Библиотека литературы Древней Руси. Том 5 (XIII век)

ИЗ ЛАВРЕНТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ

В лето 6731. Всеволодъ Гюргевич иде из Новагорода къ отцю своему в Володимерь, новгородци же пояша к собе Ярослава Всеволодича ис Переяславля княжитъ.

Того же лета явишася языци, их же никто же добре ясно не весть, кто суть, и отколе изидоша, и что языкъ ихъ, и которого племени суть, и что вера ихъ. И зовуть я татары, а инии глаголють таумены, а друзии печенези. Ини глаголють, яко се суть, о них же Мефодий, Патомьскый епископъ,[123] сведетельствует, яко си суть ишли ис пустыня Етриевьскы, суще межю встоком и севером. Тако бо Мефодий рече: «Яко къ скончанью временъ явитися тем, яже загна Гедеонъ,[124] и попленять вся землю от встока до Ефранта, и от Тигръ до Понетьскаго моря,[125] кроме Ефиопья». Богъ же единъ весть ихъ, кто суть и отколе изидоша, премудрии мужи ведять я добре, кто книгы разумно умееть. Мы же их не вемы, кто суть, но сде вписахом о них памати ради русскых князий, беды, яже бысть от них.

И мы слышахом, яко многы страны поплениша: Ясы, Обезы, Касогы,[126] и половець безбожных множество избиша, а инехъ загнаша. И тако измроша убиваеми гневом Божьимь и пречистыя его Матере. Много бо зла створиша ти оканнии половци Руской земли. Того ради всемилостивый Богъ хотя погубити и наказати безбожныя сыны Измаиловы, куманы,[127] яко да отмьстять кровь христьяньску; еже и бысть над ними безаконьными. Проидоша бо ти таурмени всю страну Куманьску и придоша близь Руси, иде же зовется валъ Половечьскый. И слышавше я русстии князи Мстиславъ Кыевьскый, и Мстиславъ Торопичскый[128] и Черниговьскый, и прочии князи здумаша ити на ня, мняще яко ти поидут к ним. И послашася в Володимерь к великому князю Юргю, сыну Всеволожю, прося помочи у него. Он же посла к ним благочестиваго князя Василька, сыновца своего, Костянтиновича с ростовци, и не утяну Василко прити к ним в Русь.[129] А князи русстии идоша, и бишася с ними, и побежени быша от них, и мало ихъ избы от смерти; их же остави судъ жити, то ти убежаша, а прочии избьени быша. Мьстиславъ старый добрый князь ту убьенъ бысть, и другый Мстиславъ, и инех князий 7 избьено бысть; а боляръ и прочих вой много множество. Глаголют бо тако, яко кыянъ одинех изгыбло на полку том 10 тысячь.

И бысть плачь и туга в Руси и по всей земли слышавшим сию беду. Се же ся зло сключи месяца мая въ 30,[130] на память святаго мученика Еремиа. Се же слышавъ Василко приключьшееся в Руси, възвратися от Чернигова, схраненъ Богомь, и силою креста честнаго, и молитвою отца своего Костянтина, и стрыя своего Георгия. И вниде в свой Ростовъ славя Бога и святую Богородицю. <...>

В лето 6745. Благоверный епископъ Митрофанъ постави кивотъ в святей Богородице зборней над трапезою и украси его златомь и сребром при благовернемь князи велицемь Георгии. Того же лета исписа притворъ святое Богородици.

Того же лета на зиму придоша от всточьные страны на Рязаньскую землю лесом безбожнии татари, и почаша воевати Рязаньскую землю, и пленоваху и до Проньска, попленивше Рязань весь, и пожгоша, и князя ихъ убиша. Их же емше овы растинахуть, другыя же стрелами растреляху в ня, а ини опакы руце связывахуть. Много же святыхъ церкви огневи предаша, и манастыре, и села пожгоша, именья не мало обою страну взяша; потом поидоша на Коломну. Тое же зимы поиде Всеволодъ, сынъ Юрьевъ, внук Всеволожь, противу татаром. И сступишася у Коломны, и бысть сеча велика. И убиша у Всеволода воеводу Еремея Глебовича и иных мужий много убиша у Всеволода, и прибежа Всеволодъ в Володимерь в мале дружине. А татарове идоша к Москве. Тое же зимы взяша Москву татарове, и воеводу убиша Филипа Нянка за правоверную христьянскую веру, а князя Володимера яша руками, сына Юрьева. А люди избиша от старьца и до сущаго младенца, а град и церкви святыя огневи предаша, и манастыри вси и села пожгоша, и много именья въземше, отидоша.

Тое же зимы выеха Юрьи из Володимеря в мале дружине, урядивъ сыны своя в собе место Всеволода и Мстислава. И еха на Волъгу с сыновци своими с Васильком, и со Всеволодом, и с Володимером, и ста на Сити[131] станом, а ждучи к собе брата своего Ярослава с полкы и Святослава с дружиною своею. И нача Юрьи князь великый совкупляти вое противу татаром, а Жирославу Михайловичю приказа воеводьство в дружине своей.

Тое же зимы придоша татарове к Володимерю, месяца февраля въ 3, на память святаго Семеона, во вторник преже мясопуста[132] за неделю. Володимерци затворишася в граде, Всеволод же и Мстиславъ бяста, а воевода Петръ Ослядюковичь. Володимерцем не отворящимся, приехаша татари к Золотым воротом,[133] водя с собою Володимера Юрьевича, брата Всеволожа и Мстиславля. И начаша просити татарове князя великого Юрья, ест ли в граде. Володимерци пустиша по стреле на татары, и татарове тако же пустиша по стреле на Золотая ворота, и по сем рекоша татарове володимерцем: «Не стреляйте!» Они же умолчаша. И приехаша близь к воротом, и начаша татарове молвити: «Знаете ли княжича вашего Володимера?» Бе бо унылъ лицем. Всеволодъ же и Мстиславъ стояста на Золотых воротех и познаста брата своего Володимера. О умиленое виденье и слезъ достойно! Всеволодъ и Мстиславъ с дружиною своею и вси гражане плакахуся, зряще Володимера.

А татарове отшедше от Золотых воротъ, и обьехаша весь градъ, и сташа станом пред Золотыми враты на зрееме — множство вои бе-щислено около всего града. Всеволод же и Мстиславъ сжалистаси брата своего деля Володимера и рекоста дружине своей и Петру воеводе: «Братья, луче ны есть умрети перед Золотыми враты за святую Богородицю и за правоверную веру христьяньскую»; и не да воли ихъ быти Петръ Ослядюковичь. И рекоста оба князя: «Си вся наведе на ны Богъ грех ради наших»; яко же пророкъ глаголет: «Несть человеку мудрости, ни е мужства, ни есть думы противу Господеви. Яко Господеви годе бысть, тако и бысть. Буди имя Господне благословено в векы». Створися велико зло в Суждальской земли, яко же зло не было ни от крещенья, яко же бысть ныне; но то оставим.

Татарове станы свое урядивъ у города Володимеря, а сами идоша взяша Суждаль, и святу Богородицю разграбиша,[134] и дворъ княжь огнемь пожгоша, и манастырь святаго Дмитрия пожгоша, а прочии разграбиша. А черньци и черници старыя, и попы, и слепыя, и хромыя, и слукыя, и трудоватыя, и люди все иссекоша, а что чернець уных, и черниць, и поповъ, и попадий, и дьяконы, и жены ихъ, и дчери, и сыны ихъ, то все ведоша в станы свое, а сами идоша к Володимерю. В суботу мясопустную почаша наряжати лесы,[135] и порокы[136] ставиша до вечера, а на ночь огородиша тыном около всего города Володимеря. В неделю мясопустную по заутрени приступиша к городу, месяца февраля въ 7, на память святаго мученика Феодора Стратилата.

И бысть плачь велик в граде, а не радость, грех ради наших и неправды. За умноженье безаконий наших попусти Богъ поганыя не акы милуя ихъ, но нас кажа, да быхом встягнулися от злых делъ. И сими казньми казнить нас Богъ, нахоженьем поганых; се бо есть батогъ его, да негли встягнувшеся от пути своего злаго. Сего ради в праздникы нам наводить Богъ сетованье, яко же пророкъ глаголаше: «Преложю праздникы ваша в плачь и песни ваша в рыданье». И взяша град до обеда от Золотых воротъ, у святаго Спаса внидоша по примету[137] чересъ город, а сюде от северныя страны от Лыбеди[138] ко Орининым воротом и к Медяным, а сюде от Клязмы к Волжьскым воротом, и тако вскоре взяша Новый град.[139] И бежа Всеволодъ и Мстиславъ, и вси людье бежаша в Печерний городъ.[140]

А епископъ Митрофанъ, и княгыни Юрьева съ дчерью, и с снохами, и со внучаты и прочие, княгини Володимеряя с детми, и множество много бояръ, и всего народа людий затворишася в церкви святыя Богородица.[141] И тако огнем безъ милости запалени быша. И помолися боголюбивый епископъ Митрофанъ, глаголя: «Господи Боже силъ, светодавче, седяй на херувимехъ, и научивъ Осифа,[142] и окрепивъ пророка своего Давида на Гольяда,[143] и въздвигнувый Лазаря четверодневнаго из мертвыхъ,[144] простри руку свою невидимо и приими в миръ душа рабъ своихъ»; и тако скончашася. Татарове же силою отвориша двери церковныя и видеша овы огнем скончавшася, овы же оружьем до конца смерти предаша.

Святую Богородицю разграбиша, чюдную икону одраша[145] украшену златом, и серебром, и каменьемь драгым, и монастыре все и иконы одраша, а иные исекоша, а ины поимаша, и кресты честныя, и ссуды священныя, и книгы одраша, и порты блаженых первых князий, еже бяху повешали в церквах святыхъ на память собе. То же все положиша собе в полонъ, яко же пророкъ глаголеть: «Боже, придоша языци в достоянье твое, оскверниша церковь святую твою, положиша Иерусалима яко овощное хранилище, положиша трупья рабъ твоихъ брашно птицам небесным, плоть преподобных твоих зверем земным, прольяша кровь их акы воду». И убьенъ бысть Пахоми, архимандритъ манастыря Рожества святы Богородица, да игуменъ Успеньскый,[146] Феодосий Спасьскый, и прочии игумени, и черньци, и черници, и попы, и дьяконы от уного и до старца и сущаго младенца. И та вся иссекоша, овы убивающе, овы же ведуще босы и безъ покровенъ въ станы свое, издыхающа мразом.

И бе видети страх и трепетъ, яко на христьяньске роде страх, и колебанье, и беда упространися. Согрешихом казними есмы, яко же ны видети бедно пребывающа. И се нам сущюю радость скорбь, да и не хотяще всякъ в будущий векъ обрящем милость. Душа бо сде казнима всяко в будущий суд милость обрящет и лгыню от мукы. О неиздреченьному ти человеколюбью! И тако подобаеть благому владыце казати. И се бо и азъ грешный много и часто Бога прогневаю и часто согрешаю по вся дни; но ныне на предреченая взидем.

Татарове поплениша Володимерь, и поидоша на великого князя Георгия оканнии ти кровопийци. И ови идоша к Ростову, а ини к Ярославлю, а ини на Волгу на Городець, и ти плениша все по Волзе доже и до Галича Мерськаго; а ини идоша на Переяславль, и тъ взяша, и оттоле всю ту страну и грады многы все то плениша доже и до Торжку. И несть места, ни вси ни селъ тацех редко, иде же не воеваша на Суждальской земли. И взяша городовъ 14 опричь свободъ и погостовъ во один месяць февраль, кончевающюся 45-тому лету;[147] но мы на предняя взидем.

Яко приде весть к великому князю Юрью: «Володимерь взятъ, и церкы зборъная, и епископъ, и княгини з детми, и со снохами, и со внучаты огнемь скончашася, а старейшая сына Всеволодъ с братом вне града убита, люди избиты, а к тобе идут». Он же, се слышавъ, възпи гласомь великым со слезами, плача по правоверней вере христьяньстей, преже и наипаче о церкви, и епископа ради, и о людех (бяше бо милостивъ), нежели собе, и жены, и детий. И въздохнувъ из глубины сердца, рекъ: «Господи, се ли бы годе твоему милосердью?» Новый Иовъ бысть[148] терпеньем и верою яже к Богу. И нача молитися, глаголя: «Увы мне, Господи, луче бы ми умрети, нежели жити на свете семь. Ныне же что ради остах азъ единъ?» И сице ему молящюся со слезами, и се внезапу поидоша татарове. Он же, отложивъ всю печаль, глаголя: «Господи, услыши молитву мою и не вниди в судъ с рабом своимъ, яко не оправдится пред тобою всякъ живый, яко погня врагъ душю мою». И пакы второе помолися: «Господи Боже мой, на тя уповах, и спас мя и от всех гонящих избави мя». И поидоша безбожнии татарове на Сить противу великому князю Гюргю.

Слышав же князь Юрги с бротом своимъ Святославом, и с сыновци своими Василком, и Всеволодом, и Володимером, и с мужи своими, поидоша противу поганым. И сступишася обои, и бысть сеча зла, и побегоша наши пред иноплеменникы. И ту убьенъ бысть князь Юрьи, а Василка яша руками безбожнии и поведоша в станы свое. Се же зло здеяся месяца марта въ 4 день, на память святою мученику Павла и Ульяны. И ту убьенъ бысть князь великый Юрьи на Сити на реце, и дружины его много убиша. Блаженый же епископъ Кирилъ взя князя мертва, иды из Белаозера и принесе и в Ростовъ. И певъ надъ ним обычныя песнь, со игумены, и с клирошаны, и с попы со многами слезами вложиша и в гробъ у святое Богородици.

А Василка Костянтиновича ведоша с многою нужею до Шерньского леса,[149] и яко сташа станом, нудиша и много проклятии безбожнии татарове обычаю поганьскому, быти въ их воли и воевати с ними. Но никако же не покоришася ихъ безаконью и много сваряше я, глаголя: «О глухое цесарьство оскверньное! Никако же мене не отведете христьяньское веры, аще и велми в велице беде есмъ. Богу же какъ ответъ дасте, ему же многы душа погубили есте бес правды, их же ради мучити вы имать Богъ в бесконечныя векы; истяжет бо Господь душе те, их же есте погубили». Они же въскрежташа зубы на нь, желающе насытитися крове его. Блаженый же князь Василко помолися, глаголя: «Господи Исусе Христе, помагавый ми многажды, избави мя от сих плотоядець». И пакы помоливъся, рече: «Господи Вседержителю и нерукотвореный цесарю, спаси любящих тя, и прошенья, его же азъ прошю, дажь ми, помози христьяном и спаси рабы твоя: чада моя Бориса и Глеба и отца моего епископа Кирила». И пакы 3-ее помолися: «Благодарю тя, Господи Боже мой, кую похвалную память мою вижю, яко младая моя память железом погыбает, и тонкое мое тело увядает». И прочее помолися: «Господи Исус Христе Вседержителю, приими духъ мой, да и азъ почию в славе твоей»; и се рек абье безъ милости убьенъ бысть.

