Белый злой умысел. ЦРУ и тайная реколонизация Африки

Какова бы ни была его реакция на эту новость, очевидно, что Кеннеди получил весьма критические сведения о Лумумбе. Аверелл Гарриман посетил Конго в сентябре 1960 года в рамках миссии по сбору фактов для Кеннеди, который в то время был кандидатом в президенты. Гарриман беседовал с ведущими политическими деятелями, в том числе с Лумумбой. После возвращения в США Гарриман сообщил Кеннеди, что Лумумба "будет создавать проблемы у власти, в тюрьме или после освобождения". Он охарактеризовал Лумумбу как "оратора, вызывающего шум. Он проницательный маневр, у него есть умные левые советники, с помощью и при поддержке чешских и советских послов". Лумумба, продолжал Гарриман, "рассчитывает на полную поддержку со стороны СССР".

Ульрик Хейнс-младший, молодой афроамериканский адвокат, сопровождавший Гарримана, позже вспоминал о встрече между ним и конголезским премьером:

Но интересно, что Лумумба очень, очень хорошо понимал, что американцы пытаются подмять под себя его правительство. Он очень, очень подозрительно относился к деятельности ЦРУ в Конго в то время. И я никогда не забуду, как Гарриман пришел к нему в офис, чтобы поговорить с ним (в то время он был премьер-министром) об отношениях с США, и он провел нас обоих (я переводил) в свою ванную.

Он не стал разговаривать в своем официальном кабинете, поскольку подозревал, что его прослушивают. А суть его разговора сводилась к жалобе на подрывную деятельность американского правительства.

На протяжении многих лет задавались вопросы о том, насколько Кеннеди, будучи избранным президентом, был информирован о планах США убить Лумумбу. Однозначного ответа нет.

Дэвид Дойл, начальник базы ЦРУ в Элизабетвилле, предположил, что Кеннеди поддерживал планы по устранению Лумумбы. "Президент Эйзенхауэр и избранный президент Джон Кеннеди, - пишет он в своих мемуарах "Настоящие люди и предатели", - очевидно, хотели отстранить Лумумбу от власти и незаметно дали это понять ЦРУ". Но Дойл не называет своего источника.

Дик Бисселл, который в 1960-1962 годах был заместителем директора по планам, подразделения ЦРУ, отвечавшего за тайные операции, дал показания Комитету Черча о плане ЦРУ по убийству Кастро. Бисселл неоднократно объединял Эйзенхауэра и Кеннеди", - отмечалось в отчете, - "когда он предположил, что президенты были проконсультированы таким образом, чтобы сохранить "правдоподобное отрицание"". Бисселл заявил, что, по его мнению, Аллен Даллес проинформировал и Эйзенхауэра, и избранного президента Кеннеди:

Бисселл: Я полагаю, что на определенном этапе и президент, и избранный президент были проинформированы о том, что такая операция планировалась и пыталась быть проведена.

Сенатор Бейкер: Кем?

Бисселл: Я бы предположил, что через какой-то канал Аллена Даллеса.

Но Бисселла не спросили, был ли избранный президент Кеннеди проинформирован о заговоре с целью убийства Лумумбы.

20 ФЕВРАЛЯ 1961 года из Конго пришли новые шокирующие новости: шесть лумумбистов были депортированы из Леопольдвиля в Южный Касай, оплот Калонджи, и затем казнены. Когда Хаммаршельд сообщил эту новость Совету Безопасности, он испытал "отвращение и шок" и впоследствии написал письмо с осуждением Касавубу. Представитель Объединенной Арабской Республики в ООН заявил, что руки Касавубу были "в крови".

Насилие нарастало. 21 февраля было объявлено, что в Стэнливиле расстреляны пятнадцать политических заключенных, в том числе Понго, заместитель Виктора Нендаки, который всего несколько месяцев назад был одним из охотников на Лумумбу. Казни были совершены в отместку за убийство шести человек в Южном Касаи.

В Нью-Йорке, в ООН, царила взрывоопасная атмосфера напряженности и ярости. Нкрума, а также другие лидеры, сохранившие верность Лумумбе, оказывали давление на Совет Безопасности, требуя более жесткого подхода к разрешению кризиса. 20 февраля Совет Безопасности принял резолюцию, призывающую ООН предпринять немедленные шаги для предотвращения гражданской войны и применить силу в случае необходимости в качестве последнего средства. Резолюция, принятая девятью голосами при двух воздержавшихся (Франция и Советский Союз), также призывала к созыву парламента и скорейшей эвакуации из Конго всего бельгийского и другого иностранного военного и военизированного персонала, не находящегося под командованием ООН.

Ключевым требованием резолюции было немедленное и беспристрастное расследование гибели Патриса Лумумбы, Мориса Мполо и Джозефа Окито. Расследование получило название "Проект "Затонувшая надежда"".

Часть 10. Семена посеяны

Глава 32. Вооружение неба

В то время как новости о смерти Лумумбы распространялись по всему миру, появились откровения об углублении американского участия в делах Конго. 17 февраля 1961 года, через неделю после заявления Мунонго, в британской газете Daily Telegraph появилась информация о том, что американская грузовая авиакомпания тайно поставляет в Катангу реактивные самолеты Fouga Magister.

Это была шокирующая новость. Fouga CM.170 Magister французской постройки был реактивным учебно-тренировочным самолетом, который мог использоваться для ведения боевых действий; имея максимальную скорость в четыреста миль в час, он мог нести и использовать ракеты, бомбы и два пулемета. Поставка истребителей в Катангу была нарушением резолюций Совета Безопасности ООН и противоречила официальной политике США.

Британская пресса узнала об этой истории случайно, потому что ранним вечером 9 февраля 1961 года американский грузовой самолет из-за проблем с двигателем был вынужден приземлиться на Мальте, бывшей в то время британской колонией. Это был Boeing C-97 Stratocruiser, дальнемагистральный тяжелый военный грузовой самолет, на котором слова "Seven Seas Airlines" были закрашены, но все еще были видны. Единственной маркировкой был регистрационный номер на хвосте, который начинался с буквы "N", что идентифицировало самолет как американский. Самолет летел из Люксембурга и, по-видимому, направлялся в Йоханнесбург. На борту находились три реактивных самолета Fouga. Имена членов экипажа, все американцы, были переданы генеральному консулу США на Мальте.

Для ремонта грузового самолета из США были доставлены запчасти для двигателя; как только самолет был готов к полету, он со своим зловещим грузом вылетел с Мальты в Энтеббе (Уганда) в ночь на понедельник 13 февраля. Находясь в воздухе, капитан самолета сообщил диспетчеру, что у него не хватает топлива и ему необходимо изменить курс на Форт-Лами (ныне Нджамена), столицу Чада; это была уловка, чтобы оправдать полет в направлении Катанги. Затем он полетел в Элизабетвиль, столицу Катанги.

Британские колониальные власти на Мальте не понимали значения остановки этого самолета до тех пор, пока эта история не появилась в британской прессе, и тогда они отправили отчет в колониальный офис в Лондоне. Компания Seven Seas Airlines была тесно связана с ЦРУ - либо как собственная компания ЦРУ, либо как компания, работающая по контракту с агентством. Авиакомпания была основана в 1957 году американскими братьями Эрлом Дж. Дрю и Урбаном Л. Дрю и базировалась в аэропорту Финдель в Люксембурге. Ее штаб-квартира располагалась в Линкольн-билдинг, по адресу 60 East 42nd Street, в Мидтауне Манхэттена, напротив Центрального вокзала; это был также юридический адрес Эрла Дрю. Линкольн-билдинг, небоскреб 1930-х годов в готическом стиле, был также штаб-квартирой компании International Aviation Consultants, подставного лица ЦРУ, участвовавшего в операциях, направленных против Кубы Кастро.

В июле 1960 года компания Seven Seas получила контракт с ООН на доставку грузов из Европы и некоторых африканских стран в Конго. Четыре самолета Douglas DC-4 компании использовались в основном для полетов из Европы в Леопольдвиль; позднее в том же году компания приобрела у ВВС США два самолета Boeing C-97, которые были направлены в Конго для перевозки войск ООН и грузов по стране.

Другой американской авиакомпанией, работавшей в Конго и базировавшейся в Люксембурге, была Intercontinental US Inc, компания, созданная в Нью-Йорке в 1960 году для выполнения чартерных рейсов по всему миру. Дочерняя компания, Interocean Airways SA, также занималась перевозкой грузов, в том числе автомобилей, по территории Конго.

Ян Книпперс Блэк, в поздние годы профессор прав человека и международной политики, неожиданно познакомилась с этим миром в 1961 году, когда "наткнулась на гнездо американцев" во время ежевечерних коктейлей в отеле "Дельфин" в Люксембурге. Она была "наивной 21-летней девушкой из сельского Теннесси, бродяжничающей по Европе"; это были менеджеры и команда Intercontinental US и Seven Seas. Она была очарована "зрелищем пошатывающихся экипажей", и один из них, пилот Seven Seas, которого позабавило ее "широкоглазое удивление", предложил организовать для нее полет в Катангу.

Это было "странное приключение", которое заставило ее полюбопытствовать об авиакомпаниях. Несколько лет спустя, как она писала в 1980 году в Washington Monthly, "я столкнулась с сыном человека, который представился мне как менеджер Seven Seas. Сын подтвердил то, что я уже подозревала: его отец, теперь уже пенсионер, был кадровым офицером ЦРУ". По его словам, и Intercontinental, и Seven Seas принадлежали ЦРУ".

Еще одной авиационной компанией, связанной с ЦРУ и работавшей в Конго, была Southern Air Transport, которая летала на транспортных самолетах DC-6. Ее криптоним в ЦРУ был ZRCLIFF. Согласно отчету, опубликованному в 1973 году в New York Times, Southern начала сотрудничать с ЦРУ в августе 1960 года; в отчете приводились слова пилота из Майами: "Все знают, что Southern занималась шпионскими делами".

Причастность ЦРУ к Southern Air стала достоянием общественности в 1973 году, когда документы, касающиеся планируемой покупки авиакомпании, были поданы в Совет по гражданской аэронавтике в Вашингтоне. Документы показали, что все принадлежащие ЦРУ авиакомпании имели один и тот же адрес в Вашингтоне: 1725 K Street NW. Среди них были Southern Air Transport, Air America (которая была создана в 1950 году как Civil Air Transport Inc. для поддержки внешней политики США в Индокитае), Pacific Corporation и Civil Air Transport Ltd.

Еще одной авиакомпанией, летавшей в Конго и имевшей связи с ЦРУ, была Air Congo, которая управлялась Foreign Air Transport Development, подставной фирмой ЦРУ, созданной в 1954 году для управления рядом небольших авиакомпаний за рубежом. 1 июня 1961 года Майкл Хатхорн, врач, бежавший из Южной Африки в изгнание в Аккру, летел в Гану через Конго. "Мы сели на борт самолета Air Congo, - вспоминал он позже, - и сначала были весьма обескуражены, обнаружив, что половина сидений была снята, а задняя половина салона заполнена ящиками с банкнотами и боеприпасами!

Авиакомпания Air Congo сыграла важную роль в жестоком обращении с Лумумбой в последние недели его жизни. Когда 2 декабря 1960 года его доставили в Леопольдвиль из Касаи, где он был захвачен в плен, он летел на самолете Air Congo. Затем, когда он, Мполо и Окито были отправлены на смерть в Катанге 17 января 1961 года, их страшный путь в Элизабетвиль пролегал на борту DC-4 авиакомпании Air Congo.

16 ФЕВРАЛЯ 1961 года британский чиновник в Катанге сообщил в Министерство иностранных дел Великобритании о прибытии самолета Boeing C-97 компании Seven Seas в аэропорт Элизабетвилля. Самолет Stratocruiser с регистрационным номером N9540C, - говорилось в телеграмме, - но без каких-либо других обозначений прибыл сюда 14 февраля с небольшим реактивным самолетом Fouga Magister, который был высажен сегодня утром". Уточнение об одном реактивном самолете повторяется в другой телеграмме, отправленной в тот же день, в которой сообщалось, что, по данным посольства США в Лондоне, на борту C-97 находился "один комплектный реактивный самолет и детали для двух других". Однако во всех других официальных документах Великобритании, относящихся к этому эпизоду, говорится о трех реактивных учебно-тренировочных самолетах, а когда британское правительство спросили об этих событиях в парламенте, в ответе было четко указано на три упакованных "Фауги".

Дэвид Дойл, начальник базы ЦРУ в Элизабетвилле, был в аэропорту, когда прибыли три "Фуга". Вскоре после инцидента с Лумумбой, - писал он в книге "Настоящие люди и предатели", - три "Фуга-Магистра" (французские реактивные истребители) были тайно доставлены американскими коммерческими самолетами и экипажами, в прямое нарушение политики США, чтобы присоединиться к силам Тшомбе. Во время обычного осмотра аэропорта я случайно увидел, как их выгружают ночью из американского гражданского грузового самолета KC97". Когда он пообщался с американским экипажем, ему показалось, что они были простыми курьерами, "не имеющими ни малейшего представления о ситуации, которую их груз должен был сделать более напряженной - самолеты, очевидно, находились там, чтобы сбивать самолеты ООН". Спустя годы Дойл опознал экипаж как военнослужащих ВВС США.

Три "Фуга", объясняет Дойл в своих мемуарах, были учебными самолетами, но они были вооружены и вполне могли уничтожить поршневые транспортные самолеты ООН. ООН была в ярости, - сказал он, - и возникло подозрение, что это была операция ЦРУ, призванная помочь тайно построить стабильную, прозападную Катангу на случай, если остальная часть Конго окажется под коммунистическим господством". Но если это и было так, настаивал он, "никто мне об этом ничего не говорил, что делает участие ЦРУ крайне маловероятным".

