Библиотека литературы Древней Руси. Том 5 (XIII век)

ОРИГИНАЛ

Въ лето 6730. Приход изъ Корсуня чюдотворнаго Николы образа Заразскаго, како приде из пременитаго града Херсони[185] в пределы рязанския въ третье лето по Калском побоище. Тогда убито много князей руских. И сташа князи рустии за половець, а побьени быша за Днепром на речке на Хортицы на Калском поле Половецькой земли, на Калках месяца июня въ 16 день.

Въ лето 6733. При великом князе Георгии Всеволодовичи Владимерском, и при великом князе Ярославе Всеволодовичи Ноугородцкомъ, и сыне его князе Алексанъдре Ярославичи Невском[186], и при Рязанском великом князе Юрьи Ингоревиче, принесенъ бысть чюдотворный образ великаго чюдотворца Николы Корсунскаго Заразскаго из преименитаго града Херсони в пределы резаньскыа во область благоверна князя Федора Юрьевичя Резанскаго. А стоялъ чюдотворный образ во граде Корсуни посреди града близ церкви апостола Иякова брата Богословле. А у сего бо апостола Иякова крестися самодержавный и великий князь Владимер Святославич Киевской[187] и все Руси. А полата была болшая краснаа у чюдотворцева храма сзади олтаря, в ней же гречестии цари веселяшася Василей, Костянтинъ Парфиенитос[188] — православный. Сии бо цари даша сестру свою Анну за великаго князя Володимера Святославича Киевъского и прислаша ю во град Корсунь. Благоверная царица Анна не сочтася брака со Владимером Святославичем и нача его молити быти крестьяна. Князь велики Владимеръ Святославичь возлюби совет православныа царицы невесты своея и призва епископа Анастаса Корсуньскаго и повеле себя просвятити святым крещением. И по Божию строению в то время разболеся Владимеръ очима и ничто же не видяше. Епископъ Анастас с попы царьцыны вне града Херусони крестиша Владимера и погрузиша его въ святей купили и абие прозре. И виде Владимеръ, яко воскоре исцеле, и прослави Бога, и рек: «Во истину велий Богъ христьянескъ и чюдна веря ся». Не токма очима прозре и душевныма очима позна Творца своего. Тогда бысть радость велия во граде Корсуни о крещении благовернаго великаго князя Владимера Святославича.

