Беспечный повеса

Глава 20

– Жена? – Глаза лорда Дерема чуть не вылезли из орбит. Он побледнел, потом от ярости кровь бросилась ему в лицо. Он тряс Пруденс, как собака – добычу. – Ах ты, грязная потаскушка! Я тебя... – Он снова поднял хлыст.

– Отпустите ее! – Гидеон словно тисками все сильнее сжимал запястье лорда Дерема, грозя сломать ему руку.

Старик пробормотал проклятие, и Пруденс почувствовала, что он ее отпустил. Она пошатнулась.

– Отойди, милая, – мягко сказал Гидеон, заботливо поддержав ее. Все его внимание было направлено на Пруденс.

Она пыталась предупредить его, но сквозь кляп прорывались только неразборчивые слухи. Хлыст деда, разрезав воздух, задел Гидеона по затылку. Чуть вздрогнув, он оттолкнул Пруденс в угол комнаты.

– Взять его! – прорычал дед, и двое его подручных кинулись к Гидеону.

Пригнувшись, он обрушил удар на того, кто был пониже ростом. Послышался хруст, из носа нападавшего хлынула кровь, он отпрянул назад. Его напарник сзади двумя руками ударил Гидеона по шее. Не оборачиваясь, Гидеон ударил его локтем и угодил под ребра. Тот попытался схватить Гидеона за ухо. Гидеон ответил сильным ударом в живот, потом в голову, третий удар пришелся в челюсть.

Пруденс беспомощно застонала сквозь кляп, заметив, как другой нападавший спешит к Гидеону с кочергой в руках. Она толкнула ему под ноги табуретку, и он, споткнувшись, растянулся на полу. Кочерга отлетела в сторону, и Пруденс ногой отбросила ее подальше. Мужчина поднялся на ноги как раз в тот момент, когда Гидеон последним ударом свалил его напарника.

– Иди сюда, братец, – поманил его Гидеон, подняв кулаки.

На его губах играла легкая улыбка, глаза вспыхнули дьявольским блеском. Кажется, драка доставляет ему удовольствие, недоумевала Пруденс.

Мужчина шагнул вперед и остановился.

– Вперед, мерзкий трус, хватай его! – ревел лорд Дерем, брызгая слюной, и хлестнул своего подручного хлыстом. Тот отступил подальше, посмотрел на хозяина, потом на Гидеона, перевел взгляд на рухнувшего на пол истекающего кровью напарника и покачал головой.

– Хватайте его сами, милорд! – сказал он. – С меня хватит! – Не обращая внимания на угрозы лорда Дерема, он вышел.

Гидеон тяжело дышал, из раны над глазом сочилась кровь. Он пристально смотрел на лорда Дерема. Постепенно воинственные огоньки в его глазах потухли, и он неохотно опустил сжатые в кулаки руки.

– Я не могу драться с человеком вашего возраста, сэр. Это непорядочно, – сказал он. – На сегодня довольно насилия. Признайте поражение и идите с миром. Хотя я был бы рад, если бы вас вздернули на виселицу за то, что вы сделали с Пруденс. – Его кулаки снова сжались. Прежде чем продолжить, он сделал несколько глубоких вдохов. – Я молод, в расцвете сил, а вам за шестьдесят, вы недавно оправились от перелома. – Он посмотрел на Пруденс и уже мягче добавил: – Она уже достаточно настрадалась сегодня. В конце концов, вы ее дед. Мы станем родственниками.

Пруденс до глубины души тронуло его великодушие. Какой он прекрасный человек!

– Станем родственниками? Вы еще не поженились?

– Нет, но сделаем это при первой же возможности. Ну что, мир, Дерем?

У Пруденс слезы навернулись на глаза.

Лорд Дерем пожал плечами и неразборчиво заворчал, что можно было принять за согласие. Нахмурившись, он молча шагнул к двери. Гидеон посмотрел на него, потом наклонился к Пруденс вынуть кляп.

– Прости, милая, я...

Хлыст полоснул его по рукам, едва не задев лицо Пруденс. Заслонив собой Пруденс, Гидеон двинулся к старику. Он побледнел, губы его твердо сжались, темные глаза вспыхнули от неумолимого гнева. Пруденс никогда его таким не видела. Она хотела окликнуть его, но кляп все еще закрывал ей рот. Стремилась помочь, но ее руки все еще были связаны. Она беспомощно смотрела, как ее дед в приступе безумия бросается с хлыстом на ее возлюбленного.