Версия событий Дойла не может быть правдой. Документы показывают, что ЦРУ организовало покупку "Фугасов" и их доставку компанией Seven Seas, подрядчиком или собственником ЦРУ. Несомненно, Дойл, как глава базы ЦРУ в Катанге, был полностью информирован и получил указание ожидать прибытия самолетов в аэропорт. Утверждение Дойла о том, что в ту ночь он находился в аэропорту, чтобы провести "рутинную... проверку", неправдоподобно, поскольку он не нес никакой ответственности за функционирование аэропорта, и в любом случае рутинные проверки редко проводятся в полночь. Столь же маловероятно и его утверждение, что он "случайно" увидел, как разгружают "Фугас". Предположительно, Дойл счел своим долгом в своих мемуарах признать эпизод с "Фугой", поскольку о нем писали газеты в феврале 1961 года. И при этом он неубедительно попытался отделить ЦРУ от него.

17 ФЕВРАЛЯ Министерство иностранных дел в Лондоне направило в миссию ООН в Нью-Йорке телеграмму, озаглавленную "Реактивные самолеты для Катанги". В ней говорилось, что американское посольство в Лондоне получило информацию о том, что три самолета "Фуга" французского производства были первыми из девяти, которые должны были быть доставлены в Элизабетвиль.

Самолет Stratocruiser C-97, перевозивший Фугаса, ранее принадлежал командованию ВВС США Air Materiel Command в Киртланд-Филд, Нью-Мексико, и использовался в проекте под кодовым названием "Ветрянка", в котором его салон был приспособлен для мобильной сборки атомных бомб. Затем C-97 был включен в гражданский реестр США и "возможно, использовался для переправки оружия повстанцам Катангана в начале 1960-х годов", согласно журналу полетов. Однако он был зарегистрирован на имя Эрла Дж. Дрю только 16 февраля, то есть через два дня после того, как доставил "Фугас" в Элизабетвиль.

Зная о разгорающейся напряженности вокруг "Фуги", британское правительство поспешило дистанцироваться от инцидента и предотвратить дальнейшие неудобства. Ввиду серьезных политических последствий, которые могут возникнуть в результате перегона самолетов в Катангу", - писал колониальный секретарь губернатору Мальты 18 февраля, - "я буду весьма признателен, если вы сделаете все возможное, чтобы предотвратить использование Мальты такими самолетами".

КОГДА 17 февраля НКРУМАХ узнал из британской прессы о доставке американским самолетом трех "Фугасов" в Элизабетвиль, он был потрясен. Затем он узнал, что эти три реактивных учебно-тренировочных самолета были лишь первыми из девяти, которые должны были быть доставлены Тшомбе. 20 февраля министр иностранных дел Ганы выступил с резким заявлением в адрес посла США в Гане. Если эти сообщения правдивы, возразил министр, то они "явно носят самый серьезный характер". В этой связи, продолжил он, правительство Ганы обратило внимание "на заявление президента США, сделанное в четверг 16 февраля, о том, что односторонняя интервенция в Конго одной страны [или] одной группы стран поставит под угрозу мир в Африке".

Кеннеди был смущен. Он сказал Нкруме: "Правительство Соединенных Штатов, по сути, не узнало об этой поставке достаточно своевременно, чтобы предотвратить сделку, которая произошла полностью за пределами Соединенных Штатов". Он добавил, что Адлай Стивенсон, посол США в ООН, осудил поставку самолета. Нкрума не был впечатлен - и так и сказал.

Американское посольство в Лондоне сообщило в Министерство иностранных дел Великобритании 17 февраля, что правительство страны не имеет достаточного контроля над компанией Seven Seas, которая полностью работает за пределами США. Посольство добавило: "Французы, очевидно, задержали оставшиеся шесть самолетов Fouga в Тулузе".

Однако в намерениях Seven Seas была некоторая путаница. 27 февраля 1961 года посольство Великобритании в Люксембурге направило в министерство иностранных дел Великобритании дополнительную информацию о поставке "Фуга" Тшомбе; в свою очередь, 3 марта эта информация была передана губернатору Мальты. В сообщении говорилось, что компания Seven Seas предложила "перевезти в Катангу еще шесть реактивных учебно-тренировочных самолетов Fouga Magister (с пулеметами), которые ожидают отправки из Тулузы". Однако, по данным посольства США в Люксембурге, компания Seven Seas дала заверение, что больше не будет перевозить такие самолеты в Катангу, в ответ на "решительные заявления" посольства, сделанные после отправки самолета неделей ранее.

Разоблачение роли авиакомпании Seven Seas Airlines в поставке "Фугасов" стало шоком для ООН, заключившей контракт с этой авиакомпанией. В результате весь парк самолетов Seven Seas в Конго был посажен на мель.

Но ООН не могла помешать авиакомпании работать в Катанге и напрямую на правительство Тшомбе, или в Южном Касаи и работать на "короля" Калонджи, как он себя называл. 15 марта 1961 года американский пилот Боб Уильямс совершил свой первый полет на C-46 в Конго, в Баквангу, столицу Южного Касаи. Наша компания (Seven Seas Airlines), - заметил он несколько лет спустя, - больше не имела контракта с ООН, и теперь мы летали для правительства Катанги.... Мы перевозили в основном грузы, которые шли на нужды армии, финансируемой правительством Катанги". В качестве личного самолета Тшомбе использовал самолет Seven Seas Curtiss C-46 Commando.

После того как три истребителя Fouga Magister были доставлены в Элизабетвиль, ВВС Катанги стали доминировать в небе, поскольку у ООН не было ни одного боевого самолета. Это превосходство в воздухе уменьшилось через несколько месяцев, когда один "Фуга" был захвачен ООН, а другой потерпел крушение. Но оставался еще один действующий Fouga Magister, который продолжал сеять хаос в рядах ООН, бомбя и атакуя ее наземные силы.

Утверждается, что этот Fouga Magister, способный атаковать с воздуха, сбил самолет DC-6, на борту которого находился генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршельд, в ночь с 17 на 18 сентября 1961 года в районе аэропорта Ндола в Северной Родезии - смерть, которую от казни Лумумбы отделяли всего восемь месяцев и менее двухсот километров.

Расследование роли Фуги является важным планом расследования смерти Хаммаршельда под руководством судьи Отмана, которое было инициировано генеральным секретарем ООН в 2015 году.

Командир Чарльз М Саутхолл, офицер военно-морской разведки США, работавший в 1961 году на станции прослушивания Агентства национальной безопасности на Кипре, связывал "Фугу" со смертью Хаммаршельда. Давая в 2012 году показания независимой комиссии по расследованию катастрофы, Саутхолл сказал, что слышал запись комментария пилота, сбившего DC-6 Хаммаршельда: "Это был, как мне сказали, бельгийский наемник на своем Fouga Magister". Fougas строились как учебные самолеты, но позднее на них были установлены пушки.

Будучи сам пилотом, Саутхолл сделал следующее наблюдение: "Учтите, у "Фугаса" было так называемое время бездействия на высоте - около 30 минут, так что он должен был быть заранее размещен там".

По словам Саутхолла, он слышал, как пилот сказал: "Я вижу транспорт, идущий низко, я собираюсь спуститься и посмотреть на него", а затем сказал: "Да, это транспорт". Саутхолл добавил: "Сказал ли он "да, это Trans Air", "DC6", или просто "да, это самолет", я не помню, но он сказал "я собираюсь на него зайти"".

Саутхолл продолжил: "Это очень холодно. Вы слышите, как стреляет пушка, и он говорит: "Из нее вырывается пламя, я сбил ее! Отлично", или "хорошо", или что-то в этом роде[;] "Он разбился". На этом запись закончилась. Я помню, как вахтенные руководители прокомментировали, что эта запись на тот момент была всего 7 минут".

На вопрос, кто, по его мнению, несет ответственность за крушение самолета, Саутхолл ответил: "По моему мнению, и это частное мнение, это не мнение правительства США, это не мнение, которое сильно подкреплено фактами, но, по моему мнению, там было подразделение ЦРУ, и они отвечали за заправку самолета, поиск пилотов, координацию действий с бельгийскими и французскими горнодобывающими компаниями, и именно подразделение ЦРУ обеспечило, чтобы самолет был сбит".

Показания Саутхолла - далеко не единственное предположение о связи между ЦРУ и гибелью пассажиров и экипажа DC-6 Хаммаршельда. Например, в 1998 году в деле, изученном Комиссией по установлению истины и примирению, был обнаружен небольшой пакет документов с бланком и адресом в Йоханнесбурге организации, связанной с наемниками, под названием Южноафриканский институт морских исследований (SAIMR), как раз в тот момент, когда расследование TRC завершало свою работу. В одном из документов говорится, что директор ЦРУ Аллен Даллес обещал полное сотрудничество с "Операцией Селеста", заговором с целью убийства Хаммаршельда. Упоминается убийство Лумумбы: "Я хочу, чтобы его устранение было проведено более эффективно, чем устранение Патриса [Лумумбы]". Предполагаемый заговор в документах SAIMR включал в себя установку бомбы на самолете Хаммаршельда, которая не взорвалась; затем был отправлен пилот, чтобы сбить самолет.

Эти документы исчезли, и единственные доступные копии - это сканы факсов. Но оригиналы документов необходимо найти и подвергнуть судебной экспертизе, чтобы правильно оценить их подлинность. Их получение "по-прежнему необходимо", утверждает судья Отман, "чтобы проверить или опровергнуть гипотезу, касающуюся операции "Селеста"".

Самолет DC-6 компании HAMMARSKJÖLD потерпел крушение при подготовке к посадке в Ндоле. Это важно, считает автор Мэтью Стивенсон, который заинтересовался трагедией и посетил место крушения. Он отметил отсутствие серьезных холмов поблизости: "Все, что я увидел, подъехав к месту крушения на такси и обойдя мемориал, - это открытые поля и небольшие участки леса, ни один из которых не был очень густым". Таким образом, самолет не врезался в гору или вершину холма, как утверждают некоторые люди. "Для меня, - говорит Стивенсон, - это было похоже на засаду".

За экспертным заключением он обратился к Джозефу Маджерлу III, пилоту и авиамеханику с Аляски, который побывал на многих местах крушений и ремонтировал поврежденные самолеты. Маджерл наблюдал за крупными операциями по ремонту конструкций самолетов DC-6. В 2017 году Стивенсон и Маджерле написали статью "Кто или что сбило Дага Хаммаршельда?", в которой отвергли версию об ошибке пилота. Они поверили показаниям местных очевидцев, которые видели второй самолет, пролетавший над DC-6 и стрелявший по нему, что совпадает с показаниями Саутхолла. Маджерле предполагает,

Я думаю, что один из самолетов наемников, действовавших в окрестностях Ндолы в ту ночь, выпустил трассирующую пулю в топливные баки самолета Хаммаршельда, в результате чего загорелось левое крыло. Опасаясь, что левое крыло сложится в фюзеляж самолета, пилоты сделали единственное, что было в их силах: за короткий промежуток времени настроили самолет на контролируемую (так сказать) аварийную посадку. Эти действия объясняют 30 градусов установки закрылков при ударе (в девяти милях от взлетно-посадочной полосы в Ндоле!), относительно низкую скорость при ударе (она была чуть выше скорости сваливания) и компактное место падения.... У пилотов не было другого выбора, кроме как посадить самолет "на землю... сейчас!", что они и сделали, причем, на мой взгляд, мастерски.

Маджерле обнаружил здесь сходство с тактикой военного времени "ловли крыс": атака вражеских самолетов при заходе на посадку, когда они наиболее уязвимы. Маневр по ловле крыс, объясняет Маджерле, "был бы первым, о чем подумал бы пилот", если бы задался целью сбить самолет Хаммаршельда: "Не зная точного маршрута крысы, да еще ночью, единственным возможным шансом для вас было бы подстеречь ее вблизи точки, куда, как вы знаете, она должна была бы направиться". И в данной конкретной ситуации, когда речь идет о типах самолетов, с очень приличной крейсерской скоростью DC-6 и малой дальностью и выносливостью Fouga, любой, кто пытается осуществить это, должен иметь в виду любой предыдущий опыт, я бы подумал". Если DC-6 "действительно был сбит пулей, выпущенной с борта самолета, находящегося в зоне движения аэропорта", - добавляет Маджерл, - "то это абсолютное определение "крысиной ловли"".

Маджерле делает еще одно замечание: "Для любого пилота, летавшего на Европейском театре военных действий в последние девять месяцев Второй мировой войны, "Крысиный лов" стал "в порядке вещей" для летчика-истребителя".

В сентябре 1961 года в Катанге находилось несколько летчиков, сражавшихся с Люфтваффе во время Второй мировой войны. Одним из них был американский ветеран ВВС армии США (USAAF): Урбан Л. "Бен" Дрю, "чрезвычайно красивый и общительный мужчина, любивший женщин и виски, который зарабатывал много денег, чтобы потом их потерять". В октябре 1944 года Дрю, летчик-истребитель, устроил засаду на два реактивных самолета Мессершмитт Me 262 Люфтваффе, которые пытались взлететь. Это был первый зарегистрированный случай, когда пилот союзников сбил два немецких самолета Me 262 в одном воздушном бою в рамках одного задания.

Бен Дрю был тесно связан с Магистрами Фуга в Катанге, ведь именно "Семь морей", связанная с ЦРУ авиакомпания, которую он создал вместе со своим братом Эрлом, доставила самолеты в Катангу в феврале 1961 года. Его тайная работа на США была признана его сыном, который сказал, что Дрю "был призван американским правительством для работы на тайных базах в Бельгийском Конго и Вьетнаме". В исследовании 1975 года, посвященном торговле оружием, Дрю описывается как "старая рука ЦРУ с особенно авантюрным прошлым" и с историей грязных подвигов по переправке оружия в разных частях света.

