Белый злой умысел. ЦРУ и тайная реколонизация Африки

Маркум, ставший в США экспертом по Анголе, написал книгу "Ангольская революция", двухтомную историю ангольской борьбы в период с 1950 по 1976 год. Публикация в 1969 году первого тома, а также исследовательский грант на завершение второго тома (опубликованного десять лет спустя) были спонсированы Центром международных исследований Массачусетского технологического института, который финансировался ЦРУ. Помощь, как утверждает Маркум в своем первом томе, стала возможной благодаря гранту, предоставленному Массачусетскому технологическому институту Фондом Форда.

Маркум признал, что Роберто финансировало ЦРУ. Но он не считал ЦРУ и правительство США ответственными за непримиримое сопротивление Роберто цели создания общего фронта против Португалии. На самом деле, утверждал Маркум, то, что выглядело как американское влияние, было скорее функцией характера Роберто, который был упрямым и высокомерным.

Но влияние США было реальным. Вашингтон оказывал давление на Адулу, чтобы добиться раскола между Роберто, который считался "добросовестным националистом", и поддерживаемой коммунистами МПЛА. В октябре 1961 года госсекретарь Дин Раск направил в посольство США в Леопольдвиле телеграмму, в которой выразил обеспокоенность в связи с информацией о том, что Роберто грозит потерять контроль над ангольским националистическим движением. ЦРУ, добавил Раск, "сообщает, что организация МПЛА продвигается в Леопольдвиль и что их поддерживают элементы Гизенги, намереваясь сбросить Роберто. Департамент считает Роберто настоящим некоммунистическим националистом и полагает, что сохранение им контроля над ангольским националистическим движением в наших интересах". Госдепартамент выступал за укрепление позиций Роберто, чтобы избежать риска достижения "некоторого соглашения" между УПА и МПЛА.

Раск рекомендовал американскому посольству в Леопольдвиле осторожно обратиться к Адуле, чтобы убедиться в его несогласии с любым союзом УПА и МПЛА. "Мы считаем, - пояснил он, - что поглощение МПЛА ангольского националистического движения не отвечает интересам Адулы. Депт считает, что Роберто и Адуле будет полезно, если последний сообщит США, что Роберто является лидером подлинного ангольского националистического движения".

Он продолжал: "Если у вас нет возражений, Депт просит, чтобы мы обратились к нему по вышеуказанной схеме, указав Адуле на необходимость соблюдения строжайшей секретности, чтобы избежать попадания информации о нашем обращении к португальским властям. Предположительно, Адула может пожелать проинформировать Мобуту о нашем подходе".

Троица в Конго - Роберто, Адула и Мобуту, каждый из которых поддерживался, финансировался и направлялся ЦРУ, - уничтожила всякую возможность союза между УПА и МПЛА, к которому призывали державы Касабланки. Страстное видение Нкрумы о Соединенных Штатах Африки все больше исчезало.

Роберто развелся с женой и женился на невестке Мобуту, что укрепило их личные отношения. Но его позиции слабели. Его организация, с 1961 года известная как ФНЛА, не могла привлекать столь же широкие слои ангольцев, как МПЛА, которую с 1962 года возглавлял врач и поэт Агостиньо Нето. ЦРУ решило отодвинуть Роберто на второй план; вместо этого оно поддержало Жонаса Савимби, который в 1966 году вышел из ФНЛА и создал прозападное движение "Унита". В ноябре 1975 года, после окончательного ухода португальцев, МПЛА была признана законным правительством Анголы.

Когда в 1975 году Джон Стоквелл был направлен в Конго (тогда Заир) для командования оперативной группой ЦРУ по Анголе, он был потрясен глупостью американской политики в отношении Анголы. ЦРУ, по его словам, выделило МПЛА в качестве врага, хотя МПЛА хотела отношений с США и не совершила ни одного акта агрессии против страны.

Последовала ожесточенная гражданская война между МПЛА и "Унитой" Савимби, продолжавшаяся двадцать семь лет и унесшая жизни более пятисот тысяч человек. На стороне Униты выступили ЮАР и Конго Мобуту при поддержке США. Куба направила пятнадцать тысяч боевых солдат для поддержки МПЛА, которая в итоге одержала победу.

Джон Маркум становился все более недовольным американской политикой в Анголе. Он публично предупредил, что США должны избегать "ловушки чрезмерной реакции на враждебную риторику и социалистическую пропаганду и выявления потенциальных "врагов"".

По мнению Стоквелла, США "играли ведущую роль на каждом этапе эскалации боевых действий":

Мы говорили, что это делают Советы и кубинцы. Это США разжигали войну. Войны бы не было, если бы мы не вошли первыми. Мы ввели оружие, они ввели оружие.

Мы ввели советников, они ответили советниками. Мы ввели заирские батальоны паракомандос, они - войска кубинской армии. Мы ввели армию ЮАР, они ввели кубинскую армию. И они оттолкнули нас.

Они ошеломили нас, потому что мы лгали, прикрывались ложью, а они говорили правду.

И это была не та война, которую мы могли вести. У нас не было там интересов, которые следовало бы защищать таким образом.

В 1992 году Холден Роберто баллотировался на пост президента Анголы и набрал всего 2,1 процента голосов. Власть, к которой он так упорно стремился и которую так щедро финансировало ЦРУ на деньги американских налогоплательщиков, оказалась никем. По мнению ганского писателя Камерона Дуоду, Роберто "был предателем африканского освобождения".

Часть 11. Темные дни

Глава 37. Рептилоидные катушки ЦРУ

Асассинации, свержение выборных правительств, разжигание конфликтов между политическими группами и подкуп политиков, профсоюзных деятелей и национальных представителей в ООН - вот некоторые из тайных и принудительных стратегий, использовавшихся ЦРУ для поддержки американских планов в отношении африканского континента. Другие стратегии принимали форму инициатив "мягкой силы": тайное спонсирование и проникновение в образовательные учреждения, художественные начинания, литературу и организации, ориентированные на Африку.

13 февраля 1961 года - в тот самый день, когда новость об убийстве Лумумбы стала известна всему миру, - в Леопольдвиле открылся новый институт, спонсируемый ЦРУ. Это была Национальная школа права и управления (ENDA) - Национальная школа права и управления, которую поддерживал Колледж комиссаров Мобуту. В марте Фонд Форда объявил о выделении ENDA гранта в размере 228 000 долларов. Целью школы, как отмечает историк Хью Уилфорд, было "обучение местных политиков западным административным методам (и, возможно, направление им субсидий ЦРУ)". Предполагалось, что ее выпускники сделают карьеру в юриспруденции и на государственной службе, заняв должности, которые раньше занимали бельгийцы.

Ректором ENDA был конголезец: Этьен Чисекеди, получивший в 1961 году первую в Конго степень доктора права в Лованиумском университете. Бывший советник МНК при Лумумбе, Тшисекеди переметнулся на сторону Альберта Калонджи и стал министром юстиции в отделившемся Южном Касаи.

Но управление ENDA в основном находилось в руках его американского директора Джеймса Теодора (Теда) Харриса-младшего, который непосредственно работал в ЦРУ и был президентом поддерживаемой ЦРУ Национальной студенческой ассоциации США в конце 1940-х годов. В 1958 году Харрис был назначен помощником исполнительного директора Американского общества африканской культуры при ЦРУ, когда он заинтересовался конференцией всех африканских народов в Аккре. Высокий афроамериканец, он часто носил козлиную бородку. Один из коллег Харриса в Конго описал его как "одного из тех необычных блестящих парней", которых кто-то в иерархии белого истеблишмента выделил как "новичка". И "поскольку все должно было измениться", - добавила она, - "они знали, что будут иметь его на своем месте; один из их черных парней. Ну, вы понимаете. Он был мишенью. Он был необычайно талантлив, свободно говорил по-французски... был жизнелюбом".

Преподаватели ENDA были в основном экспатриантами из США, Франции и Бельгии, мало знакомыми с проблемами Конго. Возникла напряженность в отношениях с Университетом Лованиума по поводу типов степеней, которые ENDA имела право присуждать.

В БРАЗЗАВИЛЕ в 1959 году был основан Конголезский институт исследований благодаря решимости Луиса Лопеса Альвареса, друга Лумумбы, чье видение организации страстно разделял сам Лумумба. Институт продолжал привлекать молодых людей по обе стороны реки Конго. Его по-прежнему спонсировал Конгресс за культурную свободу при ЦРУ, который из года в год увеличивал его финансирование. Согласно отчету, подготовленному CCF для фонда Чарльза Э. Меррилла (Charles E Merrill Trust), переданного ЦРУ, планируемый бюджет на 1961-1962 годы, покрывающий расходы на профессоров, стипендии и библиотеку, составил 37 180 долларов США.

Восторженные отзывы об успехе института давали признанные политики и интеллектуалы; известный французский журналист отзывался о нем "в самых хвалебных выражениях", отмечая, что институт уже оказывает "влияние, которое в будущем не может не стать еще более значительным". В феврале 1961 года один из студентов предупредил, что если институт будет продолжать принимать других студентов, то "комната станет слишком маленькой". ЦРУ поддерживало это одобрение; одно из свидетельств было написано редактором Cuadernos, журнала, финансируемого CCF, в который Лопес Альварес написал ряд статей. Другое свидетельство было написано представителем Международной комиссии юристов, которая получала деньги от Американского фонда свободных юристов, являвшегося каналом финансирования ЦРУ.

Лопес Альварес был выслан из Конго-Браззавиля в начале 1961 года. В Париже члены Конгресса за культурную свободу были встревожены этой новостью. Ведь без Лопеса Альвареса институтом больше не будет руководить член ККС. Джон Хант (John C Hunt), исполнительный директор CCF, работавший по найму в ЦРУ, в июне направил в институт письмо с вопросом о причинах исключения Лопеса Альвареса. Директор ответил подробным отчетом, в котором приводился список причин; главной из них была теплая дружба Лопеса Альвареса с Лумумбой, которая, очевидно, подтолкнула некоторых студентов к разговору об основании отделения МКК-Л в Браззавиле. Кроме того, скорбь Лопеса Альвареса по поводу смерти Лумумбы затронула студентов в Леопольдвиле, что не нравилось влиятельным людям в Конго. Распространился слух, имевший под собой почву, что Лопес Альварес готовится написать книгу о Лумумбе.

В конце 1961 года девять преподавателей из Франции, Швейцарии, Камеруна и Французской Гвианы получили финансирование от CCF на поездку в Браззавиль для преподавания в институте. Тридцать студентов получили финансовую поддержку, а некоторые "школьные лидеры" получили небольшие гранты на учебные поездки в Европу. Среди других видов помощи - ежемесячное издание периодического издания "Буату я Конго", приобретение подписки и книг совместно с Африканской секцией CCF, а также поддержка программ в области музыки, театра и кино.

ИНСТИТУТ УЧЕБЫ КОНГОЛАИСА был первым культурным центром в Африке, спонсируемым Конгрессом за свободу культуры. Модель была скопирована при создании Клуба художников и писателей Мбари в коммерческом центре Ибадана в 1961 году, в первые месяцы после обретения Нигерией независимости; его название предложил писатель Чинуа Ачебе. По словам волонтера Корпуса мира, за членский взнос в один фунт он предоставлял "театральные постановки, художественные выставки, школы искусств, издательские услуги", а также библиотечные ресурсы. Первым президентом клуба Мбари стал южноафриканский писатель Эзекиль Мфахлеле, живший в изгнании и вдохновленный Всеафриканской народной конференцией в 1958 году. Вдохновленные Нкрумой, - писал Мфахлеле в своих мемуарах, - мы услышали грохот колес колесницы свободы прямо за углом".

Успех первоначального клуба "Мбари" побудил создать дополнительные нигерийские отделения в Осогбо и Энугу, которые спонсировались CCF. Клуб также стал издательством, выпустив книги ганского поэта Дж. П. Кларка, нигерийского поэта Кристофера Окигбо и Воле Сойинки. Историческая ирония заключается в том, - комментирует один из аналитиков, - что, когда писатели Мбари стремились вырваться из орбиты колониального университета, местные издательские площадки, к которым они обращались, тайно финансировались другой глобальной державой - Соединенными Штатами". Издательство "Мбари Пабликейшнз", добавляет он, "находилось в сложной сети культурных учреждений, многие из которых поддерживались тайным финансированием ЦРУ, которое помогало распространять его издания; оно находилось в симбиотических отношениях с [журналом] "Черный Орфей"". Система была кровосмесительной: некоторые из изданий получили положительные рецензии в журнале African Forum, который тайно финансировался AMSAC ЦРУ.

Члены клуба "Мбари" даже не подозревали, что он является детищем ЦРУ. Большинство из них "относились к американской внешней политике без особого энтузиазма", - заметил Джеральд Мур, британский директор факультета заочного обучения Университета Макерере в Кампале (Уганда) в начале 1960-х годов; Мур был соавтором книги "Современная поэзия Африки" (1963) вместе с Улли Бейером, основателем клуба "Мбари". Члены клуба, по словам Мура, "пришли бы в ужас, узнав, что средства, на которые было построено их помещение в Ибадане, поступили от тех же курсов, которые были заняты свержением "недружественных" избранных правительств от Греции до Чили и Гватемалы, или отправкой взрывающихся сигар Фиделю Кастро"

Мфахлеле познакомился с Мерсером Куком, который стал директором африканской программы Конгресса за культурную свободу, в Аккре в 1958 году. Через несколько лет Кук предложил Мфахлеле сменить его на посту директора африканской программы, так как он собирался уехать в Нигер в качестве посла США. Он пригласил Мфахлеле в Париж на собеседование с Джоном Хантом, сотрудником ЦРУ под прикрытием, который был исполнительным директором CCF. Встреча с Хантом прошла успешно, и в августе 1961 года Мфахлеле вместе с семьей переехал в Париж.