Въ лето 6732-го. Явися святый великий чюдотворець Николае Корсунской в приименитом граде Херсунии служителю своему Астафию именем в привидении. И рече ему великий чюдотворець Николае: «Астафие, возми мой чюдотворный образ Корсунски, супругу свою Феодосию и сына своего Остафиа и гряди в землю Резаньскую. Тамо хощу быти, и чюдеса творити, и место прославити». Остафей убужся от такова видениа и нача ужасатися. А во вторую нощь чюдотворець тако же ему явися. Остафей в боли страх вниде, и нача помышляти: «О великий чюдотворець Николае! Камо волиши ити? И аз рабъ твой ни земли Рязаньскыя знах, ни на сердце мое взыде. Не вем бо та земля, яко на востокъ, или на запад, или на юг, или на северъ»,— в собе помышляше. И в третию нощь чюдотворець явися Остафию, и утыкая в ребра, и веля немедлено ити, яко на восток, и поручаяся его доправити до Рязанскыа земли. Остафей нача трепетен быти от таковаго видениа, и мышляше в серцы своем — како остати града Корсуня. И мало позамедли, и абие нападе на нь болезнь главная. И от толикие болезни абие ослепе, и нападоша на очию его яко чешуя. Остафей же нача скорбети и плакатися. И по мале нача ум свой собирати, и каятися о них же содеа. И прилежно припаде к чюдотворному образу, и нача плакатися: «О великий чюдотворець Николае, возвеличеный от Господа на небесех и прославленый на землю в чюдесех! Съгреших пред тобою, владыко,— не послушах твоего повеление. Прости мя грешнаго раба своего. Буди воля твоа, яко же изволи». И в той час прозре и быша глава его без болезни, а очи его без мозоля, яко же преже. Остафей нача молити всемилостиваго Бога и пречистую его Матерь и великаго чюдотворца Николу, чтобы ему по чюдотворьцеву изволению получити желание свое: доити уречена места Резанския земли. И мыслиша ити вверхъ по Непру, и паки ити за Днепръ в Половецкую землю на возстокъ к Рязанскиа земли, уповаше бо на всемилостиваго Бога и пречистую его Матерь, и на великаго чюдотворца Николу, яко той может его съхранити от поганых половець. И не избысся мысль его: великий чюдотворьць Николае явися Остафию и рече ему: «Не полезно ти есть ити чрез землю поганых половець. Иди во устье Днепръское в Понтеньское море и сяди в корабль, и доиди моря Варяжского в Немецкия области.[189] И оттуду ити сухимъ путем до великаго Новаграда и паки и до Рязанския земли невозбрано, но и чти приемлемо». Остафей вборзе взя чюдотворное образъ великаго чюдотворца Николы Корсунскаго, и жену свою Федосию, и сына своего Остафия, и единаго от клирик предстатель своих, и забы преименитаго града Херсони, и отрекъся всего имениа, и поиде в путь, яко же чюдотворець изволи, Богу его соблюдающи, а чюдотворець ему путь правяще. Прииде во устье Днепрьское и сяди в корабл в Поньтенское море,— се же словет море Руское. И доиде моря Варяжскаго, и паки прииде в Немецкия области во град Кесь,[190] и мало пребы в нем. И поиде оттуду сухимъ путем, и прииде в Великий Новград к великому князю Ярославу Всеволодовичю и сыну его князю Алексаньдру; пребысть ту много дни. Велики чюдотворець Николае нача великие чюдеса творити. И жена же Остафиева Феодосия возлюби Великий Новиград, и не хотя ити во след чюдотворнаго образа, и скрыся от мужа своего. И абие разслабе все уды и телеси ея, и быша, яко мертва, и недвижима,— едино дыхание в персех ея быше. И нецыи сказаша Остафию, яко жена твоа при смерти. Остафие услыша, яко жена его при кончине живота ея, и припаде к чюдотворному образу, и глаголаше со слезами: «Великий чюдотворець Николае, прости мя, рабу свою, яже ти согреших, яко едина от безумных женъ». И в том часе исцелена бысть. Остафей вскоре взя чюдотворный Николин образ, иде в путь свой с великою радостию и славою, и хотя доити желаемаго. И многими денми доидет Рязанскиа земли, и нача помышляти в себе: «О великий чюдотворець Николае, се земля Резанская, камо хощу ити и покой обрести». Остафие согреших в мысли своей, забы прежнаго чюдотворцева видениа и чюдес его. Богъ бо творит чюдеса угодником своим елико хощет.

Великий чюдотворець Николае явися благоверному князю Федору Юрьевичю Резанскому[191] и поведа ему приход чюдотворнаго своего образа Корсуньскаго, и рек: «Княже, гряди во стретение чюдотворнаго моего образа Корсунскаго. Хощу бо зде быти и чюдеса творити. И умолю о тобе всемилостиваго и человеколюбиваго владыку Христа Сына Божия — да подарует ти венець царствиа небеснаго, и жене твоей, и сынови твоему».[192] Благоверный князь Федоръ Юрьевич возбну от сна, и устрашися от таковаго видениа, и нача помышляти в тайнем храме сердца своего, яко страхом обьят бысть. И не поведа ни единому страшнаго видения, и нача помышляти: «О великий чюдотворець Николае, како умолиши о мне милостиваго Бога — да сподобит мя венца царствиа небеснаго, и жене моей, и сынови моему: аз бо ни браку сочтася, ни плода чреву не имех». И вскоре иде во стретение чюдотворнаго образа, яко же ему чюдотворец повеле. И прииде предреченое место, и увиде издалече от чюдотворнаго образа, яко свет неизреченый блистаяся. И припаде къ чюдотворному Николину образу любезно сокрушеным сердцем, и испущая слезы от очию, яко струю. И приа чюдотворный образ, и принесе во область свою. И вскоре посла весть ко отцу своему великому князю Юрью Ингоревичю Резанскому, и веля ему поведати приход чюдотворнаго образа Николина изъ Корсуня града. Великий князь Георгий Ингоревич услыша приход чюдотворнаго Николина образа, и возблагодари Бога и угодника его чюдотворца Николу, яко посети Богъ люди своих, и не забы дело руку своею.