Согласно статье, опубликованной в 2014 году в южноафриканской газете The Citizen, в 1961 году Дрю работал в Катанге на Тшомбе. Газета сообщила, что после смерти Дрю в 2013 году его вдова пыталась продать "африканскую маску", которую ему подарил Тшомбе. В статье также говорилось, что Дрю подозревали в том, что он сбил самолет Хаммаршельда: "Дрю, например, вызвал много споров из-за того, что якобы бегал с оружием за Тсомбе и другими, и даже подозревался в том, что сбил самолет, в котором находился Даг Хаммершельд, генеральный секретарь ООН в то время, убив всех на борту.... В видеозаписи, сделанной под присягой, Дрю решительно отрицает это, рассказывая в мельчайших подробностях о событиях, связанных с его принуждением ЦРУ к участию в теневых сделках времен холодной войны, [и] о его дружбе с Цомбе [sic]". В статье не указан источник информации о видео, которое не удалось найти.

Дрю мог быть каким-то образом причастен к атаке на самолет Хаммаршельда, не обязательно выступая в качестве пилота; в Катанге были и другие пилоты, летавшие на "Фуге", - ветераны Второй мировой войны. Одним из них был Ян ван Риссегем, бельгийский наемник, который поступил на службу в британские Королевские ВВС в ноябре 1942 года и в 1961 году был командующим катангскими ВВС. Всего через несколько часов после исчезновения самолета Хаммаршельда (за много часов до официального обнаружения катастрофы) посол США в Конго Эд Гуллион передал в Вашингтон сообщение о том, что самолет пропал недалеко от Ндолы и, возможно, был сбит бельгийским пилотом-наемником, которого он назвал "Вак Риссегем".

Не исключено, что Дрю был проводником информации о деталях полета Хаммаршельда между ЦРУ и пилотом самолета, сбившего DC-6 Хаммаршельда. Есть веские основания полагать, что ЦРУ имело доступ к этой информации. Одна из них - показания командира Саутхолла. Другой - тот факт, что шифровальные машины Хаммаршельда CX-52 позволяли американской разведке в режиме реального времени читать его секретные сообщения в штаб-квартиру ООН. Кроме того, атташе ВВС США полковник Дон Гейлор, находившийся в Претории, был направлен в Ндолу в ночь катастрофы, чтобы "быть готовым помочь Хаммаршельду, когда он прибудет". Экипаж норвежского самолета ООН, который прилетел в Ндолу, чтобы помочь в поисках катастрофы, был приглашен на борт DC-3 Гейлора, чтобы получить немного еды, и они обнаружили, что американский самолет был оснащен сложным радиооборудованием.

Компания Seven Seas Airlines обанкротилась в сентябре 1961 года. Но связь Бена Дрю с ЦРУ в Африке продолжалась. После работы в Катанге он основал и возглавил авиакомпанию Caprivi Airways, которая была идентифицирована как операция ЦРУ.

Роль американских самолетов и пилотов в Конго отнюдь не ограничивалась тайными операциями. В 1960 году у ВВС США в Конго была своя радиостанция и станция управления воздушным движением в Леопольдвиле, которая обслуживалась американским персоналом и предназначалась только для американских военных самолетов. Она находилась примерно в одной миле от гражданского Центра полетной информации в Леопольдвиле.

Первым воздушным атташе ВВС США, направленным в независимое Конго, был полковник Бенджамин Мэтлик, который находился там с 1960 по 1962 год. Мэтлик летал на собственном самолете DC-3, который доставил его в Ндолу 18 сентября 1961 года, когда он якобы был направлен ВВС США для оказания помощи родезийским властям в поисках самолета Хаммаршельда. Помощником военно-воздушного атташе Мэтлика был майор Харрис. В июле 1960 года самолет C-47, одолженный посольству в Леопольдвиле посольством США в Претории, Южная Африка, использовался в Конго в течение короткого периода, вероятно, до 1961 года.47 Помимо DC-3 Мэтлика, в Конго использовались еще два DC-3 ВВС США.

Неясно, в какой степени Мэтлик и Харрис знали о воздушных операциях ЦРУ в Конго, получивших криптонимы CLAM и WICLAM, или участвовали в них. В соответствии с этим кодом самолет американской станции в Леопольдвиле был зарегистрирован на имя YQCLAM/1; возможно, это был Мэтлик или Харрис. YQ - это диграф, использовавшийся в качестве префикса к YQPROP, специальному каналу, целью которого было убийство Лумумбы. Однако операции YQCLAM, судя по всему, не были вовлечены в заговор ЦРУ против Лумумбы. В докладе Девлина в Вашингтон в январе 1961 года говорится: "Станция признала недостаток в пересечении операций WIROGUE и YQCLAM (YQCLAM никогда не участвовал в планах убийства)".

ВИРОГЕ, АГЕНТ ТРЕТЬЕЙ СТРАНЫ, направленный ЦРУ в Конго в конце ноября, имел склонность к быстрым автомобилям, но никогда не летал на самолете. Тем не менее уже через несколько месяцев он летал в небе Конго в качестве квалифицированного пилота. В конце января 1961 года Девлин обратился в штаб-квартиру ЦРУ с просьбой разрешить Уайрогу брать уроки пилотирования. В меморандуме об этих уроках, который частично отредактирован, говорится, что они были одобрены для того, чтобы "самолет станции можно было использовать для тайных миссий".

Уироуг с легкостью освоил полеты. К марту он получил должность советника конголезских ВВС. К апрелю ВВС пытались использовать его для получения оружия и инструкторов в Западной Европе, и он также учил конголезцев летать. По указанию из Вашингтона Девлин попросил ВИРОГУ создать подразделение воздушной разведки.

Несмотря на достижения Уироуга, его непредсказуемое поведение беспокоило ЦРУ, которое решило вывезти его из Конго. В начале июля 1961 года ВИРОГУ было приказано выехать в Браззавиль, а затем его перевезли в Вашингтон для встреч на конспиративной квартире с Бронсоном Твиди. Ему выдали новые документы и средства и отправили во Франкфурт на военном самолете; 8 сентября 1961 года его контракт с ЦРУ был расторгнут.

Однако ВИРОГЕ не утратил своей дерзкой натуры. Через несколько недель он вернулся в Конго на собственном пароходе. Вылетев из Франкфурта в Браззавиль, он прибыл 22 сентября 1961 года и в тот же день переправился через реку Конго в Леопольдвиль. В дальнейшем он, по-видимому, поддерживал связь с ЦРУ, которое переселило его, чтобы он не мешал. Согласно оценке WIROGUE, проведенной в октябре 1964 г., он был передан в HARVARD, очевидно, являющийся филиалом программы ЦРУ, "для переселения в Германию". В оценке отмечалось, что "его переселение оказалось огромной проблемой": "WIROGUE/1 имел сильное желание работать в разведке и наслаждался ролью агента нижнего эшелона ..... Оценка показала, что у WIROGUE/1 был небольшой потенциал, поскольку он мало что знал об Агентстве".

Трудно выяснить подробности деятельности Уайроуга в качестве пилота и подразделения воздушной разведки, которое ему было поручено создать в Конго. В файлах, опубликованных в 2017-2018 годах в соответствии с Законом о сборе записей об убийстве Кеннеди, содержится много недоступной информации о его операциях в Конго, но они сильно отредактированы. Несколько файлов общим объемом почти двести страниц каждый, относящихся к WIROGUE, были так сильно отредактированы, что почти все страницы остались пустыми. Так называемые "Разные файлы" ЦРУ содержат дополнительные записи о WIROGUE, но по состоянию на 2021 год они еще не были перечислены или описаны в базе данных JFK Collection.

Это еще один пример секретности, препятствующей полному пониманию истории Конго, большая часть которой была сформирована другими странами. Имеющиеся записи свидетельствуют о широком масштабе операций ЦРУ в Конго с участием самолетов и пилотов. Но это запутанная ситуация, в которой ЦРУ, похоже, оседлало сразу несколько лошадей, которые шли в разных направлениях: оно поддерживало войну Тшомбе против ООН; оно поддерживало миссию ООН в Конго; и оно поддерживало конголезские ВВС, воздушную армию правительства Леопольдвиля. Все эти усилия, однако, способствовали достижению цели - удержать все Конго под влиянием Америки и защитить шахту Шинколобве от советского вторжения.

Глава 33. Невеста, которую хотят все

ЛУМУМБА БЫЛ МЕРТВ. Но американское правительство не ослабило свою хватку в Конго. Напротив, оно активизировало свои усилия по нейтрализации тех, кто поддерживал Лумумбу. Одним из них был Раджешвар Даял, специальный представитель Хаммаршельда в Конго, который последовательно утверждал, что, поскольку Лумумба был избран на демократической основе, ООН обязана поддерживать его правительство. Для него это был не личный или сентиментальный вопрос, а вопрос справедливости и соблюдения Устава ООН. Он последовательно придерживался своей позиции, невзирая на опасности и гнев, с которыми он регулярно сталкивался в Конго.

Администрация Эйзенхауэра уже продемонстрировала свое враждебное отношение к Даялу. Теперь пришедшая администрация Кеннеди решила вытеснить его из Конго. Через несколько недель после смены администрации, - пишут Джерард и Куклик в книге "Смерть в Конго", - демократы начали преследовать Даяла так, как не делали республиканцы".

Когда Даял отправился в Нью-Йорк для консультаций, Адлай Стивенсон настойчиво добивался отставки Даяла, ссылаясь на состояние его здоровья. Даял вежливо сказал, что такая забота о его здоровье излишня, на что Стивенсон заметил, что его долгое отсутствие в Пакистане в качестве посла Индии не лучшим образом сказывается на индо-пакистанских отношениях. Даял твердо ответил, что как государственный служащий он не является незаменимым на каком-либо посту; кроме того, добавил он, это дело Хаммаршельда и премьер-министра Неру. Но давление на Даяла с целью заставить его покинуть Конго неумолимо нарастало.

Тем временем президент Кеннеди предпринял публичную атаку на Гизенгу и его правительство в Стэнливиле. 15 февраля - всего через два дня после известия об убийстве Лумумбы - президент выступил по американскому телевидению, заявив, что он "серьезно обеспокоен тем, что выглядит как угроза односторонней интервенции" в Конго. Он осудил "предполагаемое признание конголезских фракций в качестве так называемых правительств". Единственным законным органом, имеющим право говорить от имени Конго, утверждал Кеннеди, является правительство Касавубу.

Это привело Нкруму в ярость. На следующий день он вызвал посла США к себе в кабинет, где вручил ему памятную записку с осуждением заявления Кеннеди. Он сказал ему, что выпустит соответствующее заявление для прессы. Радио Ганы передало "длинный, критический и пренебрежительный комментарий" к заявлению Кеннеди.

Кеннеди использовал свое выступление по телевидению, чтобы выступить с жестким предупреждением: "Не должно быть никакого недопонимания позиции Соединенных Штатов, если какое-либо правительство действительно собирается предпринять столь опасный и безответственный шаг". Поводом для этого предупреждения послужило давление Касабланской группы на Судан с требованием открыть транзитные права на восточную часть Конго, чтобы прорвать блокаду Восточной провинции, установленную правительством Леопольдвиля; такой шаг, опасался Кеннеди, сделает возможным прокладку советской линии снабжения. Г Меннен "Мыльный" Уильямс, помощник госсекретаря Кеннеди по делам Африки, вылетел в Хартум, чтобы получить от суданского правительства гарантию отказа от транзита грузов в Стэнливиль.

Кеннеди заявил, что не желает военного вмешательства в дела Конго, но если ООН не удастся сохранить контроль над территорией, "решение об участии Соединенных Штатов будет ожидать дальнейшего развития событий". Пентагон, по данным New York Times, разработал планы действий на случай такой интервенции. Газета приводит подробности: "около 900 самолетов потребуется в первые четыре дня и 750 - в последующие восемь дней, если Соединенные Штаты захотят отправить воздушно-десантную и пехотную дивизии, а также вспомогательные подразделения, в общей сложности 80 000 человек". Это была бы операция "ограниченной войны".

В газете приводились данные о четырех различных группировках войск в Конго. Правительство Леопольдвиля под руководством президента Касавубу насчитывало около пятнадцати тысяч солдат и контролировало примерно половину территории Конго, включая порт Леопольдвиля - Матади, расположенный в 180 милях вниз по течению реки Конго. Режим Антуана Гизенги" со штаб-квартирой в Стэнливиле и доминирующим положением в Восточной провинции и провинции Киву насчитывал около шести тысяч солдат; считалось, что он "получал оружие из коммунистических источников при содействии Объединенной Арабской Республики". Другими крупными группировками были правительство Тшомбе в Катанге, насчитывавшее около пяти тысяч солдат, и правительство Альберта Калонджи в Южном Касаи, насчитывавшее одну тысячу солдат.

Сложный рельеф Конго значительно ограничивал военные операции воздушным транспортом и некоторыми видами железнодорожного и парового транспорта. Большая часть страны, - отмечала газета New York Times, - покрыта джунглями, и эффективные военные действия любого масштаба очень затруднены". Пять кораблей американских ВМС, добавляла газета, уже действовали в районе Гвинейского залива, "якобы для визитов доброй воли в африканские порты"; это были корабли SoLant Amity, операции ВМС США у побережья Конго. Но, как заведомо предполагала газета, у этой оперативной группы было больше целей, чем просто добрая воля - она могла взять на себя "возможную чрезвычайную роль в кризисе в Конго".

Новая администрация не изменила политику Эйзенхауэра в отношении Конго, а наоборот, укрепила ее.

Многие советники Кеннеди, а также другие лица, связанные с Демократической партией, имели деловые интересы в Конго. Одним из них был Морис Темпельсман, который смог извлечь выгоду из назначения Адлая Стивенсона послом Кеннеди в ООН в 1961 году. Высокая роль Стивенсона открыла перед Темпельсманом богатую жилу контактов: доступ к Кеннеди, доступ к делегатам стран-членов ООН и доступ к секретариату ООН.

