Бессердечный ублюдок

23

Галина

Прошло несколько дней с тех пор, как Арло завладел мной, как я впервые отдалась мужчине.

С тех пор как он уничтожил меня для всех остальных и поставил невидимое клеймо того, что я принадлежу только ему.

Даже сейчас я все еще думала о том первом разе… и о последующих днях, о том, как он брал меня каждую ночь в своей постели, в душе, сзади, пока я скакала на нем. Быть с Арло было дико, как будто мы были двумя животными, слившимися воедино, потными и отчаянными, и оба нуждались в том, чтобы кончить, потому что это было бы окончательным завершением нашего сближения.

Это было дико и грязно. Это было агрессивно и жестоко.

Это было идеально.

И хотя все, чего я хотела, — это остаться в этой сказке, где злодей сделал меня своей и не нужно было беспокоиться о том, что было бы, но реальность снова навалилась на меня.

Я уставилась на Вегас. Он вызывал те же чувства, что и всегда. Отчаяние, тоска… голод. Это было тяжелое, липкое чувство, которое покрывало человека с ног до головы, пытаясь втянуть его в себя с помощью мигающих огней, обещаний эйфории и удовольствия, лжи, что если останешься здесь еще немного, то влюбишься.

Прекрасная ложь. По крайней мере, для меня.

Но я прекрасно понимала, что в мире есть глупцы, которые принимают все это, хотя бы на мгновение. Они терялись в том, как красиво все выглядит снаружи, не зная, что если копнуть чуть глубже, то доберутся до гнилой сердцевины. Но меня это никогда не обманывало, я всю жизнь прожила в трущобах, где красота того, что может быть, никогда тебя не касалась.

Мы вылетели на частном самолете из Десолейшена в Вегас почти через двое суток после того, как Арло убил Леонида. Я хотела сказать ему, что еще слишком рано, что нужно дать мне подумать об этом, что мы должны попытаться придумать что-то еще. Не то чтобы я была против того, чтобы он уничтожил Генри. На самом деле, когда я думала об этом, меня переполняло ощущение правильности всего происходящего. И это пугало, пугало то, что я спокойно относилась к тем разрушениям, которые сопровождали мужчину, которого любила.

Потому что на самом деле я была больна на всю голову, потому что хотела, чтобы Генри не стало. Я хотела, чтобы мой отец увидел последствия того, что произойдет, если он попытается причинить мне боль. Я хотела, чтобы Арло показал всем, на что способен.

Я не хотела показаться слабой, никогда не была такой в своей жизни, но впервые в жизни я чувствовала себя так, словно была заключена в этот пузырь, словно жила совсем другой жизнью. Феминистки всего мира, наверное, живьем содрали бы с меня кожу за то, как мне нравится, что Арло готов пойти на все, чтобы обеспечить мою безопасность.

— Пора, — сказал Арло своим характерным глубоким и хрипловатым голосом у меня за спиной.

Я обернулась, но не стала подходить ближе: нас разделяли только несколько футов, пока он стоял, окутанный тенью, в другом конце гостиничного номера. Он был прекрасен и красив, когда я рассмотрела костюм, в который он был одет, — темный и дорогой образ того, кем он являлся на самом деле.

Профессиональный убийца. Жестокий убийца, не испытывающий угрызений совести. Возможно, социопат.

Мужчина, которого я люблю.

Я направилась к нему, пока нас не разделяли считанные сантиметры.

— Повторю еще раз… Думаю, будет лучше, если ты не придешь, чтобы не видеть происходящего.

Я облизнула губы и покачала головой. Он пытался сказать мне, что я не пойду с ним сегодня вечером — точнее, требовал, чтобы я оставалась в безопасности в гостиничном номере. Но если все это действительно произойдет, я должна быть там. Для моего душевного спокойствия и чтобы закрыть эту главу в моей жизни.

— Я иду, — твердо сказала я и в знак неповиновения вздернула подбородок, отчего уголок его рта приподнялся в усмешке, несмотря на всю серьезность ситуации. Он поднял руку и провел по моему лицу. Его выражение смягчилось.

— Даже взрослым мужчинам не хватает смелости бросить мне вызов. — Он наклонился и поцеловал меня медленно и осторожно, и я растворилась в нем, как всегда. — Твоя сила — одна из причин, по которой я люблю тебя так сильно. — Его слова были проникновенными и тихими, он прошептал их мне в губы, и в груди участился пульс.

