Библиотека выживания. 50 лучших книг

Номер 2. «Неспешность» Милана Кундеры

(1995)

Я решил здесь остановиться на «Неспешности» (1995) по двум причинам: во-первых, потому что это первый роман Кундеры, написанный непосредственно на французском языке, а во-вторых, потому что он один из самых коротких. Ведь я француз и лентяй. Все мои любимые романы короткие: «Великий Гэтсби», «Здравствуй, грусть», «Адольф», «Над пропастью во ржи»… максимум сто пятьдесят страниц. «Неспешность» составляет сто шестьдесят страниц с большим количеством пробелов. Сам автор утверждает, что это его самый легкий роман: одного этого достаточно, чтобы сгорать от желания и нетерпения его прочесть. Держу пари, что Кундера не назвал его «Легкость» только потому, что он уже использовал такое слово в названии своего самого известного романа. Должен признаться в своем отвращении к тяжелым романам, как в прямом смысле этого слова (на мой взгляд, вес книги никогда не должен превышать ста граммов, и я очень горжусь тем, что данный текст насчитывает всего 199 страниц), так и в переносном смысле (я остерегаюсь как чумы романов, о которых люди говорят, нахмурив брови).

«Неспешность» начинается с замечания об опасной скорости водителей автомобилей на дорогах, затем цитируется новелла «Никакого завтра» Вивана Денона со знаменитой сценой в карете, где сладострастие между мужчиной и женщиной десятикратно усиливается из-за неспешности езды: «Покачиваясь в такт движению кареты, их тела стали соприкасаться, сперва безотчетно, потом намеренно, а там начала завязываться их история». Чувствуется, что эту фразу написал не француз. Ни один современный французский писатель не написал бы «намеренно»! Тем не менее, все грамматически безупречно и блестяще придумано: «сперва безотчетно, потом намеренно», в такой фразе почти физически ощущается тряска конной повозки на дороге, ведущей из Парижа к замку госпожи де Т., слышится, как лошади едут рысью, ощущается пот желания, выделяемый в сексуальной игре между безотчетным и намеренным! Я увлекся своими свистящими аллитерациями, заимствованными у Расина, но подобная семантическая странность нередко встречается в стиле лучшего франко-чешского писателя.

Другой пример. На одной из страниц: «стоит лунная ночь», выражение повторяется через две страницы: «Я вижу, как она ведет своего кавалера в лунной ночи», и, наконец, еще через тридцать: «Я, стоя перед открытым окном, смотрю на парочку, которая лунной ночью прогуливается в замковом парке». Лунная ночь? Какой устаревший и все же сверхсексуальный термин. «Лунная» воскрешает в представлении другие слова, гораздо более непристойные… влюбленные только что поцеловались и направились в сторону паркового павильона… и та же самая луна оказывается пределом порнографии! Далее Кундера напрямую затрагивает вопрос о дырке в заду, которую Гийом Аполлинер называл «девятыми вратами плоти», и с уморительным бесстрашием разворачивает свою метафору анальной луны: «дырка в небесном заду». Он отважился трижды произнести это редкое выражение, такое мог себе позволить только мигрант. Иностранец приехал во Францию, чтобы обозвать нас облуненными и напомнить нам, что порнография неотделима от утонченности, и что антиэротична лишь слащавость. Проще говоря, тупость куда постыднее пятой точки.

Размышления Кундеры о новелле «Никакого завтра» позволяют ему дать высокую оценку неспешности в любви. Неспешность придает плотским наслаждениям бессмертие. «Есть таинственная связь между медлительностью и памятью, между спешкой и забвением». Медлительность сразу же описывается как признак ума и гедонизма, утраченного умения получать удовольствие. Замедление помогает оказать сопротивление амнезии. Далее следует глава о XVIII веке, где речь идет об «Опасных связях» Шодерло де Лакло (позже он также упомянет «Философию в будуаре» де Сада). «Неспешность» представляет собой признание в любви к французской литературе XVIII века, а также к свободе либертинов-вольнодумцев. Когда Кундера написал этот роман, ему было шестьдесят пять лет: он сменил язык гораздо позже, чем Набоков, Ионеско или Чоран. Каким мужеством надо было обладать, чтобы написать столь чувственный любовный роман на неродном языке!