По словам Дэвида Гиббса, когда в 1963 году Стивенсона спросили о его отношениях с Темпельсманом, он "стал уклончивым". Стивенсон признал, что его юридическая фирма представляла интересы Темпельсмана, но "никогда в связи с чем-либо в Бельгийском или независимом Конго". Это заявление не соответствует действительности. Все подробности отношений между Стивенсоном и Темпельсманом, - отмечает Гиббс, - возможно, никогда не будут известны, поскольку, по крайней мере, в одном случае Темпельсман помогал финансировать редактирование личных бумаг Стивенсона. В любом случае, очевидно, что отношения были близкими".

В начале 1961 года Темпельсман призвал администрацию Кеннеди приобрести промышленные алмазы в Конго, обосновав этот план антикоммунистическими терминами. Это была схема, которую агент ЦРУ Джордж Виттман пытался реализовать с момента своего прибытия в Конго в сентябре 1960 года. Стоимость американских товаров, которые должны были быть импортированы в обмен на конголезские ресурсы, составила бы 54 миллиона долларов.

Досье в бельгийском государственном архиве содержит подробную информацию о переговорах Виттмана с высокопоставленными членами конголезского правительства в 1961 году. В нем содержится расшифровка телексного сообщения (не датированного, но, очевидно, в начале августа 1961 года) между Темпельсманом и Виттманом. Темпельсман начал разговор с сообщения о встрече с президентом Кеннеди: "Привет, Морис. Я только что провел длительный брифинг с президентом на тему продолжающихся задержек и препятствий, связанных с проектом по торговле алмазами. Я проанализировал тот факт, что президент Касавубу направил телеграмму Раску 7 февраля прошлого года... в которой давал твердое принципиальное согласие на наш конкретный проект". Этот телексный разговор велся по открытой линии; если проект предполагал использование урана, то ему требовалась маскировка в виде алмазов.

Темпельсман попросил Виттмана организовать телеграмму президенту Кеннеди от президента Касавубу или Сирилла Адулы (премьер-министра с августа 1961 года). Из телелекса следует, что Виттман уже обращался к вице-президенту Линдону Джонсону по поводу проекта: "Брифинг, который вы провели для вице-президента Джонсона, был очень полезен для того, чтобы я смог четко объяснить Белому дому политические последствия решительной поддержки нового правительства с помощью позитивных программ помощи". В любом случае, отметил Темпельсман, Кеннеди знал о проекте еще до своего избрания, и теперь, когда он стал президентом, он был "раздосадован" тем, что не было предпринято никаких действий.

Темпельсман рассказал Виттману о разговоре с Адлаем Стивенсоном: "Мы с послом Стивенсоном сегодня обедали, и он также полностью в курсе проекта и необходимости скорейшей помощи Конго".

Папка с этим телексом содержит ряд сопутствующей корреспонденции, включая телеграмму Касавубу государственному секретарю Раску от 7 февраля 1961 года; письмо об одобрении контракта с Темпельсманом, парафированное Альбертом Нделе 14 мая 1961 года; письмо Нделе Тимберлейку; проект телеграммы Адулы Кеннеди, без даты; и ряд сообщений вежливости между министром шахт Конго Темпельсманом и премьер-министром Адулой в период с сентября по середину октября 1961 года. В заметке о Виттмане говорится, что он был личным другом вице-президента Джонсона.

ДЭВИД ГИББС недоумевает по поводу того, что бартерная схема Темпельсмана имела "сомнительную ценность" для правительства США, поскольку стратегические запасы Америки уже были в достатке обеспечены промышленными алмазами. В этой книге высказывается предположение, что "алмазы" могли быть прикрытием для урана и стратегических минералов при обсуждении бартерного плана. Это предположение подтверждается документом, хранящимся в архиве Президентской библиотеки имени Джона Кеннеди. 19 октября 1961 года Темпельсман направил меморандум президенту Кеннеди, напомнив ему, что "18 января вы рассмотрели меморандум, в котором излагались преимущества использования бартерной программы, чтобы избежать дальнейших денежных выплат по обязательствам по закупке урана на сумму около 415 800 000 долларов". В меморандуме не названа страна, с которой Темпельсман выступал за бартерную программу. Однако его аргументы и датировка согласуются с перепиской, в которой Темпельсман призывал администрацию Кеннеди закупать промышленные алмазы в Конго.

Копия меморандума от 18 января была приложена к меморандуму от 19 октября, писал Темпельсман. Эта дата - 18 января - стояла за два дня до инаугурации Кеннеди в качестве президента и на следующий день после убийства Патриса Лумумбы.

4 февраля в протоколе, направленном Макджорджем Банди, специальным помощником президента по вопросам национальной безопасности, министру обороны, говорилось об обсуждении в Совете национальной безопасности 1 февраля, когда Кеннеди попросил министра обороны проконсультироваться с Комиссией по атомной энергии по поводу пересмотра закупок урана в зарубежных странах. Банди выразил надежду на скорейшую экономию валютных средств в этой области.

Копия октябрьского меморандума Темпельсмана Кеннеди, хранящаяся в Президентской библиотеке Кеннеди, неполная. Имеется только одна страница, которая заканчивается на середине предложения. Январский меморандум не сохранился.

В октябрьском меморандуме есть упоминание о возможных трениях с Канадой. Это напоминает предупреждение, сделанное госсекретарем Хертером в октябре 1959 года, когда Берден, поддерживаемый президентом Эйзенхауэром, настаивал на покупке пятнадцатисот тонн урана, хранящегося в Шинколобве. Два года спустя Темпельсман дал совет, сильно отличающийся от того, который дал Гертер. Он заверил президента, что "канадское правительство недавно продало дополнительные объемы урана в Великобританию и значительные объемы сельскохозяйственных товаров в коммунистический Китай в кредит".

Судя по усеченному меморандуму, бартерная схема Темпельсмана обсуждалась и была отвергнута межведомственным Консультативным комитетом по дополнительным запасам в октябре 1961 года. Но Темпельсман продолжал оказывать давление на администрацию. Судя по всему, переговоры увенчались успехом. В письме Стивенсону от 9 ноября 1961 года, посвященном бартерной схеме, Темпельсман заявил: "Я думаю, что можно гордиться... проектом, который приносит пользу всем (включая Темпельсмана - я надеюсь!)".

Джордж Виттман тоже мог гордиться собой. Запись в журнале выпускников 1966 года Тринити-колледжа в Хартфорде, штат Коннектикут, где Виттман изучал государственное управление, хвастается тем, что он "разработал сделку с Конго по продаже алмазов на 30 миллионов долларов. Американские дилеры будут складировать алмазы здесь, а платить за них будут за счет продажи излишков сельскохозяйственных товаров".

Улики, касающиеся этих переговоров, неполны: это пазл из секретных и недостающих кусочков информации. Тем не менее, они свидетельствуют о неразрывной связи деловых интересов Темпельсмана с внешней политикой США, в которой непосредственно участвовали президент Кеннеди, вице-президент Джонсон и посол ООН Стивенсон, а содействие им оказывало ЦРУ. Независимо от того, были ли эти сделки связаны со стратегическими запасами урана или алмазов, а возможно, и с тем, и с другим, они включали в себя смешение частного бизнеса и государственной политики.

Американский народ не знал об этих переговорах и их результатах. То же самое было и с конголезцами.

ПЯТАЯ УЧЕБНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ Международного агентства по атомной энергии проходила в Вене с 26 сентября по 6 октября 1961 года. Она открылась под очень мрачной тенью - гибелью генерального секретаря ООН Дага Хаммаршельда и тех, кто ехал с ним, в авиакатастрофе возле Ндолы в Северной Родезии, находящейся под властью Великобритании. На конференции произошло важное событие: в середине утра 26 сентября Конго было официально принято в качестве семьдесят седьмого члена МАГАТЭ. Конголезским делегатом был Джозеф Кахамба, министр горнодобывающей промышленности.

Министр был тесно связан с ядерным центром TRICO и в 1962 году опубликовал статью о работе центра совместно с монсельером Люком Жийоном, физиком-ядерщиком, который был ректором Лованиумского университета. В статье сообщалось об использовании реактора Triga Mark для исследований и производства изотопов.

Кахамба произнес мощную речь перед МАГАТЭ, которая повторяла дух выступления Лумумбы в ресторане "Зоопарк" в Леопольдвиле почти ровно за год до этого. "С момента обретения независимости 30 июня 1960 года, - сказал Кахамба, - следует отметить, что Конго не собиралось довольствоваться ролью производителя сырья. Оно не желало, чтобы его и дальше эксплуатировали иностранные интересы. Оно знало, что некоторые государства, пытающиеся сохранить свое политическое влияние в некоторых регионах Конго, были крайне заинтересованы не только в меди, но и в уране". Конго, заверил он свою аудиторию, "не намерено изгонять иностранцев со своей территории, но они должны понимать, что теперь это независимое государство, которое ценит свои природные ресурсы и желает самостоятельно управлять своими делами".

Более того, добавил он, "конголезский народ убежден, что использование атомной энергии в экономических целях может стать реальностью в Конго в ближайшем будущем. Возможности в этой области неограниченны, и международное сотрудничество должно позволить Конго, как и другим странам, находящимся в процессе развития, воспользоваться преимуществами нового источника энергии".

Кахамба отметил, что обязательства были приняты Бельгией еще до обретения Конго независимости, "и она по-прежнему связана ими". Но, настаивал он, Конго, став независимой и суверенной страной, "может свободно изучить и пересмотреть эти соглашения. Оно заключит другие соглашения, которые будут в большей степени соответствовать его новому статусу и национальным интересам". Он подчеркнул, что "Конго никогда не позволит, чтобы его природные богатства использовались какой-либо страной в немирных целях".

В конце своей речи он отдал дань уважения Генеральному секретарю Хаммаршельду, отметив, что тот погиб при трагических обстоятельствах во время своих усилий по обеспечению мира в Конго, где проживает сам Кахамба.

Советский делегат энергично подхватил тему Кахамбы, обвинив США в попытке контролировать конголезскую урановую руду. "Колонизаторы, - утверждал он, - стремились сохранить в своих руках богатые природные ресурсы республики, в том числе ее очень крупные залежи ядерного сырья. Для этого они прибегли к новым формам колониализма, не изменив, однако, его сути". Это заявление неопровержимо свидетельствовало о том, что Советскому Союзу было хорошо известно о богатых запасах урана в Шинколобве.

США решили укрепить оборону шахты. Недалеко от шахты был создан огромный военный лагерь - гарнизон Шинколобве - под командованием Роже Фолька, печально известного французского ветерана Дьенбьенфу и Алжира, который теперь был наемником, работавшим на Тшомбе.

Были предприняты активные усилия, чтобы наложить завесу секретности на гарнизон и рудник, чтобы уменьшить известность, которую создали Лумумба и Кахамба. Большинство жителей Катанги по-прежнему не имели представления о значении рудника. Роберт К. Мпойо, который в 1960-х годах учился в средней школе-интернате Мулунгвиши в том же районе, что и Шинколобве, вспоминает, что "роль, которую играл этот военный тренировочный лагерь для паракоммандос "Шинко", расположенный в окрестностях шахты... была и остается такой же загадочной". Он добавил: "Хотя все, кто жил в Ликаси [тогдашний Жадотвиль], знали имя Шинко, мало кто знал, что происходило на этом месте".

Хотя уран сейчас можно получить из многих других источников в мире, - писал Ричи Колдер, шотландский научный журналист, направленный ООН с миссией по установлению фактов в Конго в 1961 году, - месторождения Катанги, естественно, играют важную роль в международных и, более того, во внутренних политических проблемах Конго". Признанное правительство, - заметил он, - "будет иметь очень важное значение для настоящего и будущего концессии". "Конго", - язвительно заметил Соупи Уильямс в 1961 году, - "это невеста, которую все хотят". Это была невеста, которую хотели не за ее богатую человечность, культуру, ум и красоту, а за ее великолепное приданое в виде стратегических ресурсов.

Глава 34. Сделано в Америке

7 марта 1961 года ПРЕЗИДЕНТ НКРУМАХ прибыл в Нью-Йорк, чтобы выступить на открытии возобновленной пятнадцатой сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Хаммаршельд встретил его в вестибюле. Два государственных деятеля стояли вместе, молча, медленно пожимая друг другу руки, с торжественными улыбками уважения и общей доброй воли.

Во многом Хаммаршельд и Нкрума были похожи: самодисциплина, высокие помыслы и аскетизм. Я никогда не любил вечеринки", - писал Нкрума в письме к другу. Мне пришлось перестать ходить на них. Даже те, на которые я ходил, я всегда делал это с неохотой. Это ужасные шоу, почти как в цирке. А от "разговоров ни о чем", которые там ведутся, меня тошнит". Хаммаршельд чувствовал то же самое. По словам коллеги и верного друга по ООН, Хаммаршельд "не любил светских бесед".

Основное внимание в речи Нкрумы было уделено Конго. Нкрума заявил, что сожалеет о действиях ООН, признавшей правительство Касавубу и Мобуту, "которое даже не претендовало на то, чтобы говорить от имени всей страны". Он предупредил, что таким образом, а также в результате колебаний и слабости, моральный авторитет ООН "опасно ослаб".

На бумаге правительство Леопольдвиля вернулось к гражданскому правлению. 9 февраля 1961 года Коллегия комиссаров Мобуту была распущена Касавубу и через три дня заменена временным правительством под руководством Джозефа Илео. Но оно вряд ли было конституционным: временное правительство не было утверждено парламентом, заседание которого было отложено Касавубу 11 октября 1960 года.

"Первая задача Организации Объединенных Наций, - твердо заявил Нкрума, - позволить конголезскому народу находиться под властью правительства, которое он сам выберет". В Гане, добавил он, "мы поддерживаем правительство Гизенги, потому что оно было выбрано именно таким путем". Он предложил, чтобы Организация Объединенных Наций наблюдала за проведением новых всеобщих выборов.