Наша квартира, - писал Мфахлеле в своей автобиографии "Afrika My Music", - должна была стать своего рода перекрестком для писателей и художников". Он гордился работой конгресса, который он описывал как "международную организацию в Париже, которая поощряет искусство, литературу, музыку и науку во всем мире. Он организует конференции, музыкальные фестивали или спонсирует их, а также помогает отдельным людям, которые занимаются любой из этих отраслей культурной деятельности". В качестве директора программы "Африка" Мфахлеле в 1962 году объездил большую часть Африки. На протяжении всего тура, - записал он, - я отправлял отчеты Джону Ханту, исполнительному директору Конгресса, чтобы дать ему представление о потенциале каждой страны". Для ЦРУ это был идеальный метод получения актуальной и точной разведывательной информации о событиях в африканских странах.

Джон Хант предложил создать в Найроби центр искусства и культуры. Мфахлеле был отправлен из Парижа для его создания в августе 1963 года, за несколько месяцев до провозглашения независимости Кении. Он был назван Творческим центром Хемчеми, в честь слова хемчеми на языке суахили, означающего "фонтан", и задумывался как "сестра трех клубов писателей и художников Мбари в Нигерии". В его распоряжении были художественная галерея, большая студия декоративно-прикладного искусства, конференц-зал на сто человек со сценой для экспериментального театра, два офиса и справочная библиотека. Фонд Фарфилда предоставлял дополнительные средства на специальные проекты.

В Великобритании CCF создал организацию, аналогичную клубам Мбари: Центр транскрипции, который открылся на Довер-стрит в Лондоне в феврале 1962 года под руководством Денниса Дуердена, британца, ранее работавшего в Африканской службе Би-би-си. В его задачи входило записывать интервью с африканскими и карибскими писателями, художниками и интеллектуалами и предоставлять эти записи радиостанциям в Африке.

Даже когда разрабатывались планы создания центра, Дуэрдену задавали сложные вопросы о CCF. После поездки по странам Африки в 1961 году он писал: "Мне пришлось объяснять, как я оказался прикомандированным к Конгрессу и что Конгресс делает, спонсируя расследование в области радиовещания. Они знают, за что выступает Би-би-си, но за что выступает Конгресс? Откуда берутся его деньги? Должно быть, это тонкий инструмент американской политики, и он [его нигерийский собеседник] предпочел бы, чтобы он вышел на улицу и признал, в чем заключается его политика".

Тем не менее Дуэрден продолжил работу над созданием центра, решив максимально использовать возможности, которые он открывал для интеллектуалов и художников из Африки. Центр расширил сферу своей деятельности, включив в нее создание телевизионных фильмов, радиоспектаклей и музыкальных записей, а также спонсирование выставок, сценических постановок и дискуссионных встреч. Джеральд Мур отмечает, что центр стал чем-то вроде неформального клуба для всех чернокожих художников, приезжающих в Лондон, а также предоставлял квартиру для посетителей.

Центр организовывал постановки пьес Воле Соинки и пятнадцатиминутную еженедельную радиопрограмму "Африка за границей", которую редактировал южноафриканский журналист Льюис Нкоси, работавший в "Драм". Центр также распространял книги, изданные клубом Мбари в Нигерии, а в 1964 году Дуэрден выпустил периодическое издание под названием "Культурные события в Африке".

Разоблачение конгресса как прикрытия ЦРУ в 1966 году создало серьезные финансовые трудности для Центра транскрипции. Спонсорская поддержка была переключена с CCF на Фонд Фарфилда, еще одно прикрытие ЦРУ, что только усугубило ситуацию. "Первым печальным результатом, - пишет Джеральд Мур, - стал переезд с шикарной и центральной Дувр-стрит... на задворки Паддингтона. Помещения в Вест-Энде... были необходимы Дуэрдену для создания виртуального клуба писателей и художников в месте, где каждый мог бы его найти.... Никто не "заглядывает" в заведение на задворках Паддингтона!".

Литературная и научная карьера Эзекиэля Мафалеле развивалась по нарастающей. В 1959 году, на следующий год после AAPC в Аккре, он опубликовал мощные мемуары о своем опыте апартеида "Вниз по Второй авеню". В 1966-1968 годах при поддержке Фонда Фарфилда он учился в Денверском университете, чтобы получить степень доктора философии в области творческого письма. Его диссертация, роман под названием "Странники", получила первый приз за лучший африканский роман на конкурсе, организованном журналом African Arts в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.

Когда в середине 1960-х годов стало известно об источнике финансирования CCF и Фонда Фарфилда, реакция Мфахлеле была гневной. В письме редактору журнала Transition он изложил, как он выразился, "свою версию истории":

Да, ЦРУ воняет.... Нас поимели. Но в Африке мы ничего не делали, зная, что деньги пришли из ЦРУ; и мы не делали ничего, чего не сделали бы, если бы деньги пришли из других мест.....

Мы, естественно, должны кусать губы от возмущения, когда узнаем, что ЦРУ финансировало наши проекты. Но нечестно притворяться, что ценность достигнутого таким образом не имеет морального значения.....

Мы посещаем множество конференций за границей, никогда не задавая себе вызывающий язву вопрос, откуда у организаторов деньги. Мы сидим в барах отелей и напиваемся в перерывах между конференциями, не задавая себе подобных вопросов.... Да и глупо было бы задавать такие вопросы, если только вы уверены, что не нарушаете свою интеллектуальную и моральную целостность.

Затем он настаивал: "Я твердо верю, что те, у кого есть, обязаны давать тем, у кого их нет, моральный долг. Я знаю, что такое бедность. Богатые должны поддерживать достойные дела. Это вымысел - думать, что бедные обязательно должны терять чувство собственного достоинства, когда им помогают".

Мфахлеле продолжил свои рассуждения в журнале Afrika My Music: "Прозвучал гонг. Некоторые из наших обвинителей должны помнить, заключил я, о конференциях, которые они посещали за границей и на местах, где их размещали в шикарных отелях, кормили и поили на деньги, которые, насколько они знали, могли поступить из загрязненного источника".

Воле Соинка был возмущен этим открытием. "Ни один проект, ни одна культурная инициатива, - с яростью констатировал он, - не остались неочищенными рептилоидными катушками ЦРУ". Одним из таких проектов, - горько сетовал он, - был первый Конгресс африканских писателей и интеллектуалов, который состоялся в Университете Макерере в июне 1962 года и спонсировался Конгрессом за культурную свободу. Организованный Мфахлеле, он собрал многих самых известных в то время писателей из Африки и африканской диаспоры, включая Соинку, Нгуги ва Тьонго (тогда он носил имя Джеймс Нгуги) и Чинуа Ачебе. Приезжали и писатели для Drum, в том числе южноафриканцы Льюис Нкоси, Нат Накаса и Блоке Модисане, а также ганец Камерон Дуоду.

Еще больше конференций в Африке спонсировалось Конгрессом за культурную свободу и другими структурами ЦРУ, например, семинар по французской африканской литературе в Дакарском университете в 1963 году и Фритаунская конференция по африканской литературе и университетской программе обучения в колледже Фура-Бей, также в 1963 году. Доклады, представленные на этих конференциях, были отредактированы Джеральдом Муром и опубликованы CCF в виде книги.

Ни у кого из нас, - сокрушался Соинка о своих коллегах-африканских интеллектуалах, - не было ни малейшего подозрения, что американский фонд Фарфилда, который так щедро тратил свои средства на постколониальную интеллектуальную мысль и творчество континента, был прикрытием для американского ЦРУ!

Тем не менее, репутация некоторых из этих писателей пострадала от разоблачений, поскольку предполагалось, что они были невольными жертвами. Они стали еще одной жертвой несправедливости, допущенной маскарадным ЦРУ.

Благодаря многоуровневой и обширной сети связей ЦРУ писатель Льюис Нкоси познакомился с Джоном "Джеком" Томпсоном, нанятым ЦРУ исполнительным директором Фонда Фарфилда. Поощряемый и поддерживаемый Томпсоном, Нкоси получил финансирование на годовую стипендию в Гарварде. Однажды жемчужно-белым вечером в январе 1961 года, - писал Нкоси в New African, - мы пролетали над Нью-Йорком. Джек Томпсон, исполнительный директор Фонда Фарфилда и человек, который сыграл самую важную роль в моем приезде в Америку, ждал нас на балконе в вестибюле аэропорта. Мы с Джеком Томпсоном впервые выпили в баре аэропорта. В последний раз мы выпивали вместе в Western Native Township одной невероятно жаркой ночью". Как показывает Нкоси, гостеприимство Фарфилда было щедрым.

Натаниэль "Нат" Накаса также был приглашен в Гарвард Джеком Томпсоном в 1965 году на стипендию, финансируемую Фондом Фарфилда. Ранее Фарфилд уже финансировал создание литературного журнала The Classic, в котором публиковались такие писатели, как Мфахлеле и Кан Темба. Вскоре после прибытия в США он стал объектом слежки со стороны южноафриканской разведки и ФБР.

Во время одного из своих студенческих заданий он остановился в отеле "Тереза" в Гарлеме. Когда гарлемский лавочник показал ему фотографию обгоревшего тела жертвы линчевания в окружении толпы ухмыляющихся белых, он был потрясен. Я никогда не знал такого личного страха, даже в Южной Африке", - сказал он в интервью The Harvard Crimson.

Однажды Джек Томпсон пригласил Накасу переночевать в его квартире на Центральном парке Запада. На следующее утро двадцативосьмилетний писатель был найден мертвым на улице, семью этажами ниже квартиры Томпсона. Смерть была объявлена самоубийством, и было отмечено, что Накаса в то время находился в депрессии. Однако было задано много вопросов о том, что произошло той ночью, и члены его семьи убеждены, что это было не самоубийство. Тот факт, что он провел ночь в квартире сотрудника ЦРУ, предполагает, что любое зловещее объяснение смерти указывает на агентство, но неясно, почему ЦРУ желало его смерти. Правительство апартеида в Южной Африке идентифицировало Накасу как коммуниста, но это не помешало Томпсону содействовать его переезду в США. Можно предположить, что Накаса обнаружил источник своей финансовой поддержки и планировал его раскрыть.

Характер смерти Накасы напоминает метод убийства, который пропагандировался в руководстве ЦРУ 1950-х годов, упомянутом в главе 20 этой книги: "подстроенный несчастный случай", наиболее эффективным из которых было "падение с высоты 75 футов или более на твердую поверхность. Для этого подойдут шахты лифтов, лестничные клетки, незастекленные окна и мосты". Рекомендуется схватить жертву за лодыжки и "опрокинуть ее на край".

Подобные вопросы задавались и в связи со смертью Фрэнка Олсона, американского ученого, работавшего в секретных лабораториях ЦРУ по разработке биологического оружия в Форт-Детрике, который в 1953 году выпал из окна тринадцатого этажа отеля в Нью-Йорке. Смерть была признана самоубийством, а сам он был помечен как депрессивный человек. Однако в 1975 году выяснилось, что в его напиток был тайно подмешан ЛСД по указанию д-ра Сидни Готлиба, главы Отдела технических услуг ЦРУ, руководившего программой MKUltra, - того же биохимика, который отправился в Конго, чтобы доставить яд Ларри Девлину для убийства Патриса Лумумбы.

Есть сходство между трагическими смертями Фрэнка Олсона, Абрахама Феллера, главного юрисконсульта ООН, в 1952 году и Ната Накаса: все трое были официально названы самоубийцами; все трое мужчин были в депрессии; и все трое упали с балконов нью-йоркских высоток.

В конце 1970-х годов Мфахлеле сменил свое имя с Эзекиля на Эс'киа. В 1990 году он вместе с Альфом Кумало написал книгу "Мандела: эхо эпохи", в которой излагается история жизни Нельсона Манделы, переплетающаяся с хроникой сорока одного года существования Африканского национального конгресса. Четыре года спустя, в ходе первых свободных выборов в Южной Африке, АНК пришел к власти, а Мандела стал президентом. Мфахлеле вернулся домой, и Мандела наградил его орденом Южного Креста, который в то время был высшей формой признания в Южной Африке.

На жизнь Нельсона Манделы и Эс'киа Мфахлеле оказало глубокое влияние ЦРУ, но совершенно по-разному. Мандела был объектом слежки и тайных операций агентства, которые привели к его аресту в 1962 году, после того как агент ЦРУ Дональд Рикард передал правительству апартеида информацию о местонахождении Манделы и его маскировке. Для Мфахлеле это агентство было источником щедрого финансирования, международных поездок и контактов, а также способствовало публикации и положительному восприятию его работ. Оно также стало источником страданий после разоблачений роли ЦРУ в Конгрессе за свободу культуры.

Вместе их истории иллюстрируют паутину тайного вмешательства ЦРУ в дела Африки. Это была огромная и распространяющаяся паутина, сплетенная из денег, насилия и предательства, сотрудничества с расистскими правительствами, пропагандистских проектов и захвата искренних художественных устремлений в борьбе за сердца и умы.

По словам Фрэнка Черча, демократа из Айдахо, возглавлявшего в 1975 году специальное расследование Сената о злоупотреблениях ЦРУ, тайные действия любого рода были не более чем "смысловой маскировкой для убийства, принуждения, шантажа, подкупа, распространения лжи - всего того, что считается полезным для того, чтобы склонить другие страны к нашей воле".

Глава 38. Приближаясь к Нкруме

НАЧИНАЯ С УБИЙСТВА Патриса Лумумбы, 1961 год стал тяжелым испытанием для президента Ганы. К октябрю появился новый источник горя. Франц Фанон, близкий и верный друг Нкрумы и посол в Гане от алжирского временного правительства, тяжело заболел. В начале того года в Советском Союзе Фанон получил медицинскую помощь в связи с лейкемией, но его выздоровление было недолгим. В отчаянной борьбе за жизнь он согласился на срочную транспортировку в США, чтобы получить специализированное лечение в Национальном институте здравоохранения и медицинских исследований в Бетесде, штат Мэриленд.

