся были Бельгия, Франция, Великобритания, Южная Африка и Соединенные Штаты.

Резолюция касалась именно тех территорий, которые еще не обрели независимость. Но подчинение народов чужому господству происходило не только при колониализме, утверждал Нкрума; оно происходило и при неоколониализме. Суть неоколониализма, - объяснял он в 1965 году, - заключается в том, что государство, которое ему подчиняется, теоретически является независимым и обладает всеми внешними признаками международного суверенитета. В действительности же его экономическая система и, соответственно, политическая политика направляются извне".

И в этом, по мнению Нкрумы, заключалась угроза, с которой столкнулось Конго.

В тот же день, когда резолюция была принята, Нкрума обратился к британскому премьер-министру Гарольду Макмиллану с письмом, в котором выразил глубокую озабоченность событиями в Конго. Нкрума возражал, что Лумумба перестал быть премьер-министром только из-за объявления, сделанного президентом Касавубу. Нкрума спросил: "Кто ратифицировал это решение? Он указал, что "ни с избранным парламентом, ни с народом в целом не было проведено никаких консультаций".

За два дня до принятия резолюции 1514 (XV) Антуан Гизенга провозгласил Стэнливиль, столицу Восточной провинции, резиденцией законного правительства Конго и его временной столицей. К правительству Гизенги присоединились министры и члены парламента, которым удалось благополучно добраться до Стэнливиля. Некоторые из них, как писал Томас Канза, добрались туда после "самых захватывающих приключений". Прагматичный генерал Лундула, который провел в тюрьме два месяца и был освобожден в ноябре, переоделся в женщину, чтобы выбраться из Леопольдвиля. Пьер Мулеле и Реми Мвамба, члены эскорта Лумумбы, проводили дни и ночи в буше. Другие министры, в том числе Анисет Кашамура, Джозеф Лутула и Кристоф Гбенье, добрались до Стэнливиля без происшествий. Сам Канза бежал в Гвинею, где попросил убежища и был принят как министр, официально представляющий правительство Лумумбы. Мулеле отправился в Каир в качестве представителя Гизенги.

Бартелеми Мужанай и Джозеф Мбуи не добрались до Стэнливилля. Они были отделены от конвоя и убиты в Касаи; тело Мбуи было разрезано на части. Морис Мполо и Жозеф Окито были заключены в Тишвиле вместе с Лумумбой.

За провозглашением временного правительства Гизенги последовало заявление о том, что если Лумумба не будет освобожден в течение сорока восьми часов, то все бельгийцы будут арестованы, а некоторые убиты. Затем этот срок был сокращен до двадцати четырех часов, что вызвало панику среди бельгийцев в регионе. Даял опасался начала гражданской войны и после быстрых консультаций с Хаммаршельдом вмешался, посоветовав репатриировать европейцев в Восточную провинцию. Западные посланники согласились, несмотря на опасения по поводу огромных экономических потерь для иностранных фирм. Кризис был преодолен.

Официальное провозглашение Свободной Республики Конго было с энтузиазмом встречено Нкрумой, Насером и советским блоком, которые считали ее единственным законным правительством. Но США были потрясены. В одном из документов ЦРУ Гизенга был охарактеризован как "мнительный и несколько неразговорчивый человек, экстремист", который возглавлял "режим с красными оттенками (если не коммунистический)". В нем предупреждалось о его связи с Андре Блуэн, "мулаткой из Западной Африки... которая была в Леопольдвиле и имела большое влияние во время режима Лумумбы, [которая], по сообщениям, была его любовницей, пока не была вынуждена покинуть Республику Конго".

В разгар этих драматических событий в Леопольдвиль прибыл американский ознакомительный тур по африканским странам - инициатива сенатского комитета по международным отношениям. В поездке участвовал Эдвард М. Кеннеди, младший брат избранного президента Джона Ф. Кеннеди. Возглавлял поездку сенатор Фрэнк Черч из Айдахо, демократ, который в 1975 году возглавил сенатский комитет по расследованию деятельности американской разведки.

Сенатора Черча сопровождала его жена, Бетин Черч, которая была потрясена действиями Клэра Тимберлейка, которого она назвала "абсолютным случаем". Он и миссис Тимберлейк, - пожаловалась она, - хотели, чтобы мы думали, что все идет как по маслу, несмотря на войска ООН. Он настоял на том, чтобы мы отправились за покупками, как будто мы находимся в центре Парижа, хотя нас должен был сопровождать эскорт". На рынке было очень мало людей, - добавила она, - и можно было понять, что что-то не так". Чёрч сравнила Тимберлейка с Раджешваром Даялом: "Нам с Фрэнком он нравился гораздо больше, чем наш посол в Леопольдвиле".

Во время обзорной экскурсии по окрестностям Леопольдвиля, где находился Лованиумский университет, Фрэнк Черч был удивлен, наткнувшись на ТРИКО: "Мы обнаружили, что осматриваем атомный реактор!".

20 ДЕКАБРЯ правительство Леопольдвиля начало экономическую блокаду Восточной провинции вдоль реки Конго. Стэнливильское правительство Гизенги немедленно обратилось к своим союзникам с призывом о поставках продовольствия и медикаментов, на что Нкрума и Насер отреагировали положительно. Однако логистика, связанная с оказанием этой помощи, была весьма сложной. Идеальным вариантом была бы отправка грузов через Судан, но Хартум был заинтересован в сохранении теплых отношений с США.

В Центральном разведывательном бюллетене высказывались подозрения, что "СССР, возможно, готовится оказать материальную помощь группе Гизенги". Это было верно. Но и для Советского Союза логистика представляла собой огромную проблему. Насер предложил сбрасывать помощь в Конго на парашютах.

Томас Канза вернулся в Нью-Йорк, чтобы присоединиться к своей делегации в ООН. "Нам разрешили действовать, - писал он позже, - как официальным представителям правительства Стэнливиля, которое было признано примерно третью стран-членов ООН". Они получали финансовую помощь от правительств, поддерживавших Лумумбу, а также через Мулеле в Каире. Несмотря на то, что Касавубу был аккредитован Комитетом по проверке полномочий ООН, делегация Канзы пользовалась большим спросом у американских групп "всех политических оттенков, жаждущих узнать о Конго". Канза особенно ценил моральную поддержку Элеоноры Рузвельт, влиятельной вдовы президента Франклина Д. Рузвельта. Однако Государственный департамент был не слишком доволен присутствием делегации Канзы в ООН.

Нкрума все больше беспокоился, что миротворческие силы ООН в Конго манипулируются крупными державами вопреки интересам конголезского народа и Африки в целом. Лучшим способом решения этой проблемы, по его мнению, было бы создание Африканского верховного командования со штаб-квартирой военного планирования в Африке. В декабре он предложил свою идею другим лидерам независимых африканских государств, включая Насера, Туре, президента Мали Модибу Кейту, императора Эфиопии Хайле Селассие, президента Либерии Уильяма Тубмана, президента Туниса Хабиба Бургибу, президента Судана Абуда, короля Марокко Мохаммеда V и короля Ливии Идриса. Он предложил им направить в Аккру военных экспертов своих стран для совместного планирования. Если это невозможно, сказал он, то он готов направить ганских военных экспертов в Каир с той же целью.

На Всеафриканской конференции народов Африки в Аккре, состоявшейся двумя годами ранее, Нкрума энергично поддержал гандийский путь ненасилия для достижения свободы. Теперь это не так. Теперь он разделял мнение, столь красноречиво высказанное на конференции Францем Фаноном, о том, что, когда на человека нападают с насилием, необходимо отвечать. Это был единственный путь к достижению национальной независимости и свободы для народов Африки.

По мнению Нкрумы, необходимо "пресечь в зародыше то зло, которое совершают колониалисты, империалисты и их агенты в Конго".

Под "агентами" НКРУМАХ, скорее всего, подразумевал Мобуту и других политиков, действовавших в партнерстве с США. Но в Конго были и другие типы агентов, внедренных ЦРУ, - не только люди, действующие под прикрытием дипломатического статуса, как Девлин и Дойл, или под неофициальным прикрытием, как Имбри, но и агенты из третьих стран, такие как QJWIN.

За день до того, как Лумумба был доставлен в Тишвиль, в страну прибыл новый агент третьей страны: Давид Цицишвили. Он уже работал на ЦРУ, участвуя в подготовке миссии в рамках программы REDSOX, направленной против Советского Союза. Миссия в итоге была отменена, и агентство планировало переселить Цицишвили, возможно, в Мексику. Но 19 сентября 1960 года два сотрудника Африканского отдела ЦРУ встретились с ним, чтобы обсудить "оперативное задание в Африканском отделе". В связи с этим заданием он должен был пройти подготовку по "уничтожению, стрелковому оружию и медицинской иммунизации".

Цицишвили был сорокадвухлетним человеком без гражданства, родившимся в Грузии, СССР. Маленьким ребенком он переехал в Западную Европу, где жил в Париже с 1922 года до начала Второй мировой войны. Служил во Французском иностранном легионе, в 1942 году добровольцем отправился на работу в Германию, где провел время в немецких тюрьмах и концлагерях, после того как был арестован за подделку документов. В 1945 году он был освобожден армией США и вернулся в Париж, где ограбил банк на крупную сумму денег, за что получил тюремный срок; был освобожден через пять лет за примерное поведение. Ростом пять футов шесть дюймов, он был небольшого телосложения, с вытянутым лицом, длинным носом, темно-каштановыми волосами, лысеющими спереди, и "смуглым цветом лица". Он был "чрезвычайно подвижен и обладал прекрасным здоровьем".

Его кураторы из ЦРУ отметили, что он говорил на родном французском, а также свободно владел грузинским, немецким и английским. У него были навыки, которые были признаны полезными. У него есть образование и опыт работы в машиностроении, в качестве техника по фотоаппаратам и в коммерческой фотографии". Его характеризовали как человека, который "быстро учится и выполняет любое задание, не обращая внимания на опасность".