Князь велики взя собою епископа Ефросима Святогорца, и вскоре поиде во область сыну своему князю Федору Юрьевичю. И увиде от чюдотворнаго образа великиа и преславны чюдеса, и радости наполнися о преславных чюдесех. И создаша храм во имя святаго великаго чюдотворца Николы Корсунскаго. И святи ю епископъ Ефросин, и торжествовав светло, и отъиде во свой град.

Не по мнозе же летех князь Федоръ Юрьевич сочтася браку, и поят супругу от царьска рода именем Еупраксею.[193] И помале и сына роди имянем Иоана Посника.

Въ лето 6745. Убиен бысть благоверный князь Федоръ Юрьевич Резанский от безбожнаго царя Батыа на реке на Воронежи. И услыша благоверная княгиня Еупраксеа царевна убиение господина своего блаженаго князя Федора Юрьевичя, и абие ринуся ис превысокаго храма своего и сыном своимъ со князем Иваном Федоровичем, и заразишася до смерти. И принесоша тело блаженаго князя Федора Юрьевича во область его к великому чюдотворцу Николе Корсунскому, и положиша, и его благоверную княгиню Еупраксею царевну, и сына их князя Ивана Федоровича во едином месте, и поставиша над ними кресты камены.[194] И от сея вины да зовется великий чюдотворець Николае Зараский, яко благовернаа княгиня Еупраксеа с сыном князем Иваном сама себе зарази.

ПЕРЕВОД

В год 6730 (1222). Прибытие из Корсуни чудотворного образа Николы Заразского: как прибыл из преславного города Херсонеса в рязанские пределы на третий год после Калкского побоища. Тогда убито было много князей русских. И встали князья русские за половцев, а побиты были за Днепром на речке на Хортице на Калкском поле Половецкой земли, на Калках, месяца июня в шестнадцатый день.

В год 6733 (1225). При великом князе Георгии Всеволодовиче Владимирском, и при великом князе Ярославе Всеволодовиче Новгородском, и сыне его князе Александре Ярославиче Невском, и при рязанском великом князе Юрии Ингоревиче принесен был чудотворный образ великого чудотворца Николы Корсунского Заразского из преславного города Херсонеса в пределы рязанские, в область благоверного князя Федора Юрьевича Рязанского. А стоял тот чудотворный образ в городе Корсуни посреди града близ церкви апостола Якова, брата Иоанна Богослова. А в этой церкви апостола Якова крестился самодержавный и великий князь Владимир Святославич Киевский и всея Руси. А палата была большая красивая у чудотворцева храма позади алтаря, в ней же греческие цари пировали, Василий и Константин Порфирородный — православные. Эти цари выдали сестру свою Анну за великого князя Владимира Святославича Киевского и прислали ее в город Корсунь. Благоверная царица Анна сперва не захотела сочетаться браком с Владимиром Святославичем и стала его умолять стать христианином. Князь великий Владимир Святославич возлюбил совет православной царицы, невесты своей, и призвал епископа Анастаса Корсунского, и повелел просвятить себя святым крещением. И по Божьему промыслу в то время разболелся Владимир глазами и ничего не видел. Епископ Анастас с попами царицыными крестил Владимира вне города Херсонеса, и погрузил его в святой купели, и тот сразу прозрел. И увидел Владимир, что тотчас исцелился, и прославил Бога, и сказал: «Воистину велик Бог христианский, и чудна вера эта». Не только глазами прозрел, но и душевными очами познал Творца своего. Тогда была радость великая в городе Корсуни по случаю крещения благоверного великого князя Владимира Святославича.