Полет Фанона в Соединенные Штаты, - комментирует биограф Фанона Дэвид Мейси, - очевидно, был связан с деликатной политикой". ЦРУ назначило сотрудника по делам Фанона на время его визита: Оливер Изелин, который уже был в контакте с Фаноном и Национальным фронтом освобождения, работая под прикрытием в качестве дипломата Госдепартамента в Северной Африке. Фанон, похоже, не подозревал, что он был сотрудником ЦРУ.

В 2016 году Айзелин рассказал американскому историку Томасу Меани о приезде Фанона в США: "Он согласился приехать в Штаты, очевидно, с большими сомнениями из-за своих взглядов и прочего. Я поехал в Нью-Йорк, встретил его в самолете, доставил в Вашингтон и поселил в отеле. Он был больным человеком. Ему было больно. Он был уставшим".

Изелин оставался с Фаноном до последних дней его жизни и старался помочь его жене и сыну, которые были гостями гвинейского посольства в Вашингтоне. Это была возможность для Изелина расширить и укрепить свои контакты в Африке. Одним из посетителей больничной палаты Фанона был Холден Роберто, который впоследствии стал связным Изелина в Анголе.

Фанон умер 6 декабря 1961 года в возрасте всего тридцати шести лет. Мумье, Лумумба и Фанон умерли в возрасте тридцати лет", - отметил камерунский борец за свободу Нде Нтумаза, вспоминая время, проведенное вместе на Всеафриканской конференции народов Африки в Аккре в 1958 году. "Я помню их всех, - с грустью добавил он, - полными жизни и стремящимися наслаждаться ею". Лумумба был высоким и стройным, с козлиной бородкой. Фанон был среднего роста, стройный, со светлым цветом лица и очень задумчивый. Мумье был ниже ростом, но тоже худой, с большой головой".

Мумье и Лумумба были убиты в результате явно насильственных действий. У многих возникли подозрения по поводу ранней смерти и других мужчин, даже если они были признаны умершими естественной смертью. Фанон умер от лейкемии; Пэдмор умер от болезни печени в 1959 году в возрасте пятидесяти шести лет. В следующем году в возрасте пятидесяти двух лет от сердечного приступа умер Ричард Райт; за несколько месяцев до смерти его внешний вид шокировал жену Падмора, которая решила, что он похож на того, как выглядел ее муж незадолго до смерти.

В конце мая 1962 года НКРУМАХ принял решение провести в Гане конференцию борцов за свободу. Но Тавия Адамафио, министр информации и по делам президента, был встревожен. Как он рассказывал много лет спустя в своей книге By Nkrumah's Side, он предупредил президента, что "мы собираемся ловить рыбу в мутной воде и привлечь в Гану еще больше агентов ЦРУ и империалистических шпионов. Они прибудут в страну в качестве репортеров и наблюдателей, чтобы собрать информацию о борцах за свободу, которую впоследствии можно будет использовать против них". Уже сейчас, писал он, "Аккра была до отказа заполнена агентами ЦРУ и другими шпионами. Они прибывали в большом количестве в качестве репортеров и наблюдателей".

Но Нкрума считал, что на этот риск стоит пойти. Шпионы уже роились вокруг нас", - сказал он. Мы были пловцами и не боялись промокнуть".

Тем не менее, предупреждение министра обеспокоило Нкруму. Незадолго до запланированного начала конференции он вызвал Адамафио в 12.45 утра, чтобы рассказать ему о задуманной им уловке. Он предложил отменить все заказы на гостиницы для делегатов и разместить их в Идеологической школе в Виннебе. Пока будет организована перемена, конференция начнется немедленно. Нкрума и его команда ежедневно отправлялись в Виннебу на встречи без кортежа или какого-либо сопровождения. Тем временем будет организована реклама, чтобы ввести шпионов в заблуждение, сообщив, что открытие конференции откладывается.

"Когда мы закончим работу конференции, - объяснил Нкрума, - мы назначим день публичного открытия конференции, и в этот день я объявлю ее закрытой".

План был реализован. Адамафио подождал, пока все делегации прибудут на место и "международные репортеры, шпионы и отравители толпами будут слетаться в Аккру", а затем объявил, что конференция откладывается. Тайная конференция продолжалась, омраченная лишь конфликтами между ангольскими борцами за свободу. Вся Африка, борющаяся за свободу, была там", - сообщала в следующем месяце южноафриканская левая газета New Age.

Незадолго до окончания конференции Адамафио объявил, что она откроется в здании парламента в назначенный день. Позднее он вспоминал: "Присутствующие были переполнены, и не было места для локтя. Мы приехали в большом стиле, с большим кортежем. Я направил различные партийные секции на отведенные им места в Парламентском дворе, и представители прессы окружили нас со своими камерами и другими устройствами, как голодные волки свою жертву. Мы вошли в палату под бурные аплодисменты".

Нкрума произнес речь, в которой "обрушился на угнетателей Африки". В конце он объявил, что конференция прошла с большим успехом и что вся работа была проделана в Виннебе. При этих словах "толпа поднялась и заревела. Крыша чуть не рухнула".

Затем Кеннет Каунда из Северной Родезии, одетый в ткань кенте, встал, "высокий и величественный", чтобы выразить благодарность, назвав Нкруму "величайшим сыном Африки". Насколько могли судить организаторы, на конференцию не проникли иностранные шпионы. Каунде аплодировали стоя, и Кваме объявил конференцию закрытой, к ужасу шпионов и международных недоброжелателей".

ТРИУМФ НКРУМЫ БЫЛ НЕДОЛГИМ. 1 августа 1962 года на него было совершено покушение. Это произошло в деревне Кулунгугу, на северо-востоке Ганы, когда он возвращался в Аккру после переговоров с президентом Верхней Вольты (ныне Буркина-Фасо). Когда ребенок подошел к президенту с букетом, взорвалась бомба, спрятанная в цветах. Телохранитель Нкрумы оттолкнул его с дороги, и оба мужчины остались живы, получив ранения. Но ребенок был убит, а еще несколько человек получили ранения.

Нкрума был в ужасе, особенно от того, что убили ребенка и покалечили других. Его госпитализировали на две недели, чтобы извлечь осколки из спины. Вскоре в соответствии с Законом о превентивном задержании были арестованы несколько соратников президента, в том числе Тавия Адамафио, министр иностранных дел Ако-Аджеи и Х. Х. Кофи Краббе. Все трое были оправданы, но в 1964 году их приговорили к смертной казни за государственную измену. Приговор был заменен на тюремное заключение (в период правления Нкрумы политических казней не было).

После убийства Лумумбы Нкрума вполне обоснованно предположил, что следующим может стать он. Он также знал о насильственных нападениях на других национальных лидеров, в частности о неудачном вторжении на Кубу через залив Свиней в апреле 1961 года. Во всех этих тревожных событиях он видел угрожающую руку ЦРУ.

Нкрума подозревал, что некоторые из его врагов, особенно в соседнем Того, участвовали в заговоре вместе с Комлой Гбедемахом и ЦРУ. Согласно анализу историка Мэри Э. Монтгомери, отчеты ЦРУ и сообщения между американскими чиновниками в Аккре и Вашингтоне после нападения в Кулунгугу указывают на вероятность того, что попытки убийства Нкрумы исходили из Того, где США поддерживали активный контакт с ганскими изгнанниками. По мнению Монтгомери, "это наводит на мысль о возможности участия США в покушении или, по крайней мере, предварительной осведомленности о нем".

Все больше и больше, писала газета New York Times, Нкрума верил, что ганские изгнанники проходят подготовку и финансируются "империалистами". Его опасения укрепились после выхода в 1962 году книги Эндрю Талли "ЦРУ: The Inside Story", в которой содержался тревожный рассказ о разрушительном вмешательстве агентства в дела иностранных государств. По слухам, Нкрума купил пятьсот экземпляров этой книги, чтобы раздавать их друзьям и гостям. Для Нкрумы книга "казалась подтверждением того, что ЦРУ на самом деле было "реакционным" государством внутри государства, которое часто действовало само по себе, без указки Белого дома". Аккрская газета "Ивнинг ньюс" начала выступать с нападками на посла США Уильяма П. Махони и обвинила Корпус мира в том, что он является прикрытием для ЦРУ.

Американская писательница Майя Анжелоу, которая все еще жила в Аккре, была потрясена внезапными изменениями в повседневной жизни после нападения в Кулунгугу. "В один прекрасный день, - писала она позже, - лопнули пружины, и счастливые часы перестали идти. На жизнь президента было совершено покушение, и дух Ганы был отравлен этой новостью". Правительственные чиновники, добавила она, "начали повсюду искать шпионов". Посыпались обвинения в адрес американского капитализма, американского империализма, американской интервенции и американского расизма". Она разделяла это мнение. "Наконец-то, - думала она, - рядовые ганцы поймут, что мы, группа разочарованных чернокожих, не выдумываем истории об угнетении и дискриминации. Тогда они, не политики или интеллектуалы, они, фермеры, торговцы, клерки и водители автобусов, перестанут спрашивать нас: "Как вы могли уехать из Америки? Разве вы не скучаете по своим большим машинам?"

Но прежде чем она успела "по-настоящему сесть и насладиться пиром мести, тень указующего перста переместилась" на афроамериканскую общину в Аккре: "Один высокопоставленный обозреватель сказал: "Америка может использовать своих черных граждан, чтобы проникнуть в Африку и саботировать нашу борьбу, потому что цвет лица негра - идеальная маскировка".... В заключение он предложил, чтобы Африка с осторожностью подходила ко всем американским черным, "если к ним вообще стоит подходить"".

Когда Анжелу ехала к своему офису в университете, "блокпосты задерживали продвижение. На них внезапно появились солдаты со злыми лицами, их оружие было грозным и необычным для страны, где полицейские были вооружены только палками". Некоторых подозреваемых посадили в тюрьму, и поползли слухи. Никого из вернувшихся революционеров не обвинили напрямую, и мы по-прежнему были благодарны за то, что оказались на родине, - вспоминала она позже, - но мы стали немного другими, чуть менее легкомысленными и гораздо менее уверенными".

Опасения по поводу безопасности в Гане не были чрезмерными: в сентябре 1962 года в пятидесяти ярдах от Флагстафф-хауса, резиденции президента, взорвалась ручная граната, в результате чего один человек погиб и другие получили ранения. За этим последовали еще четыре взрыва в течение следующих четырех месяцев.

Кулунгугу стал "началом конца для Нкрумы", - заметил посол Махони в 1975 году в интервью Уильяму У. Моссу для программы устной истории Библиотеки Джона Кеннеди. Это было "начало своего рода параноидального состояния", - добавил Махони, - "своего рода паранойя с его стороны в отношении окружающих его людей, Запада, ЦРУ и капиталистов.... После этого он уже никогда не был прежним". Та же критика звучала в адрес Лумумбы в период до его убийства и даже после него. "Критики и тогда, и позже, - отмечают Жерар и Куклик, - видели паранойю в лихорадочных жалобах Лумумбы на своих врагов".

Но есть разница между паранойей и разумной реакцией на реальную угрозу жизни. Со стороны Нкрумы было бы глупо отрицать опасность, с которой он столкнулся после покушения в Кулунгугу. Как отметила Женовева Маре, "у него были большие основания" для недоверия. На самом деле Нкрума, возможно, недооценивал всю степень угроз, с которыми он столкнулся: Документы британского правительства того времени изобилуют упоминаниями о заговорах против него. Примерно раз в два года, - сообщало британское представительство в Аккре в Лондон, - нас просят помочь ганским заговорщикам избавиться от Нкрумы".

Фатия Нкрума все больше беспокоилась о безопасности своего мужа, их детей и себя. Она посоветовала ему быть осторожным и не принимать плохих советов от своих соратников.

Нкрума принял осторожные меры. "Он стал настолько подозрительным, - записала Женовева Маре, - что повсюду брал с собой откупоренную воду; даже когда он приходил ко мне домой, то приносил свою откупоренную воду. Иногда, когда он приходил обедать, он хитростью заставлял меня начать есть первой, говоря: "Вы идите, а я сначала выпью воды". Он думал, что я не замечаю, но я замечал". Маре была потрясена тем, что его подозрительность проявлялась даже по отношению к ней.

Эрика Пауэлл, его личный секретарь, заметила разительные перемены в своем боссе. "Я увидела, что за огромным столом сидит уменьшенная, уменьшенная версия его самого", - писала она позже, "его глаза печально смотрели вдаль". Она заметила, что документы, к которым она должна была иметь доступ, обходили ее стол стороной.

31 ЯНВАРЯ 1964 года в Гане прошел референдум, на котором предлагалось внести поправки в конституцию, превращающие страну в однопартийное государство с Народной партией Конвенции в качестве единственной легальной партии. Нкрума утверждал, что многопартийная система вызывает раскол и поэтому не подходит для новых независимых африканских государств, которым нужна единая энергия, чтобы двигаться вперед. В 1960 году Секу Туре объявил Гвинею однопартийным государством, и после обретения независимости по этому пути пошли другие африканские страны, включая Кению, Замбию, Мали, Сенегал и Танзанию.

Референдум был выигран. Нкрума объявил себя пожизненным президентом и КПГ, и страны, а также наделил себя расширенными полномочиями, включая право смещать членов Верховного суда. Гана не была демократией западного образца, - говорится в исследовании роли Америки в Гане в связи с Нкрумой, - но и не была тиранической деспотией". Тем не менее, этот шаг нанес "огромный ущерб" имиджу и репутации Нкрумы, комментирует Джозеф Амаму в книге "Гана: 50 лет независимости". Он был широко осужден Западом как еще один признак перехода Ганы к коммунизму.