Сердце заколотилось в груди от его слов.

— Я люблю тебя, — сказала я, и слова прозвучали так, будто их вырвали из меня и разорвали пополам.

Он отстранился, и я тут же уперлась лбом в центр его груди, вдыхая его запах. Я любила этого мужчину так сильно, что было физически больно, и хотя я знала, что с ним ничего не случится, потому что он был таким сильным и упрямым, таким опасным, что даже смерть боялась его, мое дыхание все равно сбивалось при мысли о том, что могу его потерять.

— Не нужно бояться, — мягко сказал он и поцеловал меня в макушку. — Разве ты не знаешь, что я — монстр, которого боятся все остальные монстры?

Я улыбнулась, хотя не чувствовала никакого юмора в том, как он дразнится, хоть и знала, что он делает это для моего блага.

— Идем. Давай покончим с этим.

Я отстранилась и подняла на него глаза. Я хотела, чтобы демоны оставались в тени. Но при этом я не хотела оглядываться через плечо и бояться, что кто-то заберет меня у Арло. И единственным способом гарантировать, что наше будущее будет безопасным, а наши отношения — крепче, чем когда-либо, являлись новые кровопролития и захоронение останков прошлого.

Боже, кем же была та женщина, в которую я превратилась, которая была не против убивать, чтобы обезопасить свою жизнь?

Выжившей. Я выжила, и сделаю все, чтобы быть рядом с Арло.

После еще одного поцелуя он вывел меня из номера и повел к БМВ, который ждал нас на взлетно-посадочной полосе, как только мы приземлились. Не нужно было сообщать Арло никакой информации о Генри или моем отце, да он и не спрашивал. Какими бы связями он ни обладал, Арло, очевидно, получил нужные ему сведения, и это стало ясно, когда мы покинули улицу Стрип и направились к улице Фримонт.

Перед нами открылась старая часть Вегаса — пережиток прошлого, но все еще популярный среди туристов, как память о другом времени. Но вскоре этот фасад начал исчезать, чем дальше мы ехали, тем больше погружались в мрачную часть города, где здания были полуразрушены, предприятия обветшали, витрины разбиты, а жизнь сломана, полуголые женщины стояли на углах улиц, курили сигареты и настойчиво просили «составить им компанию сегодня вечером».

Я чувствовала, как меня тянет обратно в единственное место, которое когда-либо называла «домом», и ненавидела это. Меня подташнивало от тяжести внутри, словно потустороннее присутствие пыталось пустить корни в моей душе.

Я смотрела в пассажирское окно, когда почувствовала, как рука Арло накрыла мою, лежавшую на бедре. Я посмотрела на него, но он был сосредоточен на улице впереди. Я не удивилась, что он смог уловить мои бурные эмоции. Мы были связаны друг с другом так, что я никогда не пойму, но буду вечно благодарна за это.

Он сжал пальцы на моей руке, и я подняла другую, чтобы положить свою ладонь на его, — тепла и силы, исходивших от Арло, было достаточно, чтобы на меня снизошло подобие спокойствия. Но даже это успокаивающее ощущение не могло полностью погасить мой до мозга костей страх перед тем, что произойдет дальше.

Разрушенная часть Вегаса была похожа на другой мир, в котором все работало само по себе. В этом смысле он был похож на Десолейшен: жизнь затерялась в самых глубинах, поглощая целиком и разлагаясь в подполье того, что когда-то было процветающим обществом.

Я не знаю, как долго мы ехали, но все это время провели в тишине. Я снова посмотрела на Арло, заметив и почувствовав, как он меняется по мере приближения к месту назначения. Его тело стало более напряженным, а концентрация — более острой. Он отступил в какую-то потаенную часть себя, куда не могли проникнуть эмоции, где он был машиной без чувств и компасом для него служил только холодный, мертвый расчет. Я снова сосредоточилась на лобовом стекле, потому что, если буду думать об этом слишком много, мне придется уйти в себя, чтобы справиться с этим.

Прошло еще пять минут, прежде чем Арло наконец затормозил и загнал «БМВ» на потрескавшуюся и неровную стоянку, где располагалось старое казино. Не похоже, чтобы оно еще работало, но над обшарпанной и выцветшей входной дверью мерцал огонек, словно приветствуя любого, кто отважится или будет достаточно глуп, чтобы войти.

