Бесстрашная

Глава 10

В полдень Террилл Микс направился в платную конюшню. Он провел несколько минут, изучая подковы своей лошади, чтобы не возникло неожиданных осложнений. Опыт научил его, что потерянная подкова или пораненное копыто часто бывают большим препятствием в охоте за нарушителями, чем граница с Мексикой.

Переделав все, чтобы убить время в это утро, Террилл оседлал своего мерина, вскочил на него и поехал прочь из города, хотя и знал, что приедет на ранчо де Варгасов слишком рано.

Слава Богу, Рио и Велвет не придавали значения церемониям. Приедет ли он раньше или вовремя, они все равно встретят его с распростертыми объятиями. Да и маленькая Райна тоже, хотя, если поразмыслить, она больше не была маленькой. Теперь она была уже взрослой женщиной.

Дорога к ранчо вела вдоль реки и проходила мимо нескольких усадеб. Они выглядели такими уютными, их окна сияли теплым светом в этом зимнем мраке, и от их вида грусть Микса только усилилась. Если бы Велвет не пригласила его на ужин, ему пришлось бы в одиночку поедать свою рождественскую трапезу.

Сколько времени он не заглядывал к де Варгасам? Год? Да и в тот раз он остановился только спросить Рио, не видел ли тот следов двух угонщиков скота, которых Террилл выслеживал. А что касается Райны, то ее он, вероятно, не видел добрых лет пять.

Работа рейнджера не располагает к длительным дружеским связям, и Террилл сделал своим принципом отказ от близких связей и привязанностей. Он не хотел думать и беспокоиться о том, что и кого оставлял позади всякий раз, как выходил за дверь. Он не хотел, чтобы имеющий на него зуб браконьер мстил его близким.

За двадцать три года службы он сменил полдюжины городов, где всегда жил в пансионах или отелях. Он много колесил, и у него было такое чувство, что он знаком с половиной жителей Техаса. У него было множество знакомых, но мало друзей. И в праздники, подобные этому, он по-настоящему чувствовал одиночество. Возможно, следовало серьезно подумать о том, чтобы устроить свою жизнь и осесть. Но где и с кем? Если бы он бросил службу рейнджера, то как бы он мог заработать на жизнь, на то, чтобы содержать жену?

Профессия рейнджера претерпела большие изменения с тех пор, как он начал заниматься этим делом.

Если не считать Джеронимо и его банды, то все злоумышленники были вытеснены в резервации. Разбойники, грабившие почтовые дилижансы, исчезли вместе с почтовыми дилижансами.

Теперь каждый раз, когда Террилл Микс производил арест, ему приходилось иметь дело с горами бумажной работы. Его бесила мысль о том, как нянчились судейские с преступниками. Если и существовал человек, мечтавший внести изменения в эту систему, то таким человеком был он.

Только он не знал, какого рода изменений требовала система и как можно было это осуществить. У него все еще была беспокойная пара ног, и он все еще хотел видеть, что происходит там, за горизонтом.

Рио, конечно, посчастливилось, что, будучи в зрелом возрасте, он нашел такую потрясающую женщину, как Велвет. Террилл размышлял об этом, когда показалась ферма де Варгасов.

Рио хорошо выбрал место, построив дом в неглубокой долине, окруженной защищавшими его деревьями, сохранявшими прохладу летом и смягчавшими холод зимой и не допускавшими сюда холодных ветров. Из кухонной трубы поднимался кудрявый дым, принося аромат стряпни, вплетавшийся в ледяной ветер. Жареный гусь, подумал он, и рот его наполнился слюной, как у голодной собаки.

Когда Террилл подъехал, Рио как раз появился из конюшни.

– Я освободил место для твоей лошади, – крикнул он.

– Я, наверное, приехал слишком рано, – отозвался Террилл, соскальзывая с седла и прыгая на землю с такой легкостью, которая была бы под стать человеку вдвое моложе.

– Черт возьми, парень, я, например, считаю, что ты опоздал по крайней мере на год. Я думал, мы будем видеть тебя чаще, когда ты перебрался в Керрвилл. Но ты стал появляться еще реже. Велвет все время пристает ко мне, чтобы я заставил тебя приезжать почаще.

Рио был первым хозяином Террилла в дни, когда Микс был еще зеленым юнцом. Рио был единственным человеком на свете, имевшим право называть его «парень». Все, что Террилл узнал о лошадях, и большую часть того, что узнал о людях, он почерпнул от Рио.

– Я все собирался заглянуть, но мое ремесло не дает мне свободы.