Гана и другие державы Касабланки оказывали Гизенге помощь, включая боеприпасы и техническую помощь, а также вели радиопропаганду, чтобы помочь популяризировать правительство Стэнливиля. Нкрума регулярно получал отчеты от членов ганской миссии в Стэнливиле, которые прибыли туда в конце февраля и работали с Гизенгой и его кабинетом.

К этому времени почти все страны, поддерживающие Гизенгу, вывели свои контингенты ООН из Конго на том основании, что правительство Леопольдвиля было нелегитимным. Гана, однако, этого не сделала. Я считал важным поддержать усилия ООН, - объяснял Нкрума в "Вызове Конго", - и в то же время продолжать тихо и эффективно помогать законному правительству Конго в Стэнливиле".

Но поддержка Ганой ОНУК достигла кризисной точки 28 апреля 1961 года, когда многие ганские солдаты, находившиеся на службе в Порт-Франки, были убиты. Рота "А" 2-го ганского полка была разоружена войсками Мобуту, а затем загнана в дома, где сорок солдат были расстреляны без всякой жалости. Народ Ганы был убит горем. Будучи первой страной, направившей войска, которые находились в стране с 15 июля 1960 года, они восприняли это как ужасную жертву.

Генерал Александер обвинил в убийствах военную неопытность офицеров и то, что ООН полагалась на уговоры. По мнению Александера, сила была более эффективна. Аргумент силы", - настаивал он, - "это единственный ответ конголезскому вооруженному человеку, поскольку, как ни печально признавать, именно это бельгийцы научили его понимать".

Нкрума был категорически не согласен. По его мнению, Александр просто пытался переложить вину на других. Нкрума утверждал, что, будучи начальником штаба обороны армии Ганы, Александер был "обязан проследить за тем, чтобы ганские войска не оказались в таком безвыходном положении, в каком они оказались в Порт-Франки". Он отметил, что Александер сам не поехал в Порт-Франки, но позволил взводу отправиться туда, хотя и утверждал, что офицеры были неопытны.

Тем временем генерал Александер, не зная Нкрумы, помогал американцам следить за развитием событий в Стэнливиле. В Центральном разведывательном бюллетене от 17 апреля 1961 года сообщалось, что Александер проинформировал посла США в Аккре о том, что скоро отправится в Стэнливиль. По просьбе Нкрумы он собирался оставить там радиопередатчик-приемник, чтобы установить прямую связь между Гизенгой и Аккрой. Согласно бюллетеню, Александр "заявил, что трафик по этой связи будет проходить через его офис и что он будет следить за ним". Явный подтекст заключался в том, что он передаст детали этого трафика США. Тем самым он предаст доверие, оказанное ему президентом Нкрумой.

Тем временем операция SoLant Amity продолжала свой "тур доброй воли" у западного побережья Африки, направляясь на юг в Кейптаун. В начале марта, когда в Матади начались бои между конголезскими войсками и солдатами ООН, посол Тимберлейк попросил оперативную группу изменить курс и следовать на север. Адмирал согласился. Но это изменение плана вызвало острую озабоченность в Белом доме: Кеннеди хотел, чтобы не создалось впечатления, что США стремятся вмешаться в дела Конго. SoLant Amity было быстро приказано возобновить курс на Кейптаун. "Силы SoLant продолжали бороздить океанские просторы вдоль африканского побережья до апреля 1961 года", - отмечает ветеран SoLant Amity Эд Ши, - "но уже вне поля зрения наблюдательных глаз".

РАДЖЕШВАР ДАЯЛ был очень опечален смертью Лумумбы. Его печаль была вызвана не столько дружескими чувствами, сколько сильным ощущением несправедливости от того, что человек, избранный демократическим путем, был уничтожен. "Его жестокий конец, - считал Даял, - стал катастрофой для Конго и трагедией для Африки".

Сам Даял стал жертвой жестокой и активной кампании против него - в Нью-Йорке со стороны западных держав, а в Конго - со стороны временного правительства Илео и американских чиновников, особенно Ларри Девлина.

Девлин жаловался, что с момента прибытия Даяла в Конго он был "занозой в боку [американского] посольства". По мнению Девлина, Даял был настроен резко антиамерикански и "имел манеру издеваться над американцами, особенно на встречах один на один, когда не было свидетелей". Он вспоминал один такой случай, "который вывел меня из себя": "Ах, мистер Девлин, - сказал [Даял]. "Я так восхищаюсь Америкой и американцами. Вы производите самые лучшие кондиционеры, самые лучшие холодильники, столько прекрасных машин. Если бы только вы могли сосредоточиться на производстве своих машин, а мы могли бы подумать за вас".

По словам Девлина, Даял перенес это антиамериканское отношение в свою работу. И, к сожалению, - с негодованием отметил шеф ЦРУ, - Даял, похоже, пользовался уважением и восхищением Хаммаршельда". Девлин считал, что зависимость генерального секретаря от Даяла создавала серьезные проблемы для американских интересов.

Даже после смерти Лумумбы, когда Даял находился в Нью-Йорке для переговоров с Хаммаршельдом, его осуждали за поддержку законного премьер-министра Конго. Но в целом, - отметил Даял, - "не было никакой конкретной критики каких-либо моих действий или решений, только смутные намеки на то, что я настроен пронационалистически и даже коммунистически". Представители западной прессы отправились в экспедицию, но не смогли найти ничего конкретного, что можно было бы использовать против него. Тем не менее газета Washington Post опубликовала карикатуру, на которой Даял был изображен в джипе, прокладывающим путь для Хрущева в Конго, который следовал за ним на бульдозере. Даял был ошеломлен яростью и нечестностью нападок на него.

В то же время африканские и азиатские страны оказывали сильное давление на Даяла, требуя, чтобы он вернулся в Конго и продолжил свою работу. В индийском парламенте Неру выступил с осуждением кампании против Даяла, а в Индии широко распространились требования отозвать индийский контингент ООН из Конго.

В конце мая 1961 года Даял был вынужден подать в отставку. Он опасался, что если вернется в Конго, то это нанесет ущерб миссии ООН. Для США уход Даяла стал серьезным препятствием на пути реализации их планов в Конго. Но для Хаммаршельда это был страшный удар; он принял отставку Даяла с большой неохотой. По словам одного из официальных лиц в Вашингтоне, Хаммаршельд был "явно огорчен и недоволен". Он сделал публичное заявление, в котором подчеркнул "высочайшие способности и уровень работы" Даяла, а также его "неизменную честность".

Специальный представитель Хаммаршельда покинул ООН, чтобы вернуться к работе в качестве верховного комиссара Индии в Пакистане. Даял обладал огромным мужеством. Подвергаясь физическому запугиванию в Конго, личным нападкам и необоснованной клевете, он никогда не поступался своими принципами. Он всегда руководствовался принципами Устава ООН и правами законного правительства Конго.

Тем временем Хаммаршельду становилось все более неприятно вмешательство в дела ООН со стороны Запада, в первую очередь США, которое он расценивал как посягательство на целостность самой всемирной организации. "Не лучше ли, - спрашивал он Ральфа Бунче, - для ООН потерять поддержку США, потому что она верна закону и принципам, чем выжить в качестве агента, чья деятельность направлена на достижение политических целей, никогда не провозглашаемых и не устанавливаемых основными органами ООН?

Жозефу Илео и его правительству не удавалось установить реальную власть за пределами Леопольдвиля и Экваториальной провинции. Тем временем Гизенга укреплял свою власть в Стэнливиле. Всего за несколько дней до первой годовщины независимости Конго, 30 июня 1961 года, сотрудник ЦРУ Джордж Виттман отправил доклад, в котором предупреждал о реальной опасности правительства Гизенги. "Это кажется очень плохим концом, - прагматично заметил Виттман, - для тех десятков тысяч, а то и миллионов долларов открытой и тайной помощи, которые были предоставлены Конго после переворота Мобуту в сентябре прошлого года".

Для США и ЦРУ было очевидно, что необходимо срочно менять направление. Администрация Кеннеди, отмечает историк Стивен Вайсман, "решила создать законный парламентский режим под руководством Сирилла Адулы, который поглотил бы Гизенгу и его союзников".

Представители Хаммаршельда провели переговоры с различными властями Конго по вопросу созыва парламента; Касавубу откликнулся. В то же время миссия ООН прилагала активные усилия для сближения лидеров. В июне 1961 года делегации из Леопольдвиля и Стэнливиля встретились и договорились, что парламент - законодатели, избранные в мае 1960 года, - должен собраться. В соответствии с договоренностями, разработанными ООН, члены парламента собрались в Университете Лованиума в середине июля для проведения дискуссий. 1 августа президент Касавубу назначил лидера рабочих Сирилла Адулу руководителем формирования федерального правительства.

За этим результатом стояла щедрая рука ЦРУ, которое в июне приняло решение выделить 23 000 долларов на поддержку американского выбора политиков в Конго. "Чтобы избежать слишком очевидного американского участия и в интересах скорости и эффективности", - отмечала газета "Нью-Йорк Таймс" во второй из серии пяти статей о ЦРУ в апреле 1966 года (которые рассматриваются в главе 5 этой книги), - "правительство снова обратилось к ЦРУ". Таймс" добавила: "Деньги и блестящие американские автомобили, поставленные благодаря логистическим ухищрениям Лэнгли, как говорят, стали решающими факторами при голосовании, которое привело г-на Адулу к власти. Русские, чехословацкие, египетские и ганские агенты были просто перебиты там, где их нельзя было перехитрить". Местная поговорка, по словам Виттмана, "гласит, что деньги текут как вино, а вино просто течет в поисках голосов для заседания парламента". Текущая цена, названная чиновником во французском посольстве (который, конечно, должен знать) за заложенный голос, составляет 3 000 долларов США".

2 августа 1961 года Адула представил свое правительство обеим палатам парламента, назвав его правительством национального единства и политического примирения. Гизенга был назначен заместителем премьер-министра; Гбенье, лумумбист, стал министром внутренних дел. Такая широкая коалиция выглядела многообещающе, хотя Катанга и Касаи оставались вне совместного правительства. Правительство было утверждено в Палате депутатов единогласным голосованием при одном воздержавшемся, а в Сенате - единогласным голосованием.

Дин Раск, государственный секретарь США, на следующий день отправил Кеннеди меморандум. Победа Адулы, - успокаивал он президента, - лишает Гизенгу всякой правовой основы для утверждения, что его режим является законным правительством Конго. Это второе поражение советских войск в Конго".

Стэнливильское правительство в изгнании было распущено. В меморандуме ЦРУ с удовлетворением отмечалось: "ООН и Соединенные Штаты, тесно координируя свои действия, сыграли важную роль в этом значительном успехе над Гизенгой". После выборов Адула принимал своих коллег в ресторане "Зоопарк", где в октябре предыдущего года Лумумба произнес мощную речь, осудив США за вмешательство в конголезскую политику.

Посольство США направило в Госдепартамент благоприятный отчет о первых десяти днях правления Адулы. В нем было представлено семь ключевых рекомендаций, в том числе "Скорейшее одобрение бартерной сделки Темпельсмана наиболее желательно". Это была ссылка на торговую схему, которую Темпельсман предложил Кеннеди в январе 1961 года, в соответствии с которой сельскохозяйственные товары вместо наличных использовались бы якобы для оплаты алмазов, но скорее для оплаты урана.

С 1959 года Говард Имбри и другие агенты ЦРУ тщательно готовили Адулу к роли лидера Конго и хорошо финансировали его. В глазах США он представлял собой идеальный контраст с Лумумбой: он был тесно связан с прозападной и поддерживаемой ЦРУ Международной конфедерацией свободных профсоюзов, и Тимберлейк оценил его как "умного и уравновешенного умеренного человека, чей главный интерес заключался в организации независимого африканского рабочего движения". По словам Тимберлейка, Адула был настроен резко антикоммунистически и "открыто общался с американским посольством в Леопольдвиле, которое долгое время считало его одной из лучших перспектив для высшего руководства в Конго". Основные политические сторонники Адулы, группа Бинза, продолжали получать субсидии ЦРУ.

Говард Имбри, у которого были хорошие отношения с Адулой, стремился укрепить его репутацию в Африке. Фирма Имбри по связям с общественностью, базирующаяся в Нью-Йорке, Overseas Regional Surveys Associates, была официально нанята правительством Адулы в качестве координатора по связям с общественностью на несколько лет. Имбри позже говорил: "Чтобы заниматься связями с общественностью Конго, мне пришлось посетить все африканские страны, представлять Конго и говорить от их имени. У них было очень мало людей, которые могли бы сами заниматься подобными вещами. У них было всего несколько выпускников колледжа, и у них, конечно, была другая работа. Так что в течение следующих трех или четырех лет я побывал во всех уголках Африки". Он подытожил свою роль так: "Специалист по связям с общественностью с офисом в Нью-Йорке и усталыми ногами в Африке".

УСПЕХ американских целей в Конго сопровождался крахом радостных надежд на свободу, которые испытывали миллионы конголезцев 30 июня 1960 года. Несмотря на создание нового совместного правительства, обещания примирения между различными политическими и региональными группами быстро оказались пустыми. Правительство Адулы, пишет Нзонгола-Нталаджа, "по сути, было марионеточным режимом, реагирующим на давление генерала Мобуту, который стал настоящим кингмейкером благодаря своим внешним связям, и получающим свои директивы из посольства США в Киншасе". Он добавляет, что, переиграв лумумбистов в Лованиуме, "наставники и советники Адулы стремились уменьшить их влияние в новом правительстве, а затем уволить их".

К январю 1962 года заместитель премьер-министра Гизенга был арестован по приказу Адулы и сослан на одинокий остров Булабембе в устье реки Конго. Первая независимость провалилась", - отмечает Нзонгола-Нталаджа. Пришло время бороться за вторую независимость".