И повержену на лесе, виде и етера жена верна, поведа мужю богобоязниву, поповичю Андрияну. И взя тело князя Василка, и понявицею обитъ, реку саваном, и положи его в скровне месте. Уведев же боголюбивый епископъ Кирилъ и княгыни Василкова, послаша по князя, принесоша и в Ростовъ. И яко понесоша и в град, и множество народа изидоша противу ему, жалостныя слезы испущающе, оставше такого утешения. Рыдаху же народа множество правоверных, зряще отца сирым и кормителя отходящим, печалным утешенье великое, омрачным звезду светоносну зашедшю. На весь бо церковный чинъ отверзлъ бяшеть ему Богъ очи сердечнеи, и всемъ церковником, и нищим, и печалным яко възлюбленый бяше отець; паче же и на милостыню, поминая слово Господне глаголющее: «Блажении милостивии, яко ти помиловани будут». И Соломонъ глаголеть: «Милостынями и верою очищаются греси». Тем же и не погреши надежи, его же просяше у Бога: «Господи, спаси любящих тя». Сего бо блаженаго князя Василка спричте Богъ смерти подобно Андрееве;[150] кровью мученичьскою омывъся прегрешений своих с братом и отцомъ Георгием с великим князем. Се бо и чюдно бысть, ибо и по смерти совкупи Богъ телеси ею; принесоша Василка и положиша и в церкви святыя Богородица в Ростове, иде же и мати его лежить. Тогда же принесоша голову великаго князя Георгия и вложиша ю в гроб к своему телу.

Бе же Василко лицем красенъ, очима светелъ и грозенъ, хоробръ паче меры на ловех, сердцемь легок, до бояръ ласковъ. Никто же бо от бояръ, кто ему служилъ, и хлебъ его елъ, и чашю пилъ, и дары ималъ, тотъ никако же у иного князя можаше быти за любовь его. Излише же слугы свои любляше, мужьство же и ум в нем живяше, правда же и истина с ним ходяста. Бе бо всему хытръ и гораздо умея, и поседе в доброденьствии на отни столе и дедни; и тако скончася, яко же слышасте.

В лето 6746. Ярославъ, сынъ Всеволода великаго, седе на столе в Володимери. И бысть радость велика христьяном, их же избави Богъ рукою своею крепкою от безбожных татаръ. И поча ряды рядити, яко же пророкъ глаголет: «Боже, суд твой цареви дажь, и правъду твою сынови цесареви — судити людемъ твоим в правду и нищим твоимъ в суд». И потомъ утвердися в своем честнемь княжении. Того же лета князь Ярославъ великый отда Суждаль брату своему Святославу. Того же лета отда Ярославъ Ивану Стародубъ. Того же лета было мирно.

В лето 6747. Посла Ярославъ князь великий по брата своего Георгия в Ростовъ,[151] и привезоша и к Володимерю, и не дошедше ста. Изидоша из града противу ему епископъ Кирилъ и Дионисий архимандритъ; понесоша и в град с епископомъ, и игумени, и попове, и черноризци. И не бе слышати пенья в плачи и велици вопли, плака бо ся весь град Володимерь по нем. Ярослав же, и Святославъ, и князи рустии плакахуся по нем с дружиною своею, и множество бояръ и слугъ плакахуся лишения своего князя, убозии кормителя. Певше обычныя песни и положиша и в гроб каменъ в святой Богородици в гробници, иде же лежить Всеволодъ, отець его. Бе Юрьи, сынъ благовернаго отца Всеволода, украшенъ добрыми нравы, их же имена вмале повемы.

Се бо чюдный князь Юрьи потщася Божья заповеди хранити и Божий страх присно имея в сердци, поминая слово Господнее, еже рече: «О семь познают вы вси человеци, яко мои ученици есте, аще любите друг друга. Не токмо же друга, но и врагы ваша любите и добро творите ненавидящим вас. Всякъ зломыслъ его прежемененыя безбожныя татары отпущаше одарены.[152] Бяхуть бо преже прислали послы свое злии ти кровопийци, рекуще: «Мирися с нами». Он же того не хотяше, яко же пророкъ глаголет: «Брань славна луче есть мира студна». Си бо безбожнии со лживым миром живуще велику пакость землям творять, еже и зде многа зла створиша. Богъ бо казнить напастми различными, да явяться яко злато искушено в горниле — христьяном бо многыми напастми внити в царство небесное. Сам бо Христосъ Богъ: «Нужно е царство небесное, и нужници въсхытают е». Георгие, мужьство тезоимените, кровью омывъся страданья ти! Аще бо не напасть, то не венець, аще не мука, ни дарове. Всякый бо держася добродетели, не может безъ многих враг быти.

Милостивъ же бяше паче меры, поминая слово Господне: «Блажении милостиви, яко ти помиловани будут». Темь и не щадяше имения своего, раздавая требующим; и церкви зижа и украшая иконами безъценными и книгами, и грады многы постави, паче же Новъгородъ вторый[153] постави на Волзе усть Окы, и церкы многы созда и манастырь святыя Богородица[154] Новегороде. Чтяшет же излиха чернечьскый чинъ и поповьскый, подая имъ еже на потребу. Тем и Богъ прошения его свершаше, исполни лет его в доброденьствии. И поседе в Володимере на отни столе лет 20 и 4, а на 5-е убьенъ бысть от безбожных и поганых татаръ. Се же все сдеяся грех ради наших.

Но не предай же нас до конца имени твоего ради святаго и не остави милости твоея от нас молитвою святыя Богородица и блаженаго епископа Кирила. Не презре Господь молитвы его и слезъ, иже приношаше Господеви, моляся день и нощь, абы не оскудела правоверная вера христьяньская. Еже и бысть: сдея Господь спасенье велико князем нашим, избавилъ есть от враг наших; «очи бо Господни на боящаяся его, а уши его в молитву ихъ». Гониша по них татарове и не обретоша. Яко же и Саулъ гоняше Давида,[155] но Богъ избави от руку его, тако и сих Богъ избави от рукы иноплеменник, благочестиваго и правовернаго великого князя Ярослава с благородными своими сыны. Бе же ихъ 6: Олександръ, Андрей, Костянтинъ, Офонасий, Данило, Михайло. А Святославъ с сыном с Дмитрием, Иванъ Всеволодичь, Володимеръ Костянтинович, Василковича 2 — Борисъ и Глебъ, Всеволодичь Василий, — си вси схранени быша Божьею благодатью; но мы на предреченая взидем.

Того же лета татарове взяша Переяславль Рускый, и епископа убиша, и люди избиша, и град пожьгоша огнем, и люди, и полона много вземше, отидоша. Того же лета Ярославъ иде г Каменьцю; град взя Каменець, а княгыню Михайлову со множьством полона приведе в своя си. Того же лета священа бысть церкы Бориса и Глеба в Кидекшии[156] великым священьем на праздник Бориса и Глеба священымъ епископомъ Кириломъ. Того же лета взяша татарове Черниговъ, князи ихъ выехаша въ Угры; а град пожегше, и люди избише, и манастыре пограбиша, а епископа Перфурья пустиша в Глухове;[157] а сами идоша в станы свое. Того же лета Ярославъ иде Смолиньску на Литву, и Литву победи, и князя ихъ ялъ; а смольняны урядивъ князя Всеволода посади на столе, а сам со множеством полона с великою честью отиде в своя си. Того же лета на зиму взяша татарове Мордовьскую землю, и Муром пожгоша, и по Клязьме воеваше, и град святыя Богородица Гороховець пожгоша, а сами идоша в станы своя. Тогды же бе пополохъ золъ по всей земли, и сами не ведяху и где хто бежить.

В лето 6748. Родися Ярославу дщи и наречена бысть в святомь крещении Марья. Того же лета взяша Кыевъ татарове и святую Софью разграбиша и манастыри все. И иконы, и кресты честныя, и вся узорочья церковная взяша, а люди от мала и до велика вся убиша мечем. Си же злоба приключися до Рожества Господня на Николинъ день.[158]

В лето 6749. Родися Ярославу сынъ и нареченъ бысть въ святомь крещении Василий. Того же лета татарове победиша угры. Того же лета татарове убиша Мстислава Рыльского.

ИЗ ТВЕРСКОЙ ЛЕТОПИСИ

Повесть о Калкацкомъ побоище, и о князехъ рускыхъ, и о храбрыхь 70. Въ лето 6732. По грехомь нашимъ приидоша языци незнаеми, безбожнии моявитяне, их же никто же добре не весть ясно, кто суть, и отколе изыидоша, и что языкь ихъ, и которого племени суть, и что вера ихъ. И зовуть я татари, а инии глаголють таурмени, а друзии печенези. Инии же глаголють, яко сии суть, о нихъ же Мефодий, епископь Паторомский, сведительствуетъ, яко сии суть вышли ис пустыня Ефровскиа, сущи межи въстока и севера. Тако бо глаголеть Мефодий: «Яко въ скончание времени явитися имъ, их же загна тамо Гедеонъ, и изшедше оттуду, попленятъ всю землю отъ востока до Ефранта, и отъ Тигра до Понетскаго моря, кроме Ефиопиа». Богь же весть единъ, кто суть и отколе изыидоша, премудрии мужи ведятъ я добре кто книгы разумеетъ. Мы же ихъ не вемы, кто суть, но и зде написахомъ о нихъ памяти ради рускыхъ князь и беды, яже бысть отъ нихъ.

Но не сихъ же ради сие случися, ко гордости ради и величаниа рускыхъ князь попусти Богь сему быти. Беша бо князи храбры мнози, и высокоумны, и мнящеся своею храбростию съделовающе. Имеяхутъ же и дружину многу и храбру, и тою величающеся, от них же о единомъ въспомянемъ зде, описаниа налезше.

Бе некто отъ ростовскыхъ житель Александрь, глаголемый Поповичь, и слуга бе у него именемь Торопь; служаше бо той Александръ великому князю Всеволоду Юриевичу. Повнегда же дасть князь великий Всеволод градъ Ростовъ сыну своему князю Костантину, тогда и Александрь начатъ служити Костантину. Егда же преставися великий князь Всеволодъ, Костантину не восхотевшу быти въ Володимери, но у пречистиа Ростовскиа и чюдотворцевь излюбы жити. Темь и прошаше Вълодимера къ Ростову, а не Ростова къ Володимерю, ту бо омышляше столу быти великому княжению; но не въсхоте сего пречистая Богородица. И дасть князь великий Всеволодъ столъ свой меншему отъ Костантина сыну своему Юрию. Темъ Костантинь гневашеся на брата о княжении, а князь великий Юрий многы браны на Костантина въздвиже, хотя съ Ростова съгнати его; и не попусти ему Господь.

Пришедшу бо ему на нь ратию, Костантинъ отъиде къ Костроме и тоа съжже. Князь великий Юрий стоаше подъ Ростовомъ, въ Пужбале, а войско стояше за две версты отъ Ростова, по реце Ишне,[159] биахутъ бо ся вместо острога объ реку Ишню. Александръ же выходя многы люди великого князя Юриа избиваше. Их же костей накладены могыли великы и доныне на реце Ишне, а инии по ону страну реки Усии: много бо людей бяше съ великымъ княземь Юриемь. А инии побиени отъ Александра же подъ Угодичами, на Узе, те бо храбрии выскочивше на кою либо страну обороняху градъ Ростовъ молитвами пречистыа. Многажды бо князь великий Юрий на братне достоание прихождаше, но съ срамомъ възвращашеся.

Единою выйде на него изъ Ростова Костантинь, и бысть имъ бой за Юриевымъ на реце Гзе,[160] и тамо победи Костантинь, молитвами пречистыа, своею правдою и теми же храбрыми Александромъ съ слугою Торопомъ; ту же бе и Тимоня Золотой поясъ. И ту убиша у великого князя храбраго Юряту, о семъ велми опечалися князь великий Юрий; побеждень же смирися съ братомъ. Потомъ прииде на Ярослава Переяславьского Мьстиславь Мьстиславичь, тесть его, и инии князи, съ собою же и Костантина подвигоша, а за Ярослава сталъ князь великий Юрий за брата. И бысть имъ бой на Липицахъ и на Юриеве горе,[161] а ту все полки великого князя Юриа избыти. Въ них же убиень бысть храбрый и безумный бояринъ Ратиборъ, иже похвалися седлы наметати супротивныхъ. Князя же Юриа победивше, и на столе въ Володимере Костантина посадиша. Два же лета Костантинъ бывь князь великий, пакы столъ дасть брату Георгию, а детемъ Ростовъ и Ярославль, а самъ кь Господу отходитъ.

Видевъ же Александрь князя своего умрьша, а Юриа седша на столе, размышляше о животе, еда како отдасть мьщение князь великий, Юряты ради, и Ратибора, и инехъ мнозехъ отъ дружины его, их же изби Александрь. Вскоре смысливь посылаетъ своего слугу, их же знаше храбрыхъ, прилучившихся въ то время, и съзываетъ ихь къ собе въ городъ, обрытъ подъ Гремячимъ колодяземъ на реце Где, иже и ныне той сопъ стоитъ пустъ. Ту бо събравшеся съветъ сътвориша, аще служити начнутъ княземъ по разнымъ княжениямъ, то и не хотя имутъ перебитися, понеже княземъ въ Руси велико неустроение и части боеве. Тогда же рядъ положивше, яко служити имъ единому великому князю въ матери градомъ Киеве. Бе же тогда въ Киеве князь великий Мьстиславь храбрый Романовичь Смоленского и Володимеръ Руриковичь Ростиславича, въ то же время Мъстиславь Мьстиславичь въ Галичи. И быша челомъ вси тыи храбрыи великому князю Мьстиславу Романовичу, о них же князь великий велми гордящеся и хваляшеся, донеле же сиа злоба съключися, о ней же повесть предлежитъ.

Начатъ бо слухъ проходити, яко сии безбожнии многы страны поплениша: Ясы, Обезы, Касогы, и половець безбожныхъ множество избыша, и приидоша на землю Половеческую. Половци же не могуще противися бежаша, и многыхъ избыша, а иныхъ погнаша по Дону въ лукоморя,[162] и тамо избиваеми гневомъ Божиимъ и пречистыа его Матери. Много бо зла сътвориша те окаании половци Руской земли. Того ради всемилостивый Богъ хотя погубити безбожныа сына Измаиловы, куманы, яко да отъмьстятъ кровь христианьскую; еже и бысть надъ ними. Приидоша бо ти таурмени на всю страну Куманьскую и гониша ихъ до реки Днепра близъ Руси.