– Признать поражение? – прохрипел лорд Дерем, щелкнув хлыстом.

Гидеон пригнулся, когда хлыст просвистел над его головой, но продолжал двигаться вперед.

– Получил, наглый щенок? – Хлыст задел Гидеона по уху. Удар! Дед промахнулся, и хлыст сбросил на пол пивную кружку. Удар! Снова по лицу. Старик пытается его ослепить, понял Гидеон.

Теперь его ничем не ослепить, в ярости подумал он. Старику давали шанс.

– Я слишком стар?

Хлыст снова со свистом взвился в воздух. На этот раз Гидеон схватил его рукой, приняв удар. Он слышал, как всхлипнула Пруденс, но не проронил ни звука. Обнажив зубы в мрачной улыбке, накручивая хлыст на руку, Гидеон рванул его на себя. Старик выпустил свое оружие. Пруденс сдавленно вскрикнула.

Медленно размотав хлыст, Гидеон взял в руку рукоять.

– Вы обожаете хлыст, правда, Дерем? Вы прекрасно им владеете, мы это все видели. – Он щелкнул хлыстом в дюйме от носа старика.

Лорд Дерем, спотыкаясь, отпрянул назад.

– Признаюсь, у меня нет вашей практики. – Удар хлыста срезал пуговицу с сюртука лорда Дерема. – И я не тренировался на женщинах и маленьких девочках! – Хлыст щелкнул, по полу покатилась вторая пуговица. Все, кто был в комнате, молча наблюдали разыгравшуюся сцену.

Лицо Гидеона посуровело. Он с расстановкой повторил:

– Женщинах и маленьких девочках.

После каждого слова следовал удар хлыстом. К концу фразы на сюртуке лорда Дерема не осталось ни одной пуговицы.

– Они блудницы, все до единой! – выкрикнул лорд Дерем, осмелев оттого, что хлыст замер. – Они, кроме хлыста, ничего не понимают! А тебя... я тебя повешу за это!

Он потряс кулаком. Щелкнул хлыст, и на его руке заалела тонкая полоска.

– Сколько ей было, когда вы впервые подняли на нее хлыст? Десять? Одиннадцать? А как насчет маленькой Грейс? – Каждое слово подчеркивал удар хлыста. – Вы безумны. Вам нельзя было доверять воспитание маленьких девочек. Это чудо, что они выросли такими милыми и чистыми.

– Чистыми? – фыркнул лорд Дерем. – Что за чушь она тебе наплела? Она такая же чистая, как...

Гидеон одним ударом заставил его замолчать. Не обращая внимания на распростертое на полу тело, он швырнул хлыст в угол и подошел к Пруденс. Обняв ее, он бормотал нежные слова утешения. Вытащив кляп, Гидеон бросил его в огонь и потребовал нож. Разрезав веревки, он выругался, увидев, какие рубцы остались у нее на запястьях. Прижав Пруденс к себе, он гладил ее по волосам, по щекам, словно проверяя, что она цела и невредима.

– Все в порядке, все в порядке, – снова и снова повторяла Пруденс, словно он нуждался в утешении больше, чем она. Это действительно было так, поскольку он во всем винил себя.

– Прости, любимая, я должен был пойти с тобой. Мне надо было проводить тебя. Я никогда...

– Шшш... – Она нежно откинула с его лба упавшие пряди. – Это было мое решение. К тому же они застали нас врасплох, напав сзади. Со мной все в порядке. Дедушка, случалось, обходился со мной и хуже. А ты... у тебя бровь рассечена. Он чуть тебя не ослепил. А как твое раненое плечо? – огорченно спросила она, пытаясь осмотреть его раны.

– Тьфу, меня тошнит от ваших телячьих нежностей. – Лорд Дерем злобно смотрел на них, поднявшись на ноги.

– Убирайся, старик, если тебе жизнь дорога! – хрипло сказал Гидеон.

– Она тебя предаст. Все они такие. Никакого понятия о чести. Один уже с ней поиграл и бросил! Ты об этом знаешь?