Глава 35. Руки прочь от Ганы!

8 марта 1961 года, на следующий день после выступления на Генеральной Ассамблее ООН, Нкрума вылетел в Вашингтон на встречу с Кеннеди. Американский лидер ждал его в аэропорту и, несмотря на сильный ливень, поспешил поприветствовать Нкруму, когда тот выходил из самолета. Это было выражение дружбы, которое поразительным образом отсутствовало во время встречи Нкрумы с Эйзенхауэром в ООН в сентябре 1960 года.

Оба улыбающиеся мужчины прошли в сухой ангар, чтобы пообщаться с прессой. Нкрума выглядел уставшим после путешествий и переговоров в Нью-Йорке. В отличие от него Кеннеди - на восемь лет моложе и все еще новичок на своем посту - был свеж и энергичен. Кеннеди выступил первым, приветствуя Нкруму в Америке - "которую он так хорошо знает". Затем он процитировал слова президента Джефферсона: "Болезнь свободы заразительна", после чего добавил: "Цель жизни нашего гостя - сделать так, чтобы эта болезнь распространилась по всему миру".

Нкрума торжественно сказал: "Мы все надеемся на продолжение сотрудничества и взаимопонимания между нашими двумя странами".

На встрече в Белом доме они сосредоточились на Конго. Они согласились с тем, что бельгийские военные должны быть выведены и что конголезцы должны иметь возможность самостоятельно урегулировать свою политическую ситуацию без иностранного вмешательства. Эта встреча проходила на фоне взаимного недоверия, корни которого лежали в их разных взглядах на Гизенгу. Но закончилась она на личной ноте, доставившей Нкруме искреннее удовольствие: Кеннеди отвел его наверх, чтобы познакомить с Джеки Кеннеди и их дочерью Кэролайн. В самолете, возвращавшемся в Нью-Йорк, Нкрума написал Кеннеди теплую благодарственную записку; он сказал своим помощникам, что, по его мнению, эта встреча "ознаменовала новую эру афроамериканской дружбы".

НКРУМАХ НЕ ЗНАЛ, что несколькими неделями ранее, в конце февраля - начале марта, Комла Гбедемах, министр финансов Ганы, наговорил на него американским чиновникам в Вашингтоне. Гбедемах находился там от имени правительства Ганы, чтобы проработать детали контракта с правительством США и Всемирным банком по финансированию огромного гидроэнергетического проекта на реке Вольта.

7 марта Дин Раск сообщил Кеннеди, что ему не удалось поговорить с Гбедемахом наедине, поскольку с ним постоянно находились члены свиты министра. Однако, добавил он, Гбедемах обсуждал вопросы с другими сотрудниками Госдепартамента. Он рассказал им, что Советы закрепились в Гане, что вызывает у него сожаление, и что ему все труднее добиться того, чтобы его голос был услышан. Он обратился к Соединенным Штатам с настоятельной просьбой: они должны быть более агрессивными, иначе они проиграют в Африке.

АМЕРИКАНСКОЕ правительство уже давно положительно относилось к Комле Гбедемаху. В январе 1959 года Эдвин Нед Мунгер, политический географ из Калифорнийского технологического института, много путешествовавший по Африканскому континенту и проживший год в Гане, написал восторженный отчет о Гбедемахе, министре финансов Ганы, "Комла Агбели Гбедемах: Исследование выдающейся африканской личности, его проблем и политики". За месяц до написания отчета Мунгер посетил Всеафриканскую конференцию народов Африки в Аккре, представляя полевой штаб американских университетов. Там он познакомился с Лумумбой, который, по мнению Мунгера, "пользовался вниманием КГБ, который снабжал его средствами для проведения кампаний в Конго". Мунгер был попечителем спонсируемого ЦРУ Афро-американского института и некоторое время курировал его издание "Африка Репорт". Есть предположение, что полевой штаб американских университетов также спонсировался ЦРУ.

Комла Гбедема, наряду с Коджо Боцио, был самой влиятельной фигурой в Народной партии Конвенции после Нкрумы. В годы борьбы против британского правления именно Гбедема возглавил кампанию по избранию заключенного Нкрумы в законодательное собрание; его многие считали архитектором победы. В ночь провозглашения независимости Ганы в 1957 году на торжествах на Старом поле для игры в поло в Аккре Гбедема и Боцио стояли вместе с Нкрумой.

Гбедемах был высоким мужчиной с выдающейся внешностью и прямой осанкой, который, как и Нкрума, учился в школе Ачимота. Он обладал большим обаянием и был очень умен, "первоклассный организатор". Он прекрасно говорил на большинстве основных ганских языков, а также был "отточенным и обходительным переговорщиком на английском". Он был очень формален: во время обретения независимости он предложил, чтобы министры посещали вечерние мероприятия во фраках. "Никогда! заявил Нкрума. Африканец во фраке похож на пингвина".

Гбедема занимал пост первого министра финансов Ганы. Но его подход привел к спорам с Нкрумой, который считал его слишком ортодоксальным. Ему не удалось ввести эффективное законодательство о валютном контроле или отказаться от стерлинговой системы обмена в Гане, оставшейся от колониального государства. В отношении внешней политики в Африке Гбедема занимал прозападную, умеренную позицию и был нетерпим к широкой поддержке, которую Гана оказывала борцам за свободу и освободительным движениям. Из одного из самых близких друзей и соратников Нкрумы Гбедема превратился в одного из самых яростных его критиков. Для американского правительства этот разрыв выглядел многообещающе.

После обретения независимости Гбедемах открыл ряд прибыльных предприятий. По словам американского посла в Гане Фрэнсиса Рассела (Francis H Russell), пресса выдвигала против Гбедемаха обвинения в контрабанде алмазов. Как выяснил Рассел после вступления в должность в январе 1961 года, Гбедема был связан с бизнесменом Морисом Темпельсманом, чей бизнес был связан с алмазами в Гане.

Рассел утверждал, что Гбедемах вел переговоры с ЦРУ. ЦРУ было довольно активно в Гане", - сказал Рассел в устном историческом интервью с Уильямом У. Моссом в 1973 году. У меня были прекрасные отношения с нашими сотрудниками ЦРУ. Мы работали очень тесно. Они предоставляли мне не полные отчеты обо всем, что говорилось, или обо всех встречах, которые они проводили, но я чувствовал, что меня в целом адекватно информируют о том, что они делают. У них было довольно много хороших контактов в Аккре и по всей стране". Офицер ЦРУ "приходил довольно регулярно, почти ежедневно", - добавил Рассел, - "и сообщал мне о том, что им удалось выяснить о Нкруме, о деятельности Советов и о других вещах, которые могли бы представлять интерес".

Уровень присутствия ЦРУ в Гане поразил южноафриканца Майкла Хатхорна, который жил в Аккре в 1961 году. Доктор медицины, работавший исследователем, он был заключен в тюрьму правительством апартеида в 1960 году, а затем, не имея возможности получить паспорт, бежал в Гану. Он увидел, что Нкрума привез из США несколько человек из Национального института здоровья и медицинских исследований (NIHMR) в Бетесде, штат Мэриленд. Некоторые из этих людей, заметил д-р Хаторн, были настоящими учеными, но другие подозрительно походили на сотрудников ЦРУ. Что касается педиатра, то Хаторн не мог припомнить, чтобы он много занимался педиатрией; скорее, он проводил большую часть своего времени в посольстве США. В соседней с Хаторном лаборатории работал биохимик, который, похоже, знал о биологии меньше, чем Хаторн. Биохимик почти все свое время проводил за секретным радиоприемником; по его версии, ему было поручено создать радиосеть для интеграции с медицинскими службами, что, по мнению доктора Хатхорна, было излишним.

Хаторн обнаружил, что роль NIHMR, очевидно, интересовала Советский Союз. На одной из кубинских дипломатических вечеринок, проходивших в отеле "Амбассадор", - отметил он, - я завязал разговор с одним из сотрудников советского посольства в Аккре, Алексеем Ивановичем Савченко. Это был очень приятный молодой человек, живший с женой Розой и маленькой дочерью Сашей". Савченко пригласил доктора Хатхорна и его жену к себе домой на ужин, "чтобы поближе познакомиться с ситуацией в Южной Африке". Когда Хаторны приехали, "была небольшая вечеринка - мы наслаждались ледяной водкой, которую пили чистой и сразу же заедали ломтиком лимона, а затем икрой на черном хлебе.... Это была отличная вечеринка".

Вскоре после этого Савченко попросил Хатхорна встретиться с ним по поводу одной проблемы; на следующий день они встретились на пляже возле больницы Корле Бу в Аккре. К удивлению Хатхорна, русский сказал ему, что "советскому посольству отчаянно не хватает информации о том, что происходит с медицинскими исследованиями в Гане, и о роли NIHMR.... Могу ли я помочь?" У Хатхорна не было такой информации, чтобы дать ему. Тем не менее они остались друзьями и продолжали развлекать семьи друг друга. Когда в 1965 году Хаторны уехали в Англию, с ними больше не связывались - "к моему большому облегчению".

Неудивительно, что Советы заинтересовались Национальным институтом здоровья в Бетесде. Расследование Сената, проведенное в сентябре 1977 года под названием "Тестирование лекарств на людях ЦРУ", выявило связь между NIH и ЦРУ в разработке несмертельного оружия в рамках программы MKUltra в 1950-1960-е годы. Чарльз Ф. Гешиктер, профессор патологии Джорджтаунского университета, был тесно вовлечен в спонсируемые ЦРУ исследования, которые газета Washington Post в 1977 году назвала "секретными, 25-летними усилиями стоимостью 25 миллионов долларов, направленными на то, чтобы научиться контролировать человеческий разум". Гешиктер, давая показания сенатскому расследованию, упомянул о целом ряде исследований, в том числе о сотрясении мозга, в котором головы живых животных раскачивали взад-вперед, пытаясь вызвать амнезию в результате сотрясения мозга: "Это было сделано за 100 000 долларов". В другом исследовании на мозг обезьян направили радар, чтобы усыпить их.

Доктор Гешиктер способствовал перекачке денег ЦРУ исследователям, в том числе и себе, через частный фонд "Фонд медицинских исследований Гешиктера". За тринадцать лет общая сумма финансирования ЦРУ составила более 1 миллиона долларов для института Гешиктера и более 2 миллионов долларов для других университетов. Строительство нового исследовательского крыла в больнице Джорджтаунского университета, тайно финансируемое Фондом Гешиктера, позволило осуществлять спонсируемые агентством исследовательские проекты в деликатных областях. Университет был неволен.

В ходе сенатского расследования 1977 года доктор Гешиктер заявил, что одним из побочных продуктов его работы было продвижение исследований рака. Отчет об этих исследованиях поступил к нему от Аллена Даллеса, который сказал: "Слава Богу, из нашего мешка грязных трюков появилось что-то приличное. Мы в восторге".

Рано утром 8 апреля 1961 года жители Ганы были удивлены, услышав голос своего президента по радио Ганы. По его словам, он говорил с ними в столь ранний час в соответствии с "заветным обычаем наших отцов, согласно которому советы даются на ранней заре". Этим "советом" было обличение финансовых злоупотреблений некоторых членов его кабинета, его партии и некоторых высокопоставленных государственных служащих. Он осудил "зло патронажа... и его брата-близнеца непотизма" и раскритиковал тех, кто использовал свое положение для накопления богатства и получения взяток. Он также осудил высокий уровень жизни. Никому, по его мнению, не нужно больше одной машины и одного дома.

"Очень важно, - настаивал Нкрума, - помнить, что сила Народной партии Конвента черпается из народных масс". Эти люди были "неизвестными воинами - преданными мужчинами и женщинами, которые преданно и самоотверженно служат партии, не надеясь на вознаграждение".

То, что стало широко известно как передача "Рассвет", - отмечает Джозеф Амаму, автор книги "Гана: 50 лет независимости", - имело немедленный и глубокий эффект". Через десять дней после этой передачи парламент объявил о немедленном создании бюджетного бюро под непосредственным контролем Нкрумы для расследования случаев коррупции. Бюро должно было передать функции составления бюджета Министерству финансов.

Гбедема был потрясен. Он заявил, что не хочет мириться с этим изменением, и попросил перевести его в другое министерство; его перевели в министерство здравоохранения. Это было значительное понижение в должности.

За созданием Бюджетного бюро последовало представление в парламент законопроекта об ограничении вывоза частного капитала из Ганы. А затем, 7 июля, новый министр финансов представил жесткий бюджет жесткой экономии, призванный подавить растущую инфляцию. Планируемые меры включали в себя обязательную программу сбережений и дополнительное налогообложение в виде подоходного налога, налога на недвижимость и налога на покупку предметов роскоши.

Возник конфликт между старой гвардией - консервативным правым крылом КПП - и прогрессистами. Консерваторы жаловались, что Нкрума кренится влево, в то время как прогрессисты были довольны его новыми инициативами. Они превратили лозунг независимости "Один человек - один голос" в "Один человек - один дом" и "Один человек - один автомобиль".

Через два дня после объявления бюджета жесткой экономии Нкрума с делегацией из шестидесяти человек отправился в двухмесячную поездку по Советскому Союзу, странам Восточной Европы и Китаю. В США этот маршрут отметили с поджатыми губами. По окончании официального тура жена и дети Нкрумы отправились вместе с ним на двухнедельный отдых на дачу Хрущева на Черном море. В Гану он возвращался 16 сентября. Нкрума оставил президентскую комиссию из трех человек для управления Ганой в его отсутствие. Одним из них был Комла А Гбедемах.

Похоже, Нкрума не беспокоился о том, что покинет страну надолго. Его правительство было популярным, а численность членов КПП удвоилась с одного до двух миллионов человек в 1960-1961 годах. Существовала внятная оппозиция, но она не имела широкой поддержки. В целом граждане Ганы считали, что строят современную и успешную страну и получают выгоду от политики и мер правительства.