В год 6732 (1224). Явился в видении святой великий чудотворец Никола Корсунский в преславном городе Херсонесе служителю своему, по имени Астафию. И сказал ему великий чудотворец Никола: «Астафий, возьми мой чудотворный образ Корсунский, супругу свою Феодосию и сына своего Астафия и иди в землю Рязанскую. Там хочу пребывать, и чудеса творить, и место то прославить». Астафий пробудился от этого видения и стал ужасаться. А во вторую мочь чудотворец снова ему явился. Астафий в еще больший страх пришел и стал думать: «О великий чудотворец Никола, куда велишь идти? Я, раб твой, ни земли Рязанской не знаю, ни в сердце своем не помышляю. Не знаю той земли, на востоке ли, или на западе, или на юге, или на севере»— так про себя думал. И в третью ночь явился чудотворец Астафию, толкая его под ребра, и веля немедленно идти на восток, и обещая проводить его до Рязанской земли. Астафий стал трепетать от такого видения и помышлять в сердце своем — как ему оставить город Корсунь. И стал медлить, и тотчас напала на него болезнь головы, и покрылись глаза его как чешуей. И стал Астафий скорбеть и плакать. И постепенно стал приходить в разум и каяться в том, что сделал. И прилежно припал к чудотворному образу, и заплакал: «О великий чудотворец Никола, возвеличенный Господом на небесах и прославленный на земле чудесами! Согрешил перед тобою, владыко: не послушал твоего повеления. Прости меня, грешного раба своего. Да будет воля твоя, как изволил». И в то же мгновение прозрел и была голова его здорова, а глаза — без бельм, как прежде. Стал Астафий молить всемилостивого Бога, и пречистую его Матерь, и великого чудотворца Николу, чтобы ему по чудотворцеву повелению достигнуть желаемого: дойти до указанного места Рязанской земли. И замыслил пойти вверх по Днепру, и затем снова от Днепра в Половецкую землю на восток к Рязанской земле, надеясь на всемилостивого Бога, и на пречистую его Матерь, и на великого чудотворца Николу, что тот сможет его сохранить от язычников-половцев. И не сбылся замысел его: великий чудотворец Никола явился Астафию и сказал ему: «Не удобно тебе идти через землю язычников-половцев. Иди в устье Днепра в Понтийском море, и сядь в корабль, и доплыви до моря Варяжского в Немецкой области. И оттуда пойдешь сухим путем до Великого Новгорода и далее в Рязанскую область не только беспрепятственно, но и с почетом». Астафий не медля взял чудотворный образ великого чудотворца Николы Корсунского, и жену свою Феодосию, и сына своего Астафия, и одного из клириков приближенных своих, и забыл о преславном городе Херсонесе, и отказался от всего своего имущества, и направился в путь, как чудотворец приказал, охраняемый Богом, а чудотворец ему путь указывал. Пришел в устье Днепра и сел в корабль в Понтийском море,— то море называют морем Русским. И доплыл до моря Варяжского, и далее пошел в Немецкую область в город Кесь, и не долго пробыл в нем. И пошел оттуда сухим путем, и пришел в Великий Новгород к великому князю Ярославу Всеволодовичу и к сыну его князю Александру и пробыл там много дней. Великий чудотворец стал там великие чудеса творить. И жена Астафия Феодосия возлюбила Великий Новгород, и не захотела сопровождать чудотворный образ, и скрылась от мужа своего. И тотчас расслабли все члены и все тело ее, и стала как мертвая, и неподвижной,— только дыхание в груди ее было. И некие сказали Астафию, что жена его при смерти. Астафий услышал, что жена его при смерти, и припал к чудотворному образу, и говорил со слезами: «Великий чудотворец Никола, прости рабу свою, согрешившую пред тобой, как одна из безумных жен». И тотчас же была исцелена. Астафий немедленно взял чудотворный образ Николы, отправился в путь свой с великою радостью и славою, собираясь дойти до желаемого места. И через много дней дошел до Рязанской земли и стал думать: «О великий чудотворец Никола, вот земля Рязанская, куда хочу добраться и покой обрести!» И согрешил Астафий в мыслях своих,— забыл о прежнем обещании в видении чудотворца и чудеса его. Ибо Бог творит чудеса с помощью угодника своего сколько пожелает.