Для программы REDSOX его криптоним был AEASPIC (диграф "AE" обозначал Советский Союз). Для новой миссии ему был присвоен шифр WIROGUE/1, который определял его как агента WIROGUE, программы в "Конго и прилегающих районах с целью создания тайной сети в поддержку оперативной деятельности и обеспечения вспомогательной поддержки сотрудников KUBARK [ЦРУ] под официальным прикрытием".

Диграф "WI" обозначал Конго. Как и в случае с QJWIN/1, WIROGUE/1 часто упоминался в сообщениях ЦРУ просто как WIROGUE; иногда это сокращалось до W/1. Криптоним для Лумумбы был WIROAK. Мобуту был WIFLAT/3. В операциях ВИФЛАТ участвовали лица с номерами от ВИФЛАТ/1 до ВИФЛАТ/7.

WIBOTTLE был "настоящим третьим национальным активом на земле", который рассматривался для проведения операций до прибытия QJWIN. Другие криптонимы ЦРУ с использованием диграфа "WI" в начале 1960-х годов включали WIBOTHER, WICLAM (при этом одному человеку "с бельгийскими связями" был присвоен криптоним WHITECLAM), WIFLAP, WILCO, WILDCAT, WIROOT и WIZARD. Смешивание диграфа в "произносимое" слово (например, WIZARD) или фразу (например, WIBOTHER), отмечает Джон Стоквелл, было делом рук "молодых женщин, присваивающих криптонимы". У них было много работы в отношении Конго в это время, судя по алфавитному супу криптонимов в документах, опубликованных в соответствии с Законом о сборе записей об убийстве Кеннеди в 2017-2018 годах.

Некоторые криптонимы в телеграммах ЦРУ между Вашингтоном и Конго использовали диграф, который не был WI. Одним из них был CA, как в CAJEEP/2 и CAECLIPSE; диграф "CA" обозначал сотрудников Управления планов, занимающихся тайными действиями. YQ использовался для образования YQPROP и YQNECTAR; назначение YQ неясно.

Важность диграфа подчеркивается тем фактом, что при первоначальной публикации показаний Бронсона Твиди, данных им 9 октября 1975 года Церковному комитету, все диграфы - например, WI и YQ - были отредактированы, как в самом протоколе показаний, так и в прилагаемых к ним документах. В случае с криптонимом WIBOTTLE, "BOTTLE" был рассекречен, но "WI" был зачернен. В мемуарах Ларри Девлина "Начальник станции, Конго" несколько раз упоминается "сверхсекретная операция PROP" под его руководством, но всегда без диграфа "YQ".

В последней публикации показаний Твиди, вышедшей в 2018 году, многие из этих диграфов были раскрыты (хотя и не все, большая часть документа по-прежнему засекречена).

В ОКТЯБРЕ 1960 года, всего за два месяца до захвата Лумумбы, штаб-квартира ЦРУ сообщила Девлину, что агент с шифром WIROGUE/1 готовится к заданию "глубокого прикрытия" в Конго. Он должен был прибыть в конце ноября. Его роль будет заключаться в том, чтобы: "а) организовать и провести группу наблюдения; б) перехватить посылки; в) взорвать мосты; и г) выполнить другие задания, требующие активных действий". Как и в случае с QJWIN, его миссия в Африке не должна была ограничиваться Леопольдвилем: "Его использование не должно ограничиваться Лео. Действительно, он может быть вызван другими африканскими станциями, хотя предполагается, что он будет проживать в Лео".

Африканский отдел охарактеризовал Девлина следующим образом: "Он действительно знает заповеди добра и зла, но если ему дают задание, которое может быть морально неправильным в глазах мира, но необходимым, потому что его офицер приказал его выполнить, то это правильно, и он послушно предпримет соответствующие действия для его выполнения без угрызений совести. Одним словом, он может рационализировать любые действия". В психологическом исследовании, организованном агентством, его описывали как "человека, который хочет убить слона - все, что ему нужно от нас, это мощная винтовка - тогда он почувствует, что будет равен слону".

Перед отправкой Уироуга в Конго ЦРУ сделало ему пластическую операцию на носу. Он также начал носить парик - все для того, чтобы европейцы, путешествующие по Конго, не узнали его. Его прикрытие должно было использовать его навыки техника по фотоаппаратам и коммерческой фотографии; он должен был основать "небольшую фото- или ремонтную мастерскую, которая обеспечит ему определенную свободу передвижения и прикрытие для тайных контактов". Его миссия должна была проходить в Конго "и прилегающих районах с целью создания тайной сети для поддержки оперативной деятельности и обеспечения вспомогательной поддержки для сотрудников KU [ЦРУ] под официальным прикрытием".

WIROGUE, как и QJWIN, остановился в отеле Regina в Леопольдвиле. Ни один из агентов не знал о связи другого с ЦРУ, хотя QJWIN с первого дня своего прибытия подозревал, что WIROGUE - шпион какого-то рода. Ему показалось странным, что WIROGUE утверждал, что он австриец, и имел при себе австрийский паспорт, но его немецкий был не очень хорош. Кроме того, он говорил по-французски с парижским акцентом, а его английский был лишь на уровне, хотя он и сказал, что провел несколько лет в США. QJWIN сообщил о своих подозрениях на станцию в Леопольдвиле; он сказал, что этот человек "пахнет так, как будто он занимается разведкой".

14 декабря WIROGUE обратился к QJWIN с предложением платить 300 долларов в месяц за участие в разведывательной сети и быть членом "отряда казни". Когда QJWIN сказал, что его это не интересует, WIROGUE добавил, что за "особую работу" будут выплачиваться бонусы. В конце концов, Уироуг сказал Цуйвину, что он работает на "P.B.PRIME SERVICE", то есть на ЦРУ. Он сказал, что может доставить в страну фотоаппараты Polaroid через дипломатическую почту. Чтобы убедить Цвейна в правдивости своих слов, Уироуг в присутствии Цвейна позвонил в "посольство" и назначил несколько встреч. Он сказал, что иногда встречает своего собеседника на центральном почтамте - "так что если он, QJWIN, случайно увидит его там, разговаривающим с кем-то, просто притворитесь, что не знаете его".

ВИРОГЕ, который живо интересовался автомобилями, рассказал Цзюину, что с момента своего приезда в Леопольдвиль он приобрел три машины - "Крайслер", "Ситроен" и "Триумф". Он сказал Цзюину, что продал "Ситроен", но тот все еще припаркован возле их отеля.

Обратившись к QJWIN таким образом, без предварительной проверки на станции Леопольдвиль, WIROGUE грубо превысил свои инструкции. Цюйвин сообщил об этом странном эпизоде на станцию, и когда новость дошла до штаб-квартиры, там были очень обеспокоены - очевидным свободомыслием ВИРОГА, его отсутствием безопасности, неумением обращаться с финансами и неспособностью следовать инструкциям. Кроме того, в нем проявлялась эпатажность, которая вызывала беспокойство.

Когда Церковный комитет расследовал роль WIROGUE в Конго, они не смогли определить ее точный характер. Берт Уайдс, адвокат, руководивший расследованиями ЦРУ для Церковного комитета, давил изо всех сил. Его особенно беспокоил один конкретный аспект документации на WIROGUE - то, что он прошел "прививочную подготовку" перед поездкой в Конго: "Мистер Уайдс затем напомнил о "прививочной подготовке"". Причиной его беспокойства, объяснил Уидес, было то, что он видел "заявления под присягой о том, что в Конго планировалось применение биологической войны, и хотел узнать, был ли ВИРОГЕ обучен этим методам". Уайдс не смог получить никаких разъяснений по этому вопросу.

Эти "заявления под присягой" о плане применения биологической войны в Конго не указаны ни в одном каталоге официальных документов США; их невозможно найти. Возможно, они находились в наборе записей MKDelta, касающихся использования за рубежом токсинов MKUltra, который был полностью уничтожен.

В меморандуме о заседании Совета национальной безопасности в начале октября 1960 года записано интригующее заявление Аллена Даллеса: "Более того, водоснабжение Леопольдвиля вскоре может быть загрязнено". Возможно, это было просто выражение беспокойства по поводу воды в период больших потрясений. Но вполне возможно, учитывая "заявления под присягой", которые видел Уайдс, что это была ссылка на план по использованию городского водоснабжения в качестве оружия для ведения биологической войны. Преднамеренное отравление водопровода в качестве акта саботажа имеет множество прецедентов в истории. В случае с Конго в 1960-х годах ЦРУ, возможно, разработало такой план в качестве запасного варианта на случай возможной неудачи в нейтрализации Лумумбы и его влияния.

Вопрос мистера Уайдса о "прививочной подготовке", скорее всего, относится к инструктажу, который ВИРОГЕ прошел по "медицинской иммунизации" перед отправкой в Конго. Эта подготовка не ограничивалась миссией в Конго; более того, ЦРУ планировало использовать ВИРОГЕ в других странах Африки: "Его использование не должно ограничиваться Леопольдвилем. Действительно, он может быть вызван другими африканскими станциями, хотя предполагается, что он будет проживать в Леопольдвиле". Невозможно установить, что предполагало агентство в отношении "других африканских станций".

В день Рождества 1960 года армия Гизенги под командованием генерала Лундулы двинулась на юг, в Киву, провинцию, примыкающую к Катанге. Там они объединились с диссидентствующими членами АНК и взяли провинцию под свой контроль. Президент провинции, перешедший на сторону режима Мобуту, был взят в плен, а Анисет Кашамура, который сам был родом из Киву и пользовался там популярностью, занял его место в столице Букаву.

Таким образом, Стэнливиль занял влиятельную позицию - серьезную угрозу для леопольдвильского правительства Касавубу и отделившейся провинции Катанга. Джастин Бомбоко, который был председателем Коллегии комиссаров и одновременно занимал пост министра иностранных дел, встретился с послами НАТО в Париже, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Он попросил денег и военного снаряжения, чтобы удалить то, что было названо "раковой опухолью" Стэнливиля, "пустившей метастазы" по всему Конго.