ЦРУ было обеспокоено тем, что однопартийное государство затрудняло проникновение в Гану западного персонала и интересов. Отсутствие оппозиции сокращало возможности для вмешательства и влияния и создавало препятствия для попыток внести раскол. В докладе ЦРУ отмечалось, что, если не произойдет успешного переворота против правительства Нкрумы, Западу будет все труднее поддерживать эффективное присутствие в Гане.

Напряжение между Ганой и США становилось все более острым. Сенатор Томас Додд (Thomas J Dodd), демократ, который был заместителем председателя подкомитета по внутренней безопасности сенатского судебного комитета, в 1963 году направил обвинительный перст на Гану, назвав ее "африканской Кубой". Он утверждал, что Гана при Нкруме стала "первым советским сателлитом в Африке" и "центром подрывной деятельности в Африке, как Куба является центром подрывной деятельности в Америке". Государственный департамент быстро отмежевался от обвинений Додда, но многие официальные лица разделяли эту точку зрения.

Одной из причин недоверия США к Нкруме был проект реактора в Гане, который осуществлялся, несмотря на противодействие американцев. Разработка атомного проекта Квабенья, который находился примерно в пятнадцати милях к северу от центра Аккры, шла полным ходом, и в 1962 году доктор Роберт Баффур, его руководитель, был избран президентом МАГАТЭ. В следующем году была создана Комиссия по атомной энергии Ганы, и вскоре после этого было официально начато строительство реактора.

Американское беспокойство по поводу Квабеньи переросло в ужас, когда в 1961 году Нкрума пригласил в Гану Алана Нанна Мэя, физика и бывшего атомного шпиона, для работы в Университете Ганы. Мэй, британский коммунист, работавший над ядерным реактором в Монреале в рамках Манхэттенского проекта во время Второй мировой войны, передал советскому офицеру информацию, а затем, через три дня после Хиросимы, два образца урана. Вскоре после этого его предал Игорь Гузенко, советский перебежчик из российского посольства в Оттаве.

Для Мэя шпионаж был моральным императивом. Он считал необходимым предоставить СССР, воевавшему вместе с союзниками против фашизма, информацию, которая может понадобиться ему для защиты от возможной атомной атаки. Он считал, что США были морально неправы, держа в секрете эту технологию. В любом случае он, как и Альберт Эйнштейн и многие другие, считал, что ядерная информация должна быть доступна более чем одной стране. Позднее он объяснил, что занялся шпионажем только потому, что чувствовал: "Это вклад, который я могу внести в безопасность человечества". По его словам, он испытывал угрызения совести, но не за то, что делился секретами; он сожалел о своем участии в проекте создания атомного оружия.

В 1946 году Мэй был привлечен к ответственности британским правительством и осужден. После его освобождения из тюрьмы в 1952 году правительство пыталось, но безуспешно, помешать ему получить британский паспорт и, впоследствии, переехать в Гану. В статье под заголовком "Атомный шпион станет профессором в Гане" газета New York Times тесно связала эту новость с тем, что "Университет Ганы должен был быть оснащен Советским Союзом ядерным реактором для исследовательских целей". Газета добавила, что представитель Верховной комиссии Ганы в Лондоне "не знает, будет ли доктор Мэй иметь какое-либо отношение к реактору".

В Гане Мэй создал в 1962 году Исследовательскую группу по физике твердого тела и металлов, чтобы обучать молодых ученых физике твердого тела; он также основал музей. Мэй стремился внести свой вклад в развитие Ганы, как и его жена Хильдегард, самоотверженный врач, которая ухаживала за более чем двумя сотнями матерей с больными младенцами в клинике при главной больнице Аккры.

Желание Мэй поддержать развитие Ганы разделял и первый муж Хильдегард, Энгельберт Брода, который в 1960 году был направлен МАГАТЭ в качестве приглашенного профессора в Центр ТРИКО в Леопольдвиле. Зная, что Брода снабжал Советский Союз атомными секретами во время Второй мировой войны, МИ-5 подозревала, что именно Брода завербовал Мэй, когда они были коллегами в Кембридже. Мэй отказался назвать британцам имя своего вербовщика, но Брода подходил под его профиль.

Мэй был не единственным известным деятелем, которого Нкрума пригласил стать преподавателем Университета Ганы, к досаде правительства США. Другим был его друг Поль Робсон, которому он предложил должность приглашенного профессора в апреле 1962 года. Правительству Ганы было сказано, что такое назначение "будет иметь очень неблагоприятные последствия в США".

Как оказалось, здоровье Робсона не позволило ему принять это назначение. Чуть больше года он страдал от странного приступа психического расстройства, которое, как подозревал его сын, было вызвано MKUltra, экспериментальной программой по изменению сознания, созданной и внедренной ЦРУ. В начале 1961 года Робсон жил в Лондоне, но был обеспокоен своей безопасностью там после убийства Лумумбы, которое заставило его осознать распространенность деятельности ЦРУ за рубежом. Поэтому он планировал поездки в страны, где, по его мнению, он был в безопасности, в том числе в Советский Союз, на Кубу и в Гану, по личному приглашению Нкрумы.

Но Робсон так и не добрался ни до Кубы, ни до Африки. В марте 1961 года, когда он находился в Москве, в его гостиничном номере без ведома официальных хозяев была устроена вечеринка-сюрприз; расстроенный буйным поведением гостей, Робсон заперся в своей спальне. Позже его обнаружили в ванной комнате в параноидальном и бессвязном состоянии и с поверхностными порезами на запястьях. Он поправился, но периодически страдал от тревоги и депрессии.

Через несколько месяцев после эпизода в Москве, 21 июля 1961 года, директору ФБР Дж. Эдгару Гуверу был направлен меморандум юридического атташе бюро в Лондоне, касающийся Пола Робсона, его жены и сына. Копия этого документа находится в открытом доступе, но она в значительной степени отредактирована. Под последним абзацем имеется рукописная приписка, подписанная инициалами Гувера, которая гласит: "Info Re. Robeson's Health Status previously furnished State, CIA, AG [Attorney General] & White House under "Top Secret" classification". Очевидно, здоровье Робсона в то время представляло серьезный интерес для влиятельных лиц и ведомств США.

Робсон продолжал чувствовать себя подавленным, и его жена, Эсланда, обратилась за медицинской помощью. Это привело к тому, что в сентябре 1961 года его поместили в частную лондонскую психиатрическую больницу "Приори". Отказавшись поступить туда добровольно, он был помещен туда принудительно в соответствии с разделом 25 Закона о психическом здоровье Великобритании. Это стало началом жестокого, карательного курса лечения: в течение более чем двадцати трех месяцев Робсону провели пятьдесят четыре сеанса электросудорожной терапии (ЭСТ) с интервалом примерно в десять дней, а также давали сильнодействующие психиатрические препараты. Сын Поля Робсона получил записи своего отца из Приората несколько десятилетий спустя. Согласно деталям его лечения, один из врачей отметил, что Робсон "дружелюбен, хотя я не сомневаюсь, что некоторые оправданные параноидальные идеи могут появиться, если будет поднят вопрос о "цветной полосе"".

Пол Робсон-младший с самого начала считал, что за этим ужасным испытанием стоит ЦРУ. Он предполагает, что это агентство организовало вечеринку в Москве и подсыпало что-то в напиток его отца. На следующий день после вечеринки отец рассказал ему, что чувствовал себя запертым в реальном "кошмаре Джеймса Бонда", когда вокруг него смыкались стены.

Робсон-младший подозревает, что после этого события ЦРУ руководило лечением Робсона в Приори, и что его отец был подвергнут "технике депаттернизации сознания" MKUltra, которая сочетала в себе массивное введение ЭСТ и наркотиков. Поскольку большинство документов, касающихся MKUltra, были уничтожены в 1973 году, дальнейшее расследование затруднительно. Однако, согласно статье, опубликованной в 1999 году в лондонской Sunday Times, историк MKUltra, имеющий тесные контакты с американской разведкой, Майк Миникчино, заявил, что "вполне правдоподобно", что Робсон был мишенью ЦРУ.

Лечение закончилось только после того, как Пол Робсон-младший перевез своего отца в клинику в Восточном Берлине. Но пережитое надолго повлияло на Робсона, лишив его энергии, сил и хорошего самочувствия.

ЦРУ, полагает Робсон-младший, было озабочено тем, чтобы предотвратить громкий визит Пола Робсона в Гавану незадолго до того, как 17 апреля 1961 года кубинские изгнанники высадились в заливе Свиней во время неудачной попытки свержения Кастро, которая была организована ЦРУ. Возможно, однако, что Робсон рассматривался ЦРУ как проблема в более широком смысле. Джон Стоквелл сказал Робсону-младшему, что ЦРУ рассматривало его отца как опасного "злодея". Роль Робсона как выдающегося афроамериканского интеллектуала и знаменитости, который развивал свои контакты в Африке и, в частности, в Гане, была фактически нейтрализована, как и его энергичная кампания за гражданские права и права человека в Америке и в Африке.

С апреля по июнь 1961 года ФБР вело досье на Робсона, планируя предотвратить использование коммунистическим движением "неминуемой" смерти Робсона. Тот факт, что такое досье вообще было открыто, - комментирует Робсон-младший, - сам по себе очень зловещий". Он также указывал на то, что его отец заранее знал о том, что с ним должно произойти что-то плохое - возможно, заговор с целью убийства, который пошел не по плану".

22 НОЯБРЯ 1963 года на президента Джона Кеннеди было совершено покушение. Внезапная и шокирующая смерть Кеннеди стала тяжелым ударом для президента Нкрумы, который верил в добросовестность Кеннеди, даже когда был с ним категорически не согласен.

По словам историка Ричарда Д. Махони (сына посла Уильяма П. Махони), у Нкрумы "не было сомнений в том, кто стоит за убийством". Когда посол Махони вручил Нкруме копию "Отчета Уоррена" - результата расследования, организованного Линдоном Бейнсом Джонсоном, преемником Кеннеди, - Нкрума ясно дал это понять. Он открыл отчет "и, указав на имя Аллена Даллеса (члена комиссии Уоррена), передал его обратно Махони, сказав просто: "Обеление"".

При Кеннеди руководство ЦРУ сменилось. Даллес был вынужден уйти в отставку с поста директора после фиаско в заливе Свиней. В ноябре 1961 года его сменил Джон Маккоун, который перешел в ЦРУ с должности председателя Комиссии по атомной энергии. При президенте Джонсоне Маккоун проявлял большой интерес к потенциальной замене Нкрумы на посту лидера Ганы. Его свержение казалось все более вероятным после очередного покушения на его жизнь в январе 1964 года, когда полицейский, охранявший Флагстафф-Хаус, выпустил в президента пять патронов из винтовки. Телохранитель президента, Салифу Дагарти, героически заслонил Нкруму своим телом и был убит.

На встрече с Маккоуном 11 февраля 1964 года госсекретарь США Дин Раск предложил, чтобы генерал Джозеф Анкрах занял пост президента Ганы - тот самый Анкрах, который был близок к генералу Александру в качестве командира бригады в ганском контингенте ОНУК. Именно Анкрах физически помешал Лумумбе обратиться к народу Конго по радио 11 сентября 1960 года, чтобы оспорить свое увольнение Касавубу. Анкрах также служил в Лулуабуре, Касаи, в то время, когда за Лумумбой охотились в этом регионе перед его окончательным арестом и убийством. В 1961 году он стал первым ганским командующим армией Ганы.

Когда в 1965 году Александер опубликовал книгу African Tightrope, повествующую о двух годах его пребывания на посту главы администрации Нкрумы, он привлек внимание к своей поддержке Анкраха в приложении под названием "Крик из сердца". Приложение представляет собой воспроизведение письма, написанного Александером Анкраху 22 сентября 1961 года, во время увольнения Александера президентом Нкрумой, и предупреждает о вреде, который повлечет за собой план Нкрумы отправить ганских солдат в Советский Союз.

На встрече в феврале 1964 года между Маккоуном и Раском Маккоун выразил сомнение в том, что у "Анкра" достаточно "политических амбиций". Однако оба согласились, что возможно разработать совместную программу с участием Анкра и британцев; были разработаны планы по реализации этого варианта.

АМЕРИКАНСКАЯ пресса все больше критиковала Нкруму, который в любом случае потерял веру в то, что в США его будут освещать честно и справедливо. Когда корреспондент "Нью-Йорк таймс" в Аккре Ллойд Гаррисон - друг и доверенное лицо Паули Мюррея - попросил интервью у Нкрумы, президент отказался. "Я знаю вас, - сказал он Гаррисону, - но я не знаю ваших хозяев и того, как они могут изменить то, что вы пишете. Я читаю ложь обо мне, о Гане. Это безнадежно. Я отвернулся от западной прессы". Гаррисон написал об этом разговоре так, как будто это было интервью.

Репутацию Нкрумы очернили писатели, связанные с ЦРУ. Мелвин Ласки, остроумный редактор финансируемого ЦРУ журнала Encounter, после смерти Лумумбы совершил поездку по некоторым африканским странам и в 1962 году опубликовал книгу "Африка для начинающих", используя материалы, впервые написанные для Encounter. Со снисходительной урбанистичностью книга регулярно критикует Нкруму, в какой-то момент намекая на то, что у него культ личности, напоминающий Гитлера и Сталина. Гана неблагоприятно сравнивается с Нигерией, страной, которая, по мнению Ласки, имеет потенциал стать "глубоко конструктивным влиянием в Африке".

Журнал "Африка для начинающих" с энтузиазмом рецензировал Гэри Гапперт, американский писатель и ученый, участвовавший в работе Американского комитета по Африке и сотрудничавший с журналом "Transition in Uganda", который, опять же, спонсировался ЦРУ. В своей рецензии Гапперт раскрыл свои предрассудки, как и Ласки, назвав Африку "темным континентом".

