Берс-1. Берс в ребро

Глава 31

Глава 31

Когда мы малехо отдышались, я перетащил из коридора лампу, и работа закипела.

Наверняка у Василисы в загашнике имелась какой-то специфическая техника (типа Уютной руки, как у Аленки), иначе как еще объяснить, что среди нагромождения разнообразного барахла в гардеробной (и лежащего в аккуратных стопках на полках стеллажей, и висящего в защитных чехлах на длиннющих стойках, и просто пылящегося в тюках на полу и на верхушках стеллажей) совсем молоденькая девчонка чувствовала себя, как рыба в воде. И пока я ошарашенно разглядывал стопки передников и каких-то платков на ближайшем ко входу стеллаже, рванувшая вглубь гардеробной Василиса за считанные минуты раздобыла мне по размеру: сорочку, модные минишаровары с чулками, сапоги и даже здоровенный кожаный плащ с капюшоном…

— Так осень же, барин. Сентябрь на дворе, — затараторила добытчица, отвечая на мой немой вопрос по поводу последней обновки. — Сегодня тепло еще. Но через день-другой непременно дожди зарядят. Потому никак не можно вам остаться без плаща.

Накинув на плечи брутального вида макинтош, я был приятно удивлен тому, как ладно вещица села по фигуре. Решив тут же испытать обнову на тесноту и скованность движений рук, я решил полностью надеть плащ и затянуть на крючки всю веревочную шнуровку вещицы. Но моя попытка сунуть руку в рукав сразу была мягко, но решительно, пресечена Василисой.

— Разрешите, барин, я вам волосы сперва подровняю и ногти?

— Так-то не помешало б, конечно, — хмыкнул я, позволяя девушке стащить с моих голых плеч плащ. — Но че-то ножниц я у тебя, красотуля, не приметил?

— А зачем мне ножницы, барин, я ж не портниха? — озадачила меня встречным вопросом Василиса.

— Это че, типа, шутка такая?.. Ты чем стричь-то меня собралась, милая?

— Как это ВАС стричь?

— Тьфу ты! Вечно забываю, что у вас все тут через одно место!

— Ка-какое ме-место, ба-барин? — уже чуть не плача, дрожащим голосом уточнила Василиса.

— Да забей, это я так, о своем!.. Э-ээ, ну че ты разнюнилась-то на ровном месте? Я ж это не того… В смысле: не кричал на тебя, а просто громко разговаривал.

— П-п-правда?

— Кривда, блин… Давай, сопли подтирай и показывай, чем волосы и ногти ровнять мне собралась?

— Так стойкой же второй Заботливого сада, — поведала, как о само собой разумеющейся очевидности, Василиса.

— А, ну да, конечно. Техника, ведь, специальная для данной цели имеется, — покивал я с умным видом, дозволяя девушке: усадить меня на один из тутошних тюков, и приступить к наведению порядка на моей заросшей голове.

Хотите верьте — хотите нет, но с головой моей эта доморощенная стилистка управилась всего за минуту. Убрав, при этом, все лишнее не только с бывшей нечесаным одуваном шевелюры, но и преобразив торчащую во все сторону волосню под носом, на щеках и горле, в короткие и стильные усики и бородку. И все это волшебство(иначе и не скажешь) девушка спокойно створила голыми руками.

Частыми прикосновениями своих нежных пальчиков Василиса словно сметала с моих гривы и бороды невидимую пыль, чудесным образом реально испаряя этими прикосновениями торчащие вихры и лохмы.

Но если за ее работой нам волосами, в силу отсутствия в гардеробной зеркала, я мог лишь подглядывать краем глаза, то, когда Василиса переключилась на «стрижку» ногтей, весь процесс с начало до конца мне фартануло лицезреть из первого ряда.

И снова применение бытовой техники буквально заворожило меня своей чудесной простотой. Девушка своим ухоженным ногтем указательного пальца правой руки по очереди очерчивала на каждом отросшем «когте» моих пальцев контур будущего нормального ногтя, и, по завершении каждой такой двух-трех секундной процедуры, просто дергала за «подпиленный» столь оригинальным образом «коготь» пальцами уже левой руки. Практически ороговевший за три месяца нарост отделялся точно по обозначенному контуру и летел на пол, а, вместо звериного когтя, на моем пальце появлялся нормальный идеально подстриженный ноготь… Управившись за полминуты с обеими моими руками, Василиса опустилась на корточки и занялась «когтями» на ногах… И вскоре мои нижние конечности тоже сияли идеальным педикюром.

— Вот теперь, барин, вам можно одеваться, — улыбнулась Василиса, закончив с последним ногтем, и первой поднялась на ноги.

— Слушай, а ты часом воду руками подогревать не умеешь? — спросил я, знакомым макаром пеленая ноги сперва в чулки, а потом натягивая поверх них короткие шаровары.

— Увы, нет, — грустно потупилась служанка. — Технику с такой стойкой дозволено лишь личной прислуге барина постигать. Мы же с мамой из общей обслуги дома…

— Погоди, а та женщина, с которой ты у печки тусовалась…

— Туса…что?

— Забей!.. В смысле, готовили вы с ней вместе. Это, ведь, твоя мама была?

— Барин, а как вы догадались?

— Вот такой я у тебя догадливый, — хмыкнул я, натягивая на ноги уже сапоги. — Цени!

— Ой, барин, я очень-очень ценю ваше внимание!