– Можешь не извиняться. Я помню, что значит быть свободным как ветер. Я рад, что ты сумел выбраться сегодня. Велвет снимет с меня шкуру, если мы не отправимся прямехонько в дом, – сказал Рио после того, как они устроили коня Террилла.

– Думаю, ты не станешь возражать, если мы пройдем прямо на кухню.

– Мне это по душе, – отозвался Террилл с веселой усмешкой. – Я очень стремлюсь в некотором смысле оказаться как можно ближе к еде после того, как ветер донес до меня ее запах.

– Ну наконец-то желанный гость! Райна, солнышко, пойди погляди, кто здесь, – воскликнула Велвет, когда они появились в дверях кухни.

Она что-то помешивала в котле, вытерев руки о передник, поспешила им навстречу и заключила Террилла в объятия. Он прижал ее к себе, и его мрачное настроение испарилось от теплоты ее приветствия.

– Вы прекрасны, как всегда, миссис Велвет.

– Конечно, если тебе по вкусу толстые и морщинистые, – ответила Велвет, разражаясь искренним хохотом и отталкивая его. – А что это за нарост у тебя на груди? В тебя снова стреляли?

Террилл сунул руку под куртку и вытащил бутылку:

– Вы еще не потеряли вкуса к хорошему бренди?

– Конечно, нет, солнышко.

– Вот эта бутылка проделала долгий путь из Франции. Поглядите, на этикетке написано: «Коньяк». – С этими словами он вручил бутылку Велвет.

В эту минуту в кухню вошла еще одна женщина. У нее, несомненно, было лицо Райны, но в фигуре ее не было ничего детского.

– Боже милостивый, Райна, даты, оказывается, стала красавицей, – сказал гость, снимая шляпу.

Эта кроха, переваливавшаяся на толстых ножках, бегавшая за ним по всему коралю и просившая посадить ее на лошадь, затем восьмилетняя девчушка, которую он учил бросать лассо, и девушка-подросток, умевшая стрелять почти так же метко, как он сам, превратилась в настоящую красавицу.

Когда-нибудь какому-то счастливцу не придется мерзнуть в постели, если рядом окажется она. Мерзнуть? Да уж куда там! Это явная недооценка. Женщина с таким телом, как у Райны, пожалуй, способна устроить целый пожар в постели. Какая-то частица его пожелала, чтобы этим счастливцем стал он. Но в этом было нечто неестественное, как если бы он захотел спать со своей младшей сестрой.

– Где же вы скрывались? – спросила Райна, приближаясь к нему и становясь на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку.

Мягкость ее губ и сладость поцелуя несколько ослабили его братские чувства. Он отстранился, чтобы лучше рассмотреть ее. Ведь он подумывал о том, чтобы осесть. Мужчина в его положении мог бы сделать выбор куда худший, чем Райна де Варгас.

– Если бы я знал, что теряю, я бы поторопился, – сказал он несколько охрипшим голосом.

– Ты опоздал на год, но пришел на час раньше, – сказала Велвет, сияя улыбкой. – Я еще не закончила стряпню.

– В таком случае я буду счастлив помочь. Рио расхохотался:

– Когда это ты научился стряпать?

– А я и не учился. Зато я самый лучший дегустатор, какого только создал Всевышний.

Улисс помог усесться Шарлотте и Алиции на заднее сиденье экипажа, потом укутал их колени курткой из буйволовой кожи.

– Вам тепло, леди? – спросил он, прежде чем сесть на переднее сиденье рядом с Патриком.

– Все прекрасно, – ответили они в один голос. Улисс взял в руки поводья, потом повернулся к Патрику:

– Поехали, отец?

– Да.

С той минуты как Патрик развернул подарок Шарлотты, у него был отрешенный вид, будто он прислушивался к какому-то далекому голосу, а не к разговорам окружавших его людей.

Улисс тоже был удивлен полученным подарком, особенно таким, который, по его понятиям, имел особое значение для Шарлотты, так как был связан с воспоминаниями. И он был очень тронут ее небольшой речью, в которой она сообщила, что воспринимает его как сына.

Но если бы не игра случая, ведь она могла бы быть его матерью. Бог свидетель, что она старалась изо всех сил, чтобы быть достойной Илке во время этих рождественских праздников. Без Шарлотты и Алиции эти праздники было бы невозможно перенести.

Шарлотта словно прочла его мысли, когда предложила:

– А не могли бы мы остановиться у могилы Илке по дороге к де Варгасам? Мне бы хотелось немного побыть с ней. – Она положила руку в перчатке на плечо Патрика: – Или для тебя это было бы слишком тяжело?