Правительство США активизировало усилия по демонизации Нкрумы. Предлагаемая программа действий для Ганы" была направлена 11 февраля 1964 года директором Управления по делам Западной Африки помощнику госсекретаря по делам Африки Г. Меннену Уильямсу. "Интенсивные усилия", - говорилось в документе, - "должны быть предприняты с помощью психологической войны и других средств, чтобы уменьшить поддержку Нкрумы в Гане и укрепить убеждение ганского народа, что благосостояние и независимость их страны требуют его смещения". Кроме того, утверждалось в документе, "мы должны донести до других африканских лидеров, что Нкрума - это проблема, с которой они должны бороться в своих собственных национальных интересах".

Британское правительство планировало собственную кампанию по дискредитации Нкрумы. "Мы получили общее согласие госсекретаря", - отмечал в 1964 году высокопоставленный сотрудник Управления по связям с Содружеством Великобритании, - "на тайные и неафишируемые нападки на Нкруму".

Отдел информационных исследований, который называют "секретным пропагандистским подразделением" Министерства иностранных дел Великобритании, имел некоторые идеи о том, как очернить Нкруму. Он предложил Управлению по связям с Содружеством, "что было бы полезно опубликовать книгу, которая показала бы характер деятельности Нкрумы в Черной Африке в целом и, в частности, в Восточной Африке". Продвижение такой книги "было бы строго неафишируемым.... Не было бы никаких признаков официальной связи с ней".

В мае 1964 года Малкольм Икс - ему было уже за тридцать - отправился в Гану во время своего турне по африканским странам. Он недавно порвал с "Нацией ислама" и был счастлив оказаться в Африке. Во время лекции в Ибаданском университете в Нигерии он попытался дать "истинное представление" о тяжелом положении афроамериканцев в США и "необходимости того, чтобы независимые африканские нации помогли нам выступить в ООН". В политическом плане, по его мнению, высшим приоритетом является построение "единства между африканцами Запада и африканцами родины, [которое] сможет изменить ход истории".

Это было началом его идентификации с панафриканистским видением, проповедуемым Нкрумой. В Университете Ганы он произнес речь, в которой восхвалял Нкруму как одного из "самых прогрессивных лидеров" африканского континента и описывал свое собственное чувство связи: "Я не чувствую, что я гость в Гане или в любой другой части Африки. Я чувствую, что нахожусь дома. Я отсутствовал четыреста лет, но не по своей воле, не по собственному желанию. Наш народ не плыл в Америку на "Куин Мэри", не плыл на "Пан Американ" и не плыл на "Мэйфлауэре". Мы отправились на невольничьих кораблях, мы отправились в цепях".

Малкольм провел часовую встречу с Нкрумой в замке Кристиансборг, а затем выступил перед студентами Идеологического института Кваме Нкрумы в Виннебе.

В своей автобиографии, рассказанной Алексу Хейли, Малкольм Икс позже вспоминал, как ему стало плохо в столовой отеля в Аккре, когда он услышал, как американские белые "обсуждают неиспользованные богатства Африки, как будто у африканских официантов нет ушей. Я чуть не испортил себе ужин, думая о том, как в Америке они натравливали полицейских собак на чернокожих и бросали бомбы в черные церкви, блокируя при этом двери своих белых церквей, а теперь, снова в стране, где их предки украли чернокожих и бросили их в рабство, был этот белый человек". Он решил, что "наведет шороху" с этим белым человеком, который хочет "снова эксплуатировать Африку - в прошлый раз ему досталось ее человеческое богатство, а теперь ему нужны минеральные богатства Африки".

Малкольм Икс был очень тронут приемом в Гане; он был поражен тем, что представители прессы, включая Кофи Батса из Spark и Камерона Дуоду, оплатили его расходы на гостиницу.

ЦРУ, что неудивительно, было не в восторге от визита Малкольма Икса в Гану. В сочетании с убийством Кеннеди поездка Малкольма Икса создавала негативное впечатление о США в африканских странах. Чтобы противостоять этому впечатлению, Американское общество африканской культуры (AMSAC), прикрытие ЦРУ, организовало поездку Джеймса Фармера, лидера движения за гражданские права и сторонника ненасилия, в Африку для формирования альтернативной точки зрения. Фармер был одним из основателей Конгресса расового равенства (CORE) в начале 1940-х годов и организовал "Поездки свободы" в 1961 году для борьбы с расовой сегрегацией в автобусах в южных штатах. Фармер прибыл в Африку в январе 1965 года и посетил девять стран, встречаясь с главами государств, членами парламента, студентами и представителями профсоюзов.

Фармер не знал о причастности ЦРУ к финансированию и организации поездки, которой тщательно руководил Джон Обри Дэвис, исполнительный директор AMSAC. Фармер стал еще одной жертвой обмана ЦРУ.

11 марта 1965 года посол США Махони встретился в Вашингтоне с Маккоуном и заместителем начальника Африканского отдела ЦРУ. Из меморандума о встрече следует, что Махони был хорошо информирован о заговорах с целью устранения Нкрумы. По его словам, он не был уверен, "что государственный переворот, который сейчас планируют исполняющий обязанности комиссара полиции Харлли и генералы Оту и Анкрах, обязательно состоится". Но он считал, что "так или иначе" Нкрума уйдет в течение года. Отвечая на вопрос Маккоуна о том, кто, скорее всего, станет преемником Нкрумы в случае переворота, Махони заявил, что "на первых порах, по крайней мере, к власти придет военная хунта во главе, возможно, с исполняющим обязанности комиссара полиции Харлли".

Британцы были на стороне Америки. В целом, - заявил британский верховный комиссар А. В. Снеллинг в Аккре в марте 1965 года, - в интересах Британии, чтобы Нкрума перестал править Ганой".

27 мая Р. В. Комер, сотрудник Совета национальной безопасности, проинформировал Макджорджа Банди, специального помощника президента по вопросам национальной безопасности, о планах свержения Нкрумы:

К вашему сведению, в ближайшее время в Гане может произойти прозападный переворот. Некоторые ключевые военные и полицейские фигуры планируют его уже некоторое время, и ухудшение экономического положения Ганы может послужить толчком.

Заговорщики держат нас в курсе событий, и в штате считают, что мы более осведомлены, чем британцы. Хотя мы не принимаем непосредственного участия (как мне сказали), мы и другие западные страны (включая Францию) помогли создать ситуацию, игнорируя просьбы Нкрумы об экономической помощи.

В заключение отчета было сказано: "В целом, выглядит неплохо".

К этому году Нкрума стал слышать о все новых и новых заговорах против него. В одном из таких слухов он ошибочно обвинил Женовеву Маре. Ему сказали, писала она в своих мемуарах, "что я, самая близкая к нему, на самом деле участвовала в заговоре против него".

Британская Верховная комиссия в Аккре отправила в Лондон отчет об этом заговоре. В нем она называлась не по имени, а как "неназванная любовница президента Кваме Нкрумы, африканской национальности, но не ганка". Изначально план "предполагал, что любовница сама организует убийство Нкрумы в постели", но он был пересмотрен. Согласно новому плану, Нкрума должен был попасть в засаду, когда его машина выедет на главную дорогу неподалеку от дома, где жил Маре. Генерал Анкрах, прятавшийся в кустах с двенадцатью людьми, нападет на него, и его отвезут на "Ленд Ровере" в Того. От жителей Аккры не ожидалось никаких неприятностей, но если бы они возникли, город погрузился бы во тьму на электростанции, пока вооруженные силы разбирались бы с ними. КПИ развалится на куски, а верные сторонники Нкрумы, такие как Натаниэль Уэльбек, будут захвачены.

Офис по связям с Содружеством в Лондоне не был впечатлен этой схемой. С одной стороны, отметил А. В. Снеллинг, "в интересах Британии, чтобы Нкрума перестал править Ганой". Но, предупреждал он, "в африканской "галерее шепота" шансы на то, что нас не узнают, если мы все же вмешаемся, очень малы".

Когда Нкрума сообщил Маре об этом заговоре, она заявила о своем недоверии к ней и пригрозила покинуть Аккру. Она была в ужасе, узнав, что консул Ганы в Германии выступил против нее. Однако, по словам Маре, "Кваме с радостью поверил мне, а не этому человеку".

Отношения между Ганой и США еще больше ухудшились в октябре 1965 года, когда Нкрума опубликовал книгу "Неоколониализм: Последняя стадия империализма". Книга стала мощной атакой на деятельность американского капитализма в Африке, подкрепленной массой фактических деталей.

"Обладание Африкой промышленным сырьем, - утверждал Нкрума в книге "Неоколониализм", - могло бы, если бы использовалось для ее собственного развития, вывести ее в число наиболее модернизированных континентов мира, не прибегая к помощи внешних источников". Но этому помешали жадность и нечестность американского капитализма. Американский интерес к Конго, по его мнению, "мотивирован очень значительными инвестициями", которые часто скрывались путем "вовлечения ведущих деятелей в политические дела Соединенных Штатов".

Адлай Стивенсон, "представлявший свое правительство в U.N.O.", - писал Нкрума, - "возглавлял фирму Tempelsman & Son, специалистов по добыче алмазов в Конго". Артур Х. Дин, "возглавляющий американские делегации на конференциях по разоружению", добавил он, "был вице-президентом и до сих пор является директором компании American Metal Climax, огромного потребителя урана, поскольку она обеспечивает 10 процентов производства в Соединенных Штатах".

Правительство США было возмущено книгой. Роберт П. Смит, который в то время был референтом по Гане в Госдепартаменте, рассказал о реакции ведомства в интервью Чарльзу Стюарту Кеннеди в 1989 году. "Я думаю, что Нкрума бросил соломинку, которая, так сказать, сломала спину верблюду, - сказал Смит, - когда опубликовал новую книгу под названием "Неоколониализм". Я забыл подзаголовок, но он был просто возмутительным. В ней Соединенные Штаты обвинялись во всех грехах, какие только можно себе представить. Нас обвиняли во всем на свете".

Помощник секретаря, Джи Меннен Уильямс, вызвал посла Ганы в Госдепартамент. Уильямс "тряс пальцем перед лицом посла", - вспоминает Смит. Это было очень болезненное часовое интервью. Мягко говоря, он бурно протестовал против содержания и публикации этой книги".

Государственный департамент направил Нкруме жесткую ноту, и американская помощь Гане была немедленно отменена.

Глава 39. Мы сделаем два шага вперед

Ганайский атомный реактор в Квабеньи должен был достичь критического состояния к концу 1966 года. Но этого так и не произошло.

Ранним утром в четверг, 24 февраля 1966 года, Нкрума был свергнут в результате военного переворота, получившего название "Операция "Холодная отбивная"" по имени его зачинщиков. В то время как президент Ганы находился в Пекине, направляясь в Ханой с предложениями о прекращении войны во Вьетнаме, военные и полиция свергли гражданское правительство Ганы.

Генерал-майор Чарльз М Барвах, командовавший армией Ганы, был разбужен от сна прибытием в его дом взвода солдат во главе с полковником Эммануэлем Квази Котокой, командиром Второй армейской бригады, расквартированной в Кумаси. Генералу Барваху предложили присоединиться к перевороту, а когда он отказался, его застрелили на глазах у жены и детей.

Несколько ведущих заговорщиков операции Cold Chop были бывшими членами ганского контингента в ОНУК, которые были близки к генералу Александеру: Генерал Анкрах, который был уволен Нкрумой за год до этого по подозрению в подготовке переворота; полковник Котока, который был командиром роты второго батальона ганской армии в Леопольдвиле в 1960 году; генерал A K Окран; и полковник Акваси Аманкваа Африфа. Комиссар полиции Харлли также был одним из лидеров переворота, как и предсказывал посол Махони, как и А. К. Деку, глава Департамента уголовных расследований.

Анкра обеспечил тесную связь между свержением Лумумбы в 1960 году и свержением Нкрумы в 1966 году: именно Анкра не позволил Лумумбе выступить по радио перед народом Конго, чтобы оспорить свое увольнение Касавубу.

За пять недель до переворота Махони сменил на посту американского посла в Аккре Франклин Уильямс, афроамериканец, который, как и Нкрума, учился в Университете Линкольна. Посол Уильямс приветствовал военный режим с тем же энтузиазмом, с каким его коллега, посол Тимберлейк, приветствовал свержение законного правительства Патриса Лумумбы в Конго. "Особенно позорно, - сокрушался Нкрума, - что именно афроамериканский посол продался империалистам и позволил использовать себя таким образом. Именно этот человек сознательно солгал, когда публично назвал переворот "бескровным"".

Роберт П. Смит, референт Госдепартамента по Гане, считал, что публикация "Неоколониализма" могла "в значительной степени способствовать свержению Нкрумы вскоре после этого". Смит вспоминал, как отреагировали в Вашингтоне на новость о перевороте:

Мне позвонили около двух часов ночи, я отправился в министерство и сразу же организовал небольшую оперативную группу в оперативном центре. Позже в то же утро, около 8 или 8:30, секретарь Раск, прогуливаясь по коридору, вошел ко мне и сказал: "Я видел первые отчеты, но хочу услышать все из первых рук. Что происходит в Гане? Когда я рассказал о том, как Нкрума приземлился в Пекине и получил от своих китайских хозяев информацию о том, что произошло в Гане, Дин Раск расплылся в ухмылке. Я никогда не видел, чтобы он выглядел таким счастливым.

Фатиа Нкрума бежала в египетское посольство вместе с тремя детьми, и ее страх перед врагами мужа трагически оправдался. Президент Насер прислал самолет, чтобы доставить их в Каир. Больше они Нкруму не видели.