Гидеон свирепо посмотрел на него, но довольно спокойно сказал:

– Какое мне до этого дело? Девушку можно силой лишить девственности. Для меня это не имеет значения. Значение имеет только благородство и любящее сердце. Моя Пруденс самая благородная женщина из всех, кого я знал. И у нее самое верное и любящее сердце на всем свете.

Пруденс ничего не видела, слезы застилали ей глаза.

– Ба! Ее прекрасный принц! Хочешь на ней жениться? Она уже носит в брюхе твоего ублюдка? Один раз так уже было, пока я его из нее не выбил.

– Выбил... – Гидеон не мог закончить фразу, у него в голове мутилось от ярости. – Ее ребенка?

– Лупил ее хлыстом, пока она не выкинула, – фыркнул лорд Дерем. – В нашем роду ублюдков не было.

– Я с вами не согласен, – холодно сказал Гидеон.

Его сотрясал гнев, какого он прежде никогда не испытывал. Этот одержимый злобой старик хвастается, что бил девочку, пока у нее не случился выкидыш. Гидеон никогда не слышал о подобном варварстве. И это пережила Пруденс, его милая, нежная, любимая Пруденс.

– Я убью вас за это, – шагнул к нему Гидеон. Раздался грохот. Лорд Дерем медленно осел на пол, на нем повисли глиняные черепки, хлебные крошки, картофельные очистки и капустные листья.

– Вот так-то лучше! – Хозяйка постоялого двора посмотрела на распростертое тело и удовлетворенно улыбнулась. – Вы подумайте, обозвал меня жирной гусыней! Чуть не оставил без глаз моего Артура, мерзкий старикашка! – Она пнула Дерема ногой. Он не шевелился. Хозяйка посмотрела на Гидеона. – Не сердитесь на меня, сэр. Я знаю, что у вас были все основания убить этого старого негодяя. – Взглянув на Пруденс, хозяйка уже тише добавила: – Как страшно он обошелся с этой мисс, никогда о подобной жестокости не слышала. Но если бы вы его убили, вам бы пришлось бежать из страны. Что тогда стало бы с вашей леди? – Она кивнула. – Лучше уж было мне огреть его бадьей с кормом для поросят. – Она оглядела комнату и улыбнулась. – Не могу сказать, что мне это не понравилось. Подумать только, жирная гусыня!

Она права, подумал Гидеон. В гневе он наверняка задушил бы старика, и это было бы убийством. Он ошеломленно посмотрел на хозяйку, потом взял себя в руки.

– Мадам, – сказал он, – вы спасли меня от самого себя, и я вам за это сердечно благодарен. – Гидеон поклонился со всей грацией, на которую был сейчас способен, и поцеловал ей руку, словно она была знатнейшей герцогиней. – А что до его оскорблений, не переживайте из-за них. Этот человек явно боится и ненавидит женщин. Ничто не страшит его так, как прекрасная женщина в расцвете сил. – Он снова поцеловал хозяйке руку, на этот раз так, как целуют руку красавицы, и игриво добавил:– Независимо от того, имеет она дело с кормом для поросят или нет.

Хозяйка, хихикнув, залилась краской и поспешила принести им что-нибудь выпить, чтобы успокоить нервы.

– Что здесь происходит? – послышался голос от входной двери. – Боже правый! Да это мой брат Теодор разлегся на полу. А почему он в луковой шелухе и картофельных очистках? Пруденс, девочка моя дорогая, ты здесь. С тобой все в порядке? – Бросившись к Пруденс, сэр Освальд порывисто обнял ее.

Пруденс разразилась слезами. Она пыталась успокоиться, но ничего не могла с собой поделать. Слезы ручьем текли у нее из глаз. Почему это произошло именно сейчас, было для нее загадкой. Она не плакала, когда Филипп предал ее. Не проронила ни слезинки, когда дед бил ее и когда нападал на Гидеона. Почему она рыдает сейчас, когда все кончено и добрый, милый дядюшка обнимает ее, Пруденс не могла сказать. Она лишь беспомощно всхлипывала.

Сэр Освальд неловко похлопывал ее по плечу и безуспешно пытался ее успокоить, приговаривая:

– Ну, ну, ну... – Через несколько минут он сказал: – Каррадайс, это скорее по вашей части.

Сильные руки Гидеона обняли ее, и Пруденс зарыдала еще сильнее. Гидеон взял ее на руки и понес наверх. Он нашел небольшую гостиную, ногой распахнул дверь и сел на диван, держа Пруденс на коленях. Припав к его груди, она тихо всхлипывала.