В конце декабря ЦРУ совместно с Госдепартаментом разрабатывало стратегию по искоренению этой "раковой опухоли". Посол Тимберлейк представил варианты, но они были восприняты как путаные. Он выступал за политическое урегулирование, но в то же время просил помощи для поддержки военной кампании против Гизенги. В любом случае, чиновники Госдепартамента с сомнением относились к перспективе военных действий, поскольку это могло спровоцировать конфликт с войсками ООН и вынудить ООН воевать на стороне Гизенги. Кроме того, бельгийцы, скорее всего, будут вовлечены в такую кампанию, что может "настроить весь афроазиатский мир против Касавубу-Мобуту".

30 декабря Госдепартамент направил запросы Тимберлейку. В ответ он заверил: столкновение между войсками ООН и силами Мобуту маловероятно, и Бельгия будет действовать максимально осмотрительно. Сообщения между послом и Госдепартаментом передавались по каналам ЦРУ.

На следующий день Твиди передал Девлину четкие инструкции: он должен "сообщить конголезцам, что мы в принципе готовы оказать финансовую поддержку их усилиям по свержению режима Гизенги". В телеграмме добавлялось, что Африканский отдел предпочел бы избежать полномасштабных боевых действий и кровопролития, но хотел бы увидеть демонстрацию силы для достижения желаемого политического результата. Они просили указать "арифметику" в отношении финансовой поддержки, которая потребуется правительству Леопольдвиля. Твиди подчеркнул необходимость свести к минимуму риск любой утечки информации об участии США в планируемой военной кампании.

В заключение он сообщил, что Госдепартамент направляет параллельную телеграмму по своим каналам. Послание этой телеграммы, направленной Тимберлейку Ливингстоном Мерчантом, заместителем государственного секретаря по политическим вопросам, было в основном таким же, как и то, которое агентство направило Девлину, но с меньшим количеством деталей; оно поддерживало военные действия, но в более слабой и квалифицированной форме. В нем выражалось пожелание, чтобы "режим Гизенги был свергнут или нейтрализован политическими средствами, подкрепленными экономическим давлением".

Военная операция при поддержке США началась в Новый год. Мобуту направил в Киву суретиста Понго, который вместе с войсками из Леопольдвиля должен был вновь занять Киву. Для этого Понго использовал аэропорт в Руанде-Урунди, соседней территории, находившейся под управлением Бельгии (которая после обретения независимости в 1962 году стала двумя отдельными государствами - Руандой и Бурунди). Этот шаг был встречен международным осуждением.

Как бы то ни было, атака Понго на Киву провалилась, и он попал в плен. Он отправлял многочисленные послания в Леопольдвиль, умоляя обменять его на Лумумбу, но они остались без внимания. Тем временем люди генерала Лундулы объединились с народом балуба - врагами Тшомбе - на севере Катанги; вместе они заняли Маноно, крупнейший город региона. Другие лумумбистские войска двинулись на север Экваториальной провинции, где правительство Стэнливиля пользовалось значительной поддержкой.

Пока американская стратегия по свержению лумумбистского правительства в Стэнливиле терпела неудачи. Гизенга, не потерпевший поражения и не ослабевший, - в роли заместителя демократически избранного премьер-министра - завоевывал позиции и влияние в значительной части Конго.

Значительные территории Конго теперь находились вне контроля Леопольдвиля: территория, поддерживающая Гизенгу, Катанга под властью Тшомбе и Южный Касаи под властью Калонджи. Не более трети страны, отмечал Даял, оставалось верным режиму Касавубу.

В тот же день, когда войска Гизенги двинулись на юг Киву - 25 декабря - президенты Ганы, Гвинеи и Мали объявили о создании политического союза после двухдневной встречи в Конакри. Центральный разведывательный бюллетень вскоре после этого отметил это событие. Но бюллетень не рассматривал его как серьезную угрозу, считая, что подлинный союз маловероятен. Меморандум, подготовленный в начале февраля Управлением национальных оценок ЦРУ, придерживался того же мнения, отмечая, что у трех стран разные валюты и разная колониальная история. Лидеры всех трех стран, добавлялось в докладе, "не желают жертвовать своей властью в реальном союзе, расходятся во мнениях относительно внешнеполитических инициатив и в принципе с подозрением относятся к политическим амбициям друг друга". Союз Ганы, Гвинеи и Мали, по мнению авторов, "остается бумажной амальгамой".

Но авторы меморандума ЦРУ не поняли основы союза: общей решимости, вопреки всему, построить будущее единства, мира и процветания в Африке, свободной от имперской и колониальной оккупации и эксплуатации. Эта решимость была отличительной чертой послания, написанного Патрисом Лумумбой своей жене Полине из армейского лагеря в Тисвилле:

Мы не одиноки. Африка, Азия и свободные освобожденные народы со всех уголков мира всегда будут на стороне миллионов конголезцев, которые не оставят борьбу до того дня, когда в нашей стране больше не будет колонизаторов и их наемников.

Что касается моих детей, которых я покидаю и которых, возможно, больше никогда не увижу, я хотел бы, чтобы им сказали, что именно они, как и каждый конголезец, должны выполнить священную задачу восстановления нашей независимости и суверенитета: ведь без достоинства нет свободы, без справедливости нет достоинства, а без независимости нет свободных людей.

Затем Лумумба выразил свое горькое разочарование в "некоторых высокопоставленных чиновниках Организации Объединенных Наций":

Но то, чего мы желали для нашей страны, ее право на почетную жизнь, на незапятнанное достоинство, на независимость без ограничений, никогда не желали бельгийские империалисты и западные союзники, которые нашли прямую и косвенную поддержку, как намеренную, так и ненамеренную, среди некоторых высокопоставленных чиновников Организации Объединенных Наций, той организации, на которую мы возлагали все свое доверие, когда призывали ее к помощи.

Лумумба закончил свое письмо призывом к надежде:

Не плачь обо мне, моя дорогая жена. Я знаю, что моя страна, которая так страдает, знает, как отстоять свою независимость и свободу.

Да здравствует Конго! Да здравствует Африка!

Глава 30. Запекание змеи

Пока высокопоставленные чиновники в Вашингтоне разрабатывали планы по свержению Гизенги, лидеры нейтральных стран Африки готовились к встрече, созванной в кратчайшие сроки, чтобы найти способ поддержать лумумбистское правительство в изгнании. Эта встреча, известная как Касабланская конференция, проходила с 3 по 9 января 1961 года в марокканском городе, в честь которого она была названа.

Председателем был король Марокко Мохаммед V, успешно возглавивший борьбу этой страны за свободу против французской колонизации. Его уважали во всем мире за позицию, которую он занял против нацистов и Вишистской Франции во время Второй мировой войны, когда он отказался позволить марокканским евреям быть отправленными в концентрационные лагеря. Я абсолютно не одобряю новые антисемитские законы и отказываюсь ассоциировать себя с мерами, с которыми я не согласен", - сказал он. Я повторяю, как и в прошлом, что евреи находятся под моей защитой, и я отвергаю любые различия, которые должны проводиться среди моего народа".

Президент Насер, лидер Объединенной Арабской Республики, приплыл в Марокко на своей яхте через побережья Ливии, Туниса и Алжира. Его с видимым удовольствием приветствовал король Мохаммед, а на причале собралась огромная толпа. Когда президент Нкрума прибыл на самолете авиакомпании Ghana Airways, его лицо расплылось в широкой улыбке, когда он увидел короля. Они крепко пожали друг другу руки.

Ферхат Аббас, премьер-министр временного правительства Алжирской республики, вылетел в Марокко со своей нынешней базы в Тунисе. Это был критический момент для Фронта национального освобождения (ФНО), поскольку оставалось всего несколько дней до назначенного де Голлем на 8 января референдума о самоопределении Алжира (за который проголосовало 75 % населения Алжира и Франции). На посадочной площадке Аббаса встречала бурная толпа, многие из которых размахивали алжирскими флагами в знак решительной поддержки.

На конференции в Касабланке также присутствовали президенты Гвинеи и Мали, министр иностранных дел Ливии и министр иностранных дел Цейлона (Шри-Ланка). Цейлон был одним из нескольких азиатских государств, приглашенных на конференцию, поскольку имел контингент ООН в Конго и поддерживал его законное правительство.

Страны, представленные на конференции и известные впоследствии как Касабланская группа держав, были нейтралистскими и антиколониальными. Это отличало их от Браззавильской группы - двенадцати бывших французских территорий (Конго-Браззавиль, Берег Слоновой Кости, Сенегал, Мавритания, Верхняя Вольта, Нигер, Дагомея, Чад, Габон, Центральноафриканская Республика, Камерун и Мадагаскар), которые образовали союз в октябре 1960 года и встретились в Браззавиле в декабре. По сути, консерваторы, они выступали за тесное сотрудничество с Францией и Западом.

Существование двух соперничающих групп было далеко от панафриканизма, которым были пропитаны последние конференции в Африке, начиная со Всеафриканской конференции народов в Аккре за два года до этого. Дух инклюзивности, который предполагал, что все народы Африки соберутся вместе, оказался расколот.

Но Нкрума не пал духом. Для него единство Африки оставалось единственным видением, которое могло бы обеспечить автономию отдельных африканских наций.

Все государства, представленные в Касабланке, хотели добиться переброски своих войск из ОНУК в Гизенгу - за исключением Нкрумы, который выступал за умеренный подход. Он выступал за продолжение сотрудничества с ООН, особенно в то время, когда примирительная комиссия ООН начинала свою работу. Члены комиссии прибыли в Конго 5 января 1961 года; они планировали встретиться со всеми политическими лидерами Конго, включая Лумумбу, и договориться о проведении Круглого стола. Обнадеживающим знаком стало то, что Касавубу предложил провести конференцию за круглым столом позднее в этом месяце.