Явился великий чудотворец Никола благоверному князю Федору Юрьевичу Рязанскому, и возвестил ему прибытие чудотворного своего образа Корсунского, и сказал: «Князь, иди встречать чудотворный образ мой Корсунский. Ибо хочу здесь пребывать и чудеса творить. И умолю о тебе всемилостивого и человеколюбивого владыку Христа, Сына Божия — да дарует тебе венец царствия небесного, и жене твоей, и сыну твоему». Благоверный князь Федор Юрьевич встал от сна, и устрашился от такого видения, и стал помышлять в тайном храме сердца своего, будучи объят страхом. И не поведал никому страшного видения, и стал думать: «О великий чудотворец Никола! Как же умолишь обо мне милостивого Бога, чтобы сподобил меня венца царствия небесного, и жену мою, и сына моего: я ведь и в браке не состою, и плода чрева не имею». И тотчас направился встречать чудотворный образ, как ему чудотворец повелел. И пришел в то место, о котором говорили, и увидел издалека как бы неизреченный свет, блистающий от чудотворного образа. И припал к чудотворному образу Николы любовно с сокрушенным сердцем, испуская слезы из глаз, как струю. И принял чудотворный образ, и принес во область свою. И тотчас послал весть отцу своему великому князю Юрию Ингоревичу Рязанскому, веля поведать ему о прибытии чудотворного образа Николы из Корсуня-града. Великий князь Георгий Ингоревич услышал о прибытии чудотворного образа Николы и возблагодарил Бога и угодника его чудотворца Николу за то, что посетил Бог людей своих и не забыл создание рук своих.

Князь великий взял с собою епископа Ефросина Святогорца и тотчас пошел в область к сыну своему князю Федору Юрьевичу. И увидел от чудотворного образа великие и преславные чудеса, и исполнился радости о его преславных чудесах. И создал храм во имя святого великого чудотворца Николы Корсунского. И освятил его епископ Ефросин, и торжествовал светло, и вернулся в свой город.

Спустя немного лет князь Федор Юрьевич сочетался браком, взяв супругу из царского рода именем Евпраксию. И вскоре и сына родил именем Ивана Постника.

В год 6745 (1237). Убит был благоверный князь Федор Юрьевич Рязанский безбожным царем Батыем на реке на Воронеже. И услышала благоверная княгиня Евпраксия-царевна про убиение господина своего блаженного князя Федора Юрьевича, и тотчас ринулась с превысокого дворца своего и с сыном своим с князем Иваном Федоровичем, и убилась до смерти. И принесли тело блаженного князя Федора Юрьевича в область его к великому чудотворцу Николе Корсунскому, и положили его, и его благоверную княгиню Евпраксию-царевну, и сына их Ивана Федоровича в едином месте, и поставили над ними кресты каменные. И зовется с тех пор великий чудотворец Николой Заразским по той причине, что благоверная княгиня Евпраксия с сыном князем Иваном сама себя «заразила» < — расшиблась до смерти>.

КОММЕНТАРИЙ

«Сказание о перенесении образа Николы Чудотворца из Корсуня в Рязань» в 1225 г. и «Повесть о разорении Рязани Батыем» в 1237 г. в древнейших из сохранившихся рукописях (относящихся ко второй трети XVI в.) читаются в составе цикла повестей о Николе Заразском, образованном, кроме них, «Коломенским чудом» (события которого относятся к 1521 и 1531 гг.) и «Родом поповским» (доведенным до 1615 г., в некоторых списках — до 1561 г.).