И прибегоша окаяннии половци, иде же зовется валъ Половеческий, остатокъ избытыхъ: Котянь, князь половеческий, съ инеми князи; а Данило Кобяковичь съ нимъ и Юрий Кончаковичь убьена быста. Сей же Котянъ тестъ бе князю Мьстиславу Мьстиславичу Галичьскому, и прииде съ поклономъ съ князи половеческыми къ зятю Мьстиславу въ Галичь и къ всемъ княземъ рускымъ. И принесе дары многы, кони, и велбуди, и буйволы, и девки, и одариша всехъ князей рускыхъ, кланяяся, ркуще: «Дньсь нашу землю отъяли суть, а вашу пришедше заутра възмутъ, то помозете намъ». И възмолися Котянъ зятю своему Мьстиславу; князь же Мьстиславъ посла кь братии своей, княземъ рускымъ, съ молбою рекъ: «Поможемъ симь; аще ли же мы симъ не поможемъ, то сии имутъ предатися къ нимъ, то онимъ болши будетъ сила, а намъ тяготнее будетъ отъ нихъ». И тако думавше много о себе, и поклона для и молбы князей половеческыхъ яшася Котягу помагати.

Начаша вои пристраивати, кождо свою власть: князь великий Мьстиславъ Романовичь Ростиславича Киевский, и Мьстиславъ Святославичь Черниговский Всеволодича Козельский, и Мстиславь Мьстиславичь Галичьский, сии бо старейшии земли Руской; съ ними же и младии князи: Данило Романовичь Мьстиславича, и князь Михайло Всеволодичь Черниговский, и князь Всеволодъ Мьстиславичь Киевьского сынь, и инии князи мнози. Бывшу же съвету ихъ въ Киеве всехъ князей, послаша къ Володимеру къ великому князю Юрию Всеволодичу на помочь; онъ же посла имъ Василка Ростовскаго. Съвещаша же князи, яко срести ихъ на чюжой земли (тогда же половецкий князь крестыся Бастый), и съвъкупивше всю землю Рускую, поидоша противу татаромъ. Пришедши же имъ кь Днепру на Зарубъ, къ острову Варяжскому,[163] то же слышавше татарове, оже идутъ князи рустии противу имъ, послаша къ нимъ послы своа, глаголюще: «Се слышахомъ, оже идете противъ насъ, послушающе половецъ. А мы вашеа земли не заяхомъ, ни городовъ вашихъ, ни селъ вашихъ, ни на васъ приидохомъ. Но приидохомъ, Богомъ пущони, на конюхи и на холопы свои, на поганыа половци, а вы възмете съ нами миръ. А половци, аще прибежатъ къ вамъ, то не приимайте ихъ, и бийте ихъ отъ себе, а товаръ ихъ възмите къ собе. Зане же слышахомъ, яко и вамъ много зла творятъ, того ради и мы биемъ». Князи же русстии того не послушаша, по послы изъ избыша, а сами поидоша противу имъ. И не дошедше Олешиа,[164] и сташа на Днепре. И прислаша къ нимъ татарове второе послы, ркуще тако: «Аще есте послушали половець, а послы наши избыли, а идете противу насъ, то вы поидите. А мы васъ ничимъ не заимали, а всемъ намъ Богь». Они же отпустиша послы ихъ.

Ту прииде къ нимъ вся земля Половецкаа и съ князи своими. Тогда же Мъстиславъ Мъстиславичь Галичский, въ тысячи войска, перебродися реку Днепръ на сторожи татарскиа, и победи ихъ. А останокъ ихъ въбеже въ курганъ Половецкий съ своимъ воеводою Гемябекомъ, и ту имъ не бысть помочи. И погребоша воеводу своего Гемябека живого въ землю, хотяще его ублюсти. И ту его налезоша, испросивше его половци у Мстислава, и убиша его. То же слышавше князи рустии, поидоша за Днепрь на множестве людей: Мъстиславь князь великий Романовычь съ кианы, Володимерь Руриковичь съ смолняны, черниговьстии князи, галичане, и волинцы, и куряне, и трубчане, и путивльци, и вся страны руския, и вси князи и множество вой. Приидоша же выгонцы галичьские[165] въ лодиахь по Днестру въ море, бе же тысяща лодей. Изъ моря выидоша въ Днепрь, и възведше порогы, сташа у реки Хортици,[166] на броде у Протолчии; воевода же у нихь Юрий Домаречичь, а другой Держикрай Водиславича.

Приидоша же имъ вести, яко татарове приидоша къ нимъ посмотрити рускыхъ полковъ; Данило же Романовичь и инии князи, вседше на коня, погнаша видети рати татарскиа. И видевше послаша къ великому князю ко Мстиславу Романовичу, рекуще: «Мьстиславе и Мстиславь! Не стойте, поидемъ противу имъ». И поидоша въ поле, и сретоша ихъ татарове, и ту стрелци русстии погнаша ихъ въ поле далече, ихъ секуще; и взяша скоты ихъ, и съ стаду утекоша. И оттуду идоша по нихъ осмь дний до реки Калка,[167] и послаша въ сторожехъ Яруна съ половци, а сами станомъ сташа ту. И ту сретошася съ сторожи, и убиша Ивана Дмитриевича и ина два съ нимъ; а татарове възвратишася. Князь же Мьстиславъ Мьстиславичь Галицкий повеле Данилу Романовичу перейти реку Калку съ полкы, а самъ по нихъ прииде; перешедъ сташа станомъ. Поиха же и самъ на сторожи Мьстиславъ, и видевь полки татарьские, прииха и повеле въоружатися воемъ своимъ. А два Мьстислава въ стану бяху, того не ведающе: не поведа бо имъ зависти ради, бе бо межи ихъ пря велика.

Тако съступишася полкы, и напередъ иха на татарове и Данило Романовичь, и Семень Олюевичь, и Василко Гавриловичь. Ту Василка събодоша, а Данилу убодену бывшу въ перси, но не чюяше, буести ради и мужества; бе бо младъ, осминадесяти леть, но крепокь бяше на брань, избиваше татаръ мужествене полкомъ своимъ. Тако же и Мьстиславь Немый потече на нихъ, и той бе крепокъ, и видевь яко събодоша Данила. Бе бо ужика отцу его, любовь имеа къ нему, ему же и власть по себе обеща. Тако же и Олгу Курскому крепко биющюся; тако же и Ярунь съ половци прииде, съступыся съ татары, хотя съ ними бытися. Но пакы половци въскоре побегоша назадъ, не успевше ничто же, и потопташа бежучи станы рускыхъ князей. А князи не успеша исполчитися против имъ; и тако смятошася полци рустии, и бысть сеча зла, грехъ ради нашихъ. И бысть победа на князи рускиа, яко же не бывала отъ начала Руские земли.

Князь великий же Мьстиславъ Романовичь Киевьский, внукъ Ростиславль Мьстиславича, сына Владимерова Манамахова, и князь Андрей, зять его, и Александрь Дубровский, видевше се зло, не двигошася никамо же съ места. Стали бо на горе надъ рекою Калкою, бе бо место то каменно, и учиниша себе городъ колиемъ. И бишася съ ними изъ города того по 3 дни. Татарове же поидоша по рускыхъ князехъ, гониша ихъ биюще до Днепра. А у города того осташася два воеводи, Чегыркань и Тешукань, на Мьстислава Романовича, и на зятя его Андрея, и на Александра на Дубровского; тии бо два князя съ Мьстиславомъ. Быша же съ татары и бродницы,[168] а воевода у нихъ Плоскиня. И той окаянный воевода целова кресть къ великому князю Мьстиславу, и кь обема князема, и кь всемъ сущимъ съ нимъ, яко не збыти ихъ, но окупь взяти на нихъ, и солгавь окаянный, предасть ихъ татаромъ, связавь. А городъ вземъ людей изсекоша, и ту костию падоша. А князей издавиша, подкладше подъ дощки, а сами на верху седоша обедати; и тако издохошася и животъ свой скончаша.

А иныхъ князей, опроче того, до Днепра гоняще, избиша 6: князя Святослава Каневского, Изяслава Иньгваревича, Святослава Шумского, Мьстислава Черниговского съ сыномъ, Юриа Несвежского, а вой толко десятый прииде. И Александрь Поповичь ту убиенъ бысть съ инеми седмидесятию храбрыхъ. Князь же Мьстиславъ Мьстиславичь Галичский переже всехъ пребегь за Днепръ, повеле лодии пережечь, а иныя отъ берега отреа, боячися погони; а самъ едва убеже въ Галичь. А Володимеръ Руриковичь, братаничь Романовь, внукъ Ростиславль Мьстиславича, седе в Киеве, мъсяца июня 16 день. А злоба случилася месяца маа 30, на память святаго мученика Еремеа. Войска же остатокъ десятый прииде кождо во своа, а иныхъ половци избыша ис коня, а иныхъ ис порта. И тако за грехы наша Богъ вложи недоумение въ насъ, и погыбе множество бес числа людий. Татарове же гнашася по Руси до Новагорода Святополчего.[169] Христиане же, не ведуще лести татарскыя, выидоша противу ихъ съ кресты, и тако избыша ихъ. Глаголаху же, яко единехъ же киань изгыбе тогда 30 тысячь.

И бысть плачь и вопль по всемъ градомъ и по селомъ. Татарове же възвратишася отъ реки Днепра, и не сведаемъ откуду были пришли, и камо ся дели. Единь Богь весть, откуду приведе за грехы наша и за похвалу и гордость великого князя Мьстислава Романовича. Глаголють бо, яко прииде слухъ про сихъ татаръ, яко многы земли пленуютъ, а приближаются Рускимъ странамъ, и споведаша ему о нихъ; онъ же отрече: «Дондеже есмь на Киеве, то по Яико, и по Понтийское море,[170] и по реку Дунай сабле не махивати». Василка же Костантиновича тогда Богъ съблюде, прииде бо съ полки ко Чернигову въ помочь. Слышавъ се зло, случившеся въ Руси, възвратися въ свой Ростовь, съхранень Богомъ. <...>

Въ лето 6745. <...> О пленении Рускыа земля отъ Батиа. Слышано бысть на восточней стране въ роде Измаилове, сына Агарина, рабыни Авраамовы,[171] яко смири Господь Богъ Рускую землю нахождениемъ безбожныхъ иноплеменникъ, таурмень. Еже на Калкы и побеждение рускыхъ князей прослу, и храбрыхъ онехъ 72 избиение ведомо тамо бысть, и межиусобныа брани Рускыа земля, и глады, и море велицеи, и оскудение рускаго воинства, и разньствие въ братии, и просто все земское неустроение. Наипаче же обнажися греховнаа злоба, и вопль греховный въ уши Господа Саваофа вънииде. Темъ и попусти на землю нашу таковую всепагубную рану. Еще бо и сеа крови не отмыхомъ, Калкацкого бою, и пакы народися людий по велицемъ мору по всей земли, кроме Киева. Но киевьстии людие на Калкахъ съ великымъ княземь Мьстиславомъ Романовичомъ, и съ инеми 10-ю князи и съ 72-ю храбрыми костию тамо падоша; новгородстии людие отъ гладныя смерти изъмроша, а живыи разыдошася по чюжимъ землямъ; тако же и смоленскаа, и вси просто гради столнии смерти тоа вкусивше, въскоре осиротеша. Не много бо летъ мину, отъ Калкатцкиа рати до потрясениа земли 8 летъ, тогда же и гладъ бысть, а отъ потрясениа земли до Батыева прихождениа 8 летъ. Того ради не исполнися земля наша, но и наипаче всемъ животнымъ опусте.

Мы же приведемъ слово къ повести, како ублюде Богь великого князя Юриа Всеволодича, и Ярослава, брата его, и братанича ихъ Василка Ростовского Костантиновича от Калокъ, тако же и люди оставшая отъ мору, и како не угоньзнуша своеа смерти, обща бо есть всей Руской земли.

Слышавше бо безбожнии татарове таковое смирение руское, и имение великое, многыми леты събраное, двигнушася съ восточныа страны, и поплениша прьвое Болгарскую землю.[172] А на третий годъ на Русскую землю приидоша бесчисленое множество, яко прузи траву поядающе, тако и сии сыроядци христианьский родъ потребляюще.

Въ лето 6746. Зимоваша окааныи татарове подъ Чернымъ лесомъ и оттоле приидоша безвестно на Рязаньскую землю лесомъ съ царемъ ихъ Батиемь. И прьвое приидоша и сташа о Нузле,[173] и взяша ю, и сташа ту станомъ. И оттоле послаша посломъ жену чародеицу, а съ нею два татарина, въ Рязань къ княземъ рязаньскымъ, просяще у нихъ десятыны: десятого въ князехь, десятого въ людехъ, и въ конехъ, десятаго въ белыхъ, десятаго въ вороныхъ, десятаго въ бурыхъ, десятаго въ пегыхъ, и въ всемь десятого. Князи же рязаньстии, Юрий Иньгваревичь и брата его Олегь и Романь Иньговоровичи, и муромские князи, и проньские хотеша съ ними брань сътворити, не вьпустячи въ свою землю. И выидоша противу ихъ въ Вороножь,[174] и ркоша посломъ Батыевымъ: «Коли насъ не будетъ всехъ, то все то ваше будеть». И оттоле послаша ихъ къ великому князю Юрию Всеволодичу въ Володимеръ, и оттоле пустиша татаре въ Воронажи. Послаша же рязаньстии князи пословъ своихъ въ Володимеръ къ великому князю Юрию, просяще помощи, или самому поити и вместе постоати за землю Рускую. Князь великий же Юрий не послуша молбы рязаньскыхъ князей, самъ не поиде ни посла къ нимъ; но вьсхоте самъ о себе съ татары брань сътворити. Но уже бяше Божию гневу не възможно противитися, яко же древле речено бысть Господемь Исусу Навгину;[175] егда веде ихъ Господь въ землю обетованную, тогда рече: «Азъ послю во нихъ прежде въ васъ недоуменное, и грозу, и страхъ, и трепетъ». Тако же и у насъ отъятъ Господь преже силу, а за грехы наша вложи въ насъ грозу, и страхъ, и трепетъ, и недоумение.