Он направил машину к задней части здания, куда не проникал свет, и развернулся так, чтобы оказаться лицом к улице. Он заглушил двигатель, и мы долго сидели в тишине, пока он смотрел на заднюю часть казино, оба погрузившись в темноту, так что формы искажались, а реальность выглядела не совсем так, как должна была.

— Арло? — я прошептала его имя, но не знала, о чем его спрашиваю.

— Ты останешься в машине, Галина. — Он посмотрел на меня, впервые с тех пор, как мы вышли из отеля. Он протянул руку и открыл бардачок, тусклый свет из маленького салона нарушил плотность тьмы. Он достал пистолет и протянул его мне, направив ствол на лобовое стекло. Я перевела взгляд с оружия на него. Его молчание было громким, а послание — четким.

Воспользуйся этим, если кто-то будет тебя доставать.

Я протянула руку и взяла пистолет, наши пальцы соприкоснулись на долю секунды, прежде чем контакт прервался. Вес оружия был значительным, когда я опустила взгляд на него, металл был холодным, но нагревался, чем дольше я его держала. Я умела стрелять, пришлось учиться в юном возрасте. Но это оружие было тяжелым в моей ладони, больше, чем то, которым владела, и я почувствовала, как легкий пот покрывает мой лоб.

— Арло, давай просто уйдем, — внезапно сказала я и перевела взгляд на его лицо. — Я просто хочу, чтобы ты был в безопасности. Давай уйдем и забудем об этом. — Я говорила бессвязно, мой страх был настолько силен, что я не могла себя контролировать. И мне было стыдно за это. Сейчас нужно быть сильной. Я никогда не позволяла страху управлять собой, но при мысли о том, что Арло может пострадать или еще что похуже, меня охватывал холодный ужас.

— Мой свет, — пробормотал он. — Тебе нечего бояться. Я никому не позволю причинить тебе вред. — Его челюсть сжалась. — Я не позволю никому забрать тебя у меня.

Я покачала головой, потому что он неправильно меня понял.

— Я не забочусь о себе. Я не могу тебя потерять, — сказала я и тут же смутилась. Не хотела цепляться за то, что у нас было, не хотела, чтобы это было слабостью, но вот я умоляла его уехать со мной, чтобы не было угрозы, что его заберут у меня.

— Моя милая Галина, — прошептал он, обнимая мое лицо, и, наклонившись, нежно поцеловал в губы, затем в кончик носа и, наконец, в лоб. Я закрыла глаза и позволила его запаху и ощущениям окружить меня, пока тяжелая паника не начала ослабевать.

— Даже смерть не сможет отнять меня у тебя. — Он отстранился и посмотрел мне в глаза. — Даже смерть, — повторил он, и я кивнула, хотя мне хотелось сказать ему, что он не может этого гарантировать. Никто не был бессмертным или непобедимым. Никто не мог предсказать, когда и как умрет, или остановить это. Но когда Арло говорил это с такой твердой решимостью и уверенностью в себе, трудно было не поверить, что если кто-то и может бросить вызов самой смерти, так это он.

— Скажи, что ты понимаешь. — Его голос был суровым, как будто он ожидал, что я подчинюсь, несмотря ни на что, поверю своим словам, даже если они будут ложью.

Было трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить, но мне удалось сказать:

— Хорошо. Я понимаю, ты сумасшедший. — На этот раз я наклонилась и поцеловала его и почувствовала, как его губы улыбаются мне.

— У нас есть вся наша жизнь, чтобы быть вместе. — Он отстранился и провел пальцем по моей нижней губе. — У нас есть вся жизнь, чтобы быть вместе. — А потом вышел из машины, замки защелкнулись, закрыв меня на замок, а пистолет в руке напомнил, что я должна его использовать. Потому что, хотя и сказала ему, что останусь в машине, я ни за что не позволила бы ему отправиться в такую передрягу одному. Я ни за что не позволила бы ему пострадать, потому что он обеспечивал мне безопасность.

Скрепя сердце, я сделаю то, что должна, как делала всегда.

Я буду бороться за свою жизнь, а Арло теперь прочно вошел в нее.

Если понадобится, я буду сражаться до смерти за нас обоих.