Но если Повесть, впервые опубликованная И. П. Сахаровым по тексту поздней (XVI в.) редакции в 1841 г., была включена во все общие курсы истории древнерусской литературы, учебники и учебные пособия, то тексты других частей цикла (и текст самой Повести по древнейшим спискам) были впервые опубликованы Д. С. Лихачевым, которым были выявлены 34 списка XVI—XVIII вв., выделены редакции памятника, дана их классификация и определены особенности каждой из них. Опубликовав в 1947 г. последнюю, неоконченную работу В. Л. Комаровича о цикле повестей о Николе Заразском, в которой основой цикла названо Сказание, а Повесть его распространением, Д. С. Лихачев в своем исследовании отметил «разнотипность, разновременность и неравноценность» составляющих цикл произведений. Он писал, что воинская повесть относится к лучшим после «Слова о полку Игореве» произведениям древнерусской литературы, другие же части цикла «достаточно трафаретны», причем Повесть «не могла быть создана при церкви Николы ее служителями, она только была включена в Заразский цикл» (см.: Лихачев Д. С. Повести о Николе Заразском.— ТОДРЛ, т. 7, М.—Л., с. 258). Д. С. Лихачев дал обоснование маршрута Евстафия с иконой (в Рязань «идти через Половецкие степи было уже опасно: ...все пришло в движение после Калкской битвы. Поэтому Евстафий плывет из Крыма, также в 1223 г. захваченного монголо-татарами, вокруг Европы из моря Понтийского (Черного, или Русского) в Варяжское (Балтийское)»). Окончательное оформление цикла повестей о Николе Заразском, как явствует из работ Д. С. Лихачева, относится к 1530-м гг. А. Поппэ, исследовав происхождение культа Николы Корсунского, доказал позднее его происхождение, появление которого связал с той же датой — 1530-ми гг. К этому же времени исследователь отнес и сложение Сказания. Очевидно, что все произведения цикла (за исключением «Повести о разорении Рязани Батыем») связаны темой чудес Николы и его иконы, имеют ряд повторяющихся мотивов: слепота Владимира Святославича перед крещением — слепота Евстафия как наказание за ослушание Николы; явление Николы Евстафию — явление князю Федору («Сказание«); исцеление Евстафия — исцеление жены Евстафия («Сказание») — исцеление Сазона — исцеление глухонемого Климента («Коломенское чудо»); чудесное перенесение иконы к «старому престолу» в Заразск является своего рода редукцией сюжета долгого шествия иконы из Корсуня. Главной темой произведений являются чудеса Николы и его иконы, оформленные в жанре «чуда». И только Повесть, ориентированная на традиции воинского повествования, не содержит чудес святыни.

Текст сказания о перенесении Николина образа из Корсуня в Рязань представляет собою 4 эпизода, различных по стилю и слабо связанных сюжетно. Первый из них —сообщение о Калкской битве 1223 г. Во втором эпизоде еще раз повторяется известие о «приходе» святыни в «пределы рязаньския», но главное место отведено рассказу о крещении в Корсуне Владимира Святославича. Фрагмент этот в целом ничем не связан с темой иконы Николы, кроме того, что «стоял чудотворный образ во граде Корсуни посреди града, близ церкви», где крестился Владимир. Третий — наиболее яркий — фрагмент повествует о явлении Николы Евстафию и пути священника с женою и сыном на Русь. Этот фрагмент содержит предсказание о том, что Федор сподобится мученического венца вместе с женой и сыном. Необходимо отметить, что смерть Федора как гибель мученика за веру была осознана с конца XVI в. Более того, краткий рассказ о приходе Батыя, убийстве им рязанского князя и о самоубийстве княгини с младенцем Иваном — четвертый эпизод Сказания — дублирует сообщение Повести, и дублировка эта появилась именно потому, что в цикл о Заразской святыне в 1530-х гг. оказалась включена «Повесть о разорении Рязани Батыем», существовавшая до этого в качестве самостоятельного произведения, которое и послужило первоначальным источником краткого сообщения о судьбе Федора, Евпраксии и Ивана. Достаточно длительная литературная судьба Повести подтверждается и тем фактом, что ко второй трети XVI в. уже существовали три различные редакции текста (в трех древнейших списках памятника зафиксирован текст трех разных редакций). Таким образом, существует целый ряд проблем: о соотношении между собой трех старших редакций Повести и о степени близости их первоначальному тексту; о художественной организации Повести; о времени ее создания.