Погании же татарове начаша воевати землю Рязаньскую, и оступиша Рязань, месяца декабря въ 16 день, на память святаго пророка Аггеа, и острогомъ оградиша его. Князь же Юрий Рязаньский затворися въ граде съ людми, а князь Романь отступи къ Коломне съ своими людми. И взяша градъ татарове, в 21 день, приступивше, того месяца, на память святыа мученице Иулианы, князя Юриа Иньгваревича убиша и княгыню его, а люди изсекоша, мужа, и жены, и дети, и чрьнца, и чрънорызыца, иереа, овыхъ огнемъ, а иныхъ мечемъ; поругание чрьницамъ, и попадиамъ, и добрымъ женамъ, и девицамъ предъ матереми и сестрами. А епископа же ублюде Богъ, отъиха въ то время прочь, егда татарове городъ оступиша. И изсекше люди, а иныхъ пленивше, зажгоша градъ. И кто, братие, отъ насъ не поплачется о семъ, кто насъ осталъ живыхъ, како они горкую и нужную смерть подъяша! Да и мы, то видевши, устрашилися быхомъ и плакалися греховъ своихъ день и нощь сь въздыханиемь; мы же творимъ съпротивное, пекущеся о имении и о ненависти братни. Мы же на предлежащее възвратимся.

Князь же великий Юрий Всеволодичь Володимерский посла въ сторожехъ Иеремея воеводою, и сняся съ Романомъ Ингваревичемъ. Татарове же, вземше Рязань, поидоша х Коломне, и ту прииде противу ихь сынь великого князя Юриа Всеволодича изъ Володимера и Романъ Ингваревичь съ своими людми. И оступиша ихъ татарове, и ту бысть имъ бой, и бишася крепко, и пригониша ихъ къ надолобамъ, и ту убиша князя Романа Ингваревича и Еремеа Глебовича, воеводу Всеволожа, и ту паде много людей съ княземъ и съ Иеремеемъ; а москвичи побегоша, ничего же не видевше. А Всеволодъ Юриевичь бежа в мале въ Володимеръ. А татарове пришедше взяша Москву, и князя Володимера, сына великого князя Юриа, поимаша. И поидоша къ Володимеру многое множество кровопролитецъ крови христианскыа.

Слышавъ же то князь великий Юрий, уряди въ себе место въ Володимери сыны своа, Всеволода и Мстислава, а самъ поиде къ Ярославлю, и оттоле за Волгу, а съ нимъ сыновци его Костантиновичи, Василко, и Всеволодъ, и Вълодимеръ, и пришедъ ста на Сити, ждучи къ себе брата Ярослава и Святослава. А въ Володимери затворися сынь его Всеволодъ съ материю, и съ владыкою, и съ братомъ, и съ всею областию своею.

Безаконнии же татарове приидоша къ Володимеру, месяца февраля 3 день, на память святаго Симеона богоприемца, въ вторникъ мясопустныя недели. Приведоша же со собою Володимера Юриевича къ Золотымъ воротамъ, глаголюще: «Знаете ли княжича вашего?» Братиа же его, Ослядюковичь и вси людие видевше и, многы слезы излиаша, видяще его въ мнозе истомлении. Татарове же отступльше отъ вратъ града, и градъ объихавше, и потомъ сташа станы противу Золотыхъ воротъ на зреиме. Юриевичи же, Всеволодъ и Мьстиславъ, хотеша выйти на нихъ, не дасть имъ брати Петрь воевода, глаголя: «Несть мужества, ни думы, ни силы противу Божия посещениа, за наше съгрешениа».

Татарове же шедше взяша Суздаль, и приидоша къ Володимеру, въ пятокь преже мясопуста. Во утрии же, въ суботу мясопустную, февраля 7, на память святаго отца Парфениа, начаша татарове полки рядити, въ нощи той градъ весь тыномъ отыниша. Въ утреи же видивше князи Всеволодъ и Мьстиславъ и владыка Митрофань, яко уже граду ихъ взяту быти, ни надеяхуся не откудо же помощи, и вниидоша вси въ церковь святыа Богородица, и начаша каятися греховь своихь. И елици отъ нихъ хотяху вь аггелскый образъ, постриже ихь всехъ владыка Митрофанъ: князей, и княгиню Юриеву, и дочерь, и сноху, и добрыа мужи и жены. А татарове начаша пороки рядити, и къ граду приступиша, и выбывше стену градную, наметавше въ ровъ сырого леса, и тако по примету вниидоша въ градъ, тако же и отъ Лебеди вниидоша въ Ориныни ворота, и отъ Клязмы въ Медяные ворота и Волжские ворота, и тако взяша градъ и огнемъ запалиша. Увидевше же князи, и владыка, и княгыны, яко зажжень бысть градъ, а людие уже огнемъ скончаются, а инии мечемъ, и бежаша князи въ Средний градъ. А владыка, и княгыни съ снохами, и съ дочерью, княжною Феодорою, и съ внучаты, иныи княгыни, и боярыни, и люди мнози въбегоша в церковь святыа Богородица и затворишася на полатехъ. А татарове и тотъ градъ взяша, и у церкви двери изсекше, и много древиа наволочиша, и около церкви обволочивше древиемъ, и тако запалиша. И вси сущии тамо издъхошася, и тако предаша душа своа въ руце Господеви; а прочиихъ князей и людей оружиемъ избыша.

И оттоле разсыпашася татарове по всей земли той, къ Ростову, ины по великомъ князи погнаша на Ярославль, и на Городецъ, и по Волзе вся грады поплениша и до Галича Мерскаго; а инии Тферь шедше взяша, въ нейже сына Ярославля убиша. И вся грады поимаша по Ростовской земли и по Суздалской въ единъ месяць февраль, несть же место и до Торжьку, иде же не быша.

Прииде же си весть къ великому князю Юрию на реку Сить, сущу ему тамо, а месяцю февралю уже исходящу, яко «Володимеръ взятъ бысть и сущаа въ немъ вся взята, люди вся, и епископь, и княгыни твоя, и сынове, и снохы вся избыти, а къ тебе идетъ». Онъ же бысть въ велице тузе, яко себе не видети, о церковномъ разорению и о погыбели христианской. И посла Дорожа въ просокы въ трехъ тысящахъ пытаты татаръ. Онъ же прибеже, глаголя: «Господине, княже, уже обошли суть на насъ татарове». Онъ же съ братомъ Святославомъ, и съ сыновци своими, Василкомъ, и Всеволодомъ, и Володимеромъ, и съ полки исполчившеся, и поидоша противу ихъ, и постави полки около себе, но не успеша ничто же. А татарове пришедше къ нимъ на Сить, и бысть сеча зла, и победиша рускыхъ князей. Ту же убиенъ бысть князь великий Юрий Всеволодичь, внукь Юриевь Долгорукого, сына Манамахова, и мнози вои его избиени быша.

А Василка Костантиновича Ростовского руками яша, и того ведоша съ собою до Шеренского леса, нудяще его въ своей воле жити и воевати съ ними. Онъ же не повинуся имъ и ни вкуси ничто же, яже суть въ рукахъ ихъ, но и много хулна изрекъ на царя ихъ и на всехъ ихъ. Они же много мучивше его, предаша смерти марта въ 4, въ средохрестие,[176] повергоша тело его на лесе. То же виде некаа жена, поведа мужу богобоязниву; вземше тело его, обвиша плащеницею и положиша въ скровенне месте.

Они же оттоле възвращьшеся, яко же выше рехъ, взяша Переяславль, и Москву, и Юриевъ, и Дмитровъ, и Волокь, к Тферь, и оттоле приидоша кь Торжку, вь неделю 1 поста, месяца февраля вь 22 день, на Обретение мощей святыхь мученикъ иже вь Евгении. И отыниша его тыномъ весь около, яко же инии грады имаху, и бишася ту окааннии по 2 недели. Изнемогоша же людие въ граде, а изъ Новогорода не бысть имъ помощи, но уже кто же собе сталъ бе въ недоумении и въ страсе. И тако погании взяша градъ, изсекоша вся отъ мужеска полу и до женска, иерейский чинь весь и чрьноризческий. А все изобнажено и поругано, горкою и бедною смертию предаша душа своа въ руце Господеви месяца марта въ 5 день, на память святаго Канона, въ среду 4-ю неделю поста. Ту же убиени быша: Иванко, посадникъ новоторжеский, Якимъ Влуньковичь, Глебъ Борисовичь, Михаилъ Моисеевичь. А за прочими людми гнашася безбожнии татарове Серегерьскымъ путемъ до Игнача креста,[177] а все секучи люди, яко траву, и толику не дошедше за 100 версть до Новагорода. Новъ же городъ заступи Богь, и святая и великаа съборнаа и апостольскаа церковь Софиа, и святый преподобный Кирилъ, и святыхъ правоверныхъ архиепископъ молитва, и благоверныхъ князей, и преподобныхъ чръноризецъ иерейскаго събора.

Да кто, братие, и отци, и дети, видевши таковое Божие попущение се на всей Рустей земли, и не плачется? Грехь ради нашихъ попусти Богь найты на ны поганыя; наводитъ бо Богь, по гневу своему, иноплеменникы на землю, и тако съкрушенномъ имъ въспомянутся къ Богу; усобная же рать бываетъ отъ наваждениа диавола. Богь бо не хощетъ зла вь человецехъ, но блага; а диаволъ радуется злому убийству кровопролитию. Земли же коей съгрешивши, казнитъ Богь смертию, или гладомъ, или поганыхъ навидениемъ, или ведромъ, или дождемъ силнымъ, или пожаромъ, или иными казньми; аще ли покаемся, въ немъ же ны Богь велитъ жити, глаголеть бо къ намъ пророкомь: «Обратитеся кь мне всемъ сердцемъ вашимъ, постомъ, и плачемъ, и стенаниемъ». Да аще сице сътворимъ, всихъ грехъ прощени будемъ. Но мы на злое възвращаемся, яко пси на своа бльвотины и яко свиниа валяющеся въ калъхь греховныхъ присно, и тако пребываемъ. Сего бо ради казни приемлемь отъ Бога,— нахождение поганыхъ, по Божию повелению, грехъ ради нашихь. Кирилу же, епископу ростовскому, въ то время бывшу на Белеозере и оттуду идущу ему, пришедъ на Сить, иде же сконча животъ свой князь великий Юрий, Богь весть како скончася, много бо инде глаголеть о немъ. Кирилъ же епископъ обрете тело его, главы же его не обрете въ мнозе трупий мертвыхъ; и несе тело его въ Ростовь, и положи вь церкви святыа Богородица съ многыми слезами. Потомъ же уведе о Василкы, шедъ взя тело его, и принесе въ Ростовь съ многымъ плачемъ.

Бе бо се князь лицемъ красень, очима светелъ, взоромъ грозенъ, паче меры храборь, сердцем же легокъ; но, яко же рече Соломонъ, «въ оскудении людей бываетъ ськрушение силному». Тако и сий храбрый князь и воинство его; много храбрыхъ служаше ему, но что сихъ, яко противу пругомь. Кто же служилъ ему, и отъ тоа рати кто его остался, и кто его хлебь илъ и чашу пилъ, тотъ, по его животе, не можаше служити ни единому князю за его любовь. Еще же бысть милостивъ на убогыа и на церковный чинъ паче меры. По семь же пришедше, нашедше главу князя Юриа, привезше въ Ростовъ, положиша въ гробь къ телу его.

Батый оттуду поиде къ Козелску. Бе же въ немъ князь младъ, именемъ Василий. Козличи же горожане сами о собе сътворше съветь, яко не датися поганымъ, но и главы своа положити за христианьскую веру. Татарове же пришедше подъ Козелскь сташа, яко и подъ прочими грады, и начаша бити пороки, и выбивше стену, взыидоша на валъ. И ту бысть брань велика, яко и ножи туто съ ними граждане резахуся; а инии враты изшедше на полкы ихъ много избыша, яко до 4-хь тысячь изсекоша ихъ. И тако вземъ градъ ихъ, избы и до отрочаты. А про князя ихъ вести не бе; глаголаху бо, яко вь крови утопе. И повеле Батый оттоле не зваты Козелъскомъ, но злымъ городомъ; убиша бо ту 3 сыны темничи,[178] их же не обретоша въ множестве мертвыхъ.

Оттуду иде Батый въ Поле, въ землю Половецкую. Избави же тогда Богь отъ нахождениа поганыхъ: князя Ярослава, сына великого князя Всеволода, и сыновь его: Александра, Андреа, Костантина, Афанасиа, Данила, Михаила, и братию Ярославлю: Святослава Всеволодича Юриевского съ сыномъ Дмитриемъ, Иоанна Всеволодича, и Володимера Костантинича, и Василковича два — Бориса и Глеба, и Василиа Всеволодича. Ярославъ же по пленении томъ пришедъ седе въ Володимери, очисти церковь отъ трупий мертвыхъ и кости мертвыхъ съхрани, а люди оставшаа събра и утеши; и дасть брату Святославу Суздаль, а Ивану Стародубь.

Княжение великого князя Ярослава Всеволодича. Въ лето 6747. Князь великий Ярославь Всеволодичь повеле принести тело брата своего, великого князя Юриа, изъ Ростова въ Володимерь. Того же лета князь великый Ярослав ходи на литву ратию, смолнянъ бороня; и посади у нихъ на столе шурина своего Всеволода Мьстиславича, внука Романа Мьстиславича. Того же лета оженися князь Александръ Ярославичь,[179] княжа въ Новегороде, понялъ дочерь у Полоцкого князя у Брячислава. И венчався въ Торопце; и ту свадбу игра, а въ Новегороде другую. Того же лета Александрь Ярославичь съ новогородци сруби Городецъ въ Шелоне. Того же лета посла Батый татарове, и взяша градъ Переяславль Рускый, а епископа Симеона убиша. Сей бысть Семионъ 9 епископъ Переяславлю, то и последний; 1 бо бысть епископь Переяславлю Петръ, 2 Ефремъ, 3 Лазарь, 4 Силивестръ, 5 Иоанъ, 6 Маркель, 7 Еуфимий, 8 Павелъ, 9 Симионъ, иже и последний; отъ того доныне безъ пяти летъ 300 леть какъ тамо епископа нетъ, а и градъ безъ людей. А иныхъ татаръ посла Батый на Черниговъ. Слышавь то Мьстиславъ Глебовичь, внукъ Святослава Олговича, и прииде на нихъ съ многыми вои кь Чернигову, и бысть брань люта. А изъ града на нихъ камение съ пороковъ метаху за полтора перестрела, а камение два человека възднимаху. Но и тако татарове победиша Мьстислава, и многыа воа избыша, а градъ взяша и огнемъ запалиша, а епископа ихъ доведъ Глухова отпустиша. А инии татарове Батыеви Мордву взяша, и Муромъ, и Городецъ Радиловь на Волзе, и градъ святыа Богородица Владимерскыа.[180] И бысть пополохъ золь по всей земли, не ведаху кто камо бежаше.