Лидеры Касабланки согласились вывести свои войска из-под командования ООН, если законное правительство Лумумбы и конголезский парламент не будут немедленно восстановлены. Кроме того, они требовали разоружения армии Мобуту и изгнания бельгийцев из Конго. Они надеялись оказать давление на Судан, чтобы тот открыл транзитные права на восточные провинции Конго, чтобы прорвать блокаду Восточной провинции и дать возможность Советам отправлять грузы. Но это было бы проблематично, учитывая сильное американское давление на Судан.

Была согласована "Африканская хартия Касабланки", в которой излагалось общее видение делегатами будущего Африки. Помимо вопросов, связанных с Конго, делегаты договорились продолжать вводить запреты на перевозки и бойкоты Южной Африки, а также выступать против испытаний Францией атомных бомб в Сахаре. По мнению хроникеров, освещавших конференцию, это был призыв к созданию африканского НАТО для укрепления свободы на континенте.

После пяти дней напряженных дискуссий Нкрума выступил с заключительной речью. "Я не вижу никакой безопасности для африканских государств, - энергично заявил он, - пока африканские лидеры, как и мы сами, не осознают, что спасение для Африки лежит в единстве... ибо в единстве - сила, и, как я вижу, африканские государства должны объединиться или продаться империалистическим и колониальным эксплуататорам за кусок похлебки, или распасться по отдельности".

Раджешвар Даял приветствовал хартию. Тот факт, что все державы Касабланки предоставили войска для сил ООН в Конго, по его мнению, придал их рекомендациям авторитет.

Проблемы, стоящие перед Конго и Африкой в целом, были огромны. Но, несмотря на это, Касабланская конференция завершилась на ноте надежды. Ведь всего через полторы недели, 20 января, Джон Ф. Кеннеди, который так ясно высказался в поддержку самоопределения колониальных государств, вступит в должность президента США. Власти Касабланки надеялись, что президентство Кеннеди спасет Лумумбу от смерти и поможет разрешить политический кризис в Конго. Чиновники секретариата ООН придерживались аналогичной точки зрения. Они надеялись, писал позднее Даял, что "операция продлится до прихода к власти нового американского президента, когда мы сможем переломить ход событий".

Но, как отмечает Шон Келли в книге "Тиран Америки", время инаугурации Кеннеди, несомненно, было на руку и противникам Лумумбы.

ЛАРРИ ДЕВЛИН все больше опасался, что Лумумба может вернуться к власти, и, как он сообщил Вашингтону, правительство Леопольдвиля разделяло его опасения. Назревал кризис, подогреваемый гневом конголезской армии и полиции по поводу низкой зарплаты.

Девлин попросил своих начальников в Вашингтоне рассмотреть возможность срочного реагирования на кризис. Станция и посольство, - докладывал он, - считают, что нынешнее правительство может пасть в течение нескольких дней. Результатом почти наверняка станет хаос и возвращение [Лумумбы] к власти". Возобновление работы конголезского парламента - что было конкретным требованием группы Касабланки - не было приемлемой стратегией из-за популярности Лумумбы: "Сочетание способностей [Лумумбы] как демагога, его умелое использование отрядов головорезов и пропаганды и дух поражения внутри [правительственной] коалиции, который быстро усилится в таких условиях, почти наверняка обеспечит [Лумумбе] победу в парламенте [отредактировано]". Он добавил: "Отказ от решительных шагов в это время приведет к поражению политики [Соединенных Штатов] в Конго".

Затем ситуация взорвалась: в лагере Харди в Тисвилле, где содержался Лумумба, вспыхнул мятеж. Это был уже второй мятеж в гарнизоне за время независимости: в июле солдаты потребовали немедленно выплатить им зарплату. Второй протест приобрел дополнительный размах: многие были возмущены тем, что Лумумба находится в заключении, и хотели, чтобы его освободили.

Мобуту, Касавубу, Джастин Бомбоко и Виктор Нендака срочно вылетели в Тисвилл, чтобы успокоить ситуацию и предложить повышение зарплаты. Когда они прибыли, многие заключенные взбунтовались. Солдат открыл дверь в камеру Лумумбы и сказал, что теперь он свободный человек. Но Лумумба остался, на случай если это ловушка. И он был прав, - заметил его друг Жан Ван Льерде, - потому что европейские агенты, используя жестокий трюк, который унес много невинных жизней в Алжире, подстроили все так, чтобы произошла "попытка побега", во время которой Лумумба был бы застрелен".

Режим Мобуту решил как можно скорее перевести Лумумбу из Тисвилла. 14 января, менее чем за неделю до инаугурации Кеннеди, Девлину сообщили, что Лумумба будет переведен из Тисвилла в тюрьму в Бакванге (ныне Мбуджи-Майи), столице Южного Касаи. Бакванга была третьим по величине городом Конго и базой Альберта Калонджи, который объявил об отделении Южного Касаи 8 августа 1960 года. Калонджи возглавлял MNC-K, крыло MNC, отколовшееся от фракции Лумумбы в 1959 году. Говард Имбри, агент ЦРУ под неофициальным прикрытием, передававший деньги избранным конголезским политикам, назвал Калонджи одним из "моих людей". Калонджи страстно ненавидел Лумумбу.

Утром 17 января 1961 года Виктор Нендака, начальник Сюрете, прилетел в Тисвиль, чтобы забрать Лумумбу из лагеря. Он сообщил Лумумбе, Мполо и Окито, что в Леопольдвиле вот-вот произойдет государственный переворот, и предложил сопроводить их в город, чтобы захватить власть. Согласно докладу ООН в 1961 году, который изучал обстоятельства этого эпизода, Лумумба согласился покинуть Тисвилл и отправиться на аэродром в Лукале, где "его, очевидно, посадили на небольшой самолет, принадлежащий бельгийской компании Air-Brousse". Мполо и Окито отправились с ним.

"Было трудно, да и практически невозможно, - отмечалось в докладе ООН, - получить точную информацию об обстоятельствах, при которых заключенные покинули гарнизон в Тисвилле". Однако, судя по всему, после перелета в аэропорт Моанды, небольшого городка на атлантическом побережье, трем мужчинам сказали правду: они все еще находятся в плену и их переводят в другую тюрьму. Их связали и заставили подняться на борт самолета DC-4 авиакомпании Air Congo. Бельгийский пилот Пьет Ван дер Меерш рассчитывал лететь в Баквангу, столицу Калонджи в Южном Касаи. Но перед самым вылетом он получил приказ доставить заключенных в Элизабетвиль, Катанга, за одиннадцать сотен миль.

В этой версии есть серьезные сомнения. С 4 января бельгийский советник Мобуту полковник Луи Марльер и офицер бельгийской разведки Андре Лахайе договорились, что Лумумба должен быть переведен из Тишвиля. Они вели переговоры с лидером Катанги Мойсе Тшомбе, чтобы убедить его согласиться принять Лумумбу. Скорее всего, Катанга была местом назначения с самого начала.

На протяжении всего длительного перелета в Элизабетвиль Лумумбу, Мполо и Окито связывали и избивали. Действия солдат были настолько жестокими, что самолет стал неустойчивым. Ван дер Меерш и члены экипажа - Жан-Луи Другман, Роберт Фау и Джек Диксон - пытались успокоить солдат. Они были потрясены увиденным, а радиста стошнило; они вернулись в кабину и заперли дверь.

В 4.45 пополудни самолет прибыл в Луано, аэропорт Элизабетвилля. Он подрулил прямо к ангарам катангских ВВС, которые находились отдельно от зоны аэропорта, принадлежащей ООН. В ожидании прибытия самолета находились пятьдесят полицейских и два взвода военной полиции катангской армии, еще шестьдесят человек. Трех жертв грубо затащили в военный фургон по приказу капитана Жюльена Гата, начальника военной полиции.

Джип на большой скорости доехал до соседнего бунгало, недавно построенного для бельгийского фермера Люсьена Брувеза и его жены, которые собирались переехать в него в ближайшее время. Вилла Брувеза находилась на обочине шоссе, ведущего в аэропорт, недалеко от Элизабетвилля; рядом располагался гостевой дом "Сабена", принадлежащий бельгийской авиакомпании. Вилла была "реквизирована" правительством Катанги в качестве места для размещения заключенных. В доме пленников ждали бельгийские офицеры и некоторые министры Тшомбе, в том числе Годефруа Мунонго, жестокий и зловещий министр внутренних дел и глава сепаратистского режима.

Затем начались пытки тридцатипятилетнего Патриса Лумумбы, тридцатитрехлетнего Мориса Мполо и Джозефа Окито, которому было около пятидесяти лет. Они продолжались без остановки.

В 8.00 в дом прибыл Тшомбе, приехавший прямо с министерской конференции; с ним был Франс Вершор, комиссар бельгийской полиции, который почти ровно год назад доставил Лумумбу в тюрьму в Жадотвиле. Министры уехали, а около 8.30 Вершюр затолкал трех заключенных на заднее сиденье автомобиля.

Пленников отвезли в отдаленное место в тридцати милях от города, на грунтовую дорогу, ведущую в Жадотвиль, ближайший к Шинколобве город. Там их заставили выйти из машины. В темноте ранней ночи, освещаемой фарами военных машин, их казнили. По очереди их подводили к дереву, где они представали перед расстрельной командой из двух солдат и двух полицейских. Каждый был изрешечен пулями: сначала Окито, затем Мполо, наконец Лумумба. Тела были скатаны в яму и засыпаны грязью. Когда убийцы покинули место преступления, над землей все еще виднелась рука.

Лумумба был убит между 9.40 и 9.43 вечера, в течение пяти часов после его вынужденного прибытия в Катангу.

Многое из того, что сообщается об этом ужасном эпизоде, основано на воспоминаниях бельгийцев, принимавших в нем участие. Жерар и Куклик в книге "Смерть в Конго" выражают сожаление, что эти воспоминания "дают почти все наши знания о гибели Лумумбы". Каждый подробный рассказ, по их словам, "делает необоснованные предположения". Единственным документальным свидетельством является книга дат, которую вел Вершере, где было записано: "9.43. Л. мертв".