Дженовева Маре была арестована и заключена в тюрьму новыми правителями Ганы, которые утверждали, что Нкрума купил для нее кабриолет Thunderbird - дорогой роскошный автомобиль - на государственные средства. Американский журнал Life поддержал это утверждение; 18 марта 1966 года он опубликовал неприятную статью о ней, в которой она описывалась как "стройная мулатка-любовница Нкрумы" и была проиллюстрирована фотографией, на которой она сидит в Thunderbird. На самом деле Маре купила машину сама, на деньги своего богатого отца из Южной Африки. В тюрьме Маре неоднократно насиловали. После освобождения она была вынуждена покинуть Гану.

Для управления страной был создан правящий совет, назвавшийся Советом национального освобождения (СНО). Председателем НСО стал генерал Анкрах, ставший вторым президентом Ганы. Дипломатические отношения с Россией, Китаем и Кубой были немедленно прекращены, а их посольства закрыты.

Руководство Народной партии Конвенции было собрано и арестовано, а полковник Котока объявил по радио, что принадлежность к НПП является незаконной. Британская пресса сообщила, что переворот был бескровным. Но на самом деле число погибших составило около шестнадцатисот человек, а раненых было гораздо больше. В перевороте не участвовало население; обычные люди, писал Джун Милн, исследователь Нкрумы, "сначала были ошеломлены захватом власти военными и полицией и были бессильны остановить его". Без оружия о сопротивлении не могло быть и речи.

Почти сразу после проведения операции "Холодный чоп" британское правительство направило в Аккру физика-атомщика сэра Джона Кокрофта для оценки атомного проекта Квабеньи. Кокрофт был знаком с Аланом Нанном Мэем, которого он курировал в Манхэттенском проекте. Ученые из Ганы убедительно доказывали необходимость продолжения проекта. Но по совету Кокрофта реактор был демонтирован, а проект быстро завершен.

Государственные корпорации были приватизированы, а многие государственные проекты заброшены. Иностранные транснациональные корпорации, которые Нкрума держал на расстоянии вытянутой руки, быстро взяли под контроль большую часть производственного сектора.

Переворот в Гане", - заметил сотрудник Совета национальной безопасности Р. В. Комер президенту Джонсону 12 марта 1966 года, - "это еще один пример удачного стечения обстоятельств. Нкрума делал больше для подрыва наших интересов, чем любой другой чернокожий африканец". В ответ на его ярко выраженные прокоммунистические взгляды новый военный режим почти патетически прозападный".

Однако, по мнению Джона Стоквелла, события, разворачивавшиеся в Гане, отнюдь не были "случайными" с точки зрения правительства США. В обширной сноске в своих мемуарах Стоквелл прочно закрепил за ЦРУ центральную роль в "свержении" Нкрумы. Он отметил, что "отделению в Аккре был выделен щедрый бюджет, и оно поддерживало тесный контакт с заговорщиками, пока готовился переворот". Он добавляет, что участие станции было настолько тесным, "что она смогла координировать возвращение засекреченного советского военного оборудования в Соединенные Штаты во время переворота". Станция даже предложила штаб-квартире по задним каналам, чтобы в момент переворота в китайское посольство ворвался отряд, убил всех, кто находился внутри, украл их секретные записи и взорвал здание, чтобы скрыть этот факт".

Это предложение "было отклонено", - пишет Стоквелл, - но в штаб-квартире ЦРУ отделению в Аккре была присвоена полная, хотя и неофициальная заслуга в окончательном перевороте, в ходе которого были убиты восемь советских советников. Все это не нашло должного отражения в письменных отчетах агентства".

Американский журналист-расследователь Сеймур Херш дополнил рассказ Стоквелла. В разгар операции в Гане, пишет он, штат ЦРУ в Аккре увеличился до десяти сотрудников, все они работали под прикрытием. Начальником отделения ЦРУ был Говард Бейн, который работал под прикрытием в качестве политического сотрудника посольства США. Невысокий человек с цветочным цветом лица и вспыльчивым характером, Бэйн был охарактеризован как "феноменально хороший шпион".

НКРУМАХ был вынужден отправиться в изгнание. Президент Гвинеи Секу Туре предоставил ему дом в Конакри, который встретил его в аэропорту при большом стечении народа 2 марта 1966 года. На следующий день на массовом митинге Туре заявил: "Ганские предатели ошибаются, думая, что Нкрума - просто ганец.... Он - универсальный человек". Затем он назвал Нкруму президентом Гвинеи под одобрительные возгласы толпы. В то время Нкрума почти не знал французского языка, поэтому не имел ни малейшего представления о почестях, которые ему оказали. Когда впоследствии ему объяснили, что это такое, он был глубоко тронут, но отказался от этой роли. Однако он согласился стать сопрезидентом в знак практического панафриканизма.

В Гвинее Нкрума продолжал спорить и неустанно выступать за единство Африки. Это был "один из самых плодотворных и счастливых периодов моей жизни", - писал он в книге "Темные дни в Гане", которая была опубликована во время его изгнания в 1968 году. Он смог сделать многое из того, о чем мечтал, но на что не хватало времени: читать актуальные книги по политике, истории, литературе, науке и философии, размышлять, учить французский язык, играть в шахматы и теннис и совершать долгие бодрые прогулки.

Как всегда, его дни были дисциплинированными и начинались, когда большинство людей еще лежали в постели. Я уже встал, а сейчас 4.30 утра", - с характерным энтузиазмом писал он Джун Милн в 1967 году. Я люблю работать рано утром". Он сообщал ей о своем физическом процветании: "Я чувствую себя очень хорошо. Здоровье просто отличное. Сегодня утром я танцевал ганский кайф в своей комнате - в полном одиночестве". Он также прошел курс военной подготовки. Президент и мадам Туре регулярно общались с ним и во многих случаях обедали вместе с ним.

"С виллы на берегу моря, где я остановился, - писал Нкрума, - я могу видеть холмы Сьерра-Леоне, а в другом направлении - далекие берега так называемой Португальской Гвинеи, где идет ожесточенная освободительная борьба". Нкрума часто принимал гостей на своей вилле, в том числе Кеннета Каунду из Замбии, который посетил Гвинею с государственным визитом, и Амилкара Кабрала, лидера борьбы за свободу против колониального правления в Португальской Гвинее (ныне Гвинея-Бисау) и Кабо-Верде, который жил в Гвинее под защитой Туре.

Женовева Маре тоже посетила Нкруму. Последний раз она видела его вечером накануне его отъезда в Северный Вьетнам. Да, - писала она, - в конце концов они свергли его, и это им пришлось сделать, пока он был в отъезде с миссией мира".

Однако Нкрума не разрешил Фатхии и их детям навестить его. Как объяснила миссис Нкрума в интервью ганской газете Daily Graphic 14 июля 1972 года, он опасался, что их могут похитить по пути в Гвинею или из нее. Поэтому ради своих детей они решили не встречаться, а дождаться его возвращения в Гану. Тем временем они писали друг другу и посылали фотографии.

Как и на протяжении всей жизни, в изгнании Нкрума получал огромное удовольствие от выращивания любимых роз и других цветов, а также от животных и всех видов дикой природы. Однажды два человека из его свиты вернулись с рыбалки с большой черепахой, которую они преподнесли Нкруме, полагая, что из нее будет приготовлен суп. Но он велел им поместить ее в небольшой бассейн на веранде, чтобы она жила там до его долгожданного возвращения в Гану, когда черепаха будет возвращена в море.

Главным занятием Нкрумы было писательство. До переворота многие его книги были опубликованы издательствами Thomas Nelson и Heinemann. Но после переворота издатели просто бросили его. Нкрума, никогда не признававший поражения, вместе с Джун Милн создал издательство Panaf Books, чтобы опубликовать множество своих новых книг (двенадцать в период с 1966 по 1970 год) и сохранить существующие работы в печати. Джун Милн помогал ее муж, Ван Милн, который к тому времени основал серию Heinemann African Writers, издававшую таких крупных авторов, как Чинуа Ачебе, Воле Соинка и Нгуги ва Тионго. Джун Милн шестнадцать раз приезжала к Нкруме в Конакри, чтобы помочь ему в работе, привозила ему книги и его любимые шоколадки и печенье.

В записных книжках Милн записаны ее наблюдения за духом Нкрумы: "Зыбкое настроение, бокс с тенью, скачки по веранде. Затем внезапная смена настроения на тяжелое, задумчивое, размышляющее. Затем снова быстрая смена. Очень иногда внезапная вспышка нетерпения или гнева на какую-то неэффективность или некомпетентность. Быстро проходит".

Оптимизм неизменно побеждал разочарование. В одном из писем Милну он отметил, что журнал Transition "воняет" (он не знал, что его спонсирует ЦРУ): "Он порнографический и садистский. Помимо глупости и инфантилизма статей, просто взгляните на картинки. Грязные и нецензурные. Интересно, что происходит с так называемой интеллигенцией в Африке.... Неудивительно, что американский неоколониализм бушует повсюду". Но за этой мрачной оценкой сразу же последовало выражение уверенности в завтрашнем дне: "Одно я знаю точно. День расплаты уже близок. Пройдет совсем немного времени, и лучи солнца прорвутся сквозь тучи позора над континентом".

По словам Милн, все время, пока он находился в Гвинее, его жизнь была в опасности, несмотря на строгие меры безопасности, принятые гвинейским правительством. Военные режимы Ганы не переставали строить заговоры против него, - писала она, - несомненно, при содействии сотрудников западных посольств в Гвинее, которые не были друзьями Нкрумы".

Присутствие в Гвинее Амилкара Кабрала усугубило опасность. В западных странах, в том числе в США, Кабрала считали возмутителем спокойствия. После беспорядков 1965 года в негритянском районе Уоттс в Лос-Анджелесе Кабрал произнес речь, в которой подчеркнул связь между панафриканизмом и борьбой афроамериканцев за гражданские и политические права: "Мы с чернокожими Соединенных Штатов Америки, мы с ними на улицах Лос-Анджелеса, и когда их лишают всякой возможности жить, мы страдаем вместе с ними".

Для НКРУМАХА КОНГО всегда было в центре африканской борьбы. Через год после своего свержения он опубликовал книгу "Вызов Конго" с четким подзаголовком: "Пример иностранного давления на независимое государство". Как и все книги, написанные им в период правления Конакри, она получила плохие отзывы в западной прессе. Но Нкрума верил, что "читатели не дураки. Иначе как я могу быть "героем африканских националистов" и в то же время "нудным занудой"?".

В 1969 году Нкрума написал предисловие к новому изданию книги, в котором изложил путь, пройденный им от своей прежней приверженности ненасилию. "Сейчас достигнут момент, - писал он, - когда вооруженная борьба является единственным способом, с помощью которого африканские революционеры могут достичь своих целей". Последние события, - продолжал он, - показали ошибочность попыток изгнать империализм, неоколониализм и поселенческие режимы с нашего континента мирными средствами. Агрессия врагов африканских масс продолжается и становится все более беспощадной и коварной". Он с горечью добавил: "Доказательства - вокруг нас".

Но дух и решимость Нкрумы не были сломлены. "Мы должны, - призывал он, - объединить стратегию и тактику, создать политический и военный механизм для ведения африканской революционной войны. Только так можно реализовать чаяния африканских масс и создать правительство Всеафриканского союза в абсолютно свободной и единой Африке".

Эти мрачные дни пройдут", - верил он. Ничто не сможет остановить прогресс африканской революционной борьбы". 24 февраля 1966 года Гана была отброшена на один шаг назад. Мы сделаем два вперед". Но он начинал чувствовать себя плохо. Дорогая, - писал он своему верному другу Джун Милн в сентябре 1970 года, - мое здоровье не такое, как должно быть, после приступа люмбаго.... Я чувствую, что я не такой, как обычно.... Я преодолею все это; и как ночь сменяет день, мы будем в Гане".

НКРУМАХ умер 27 апреля 1972 года в Бухаресте, столице Румынии, куда он отправился на лечение. Врач-специалист диагностировал у него рак позвоночника, который распространился из простаты и попал в кровь, что привело к лейкемии.

На протяжении всей своей болезни он и его соратники сохраняли острую озабоченность вопросами безопасности. В письменных сообщениях между теми, кто ухаживал за ним в Бухаресте, и его друзьями в других местах ему давали псевдоним Диалло. Во время одного из трех визитов Джун Милн в Бухарест Нкрума настоятельно просил ее быть бдительной и осторожной, поскольку он не сможет ее защитить. Телохранитель Нкрумы и его племянник постоянно находились рядом с ним, "дежурили день и ночь" и спали в одной комнате. Милн понял, что они никогда не покидали Нкруму с того момента, как прибыли в Бухарест в августе 1971 года: "Они все время одевались в пижамы, под ними было нижнее белье, на ногах - сандалии. Сверху они носили тонкие шерстяные халаты, предоставленные больницей".

Милн была потрясена, увидев, каким слабым и худым был ее друг. Он "прошел через ад" из-за боли, которую испытывал, сказал он ей, хотя персонал больницы оказывал ему всю возможную помощь.

Его последним желанием, прежде всего, было вернуться в Гану, оказаться на ганской земле и увидеть свою мать, которой к тому времени было уже за девяносто, и она почти ослепла. Но он умер вдали от дома, на улице дул холодный ветер. Ему было всего шестьдесят два года.

Похоронная церемония в Конакри, запечатленная на кадрах кинохроники, запечатлела скорбь Фатиа Нкрумы, одетой в черное. Секу Туре был заметно расстроен, когда произносил речь, закончившуюся словами "Да здравствует революция!". Он перечислил людей, "убитых" врагами африканской революции, таких как Патрис Лумумба, и включил имя Нкрумы. Амилкар Кабрал также произнес речь, в которой использовал термин assassiné для описания смерти Нкрумы.

По мнению Милна, "слишком много великих людей умерло преждевременно, чтобы не возникало вопросов о ставшем уже общеизвестным использовании коварных способов заставить замолчать тех, кто угрожает установленному порядку". Тело Кваме Нкрумы не было вскрыто.