Княжение великого князя Михаила Киевьского. Въ лето 6748. Посла Батый Менгукана съгладати Киева. Онъ же шедъ, ста у городка Песочнаго, видевь Киевь, удивися красоте его и величьству; посла на ны послы кь князю Михаилу Всеволодичу Черниговскому съ лестию. Князь Михайло же послы избы, а самъ бежа ис Киева за сыномъ въ Угорскую землю; а Ростиславъ Мьстиславичь, внукъ Давыда Смоленского, пришедъ седе въ Киеве. Данило же Романовичь, внукъ Мьстислава Изяславича, пришедъ на Ростислава ятъ его; а Киевь дасть Дмитрови, своему посаднику, дръжати противу безбожныхъ. Тогда же прииде самъ безбожный Батый съ всею своею силою х Киеву. Яша же тогда татарина, именемъ Туврила, и сказа всехъ князей, и сущыхъ съ Батыемъ, и силу ихъ; бяху же братиа Батыевы, воеводы его: Урду, Бардаръ, Бичюръ, Кайданъ, Бечонъ, Менгуй, Коюкь (сей же не бе отъ рода его, но прьвый воевода его), Себедяй-богатырь, Бурандай, Бастырь, иже поплени всю землю Болгарскую и Суздалскую, инехъ же бе множество воеводъ, их же не написахомъ. Нача же Батый пороки ставити, и бити безпрестани градъ, день и нощь, и выбы стену у Лятскыхъ воротъ.[181] И ту гражане на избытыхъ стенахъ многу брань сътвориша, но побежени бывше, а Дмитрови ранену бывшу. И взыидоша татарове на стену, и отъ многаго истомления стены падоша, а граждане въ нощь ту иный градъ сътвориша около святыа Богородица.[182] Наутрия же приидоша на насъ, и бысть ту сеча зла; възбегоша людие на комари церковныя съ товары ихъ, и отъ тягосты стены повалишася. Взяша градъ декабря 6, на память иже въ святыхъ отца нашего Николы, въ лето 6749. А Дмитра не убиша, мужества его ради, язвень бысть велми. Вземше Батый градъ Киевь, и слыша о великомъ князи Даниле Романовичи, яко въ Угрехъ, поиде къ Володимеру въ Русь. Тоя же зыми родися великому князю Ярославу сынь Василей.

Пленение Вльнынскыа земли. Въ то же лето 6749 пришедъ Батый къ граду кь Лодяжну, и би градъ двенатцатми пороки, и не може взяти его; и пришедъ х Каменцу Изяславлю, и взя его; Кременца же княже Данилова не може взяти. Оттоле шедъ взя Володимерь Руский, на реце Бугу; тако же и Галичь взя и вся грады бес числа поима. По съвету Дмитрову иде на угры, и срете его король Велий и Коломанъ[183] у Солоной рекы, на ней же грады велиньские: Изборско, Лвовъ великий, Велинь. На той реце бысть имъ бой, и Батый победи, и побегоша угры, а Батыевы погнавшу до Дунаа. И стоа ту 3 лета, и воеваша до Володавы,[184] възвратишася въ поле, вся земля попленивше. Того же лета убиша татарове князя Мьстислава Рылскаго, иже градъ его на Семе реце.

ИЗ ЛАВРЕНТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ

В год 6731 (1223). Всеволод Юрьевич ушел из Новгорода к отцу своему во Владимир, а новгородцы призвали к себе на княжение Ярослава Всеволодовича из Переяславля.

В тот же год пришли народы, о которых никто точно не знает, кто они, и откуда появились, и каков их язык, и какого они племени, и какой веры. И называют их татары, а иные говорят — таурмены, а другие — печенеги. Некоторые говорят, что это те народы, о которых Мефодий, епископ Патарский, сообщает, что они вышли из пустыни Етриевской, находящейся между востоком и севером. Ибо Мефодий говорит так: «К скончанию времен появятся те, которых загнал Гедеон, и пленят всю землю от востока до Евфрата, и от Тигра до Понтийского моря, кроме Эфиопии». Один Бог знает, кто они и откуда пришли, о них хорошо известно премудрым людям, которые разбираются в книгах. Мы же не знаем, кто они такие, а написали здесь о них на память о русских князьях и о бедах, которые были от этих народов.

И мы слышали, что татары многие народы пленили: ясов, обезов, касогов, и избили множество безбожных половцев, а других прогнали. И так погибли половцы, убиваемые гневом Бога и пречистой его Матери. Ведь эти окаянные половцы сотворили много зла Русской земле. Поэтому всемилостивый Бог хотел погубить и наказать безбожных сыновей Измаила, куманов, чтобы отомстить за христианскую кровь; что и случилось с ними, беззаконными. Эти таурмены прошли всю страну куманов и подошли близко к Руси на место, которое называется Половецкий вал. Узнав об этом, русские князья Мстислав Киевский, и Мстислав Торопецкий, и Мстислав Черниговский, и прочие князья решили идти против татар, полагая, что татары нападут на них. И послали князья во Владимир к великому князю Юрию, сыну Всеволода, прося у него помощи. И он послал к ним племянника своего благочестивого князя Василька Константиновича, с ростовцами, но Василек не успел прийти к ним на Русь. А русские князья выступили в поход, и сражались с татарами, и были побеждены ими, и немногие только избегли смерти; кому выпал жребий остаться в живых, те убежали, а прочие перебиты были. Тут убит был старый добрый князь Мстислав, и другой Мстислав, и еще семь князей погибло, а бояр и простых воинов многое множество. Говорят, что только одних киевлян в этой битве погибло десять тысяч.

Плакали и горевали на Руси и по всей земле слышавшие о той беде. А случилось это зло месяца мая в тридцатый день, на память святого мученика Ермия. Услышав о том, что случилось на Руси, Василько повернул назад от Чернигова, сохраненный Богом, и силой креста честного, и молитвой отца своего Константина, и дяди своего Георгия. И вернулся он в город Ростов, славя Бога и святую Богородицу. <...>

В год 6745 (1237). При благоверном великом князе Георгии благоверный епископ Митрофан поставил над трапезой в святом соборном храме Богородицы киот и украсил его золотом и серебром. В тот же год был расписан придел церкви святой Богородицы.

В тот же год зимой пришли из восточных стран на Рязанскую землю лесом безбожные татары, и начали завоевывать Рязанскую землю, и пленили ее до Пронска, и взяли все Рязанское княжество, и сожгли город, и князя их убили. А пленников одних распинали, других — расстреливали стрелами, а иным связывали сзади руки. Много святых церквей предали они огню, и монастыри сожгли, и села, и взяли отовсюду немалую добычу; потом татары пошли к Коломне. В ту же зиму выступил Всеволод, сын Юрия, внук Всеволода, против татар. И встретились они у Коломны, и была битва великая. И убили воеводу Всеволодова Еремея Глебовича, и многих других мужей Всеволода убили, а Всеволод прибежал во Владимир с малой дружиной. А татары пошли к Москве. В ту же зиму взяли татары Москву, и воеводу убили Филиппа Няньку за правоверную христианскую веру, а князя Владимира, сына Юрия, взяли в плен. А людей избили от старца до грудного младенца, а город и церкви святые огню предали, и все монастыри и села сожгли, и, захватив много добра, ушли.

В ту же зиму выехал Юрий из Владимира с небольшой дружиной, оставив своих сыновей, Всеволода и Мстислава, вместо себя. И поехал он на Волгу с племянниками своими, с Васильком, и со Всеволодом, и с Владимиром, и расположился на реке Сити лагерем, поджидая братьев своих Ярослава с полками и Святослава с дружиной. И начал князь великий Юрий собирать воинов против татар, а Жирослава Михайловича назначил воеводой в своей дружине.

В ту же зиму пришли татары к Владимиру, месяца февраля в третий день, на память святого Симеона, во вторник, за неделю до мясопуста. Владимирцы затворились в городе, Всеволод и Мстислав были в нем, а воеводой был Петр Ослядюкович. Увидев, что владимирцы не открывают ворот, подъехали татары к Золотым воротам, ведя с собой Владимира Юрьевича, брата Всеволода и Мстислава. И начали спрашивать татары, есть ли в городе великий князь Юрий. Владимирцы пустили в татар по стреле, и татары также пустили по стреле на Золотые ворота, и затем сказали татары владимирцам: «Не стреляйте!» Те перестали. И подъехали татары близко к воротам, и начали спрашивать: «Узнаете ли княжича вашего Владимира?» И был Владимир печален лицом. Всеволод же и Мстислав стояли на Золотых воротах и узнали брата своего Владимира. О горестное и достойное слез зрелище! Всеволод и Мстислав с дружиной своей и все горожане плакали, глядя на Владимира.

А татары отошли от Золотых ворот, и объехали весь город, и расположились лагерем на видимом расстоянии перед Золотыми воротами — бесчисленное множество воинов вокруг всего города. Всеволод же и Мстислав пожалели брата своего Владимира и сказали дружине своей и Петру-воеводе: «Братья, лучше нам умереть перед Золотыми воротами за святую Богородицу и за правоверную веру христианскую»; но не разрешил им этого Петр Ослядюкович. И сказали оба князя: «Это все навел на нас Бог за грехи наши», ведь говорит пророк: «Нет у человека мудрости, и нет мужества, и нет разума, чтобы противиться Господу. Как угодно Господу, так и будет. Да будет имя Господа благословенно в веках». Свершилось великое зло в Суздальской земле, и не было такого зла от крещения, какое сейчас произошло; но оставим это.

Татары станы свои разбили у города Владимира, а сами пошли и взяли Суздаль, и разграбили церковь святой Богородицы, и двор княжеский огнем сожгли, и монастырь святого Дмитрия сожгли, а другие разграбили. Старых монахов, и монахинь, и попов, и слепых, и хромых, и горбатых, и больных, и всех людей убили, а юных монахов, и монахинь, и попов, и попадей, и дьяконов, и жен их, и дочерей, и сыновей — всех увели в станы свои, а сами пошли к Владимиру. В субботу мясопустную начали татары готовить леса, и пороки устанавливали до вечера, а на ночь поставили ограду вокруг всего города Владимира. В воскресенье мясопустное после заутрени пошли они на приступ к городу, месяца февраля в седьмой день, на память святого мученика Федора Стратилата.

И стоял в городе из-за наших грехов и несправедливости великий плач, а не радость. За умножение беззаконий наших привел на нас Бог поганых, не им покровительствуя, но нас наказывая, чтобы мы воздержались от злых дел. Такими карами казнит нас Бог — нашествием поганых; ведь это бич его, чтобы мы свернули с нашего дурного пути. Поэтому и в праздники Бог насылает на нас печаль, как говорит пророк: «Обращу праздники ваши в плач и песни ваши в рыдание». Взяли татары город до обеда от Золотых ворот; у церкви святого Спаса они перешли по примету через стену, а с севера от Лыбеди подошли к Ирининым воротам и к Медным, а от Клязьмы подступили к Волжским воротам и так вскоре взяли Новый город. Всеволод и Мстислав и все люди бежали в Печерний город.

А епископ Митрофан, и княгиня Юрия с дочерью, и со снохами, и с внучатами, и другие, княгиня Владимира с детьми, и многое множество бояр и простых людей заперлись в церкви святой Богородицы. И были они здесь без милости сожжены. И помолился боголюбивый епископ Митрофан, говоря так: «Господи Боже сил, податель света, сидящий на херувимах, и научивший Иосифа, и укрепивший своего пророка Давида на Голиафа, и воскресивший на четвертый день из мертвых Лазаря, протяни руку свою невидимо и прими с миром души рабов твоих»; и так он скончался. Татары же силой выбили двери церковные и увидели: некоторые в огне скончались, других они оружием добили.

Церковь святой Богородицы татары разграбили, сорвали оклад с чудотворной иконы, украшенный золотом, и серебром, и камнями драгоценными, разграбили все монастыри и иконы ободрали, а другие разрубили, а некоторые взяли себе вместе с честными крестами и сосудами священными, и книги ободрали, и разграбили одежды блаженных первых князей, которые те повесили в святых церквах на память о себе. Все это татары взяли с собой, а пророк так говорит: «Боже, пришли язычники в наследие твое, осквернили церковь святую твою, Иерусалим превратили в хранилище овощей, трупы рабов твоих отдали на съедение птицам небесным, тела преподобных твоих — зверям земным, пролили кровь их, как воду». Убит был Пахомий, архимандрит монастыря Рождества святой Богородицы, и игумен Успенский, Феодосий Спасский, и другие игумены, и монахи, и монахини, и попы, и дьяконы, начиная с юных и кончая старцами и грудными младенцами. Расправились татары со всеми, убивая одних, а других уводя босых и раздетых, умирающих от холода, в станы свои.

И было видеть страшно и трепетно, как в христианском роде страх, и сомнение, и несчастье распространялись. Мы согрешили — и наказаны, так что жалко было видеть нас в такой беде. И вот радость наша превратилась в скорбь, так что и помимо своей воли мы будем помилованы в будущей жизни. Ведь душа, всячески наказанная в этом мире, на будущем суде обретет помилование и облегчение от муки. О сколь неизреченно, Боже, твое человеколюбие! Именно так должен наказывать добрый владыка. И я, грешный, также много и часто Бога гневлю и грешу часто каждодневно; но теперь вернемся к нашему рассказу.

Пленив Владимир, пошли татары, эти окаянные кровопийцы, на великого князя Георгия. Часть татар пошла к Ростову, а другая часть к Ярославлю, а иные пошли на Волгу на Городец, и пленили они все земли по Волге до самого Галича Мерьского; а другие татары пошли на Переяславль, и взяли его, а оттуда пленили все окрестные земли и многие города вплоть до Торжка. И нет ни одного места, и мало таких деревень и сел, где бы не воевали они на Суздальской земле. Взяли они, в один месяц февраль, четырнадцать городов, не считая слобод и погостов, к концу сорок пятого года; но мы вернемся к нашему рассказу.

Пришла весть к великому князю Юрию: «Владимир взят, и церковь соборная, а епископ, и княгини с детьми, и со снохами, и с внучатами скончались в огне, а старшие твои сыновья, Всеволод с братом, вне города убиты, люди перебиты, а теперь татары идут на тебя». Князь же, услышав это, в слезах закричал громким голосом, оплакивая правоверную христианскую веру, и особенно сокрушаясь о гибели церкви, епископа и всех людей (ведь он был милостив), нежели о себе, о жене и о детях. И, вздохнув из глубины сердца, он сказал: «Господи, это ли нужно было тебе, милосердному?» И был он как новый Иов терпением и верой в Бога. Начал он молиться, говоря так: «Увы мне, Господи, лучше бы мне умереть, чем жить на этом свете. Чего же ради теперь остался я один?» И когда он так молился со слезами, внезапно подошли татары. Он же, отбросив всякую печаль, сказал: «Господи, услышь молитву мою и не судись с рабом своим, ведь не оправдается перед тобой ни один из живущих, потому что поработил враг душу мою». И вторично помолился: «Господи, Боже мой, я на тебя уповал, и ты спас меня, и избавь меня теперь от всех преследующих». И пришли безбожные татары на Сить против великого князя Юрия.