Я прочитал не все книги Кундеры, но больше всего мне нравится начало его романов, это относится и к «Невыносимой легкости бытия». Кундера умеет запускать историю с непревзойденной живостью. Затем он старается не надоесть читателю, поскольку и сам не готов умереть от скуки. Главы у него короткие, он переключается между персонажами и мини-очерками обо всем, что приходит ему на ум (исторические воспоминания, личные занятные подробности, прочитанные книги, комические сцены, диалоги о соблазнении и т. д.). И мы вместе с ним продвигаем ту новую форму, которую он разработал, вдохновившись свободой Дидро в «Жаке-фаталисте» (тот, в свою очередь, испытал влияние «Тристрама Шенди» Лоренса Стерна).

Прочесть роман Кундеры – значит оказать ему доверие в том, что он проведет нас из пункта А в пункт Б и при этом поделится с нами своей культурой, своим юмором, своей критикой современного мира, смачным анекдотом об одной дуре, влюбленной в Киссинджера, несколькими абзацами о тюрьме знаменитостей, разговорами ученых за мрачным ужином, упоминанием о чешском диссиденте, которого принимают за поляка или венгра… Особенно радует в «Неспешности» то, насколько наплевательски Кундера относится к «построению» своего романа, уподобляясь хорошему мастеру-краснодеревщику, изготавливающему свой стол, и то, что, издеваясь над романом, он тем самым его спасает, создавая напряжение, захватывая наше внимание разбросанными повсюду флюгерами. Выходные, проведенные рассказчиком с женой Верой в загородном замке, где проходила конференция энтомологов, оказываются лишь поводом для того, чтобы побудить нас отправиться в путешествие во времени и пространстве… в литературное приключение.

Интересно, может ли считаться Кундера (сам того не подозревая, поскольку он начал писать еще до такого изобретения) первым писателем виртуальной эры, интернета и Википедии. Ведь ради вас он занимается сразу многими делами! Романы Кундеры основаны на современном быстром просмотре. Он почувствовал, что нынешние читатели – шизофреники, и поэтому стал поставлять им изменчивые произведения, полуроманы, полу-эссе. При всей своей нескромности, вынужден признаться – если бы я не прочел «Неспешность», то никогда бы не сочинил такие романы, как «Любовь живет три года» и «99 франков», которые заимствовали подобный вкус к отступлениям и бессвязной болтовне. Меня нередко критиковали за то, что я пишу памфлеты, замаскированные под романы, а я никогда не осмеливался ответить: «Это виноват Кундера!» Так что прошу простить меня. Я не сравниваю себя с Мастером: я просто признаю долг. Он открыл романтическое повествование для всякого рода философских, социологических, раздражающих или развлекающих умствований, которые всегда обогащают интригу и никогда ее не утяжеляют. Прочесть Кундеру – все равно что провести ночь в квартире эрудированного и страстного приятеля, который трещит без умолку: «Ах, я должен рассказать тебе о той сумасшедшей, с которой я встретился прошлой ночью, но прежде, скажи, ты читал эту книжку, она напоминает мне одно музыкальное произведение, ты знал, что этимология данного слова происходит от этого, ну как его, так вот, баба была на тачке, мы ехали по узкой дороге, и вдруг… ты знаешь, что на моем родном языке опрокинутый аксан сирконфлекс над буквой „c“ позволяет произнести „ч“, тогда как вам приходится употреблять три буквы „tch"?..» И добавляет: «Теперь вам понятно, почему мы, чехи, так гордимся этими крохотными значками. Мы готовы предать все на свете. Но за эти закорючки будем биться до последней капли крови». Это беспечный, но жестокий друг, готовый умереть за то, чтобы отстоять легкость.