На следующий день тела были эксгумированы группой людей во главе с Жераром Соэте, советником главного комиссара полиции Катангана. Их снова похоронили примерно в 150 милях от места происшествия. 26 января Соэте снова эксгумировал тела, на этот раз с планом их уничтожения. Он и его помощник провели два дня, разрезая тела ножовкой и опуская куски плоти в серную кислоту, полученную от компании Union Minière, чтобы растворить их. Мы делали то, что не сделало бы животное", - говорил позже Соэте. В интервью немецкому телевидению в 2000 году он не постеснялся показать два зуба, которые, по его словам, он спас из тела Лумумбы.

В конце концов, - писал Джон Стоквелл в открытом письме директору ЦРУ 10 апреля 1977 года, - мы узнали, что Лумумба был убит не нашими ядами, а забит до смерти, очевидно, людьми, которые были преданы людям, имевшим криптонимы Агентства и получавшим зарплату от Агентства". Стоквелл связал конкретного сотрудника ЦРУ со смертью Лумумбы. "Человеком, которого я чувствовал, что понимаю, несмотря на наши разногласия, - писал он, - был офицер, который выступал перед моим учебным классом на "Ферме" [тайный учебный центр ЦРУ недалеко от Уильямсбурга, штат Вирджиния] в 1965 году. После этого он удивительно разоткровенничался, рассказав о приключении в Лубумбаши [так сегодня называется бывший Элизабетвиль], когда он ездил по городу после комендантского часа с телом Патриса Лумумбы в багажнике своей машины, пытаясь решить, что с ним делать".

Пять лет спустя, в 1970 году, Стоквелл застал этого офицера на азиатском посту, в должности начальника отделения ЦРУ, "сидящим за столом, установленным на платформе, которая на фут выше остальной части комнаты. Его кресло было высоким, с прямой спинкой, викторианской старины, за ним был фон из флагов и портьер. Он был блестяще лысым и смотрел на меня сквозь полузакрытые опухшие глаза, когда я пытался рассказать ему о своей миссии". В 1974 году Стоквелл снова нашел его на европейском вокзале, "все еще играющего в "Голдфингер" в своем антикварном кресле, том же самом, насколько я мог судить". Мы ужинали в роскошной квартире, которую американские налогоплательщики содержали для него в городе. (Дважды за ужин он выходил в кафельную уборную, где проводил пятнадцать минут, вытирая и высушивая руки, чистя ногти и разглядывая себя в зеркале".

Стоквелл не называет этого человека. У меня нет желания, - написал он в предисловии к книге "В поисках врагов", - разоблачать или вредить отдельным людям". Он добавил: "После своей отставки я не раскрыл ни одного имени тайного сотрудника или агента ЦРУ".

После убийства, по словам Джерарда и Куклика, в ЦРУ поползли слухи, что Девлин возил тело Лумумбы по Элизабетвиллю в багажнике машины. В какой-то степени история Девлина совпадает с рассказом Стоквелла об офицере ЦРУ, игравшем в "Голдфингер". Во-первых, Девлин находился в США в течение большей части 1965 года, вплоть до июля, поэтому он мог проводить занятия на "Ферме", о которых говорит Стоквелл. Во-вторых, Девлин был начальником станции в Лаосе с 1967 по 1971 год, что вписывается в хронологию, изложенную Стоквеллом. Но он не был "сверкающе лысым" ни в один из периодов своей жизни. Ссылка на европейскую станцию в 1974 году также не подходит, поскольку Девлин находился в Вашингтоне в качестве главы Африканского отдела ЦРУ с 1971 по 1974 год, когда он ушел в отставку из ЦРУ.

Дэвид Дойл не мог быть офицером ЦРУ, описанным Стоквеллом, поскольку, судя по фотографиям, в конце жизни у него была полная голова волос. Джерард и Куклик отмечают, что "в слухах об убийствах обычно содержится если не вся история, то хотя бы зерно правды". Они задаются вопросом, не работал ли Жерар Соэте на ЦРУ. Возможно, что Соэте работал на Дойла в качестве местного агента. Однако маловероятно, что Соэте, бельгийский полицейский, был тем сотрудником ЦРУ, о котором говорил Стоквелл, выступая на "Ферме".

"Первая достоверная информация" о смерти Лумумбы, писал Девлин, "поступила ко мне от сотрудника ЦРУ в Элизабетвиле". Через два дня после того, как Лумумба был доставлен в Катангу, начальник базы ЦРУ в Элизабетвиле Дэвид Дойл отправил в Леопольдвиль необычное послание, скопированное в штаб-квартиру в Вашингтоне: "Спасибо за Патриса. Если бы мы знали, что он приедет, мы бы испекли змею". В телеграмме говорилось, что источники на базе "не получили никаких предварительных сведений" о полете Лумумбы в Катангу.

В докладе Комитета Черча эта телеграмма приводится как свидетельство того, что ЦРУ не знало о решении режима Мобуту передать Лумумбу из Тисвилла в руки его врагов. Кабель показал, что база не ожидала прибытия Лумумбы. Это согласуется с неоднократными сообщениями о том, что место, куда были доставлены три жертвы, было изменено в последнюю минуту - с Бакванги на Элизабетвиль.

Но слова "если бы мы знали, что он приедет" нельзя рассматривать как доказательство того, что база не ожидала прибытия Лумумбы в Элизабетвиль. Они являются шутливой отсылкой к популярной американской песне 1950-х годов - "Если бы я знал, что ты приедешь, я бы испек торт" - и могли быть бессмысленной попыткой умного комментария к событиям. Кроме того, тот факт, что в телеграмме выражается благодарность за доставку Лумумбы, свидетельствует о том, что Дойл приветствовал его прибытие в Катангу; он не выразил возмущения тем фактом, что Лумумба, Мполо и Окито имели видимые следы сильных побоев.

Есть вероятность, что "змея" каким-то образом связана с капитаном Клементом, пилотом "Зеленых беретов", который был отправлен в Конго летом прошлого года с миссией по спасению американцев и чье прозвище было "Змея". Согласно Джеку Лоусону в книге "Колесо раба", Клемент покинул Конго в конце июля 1960 года, но он мог остаться в тайне или вернуться.

7 февраля ЦРУ в Вашингтоне разослало в соответствующие ведомства отчет о смерти этих трех человек. Бельгийский офицер фламандского происхождения, - говорилось в отчете, - казнил Лумумбу выстрелом из пистолета-пулемета в 23:00 17 января". К этому добавлялось жуткое примечание: "Ухо было отрезано от головы Лумумбы и отправлено Альберту Калонджи, президенту Южного Касаи". Калонджи, который люто ненавидел Лумумбу, предположительно был в восторге от этого доказательства его смерти.

10 февраля база в Элизабетвилле передала в штаб-квартиру сообщение о том, что "судьба Лумумбы лучше всего держится в секрете в Катанге". В телеграмме излагались различные версии из нескольких источников о смерти Лумумбы. Девлин дал показания Комитету Черча, что эта телеграмма подтвердила его воспоминания о том, что ЦРУ "не располагало никакой достоверной информацией" о судьбе Лумумбы после его прибытия в Катангу. Он добавил: "По крайней мере, насколько я помню, у нас ее не было. Возможно, мы получили ее позже, но в то время мы не делали этого - что, я думаю, подтверждает тот факт, что мы не участвовали в этом, и у нас не было агента, который делал бы это для нас, и так далее".

В своих собственных показаниях Твиди отрицал, что ЦРУ играло какую-либо роль в событиях, приведших к смерти Лумумбы. Слова Твиди были безоговорочными: "Никакой". Он добавил, что "судьба Лумумбы в конечном итоге была чисто африканским событием".

О'Доннелл также четко заявил, что ЦРУ не было причастно к этому, согласно цитате из его показаний в отчете Церковного комитета: "ЦРУ не имело абсолютно никакого отношения, насколько мне известно, к смерти Патриса Лумумбы". Показания О'Доннелла отсутствуют, но "Краткое изложение ожидаемых показаний Джастина О'Доннелла", рассекреченное в апреле 2018 года, позволяет предположить, что на другом этапе слушаний О'Доннелл был более осторожен. Он не знает, имеем ли мы какое-либо отношение к фактической смерти Лумумбы, - говорится в резюме, - но не думает, что имеем".

QJWIN, "альтер эго" О'Доннелла, покинул Конго 21 декабря 1960 года, а О'Доннелл остался. Согласно резюме его предполагаемых показаний, он пробыл в Конго три месяца, что позволяет предположить, что он уехал в начале января. Однако ранняя версия отчета Церковного комитета, которая также была рассекречена в апреле 2018 года, показывает, что О'Доннелл оставался до смерти Лумумбы, то есть примерно три с половиной месяца после своего прибытия. В этом раннем проекте говорится: "О'Доннелл сказал, что покинул Конго примерно во время смерти Лумумбы в Катанге от рук конголезских властей". Эта информация была удалена из отчета до его окончательной доработки.

Отъезд О'Доннелла, который был направлен в Конго для наблюдения за ликвидацией Лумумбы, "примерно во время смерти Лумумбы", которая произошла 17 января 1961 года, является важным открытием. Возможно, О'Доннелл работал над этой операцией ЦРУ вплоть до самой смерти.

В раннем варианте отчета Комитета Черча также сообщается, что Арнольд Сильвер, начальник станции в Люксембурге, который "одолжил" QJWIN О'Доннелу, находился в Конго в период, предшествовавший смерти Лумумбы, с "контрразведывательной миссией". В статье цитируется заявление из показаний Девлина о том, что Сильвер прибыл во время работы Девлина, но "они не обсуждали план убийства Лумумбы"; это указывает на то, что он прибыл в период, предшествующий убийству. В начале 1961 года Сильвер вместе с Уильямом Харви участвовал в обсуждении плана по созданию "резервного потенциала убийств". QJWIN, которым руководил Сильвер, использовался как часть этой программы.