Голос Патрика прозвучал хрипло из-за охвативших его чувств:

– Мне бы тоже очень хотелось. Я все время думаю об Илке с той минуты, как ты подарила мне эту фотографию.

– Надеюсь, я не расстроила тебя?

– Эта фотография воскресила столько счастливых воспоминаний. Иногда, когда я тоскую по Илке, мне становится так скверно, что я забываю все то хорошее, что мы пережили вместе.

Когда они добрались до небольшого кладбища на берегу реки, Улисс понял, что Шарлотта собиралась сделать с веткой остролиста, покрытой яркими ягодами, которую она сжимала в руках, затянутых в перчатки.

– Это для тебя, моя дорогая, – сказала она, склоняясь к могильному камню Илке. – На память о празднике. Представляю, как там, на небесах, ты показываешь ангелам свое искусство плести венки и делать гирлянды. Вероятно, они учатся у тебя скорее, чем это удавалось мне столько лет назад. – Голос Шарлотты потеплел, стал глубже и проникновеннее. – Мы все здесь, Патрик, Улисс, Алиция и я, думаем о тебе и тоскуем без тебя. Мы все четверо едем ужинать к де Варгасам.

И она продолжала вести эту одностороннюю беседу со своей старой подругой.

Хотя Улисс не прислушивался к тому, что говорила Шарлотта, журчание ее голоса успокаивало его, пока он смотрел на последний приют своей матери.

Как он был не прав, когда поссорился с матерью из-за визита Шарлотты! Как бы ему хотелось, чтобы все жестокие слова, которые он сказал ей в тот день, не были произнесены! А теперь единственное, что он мог сделать, чтобы искупить свою вину, было обращаться с Шарлоттой так, как хотела его мать.

Это посещение кладбища оказалось более целительным, чем он ожидал. К тому времени, когда они снова уселись в экипаж, в глазах Патрика уже не было такого отрешенного выражения. Он даже ухитрялся принимать участие в общем разговоре всю остальную часть пути.

Когда Улисс остановил кабриолет, во дворе де Варгасов их встретил волкодав. Огромная собака направилась к экипажу, в ее движениях чувствовалось высокомерие, в тихом рычании слышалась угроза.

– Какое великолепное животное! – воскликнула Шарлотта, не проявляя ни малейших признаков страха. – Он очень похож на собак, что мы разводили в Гленхэйвене.

Улисс отвел взгляд от четвероногой воительницы и с трудом заставил себя кисло улыбнуться.

– Все правильно. Это та самая собака, которую вы мне прислали. К сожалению, я не мог оставить ее у себя, в то время я учился в Гарварде, а Райне ужасно захотелось иметь такого пса. Надеюсь, вы не сердитесь?

На лице Шарлотты появилась гримаска.

– Жаль, что ты не смог воспользоваться моим подарком. Это было очень легкомысленно с моей стороны.

Хотя Улисс в свое время и сам думал так же, он все же возразил:

– Чепуха. Имеет значение только доброе намерение. К его ужасу, Шарлотта не стала дожидаться, пока ей помогут выйти из экипажа. Она спрыгнула с переднего сиденья, протянув руку к Юсфулу. Клыки пса блестели, как сабли, и обнажались все больше по мере того, как она приближалась.

Улисс не осмелился предупредить ее криком из опасения пробудить в животном ярость. Он задержал дыхание, думая о том, как собака сейчас вцепится в руку Шарлотты или в другую часть тела, в зависимости от того, к чему у него больше склонность.

– Ты прелестный малыш, – ворковала Шарлотта, позволяя Юсфулу обнюхивать себя и впитывать свой запах.

К изумлению Улисса, волкодав начал ритмично подергивать хвостом, потом завилял им.

– О, Патрик, – воскликнула Шарлотта. – Я думаю, он помнит меня. Интересно, захочет ли Райна, чтобы я прислала ему в пару подругу.

Улисс подавил стон при мысли о появлении дюжины маленьких Юсфулов, шатающихся по ранчо де Варгасов.

– Что-нибудь не так, Улисс? – спросила Алиция, наблюдая за ним с высокого сиденья экипажа.

– Вовсе нет, – ответил он, не сводя глаз с собаки, потом спустился и помог Алиции выйти из кабриолета. К счастью, Юсфул был слишком занят Шарлоттой и Патриком, чтобы обращать внимание на Улисса, когда они с Алицией двинулись к дому.

Хотя Улисс продолжал настороженно наблюдать за Юсфулом, придерживая Алицию под локоть, чтобы она не поскользнулась на покрытой льдом тропинке, мысли его получили новое направление. Он не мог дождаться момента, когда увидит реакцию Райны на подарок.