Он молча поглаживал ее волосы, каждый сорвавшийся с ее губ звук отдавался в его сердце. В этих объятиях не было страсти, только теплая успокаивающая сила. И слезы понемногу утихли. В камине потрескивали дрова. Пруденс прижалась к Гидеону, прислушиваясь к стуку его сердца и нежному шипению пламени в камине. Ей хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.

Он неловко шевельнул рукой, и к Пруденс вернулось присутствие духа. Она выпрямилась.

– Твоя раненая рука... ты ее снова повредил? Может быть, не надо меня держать?

Не обращая внимания на ее вопрос, Гидеон теснее прижал ее к себе.

– Прости, я должен был пойти с тобой, настоять на том, чтобы проводить тебя домой...

– Шшш... – Она приложила палец к его губам. – Теперь все кончилось. Действительно кончилось.

– Да.

Он мягко поднял ее лицо и нежно поцеловал. Должно быть, у нее вырвался какой-то звук, потому что Гидеон тут же разжал объятия и отпрянул.

– Я тебя обидел?

– Нет, – пробормотала она, закинув руки ему за шею, снова притягивая его к себе.

Какое блаженство! Она на мгновение задумалась, случится ли это снова, но сейчас она просто хотела лежать в его объятиях. Целовать его, смакуя каждое мгновение, не строя никаких планов и ни о чем не думая. Только о Гидеоне. Наслаждаться его теплом, силой, его покровительством. И поцелуями.

– Я должен был защитить тебя. Я обещал оберегать тебя, но...

– Шш... Это не имеет значения.

На его лице отразилось мучившее его чувство вины. Гидеон взял ее за руку.

– Этот старый мерзавец наделал тебе синяков.

– Горячая ванна все поправит. Внешне это выглядит хуже, чем есть на самом деле. Когда ты рядом, я никакой боли не чувствую.

– Я велел принести тебе бренди. Это поможет тебе заснуть по дороге домой. Я понимаю, как ты измучилась сегодня ночью, но бренди поможет тебе успокоиться. – Его глаза светились заботой. – То, что случилось, скверно... но хуже всего... Мне жаль, что так вышло с Оттербери, Пруденс.

– А мне – нет. Я к тому времени расторгла помолвку с ним, – сказала она.

Ничего не понимая, Гидеон посмотрел на нее.

– В тот день, когда ты пришел ко мне... я сказала, что Филипп придет в два часа. Я не могла долго говорить с тобой, поскольку нервничала из-за того, что мне через несколько минут предстоит расторгнуть помолвку.

– Так ты в тот день расторгла помолвку?

– Да. Я сказала, что не выйду за него. Не могу понять, с чего я вообразила, что люблю такого человека. Ребенок его нисколько не волновал, Гидеон. – Судорога пробежала по ее лицу.

– Ох, милая. – Он погладил ее по щеке. – Узнать, что он женат и его жена беременна... Для тебя это была ужасная новость.

– Да, это был шок. Не стану отрицать, какое-то время мне было больно. Не понимаю, почему Филипп мне прямо не сказал обо всем, – пожала плечами Пруденс. – Я ведь уже сказала ему, что не выйду за него замуж. Думаю, он опасался, что его жена узнает обо мне. – Она вздохнула. – Ты был прав. Я вообразила себе, что влюблена... но мне тогда не было и семнадцати... я была так одинока. И тогда я совсем не знала, что такое любовь.

– А теперь знаешь?

Она посмотрела на него сияющими глазами.

– О да.

У него вдруг перехватило дыхание.

– Ты сказал мне, что хочешь, чтобы я была рядом, – мягко напомнила она.

Гидеон кивнул.

– Я хотела быть с тобой почти с той минуты, как впервые тебя увидела, – сказала Пруденс. – Я изо всех сил сопротивлялась искушению, чтобы сдержать слово, данное Филиппу, но не смогла. Моя воля, несмотря на все усилия, так и не одолела мое сердце. Думаю, я была твоей с самой первой встречи.

Гидеон ничего не сказал. Он оцепенел.

– Ты как-то сказал «приди, любимая моя». Твое предложение еще в силе?

Спазм мешал ему говорить.

