В понедельник я с утра пораньше уныло крутил педали. Погода нашептывала свои уныло-моросящие секреты, работать не хотелось. Когда я, мокрый до нитки, наконец добрался до сорокового этажа, летучка была в разгаре.
Рикарду, словно дожидавшийся моего прибытия, кашлянул в кулак.
— Думаю, вы все уже читали статью в последнем номере IFR, — начал он. — Содержание ее меня нисколько не волнует, за исключением того, что эта грязная стряпня оскорбительна для памяти Мартина и его семьи. Однако меня всерьез волнует тот факт, что один из нас говорил с репортером и предоставил ему крайне неблагоприятную информацию о нашей компании. Этого человека мы уволили.
По рядам собравшихся прокатился рокот. Каждый осматривался по сторонам, пытаясь понять, кого же нет сегодня в зале. Вскоре невнятное бормотание вылилось в отчетливое слово: Дейв. Дейв! Почему он это сделал? И что он сказал?
— Этот человек не только не будет больше работать в Dekker. Он никогда не сможет работать на рынке облигаций. — Голос Рикарду звучал ясно и отчетливо. — Он нарушил договор о конфиденциальности, который вы все подписывали, поступая на работу в Dekker Ward. Он также потерял свою долю в нашем трастовом фонде. Его предупредили о недопустимости дальнейших контактов с прессой. На рынке станет известно, что он был уволен за то, что допустил большие убытки на неудачных сделках и затем скрыл этот факт. Мы надеемся, что каждый из вас в случае необходимости это подтвердит.
Все молчали. Дейв был симпатичным парнем, его все любили. Неужели он предатель?
— Некоторым может показаться, что это слишком суровое наказание. Но мы все — единая команда. И если ты не с нами, то ты против нас. На рынке предостаточно людей, которым не нравится Dekker, которым не нравятся наши достижения. Наша сила в единстве. Один человек может поставить под удар всех нас. А этого я допустить не могу.
Глаза Рикарду, обычно спокойные и приветливые, сейчас пылали гневом. Но даже его гнев имел какую-то притягательную силу. Мы были на его стороне.
Совещание закончилось, мы молча переглядывались. Потом все повернулись в сторону стола, за которым еще пару дней назад работал Дейв. Альберто, шестидесятилетний «мальчик на побегушках», собирал его вещи в картонные коробки. Под немигающим взглядом Рикарду все стали расходиться. Но все это утро в комнате не стихал гул голосов, делившихся своими домыслами и догадками.
Та же атмосфера царила и за стенами Dekker. Весть о том, что Дейв оказался одним из самых опасных зверей — трейдером, который не только теряет деньги, но и скрывает это, — уже стала достоянием рынка. Запущенный в оборот слух эхом отразился от стен операционного зала, где, к моему удивлению, каждый был готов этот слух подтвердить. Джейми, например, так и сказал Фрюэру.
— Зачем ты это сделал? — потрясенно спросил я. — Разве ты не мог сказать, что просто не знаешь, почему он ушел?
Джейми вздохнул.
— В подобных ситуациях надо следовать партийной линии. Рикарду следит, и внимательно. Это проверка нашей лояльности. И он прав. Мы сможем преуспеть, только если будем держаться вместе.
Во мне росло отвращение. Первоначальный шок и печаль из-за потери друга постепенно таяли, по мере того как личность Дейва подвергалась серьезному редактированию. Точно так же, как машина Dekker всегда могла настроить себя на то, что выпуск весьма ненадежных облигаций — это сделка года, сейчас эта же машина убедила себя в том, что Дейв был мошенником и лжецом. Люди шли у машины на поводу, избегая, однако, смотреть друг другу в глаза.
Я был поражен. Я понятия не имел, хорошим или плохим трейдером был Дейв. Однако я знал, что он не был тем, что сейчас с такой страстностью живописали его бывшие коллеги.
Человек, облокотившийся на стойку бара и подносивший к губам уже вторую кружку пива, ничем не напоминал того парня, которого я знал по Оксфорду. Во-первых, это был взрослый человек. Во-вторых, в костюме и с дорогим портфелем. В костюмах и с портфелями были и мы с Джейми, но это в конце концов ничего не значило. Но у того человека из-под аккуратно зачесанных светлых волос проглядывал явно поредевший пробор, а по голосу ему можно было дать все сорок.
Стивен Трофтон вместе с нами проходил в университете курс РРЕ.[3] Далеко обогнавший сверстников по развитию, он со знанием дела обсуждал процентные ставки по закладным, цены на недвижимость и профсоюзные трастовые фонды — и это тогда, когда большинство из нас даже касаться не хотели таких приземленных, меркантильных проблем. Хорошо подвешенный язык стал надежным пропуском в Сити, и он оказался одним из немногих счастливчиков, которых Bloomfield Weiss отловила в 1988 году, снимая пенки с британских университетов. В работе он ориентировался, как рыба в воде и с тех пор вполне преуспел.