Услышав об этом, князь Юрий с братом своим Святославом, и с племянниками своими Васильком, и Всеволодом, и Владимиром, и с воинами своими пошел против поганых. И встретились оба войска, и была битва жестокой, и побежали наши перед иноплеменниками. И тут убит был князь Юрий, а Василька взяли в плен безбожные и повели в станы свои. А случилось это несчастье месяца марта в четвертый день, на память святых мучеников Павла и Ульяны. Так был убит великий князь Юрий на реке Сити, и многие из его дружины погибли здесь. Блаженный же епископ Кирилл пришел с Белоозера, взял тело князя, и принес его в Ростов. И совершив над ним погребальные песнопения с игуменами, и с клирошанами, и с попами, со многими слезами положили его в гробницу в церкви святой Богородицы.

А Василька Константиновича вели насильно до Шерньского леса, и когда стали станом, проклятые безбожные татары упорно принуждали его принять их поганые обычаи, быть вместе с ними и воевать на их стороне. Но он не покорился их беззаконию и, не переставая, обличал их, говоря так: «О глухое царство скверное! Ничем не заставите вы меня отречься от христианской веры, хотя я и в великой беде пребываю. Какой вы ответ дадите Богу, погубив неправедно многие души, за которые Бог вас будет казнить в бесконечные веки; ведь Бог будет судить души тех, кого вы погубили». Татары же заскрежетали на него зубами, желая насытиться его кровью. Тогда блаженный князь Василек, помолившись, сказал: «Господи Иисусе Христе, многократно мне помогавший, избавь меня от этих плотоядцев». И, еще раз помолившись, сказал: «Господи Вседержитель и нерукотворный царь, спаси любящих тебя и выполни просьбу, с которой я обращаюсь,— помоги христианам и спаси рабов твоих: детей моих Бориса и Глеба и отца моего духовного епископа Кирилла». И в третий раз он снова помолился: «Благодарю тебя, Господи Боже мой, предвижу, что обо мне останется славная память, потому что молодая моя жизнь от железа погибает, и мое юное тело увядает». И вновь помолился он: «Господи Вседержитель Иисусе Христе, прими дух мой, чтобы и я почил в славе твоей»; и после того как сказал это, немилосердно убит был.

Когда тело Василька было брошено в лесу, увидела его некая благочестивая женщина и рассказала об этом своему богобоязненному мужу, поповичу Адриану. Взял он тело князя Василька, и завернул его в понявицу, то есть в саван, и положил его в тайном месте. Узнав об этом, боголюбивый епископ Кирилл и княгиня Василька послали за телом князя, и принесли его в Ростов. И когда понесли его в город, навстречу ему вышло множество людей, проливая слезы жалостные, горюя, что остались без такого утешителя. Многие правоверные люди рыдали, глядя на погребение отца и кормителя сиротам, великого утешителя печальным, закатившуюся светоносную звезду во мраке пребывающим. Ведь Бог открыл ему глаза сердца на всех служителей Божьих, и он был как бы возлюбленным отцом для всех церковнослужителей, и нищих, и печальных; щедр он был на милостыню, помня слово Господа, гласящее: «Блаженны милостивые, ибо они будут помилованы». И Соломон товорит: «Милостынями и верой очищаются грехи». И так не обманули его надежды, то, о чем он просил Бога: «Господи, спаси любящих тебя». Этому блаженному князю Васильку послал Бог смерть, как Андрею: смыл он мученической кровью свои прегрешения со своим братом и отцом, великим князем Георгием. И удивительно было, что даже после смерти Бог соединил тела их; принесли тело Василька и положили его в церкви святой Богородицы в Ростове, где и мать его похоронена. Тогда же принесли голову великого князя Георгия и положили ее в гробницу, где уже лежало тело его.

Был же Василек лицом красив, очами светел и грозен, храбр безмерно на охоте, сердцем легок, с боярами ласков. Кто из бояр ему служил, и хлеб его ел, и пил из его чаши, и дары получал, тот из-за преданности Васильку никакому другому князю уже не мог служить. Крепко любил Василек слуг своих, мужество и ум в нем жили, правда и истина с ним ходили. Был он сведущ во всем и искусен, и княжил он мудро на отцовском и дедовском столе; а скончался он так, как вы слышали.

В год 6746 (1238). Ярослав, сын великого Всеволода, занял стол во Владимире. И была радость великая среди христиан, которых Бог избавил рукой своей крепкой от безбожных татар. И начал князь творить суд, как говорит пророк: «Боже, даруй царю твой суд, и сыну царя твою правду — да судит праведно людей твоих и нищих твоих на суде». И потом он утвердился на своем честном княжении. В тот же год великий князь Ярослав отдал Суздаль брату своему Святославу. В тот же год отдал Ярослав Ивану Стародуб. В тот же год было мирно.

В год 6747 (1239). Великий князь Ярослав послал за телом брата своего Георгия в Ростов, и привезли его к Владимиру, и остановились, не доехав. Навстречу телу вышли из города епископ Кирилл и Дионисий архимандрит; понесли его в город с епископом, и игуменами, и попами, и монахами. И не слышно было пения из-за великого плача и вопля, ибо весь город Владимир оплакивал князя. А Ярослав, и Святослав, и князья русские оплакивали его с дружиной своею, и множество бояр и слуг оплакивало смерть своего князя, кормителя убогих. После заупокойной службы положили его тело в гробницу каменную в церкви святой Богородицы в усыпальнице, где погребен и Всеволод, отец его. Был Юрий, сын благоверного отца Всеволода, украшен добродетелями, о которых расскажем вкратце.

Этот дивный князь Юрий старался Божественные заповеди соблюдать и всегда имел страх Божий в сердце, помня слово Господа, которое так звучит: «Все люди узнают, что вы мои ученики, если будете любить друг друга. Любите не только друзей, но и ваших врагов и делайте добро ненавидящим вас». Всякого его недруга эти безбожные татары отпускали, наградив. Ведь сначала злые эти кровопийцы прислали к нему послов своих, призывая: «Мирись с нами». Он же не хотел этого, как говорит пророк: «Славная война лучше постыдного мира». Ведь эти безбожники, лживый мир предлагая, великое зло землям творят, и нам они сотворили много зла. Бог наказывает людей различными несчастьями, чтобы они стали как золото, очищенное в горниле,— ведь христиане, преодолев много напастей, войдут в царство небесное. Ведь сам Христос Бог говорит: «Усилием берется царство небесное, и прилагающие усилие получат его». Георгий,— воплощенное мужество,— кровью омылись страданья твои! Если не будет испытания, не будет и венца, если нет мук, нет и воздаяния. Всякий, кто привержен добродетели, не может прожить без множества врагов.

Был Юрий милостив безмерно, помня слово Господа: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». Поэтому он не дорожил своим имуществом, раздавая его нуждающимся; он строил церкви, украшая их иконами бесценными и книгами, и много городов основал, прежде всего Новгород второй на Волге в устье Оки, и многие церкви воздвиг и монастырь святой Богородицы в Новгороде. Особенно же почитал он иноков и священников, наделяя их всем необходимым. Поэтому и Бог выполнял его просьбы, и было мудро правление его. И сидел Юрий во Владимире на отеческом престоле двадцать четыре года, а на двадцать пятый год был убит безбожными и погаными татарами. И все это произошло из-за наших грехов.

Но не погуби нас, Господи, до конца ради твоего святого имени и не лишай нас своей милости ради молитвы святой Богородицы и блаженного епископа Кирилла. Не презрел Господь молитвы и слезы князя Юрия, что приносил он Господу, молясь днем и ночью, чтобы не оскудела правоверная вера христианская. Так и случилось: Господь послал нам великое спасение ради нашего князя, избавил нас Бог от врагов наших; «ведь очи Господа обращены к боящимся его, а уши его к их молитве». За князьями гнались татары, но не настигли их. Как и Саул преследовал Давида, но Бог спас Давида от его руки, так и этих князей Бог спас от руки иноплеменников, благочестивого и правоверного великого князя Ярослава и его благородных сыновей. А было их шесть: Александр, Андрей, Константин, Афанасий, Даниил, Михаил. А Святослав с сыном Дмитрием, Иван Всеволодович, Владимир Константинович, два сына Василька — Борис и Глеб, Василий Всеволодович. И все они были сохранены Божьей благодатью; но мы вернемся к прежнему рассказу.

В тот же год татары взяли Переяславль Русский, и епископа убили, и людей перебили, а город сожгли огнем, и, захватив много пленников и добычи, отступили. В тот же год Ярослав пошел к Каменцу; он захватил город Каменец, а княгиню Михаила и большую добычу забрал с собой. В тот же год освящена была великим освящением церковь Бориса и Глеба в Кидекше в праздник Бориса и Глеба священным епископом Кириллом. В том же году татары взяли Чернигов, князья же оттуда выехали в Венгрию; а город сожгли, и людей перебили, и монастыри разграбили, а епископа Порфирия отпустили в Глухове; а сами татары вернулись в станы свои. В тот же год Ярослав выступил в поход из Смоленска против Литвы, и победил Литву, а князя их взял в плен; уладив дела со смольнянами, он посадил у них князем Всеволода, а сам с большой добычей и с великой славой вернулся в свои земли. В тот же год зимой захватили татары Мордовскую землю, и Муром сожгли, и воевали по берегу Клязьмы, и город святой Богородицы Гороховец сожгли, а затем вернулись в станы свои. Тогда было смятение большое по всей земле, и сами люди не знали, кто куда бежит.

В год 6748 (1240). У Ярослава родилась дочь и была названа при святом крещении Марией. В тот же год взяли татары Киев и храм святой Софии разграбили и монастыри все. А иконы, и честные кресты, и все церковные украшения забрали и избили мечом всех людей от мала до велика. А случилось это несчастье в Николин день до Рождества Господа.

В год 6749 (1241). У Ярослава родился сын и был назван при святом крещении Василием. В тот же год татары победили венгров. В тот же год татары убили Мстислава Рыльского.

ИЗ ТВЕРСКОЙ ЛЕТОПИСИ

Повесть о битве на Калке, и о князьях русских, и о семидесяти богатырях. В год 6732 (1223). Из-за грехов наших пришли народы неизвестные, безбожные моавитяне, о которых никто точно не знает, кто они, и откуда пришли, и каков их язык, и какого они племени, и какой веры. И называют их татарами, а иные говорят — таурмены, а другие — печенеги. Некоторые говорят, что это те народы, о которых Мефодий, епископ Патарский, сообщает, что они вышли из пустыни Етриевской, находящейся между востоком и севером. Ибо Мефодий говорит так: «К скончанию времен появятся те, которых загнал Гедеон, и, выйдя оттуда, пленят всю землю от востока до Евфрата и от Тигра до Понтийского моря, кроме Эфиопии». Один Бог знает, кто они и откуда пришли, о них хорошо известно премудрым людям, которые разбираются в книгах. Мы же не знаем, кто они такие, а написали здесь о них на память о бедах, которые они принесли, и русских князьях.

Но все это случилось не из-за татар, а из-за гордости и высокомерия русских князей допустил Бог такое. Ведь много было князей храбрых, и надменных, и похваляющихся своей храбростью. И была у них многочисленная и храбрая дружина, и они хвалились ею; из дружины вспомним здесь об одном, найдя рассказ о нем.

Среди жителей Ростова был некто Александр по прозвищу Попович, и был у него слуга по имени Тороп; а служил этот Александр великому князю Всеволоду Юрьевичу. А когда великий князь Всеволод отдал город Ростов сыну своему князю Константину, тогда и Александр начал служить Константину. После смерти великого князя Всеволода Константин не захотел княжить во Владимире, но пожелал жить близ чудотворцев и церкви пречистой Богородицы в Ростове. Поэтому и захотел присоединить он Владимир к Ростову, а не Ростов к Владимиру, и замыслил, чтобы здесь был стол великокняжеский; но не допустила этого пречистая Богородица. И завещал великий князь Всеволод престол свой младшему после Константина сыну своему Юрию. Тогда Константин разгневался на брата из-за его княжества, а великий князь Юрий начал войну против Константина, желая выгнать его из Ростова; но не допустил этого Господь.

Когда Юрий пришел на брата с войском, Константин ушел в Кострому и сжег ее. Князь великий Юрий стоял в Пужбале под Ростовом, а войско его находилось в двух верстах от Ростова, на реке Ишне, и была для них река Ишна как крепкая стена. Тогда Александр вышел из города и перебил многих людей великого князя Юрия. А кости их собраны в большие могилы, которые и ныне есть на реке Ишне, а также по другую сторону реки Усии: ведь с князем Юрием много пришло людей. А другие перебиты были Александром под Угодичами, на реке Узе, потому что богатыри Александра, делая вылазки с различных сторон, обороняли молитвами пречистой Богородицы город Ростов. Так великий князь Юрий многократно приходил во владения брата, но возвращался посрамленный.

Однажды вышел против него Константин из Ростова и вступил в бой с Юрием на реке Гзе, и здесь Константин победил молитвами пречистой Богородицы, своей правдою и с богатырями Александром и его слугой Торопом; здесь же был и Тимоня Золотой пояс. А у великого князя убили тут храброго Юряту, о чем сильно горевал великий князь Юрий; но, побежденный братом, помирился с ним. А затем на Ярослава Переяславского пришел Мстислав Мстиславич, тесть его, и другие князья, и привлекли они на свою сторону Константина, а на стороне Ярослава, своего брата, выступил великий князь Юрий. И был у них бой на Липицах и на Юрьевой горе, и здесь все полки великого князя Юрия погибли. В числе их был убит храбрый и безрассудный боярин Ратибор, который хвастался, что закидает противников седлами. Победив князя Юрия, посадили на престол во Владимире Константина. Константин был великим князем два года и затем вновь отдал престол брату Георгию, детям отдал Ростов и Ярославль, а сам скончался.

