Берс-1. Берс в ребро

Интерлюдия 3

Интерлюдия 3

Баюкая зафиксированную в лубке правую руку, вот уже пару дней как бесполезным балластом болтающуюся на шейном шнурке, Борис с городской стены обозревал окраинное поле, чередой предыдущих штурмов уже стоптанное до подземных голышей, и усеянное тысячами трупов пришельцев с изнанки. Кривясь от смрада разложения снаружи и вони много дней толком не мывшихся товарищей-ратников (сейчас вповалку спящих кто-где практически у него под ногами), наследник рода Савельев честно исполнял роль дозорного, компенсируя соколиным зрением свою временную ущербность, как воина.

Пока еще там, внизу, среди нагромождения трупов и камней, все было тихо и покойно. Но эта зловещая тишина была так же обманчива, как полный штиль в преддверии девятого вала. Затаившие в лесу за полем орды супостатов (куда тварей изнанки вынудили сбежать меткие княжеские лучники) зализывали раны и собирались силами для очередного бешенного навала на стену — который мог стартовать в любую секунду.

Считать штурмы супостатов Борис перестал, еще будучи с невредимой правой рукой, когда отраженных ратью князя попыток захвата стольного града перевалило за второй десяток.

— На алтаре был? — озадачил, вместо приветствия, Бориса вопросом как всегда незаметно подобравшийся со спины отец.

— Здрав будь…

— Прекрати, — поморщился Артем Любомудрович, вставая рядом с сыном у парапета. — Борис, я задал тебе вопрос…

— Нет, не успел еще.

— От чего же, стесняюсь спросить?

— Ну, сперва кашу воям разносить помогал. А теперь уже, сам видишь: дежурить вызвался, и стою на посту.

— Каша… Пост… Бориска, ты совсем что ли дурачок у меня? — закатил глаза глава рода Савельевых. — Будто, без тебя ратники со всей этой ерундой не управятся.

— Батюшка, но…

— Сперва на саблезуба в одиночку попер! А теперь, что, в разносчики каши подался?

— Так там ж, я рассказывал, сподручно мне показалось, когда саблезуб в прыжке раскрылся…

— Прошу, не начинай по новой пересказывать мне этот бред, — фыркнул Артем Любомудрович. — Сподручно ему, дураку, видите ли, показалось… А, в результате, почти сожранную руку твою по клочкам уже нам с лекарем пришлось восстанавливать. Хорошо еще я рядом тогда оказался — успел вовремя брюхо твари рассечь!

— Благодарствуйте, батюшка, — пробурчал насупившийся Борис.

— И рожу свою наглую ты мне тут кривить не смей!.. Видали, обижается еще! Бориска, тебе что лекарь велел⁈

— По пять рас в день на четверть часа прикладывать раненую руку к большому алтарю, — скороговоркой оттараторил Борис, раскрасневшийся под взглядами ратников, разбуженных их ни разу не тихой перебранкой.

— Так какого ж рожна, сын, ты указаниям этим лекаря не следуешь⁈ Безруким калекой, что ль, задумал на всю жизнь остаться? Так душу мне не трави, а просто скажи, как есть: так, мол, и так, отец, понравилось мне таскать на шее сосиску эту, что теперь у меня, заместо правой руки, навсегда останется!

— Ну, батюшка…

— Ты знаешь в какую прорву золота мне обошлось восстановление твоей руки⁈ Лекарю три часа биться пришлось за спасение твоей руки. Просто чудо, что ему удалось токи живы в ней восстановить! Если же их дальше регулярно не прочищать на алтаре, они на раз-два снова забьются, и рука твоя превратиться в сухую ветку!.. От тебя, болвана, требуется сущая малость: периодически поддерживать на алтаре жива-ток в собранной руке. Ты же, вместо алтаря, кашу воям разносишь… Будто прислуги для этого нет!

— Да понял я, понял. Пост сдам, и тут же пойду…

— Считай, сдал уже, — хмыкнул в усы родитель. — Ступай, Борис, к алтарю. А я тут за тебя додежурю… Эй, а вы че уши развесили⁈ — рявкнул глава рода Савельевых уже на косящихся со всех сторон в их с сыном сторону ратников. — Ну-ка живо всем спасть!

Ратники мигом зажмурились, и стали эмитировать сонное сопенье.

— Так-то лучше, — тут же перешел с рева на полушепот Артем Любомудрович. — Отдыхайте, ребята, пока возможность такая есть. Набирайтесь сил. Чую, передышки этой ненадолго уже нам осталось, и скоро выкормыши изнанки снова ринутся на штурм наших стен.

Уже ступивший на первые ступени уводящей со стены низ лестницы Борис остановился и, обернувшись к отцу, задал навеянный его словами вопрос:

— Батюшка, когда ж мы уже супостатов от стен стольного града погоним? Ты обещал через две недели, а уже третья к концу подходит?

— Скоро, Бориска, уже очень скоро. Чуть-чуть осталось еще потерпеть. Враг подавлен нашей стойкостью…

— Батюшка, но твари изнанки слабее день ото дня, вовсе, не становятся, — осмелился перебить сын.

— Бориска, ты что ли жрец Единого, чтоб утверждать такие вещи⁈ — возмутился Артем Любомудрович.

— Нет, конечно, но…

— Вот и не суй свой нос куда не следует!.. Враг уже значительно ослабел. Но на стороне тварей изнанки по-прежнему огромный численный перевес. Сокращать который пока — подчеркиваю: ПОКА! — нам выгодней на стенах стольного града.

— А как же маменька? Родовой дом? Деревни наши?..

— Увы, пока мы бессильны что-либо для них сделать. И нам остается лишь уповать на Единого: что он смог их там как-то спрятать от нашествия и уберечь. Но очень скоро мы обязательно вернемся с победой домой, и освободим наших…

— Когда скоро? — перебил Борис.

К продолжению разговора между старым и молодым барином снова стали жадно прислушиваться окружающие ратники. И, заметив это, Артем Любомудрович решил тут же в корне его пресечь.

— Так! А ты почему до сих пор здесь⁈ Ну-ка, бегом к алтарю!

Борис вынужден был подчиниться, и скрылся на лестнице.

А еще примерно через десять минут от далекой лесной полосы хлынула широкая, как море, лавина тварей изнанки.

Орда супостатов ринулась на очередной штурм города. И у поднятых по тревоге защитников стены временная передышка сменилась кровавым ратным трудом.