Хотя мы были почти одногодки, Стивен выглядел на все тридцать пять — и умело этим пользовался. Да, Трофтон ушел далеко.
Джейми встречался с ним за выпивкой раз-два в год, чтобы «подбить бабки». В этот раз я решил составить ему компанию. Мы сидели в старом баре у конюшен в Найтсбридже, полном цветастых туристов днем и строгих солидных костюмов вечером.
Я, кажется, начинал понимать, что «подбить бабки» означало сравнить продвижение по служебной лестнице. Сейчас я наблюдал, как они этим занимались.
— Слышал о классной сделке с облигациями Брейди, которую мы провернули на прошлой неделе? — спросил Джейми.
Стивен рассмеялся.
— Ах, это. Мы просто попробовали воду пальцем.
— И немножко намочили ноги, да?
— Чуточку, но это не страшно. Мы самая большая трейдерская фирма в мире. Такие убытки у нас запросто теряются в прибылях одного дня.
— Да ну?
— Ну да, — отозвался Стивен. Он понизил голос, словно собираясь сообщить нам что-то очень и очень важное. — Вам лучше поостеречься, Джейми. Bloomfield Weiss в отношении развивающихся рынков настроена серьезно. А когда мы настроены серьезно, мы обычно добиваемся своего. Не пойми меня превратно, но Dekker всего лишь симпатичная маленькая фирма. Когда рынок созревает, то в игру естественным образом входят мальчики повзрослее.
Стивен намеренно произнес это тоном рассудительного зрелого мужа, чтобы позлить однокашника. Ему это удалось. Джейми заглотил наживку и завелся.
— А еще вы профукали солидный мексиканский контракт. Скажешь, я не прав?
— Такие сделки у нас каждый день, с Фондом развития и не только с ним. Будем работать и с Мексикой, не сегодня, так завтра.
Джейми фыркнул.
— Расскажи лучше о трейдере, которого вы выставили. Дэвид Данн, так, кажется? Он, должно быть, не слабо ударил вас по карману.
Джейми пожал плечами.
— Просился на работу к нам, в Bloomfield Weiss, — невозмутимо продолжил Стивен. — Конечно же, мы его не взяли. Еще не хватало подбирать деккеровские отбросы.
— Он был хорошим трейдером, — сказал я. Это были мои первые слова за все время. Джейми бросил в мою сторону предупреждающий взгляд.
Стивен проигнорировал мое замечание. Учитывая мой мизерный опыт, он, безусловно, был прав. Но я неожиданно привлек внимание к своей собственной персоне.
— А вот тебя-то я никогда не представлял в Сити, — сказал Стивен. — Что происходит?
— Деньги нужны.
— Честный ответ. Я полагаю, Dekker понадобился твой опыт по России?
— Именно. Хотя Рикарду хочет, чтобы я сначала разобрался в их операциях в Южной Америке.
— Россия сейчас огромный растущий рынок. Вы в курсе, что мы забрали к себе вашу восточноевропейскую команду? Кстати, интересный момент. У нескольких из них вдруг появились проблемы с получением виз. Рикарду случайно не приложил к этому руку?
Джейми подул на пену в кружке.
— Так приложил или нет?
— Не знаю. Но могу сказать, что так им и надо.
Стивен вскинул брови и повернулся ко мне.
— Скажи-ка, Ник, что за человек этот ваш Рикарду Росс?
Это был вопрос, который я с недавних пор задавал себе сам. Я решил ответить честно.
— Не знаю.
— Говорят о нем многое. Он действительно настолько хорош?
— Безусловно. А к рынку относится так, словно это его собственность. Поэтому он так и разъярился, когда его попытались вытолкнуть. Великолепное умение оценивать ситуацию. Мне кажется, что он всегда знает, что делать, когда возникают серьезные проблемы. Что скажешь? — Я повернулся к Джейми, который не спускал с меня глаз.
— Абсолютно согласен, — сказал он. — Рикарду самый проницательный человек из всех, с кем мне доводилось работать в Сити. Однозначно.
Стивен наблюдал за мной. Водянистые голубые глаза, внимательные и умные.
— Если он такой профи, почему же ты сказал «не знаю»? С ним что-то не так?
— Сложный вопрос. Может быть, слишком агрессивен. Иногда мне кажется, что он заходит слишком далеко. Но со временем всегда выясняется, что он был прав.
Стивен похлопал меня по плечу.