Когда Александр увидел, что его князь умер, а на престол взошел Юрий, он стал бояться за свою жизнь, как бы великий князь не отомстил ему за Юряту, и Ратибора, и многих других из его дружины, которых перебил Александр. Быстро сообразив все это, посылает он своего слугу к богатырям, которых он знал и которые были в то время поблизости, и призывает их к себе в город, устроенный под Гремячим колодцем на реке Гзе,— а теперь это укрепление запустело. Собравшись здесь, богатыри решили, что если они будут служить князьям в разных княжествах, то они поневоле перебьют друг друга, поскольку между князьями на Руси постоянные раздоры и частые сражения. И приняли они решение служить одному великому князю в матери всех городов Киеве. А был тогда великим князем в Киеве храбрый Мстислав, сын Романа Смоленского, а в Смоленске Владимир Рюрикович (оба внуки князя Ростислава), а Мстислав Мстиславич в это время был в Галиче. Били челом все эти богатыри великому князю Мстиславу Романовичу, и князь великий очень гордился и хвалился ими, пока не приключилось то несчастье, о котором пойдет речь.

Начали приходить слухи, что эти безбожные татары пленили многие народы: ясов, обезов, касогов, избили множество безбожных половцев и пришли в Половецкую землю. Половцы же, не в силах сопротивляться, бежали, и татары многих избили, а других преследовали вдоль Дона до залива, и там они убиты были гневом Бога и его пречистой Матери. Ведь эти окаянные половцы сотворили много зла Русской земле. Поэтому всемилостивый Бог хотел погубить безбожных сынов Измаила, куманов, чтобы отомстить за кровь христианскую; что и случилось с ними. Ведь эти таурмены прошли всю землю Куманскую и преследовали половцев до реки Днепра около Руси.

И прибежали окаянные половцы к месту, которое называется Половецкий вал, остаток их: Котян, князь половецкий, с другими князьями; а Даниил Кобякович вместе с Юрием Кончаковичем были убиты. Этот Котян был тесть князя Мстислава Мстиславича Галицкого, и пришел он с князьями половецкими в Галич с поклоном к своему зятю Мстиславу и ко всем князьям русским. И принес он многие дары — коней, и верблюдов, и буйволов, и невольниц, и, кланяясь, одарил всех русских князей, говоря: «Сегодня нашу землю татары отняли, а вашу завтра придут и возьмут, и поэтому помогите нам». Умолял Котян зятя своего Мстислава; а князь Мстислав послал к своим братьям, князьям русским, за помощью, говоря так: «Поможем половцам; если мы им не поможем, то они перейдут на сторону татар, и у тех будет больше силы, и нам хуже будет от них». Долго они советовались и, уступив просьбам и мольбам половецких князей, решили пойти на помощь Котяну.

И начали князья собирать воинов каждый в своей области: великий князь Мстислав Романович Киевский, внук Ростислава, и Мстислав Свято-славич Козельский, внук Всеволода Черниговского, и Мстислав Мстиславич Галицкий — эти старшие князья в Русской земле; а с ними и младшие князья: Даниил Романович, внук Мстислава, и князь Михаил Всеволодович Черниговский, и князь Всеволод Мстиславич, сын киевского князя, и многие другие князья. Когда все князья собрались на совет в Киеве, они послали во Владимир к великому князю Юрию Всеволодовичу за помощью, а он отправил к ним Василька Ростовского. Посоветовавшись, князья решили встретить врага на чужой земле (тогда же крестился половецкий князь Бастый) и, собрав всех русских воинов, выступили в поход против татар. Когда они пришли к Днепру на Заруб, к острову Варяжскому, услышали татары, что русские князья идут против них, и прислали своих послов, говоря: «Слышали мы, что идете вы против нас, послушавшись половцев. А мы вашей земли не занимали, ни городов ваших, ни сел ваших, и пришли не на вас. Но пришли мы, посланные Богом, на конюхов и холопов своих, на поганых половцев, а вы заключите с нами мир. И если прибегут половцы к вам, вы не принимайте их, и прогоняйте от себя, а добро их берите себе. Ведь мы слышали, что и вам они много зла приносят, поэтому мы их также бьем». Князья же русские не стали слушать этого, но послов татарских перебили, а сами пошли против татар. Не доходя до Олешья, остановились они на Днепре. И прислали татары вторично послов, говоря: «Если вы послушались половцев, послов наших перебили и идете против нас, то идите. А мы вас не трогали, и пусть рассудит нас Бог». Князья отпустили этих послов.

И пришли к Олешью все половцы со своими князьями. Тогда князь Мстислав Мстиславич Галицкий с тысячью воинов перешел Днепр вброд, ударил по татарским сторожевым полкам и победил их. А оставшиеся татары убежали на курган Половецкий с воеводой Гемябеком, и не было им здесь помощи. И зарыли они своего воеводу Гемябека живым в землю, желая его уберечь. Но здесь его нашли половцы и, выпросив его у князя Мстислава, убили. Услышав это, князья русские стали переправляться через Днепр на множестве ладей: великий князь Мстислав Романович с киевлянами, Владимир Рюрикович со смольнянами, черниговские князья, галичане, и волынцы, и куряне, и трубчане, и путивличи, все земли русские, все князья и множество воинов. А выгнанные галичане спустились на ладьях по Днестру в море, и была у них тысяча ладей. Из моря вышли они в Днепр и, пройдя пороги, остановились у реки Хортицы на броде у Протолочи; а воеводой у них был Юрий Домамерич, а другим воеводой Держикрай Володиславич.

Пришла весть русским, что пришли татары осматривать русские полки; тогда Даниил Романович и другие князья сели на коней и погнались, чтобы увидеть татарские войска. И, увидев их, послали к великому князю Мстиславу Романовичу, призывая: «Мстислав и другой Мстислав! Не стойте, пойдем против них». И вышли в поле, и встретились с татарами, и тут русские стрелки погнали их далеко в поле, рубя их; взяли они их скот и вернулись назад со стадами. И оттуда шли русские полки за ними восемь дней до реки Калки, и отправили со сторожевым отрядом Яруна с половцами, а сами разбили здесь лагерь. И здесь они встретились с татарскими дозорами, и убили татары Ивана Дмитриевича и с ним еще двоих; а татары поворотили назад. Князь же Мстислав Мстиславич Галицкий повелел Даниилу Романовичу перейти реку Калку с полками, а сам отправился вслед за ними; переправившись, стали они станом. Тогда Мстислав сам поехал в дозор, и, увидев татарские полки, вернулся, и повелел воинам своим вооружаться. А оба Мстислава оставались в стане, не зная об этом: Мстислав Галицкий не сказал им ничего из зависти, ибо между ними была великая распря.

И так встретились полки, а выехали вперед против татар Даниил Романович, и Семен Олюевич, и Василек Гаврилович. Тут Василька поразили копьем, а Даниил был ранен в грудь, но он не ощутил раны из-за смелости и мужества; ведь он был молод, восемнадцати лет, но силен был в сражении и мужественно избивал татар со своим полком. Мстислав Немой также вступил в бой с татарами, и был он также силен, особенно когда увидел, что Даниила ранили копьем. Был ведь Даниил родственником его отца, и Мстислав очень любил его и завещал ему свои владения. Также и Олег Курский мужественно сражался; также и Ярун с половцами подоспел и напал на татар, желая с ними сразиться. Но вскоре половцы обратились в бегство, ничего не достигнув, и во время бегства потоптали станы русских князей. А князья не успели вооружиться против них; и пришли в смятение русские полки, и было сражение гибельным, грехов наших ради. И были побеждены русские князья, и не бывало такого от начала Русской земли.

Князь же великий Мстислав Романович Киевский, внук Ростислава, правнук Мстислава, который был сыном Владимира Мономаха, и князь Андрей, зять Мстислава, и Александр Дубровский, видя это несчастье, никуда не двинулись с места. Разбили они стан на горе над рекой Калкой, так как место было каменистое, и устроили они ограду из кольев. И сражались из-за этой ограды с татарами три дня. А татары наступали на русских князей и преследовали их, избивая, до Днепра. А около ограды остались два воеводы, Чегирхан и Тешухан, против Мстислава Романовича, и его зятя Андрея, и Александра Дубровского; с Мстиславом были только эти два князя. Были вместе с татарами и бродники, а воеводой у них Плоскиня. Этот окаянный воевода целовал крест великому князю Мстиславу, и двум другим князьям, и всем, кто был с ними, что татары не убьют их, а возьмут за них выкуп, но солгал окаянный: передал их, связав, татарам. Татары взяли укрепление и людей перебили, все полегли они здесь костьми. А князей придавили, положив их под доски, а татары наверху сели обедать; так задохнулись князья и окончили свою жизнь.

А других князей, которых татары преследовали до Днепра, было убито шесть: князь Святослав Каневский, Изяслав Ингваревич, Святослав Шуйский, Мстислав Черниговский с сыном, Юрий Несвижский, а из воинов только десятый вернулся домой. И Александр Попович тут был убит вместе с другими семьюдесятью богатырями. Князь же Мстислав Мстиславич Галицкий раньше всех переправился через Днепр, велел сжечь ладьи, а другие оттолкнуть от берега, боясь погони; а сам он едва убежал в Галич. А Владимир Рюрикович, племянник Романа, внук Ростислава Мстиславича, сел на престоле в Киеве месяца июня в шестнадцатый день. А случилось это несчастье месяца мая в тридцатый день, на память святого мученика Ермия. Только десятая часть войска вернулась домой, а у некоторых половцы отняли коня, а у других одежду. Так за грехи наши Бог отнял у нас разум, и погибло бесчисленное множество людей. Татары же гнались за русскими до Новгорода-Святополча. Христиане, не зная коварства татар, выходили им навстречу с крестами, и все были избиты. Говорили, что одних киевлян погибло тогда тридцать тысяч.

И был плач и вопль во всех городах и селах. Татары же повернули назад от реки Днепра, и мы не знаем, откуда они пришли и куда исчезли. Один только Бог знает, откуда он привел их за наши грехи, и за похвальбу, и высокомерие великого князя Мстислава Романовича. Говорят, что когда распространился слух про этих татар, что завоевывают они многие земли и приближаются к русским пределам, великому князю сказали о них; а он ответил: «Пока я нахожусь в Киеве — по эту сторону Яика, и Понтийского моря, и реки Дуная татарской сабле не махать». А Василька Константиновича, который пришел на помощь с войсками к Чернигову, тогда сохранил Бог. И услышав о несчастье, случившемся на Руси, он возвратился в свой Ростов, сохраненный Богом. <...>

В год 6745 (1237). <...> О пленении Русской земли Батыем. Стало известно в восточных странах среди потомков Измаила, сына Агари, рабыни Авраама, что Бог смирил Русскую землю нашествием безбожных иноплеменников, таурмен. Распространились слухи о поражении русских князей на Калке, и стало известно о гибели семидесяти двух богатырей, и о междоусобных войнах в Русской земле, и о голоде, и о великом море, и об оскудении русских войск, и о ссорах между братьями — о всех этих бедах Русской земли. Особенно же обнаружилась греховная злоба, и дошел вопль греховный до ушей Господа Саваофа. Поэтому он напустил на нашу землю такое пагубное наказание. Не отмыли мы еще кровь после битвы на Калке, и снова народились люди после великого мора по всей земле, кроме Киева. А киевляне полегли костьми на Калке с великим князем Мстиславом Романовичем, и с другими десятью князьями, и с семьюдесятью двумя богатырями; так же и Смоленск, и все другие города постигла такая же смерть, и вскоре опустели они. От битвы на Калке до землетрясения прошло немного времени — восемь лет, и тогда случился голод, а от землетрясения до нашествия Батыя прошло восемь лет. Поэтому не разбогатела наша земля, но, напротив, еще более обезлюдела.

Мы же приложим к повести рассказ о тех, кого Бог спас при Калке — о великом князе Юрии Всеволодовиче, и брате его Ярославе, и племяннике их Васильке Константиновиче Ростовском, также и о людях, оставшихся после мора, и расскажем, как они не избегли смерти, постигшей всю Русскую землю.

Узнали безбожные татары о таких невзгодах русских и о великом богатстве, собранном за многие годы, и двинулись они из восточных стран, и пленили сначала Булгарскую землю. А в третий год пришло их на Русскую землю бесчисленное множество — как саранча, пожирающая траву, так и эти варвары христианский род истребляли.

В год 6746 (1237). Окаянные татары зимовали около Черного леса и отсюда пришли тайком лесами на Рязанскую землю во главе с царем их Батыем. И сначала пришли и остановились у Нузы, и взяли ее, и стали здесь станом. И оттуда послали своих послов, женщину-чародейку и двух татар с ней, к князьям рязанским в Рязань, требуя у них десятой части: каждого десятого из князей, десятого из людей и из коней: десятого из белых коней, десятого из вороных, десятого из бурых, десятого из пегих — и во всем десятого. Князья же рязанские, Юрий Ингваревич, и братья его Олег и Роман Ингваревичи, и муромские князья, и пронские решили сражаться с ними, не пуская их в свою землю. Вышли они против татар на Воронеж и так ответили послам Батыя: «Когда нас всех не будет в живых, то все это ваше будет». Потом они послали к великому князю Юрию Всеволодовичу во Владимир, и тогда отпустили татарских послов от Воронежа. А к великому князю Юрию во Владимир послали рязанские князья своих послов, прося помощи, или чтобы сам пришел вместе постоять за землю Русскую. Но великий князь Юрий не внял мольбе рязанских князей, сам не пошел и не прислал помощи; хотел он сам по себе биться с татарами. Но гневу Божьему уже невозможно было противиться, как в древности сказано было Господом Иисусу Навину; когда Господь вел иудеев в землю обетованную, тогда он сказал: «Я пошлю сначала на них недомыслие, и грозу, и страх, и трепет». Так и у нас Господь отнял сначала силы, а за наши грехи послал на нас грозу, и страх, и трепет, и недомыслие.

Поганые же татары начали завоевывать землю Рязанскую, и осадили Рязань, и огородили ее острогом месяца декабря в шестнадцатый день, на память святого пророка Аггея. Князь же Юрий Рязанский заперся в городе с жителями, а князь Роман отступил к Коломне со своими людьми. И взяли татары приступом город двадцать первого декабря, на память святой мученицы Ульяны, убили князя Юрия Ингваревича и его княгиню, а людей умертвили,— одних огнем, а других мечом, мужчин, и женщин, и детей, и монахов, и монахинь, и священников; и было бесчестие монахиням, и попадьям, и добрым женам, и девицам перед матерями и сестрами. Только епископа сохранил Бог, он уехал в то время, когда татары окружили город. И, перебив людей, а иных забрав в плен, татары зажгли город. И кто, братья, из оставшихся в живых не оплачет это,— какая горькая и мучительная смерть их постигла! И мы, видя это, должны устрашиться и оплакивать свои грехи с покаянием денно и нощно; а мы поступаем по-другому, заботимся о своем имуществе и ненавидим братьев. Но вернемся к прежнему рассказу.