Бронсон Твиди, глава Африканского отдела, также, очевидно, прибыл в Конго в этот период. Хотя ни в одном из документов Церковного комитета нет сведений о том, что Твиди посещал Конго, в мемуарах Ларри Девлина и Дэвида Дойла говорится, что он это делал. По словам Девлина, Твиди "совершал турне по своему африканскому приходу"; он забрал его из аэропорта вскоре после концерта Луи Армстронга. Дойл записал, что Твиди "приехал посетить Катангу, что было и полезно с профессиональной точки зрения, и приятно с социальной".

В своих воспоминаниях Девлин утверждает, что 13 января 1961 года Мобуту, Нендака, Касавубу и еще несколько человек из группы Бинзы отправились в Тисвилл. Но сам он, по его словам, не имел ни малейшего представления о происходящем. До него доходили "многочисленные слухи" о мятеже в Тисвилле и последующем смещении Лумумбы, но он не принимал в этом участия.

Девлин лгал. Недавно опубликованный документ показывает, что он отправил WIROGUE в Тиссвилл в январе. В документах, опубликованных в 2017-2018 годах в соответствии с Законом о сборе записей об убийстве Кеннеди, содержится финансовый отчет, отправленный Девлином в Леопольдвиле начальнику финансового отдела ЦРУ 27 июля 1961 года и озаглавленный "Передача ответственности". В отчете говорится о том, что Девлин приказал WIROGUE ехать из Леопольдвиля в Тисвилл: "В январе 1961 года WIROGUE получил приказ от Станции ехать в Тисвилл и получил разрешение на использование своего личного автомобиля по 0,10 доллара за милю, поэтому 312,5 миль умножить на 0,10 доллара равняется 31,99 доллара, оставив WIROGUE кредит в размере 1 111,23 доллара США (см. приложение)".

Расстояние между лагерем Харди, расположенным неподалеку от Тисвилла, и Леопольдвилем составляет девяносто четыре мили. Поэтому данные о расходах на бензин соответствуют километражу.

Но значение этого финансового отчета заключается не в количестве пройденных миль и не в стоимости бензина. Скорее, она заключается в двух ключевых моментах: во-первых, в том, что Уироугу было приказано отправиться в Тишвилл, когда Лумумба находился там в заключении; и во-вторых, в том, что ему приказал это сделать Девлин, начальник ЦРУ. Эти факты свидетельствуют о том, что утверждение Девлина о его непричастности к жестокому обращению с Лумумбой и его выдаче с большой вероятностью является преднамеренной дезинформацией.

Финансовый отчет содержит ссылку на приложение, которое указано в нижней части отчета как "Сертификация Тиссвилла Гутманом [криптоним Девлина], ч/б". Приложение не было выпущено вместе с отчетом. (В наборе документов об убийстве Кеннеди, выпущенном в 2017-2018 годах, есть две копии этого финансового отчета; в каждой из них есть разные правки. Рассматривая их вместе, можно составить полный документ, в котором WIROGUE упоминается под одним из псевдонимов: Ernest C Maycrink). Таким образом, ЦРУ было вовлечено в события в Тисвилле в январе 1961 года, что Девлин часто отрицал.

С 1961 года предпринимались неоднократные и согласованные усилия, чтобы установить, кто несет ответственность за смерть Лумумбы, Мполо и Окито. В 1961 году ООН создала специальную комиссию, которая в ноябре того же года выпустила доклад. "Президент Касавубу и его помощники, с одной стороны, и провинциальное правительство Катанги во главе с г-ном Тшомбе, с другой, - утверждалось в докладе, - не должны уходить от ответственности за смерть г-на Лумумбы, г-на Окито и г-на Мполо". Касавубу и его помощники, добавляется в докладе, передали Лумумбу и его коллег властям Катанги, "прекрасно понимая, что тем самым они отдают их в руки своих злейших политических врагов". В свою очередь, правительство провинции Катанга своими действиями прямо или косвенно способствовало убийству заключенных". Подозрения были выдвинуты в отношении нескольких человек, в том числе Карлоса Гюйге.

В отчете 1975 года сенатского комитета, созданного в США под председательством сенатора Фрэнка Черча для изучения правительственных операций в отношении разведывательной деятельности, ЦРУ было признано непричастным к смерти Лумумбы. Комитет постановил, что, несмотря на деятельность ЦРУ в конце 1960 года, направленную на то, чтобы добиться смерти Лумумбы, представители агентства в Конго не были причастны к его смерти и не располагали определенной информацией о его судьбе после прибытия в Катангу.

В 1999 году Людо де Витте, бельгийский социолог и писатель, опубликовал новаторское исследование De Moord op Lumumba, которое вышло в английском переводе под названием The Assassination of Lumumba в 2001 году. Де Витте бросил вызов стандартным предположениям о роли Бельгии в Конго, изложив новые и оригинальные выводы в подробных деталях. В отличие от многих предыдущих исследований, де Витте не дрогнул перед неудобными фактами, которые явно указывали на причастность бельгийского правительства к смерти Лумумбы. Он также показал, что король Бодуэн и его ближайшее окружение были в курсе заговора с целью убийства Лумумбы и дали ему завуалированное благословение. Книга оказалась взрывоопасной, вызвав бурю споров и дебатов в Бельгии. И хотя в ней в основном рассматривается роль Бельгии, она не оправдывает действия США и Великобритании.

Прямым следствием книги де Витта стало создание в 2000 году парламентской комиссии по расследованию. Ее окончательный отчет, опубликованный 16 ноября 2001 года, подтвердил основные выводы де Витта. В докладе говорится, что "ни один документ или свидетель" не указывает на то, что бельгийское правительство "или кто-либо из его членов отдал приказ о физическом устранении Лумумбы". В отчете также говорится, что бельгийские власти не нашли никаких доказательств "преднамеренного убийства Лумумбы или желания его убить". Однако, говорится в докладе, было "совершенно очевидно, что правительство не беспокоилось о физической неприкосновенности г-на Лумумбы". В докладе признается, что на Бельгии лежит "неоспоримая доля ответственности за события, приведшие к смерти Лумумбы".

Отвечая на обвинения в том, что король Бодуэн заранее знал о заговоре с целью убийства Лумумбы, комиссия признала, что король "не проинформировал правительство о важных фактах, которыми он располагал". Бельгия, говорится в докладе, несет "моральную ответственность" за убийство Патриса Лумумбы.

Расследование также указало на роль США, поставив под сомнение выводы Комитета Черча. Исследование бельгийских правительственных файлов не подтвердило скромную роль, о которой заявили сотрудники ЦРУ в своих показаниях перед Церковным комитетом. В нем говорилось, что выводы Комитета Черча были ослаблены тем, что они опирались на показания сотрудников ЦРУ. Что касается охоты на Лумумбу после его исчезновения из резиденции, то в докладе говорилось: "Косвенно мы можем подтвердить, что ЦРУ сыграло в этой охоте более важную роль, чем это хотел признать доклад Комитета Черча, представленный в 1975 году американским сенатом".

Скептицизм бельгийского парламентского расследования в отношении роли Америки в убийстве подкрепляется многочисленными фактами, утверждает Стивен Вайсман в своем обзоре отчета бельгийского комитета за 2002 год. В отчете церковного комитета отсутствует вся полнота того, что в одном из американских документов называется "интимными" отношениями между ЦРУ и конголезскими лидерами", - отмечает Вайсман.

Одним из главных аргументов в защиту Девлина было то, что к моменту отправки Лумумбы в Тисвилл руки ЦРУ уже не доходили до этого дела; по его словам, он консультировался с конголезскими властями о возможных маршрутах, по которым Лумумба мог бы добраться до Стэнливилля, но "не оказал существенной помощи" в его розыске.

По этой причине обнаружение финансового отчета, показывающего, что Девлин отправил своего агента в третьей стране, Уироуга, в Тиссвилл в январе, является важным событием. С одной стороны, это незначительная деталь расходов, с другой - она позволяет предположить, что заявления Девлина были сплошной ложью.

Практически в тот же момент, когда был убит Лумумба, президент Эйзенхауэр выступил с прощальным обращением к американскому народу. Он предупредил о росте могущества "военно-промышленного комплекса": "соединения огромного военного ведомства и крупной оружейной промышленности", что, по его словам, было новым в американском опыте. "Мы никогда не должны, - настаивал он, - позволить этой комбинации поставить под угрозу наши свободы и демократические процессы".

Три дня спустя Джон Кеннеди был инаугурирован как тридцать пятый президент США. "Чтобы показать новым государствам, кого мы приветствуем в рядах свободных, - пообещал он, - мы даем слово, что одна форма колониального контроля не уйдет в прошлое только для того, чтобы на смену ей пришла гораздо более железная тирания". Этой "железной тиранией" был коммунизм. Кеннеди стремился наладить контакт с новыми независимыми государствами мира. "Мы не всегда ожидаем, что они поддержат нашу точку зрения", - признавал он. Но мы всегда будем надеяться, что они будут решительно поддерживать свою собственную свободу".

Глава 31. Утонувшая надежда

После того как Пэтрис Лумумба, Морис Мполо и Джозеф Окито исчезли после прибытия в аэропорт Элизабетвилля, на Мойзе Тшомбе было оказано давление, чтобы он сказал, где они находятся. Он объявил, что их отвезли на образцовую тюремную ферму, где им будет оказана медицинская помощь. Тем временем Согласительная комиссия ООН, прибывшая в Конго в начале января, отправилась в Элизабетвиль, чтобы поговорить с Лумумбой. Они сразу же обратились к Тшомбе с просьбой о встрече, но получили отказ, как и от любых официальных переговоров. На следующий день они уехали в Леопольдвиль. Заголовок "Миротворцам не удалось встретиться с Лумумбой" появился в ганской газете Daily Graphic 24 января 1961 года.

10 февраля Годфруа Мунонго созвал пресс-конференцию. Он объявил, что заключенные проделали большую дыру в стене и сбежали через нее. По всей видимости, они одолели двух охранников и угнали автомобиль "Форд", оставленный возле тюремной фермы. Мунонго уточнил мельчайшие подробности, сообщив, что пленники связали своих охранников "кусками занавесок из белого хлопка" и оставили после себя "искореженную дверь, помятый бампер и разбитое зеркало заднего вида". Рассказ был проиллюстрирован фотографиями.

