Беременна не от того босса (СИ)

Глава 20. Александр

Я был уверен, что дал Насте достаточно времени, чтобы обработать информацию и прийти в себя. Но в реальности меня встречает холодный и равнодушный голос.

— Чего-то хотел?

Делаю глубокий вдох, напоминая себе, что это я налажал, а она беременна. Значит, должен быть с ней терпеливым.

— Настя, это Александр.

— Я узнала.

На заднем фоне слышится еще один женский голос, но я толком ничего не могу разобрать.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как при ротовирусе, — без обиняков отвечает она. — Только ротовирус быстро проходит, а мой будет меня мучить дай бог до второго триместра.

Больше всего я рад, что разговор об аборте она уже не поднимает. Это хорошо — первый шаг сделан. Осталось всего ничего. Или, по крайней мере, мне так кажется.

— Анализы сдала? — спрашиваю я, мысленно ударяя себя по лбу. Вот придурок, сейчас она опять вспомнит про Соню.

— Сдать-то сдала, но записалась в обычную женскую консультацию. Прости, Волков, но твою бывшую мой пустой кошелек не потянет.

— Ты же знаешь, что с деньгами я всегда помогу.

— Говорят, ты больше не появляешься в «Аркители».

— Да, продал Яру бизнес с потрохами по минимальной цене. У меня и в Лондоне дел по горло.

— Ты сейчас там? — В ее голосе столько нескрываемой тоски, что внутри меня разливается приятное тепло.

— Нет, решаю все вопросы удаленно. Двадцать первый век на дворе. А что, ты бы хотела поехать со мной?

— Ни за что, — фыркает Настя.

Одной рукой наливаю себе воду с лимоном, добавляю туда свежего льда. Жара в Калининграде похлеще английской.

— Хорошо, тогда мы останемся здесь.

Настя понижает голос, как будто не хочет, чтобы ее услышали:

— Никаких «мы» нет, Волков.

— Но ты не сказала «нет и не будет», — усмехаюсь я.

— Нет и не будет, — исправляется она.

— Тебе нужны деньги? — вспоминаю я ее переживания в понедельник.

— От тебя — нет.

— Но у тебя ипотека.

— Все-то ты помнишь.

— Послушай, — я сажусь у открытого окна с видом на лес и пригубляю воду, — речь не обязательно о моих деньгах. Я могу дать тебе работу. В нашей лондонской фирме. Или у конкурентов, если тебе принципиально.

Затянувшееся молчание говорит о том, что она явно размышляет над моим предложением.

— Ладно, — наконец сухо выдает она, но я успел узнать ее достаточно хорошо, чтобы понять: она рада не думать сейчас хотя бы о проблеме с работой.

— Хочешь, заеду за тобой, и мы все обсудим? — Я пытаюсь сыграть в дурачка, но ее не проведешь.

— Не могу.

— Ты не дома?

— Не дома, — подтверждает она.

Я чувствую что-то похожее на легкую ревность. Мы не виделись несколько дней, и сейчас я понятия не имею, с кем она. Отсутствие контроля сводит с ума.

— Тебя забрать? — Сглатываю.

С этой девушкой я вечно хожу по краю.

В трубке вновь слышится чей-то посторонний голос. Вскоре я узнаю высокий голос Зеленцовой, девушки, рядом с которой Настя сидела на работе. Ее проницательные серые глаза вечно подмечали, когда я нет-нет да посматривал на Настю со своего рабочего места.

— Н-не надо, — в конце концов отвечает Настя, пробормотав подруге что-то невнятное.

— Завтра? — на удачу интересуюсь я.

Кажется, ярость, с которой она покидала в понедельник мой дом, немного спала. Возможно, я позвонил рановато, но мое терпение закончилось. Я не мог просыпаться, осознавая, что моя женщина находится где-то далеко и видеть меня не желает. Это сжирало меня изнутри.

Черт, я влип по полной программе. Сейчас я больше похож на сопливого школьника, который в первый раз зовет девушку в кино, нежели на самого себя. У меня никогда не было проблем с женщинами — откуда сейчас эти тревога и неуверенность?

— Ладно, — неожиданно соглашается Настя. — Я в Южном, у Миланы на даче.

— Хорошо. Тогда часов в двенадцать?

— Договорились.