– Ты знаешь, что да, – с трудом выговорил Гидеон. – Пруденс, ты мое сердце, моя душа. Я не представлял, что такое бывает.

Он целовал ее, целовал, как редкую драгоценность. Целовал как любимую женщину, даря ей всего себя.

– Скверное дело! Очень скверное! – В комнату вошел сэр Освальд. – Я принес вам глинтвейн.

Гидеон и Пруденс отпрянули друг от друга. Потом Гидеон демонстративно притянул Пруденс к себе.

– Ты моя. Нам нечего скрывать.

Пруденс улыбнулась и прильнула к его груди. Она не смогла бы скрыть своих чувств, даже если бы захотела.

Сэр Освальд поставил горячий напиток на стол и поспешил к камину.

– Несмотря на теплую ночь, я продрог до костей. Маленькую Пруденс похитил мой родной брат! Кто в это поверит? А то, как он обошелся с тобой, потрясло меня до глубины души!

Пожилой человек выглядел очень усталым и расстроенным.

– Интересно знать, что он себе думал? Неужели он не понимал, что мы бросимся за ним в погоню и найдем тебя?

Пруденс молчала. Говорить было нечего. Сэр Освальд протянул руки к огню и в недоумении покачал головой.

– Наверное, он умом повредился. Будто бы мы не перетряхнули всю страну, пока не нашли бы ее, так, Каррадайс? Мы любим эту малышку, правда? – Голос его сорвался, сэр Освальд засопел и вытащил большой носовой платок.

Гидеон прижимал к себе Пруденс, молча соглашаясь с ее пожилым родственником. Пруденс не могла произнести ни слова. Чувства переполняли ее. Никто в жизни не заступился за нее перед дедом. А теперь ее оберегают двое мужчин. И говорят, что любят ее. Она об этом и мечтать не могла. Ее глаза снова наполнились слезами. Она превращается в настоящий водопад.

Сэр Освальд сунул платок в карман.

– Простите, что говорю вам об этом, но мне пришлось его связать. Он упакован как посылка, я и отвезу его в карете в Дерем-Корт. Дам ему немного остыть, а потом разберусь, соображает ли он, что наделал. Не знаю, какое будущее его ждет, он разговаривал со мной... очень странно, но, что бы ни случилось, он не причинит тебе ни малейшего вреда, Пруденс, дорогая. Я тебе это обещаю. – Он расцеловал Пруденс в обе щеки, обнял ее и заторопился к двери. – Мне пора.

– Но уже глубокая ночь! – воскликнула Пруденс.

– Самое подходящее время для такой поездки. Не хочу, чтобы все видели, что я везу брата связанным как рождественского гуся. Лучше, чтобы этого не видели и не слышали. – Он потрепал внучатую племянницу по плечу. – К тому же ты будешь спать спокойнее, зная, что я запер его в Дерем-Корте. На твою долю выпали тяжкие испытания, но теперь все в прошлом.

Пруденс пришлось признать, что он прав. Она действительно будет лучше спать, зная, что дедушка далеко. Но дядя Освальд пожилой человек. В его возрасте не следует по ночам ездить по стране. Она постаралась быть тактичной.

– А как же вы? Вы ведь тоже устали. Разве вы не хотите спать?

Сэр Освальд удивленно посмотрел на нее.

– Конечно, хочу.

– Тогда как же...

– Бодрствовать будет кучер, а не я. Не беспокойся, милая, в карете я сплю как младенец. Я могу спать в любой обстановке. Мне много довелось попутешествовать в молодости. – Сэр Освальд снова похлопал Пруденс по плечу и повернулся к Гидеону: – Каррадайс, оставляю вам Пруденс. Позаботьтесь о ней, она хорошая девочка, одна из лучших.

Гидеон посмотрел ему в глаза.

– Я знаю, сэр, – сказал он. – Я буду заботиться о ней... всю мою жизнь.

Произнеся эту клятву, он понял, что сунул голову в петлю. Это оказалось не так страшно, как ему представлялось. Когда дело касалось Пруденс.

– Прежде чем лечь спать, я бы приняла ванну, – сказала Пруденс, когда карета сэра Освальда растворилась в ночи.

– Ты хочешь провести ночь здесь, на постоялом дворе? – удивленно посмотрел на нее Гидеон.

– Да.