Когда НКРУМАХ вернулся в Гану, в стране царила суматоха. 4 сентября в Секонди и Такоради, расположенных в западном регионе Ганы, была объявлена всеобщая забастовка железнодорожников и портовых рабочих. Нкрума потребовал по национальному радио, чтобы бастующие рабочие вернулись на свои рабочие места. Но на следующий день три тысячи квалифицированных и полуквалифицированных рабочих объявили забастовку в Аккре. Рабочие в Такоради проигнорировали приказ.

На фоне этой нестабильности Гбедемах несколько раз приглашал посла США Рассела к себе домой на ужин. В конце первой недели сентября Гбедема сообщил Расселу о поразительном плане - сместить Нкруму. "Я зашел к Гбедемаху по какому-то делу", - вспоминал Рассел в интервью Уильяму Моссу. Гбедема, - рассказывал он Моссу, - был необычайно откровенен, рассказывая мне о своих чувствах, и смотрел на меня вопросительным взглядом, как будто хотел узнать, что я думаю по этому поводу, что, по-моему, он должен делать? Он не задавал мне этот вопрос, но говорил о том, что он чувствует, каковы его взгляды и политика. Это было очень опасно для него". Рассел сообщил об этом разговоре в Вашингтон 6 сентября.

На следующий день Рассел отправил в Вашингтон дополнительную информацию. Гбедема, по его словам, сказал ему: "Мне было бы жаль, если бы пришлось это сделать, но [страна] уже достаточно натерпелась от высокомерия, капризов и безумия Нкрумы". План был предусмотрен конституцией; за несколько недель до этого председатель Верховного суда заметил, что "когда наступит время разрушения, существует процедура для его осуществления".

К удивлению Рассела и к его одобрению, в Вашингтоне ему сказали, что если он считает свержение Нкрумы хорошей идеей, то может позвонить Гбедеме и сказать, "что департамент ценит его позицию, и они могут рассчитывать на поддержку американского правительства, если он решит предпринять определенные шаги".

Рассел сказал Моссу, что не участвовал в обсуждении заговора с ЦРУ. Я ничего не знал о каких-либо разговорах между ЦРУ и Гбедемахом", - подтвердил он. Все, что я знал, - это то, что он сделал мне это заявление.... Я был немного удивлен тем, насколько я был уполномочен участвовать в разговоре". Но, добавил он, он считает, что можно "реконструировать, учитывая масштабы деятельности ЦРУ в стране, что были какие-то разговоры между представителем главы ЦРУ и Гбедемахом, и если Гбедемаху было сделано заявление о том, что он получит средства, то оно должно было быть сделано представителем ЦРУ". Рассел добавил: "Возможно, Гбедемаха побудили сделать такое заявление из-за предыдущих бесед с ним в ЦРУ. Вполне возможно, что я был уполномочен сделать то заявление, которое сделал, после консультаций между департаментом и ЦРУ в Вашингтоне".

Во время интервью Мосс сделал Расселу замечание о роли ЦРУ: "Это немного разграничивает роль активиста и роль пассивного репортера со стороны ЦРУ". Рассел согласился, ответив: "Это та ситуация, в которой трудно провести очень точную линию".

ВАШИНГТОН внимательно изучал свой кабельный трафик с Ганой. Вопрос о гидроэнергетическом проекте на реке Вольта стоял остро, и США необходимо было ответить на просьбу Ганы о финансировании. Кеннеди обсудил этот вопрос по телефону с Джорджем Боллом, заместителем государственного секретаря. Один из вариантов, отметил президент, заключался в том, чтобы отказаться от поддержки проекта "Вольта" и "немедленно направить значительную часть средств в другие африканские страны". Тогда, по крайней мере, "мы не будем выглядеть так, будто выдернули ковер из Африки - только из Ганы". Болл посоветовал Кеннеди повременить с принятием решения. "Есть шанс, - сказал он, - что в ближайшие пару недель этот парень будет свергнут и придет действительно сильное правительство. Ситуация очень изменчива". Госдепартамент также хотел "посмотреть, добьется ли чего-нибудь Гбедема".

Кеннеди сказал Боллу, что он "сдался" в отношениях с Нкрумой. "Он был неоправданно труден с нами, - сказал Кеннеди, - учитывая те усилия, которые мы действительно прилагали к нему". Кеннеди решительно возразил против желания Нкрумы отправить четыреста ганских солдат на обучение в Советский Союз.

Однако существовало опасение, что у Гбедемаха "мало способностей к интригам". По мнению историка Ричарда Махони, основанному на конфиденциальных интервью, которые он провел с ганским оперативником ЦРУ и сотрудником ЦРУ в посольстве США, Гбедема, похоже, хотел, чтобы американцы делали всю работу за него; он "проводил столько же времени, замышляя заговор с начальником отделения ЦРУ в Аккре, сколько и с другими ганскими заговорщиками".

В заговоре Гбедемах участвовали американский бизнесмен Морис Темпельсман и его агент в Аккре, некий мистер Гроссе. Не удалось обнаружить никакой информации о Гроссе - даже его имени. Он не упоминается Джорджем Виттманом в его отчетах Темпельсману. Учитывая, что Виттман, сотрудник ЦРУ, работал вместе с Темпельсманом в Конго и Гане, возможно, что Гроссе также был сотрудником ЦРУ.

Депеши Рассела в Вашингтон показывают, что он был в курсе дел между Гроссе и Гбедемахом. Гроссе предстояло сыграть ключевую роль в заговоре Гбедемаха.

21 сентября 1961 года - всего через пять дней после возвращения Нкрумы из двухмесячной поездки - заговор был неожиданно раскрыт. Гроссе позвонил Темпельсману в Нью-Йорк по открытой трансатлантической линии и рассказал о тайном плане против Нкрумы, разработанном Гбедемахом при поддержке США. Телефонная линия прослушивалась сотрудниками службы безопасности и разведки Ганы, и Нкрума был немедленно поставлен в известность.

Гроссе "разболтал все", включая имя высокопоставленного сотрудника ЦРУ в Аккре; он скомпрометировал "всех". С точки зрения США это была катастрофа. Макджордж "Мак" Банди, советник президента Кеннеди по национальной безопасности, предположил, что у ганцев может не быть записи разговора. Джордж Болл ответил: "Нам может повезти, но мы не заслужили такой удачи".

В течение следующих нескольких дней Вашингтон предпринимал оперативные меры, чтобы ограничить последствия. 23 сентября Бронсон Твиди, начальник Африканского отдела ЦРУ в Вашингтоне, был вызван в офис Болла, чтобы разобраться с нанесенным ущербом. На следующий день Болл позвонил Темпельсману и твердо заявил ему, что г-н Гроссе повел себя "весьма неосмотрительно" и должен быть выдворен из Ганы.

22 СЕНТЯБРЯ РАДИО Ганы объявило, что президент немедленно освобождает от обязанностей начальника британского штаба генерала Александера, который занимал этот пост двадцать два месяца. Ему было приказано покинуть страну в течение нескольких дней. Нкрума также освободил от командных должностей всех 230 британских офицеров и приказал им вернуться в Великобританию.

Перед уходом Александр попрощался с президентом. После встречи Эрика Пауэлл, личный секретарь Нкрумы, подошла к двери, чтобы проводить его. Но бригадный генерал С. Дж. А. Оту, который был назначен начальником штаба армии вместо Александера и который пошел на встречу вместе с ним, попросил ее подождать. Генерал упал в горьких слезах", - писал Пауэлл. Было ужасно видеть, как этого сильного человека одолевает такое горе".

В официальном письме Нкрумы об увольнении Александру говорилось, что "по политическим соображениям необходимо, чтобы непосредственное командование вооруженными силами Ганы осуществляли ганцы". Нкрума добавил, что его "очень беспокоит отношение британского правительства к вопросу о Катанге в Конго и помощь, которую британское правительство оказало сепаратистским элементам в Катанге".

Беспокойство Нкрумы по поводу отношения британцев было подогрето гибелью всего несколькими днями ранее генерального секретаря Хаммаршельда в авиакатастрофе в управляемой британцами Северной Родезии. Как и многие люди во всем мире, Нкрума был обеспокоен появившимися подробностями крушения и отсутствием прозрачности в отношении катастрофы со стороны британского и родезийского правительств.

"Существует несколько теорий, ни одна из них не заслуживает доверия, - отмечал Нкрума пять лет спустя в книге "Вызов Конго", - и обстоятельства смерти Хаммаршельда остаются неясными. Но, как и в случае с убийством Лумумбы, несомненно, живы люди, которые могут пролить свет на эту трагедию, и однажды, возможно, их удастся побудить рассказать о том, что они знают".

Госдепартамент сообщил посольству США в Лондоне, что, по данным британской Верховной комиссии в Гане, британское правительство было потрясено "пунктуальным увольнением" Нкрумы в отношении Александера и его "обвинениями [в том, что правительство Великобритании] виновно [в] смерти Хаммаршельда и условиях [в] Катанге". В любом случае, Нкрума уже некоторое время сомневался в лояльности Александра по отношению к Гане.

Дин Раск предсказал Кеннеди, что если Нкрума осуществит план по отправке офицеров-курсантов на обучение в Советский Союз, то офицерский корпус Ганы, прошедший британскую подготовку, может сместить его. Это привлекло бы Александра. Кроме того, в докладе директора разведки и исследований Государственного департамента от 14 сентября отмечалось, что умеренные политики вряд ли попытаются совершить переворот без поддержки армии. Эта оценка основывалась на его понимании политической проницательности Нкрумы и его поддержки населением.

Александр был унижен своим увольнением и горел от злости на Нкруму. Вернувшись в Лондон, он дал интервью корреспонденту журнала Topic в эксклюзивном клубе White's Club на Сент-Джеймс-стрит. Он возражал против "грандиозных планов" Нкрумы. Кваме пришел конец", - прямо сказал он. Это трагедия". Падение Нкрумы, добавил он, было "неизбежным", и "кровопролитие кажется несомненным". Тем временем Александр купил пару лошадей на часть суммы в 2 000 фунтов стерлингов, которую он получил от правительства Ганы в качестве компенсации за свое увольнение и которую правительство должно было выплатить по контракту.

Несмотря на разоблачение его планов по свержению Нкрумы с помощью ЦРУ и Темпельсмана, Гбедемах не сдавался. 25 сентября в сверхсекретной телеграмме в Вашингтон посол Рассел сообщил, что Гбедема "полон решимости сделать свой последний шаг". По мнению Рассела, шансы на успех у него были менее 50 процентов, но его следует "незаметно поддержать".

Рассел держал руку на пульсе событий. Гроссе уже вернулся в Аккру, и 27 сентября в его доме состоялся ужин для участников заговора: Гбедема, В. А. Виафе (член парламента и секретарь министерства в секретариате реки Вольта) и Хью Х. Кофи Краббе, исполнительный секретарь Народной партии Конвенции. По всей видимости, они действовали как "центральный комитет" Новой национальной партии Ганы, поддерживаемый комиссаром полиции и министром торговли.

На ужине Гбедемах заявил, что намерен свергнуть Нкруму мирными средствами и с помощью конституционных процессов. Они планировали объявить о создании новой партии на открытии Национальной ассамблеи 10 октября. Одновременно Виафе подаст письменное заявление об отставке президенту во Флагстафф-Хаус.

Гроссе сообщил заговорщикам, что Вашингтон особенно интересовало отношение бригадного генерала С. Дж. А. Оту и его потенциальная роль в планах. Оту тесно сотрудничал с Александером в Конго в качестве старшего члена ганского контингента ООН и был назначен Нкрумой на должность начальника штаба армии Александера. Гбедемах сказал, что проверит его.

На протяжении всей встречи Гроссе выполнял роль советника. Он предложил Гбедемаху подготовить проект заявления о принципах новой партии, которое можно было бы выпускать за границей в соответствии с действиями Национальной ассамблеи. Принципы полностью соответствовали американским предпочтениям: один из них требовал, чтобы профсоюзы не были связаны с какой-либо политической партией или правительством. Рассел отметил, что, хотя Гроссе и заявил, что откажется от участия в заговоре, он, очевидно, по-прежнему играл важную роль. Рассел обратился к Вашингтону за советом, как с ним поступить.

28 сентября Нкрума отстранил Гбедемаха от управления страной, но Гбедемах все еще не был готов сдаться. Гроссе и Кофи Краббе позвонили Расселу и сообщили, что Гбедема хочет, чтобы американская помощь, о которой было договорено, была предоставлена как можно скорее. Они сказали: "Он планирует двигаться [в любом случае]".

Нкрума действовал слишком быстро для Гбедемаха. В сентябре обвинения в неисполнении обязанностей и коррупции были выдвинуты против нескольких представителей старой гвардии, включая самого Гбедемаха, Коджо Боцио (спикера Национальной ассамблеи), Кробо Эдусея и А. Э. Инкумсаха. В октябре они были отстранены от должности. Тафия Адамафио занял пост министра информации и президентских дел, а Кофи Краббе и Ако Аджей - министра информации и министра иностранных дел соответственно. Кваку Боатенг стал исполнительным секретарем ХПП, а позже был назначен министром внутренних дел.

В день, который был запланирован для выступления Гбедемаха против Нкрумы - 10 октября 1961 года - открылся парламент; в Аккре и во всей стране было тихо и спокойно. Гбедема заявил о своей невиновности в пылкой речи, в которой он критиковал "диктаторские наклонности" Нкрумы. Затем он быстро покинул страну. Перед отъездом к нему подошел человек из посольства США и предложил финансовую помощь.

Сначала Гбедемах отправился в Лондон, где встретился с высокопоставленным сотрудником посольства США. Тем временем Болл узнал, что Гбедемах планирует в ноябре отправиться в Нью-Йорк, чтобы встретиться с Темпельсманом. Юджин Блэк, президент Международного банка реконструкции и развития, получил от Гбедемаха конфиденциальное письмо, которое Блэк переслал Боллу; он также сообщил Боллу, что Гбедемах собирается поговорить с кем-то в правительстве США. Затем Гбедемах отправился в Западную Германию.