Точнее всего история разгрома Рязани изложена в Новгородской первой летописи, куда она попала, как было доказано Д. С. Лихачевым, из недошедшей до нас Рязанской летописи. Но в Повести исторический факт взятия столицы Рязанского княжества стал основой литературного произведения, подчиненного четкому идейно-художественному замыслу автора (как и поход Игоря Святославича на половцев в 1185 г. в «Слове о полку Игореве»). Нашествие монголо-татар воспринималось современниками как конец света, как «великая конечная погибель» (ср. «Повесть о битве на Калке», «Слово о погибели Русской земли», «Слова» Серапиона Владимирского). В Повести, созданной, по наблюдению Н. С. Демковой, на основе структуры «летописной повести» (изложение обстоятельств смерти князя, плач по нему, погребение, похвала умершему), описавшей гибель Рязани и рода рязанских князей, включившей плач по ним, рассказ о погребении и Похвалу роду рязанских князей (начинающуюся со слов «Сии бо государи...»), главной идее — идее «великой конечной погибели» подчинен исторический материал. Действия рязанских князей в Повести изображены соответствующими идеальному представлению автора о том, как должно сражаться за Русь. Если в летописях сообщается, что князья бились в осаде, то в тексте памятника рассказано о том, что они как равные выступили навстречу «велицей силе» Батыя, что подтверждает наблюдение Д. С. Лихачева о том, что «русское понятие о храбрости — это удаль..., это храбрость, умноженная на простор для выявления этой храбрости. Нельзя быть удалым, храбро отсиживаясь в укрепленном месте» (Лихачев Д. С. Заметки о русском. М., 1981, с. 9). Описание битвы рязанцев словно раскрывает слова Похвалы «паче меры храбры».

В Повести монголо-татары стали победителями не потому, что победили рязанцев, а потому, что их противников не осталось в живых. Федор Юрьевич, посланный к Батыю с дарами, был убит, отказав царю в праве победителя. Гибель Евпраксии с сыном — не только рассказ о супружеской любви, но и подтверждение этого отказа. Невозможность оставаться в живых побежденным подвигла Евпатия с дружиной в 1700 человек напасть на станы Батыя. Темой, соединившей воедино все эпизоды Повести, является тема смерти. В рефрене «вси равно умроша и едину чашу смертную пиша. Ни един от них возратися вспять, но вси вкупе мертви лежаша», который читается в Повести трижды (после описания гибели князей с дружиной; после гибели Рязани; в авторском плаче над погибшими дружинами), главным является образ «единой смертной чаши» для всех: князей, священников, народа. С этим связана основная эмоциональная тональность произведения: появление в тексте плачей. Их 7: над телом Федора плакал Апоница; об убитом Федоре плакал «весь град на мног час»; «в горести души своея» над Рязанской землей, а потом и Рязанью плакал Евпатий Коловрат; над пепелищем и убитыми братьями плакал Ингварь Ингоревич; можно говорить и об авторском плаче в Повести.

Публицистичность звучания, эмоциональность плачей, общность художественных приемов и, наконец, основная идея сближают Повесть с литературой 1270-х гт. Допущенные исторические неточности могут быть объяснены не эпической отдаленностъю, а художественными задачами автора (так, например, гибель Олега Красного — по Повести, — первого русского князя, погибшего за веру — окружает ореолом святости всех рязанских князей) или публицистическими целями (возможно, борьба за Муром и Коломну с Московским княжеством сделала необходимым для автора присутствие в братском войске князей Давыда Муромского и Глеба Коломенского).

Повесть оказала влияние на многие памятники древнерусской литературы («Задонщину», «Сказание о Мамаевом побоище», «Повесть о взятии Царьграда турками» Нестора-Искандера, «Повесть о нашествии Тохтамыша» и др.).

Тексты «Сказания о перенесении образа Николы Чудотворца из Корсуня в Рязань» и «Повести о разорении Рязани Батыем» печатаются по рукописи РГБ, Волоколамское собр., вт. треть XVI в., лл. 229—258 об.