Кабрал был застрелен в результате покушения в Конакри в 1973 году. Туре умер в возрасте 62 лет в 1984 году "при подозрительных обстоятельствах", по словам Милна, на операционном столе в Огайо, после очевидного сердечного приступа.

Камерунский борец за свободу Ндех Нтумаза сокрушался, что Нкрума "не успел посадить дерево свободы, которое принесло бы новые цветы". Нкрума, Насер и Туре, - добавил Нтумаза, - были хорошими людьми в мире, где лишь немногим хватало сил противостоять разъедающему влиянию власти, богатства и тщеславия за счет слабых и беспомощных".

Я до сих пор помню, - сказал Джулиус Ньерере, первый президент Танзании, в 1997 году, - как я спорил с Нкрумой в отдельных случаях, когда говорил ему, что его идея африканского единства не сработает, потому что он все делает в пропагандистских целях". Но уже после свержения и последующей смерти Нкрумы, добавил Ньерере, "мне потребовалось десять лет последовательного изучения, чтобы понять весь смысл того, о чем говорил Кваме". На самом деле Кваме Нкрума - величайший африканец в истории".

В июле 1972 года тело Нкрумы было доставлено самолетом в Гану и перевезено в деревню Нкрофул, где его положили в гробницу на месте дома, где он родился. Двадцать лет спустя его тело было перезахоронено в специальном мемориальном парке на Старом поле для игры в поло в Аккре, рядом с разбивающимися волнами Атлантического океана - в том самом месте, где 6 марта 1957 года Нкрума провозгласил свободу Ганы от британского правления. На постаменте возвышается статуя Кваме Нкрумы с вытянутой правой рукой, указывающей путь вперед.

Глава 40. Мертвая рука

У Кваме НКрумаха не было никаких иллюзий относительно масштабов деятельности ЦРУ в Африке в середине двадцатого века. Примеры деятельности ЦРУ в Африке... могли бы послужить материалом для отдельной книги", - с горечью писал он в книге "Темные дни в Гане", написанной через два года после его свержения.

Однако масштабы этих тайных операций трудно раскрыть из-за чрезвычайной секретности агентства и того факта, что секретная информация не передавалась в письменном виде. Часто, объясняет Джон Стоквелл, разоблачитель ЦРУ, "дела ЦРУ передаются на места и с мест по "черному каналу" - записки, которые носят с собой в руках, подшивки в одном экземпляре, официально-неформальные письма и устные сообщения". Это тактика, позволяющая свести к минимуму число людей в ЦРУ, знающих о той или иной операции или ситуации, и передавать сверхчувствительные сообщения, не оставляя письменных записей.

Джастин О'Доннелл, старший офицер ЦРУ в Управлении планов, который был направлен в Конго для реализации заговора по устранению Лумумбы, сделал аналогичное замечание, хотя и в неявной форме. В своих показаниях Комитету Черча в 1975 году он заявил, что "нужно быть ужасно хитрым и заносить все в протокол", потому что полагаться на "черный канал" - "поскольку у вас нет документов". Отказ от письменных документов - это барьер не только для общественного знания, но и для собственной институциональной памяти правительства США, что почти гарантирует повторение ошибок прошлого. Хуже того, это огромная проблема для людей, живущих в странах, в которые проникло ЦРУ, и желающих знать и понимать свою историю в полном объеме.

Даже если записи были сделаны в ходе операции, они могли быть уничтожены. В раннем варианте отчета Комитета Черча Ларри Девлин свидетельствует, что "за некоторое время до отъезда со станции он [Девлин] уничтожил всю кабельную переписку, связанную с заданием по убийству". Он "лучше всего помнит", что получил инструкции уничтожить эти кабели из-за их чрезвычайно чувствительной природы. В конце концов, - сказал он, - я уничтожил большое количество сообщений, потому что Конго было очень чувствительной областью, в которой - в какой-то период, как я помню, - все наши файлы были в бочках для сжигания. То есть, когда вам нужен был файл, вы шли и выкапывали его из бочки". В сноске к этому разделу отчета добавляется: "Возможно, что копии телеграмм, касающихся столь чувствительной операции, были также уничтожены в штаб-квартире ЦРУ".

Отсутствие документов, которые можно было бы тщательно изучить, является серьезным препятствием для многих стран Африки, и Жорж Нзонгола-Нталаджа обратил особое внимание на свою страну, Демократическую Республику Конго. Народ ДР Конго, - утверждает он, - стремится сосредоточиться на своем будущем, а не на прошлом, но ему необходимо понять это прошлое, чтобы строить планы на будущее. Одна из особых проблем моей страны заключается в том, что значительная часть ее истории была определена внешними силами, и что документы, отражающие эту историю, находятся в руках этих внешних сил".

Как человек, родившийся в бывшем Бельгийском Конго, Нзонгола-Нталаджа остро чувствует глубокие шрамы, оставленные бельгийской оккупацией, а затем холодной войной и неоколониализмом. Для него полное раскрытие соответствующей документации иностранных держав, которые угрожали рождению его нации, является насущной необходимостью.

В конце 2013 года в серии "Внешние сношения США" (FRUS) был выпущен новый том (№ XXIII) документов, касающихся Конго, охватывающий 1960-1968 годы. Он должен был дополнить предыдущий том, опубликованный в 1994 году, который подвергся резкой критике со стороны историков за то, что в нем практически отсутствуют документы, касающиеся смерти Лумумбы и американских тайных операций. В томе FRUS 2013 года появились новые рассекреченные материалы. Но, как отмечает историк Лиза Намикас в своем обширном обзоре, "масштабы редактирования вызывают недоумение", и многое по-прежнему отсутствует.

РАССЛЕДОВАНИЕ КОМИТЕТА ЧЕРЧИ 1975 года по делу об убийстве Лумумбы было справедливо названо крупным прорывом в деле привлечения ЦРУ к ответственности. Тем не менее, результат оказался не совсем положительным; в некоторых отношениях он исказил знания о событиях в Конго в 1960-1961 годах. Выводы были шокирующими, но они, как оказалось, освобождали ЦРУ от ответственности. Этот вывод подвергся серьезной критике в докладе бельгийского парламентского расследования убийства Лумумбы в 2001 году на том основании, что документы бельгийского правительства не подтверждали скромную роль, о которой заявляли сотрудники ЦРУ, и что выводы Комитета Черча были ослаблены тем, что он опирался на показания сотрудников ЦРУ.

Кроме того, направленность церковного расследования создала обманчивое впечатление, что операции ЦРУ в Конго были ограничены по масштабам и управлялись небольшим числом сотрудников на местах и в Вашингтоне. Такое впечатление накладывает туман невидимости на многие операции, например те, которые проводили агенты ЦРУ Говард Имбри и Джордж Виттман. Читая отчет Комитета Черча, трудно избежать вывода, что план убийства Лумумбы был единственной целью вмешательства ЦРУ в дела Конго. Но это было явно не так. Из-за своей узкой направленности Комитет Черча в значительной степени игнорировал операции ЦРУ в других частях Африки.

Работа д-ра Сидни Готлиба могла включать планы не только по убийству Лумумбы, но и по физической нейтрализации других лиц в Африке или из Африки. В своих показаниях Комитету Черча Готлиб ссылался на запрос Дика Бисселла, заместителя директора по планам, "в целом о технических средствах убийства или обезвреживания, которые могли бы быть разработаны или приобретены ЦРУ". На это Готлиб ответил, что ЦРУ "имеет доступ к смертельным или потенциально смертельным биологическим материалам, которые могут быть использованы таким образом". Затем Готлиб обсудил с Бисселлом возможности убийств в контексте "одной или двух встреч об Африке". Таким образом, рамки для убийств ЦРУ в Африке были шире, чем границы Конго.

В любом случае, операция ЦРУ в Конго была связана с планами в отношении других африканских территорий. "Частично цель отправки Цуйвина в Африку, - отмечалось в раннем проекте отчета Комитета Черча, - заключалась в том, чтобы отправить его из Конго в другую африканскую страну для выполнения неопределенной миссии". Согласно недавно опубликованной телеграмме, этой страной был Сенегал. Ранее в этой книге высказывалось предположение, что "неопределенная миссия" Цювина могла включать вывоз урана из Катанги в США. Какова бы ни была точная природа его миссии, очевидно, что она не ограничивалась попытками вывезти Лумумбу из Леопольдвиля в руки его врагов.

ЦРУ планировало, что WIROGUE будет использоваться не только в Конго, но и в других регионах Африки: "Его использование не должно ограничиваться Леопольдвилем. Действительно, он может быть вызван другими африканскими станциями, хотя предполагается, что он будет проживать в Леопольдвиле". Для целей этого использования он прошел обучение по "уничтожению, стрелковому оружию и медицинской иммунизации". Как и г-н Берт Уайдс из Церковного комитета, автор этой книги утверждает, что правительство США обязано перед странами Африки раскрыть и сделать достоянием общественности всю информацию о целях обучения медицинской иммунизации и о планах в отношении других стран Африки.

Более широкие сферы деятельности ЦРУ в отношении Африки вызывают беспокойство, учитывая преждевременную смерть людей, участвовавших в борьбе Африки за свободу в 1960-х годах. Нкрума умер от той же болезни, что и Фанон: лейкемии. Падмор и Райт умерли от болезней печени. Учитывая, что желание Америки убить Лумумбу и Кастро, а это всего лишь две известные цели, хорошо задокументировано, вполне резонно задаться вопросом о преждевременной смерти других людей, которые воспринимались как враги США. Тем более что в этот период ЦРУ под руководством Готлиба проводило эксперименты с токсинами различных видов.

Церковному комитету сообщили, что вся документация по MKDelta - зарубежным операциям, проводившимся под эгидой зловещей программы MKUltra, связанной с наркотиками и контролем сознания, возглавляемой Готлибом, - была уничтожена. Но он не стал расследовать это утверждение.

Свидетельства были получены от многих людей, и Церковный комитет собрал множество томов досье из ЦРУ, ФБР, Агентства национальной безопасности и других федеральных агентств. В 1975 и 1976 годах он выпустил четырнадцать докладов, в каждом из которых приводились обширные цитаты из источников. После принятия в 1992 году Закона о сборе документов об убийстве Кеннеди в открытый доступ попало более пятидесяти тысяч страниц документов Церковного комитета, включая записи, опубликованные в 2017-2018 годах. Но многие из них отредактированы, в некоторых случаях очень сильно.

Серьезным препятствием на пути к установлению истины является тот факт, что стенограммы показаний Сиднея Готлиба и Джастина О'Доннелла, двух ключевых участников событий, связанных с убийством Лумумбы, отсутствуют. Без доступа к этим записям невозможно оценить выводы, содержащиеся в докладе Церковного комитета. Приведенные в докладе многочисленные цитаты из отсутствующих свидетельств нельзя рассматривать в контексте, а выводы - правильно оценить.

Также отсутствуют показания, которые могут иметь отношение к заговорам с целью убийства, включая показания Ричарда Хелмса и Томаса Карамессинеса, с которым Девлин встречался в Риме в ноябре 1960 года во время охоты на Лумумбу в Конго. Более того, как заметил Рекс Брэдфорд, президент Фонда Мэри Феррелл, "полное количество пропавших стенограмм Церковного комитета, не говоря уже о других важных документах Комитета, неизвестно".

В ходе работы над этой книгой в ЦРУ был направлен ряд запросов о предоставлении файлов, касающихся операций ЦРУ и его сотрудников в Африке в конце 1950-х - начале 1960-х годов, в соответствии с положениями Закона США о свободе информации (FOIA). В основном они были безуспешными. Большинство из них получили ответы, которые "не подтверждают и не опровергают" существование запрашиваемой информации. Например, в ответе на запрос о предоставлении информации об офицере ЦРУ Говарде Имбри говорится: "ЦРУ не может ни подтвердить, ни опровергнуть существование или несуществование записей, отвечающих вашему запросу. Факт существования или несуществования таких записей сам по себе является в настоящее время и должным образом засекречен и представляет собой [sic] информацию об источниках и методах разведки, защищенную от раскрытия". Учитывая, что Имбри сделал информацию о своей карьере в ЦРУ достоянием общественности в конце своей жизни, такой ответ в лучшем случае неискренен.

НЕЗАВИСИМОСТЬ, ПРЕССИРОВАНИЕ НА НЕЙ Из различных источников были получены необычные сведения о Конго, Гане и других африканских территориях в период их перехода от статуса колонии, оккупированной европейской державой, к независимости. Лучшими источниками стали университетские архивы и люди, решившие рассказать о своем прошлом участии в работе ЦРУ в Африке, в частности Джон Стоквелл. Похоже, что годы обретения свободы - между провозглашением независимости Ганы в 1957 году и свержением Нкрумы при поддержке ЦРУ в 1966 году - были также годами интенсивного и быстрого проникновения ЦРУ в Африку. Операции агентства проводились как на самих территориях, так и в ООН в Нью-Йорке.

Обнаруженная информация свидетельствует о масштабах и размахе деятельности ЦРУ в Африке, в которые невозможно поверить. Эта деятельность принимала различные формы и осуществлялась обширной сетью, включавшей американцев в штаб-квартире агентства в Вашингтоне; американских агентов, действующих под прикрытием; американских агентов под неофициальным прикрытием на местах и в ООН; африканцев, привезенных в США и затем завербованных для использования в различных странах и ситуациях, таких как кениец Вашингтон Окуму; африканских агентов, завербованных и используемых на местах; агентов в третьих странах, таких как QJWIN и WIROGUE; и культурное покровительство через Париж и другие места.