Через три дня Мунонго снова созвал прессу. На этот раз он заявил, что Лумумба, Мполо и Окито мертвы - их убили враждебно настроенные жители деревни. "Я бы солгал, - добавил Мунонго, - если бы сказал, что смерть господина Лумумбы меня огорчает".

По всему миру люди были ошеломлены шоком и гневом при известии о гибели людей; мало кто поверил объяснениям Мунонго.

Хотя убийцы Лумумбы пытались растворить его тело в кислоте, чтобы уничтожить любой физический след этого человека, они не смогли уничтожить то, что он значил и олицетворял для народа Конго и всего мира. Протесты вспыхнули на улицах городов мира, включая Лагос, Нью-Дели, Нью-Йорк, Лондон, Париж, Вену, Варшаву, Москву, Дамаск и Шанхай. В Белграде толпа ворвалась в посольство Бельгии. В Каире протестующие сорвали портрет короля Бодуэна в здании бельгийского посольства и заменили его портретом Лумумбы, а затем подожгли здание. В ряде городов нападению подверглось не только бельгийское посольство, но и французское и американское посольства, а также офисы ООН. На Кубе Кастро объявил трехдневный траур, а на всех общественных зданиях были подняты флаги с половинным положением. В Советском Союзе Хрущев объявил, что Университет дружбы народов в Москве будет переименован в Университет Патриса Лумумбы в честь конголезского лидера.

В среду 15 февраля по улицам Леопольдвиля медленно проследовала траурная процессия, возглавляемая Полиной Опанго, вдовой двадцати восьми лет, которая в своем горе шла босиком и с голой грудью и несла на руках своего двухлетнего сына Ролана. Накануне вечером она услышала по радио новость о своем муже.

Опанго сопровождали женщины с обнаженной грудью и мужчины со склоненными головами. Из-за культуры страха, созданной в городе режимом Мобуту, они несли два белых флага, чтобы дать понять, что идут с миром. Они прошли от дома семьи Лумумбы в Сите до штаб-квартиры ONUC в Королевском здании, где Опанго в течение часа беседовала с Даялом; она умоляла его организовать эксгумацию тела Лумумбы и отправить его к ней для христианского погребения его семьей. Даял настойчиво убеждал Тшомбе вернуть тело, но самозваный президент отказался, сославшись на то, что местные обычаи не позволяют этого сделать. Разумеется, возвращать тело было некуда.

В доме убитого горем Опанго прошли поминки. Корреспондент New York Times в Леопольдвиле сообщил, что женщины причитали и рыдали, а мужчины молчали, угрюмые и неподвижные под тропическим солнцем.

Не имея даже утешения в виде похорон, Опанго продолжала протестовать против убийства. В какой-то момент она была вынуждена укрыться с детьми в лагере беженцев ООН в Леопольдвиле. Позже она переехала в Каир, где семья поселилась под защитой президента Насера. Она так и не увидела письмо Лумумбы, которое он написал ей из тюрьмы в Тишвиле. Я прочитала текст только позже в газетах", - с грустью говорила она спустя десятилетия. "Это был журналист, который получил его и сказал мне, что отдал его Франсуа [сыну Лумумбы от предыдущей связи]. Сама я ее никогда не видела".

Гизенга записал в своих мемуарах реакцию в Восточной провинции на смерть Лумумбы: "Когда было объявлено и подтверждено об убийстве Патриса Лумумбы и его компаньонов Мориса Мполо и Джозефа Окито, все население Стэнливиля подняло шум. Они угрожали устроить набег на город и в отместку отрубить головы некоторым белым, если не всем. Даже солдаты, в своем подавляющем большинстве, были движимы этими намерениями". Гизенга попытался успокоить людей: "Давайте мирно оплачем нашего героя, - призвал он, - и пожелаем ему доброго пути к предкам".

Ле Гран Калле написал трибьют Лумумбе "Матата Масила На Конго", в котором вспоминает момент, когда в 1958 году Лумумба вернулся в Конго с конференции африканских народов в Аккре, принеся с собой видение единой Африки.

Единственным автором песен, осмелившимся открыто осудить убийство Лумумбы, был Франко Луамбо Макиади, лидер группы OK Jazz. Франко написал песню "Liwa Ya Emery", также известную как "Liwa Ya Lumumba":

О Мава Враймент

О Нденге нини токолела йе

Танго Экокаки те

Ba Nationaliste balati pili.

Это очень грустно

Как мы будем оплакивать Лумумбу

Его пребывания здесь было недостаточно.

Националисты в трауре.

Франко "встал на защиту последователей Лумумбы, - комментирует историк Маламбу Макизола, - в период террора, когда демонстрация поддержки Лумумбы могла стоить вам головы. Франко пошел на огромный риск с этой песней, никто не осмелился подражать ему".

По словам Джун Милн, британского научного сотрудника Нкрумы, смерть Лумумбы была воспринята Нкрумой "очень остро и лично". Он считал младшего "сыном и борцом за свободу и признавал в нем исключительные способности, которые можно было использовать в африканской революционной борьбе".

На следующий день после объявления катангским правительством о смерти Лумумбы Нкрума с большим волнением обратился по радио к народу Ганы. "Три наших брата-борца за свободу, - с горечью сказал он, - были убиты". Он обвинил ООН в том, что она не защитила их, хотя эта всемирная организация была приглашена Лумумбой в Конго для поддержания правопорядка. США и западные державы, по его словам, несут ответственность за это. В Гане, - добавил он, - мы понимаем, что некоторые великие державы имеют большие финансовые доли в "Юнион Миньер" и других промышленных и торговых предприятиях в Конго". Но его вера в возможность свободы и единства Африки была непоколебима: "Колониалисты и империалисты убили их, но чего они не могут сделать, так это убить идеалы, которые мы по-прежнему проповедуем и за которые они отдали свои жизни. В Африке будущего их имена будут жить вечно".

Возмущение президента разделили жители Ганы. Большая толпа ворвалась в посольство США в Аккре, причинив ущерб; в другом городе был сорван флаг ООН. На одной из демонстраций женщины несли большую фотографию Лумумбы, а также плакаты с надписями "Даг Хаммаршельд должен быть немедленно уволен", "Долой предателя Касавубу", "Долой предателя Мобуту" и "Зло, которое творят люди, живет после них".

В течение всей недели ганская пресса посвящала трагедии много страниц. На первой полосе Daily Graphic опубликовала фотографию восьмилетнего Патриса Лумумбы и пятилетней Жюльенны Лумумбы в Каире с Фатией Нкрума, которая в момент страшного известия находилась в Египте. Она была явно расстроена, и видно, как она обнимает и целует маленького Патриса.

Радио Ганы передавало сводки новостей и программы о трагедии через свои передачи "Голос Африки" для жителей Ганы, всей Африки и мира. Тем временем Алоизиус К Барден, директор Бюро по делам Африки, готовился вместе с коллегой отправиться в Конго, чтобы обсудить с Антуаном Гизенгой новую ситуацию и предложить дополнительную поддержку. Бюро по делам Африки опубликовало письмо Лумумбы своей жене в виде памфлета; письмо также было воспроизведено в журнале "Голос Африки".

Сын Мориса Мполо, Альфред Морис Мполо, был вывезен в Гану для обеспечения безопасности. В записях Бюро по делам Африки есть несколько квитанций на содержание Мполо, который упоминается как "борец за свободу из Конго". В квитанциях указаны суточные, одежда и средства на покупку французских книг и газет.

Позже в том же году Денис Проспер Окито, сын Джозефа Окито, также переехал в Гану, ему помог Камерон Дуоду. В то время Дуоду был редактором журнала Drum и получил приглашение от армии Ганы отправиться в Конго, чтобы осветить визит ганской танцевальной труппы Heatwaves, которую армия отправляла в Конго для развлечения ганских войск. Однажды в Лулуабуре Дуоду сообщили, что его хочет видеть конголезец. Позже он вспоминал этот эпизод:

Я сказал, что встречусь с ним, и он появился. Это был молодой человек лет двадцати с лишним. Выглядел он несколько обеспокоенным.

Я усадил его поудобнее и предложил выпить.

Сделав один глоток напитка, он посмотрел мне прямо в глаза и объявил: "Я сын Джозефа Окито!

Я покрылся прыщами, когда услышал имя Джозефа Окито .....

В глазах сына Окито стояли слезы, когда он рассказывал мне печальную историю о том, как он и члены его семьи скрывались после ареста отца, как они ждали новостей о его судьбе и как услышали от правительства Катанги ложь о том, что заключенные были доставлены в Катангу под охраной, но "сбежали" и были убиты "деревенскими жителями", которые узнали их и убили, потому что им не нравилась их политика.

Мы не верим правительству Тшомбе", - сказал мне молодой Окито. Но мы до сих пор не знаем всей правды о том, что случилось с моим отцом, господином Лумумбой и господином Мполо".

Денис Окито попросил Дуоду отнести для него письмо президенту Нкруме, потому что ему нужна была помощь, чтобы заботиться о своей овдовевшей матери и братьях и сестрах. Дуоду согласился, но дал ему осторожный совет, чтобы обеспечить безопасность письма: "Я попросил его написать письмо, но не указывать на конверте имя доктора Нкрумы. Он понял, что я хочу сказать: если меня когда-нибудь обыщут конголезские агенты безопасности и найдут при мне письмо, адресованное президенту Ганы, его прочтут, и это осложнит жизнь молодого Окито".

Окито отправился домой и написал письмо, которое передал Дуоду в обычном конверте. Когда Дуоду вернулся в Аккру, он отнес его не в офис президента, а в офис Бюро по делам Африки. Там Барден внимательно выслушал объяснения Дуоду о случившемся и согласился отнести письмо Нкруме.

Я был уверен, - заметил Дуоду, - что Окито получит стипендию на обучение за границей, или ежемесячную стипендию, или и то и другое".