Ей придется вместе с рождественским пирогом проглотить унижение. Он наслаждался мыслью, что она будет чувствовать себя обязанной сказать ему для разнообразия что-нибудь приятное. Улисс улыбался, предвкушая, как Райна будет благодарить его. Может быть, даже у нее хватит ума и благородства извиниться перед ним за то, что все эти годы она называла его Бесполезным.

Бросится ли она выражать свою благодарность немедленно, как только увидит его, или дождется более подходящего момента? Зная Райну, он подозревал, что она получит удовольствие, если заставит его дожидаться. Но, черт возьми, ей не следует уж слишком долго испытывать его терпение, думал он, стуча в дверь.

Райна ответила на его стук, широко распахнув дверь и пожелав им всем веселого Рождества. Она крепко обняла Шарлотту, Алицию и Патрика по очереди, потом холодным кивком поздоровалась с Улиссом. Совсем не такого приветствия он ожидал.

И она была совсем не такой Райной, которую он рассчитывал увидеть.

Из чертенка в мужской одежде превратилась в тщательно причесанную женщину в платье красно-коричневого цвета, прекрасно сочетавшемся с золотистым блеском ее глаз. Должно быть, она надела корсет – ее талия казалась такой тонкой, что он мог бы обхватить ее одной ладонью. Корсет заставил подняться ее груди выше, и при каждом вздохе девушки они подрагивали самым волнующим образом. Высокий ворот платья и пышный лиф, казалось, специально подчеркивали эти холмики и приковывали к ним внимание, думал Улисс, поднимая глаза, чтобы посмотреть ей в лицо.

Райне не суждено было выглядеть так, как Алиция. Ее красота была слишком экзотической, взгляд слишком откровенным, а это не вязалось с обликом настоящей леди. Но зато сегодня Райна выглядела женщиной – каждый дюйм ее тела демонстрировал это, и при всем этом она казалась чертовски желанной.

– Заходите, пока не простудились, – сказала она. – Мама все еще суетится, готовит ужин, но отец и Террилл ждут вас в гостиной.

Слава Богу, кажется, она не заметила его замешательства! К тому времени, когда она заговорит о Старфайере, он уже овладеет своими чувствами. Улисс решил, что примет ее изъявления благодарности с полным равнодушием, словно его великолепный подарок не занимал его мыслей настолько, что он почти не мог спать ночью.

Наступил момент общей суеты, когда все начали снимать пальто, куртки и шали. Улисс передавал их Райне и все ждал, когда же она наконец скажет что-нибудь. Но вместо этого Райна повернулась к нему спиной и проследовала в гостиную, указывая гостям путь.

В комнате пахло, как и должно пахнуть на Рождество. Это была целая симфония запахов – дров, горящих в камине, смолы, сочащейся из ели, и вкусной стряпни. Он вспомнил времена, когда чувствовал себя как дома в этой самой комнате, так же уютно, как и в родительском доме, и внезапно его охватила тоска по тем временам.

Он был смущен, рассеян и забыл о том, что гостей и хозяев следует представить друг другу. К счастью, в этом не было надобности. Террилл бросил взгляд на Шарлотту и широко улыбнулся:

– Черт бы меня побрал, уж не сплю ли я? Да никак это вы, миссис Шарлотта? Я слышал, что вы вернулись, но Рио не говорил, что вы тоже приглашены на ужин.

– Вы были еще очень молоды, когда я уехала, и я польщена, что вы меня помните, – сказала Шарлотта, беря его руки в свои и оглядывая его с головы до ног.

– Мужчина едва ли в состоянии забыть такую леди, как вы, – ответил Террилл с неожиданной галантностью.

– Вы, техасцы, умеете показать гостю, что ему рады. А что касается дам, – Шарлотта сделала знак Алиции подойти поближе, – хочу вас познакомить с дочерью. Алиция, дорогая, это Террилл Микс.

Пожалуй, если бы Алицию представили члену королевской фамилии, это не произвело бы на нее большего впечатления.

– Очень рада, сэр. Я много слышала о вас от Улисса. Я была бы счастлива воспользоваться возможностью поговорить о ваших подвигах, когда вам будет удобно.

– А я буду счастлив побеседовать с вами, мисс Алиция. Но я, право же, не совершил ничего особенного.

– Пожалуйста, предоставьте мне судить об этом. – Алиция смотрела на бедного Террилла так пристально, что неустрашимый рейнджер смутился и покраснел.