— В нашем бизнесе трудно зайти слишком далеко. Главное, чтобы тебя не поймали. — Он поставил свой стакан на стойку. — Ну, мне пора. Рад был снова увидеться с вами обоими. Пока.
Мы остались, чтобы выпить еще по одной.
— Ничтожество, — процедил Джейми.
— Не понимаю, зачем ты вообще с ним общаешься.
— Он не всегда был таким. А в уме ему не откажешь. С ним лучше быть в хороших отношениях. Может и пригодиться.
— Он уже такой дядя. Залысины, жена, ребенок.
— У меня тоже жена и ребенок.
— Джейми, ты сам еще ребенок. И на сорок ты все-таки не выглядишь.
— Да, возраст — странная штука, — сказал Джейми. — Иногда я это ощущаю. Солидные долги по ипотеке. Жена и сын, о которых нужно заботиться. И работа. Серьезная работа. Многое в моей жизни изменилось.
— Пожалуй.
— Но что бы ни случилось, я не хочу стать таким, как мои родители.
— Почему? Они у тебя вполне милые люди.
Джейми фыркнул.
— Милые-то милые, но ведь без гроша. Дед был крупным землевладельцем. А отец — водитель такси. Если бы я продолжил эту замечательную семейную традицию, то Оливеру бы светила прямая дорога в «Макдональдс» в подавальщики.
— Ты все равно станешь таким, как твой отец. Ты же так на него похож. Станешь, никуда не денешься.
Я сказал это в шутку, но Джейми бросил на меня мрачный взгляд.
— Я серьезно. Пора бы хоть кому-то в моей семье начать зарабатывать деньги.
За эти годы я несколько раз гостил у его родителей. Они считали меня интеллектуалом из Оксфорда и всегда были мне рады. Первые пару раз я останавливался у них на ферме с большой конюшней. Вскоре после того, как Джейми окончил Оксфорд, с фермой пришлось расстаться, и теперь его родители снимали флигелек чьего-то особняка в конце подъездной аллеи.
Его дед владел небольшим имением у подножия холмов Квантокс. На оставшемся после уплаты всех налогов клочке земли теперь трудился его дядя. Отец пытался зарабатывать на лошадях, но у него ничего не вышло. Джейми рассказывал мне, что теперь он крутит баранку, работая на такси, но сам я об этом не имел права даже заикаться.
Несмотря на прошлые триумфы и нынешние неудачи, родители друга радовались гостям. Отец был неисправимым старым гулякой — таким, каким рано или поздно станет и сам Джейми, — с открытой улыбкой, грубыми чертами лица и озорной бесовщинкой в глазах. Мать, статная, высокая женщина, в молодости слыла красавицей и сохранила былое обаяние. Они души не чаяли в сыне. Он никогда и ни в чем не мог быть неправ. Каждое его суждение сопровождалось их самым пристальным интересом, каждый небольшой успех — аплодисментами, а серьезные достижения, напротив, деланым безразличием, словно они ничего другого и не ожидали от своего отпрыска.
Джейми всегда оправдывал их ожидания. Первый в школе, Оксфорд, игра в университетской сборной, работа в аристократичном банке Gurney Kroheim. Родители несколько удивились, узнав о его переходе в Dekker Ward, но Джейми объяснил свои мотивы, и они с готовностью их приняли. Теперь их сын стал одним из предпринимателей нового поколения, о которых они столько слышали.
Я вовсе не насмехался над такой слепой привязанностью. Я мог только завидовать. Чего бы я ни добивался в жизни, мой отец не проявлял к этому никакого интереса.
Я неторопливо потягивал пиво.
— Не знаю, как мне быть дальше.
— Разве ты не собираешься оставаться в Dekker?
— Не знаю. Иногда я кайфую от происходящего. Как во время битвы за Брейди. Но потом начинаешь думать о том, что они сделали с Дейвом и проектом favela, о наркоденьгах…
— Да брось ты.
— Не могу. Меня это настораживает. Тебя — нет?
Джейми задумался на мгновение.
— Может быть, и насторожило бы, если б я остановился и задумался. Поэтому я не останавливаюсь и не задумываюсь. Я обязан преуспеть. Ради Кейт и Оливера. И ты знаешь, что я умею делать то, что делаю. — Он взглянул на меня, ища подтверждения своим словам.
— Безусловно. — Я не кривил душой. Судя по тому, что я успел увидеть в Dekker, Джейми действительно был профессионалом. — Извини. Я тебе ужасно благодарен. Спасибо, что помог получить эту работу.
— Да брось, боссу ты нравишься. Так что и я заработал очки.
— А что с этими визами в Россию, о которых говорил Стивен? Думаешь, Рикарду им все обломал?
— Не знаю, но я бы не удивился. Не один, так другой. Они не любят, когда им подкладывают свинью.