— Ну тогда технику подогрева воды осваивай. Потому как шибко понравилась ты мне, Васька, и в личную прислугу я тебя перевожу, — торжественно объявил я, поднявшись на ноги. И выхватил из рук остолбеневшей Василисы свою сорочку.

— Но как же матушка ваша, и Алена Петровна?.. Они мне не дозволят… — отморозилась служанка, когда, заправив сорочку в штаны, я снова переключился на тестирование плаща.

— А мы и спрашивать у них не будем, просто перед фактом поставим — всего и делов-то, — хмыкнул я, энергично вращая корпусом и руками, «упакованными» в плащ.

Несмотря на толстую кожу, непривычно-громоздкая верхняя одежда ничуть не сковывала моих движений. Слегка раздражал лишь легкий скрип кожи во время движений — но этот дефект, интуиция подсказывала, будет докучать лишь по первости, вскоре толстая кожа размягчится в местах частых сгибов, и скрип пропадет.

— Как это? — охнула, схватившись за щеки, моя впечатлительная собеседница.

— Ща в спальню мою пойдем, где ты, на правах горничной, останешься со мной, типа, сказку на ночь рассказывать, — продолжил я рушить устои отчего дома. — О! А так ваще зачет! — невольно вырвалось у меня в догон, когда, накинув на голову кожаный капюшон, я ощутил себя в плаще почти также козырно, как в оставшемся на далекой Земле старом добром пуховике.

— Но как же маменька ваша?.. Она ж строго-настрого наказала вернуться, как только оденетесь, — снова затянула свою волынку Василиса.

— Да пошла она! Указывать еще мне тут будет!

— Но…

— Василиса, — перебил я, снимая плащ, в котором, из-за царящей в закупоренном доме духоты, даже за пару минут примерки я уже прилично так взопрел, — ответь мне: я кто?

— Вестимо кто — барин вы.

— Ну а коль я сам барин, значит, с прибором могу положить на решение барыни. Так?

— Вы можете, да, — очаровательно зарделась смущенная «прибором» служанка. — А я… мне…

— А тебе я — твой барин — приказываю проводить меня в спальню. И точка! — припечатал я.

— Слушаюсь, барин, — прошептала разом сникшая девушка. Ее губки задрожали, а из глаз брызнули слезы…

— Блин, Василиса, че не так-то! — возмутился я. — Ведь мы ж с тобой только что тут, как кролики угорелые, пыхтели… Ты явно была не против, тебе все понравилось. А теперь я зову тебя в спальню, на нормальную кровать — но, вместо радости, с какого-то фига, наблюдаю рыдания. Че, блин, происходит, а?

— Ба-ба-барин, не гнева-вайся, — сквозь всхлипы запричитала Василиса, — но та-там же ж чу-чудища…

— Когда мы с тобой по дому шли, ты много чудищ видела?

— Не-нет, — мотнула девушка головой, — то-только в конце…

— Да не было там никого в темноте, — отмахнулся я, — тебе показалась.

— Во-воля ва-ваша, ба-барин…

— Да че ты заладила! — вспылил я, но уловив панику в глазах служанки, поспешил объясниться: — О тварях изнанки можешь не беспокоиться, их ни в доме, ни в ближайших его окрестностях точно нет. Мы с За… то есть, сам я днем всю зубастую живность возле дома на корню извел. А если какая приблуда вдруг сюда заявится, я тут же ее приближение почувствую, спущусь и кончу вражину… Василиса, ты уровень мой видеть можешь?

— Да как же ж⁈ Вы ж!..

— Я дозволяю, смотри!

Глазу у Василисы послушно сузились, и я на мгновенье ощутил волну легкой щекотки, пробежавшую по всему телу.

— О-оо! Барин! — глаза осознавшей мою реальную крутость девушки обратно округлились.

— Че, веришь теперь?

— Верю, барин, — закивала робко улыбающаяся мне девушка.

— Вот и ладушки. Веди тогда в спальню барина своего…

Когда мы уже шагали по коридору еще секунду назад улыбающаяся Василиса вдруг снова разом сникла и тяжко вздохнула.

— Ну че опять не так? Говори! — потребовал я.

— Мама… Моя мама… Она ж не знает, что мы с вами…

— Ладно, считай уговорила, — развернувшись я поволок девушку в сторону лестницы. — Пошли навестим родительницу твою. Заодно и пожевать с собой наверх что-нибудь прихватим. Вы ж там в горшочках что-то готовили?

— Ужин.

— И че у нас на ужин?

— Суп грибной, и кажа на меду с толчеными лесными ягодами.

— Вот и зашибись, ща заценим.

— А?..

— С барыней я все разрулю, не бздой… Блин, мне даже интересно стало на рожу ее посмотреть, когда я ее прилюдно лесом пошлю.

— Барин, может ну его, давайте лучше в спальню пойдем…

— Позняк метаться, Василиса. Сама маму проведать просила.

— Но…

— Да все уже, мы, считай, пришли… Лезь давай. Только аккуратней там. Стой на месте, жди меня…

— Ой, а что это… Фу! Какая вонь!

— Говорил же на месте стой!.. Блин, сам виноват, не надо было лампу давать…

— Откуда здесь столько какашек?

— Несварение у кого-то случилось. Экстренная ситуация. Форсмажор!

— Форс…что?

— Забей!.. Да где же этот гребаный гвоздь?.. Ага, вот он, паразит… Ну вот, Василиса, добро пожаловать обратно в подвал.