И в этот момент в комнату вошла Велвет, неся поднос, уставленный дымящимися кружками. Ее появление было встречено нестройным хором приветствий.

– Я думала, что всем будет полезно выпить горячего пунша после езды по холоду, – сказала она. – За старых друзей и счастливые времена!

– И новых друзей тоже, – добавила Алиция, устремляя свои синие глаза на Микса.

С минуту казалось, что все говорят разом – это были воспоминания, смех, шутки, – всем было весело. И тут Улисс снова вспомнил о Старфайере. Он пытался придумать способ упомянуть про жеребца, когда услышал, как Райна обращается к Патрику.

– Не знаю, как поблагодарить вас за подарок. Когда это, черт возьми, Патрик успел сделать ей подарок?

Патрик казался смущенным.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, детка.

– Сегодня утром я нашла в конюшне Старфайера, а для меня не могло быть лучшего подарка. Я просто в восторге. – Райна встала на цыпочки и поцеловала Патрика.

«Черт возьми, этот поцелуй должен был предназначаться мне», – подумал Улисс, стараясь овладеть уязвленными чувствами.

– Вы самый добрый, самый замечательный человек, какого я когда-либо встречала в жизни, если не считать моего отца, – продолжала Райна. – Обещаю, вы не пожалеете, что подарили мне Старфайера. Я буду о нем очень хорошо заботиться. Папа сказал, что поможет мне тренировать его. Он будет самым лучшим скаковым конем в штате.

– Ох, полегче, Райна, полегче, – сказал Патрик. – Я бы с радостью подарил тебе жеребца, если бы он был моим. Но он принадлежит Улиссу.

Зрачки Райны расширились.

– Так вы не выкупили его опять?

– Мне это не пришло в голову.

– В таком случае что он делал в нашем стойле сегодня утром?

– Об этом ты должна спросить моего сына, – ответил Патрик.

– О-о-ох! – Брови Райны сошлись в ниточку, она нахмурилась.

Ее губы все еще были сложены так, что образовывали букву «о», и это продолжалось долго после того, как звук смолк.

Она повернулась к Улиссу:

– Прости. Я просто подумала…

Он с трудом подавил желание задушить ее. Он ведь знал, что девчонка найдет способ заставить его пожалеть о своей щедрости.

– Понимаю, что ты имеешь в виду, – отозвался Улисс, стараясь не повышать голоса, чтобы остальные не могли их расслышать.

– Когда ты нашла Старфайера, то, верно, сказала себе, что я слишком скуп, чтобы сделать тебе такой щедрый подарок.

Видя, как ее румянец стал еще темнее, Улисс понял, что нашел правильный тон.

– Я прямо-таки слышу, как ты говоришь себе: «Улисс никогда не подарил бы мне ничего ценного. Улисс – мелочная скаредная змея. Он думает только о себе». Именно такое у тебя мнение обо мне, Квинни?

Райна пожала плечами, чтобы совладать со своими чувствами. Она совершила ужасную ошибку, такую, что Улисс не сможет простить или забыть. Он смотрел на нее так, будто она была грязью, приставшей к его сапогам, которую он хотел поскорее смыть, стереть, соскоблить.

Черт бы его побрал! Почему бы ему не повести себя правильно хоть раз в жизни? Учитывая то, как он обращался с ней в прошлом, чего он ожидал от нее? Он решил сыграть в Санта-Клауса и оставил в стойле Старфайера, и естественно было бы подумать, что только Патрик мог это сделать.

И ее реакция была совершенно логичной. Даже Велвет подумала то же самое. Нет, размышляла возмущенная Райна, ее не за что осуждать. Улисс должен был оставить хоть маленькую записочку, если хотел, чтобы она поблагодарила его. Благодарить его? Черта с два! Он вел себя так, будто рассчитывал, что она облобызает его ноги.

Ее глаза засверкали, но тон оставался вызывающим:

– Ты кое-что забыл упомянуть, Улисс. Хочешь, чтобы я перечислила все твои прегрешения сначала?

Велвет посмотрела в их сторону и спросила:

– О чем это вы там толкуете?

– Ни о чем, мама, – пробормотала Райна.

– Даже того меньше, – проворчал Улисс.

– Ладно. Тогда ты не будешь возражать, если я пошлю Райну на кухню, чтобы она приготовила еще пунша?

– Конечно, не буду, – ответил Улисс с самой любезной улыбкой, какую только смог изобразить.

В эту минуту, когда его рассеянные в прах ожидания еще бередили душу, как занозы, Улисс не возражал бы, если бы Райна де Варгас отправилась прямым ходом в преисподнюю.