— Это я заметил.
Аура нервозности, окружавшая Стивена, исчезла вместе с ним, и меня сейчас словно окутывал мягкий теплый свет, чему немало поспособствовали три пинты пива и приятная беседа с другом.
За все эти годы мы вместе прошли через многое. Соглашаясь на работу в Dekker, я доверил Джейми свое будущее. Но я знал, что могу на него положиться.
— Кейт сказала, что Изабель тебя просто приворожила.
Я почувствовал, что краснею. Странно. Обычно мы вполне открыто трепались на любые темы.
— Она хорошая.
— Хорошая?! Это уже серьезно. Раньше было проще, например, «есть за что подержаться» или «она не прочь переспать со мной».
— Нет. И нечего скабрезничать.
— Между вами что-то было?
— Нет.
— Но ты бы не отказался, верно?
— Не отказался бы. Но, думаю, это невозможно.
— Почему?
— Не знаю. Похоже, она не слишком на это настроена.
— Будь с ней поосторожнее. Она довольно странная. — Внезапно он что-то вспомнил. — Слушай, надеюсь, ты не растрепал ей об этой истории с отмыванием денег?
— Я ей все рассказал. Она тоже считает, что Эдуарду не следует ничего говорить. Но она считает, что стоит поговорить с Рикарду. Я, впрочем, этого делать не собираюсь.
— Ник! С ней даже заикаться об этом нельзя было! Я же говорил тебе: она и Эдуарду — ты что, забыл?
— Говорил. Но это лишь слухи. И я в них не верю.
— Ты просто не хочешь верить. Ты видел, что случилось с Дейвом. Лучше выбрось из головы все эти проблемы с отмыванием денег. Иначе и с тобой произойдет то же самое.
— Я доверяю Изабель.
— Дело в том, Ник, что в нашем бизнесе вообще никому нельзя доверять.
Я собирался возразить, но передумал. И отчасти потому, что, как ни неприятно это сознавать, но он был прав.
— Ну, уже поздно. Пора и по домам. — Джейми поставил пустую кружку на стойку.
— Уходим.
Мы вышли из паба. Джейми принялся ловить такси, а я побрел в сторону метро. Велосипед остался на Кэнери Уорф.
Новый день был серым и холодным, словно весна передумала наступать. Операционный зал Dekker на сороковом этаже, казалось, придавило свинцовыми тучами, вяло колыхавшимися за окном. Эйфория от победы над Bloomfield Weiss померкла перед лицом суровой реальности: нам предстояло продать мексиканские облигации на два миллиарда. Наступил момент напомнить клиентам о сделанных некогда одолжениях.
Я наблюдал, как это делает Джейми. Мастерская работа. Он начал со своих лучших клиентов. С каждым он вел себя совершенно по-разному. С одними обсуждал футбол и телевидение, с другими — средневзвешенный срок до погашения и доходы на облигации с купоном. Иногда он говорил без умолку, иногда просто слушал. Но обманом, просьбами или лобовой атакой — Джейми умудрялся выбить заказ из каждого собеседника. Заказы достигали и десяти, и двадцати миллионов долларов. Но это была капля в море. Требовалось чудо и заказы на уровне в сотни миллионов, чтобы двухмиллиардная гора облигаций стронулась с места.
Босс и сам с головой погрузился в работу. По-настоящему большие заказы могли поступить только от тех, кому в свое время оказали серьезные услуги, а должным образом напомнить им об этом мог только Рикарду. Время от времени он вставал из-за стола и обходил зал. Ситуация была напряженной, и он старался подбодрить нас, то похвалив одного сотрудника за пятимиллионный заказ, выбитый у какого-нибудь упрямца, то вместе с другим сожалел о том, что клиент отказывается заглатывать наживку. В этом бою мы сражались плечом к плечу, и он был уверен в нашей преданности делу.
Рикарду умел одновременно решать сразу несколько проблем. После ланча я сидел и наблюдал, как работает Джейми, и внезапно почувствовал легкое похлопывание по плечу.
— Ты хорошо знаком с Польшей?
— Не особенно. Я был там один раз — в Краковском университете.
— Каковы шансы на то, что они девальвируют свою валюту?
В общении с Рикарду честность была наилучшей тактикой.
— Понятия не имею.
— А кто-нибудь мог бы тебе подсказать? Профи?
Я задумался.
— Пожалуй, да. Есть один экономист, преподающий в Лондонской школе экономики. Пятнадцать лет назад нынешний польский премьер был его студентом. Они до сих пор поддерживают отношения. Можно поговорить с ним. Правда, для этого придется распить с ним как минимум бутылку водки.
— Великолепно, — сказал Рикарду. — Хоть галлон. Запишешь на наш счет.