В тот же октябрьский день, когда открылся парламент Ганы, было сделано объявление о том, что семьдесят шесть ганских курсантов отправляются в Москву для подготовки офицеров армии, флота и ВВС. Эта новость была воспринята в Вашингтоне с большим неодобрением.

ЗАГОВОР ПРОВАЛИЛСЯ. Нкрума одержал победу над заговором своих противников в США и на родине с целью его свержения.

В Аккре официальное расследование показало, что заговор против правительства был начат еще до внесения изменений в бюджет, но эти изменения были использованы заговорщиками как предлог для создания беспорядков "и таким образом прикрытия первого этапа их гораздо более серьезной интриги".

В отчете о расследовании говорится, что заговорщики были выходцами из руководства Объединенной партии, но к ним присоединились некоторые члены КПП, которые чувствовали угрозу в связи с правительственной кампанией по борьбе с коррупцией. В отчете также говорится, что заговорщики пользовались симпатией и финансовой поддержкой "некоторых иностранных интересов", и что "некоторые колониальные и империалистические державы прямо или косвенно вмешивались, разжигая заговоры и заговоры из-за корыстных финансовых интересов". В ней также поднимались вопросы о генерале Александере и старших британских офицерах в армии.

Нкрума приказал арестовать восемь человек на основании Закона о превентивном задержании 1958 года, который позволял заключать людей в тюрьму без суда и следствия на пять лет. Среди задержанных был доктор Джей Би Данкуа, адвокат и политик, который в 1960 году безуспешно баллотировался в президенты против Нкрумы. Американский адвокат Паули Мюррей, который поступил на юридический факультет Ганы по настоянию Майды Спрингер, тайно работал с другим американским адвокатом, чтобы помочь Данкуа подготовить защиту.

Пока Данкуа находился в тюрьме, его семья получала поддержку от ЦРУ. Это было раскрыто, когда Данкуа вышел на свободу в следующем году. В ноябре 1962 года он отправился на встречу с новым послом США в Гане Уильямом П. Махони, который сменил на этом посту посла Рассела. Данкуа спросил Махони, почему средства, которые получала его семья, были урезаны после его освобождения. Махони, который ничего не знал об этой договоренности, был крайне недоволен, поскольку его полномочия должны были распространяться на все формы принятия решений в посольстве. Он вызвал начальника ЦРУ и потребовал объяснений, а через два дня вылетел в Вашингтон, чтобы сообщить о случившемся президенту Кеннеди. Президент направил посла Махони в штаб-квартиру ЦРУ для беседы с Джоном Маккоуном, который заверил его, что подобные односторонние действия ЦРУ в Гане больше не повторятся.

Попытка Гбедемаха сместить и заменить Нкруму была политическим актом и имела парламентский характер; это не была попытка свергнуть правительство силой. Поэтому она не напоминала действия Жозефа-Дезире Мобуту и его сообщников в Конго по свержению Лумумбы. Тем не менее, обе схемы объединяла общая черта: тайное участие правительства США и его служб внешней разведки в заговоре с целью смещения и замены законного правительства. И в Гане, как и в Конго, было задействовано множество американских долларов. И в Гане, и в Конго в заговоре участвовал влиятельный бизнесмен: в случае Ганы - Морис Темпельсман, а в случае Конго - Билл Берден.

В Государственном департаменте в Вашингтоне Джордж Болл и Макджордж Банди интересовались Темпельсманом, чье имя всплывало не только в связи с заговором по свержению Нкрумы, но и как спонсор бартерной схемы, позволявшей избежать наличных платежей за конголезский уран. В телефонном разговоре Банди спросил Болла об "этом парне, Темпельсмане, который постоянно что-то подсовывает через черный ход". Болл рассказал ему, что Темпельсман был "довольно сомнительным человеком... гладким, мягкотелым... манипулятором", который был щедрым спонсором Республиканской партии во времена администрации Эйзенхауэра. Теперь же, - добавил Болл, - он стал демократом и большим другом "Нового рубежа"".

Кеннеди был более благосклонен и сказал, что Темпельсман не должен быть "понижен в должности". Это было странно, учитывая, что телефонный разговор между Темпельсманом и его агентом в Аккре раскрыл роль администрации США в заговоре против иностранного правительства.

Глава 36. Ангольская Америка

ВСТУПЛЕНИЕ СИРИЛЛА АДУЛЫ на пост премьер-министра Конго в августе 1961 года стало хорошей новостью для ангольского борца за свободу Холдена Роберто. Живя в Леопольдвиле, Роберто был давним другом Адулы, с которым он играл в футбол в 1950-х годах за клуб "Дерзкий", лучший футбольный клуб Конго. Оба политика пользовались поддержкой и значительным финансированием ЦРУ.

Роберто все больше зависел от гостеприимства и помощи правительства Адулы, отмечает Стивен Вайсман. Конечно, - добавляет он, - высшие руководители [Конго] находились на содержании ЦРУ, и их отношения с Роберто могли только укрепляться чувством общего благодетеля".

Союз северного населения Анголы, политическая партия Роберто, была создана в изгнании в 1954 году в Конго в знак сопротивления португальскому колониальному правлению. Она причисляла себя к этнической группе баконго, проживавшей по обе стороны северной границы Анголы с Конго. Однако на Всеафриканской конференции народов в Аккре в 1958 году Роберто обнаружил, что Кваме Нкрума, Секу Туре и другие ведущие африканские националисты не симпатизируют этническому сепаратизму. Поэтому он исключил слово "норте" из названия партии. Партия стала называться "Союз народов Анголы" (União das Populações de Angola, UPA) и ставила своей целью освобождение всей Анголы.

После прекращения деятельности AAPC Роберто почти весь следующий год оставался в Гане, живя в Центре африканских дел, созданном Джорджем Падмором. Затем он получил от Секу Туре гвинейский паспорт, который позволил ему отправиться в Нью-Йорк, чтобы провести кампанию в ООН за международную поддержку свободы Анголы.

Роберто вернулся в Конго после провозглашения независимости от Бельгии в конце июня 1960 года. Он получил поддержку от Лумумбы, который, как ошибочно отметил Ларри Девлин в Вашингтоне, считал Роберто своим другом. Отношения Роберто с Касавубу становились все более сложными. Они оба принадлежали к этнической группе баконго, но расходились в своих политических устремлениях в отношении баконго.

Роберто решил покинуть Конго и вернуться в Аккру, но обнаружил, что его отношения с Нкрумой испортились. Президент Ганы обвинил его в излишней близости к США и в отказе присоединиться к единому фронту с Народно-освободительным движением Анголы (МПЛА), другой главной партией, выступавшей за освобождение Анголы, которая была создана в 1956 году. Политика единого фронта энергично поддерживалась державами Касабланки как единственный путь к освобождению Анголы от португальской оккупации.

МПЛА, называвшая себя антиимпериалистической, получала финансирование от Советского Союза и стран Восточного блока; следовательно, она воспринималась как враг Америки. МПЛА активно выступала за объединение с другими борцами за свободу Анголы, чему США решительно воспротивились.

В январе 1961 года Роберто вернулся в Конго, где успешно противостоял требованиям многих своих сторонников заключить союз с МПЛА. Важно отметить, что с апреля 1961 года он поддерживал тесный контакт с американским посольством в Леопольдвиле.

В феврале и марте 1961 года УПА возглавила жестокое восстание в Луанде, столице Анголы, а также в северном регионе португальской колонии. Были совершены нападения на фермы, правительственные заставы и торговые центры, в результате которых погибло около двухсот белых людей. На этот раз, - позже заявил Роберто, - рабы не струсили. Они уничтожили все".

В ответ португальцы устроили "настоящую кровавую баню", - пишет Вайсман. Бегущие жители деревень подвергались обстрелам и нападению. Было убито от двадцати до тридцати тысяч человек. Сотни тысяч беженцев бежали из Анголы, преодолевая большие расстояния, чтобы добраться до Конго.

Португальцы разработали целый ряд новых стратегий, чтобы подавить борьбу за свободу Анголы. Одной из них была политика индустриализации колонии, которая включала в себя планы по значительному увеличению и поддержке белой иммиграции. Другая стратегия заключалась в отправке в Анголу огромного количества войск, что было отмечено Г. Менненом Уильямсом, помощником государственного секретаря Кеннеди по делам Африки, во время его визита в Анголу в 1961 году: "Мы не могли пройти нигде в центре города, не пройдя мимо дюжины или около того португальских солдат, идущих группами по три или четыре человека. На окраинах Луанды я видел огромные военные лагеря, а по сельской местности разъезжали грузовики". Ангола находится на военном положении".

Это восстание называют началом Войны за независимость против португальского колониального господства.

ПОСЛЕ ВОССТАНИЯ некоторые в Вашингтоне выражали сомнения по поводу поддержки Роберто, поскольку Португалия воспринимала американскую поддержку УПА как враждебный акт. Кроме того, существовало опасение, что публично заявленная Америкой оппозиция португальской колонизации создаст трудности для США, поскольку Португалия была членом НАТО. Еще одним фактором было желание Америки продолжать использовать португальские Азорские острова в качестве военной базы.

В апреле 1961 года Роберто посетил США, чтобы заручиться поддержкой американцев, и 25 числа того же месяца он успешно встретился с президентом Кеннеди.

Ангола имела центральное значение для США благодаря своему географическому положению, минеральным ресурсам и открытию нефти в середине 1950-х годов. Кроме того, Бенгельская железная дорога, по которой грузы из Катанги через Анголу доставлялись к Атлантическому океану для дальнейшей транспортировки, была одним из ключевых торговых маршрутов. Именно этот путь использовался США для доставки урана на побережье во время Второй мировой войны, а затем опасения по поводу связи Португалии с нацистской Германией привели к использованию (гораздо более сложного и трудного) маршрута в Матади. Бенгельская железная дорога вновь стала использоваться в 1950-х годах. Именно важность урана в Шинколобве, а не желание работать с черными националистами", - отмечает Александр Джозеф Марино в своем исследовании роли Америки в Анголе, - "привела Холдена Роберто в 1955 году на работу в ЦРУ".

Успешный визит Роберто в США в апреле 1961 года привел к тому, что через отделение ЦРУ в Леопольдвиле он получил гонорар в размере примерно 6 000 долларов. Португальцы возражали, когда узнали об этом соглашении, но им сказали, что это просто для того, чтобы использовать Роберто в качестве источника разведывательной информации. В 1962 году финансирование увеличилось до 10 000 долларов и продолжало расти в течение последующих лет. Марино пишет: "Холден Роберто стал американским ангольцем", представляя план США в отношении постколониальной Анголы и всего южноафриканского региона.

Журнал Time, всегда готовый поддержать роль ЦРУ в Африке, в апреле 1961 года изобразил Роберто как "решительного, мягко говорящего африканского ангольца в изгнании".12 Однако внешность Роберто некоторых смущала. Однако его внешность вызывала у некоторых недоумение. Роберто носил темные очки в помещении. Очень темные", - заметил один высокопоставленный американский чиновник, посетивший Конго. Мы не могли видеть его глаза". Его манеры описывали как "лишенные обаяния" и крайне высокомерные.

В июне 1961 года южноафриканский писатель и активист Патрик Дункан по пути из США побывал в Конго. Он написал статью об этой поездке в журнале "Контакт", который редактировал Либеральная партия, имевшая источник финансирования, связанный с ЦРУ. Дункан, считавший Анголу ключом к освобождению юга Африки, написал статью, в которой выразил свое одобрение Роберто. И УПА Роберто, и МПЛА, которые "не были в хороших отношениях", были нейтралистами, писал он, "но МПЛА показала себя готовой принять помощь от коммунистов, в то время как УПА отказалась от нее".

МПЛА базировалась в Гвинее до конца 1961 года, когда она переехала в Леопольдвиль, чтобы основать свою первую крупную штаб-квартиру. Это был логичный выбор для МПЛА, как и для УПА, из-за близости ангольской границы; кроме того, в этом районе проживало большое количество ангольских беженцев, число которых значительно увеличилось в результате восстания в Анголе под руководством УПА в феврале и марте того же года. МПЛА продолжала выступать за объединение всех ангольских освободительных движений, против чего решительно возражала УПА.

Роберто был тесно связан с американским политологом Джоном Маркумом, с которым он познакомился на Всеафриканской народной конференции в Аккре. Как уже говорилось в одной из предыдущих глав этой книги, Маркум утверждал, что выступал на конференции в качестве переводчика Лумумбы - роль, которую, по словам Нкрумы, позже исполнял агент ЦРУ. Маркум получал финансовую поддержку от ЦРУ через фонды и фонды, которые обеспечивали его путешествия, исследования и публикации; он также писал для журналов, которые тайно субсидировались ЦРУ. Однако неизвестно, знал ли он об этой финансовой поддержке.

Через несколько недель после AAPC Маркум отправился в Бельгийское Конго, как раз перед тем, как колонию охватили бунты за свободу. Он также побывал в Браззавиле, где встретился с другими ангольскими националистами. Эти поездки положили начало тесной личной связи с зарождающимися политическими движениями в Анголе и Мозамбике, находившихся под властью Португалии. Финансируемый Фондом Форда, Маркум много путешествовал по Африке. В январе 1962 года он отправился в Анголу вместе с Роберто и Джорджем М. Хаузером, исполнительным директором Американского комитета по Африке (ACOA), который также работал в AAPC. Эта ассоциация создала проблемы для Хаузера, поскольку было широко известно, что Роберто получал помощь от ЦРУ; многие предполагали, что в течение большей части 1960-х годов финансирование от ЦРУ поступало через ACOA, который функционировал как проходной канал. Хаузер упорно сопротивлялся этому утверждению.