На следующий день перед тем, как заехать за Настей, я засовываю свою гордость себе в задницу и заезжаю в цветочный магазин.

— Вот этот, — подбородком показываю девушке на самый шикарный из представленных букет желтых роз. Почему-то эти цветы сразу напомнили о Насте — такие же нежные, но колючие.

— Вашей девушке повезло, — с улыбкой замечает молоденькая цветочница. Ей лет двадцать, не больше. Наверное, только школу закончила, вот и верит во всю эту романтическую чепуху. Хотя чем я, идиот, лучше?

— Угу.

— И давно вы вместе?

— Около месяца.

Девушка томно вздыхает, черные кудряшки прыгают у круглого миловидного лица. Из косметики на ней — только ярко-красная помада. Не самая лучшая идея так краситься, когда работаешь в придорожном цветочном магазине.

— Повезло ей, — мечтательно повторяет она, перевязывая букет ленточкой: от шуршащей упаковки я отказался. — Вот, держите. Прекрасный выбор.

Сделав шаг, она протягивает мне цветы, но я не успеваю их подхватить. Поскользнувшись на мокром полу, цветочница летит вперед. В последний момент я ловлю ее и пытаюсь сам удержать равновесие.

— Вот так, — по-отечески улыбаюсь я, когда мы выпрямляемся.

— Простите, пожалуйста! — тут же заходится девушка. — Вот же проклятущие скользкие кеды! Я не специально, честное слово!

— Не переживайте, все в порядке. — Забираю у нее букет и, убедившись, что она ничего не повредило, возвращаюсь обратно к машине.

По дороге настроение у меня поднимается настолько сильно, что я даже начинаю насвистывать простую мелодию. В моем воображении Настя, едва завидев цветы, кидается мне на шею и целует в губы. Потом мы поедем ко мне и отправимся прямиком в спальню, где у нас случится самый лучший примирительный секс в жизни. В конце концов, я не был в ней уже месяц, и меня начинает изрядно ломать. Эта девушка — как наркотик.

Конечно, реальность вряд ли совпадет с моими фантазиями, но я рассчитываю хотя бы на поцелуй. Кажется, она на меня уже не очень злится.

Но действительность еще хуже. У небольшого, хотя довольно опрятного дачного домика меня встречает Зеленцова с прищуренными глазами. Смотрит, как будто я что стащил в магазине, а она — охранник на выходе.

— Добрый день, — киваю я, — а где Настя?

— А Настю рвет, — без обиняков заявляет Милана, скрестив руки на груди.

— Понятно.

— Цветочки-то кому? — все так же сердито интересуется женщина.

— Ей.

Тут она немного расслабляется и чуть заметно выдыхает.

— Я сейчас за ней схожу, — говорит она уже спокойным голосом, — хотя на бедняжке живого места нет. Меня так даже с младшим не ломало. Какие у вас?.. А, черт с ним! — Она машет рукой. — Ты мне больше не начальник, Сашок. Так какие у тебя планы на мою подругу?

Я кладу букет на капот и прислоняюсь к машине.

— Я ей все сказал.

— Значит, скажи еще раз.

— Вот и скажу.

— Вот и скажи. А я за Настей.

Милана исчезает. Ее нет пять минут, пять превращаются в десять. Я оглядываю территорию в поисках Настиной машины, но под навесом только серая «Лада», которая, скорее всего, принадлежит хозяйке дома. Когда я уже начинаю терять терпение, на пороге появляется бледная как привидение Настя с Миланой под руку. Та тащит спортивную сумку.

Я тут же подаюсь вперед, но обе девушки останавливают меня огненными взглядами.

— Вы что, оба считаете меня инвалидом? — шипит Настя.

Внутри меня растекается боль оттого, что я не могу ей ничем помочь. Ведь это я, как она правильно сказала, козел, довел ее до такого состояния. Неужели так будет все девять месяцев?

— Десять, — поправляет меня Зеленцова. — И нет, тошнота обычно проходит после первого триместра. Папаня, — беззлобно прибавляет она, окидывая меня многозначительным взглядом.

Кажется, я говорил вслух.

— Ну что, поехали?

Настя игнорирует мою руку и сама садится на пассажирское сиденье, где тут же утыкается в телефон.

Милана подходит ко мне вплотную, от ее серьезного взгляда мне, здоровому мужику, который выше ее на две головы, становится некомфортно.