– Разве ты не хочешь вернуться в Бат? Сэр Освальд уехал с твоим дедом, у тебя здесь нет компаньонки.

– Нет, – согласилась Пруденс. – Но я достаточно напутешествовалась для одного дня, поэтому хочу остаться здесь. Ты можешь договориться с хозяином о спальне, а я позабочусь о ванне. – И она пошла искать хозяйку.

Пожав плечами, Гидеон спустился вниз заказать спальни. По счастью, были две свободные спальни, одна из них рядом с маленькой гостиной, где обычно коротали время поздние гости. Гидеон велел зажечь в спальнях камины, приказал подать ему бренди и вернулся в гостиную обдумывать произошедшее.

Через какое-то время в дверях появилась Пруденс в ярком цветастом халате, который был ей очень велик. После ванны ее кожа светилась, влажные волосы тугими огненными завитками обрамляли лицо. Она выглядела свежей и поздоровевшей. Когда она застенчиво улыбнулась, Гидеон решил, что такой красавицы в жизни не видел.

– Я думал, ты уже в постели, – сказал он. – Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, гораздо лучше, – улыбнулась Пруденс. – У хозяйки нашелся чудодейственный бальзам. После него и после ванны я как заново родилась.

– Ты голодна? Хочешь пить? Заказать...

– Нет, спасибо, – перебила его Пруденс. – Все, что мне нужно, это поговорить с тобой. – Она поставила кресло напротив него и села. Положила руки на колени, потом вытерла ладони и снова опустила руки. – Когда меня бросили в карету, я очень испугалась.

– Я себе никогда не прощу...

– Выслушай меня, пожалуйста. – Гидеон умолк, и она продолжила: – Когда я поняла, что это дедушка и что он в самом мрачном настроении, какое мне доводилось видеть... – Пруденс сделала вдох и выпалила: – Я думала, что умру этой ночью. Однажды он меня чуть не убил...

Когда она потеряла ребенка, подумал Гидеон.

– Моя бедная...

– Пожалуйста, не надо, – жестом остановила его Пруденс. – Я хочу это сказать. Мне нужно объясниться. Сначала я могла думать только о том, что меня ждет смерть. Потом я подумала о тебе. И от этого я стала сильнее. – Ее глаза затуманились, и она нежно сказала: – Я знаю, ты винишь себя, что не защитил меня, Гидеон. Но в том, что случилось, некого винить, кроме дедушки. И ты меня в определенном смысле защитил. Я могла впасть в панику, но этого не случилось. Я знала, что ты придешь. Это давало мне надежду, силы, именно поэтому я сумела выскочить из кареты и бросилась за помощью.

Гидеон был растроган чуть не до слез. Он до могилы жалел бы, что отпустил ее одну, но ее слова воскресили его.

– Пока меня везли в карете, я подумала: что, если я умру, так и не познав его любви?

У него вырвался какой-то сдавленный звук, но Пруденс продолжила:

– Что, если у меня не будет шанса сказать, как я его люблю? – В ее глазах блеснули слезы. – Я больше не стану напрасно терять время и хочу сказать, что люблю тебя всем сердцем, всей душой и телом. И сегодня ночью я хочу лежать в твоих объятиях. Если ты примешь меня.

Если он примет ее? Неужели она не понимает, что он жизнь за нее отдаст?

Гидеон судорожно сглотнул.

– Ты уверена?

– Совершенно уверена, – кивнула Пруденс.

От ее взгляда все связные мысли покинули его мозг. Гидеон не произнес ни слова, боясь, что заплачет. Ему понадобилось время, чтобы взять себя в руки.

После того, что она пережила сегодня – сначала публичное предательство Оттербери, потом жестокое нападение деда, – она хотела его. Пруденс хотела Гидеона. Доверяла ему любить и утешать ее. «Сегодня ночью я хочу лежать в твоих объятиях».

Гидеон медленно поднялся. Он молча смотрел на нее, маленькую, красивую, благородную женщину, которая значила для него все. Он не мог говорить от переполнявших его чувств.

Медленно он протянул ей руку старым как мир жестом. Его рука немного дрожала. Без колебаний Пруденс вложила свою руку в его ладонь. В ее открытой доверчивой улыбке была такая любовь, о которой он и не мечтал и которой, возможно, не заслуживал.

Его сердце наполнилось любовью и гордостью. Он повел Пруденс в спальню.