Ночная беседа с образованным, энергичным и веселым товарищем – возможно, в этом кроется определение самой амбициозной литературы? Чтение Милана Кундеры – волшебство, которое осчастливливает вас, кружит вам голову, смазывает ваши нейроны, обеспечивая высшую пользу любого успешного романа: делать вас умнее, восприимчивее к эмоциям. Кундера пишет для нетерпеливых читателей, уставших от шаблонных историй, его романы никогда не бывают «хорошо обустроенными», он стремится к развилкам и окольным путям. Есть нечто общее между его сочинениями и некоторыми фильмами Вуди Аллена (например, «Энни Холл» с репликами в сторону зрителя, прерывистыми скетчами и неожиданными гостями, такими как Маршалл Маклюэн, появившийся в очереди в кинотеатр). Именно по этой причине я безмерно благодарен Кундере: он не пишет, а играет. Он не «профессиональный» беллетрист, а элегантный импровизатор.

Кундера признался переводчику своих произведений Массимо Риццанте, что писал «Неспешность» на полной скорости. Книга читается столь же быстро, сколь была написана; это самая торопливая медлительность, которая мне известна. Супруги устраиваются в отеле и смотрят по телевизору про голод в Сомали. На моей памяти это один из первых случаев, когда роман высмеивает благотворительность как бизнес. В то время этот отрывок многих шокировал… Два левых интеллектуала (писатель и депутат) состязаются в сострадании, один к африканцам, другой к больным СПИДом: «Неспешность» инициирует концепцию «морального дзюдо», сегодня называемую «конкуренция жертв», которая займет начало следующего века и из которой мы пока не вышли. Художник должен не только страдать и выставлять напоказ свои сетования, но и страдать больше своего ближнего. Далее он насмехается над гордостью чешского ученого, который чувствует свое превосходство оттого, что его выгнали с работы из-за коммунистов. Затем рассказчик (это сам Милан, он уточняет это в тексте) определяет свой замысел: написать «роман, где не будет ни единого серьезного слова». Первейшая обязанность ироника – высмеивание самого себя. Но не быть серьезным – это как раз самое серьезное! На мой взгляд, прекраснее всего в «Неспешности» как раз то, что не иронично. Например, когда Венсан обольщает Юлию в саду, как делали когда-то персонажи из «Никакого завтра». Именно здесь Кундера задевает за живое, сам напрашивается в свою книгу и берет слово, как в одном из моих любимых абзацев в мире:

«Они выходят в парк, гуляют, останавливаются и целуются снова. Потом находят скамейку и усаживаются на ней. Издалека к ним доносится плеск реки. Они охвачены восторгом, сами не зная почему; а вот я знаю: они слышали реку мадам де Т., реку ее любовных ночей; из кладезя времен век наслаждений посылал Венсану сдержанный привет».

Сегодня, когда мы разучились желать друг друга, когда все происходит слишком быстро и банально, когда представитель одного пола испытывает страх перед представителем противоположного пола и больше не понимает, как его любить, необходимо перечитать «Неспешность», дабы услышать «сдержанный привет» от «века наслаждений». Сия либертинская притча является восхвалением прелюдии. Не хочу раскрывать ни развязку, ни то, что случится с несчастным Венсаном, поскольку Кундера любит удивлять нас до последнего момента, как Виван Денон, чья новелла заканчивается такими словами: «Я пытался отыскать смысл всего этого приключения, но… мне не удалось его найти». «Неспешность» напоминает нам, что любовь не имеет ничего общего с нравственностью и что в прошлом наслаждение было высшим искусством, сложной игрой, рукотворным эстетическим бредом, созданным вдохновенными французами эротоманами. Бред этих дивных маньяков получил название «культура», и без нее нам никак не обрести счастье.