В июле 1961 года "Голос Африки" опубликовал интервью с Дени Проспером Окито, в котором он восхвалял Гану, которая "так самоотверженно" "посвятила себя благополучию Конго" и предложила "технических специалистов, медицинский персонал и административных работников".

В тот день, когда было объявлено о смерти Лумумбы, в Гвинее находился лидер советской коммунистической партии Леонид Брежнев. Нкрума пригласил его посетить Аккру, чтобы обсудить ситуацию в Конго. Приглашение было немедленно принято, и два лидера выпустили совместный пресс-релиз, в котором изложили свою единую точку зрения.

14 февраля 1961 года Объединенная Арабская Республика признала правительство Стэнливиля законным правительством Конго. На следующий день Гана, Гвинея, Восточная Германия, Югославия, Советский Союз, Чехословакия и Китайская Народная Республика последовали этому примеру. Москва пообещала "всю возможную помощь" "законному" правительству Конго, возглавляемому Гизенгой. Внезапно призрак стал преследовать Вашингтон", - отмечает Стивен Вайсман. Коммунисты и радикальные африканцы поддержат "освободительную войну" против центрального правительства".

Франц Фанон, который в марте 1960 года был назначен послом временного алжирского правительства в Гане, ненадолго вернулся в Аккру после смерти Лумумбы. Он был потрясен трагедией. Теперь он потерял из-за убийства обоих друзей, которых приобрел на Всеафриканской народной конференции: Феликса-Ролана Мумье и Патриса Лумумбы.

Вина конголезского лидера, утверждал Фанон в статье, написанной в связи с его смертью, заключалась в том, что он изначально верил в беспристрастность ООН. "Если нам нужна помощь извне, - настаивал он, - давайте обратимся к нашим друзьям. Наша дружба с ними - это дружба, рожденная борьбой.... Если мы решим поддержать Гизенгу, мы должны сделать это решительно". Он настойчиво добавил: "Потому что никто не знает, кто будет следующим Лумумбой. В Африке есть тенденция, которую демонстрируют определенные люди. Эта тенденция может угрожать империализму, и именно это поставлено на карту. Ибо давайте никогда не забывать: В Конго разыгрывается наша судьба, судьба всех нас".

Фанон перерабатывал уроки Конго в книгу "Убогие земли", которая пропагандировала насилие, когда это необходимо для достижения свободы. В отличие от Фанона (но как и Ганди, которым Лумумба глубоко восхищался), Лумумба никогда не терял веры в ненасилие. Патрис всегда надеялся, - писал его друг Луис Лопес Альварес, - выиграть день, не прибегая к насилию". Но Лумумба был убит - зверски и жестоко - в результате ужасного насилия, против которого он так выступал.

Всего пять месяцев назад, в Нью-Йорке, Нкрума произнес мощную речь на Генеральной Ассамблее ООН в поддержку законного правительства Патриса Лумумбы. Тогда в центре внимания было Конго. В феврале 1961 года Конго снова стало центральным вопросом, но на этот раз с новой силой и горечью. 15 февраля многие американцы пришли в штаб-квартиру ООН в Нью-Йорке, чтобы выразить свое возмущение Адлаю Стивенсону, новому послу США в ООН, который должен был выступить перед Генеральной Ассамблеей. Майя Анжелу была одной из протестующих, которые пришли в ООН, чтобы прервать его речь. Она написала об этом эпизоде в книге "Сердце женщины":

Маленький белый человек, такой далекий, склонился к своему микрофону, его лысый лоб блестел белизной. На хорошо знакомом лице выделялись очки в темной оправе.

Крик оборвал его первые слова. Звук был кровавым, широким и пронзительным. Через секунду к нему присоединились другие голоса.

'Убийцы'.

'Лумумба. Лумумба'.

Убийцы".

'Фанатичные сукины дети'.

Крик все еще разносился над головами изумленных людей, которые поднимались, прижимаясь друг к другу или проталкиваясь к проходу.

В доме зажегся свет. Стивенсон снял очки и посмотрел на балкон. От потрясения он открыл рот и опустил подбородок.

Дипломаты поднялись и вышли из зала собраний. Когда пронзительные крики прекратились, - писала Анжелоу, - я услышала свой собственный голос, кричавший: "Убийцы. Убийцы. Ассасины"".

Анжелу была потрясена. Она пришла протестовать и не ожидала, что начнутся беспорядки. В тот вечер она смотрела вечерние новости: "Камеры зафиксировали черные тела, вылетающие из дверей ООН, и марширующих по 46-й улице".

Многие из тех, кто оплакивал Лумумбу, возлагали ответственность на Организацию Объединенных Наций. Анджелу цитирует слова одного из протестующих: "Это не Организация Объединенных Наций. Это просто объединенные белые люди".

Хаммаршельд был разгневан тем, что не предпринял военного вмешательства в дела Конго, чтобы изгнать бельгийские войска и положить конец сецессии Катанги. Это было настоятельное требование Лумумбы, на которое Хаммаршельд ответил, настаивая на том, что ООН должна полагаться на переговоры, а не на силу; он указал, что должен действовать в рамках мандата резолюций, принятых Советом Безопасности. Однако многие, включая Нкруму, считали, что Хаммаршельду следовало найти способ заставить бельгийцев уйти.

История доказала, что вывод Лумумбы о том, что для прекращения отделения Катанги потребуется сила, был верен", - комментирует Герберт Вайс. Мнение Хаммаршельда о том, что это можно сделать дипломатическим путем, - добавляет он, - оказалось ошибочным".

Очевидно, что среди представителей ООН в Конго существовала мощная оппозиция Лумумбе, которая сыграла решающую роль в его судьбе. Значительным противником был генерал Александер, британский командующий контингентом ООН в Гане, который сотрудничал с посольством США в Леопольдвиле.

Многие американцы были потрясены смертью Лумумбы и возможностью того, что США могли сыграть в этом определенную роль. Для американской рабочей активистки Мейды Спрингер это вызвало вопросы о самой природе ее работы. На вопрос, повлияло ли убийство на ее отношения в Африке, она ответила: "Да. Многие предполагали, что Соединенные Штаты причастны к смерти Патриса Лумумбы. И неважно, что я говорила или пыталась сделать с профсоюзами. Нет, это было сложно! Я не мог объяснить смерть Патриса Лумумбы. Я не мог.... Люди умнее меня, возможно, объяснили это. Я не мог. Я не мог. Я не мог принять утверждения о причастности США. Если бы я согласился, я бы поставил перед собой вопрос о своей роли в Африке".

По мнению Спрингера, Лумумба "был хорошим человеком, который бросал вызов. Насколько я могу судить, он не сделал ничего плохого".

Для Вашингтона Окуму, который к тому времени жил в Массачусетсе со своей семьей, убийство Лумумбы стало поворотным моментом. "Именно тогда мой гнев начал проявляться, - сказал он в интервью Нэнси Джейкобс, - и моя ненависть начала развиваться". Он был "против белых людей" и говорил, что белых в Конго нужно убивать. Но, добавил он, он видел американских белых и европейских белых по-разному: "Я отделял белых людей в Европе и Бельгии от белых людей в Соединенных Штатах. Белых людей в США я считал друзьями, за исключением тех, кто дискриминировал меня. Я знал, что в Соединенных Штатах это проблема. Я просто стал расистом, когда вырос, очень странно. Я стал убежденным расистом".

Он продолжал сотрудничать с ЦРУ.

Для тех, кто замышлял и строил планы, чтобы добиться смерти Лумумбы, наступило облегчение. Когда Лумумба был убит своими конголезскими врагами, - с удовлетворением писал Билл Берден в 1982 году, - небо начало проясняться.... Сегодня при президенте Мобуту Заир [название, данное Мобуту Конго в 1971 году] является одним из самых безопасных новых государств в Африке".

Time показал фотографию Опанго, обнаженной в своем горе, с насмешливой подписью: "Ушли парижские платья".

Яды, которые Сидни Готлиб отвез в Конго, чтобы передать Ларри Девлину, больше не нужны. Девлин забрал их из сейфа в офисе и выбросил в реку Конго. "Для тех, кто считает, что мы не должны были пытаться отстранить Лумумбу от власти", - писал Девлин в своих мемуарах,

Могу сказать только, что я считал, что его непонимание мировой политики и связь с Советским Союзом представляли серьезную опасность для Соединенных Штатов. В конце концов, мы были вовлечены в большую войну, хотя и холодную. Если бы Советскому Союзу удалось установить контроль над значительной частью африканского континента и его ресурсами, это могло бы перевести нас через тонкую красную линию в горячую войну. В горячей войне нужно убивать врагов или быть побежденным. В холодной войне все было примерно так же, только нужно было убрать врага с позиции силы, на которой он мог бы способствовать ослаблению роли Соединенных Штатов в мире.

Дафна Парк сделала два разных заявления об убийстве Лумумбы: и что его убило ЦРУ, и что она сама, будучи шефом MI6 в Конго, организовала это убийство. В 1989 году она дала длинное интервью Кэролайн Александер для New Yorker, в котором ее спросили: "Кто убил Лумумбу?" Ее ответ был прямолинеен: "ЦРУ, конечно".

Двадцать четыре года спустя, незадолго до своей смерти, Парк дала другой ответ в беседе с лордом Леа, коллегой по палате лордов. Леа спросил Парк, имела ли МИ-6 какое-либо отношение к убийству Лумумбы. На этот раз она ответила: "Имели. Я организовала его".

На первый взгляд, эти два ответа кажутся противоречивыми, но, возможно, в обоих есть правда. Как бы то ни было, по возвращении в Британию из Конго в октябре 1961 года Парк была награждена Орденом Британской империи - ОВЕ.

В Африке и за ее пределами ощущалось острое разочарование тем, что Лумумба был убит в то время, когда Кеннеди был президентом. Но на самом деле убийство произошло всего за несколько дней до его инаугурации. На фотографии Кеннеди, сделанной фотографом Белого дома 13 февраля 1961 года, сразу после того, как президент узнал новости по телефону, он запечатлен в состоянии шока, с головой в руке.