В основе успеха этих мероприятий лежали доллары. Деньги управляли игрой", - отмечает Намикас. Даже по меркам 1960 года ЦРУ имело репутацию транжиры". Оценки того, сколько ЦРУ потратило, добавляет она, трудно оценить. В 2014 году Стивен Вайсман написал, что в период с 1960 по 1968 год деятельность ЦРУ в Конго "была самой крупной тайной операцией в истории агентства, стоимость которой оценивается в 90-150 миллионов долларов в текущих долларах". Но в эту сумму не входила стоимость "самолетов, оружия, транспортных и эксплуатационных услуг, предоставленных Министерством обороны".

Деньги ЦРУ распределялись как в США, так и в Африке через различные каналы, включая фиктивные организации и такие проходные структуры, как Фонд Фарфилда. Взятки раздавались избранным политикам, лидерам профсоюзов и дипломатам в ООН. Средства ЦРУ использовались для выплаты зарплаты солдатам и закупки оружия. Они оплачивали подставные организации, такие как нью-йоркское бюро Имбри по связям с общественностью Overseas Regional Surveys Associates. Средства использовались для создания авиакомпаний под прикрытием, а также для покупки и доставки самолетов, включая "Фугу", который, возможно, сбил самолет, перевозивший генерального секретаря ООН Дага Хаммаршельда.

Активное вмешательство способствовало расколу между различными политическими группировками, такими как УПА Холдена Роберто, поддерживаемая ЦРУ, и МПЛА - обе они боролись за освобождение Анголы от португальского владычества. Последовавшие за этим распри посеяли семена десятилетий страданий в Анголе.

Осуществлялись планы убийств. Правительства были свергнуты. С помощью шифровальной машины CX-52 можно было в режиме реального времени получить доступ к сообщениям генерального секретаря ООН в Вашингтоне, когда он находился на борту самолета в любой точке мира.

Пропаганда и тайные операции по оказанию влияния образовали густую паутину, которой часто способствовали фронты ЦРУ, занимающиеся Африкой и созданные при сотрудничестве с влиятельными бизнесменами, имеющими интересы в Африке. В число таких организаций входили Афро-американский институт, штаб-квартира которого удобно располагалась в нескольких минутах от штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке, и Американское общество африканской культуры. Обе организации издавали журналы, ориентированные на Африку, идеальные для обложек и насыщенные пропагандой. В такие уважаемые организации, как Американский фонд свободных юристов, сотрудники ЦРУ проникали под ложными предлогами и использовали их для тайной перекачки средств.

Были созданы культурные и образовательные центры, такие как Центры Мбари в Нигерии и Институт конголезских исследований в Браззавиле. Они организовывали конференции и мероприятия, такие как семинар в Ибадане (Нигерия), на котором невольно присутствовал Лумумба, и первый Конгресс африканских писателей и интеллектуалов в Университете Макерере (Уганда). В основе всей этой деятельности лежала рука Конгресса за культурную свободу - прикрытия ЦРУ с африканской программой, базировавшегося в Париже и имевшего филиалы в большинстве стран мира.

Объяснения ЦРУ американского тайного вмешательства неизменно строились в терминах холодной войны: необходимость противостоять коммунизму и агрессии Советского Союза. "В мои обязанности заместителя директора по планам, - писал Ричард Бисселл в 1996 году, - входили кризисы по всему миру. Африка была одной из областей, где силам Востока и Запада суждено было столкнуться; Конго... находилось на грани гражданской войны". Он добавил: "Во всей слаборазвитой Африке, под которой в действительности подразумевалась южная Африка вплоть до Сахары, Конго было самым важным призом в соревновании между Советским Союзом и Соединенными Штатами".

Бисселл считает, что "с сегодняшней точки зрения многие эпизоды могут показаться неприятными, но в годы Эйзенхауэра и Кеннеди советская опасность казалась реальной, и все действия были направлены на то, чтобы помешать ей".

Установлено, что президент Эйзенхауэр санкционировал убийство Лумумбы. Неясно, в какой степени президент Кеннеди знал о тайной деятельности в Африке и санкционировал ее в период между своим избранием и преждевременной смертью. Однако вполне вероятно, что он это делал. В книге The Spymasters (2020), посвященной каждому директору ЦРУ с момента его создания в 1947 году, Крис Уиппл отмечает, что ЦРУ подчиняется президенту. Если вы знаете, что делает ЦРУ, - пишет он, - вы знаете, чего хочет президент; а если вы знаете, чего хочет президент, вы знаете, что делает ЦРУ".

Об этом же говорит Филипп Эйджи, бывший сотрудник ЦРУ, автор книги "Внутри компании: CIA Diary" (1975), в которой подробно описываются операции в Латинской Америке. Операции ЦРУ, - утверждает он, - осуществляются по указанию самого президента и утверждаются на уровне заместителя секретаря или выше, вне Агентства".

Неотъемлемой частью борьбы во время холодной войны было желание Америки сохранить абсолютный контроль над уникально богатым ураном, добываемым на руднике Шинколобве в Конго. Эта цель была достигнута в 1960-х годах и сохранялась, по крайней мере, до изгнания в 1997 году Мобуту Сесе Секо (так он называл себя с 1972 года).

Кроме того, считалось необходимым предотвратить получение атомного реактора новыми независимыми африканскими странами. Необходимость этого, по-видимому, коренилась в опасении, что чернокожее правительство может использовать такой реактор для поддержки программы создания атомного оружия. Это опасение было подогрето расистским предположением, что люди с черной кожей не способны в любом случае безопасно управлять атомным реактором.

Когда Нкрума был свергнут в 1966 году, проект атомного реактора в Квабени был немедленно закрыт - как раз в тот момент, когда он был на грани критического состояния. Тем временем США поставляли в апартеидную Южную Африку обогащенный уран для своего атомного реактора, известного как SAFARI, который достиг критического состояния в 1965 году.

Расовое измерение этого вопроса исследовал Джозеф Амаму, который был постоянным представителем Ганы в Международном агентстве по атомной энергии в Вене в 1962-1964 годах. В 2013 году он отметил, что в конце сороковых и начале пятидесятых годов "только дюжина или около того белых стран первоначально обладали ноу-хау в области ядерных технологий". Но ситуация изменилась, когда такие знания стали приобретать другие страны - Индия, Пакистан, Китай, Бразилия, Египет, Алжир, Ирак (и этот список постоянно растет)".

Исключительная монополия" белых наций "на научные, особенно ядерные, знания", - добавляет Амаму, - "была нарушена". Он был рад, что в 1963 году, в период его работы в Вене, выдающийся ученый из Ганы, доктор Р. П. Баффур, стал первым чернокожим человеком, избранным председателем ежегодной конференции МАГАТЭ. Но сопротивление продолжалось, отмечает Амаму: когда президент Ф. В. де Клерк готовил Южную Африку к правлению большинства в начале 1990-х годов, ядерное оружие в стране было демонтировано.

Наряду с расизмом и опасениями холодной войны интерес Америки к Африке был вызван стремлением открыть европейские инвестиции в Африке для влияния и эксплуатации со стороны США. Существовало множество связей между деятельностью ЦРУ и американскими бизнесменами, работавшими в Африке, такими как Гарольд Хохшильд, председатель попечительского совета американской компании Metal Climax.

Другой влиятельный американский бизнесмен, Морис Темпельсман, воспользовался процессом деколонизации, чтобы проложить себе дорогу в Гану и Конго. После того как Ларри Девлин ушел из ЦРУ в 1974 году, он отправился в Конго, чтобы работать на Темпельсмана в течение последующих тринадцати лет в качестве директора по операциям. Это была совсем другая роль, чем у Джорджа Виттмана в начале 1960-х годов; однако вполне возможно, что Девлин продолжал работать на ЦРУ или, по крайней мере, делиться с ним информацией.

Выбор Темпельсмана в пользу Девлина, пишет Джон Стоквелл в книге "В поисках врагов", был "основан на том, что только он один из всех американцев по-прежнему поддерживал тесную дружбу с президентом Мобуту и имел к нему свободный доступ. На кону стояли полумиллиардные инвестиции в заирские [конголезские] минеральные ресурсы".

Стоквелл и Девлин были коллегами по ЦРУ, которых связывала долгая история общения: в Аддис-Абебе однажды ночью в 1970 году они вместе пили виски от полуночи до рассвета. В 1975 году Стоквелл обедал с Девлином в Киншасе. По словам Стоквелла, Девлину надоела его новая работа в компании Tempelsman, и он нервничал, поскольку его вызвали в Вашингтон для дачи показаний в сенатском комитете по делам церкви по поводу программы в Конго.

Он признал, что его физическая форма не на высоте, - писал Стоквелл, - и я отругал его, призвав снова начать бегать трусцой. Что бы он рассказал Сенату о Лумумбе?

Стоквелл был уверен, что Девлин "никогда не станет лжесвидетельствовать, его показания будут соответствовать любым письменным документам и доказанным фактам". В то же время он полагал, что только Девлин и президент Мобуту когда-нибудь узнают "полную правду" об убийстве Патриса Лумумбы в 1961 году.

За виски, - сказал Стоквелл, - другие агенты-супервайзеры хвастались мне своей карьерой, раскрывая замечательные оперативные секреты. Ларри тоже хвастался, но когда дело доходило до Лумумбы, ему никогда не было что сказать".

РЕПУТАЦИЯ Нкрумы и Лумумбы была намеренно опошлена официальными представителями западных правительств, как на их территории, так и в глобальном масштабе. Нкруму изображали параноиком - и этот образ сохраняется. Но он был бы глупцом, если бы не принял все меры предосторожности против очевидных угроз его жизни и жизни его семьи. Его также обвиняли в нереалистичных и чрезмерных амбициях по отношению к Гане, например, на основании его планов по быстрому увеличению образовательных и медицинских учреждений. Но обвинители жили в странах, уже располагавших этими услугами, в которых Гана остро нуждалась после колониального правления. Обвинители были довольны тем, что африканские страны - за исключением Южной Африки, охваченной апартеидом, - не вписываются в современный мир.

Патрис Лумумба был представлен как вспыльчивый, эмоциональный и непостоянный человек, который мог бы стать одним из стереотипных "больших людей" Африки. Но трагический недостаток Лумумбы заключался в том, что он был слишком доверчив; он не был безжалостным и хитрым оператором, ему было трудно и неприятно признать, что люди могут вести себя непорядочно. Этот недостаток заставил его довериться Мобуту, даже вопреки предупреждениям своих советников. "Личная честность Лумумбы, - считает Раджешвар Даял, - сияла как свет во тьме царившей коррупции". Даял считал храбрость Лумумбы исключительной: "Человек, который мог противостоять своим тюремщикам в Тисвилле и отказаться идти на компромисс ради спасения своей жизни, не обладал обычной степенью храбрости".

Очернение Нкрумы и Лумумбы, а также других африканских лидеров, внесло огромный вклад в формирование искаженного и негативного представления об Африке, которое преобладает сегодня. На Западе, - утверждал американский философ Молефи Кете Асанте в 2007 году в своей книге "История Африки", - невежество в отношении Африки ощутимо, как чудовище, которое вторгается в наш мозг с неверием, обманом и незаинтересованностью, но при этом находится повсюду вокруг нас. Мы являемся жертвами, вероятно, самых неосведомленных в вопросах Африки образованных людей в мире". И все же континент "является родным домом", - отмечает он, - "для более чем сорока миллионов граждан Соединенных Штатов, почти семидесяти миллионов бразильцев, еще пятидесяти миллионов южноамериканцев, пяти-семи миллионов жителей Европы и Тихого океана, около сорока миллионов жителей Карибского бассейна, а также для почти миллиарда африканцев, живущих на континенте".

Барак Обама, первый чернокожий президент США, также сожалеет о предрассудках и невежестве Запада в отношении людей, живущих на африканском континенте. Его разочарование ярко выражено в его мемуарах 2004 года "Мечты моего отца", где он рассказывает о том, как в 1988 году, в возрасте двадцати семи лет, впервые побывал в Кении, на земле своего отца. Он вспоминает, что во время полета в Найроби он прочитал портрет нескольких африканских стран, написанный западным журналистом, который был "старой рукой Африки".

Первые несколько глав книги посвящены колониализму: "манипулирование племенной ненавистью и каприз колониальных границ... большие и малые обиды". Ранний героизм таких деятелей независимости, как Кеньятта и Нкрума, был "должным образом отмечен, а их последующий дрейф к деспотизму, по крайней мере частично, объясняется различными махинациями времен холодной войны". Но к третьей главе Обама пишет,

Образы настоящего стали опережать прошлое. Голод, болезни, перевороты и контрперевороты, возглавляемые неграмотными молодыми людьми, орудующими АК-47, как пастушьими палками, - если у Африки и была история, как утверждал писатель, то масштабы нынешних страданий сделали ее бессмысленной.

Бедняги. Забытые Богом страны.

Обама продолжает: "Я отложил книгу, чувствуя, как во мне вспыхивает знакомый гнев, гнев, который тем более безумен, что у него нет четкой цели".

Цель Обамы была неясна, поскольку многие из причин этих ужасных событий были тайно срежиссированы ЦРУ.

И они продолжаются. В 2019 году Майк Помпео, который был директором ЦРУ при президенте Дональде Трампе с января 2017 года по апрель 2018 года, отметил безнравственность агентства. Я был директором ЦРУ", - сказал он. Мы лгали, обманывали, воровали. У нас были целые учебные курсы". Это напоминает вам о славе американского эксперимента".

На конференции в Университете Ганы в 2018 году, посвященной шестидесятой годовщине Всеафриканской народной конференции в Аккре, с основным докладом выступил Жорж Нзонгола-Нталаджа. Он напомнил слушателям, что именно на этой новаторской конференции 1958 года Нкрума и Лумумба впервые встретились. Назвав Лумумбу "национальным героем нашей страны", он объяснил, что молодой конголезский лидер был преображен на конференции мощным видением Нкрумы о Соединенных Штатах Африки.