— Обидишь ее — урою. — И как в лучших фильмах про мафию она проводит ребром ладони по горлу.

— Я и не собирался…

Но она лишь фыркает в ответ и исчезает в доме.

В машине душно, потому что кто-то выключил кондиционер. Я тянусь, чтобы включить его обратно, но Настя бьет меня по руке.

— Холодно.

— Хорошо, давай сделаем теплее. Это тебе. — Я киваю на букет, который положил на заднее сиденье.

Но Настя на него даже не смотрит. Вместо этого она продолжает прожигать дырку где-то у меня в руке.

— И это тоже? — хмыкает она.

Только тогда замечаю смачный след алой помады на рукаве и кладу руки на руль.

— Это девушка в магазине цветов упала.

— Ага, на твою руку.

— Настя, пожалуйста. — Я делаю глубокий вдох. — Если один тебе изменил, это не значит, что все такие.

— А мы не в тех отношениях, чтобы ты мне изменял! — выпаливает она, отчего становится понятно: на самом деле помада еще как ее задела.

— Значит, давай будем в тех. — Я пожимаю плечами.

Но она не отвечает и всю дорогу до моего дома продолжает молчать, а я едва не задыхаюсь от отсутствия в салоне свежего воздуха. Окно открыть она тоже не разрешила, злобно зыркнув из-под густых бровей.

— Я здесь для того, чтобы получить работу, — заговаривает Настя первая, разуваясь в коридоре.

Тряпичные шортики соблазнительно натягиваются на круглой попке, когда она нагибается. Член моментально реагирует на увиденное, хотя чего его винить — уже месяц он сидит взаперти. Волков, соберись, ей сейчас очень плохо.

— Да-да, конечно. Только работу.

— У меня ипотека, — в десятый раз напоминает она скорее самой себе.

— Знаю.

— И мне плевать, с кем ты там обжимался сегодня утром.

— Сегодня утром я ездил в зал, — не знаю зачем, поясняю я, — а оттуда — сразу за тобой.

— А цветочница?

— И за цветами.

Мы проходим в кухню-гостиную, где садимся на диван. Настя сразу вжимается в противоположный конец, будто я чем-то болен.

— Давай поближе, — зову я, хлопая рядом с собой. — У меня все на планшете.

Настя нехотя пододвигается. На и без того бледном лице целая гамма чувств. Как бы мне сейчас хотелось наплевать на все условности и…

Ее взгляд вновь падает на проклятущий рукав, и я с рыком начинаю расстегивать пуговицы.

— Что ты?..

— Чтобы не отвлекало.

Я остаюсь в одних джинсах, но, кажется, мой оголенный торс отвлекает Настю еще сильнее. Она буквально пожирает мое тело глазами, и это не может не радовать.

— Александр, ты не мог бы одеться?

— Близкие зовут меня Алекс, — рефлекторно поправляю ее я, но она лишь фыркает в ответ.

— А меня — Анастейша, — передразнивает девушка.

Вот уж о ком не хочется вспоминать…

— Ладно, зови как хочешь.

— А ты оденься.

— Тебя же отвлекало это… хм… пятно.

— Меня теперь все в тебе отвлекает! — вновь взрывается Настя. — Давай поддерживать хоть какую-то видимость делового стиля общения.

Я выгибаю бровь, как бы говоря, что никакого делового стиля между нами быть уже не может никогда. Точка. Вот горизонтальный, вертикальный или даже какой-нибудь наклонный стиль у вон той барной стойки… вполне может быть.

Не остается незамеченной и моя выпуклость в штанах, красноречиво подтверждающая то, что мы и так оба знаем. Эта женщина сводит меня с ума.

— Ты тоже можешь раздеться, и тогда мы будем на равных.

— Да ты!.. Знаешь что? Я сейчас встану и уйду отсюда пешком.

Настя действительно вскакивает с дивана, но я успеваю схватить ее за запястье.

— Ты можешь делать, что хочешь, — спокойным, гипнотизирующим тоном говорю я, — но сейчас тебе нужна работа. У тебя ипотека, — добавляю я ее любимый аргумент.

— Я сейчас принесу тебе другую рубашку, — вздыхает Настя и по-хозяйски исчезает у меня в гардеробной.

Что ж, надеюсь, она страдает так же, как и я.