Великий князь Юрий Всеволодович Владимирский послал передовое войско с воеводой Еремеем, и оно соединилось с Романом Ингваревичем. А татары, захватив Рязань, пошли к Коломне, и здесь вышел против них сын великого князя Юрия Всеволодовича Владимирского и Роман Ингваревич со своими людьми. Окружили их татары, и произошло сражение, и бились ожесточенно, и оттеснили русских к городским укреплениям, и убили здесь князя Романа Ингваревича и Еремея Глебовича, воеводу Всеволода, и убито было с князем и с Еремеем много народа; а москвичи обратились в бегство, ничего не видя кругом. А Всеволод Юрьевич с остатками войска убежал во Владимир. А татары пошли и захватили Москву, а князя Владимира, сына великого князя Юрия, взяли в плен. И пошли в несметной силе кровопускатели крови христианской к Владимиру.

Услышав об этом, великий князь Юрий оставил вместо себя во Владимире сыновей своих Всеволода и Мстислава, а сам пошел к Ярославлю и оттуда за Волгу, а с ним пошли племянники Василек, и Всеволод, и Владимир Константиновичи, и, придя, остановился Юрий на реке Сити, ожидая на помощь братьев Ярослава и Святослава. А во Владимире заперся его сын Всеволод с матерью, и с епископом, и с братом, и со всеми жителями.

Беззаконные же татары пришли к Владимиру месяца февраля в третий день, на память святого Симеона-богоприимца, во вторник мясопустной недели. Привели они с собой Владимира Юрьевича к Золотым воротам, спрашивая: «Узнаете ли княжича вашего?» Братья его, воевода Ослядюкович и все люди проливали обильные слезы, видя горькие мучения князя. Татары же отошли от городских ворот, объехали город, а затем разбили лагерь на видимом расстоянии перед Золотыми воротами. Всеволод и Мстислав Юрьевичи хотели выйти из города против татар, но Петр-воевода запретил им сражаться, сказав: «Нет мужества, и разума, и силы против Божьего наказания за наши грехи».

А татары пошли, и взяли Суздаль, и вернулись к Владимиру в пятницу перед мясопустом. Утром же в субботу мясопустную, седьмого февраля, на память святого отца Парфения, начали татары готовить войско и ночью окружили тыном весь город. Утром увидели князья Всеволод и Мстислав и епископ Митрофан, что город будет взят, и, не надеясь ни на чью помощь, вошли они все в церковь святой Богородицы и начали каяться в своих грехах. А тех из них, кто хотел принять схиму, епископ Митрофан постриг всех: князей, и княгиню Юрия, и дочь его, и сноху, и благочестивых мужчин и женщин. А татары начали готовить пороки, и подступили к городу, и проломили городскую стену, заполнили ров свежим хворостом, и так по примету вошли в город; так от Лыбеди вошли они в Иринины ворота, а от Клязьмы в Медные и Волжские ворота, и так взяли город и подожгли его. Увидели князья, и епископ, и княгини, что зажжен город и люди умирают в огне, а других рубят мечами, и бежали князья в Средний город. А епископ, и княгиня со снохами, и с дочерью, княжной Феодорой, и с внучатами, другие княгини, и боярыни, и многие люди вбежали в церковь святой Богородицы и заперлись на хорах. А татары взяли и Средний город, и выбили двери церкви, и собрали много дров, обложили церковь дровами и подожгли. И все бывшие там задохнулись, и так предали души свои в руки Господа; а других князей и людей татары зарубили.

И оттуда рассеялись татары по всей земле Владимирской, одни пошли к Ростову, иные погнались за великим князем в Ярославль и к Городцу, и пленили все города по Волге до самого Галича Мерьского; а иные пошли к Юрьеву, и к Переяславлю, и к Дмитрову, и взяли эти города; а еще иные пошли и взяли Тверь, и убили в ней сына Ярослава, И все города захватили в Ростовской и Суздальской земле за один февраль месяц, и нет места вплоть до Торжка, где бы они не были.

На исходе февраля месяца пришла весть к великому князю Юрию, находящемуся на реке Сити: «Владимир взят и все, что там было, захвачено, перебиты все люди, и епископ, и княгиня твоя, и сыновья, и снохи, а Батый идет к тебе». И был князь Юрий в великом горе, думая не о себе, но о разорении церквей и о гибели христиан. И послал он на разведку Дорожа с тремя тысячами воинов узнать о татарах. Он же вскоре прибежал назад и сказал: «Господин князь, уже обошли нас татары». Тогда князь Юрий с братом Святославом и со своими племянниками Васильком, и Всеволодом, и Владимиром, исполчив полки, пошли навстречу татарам, и каждый расставил полки, но ничего не смогли сделать. Татары пришли к ним на Сить, и была жестокая битва, и победили русских князей. Здесь был убит великий князь Юрий Всеволодович, внук Юрия Долгорукого, сына Владимира Мономаха, и убиты были многие воины его.

А Василька Константиновича Ростовского татары взяли в плен, и вели его до Шерньского леса, принуждая его жить по их обычаю и воевать на их стороне. Но он не покорился им и не принимал пищи из рук их, но много укорял их царя и всех их. Они же, жестоко мучив его, умертвили четвертого марта, в середину Великого поста, и бросили его тело в лесу. Некая женщина, увидев тело Василька, рассказала своему богобоязненному мужу; и тот взял тело князя, завернул его в плащаницу и положил в тайном месте.

Татары, вернувшись от Владимира, взяли, как я сказал уже, Переяславль, и Москву, и Юрьев, и Дмитров, и Волок, и Тверь, а затем подошли к Торжку в первую неделю поста, месяца февраля в двадцать второй день, на Обретение мощей святых мучеников в Евгении. И окружили они весь город тыном, так же как и другие города брали, и осаждали окаянные город две недели. Изнемогли люди в городе, а из Новгорода им не было помощи, потому что все были в недоумении и в страхе. И так поганые взяли город, убив всех — и мужчин и женщин, всех священников и монахов. Все разграблено и поругано, и в горькой и несчастной смерти предали свои души в руки Господа месяца марта в пятый день, на память святого Конона, в среду четвертой недели поста. И были здесь убиты: Иванко, посадник новоторжский, Аким Влункович, Глеб Борисович, Михаил Моисеевич. А за прочими людьми гнались безбожные татары Селигерским путем до Игнатьева креста и секли всех людей, как траву, и не дошли до Новгорода всего сто верст. Новгород же сохранил Бог, и святая и великая соборная и апостольская церковь Софии, и святой преподобный Кирилл, и молитвы святых правоверных архиепископов, и благоверных князей, и преподобных монахов иерейского собора.

Кто, братья, и отцы, и дети, не восплачет, видя такое Божье наказание всей Русской земле? За грехи наши Бог напустил на нас поганых; ведь Бог, в гневе своем, приводит иноплеменников на землю, чтобы побежденные ими люди обратились к нему; а междоусобные войны бывают из-за наваждения дьявола. Ведь Бог хочет не зла, но добра людям; а дьявол радуется жестокому убийству и кровопролитию. А если какая-нибудь земля согрешит, Бог наказывает ее смертью, или голодом, или нашествием поганых, или засухой, или сильным дождем, или пожаром, или иными наказаниями; и нужно нам покаяться и жить, как велит Бог, который говорит нам устами пророка: «Обратитесь ко мне всем вашим сердцем, с постом, и плачем, и стенанием». Если так сделаем, простятся нам все грехи. Но мы возвращаемся к злодеяниям, как псы на свою блевотину, и как свинья постоянно валяется в греховных нечистотах, так и мы живем. Поэтому и наказание приемлем от Бога,— нашествие поганых, по повелению Бога, за наши грехи. Кирилл же, епископ ростовский, в то время был на Белоозере, и когда он шел оттуда, то пришел на Сить, где погиб великий князь Юрий, а как он погиб, знает лишь Бог — различно рассказывают об этом. Епископ Кирилл нашел тело князя, а головы его не нашел среди множества трупов; и принес он тело Юрия в Ростов, и положил его со многими слезами в церкви святой Богородицы. А потом, узнав о судьбе Василька, пошел и взял его тело, и принес в Ростов, горько рыдая.

Был же Василек лицом красив, очами светел, грозен взглядом, необыкновенно храбр, а сердцем легок; но, как говорит Соломон, «когда слабеют люди, побеждают и сильного». Так случилось и с этим храбрым князем и войском его; ведь ему служило много богатырей, но что они могут против саранчи? А из тех, кто служил ему и уцелел в сражении, кто ел его хлеб и пил из его чаши, никто не мог из-за преданности Васильку после его смерти служить другому князю. Василек также щедро наделял убогих и церковнослужителей. А позднее пришли и нашли голову князя Юрия, и привезли ее в Ростов, и положили в гроб вместе с телом.

Батый оттуда пошел к Козельску. Был в Козельске князь юный по имени Василий. Жители Козельска, посоветовавшись между собой, решили сами не сдаваться поганым, но сложить головы свои за христианскую веру. Татары же пришли и осадили Козельск, как и другие города, и начали бить из пороков, и, выбив стену, взошли на вал. И произошло здесь жестокое сражение, так что горожане резались с татарами на ножах; а другие вышли из ворот и напали на татарские полки, так что перебили четыре тысячи татар. Когда Батый взял город, он убил всех, даже детей. А что случилось с князем их Василием — неизвестно; некоторые говорили, что в крови утонул. И повелел Батый с тех пор называть город не Козельском, но злым городом; ведь здесь погибло три сына темников, и не нашли их среди множества мертвых.

Оттуда пошел Батый в Поле, в Половецкую землю. Бог тогда избавил от нашествия поганых князя Ярослава, сына великого князя Всеволода, и его сыновей: Александра, Андрея, Константина, Афанасия, Даниила, Михаила, а также братьев Ярослава: Святослава Всеволодовича Юрьевского с сыном Дмитрием, Иоанна Всеволодовича и Владимира Константиновича, и двух сыновей Василька — Бориса и Глеба, и Василия Всеволодовича. А Ярослав после того нашествия пришел и сел на престол во Владимире, очистил церковь от трупов и похоронил останки умерших, а оставшихся в живых собрал и утешил; и отдал брату Святославу Суздаль, а Ивану — Стародуб.

Княжение великого князя Ярослава Всеволодовича. В год 6747 (1239). Великий князь Ярослав Всеволодович велел принести тело своего брата, великого князя Юрия, из Ростова во Владимир. В тот же год великий князь Ярослав ходил в поход на литву, обороняя смольнян; и посадил там на престоле своего шурина Всеволода Мстиславича, внука Романа Мстиславича. В тот же год женился князь Александр Ярославич, княживший в Новгороде, взял дочь полоцкого князя Брячислава. Венчался он в Торопце и здесь сыграл свадьбу, а в Новгороде — еще раз. В тот же год Александр Ярославич с новгородцами основал Городец на Шелони. В тот же год Батый послал татар, и они взяли город Переяславль Русский, а епископа Симеона убили. Этот Симеон был девятым и последним епископом в Переяславле; а первым епископом в Переяславле был Петр, вторым Ефрем, третьим Лазарь, четвертым Сильвестр, пятым Иоанн, шестым Маркел, седьмым Евфимий, восьмым Павел, девятым Симеон, который и был последним; с тех пор до нынешнего времени без пяти лет триста в Переяславле не было епископа, да и людей нет в городе. А других татар Батый послал к Чернигову. Мстислав Глебович, внук Святослава Ольговича, услышав об этом, пришел на татар с большим войском к Чернигову, и произошла жестокая битва. Из города на татар метали пороками камни на полтора выстрела, а камни могли поднять только два человека. Но татары все же победили Мстислава, и многих воинов избили, а город взяли и огнем запалили, но епископа их довели до Глухова и отпустили. А другие татары Батыя пленили Мордовскую землю, и Муром, и Городец Радилов на Волге, и город святой Богородицы Владимирской. И было большое смятение по всей земле, и сами люди не знали, кто куда бежит.

Княжение великого князя Михаила Киевского. В год 6748 (1240). Батый послал Менгухана осмотреть Киев. Пришел он и остановился у городка Песочного и, увидев Киев, был поражен его красотой и величиной; отправил он послов к князю Михаилу Всеволодовичу Черниговскому, желая его обмануть. Но князь Михаил послов убил, а сам убежал из Киева вслед за сыном в Венгерскую землю; а в Киеве взошел на престол Ростислав Мстиславич, внук Давыда Смоленского. Но Даниил Романович, внук Мстислава Изяславича, выступил против Ростислава и взял его в плен; а Киев поручил оборонять против безбожных татар своему посаднику Дмитрию. В это время пришел к Киеву сам безбожный Батый со всей своей силой. Киевляне же взяли в плен татарина по имени Товрул, и сообщил он обо всех князьях, пришедших с Батыем, и о войске их; и были там братья Батыя, воеводы его: Урдюй, Байдар, Бичур, Кайдан, Бечак, Менгу, Куюк (он не был из рода Батыя, но был у него первым воеводой), Себедяй-богатырь, Бурундай, Бастырь, который пленил всю землю Булгарскую и Суздальскую, и много было других воевод, о которых мы не написали. И начал Батый ставить пороки, и били они в стену безостановочно, днем и ночью, и пробили стену у Лядских ворот. В проломе горожане ожесточенно сражались, но были побеждены, а Дмитрий был ранен. И вошли татары на стену, и от большой тяжести стены упали, горожане же в ту же ночь построили другие стены вокруг церкви святой Богородицы. Утром татары пошли на приступ, и была сеча кровопролитной; народ спасался на церковных сводах со своим добром, и от тяжести стены обрушились. Взяли татары город шестого декабря, на память отца нашего святого Николы, в год 6749 (1240). А Дмитрия, который был тяжело ранен, не убили из-за его мужества. Взял Батый город Киев, и, услышав, что великий князь Даниил Романович находится в Венгрии, пошел он к Владимиру на Русь. В ту же зиму родился у великого князя Ярослава сын Василий.

Пленение Волынской земли. В тот же год 6749 (1240) подошел Батый к городу Лодяжну и бил город из двенадцати пороков, но не смог его взять; и пришел к Каменцу Изяслава и взял его; а Кременец князя Даниила не смог взять. Потом пошел он и захватил Владимир Русский на реке Буг; взял также Галич и пленил бесчисленные города. Затем по совету Дмитрия двинулся он против венгров, и встретил его король Бела и Коломан около Солоней реки, на которой находятся волынские города: Изборско, великий Львов, Велин. На этой реке произошел бой, и Батый победил, и венгры обратились в бегство, а Батый гнал их до Дуная. И оставался здесь Батый три года, и разорял земли до Володавы, а затем возвратился в степь, пленив все земли. В тот же год убили татары князя Мстислава Рыльского, город которого на реке Сейме.