Биржевые маги. Интервью с топ-трейдерами

не всякая великая теория срабатывает на практике.

По-моему, Кейнс не предполагал дефицитного расходования в периоды экономического роста?

Верно. Он предполагал образование профицита, который считался антицикличным дефициту. То

есть профицит — в хорошие времена, а дефицит — в плохие. Но беда в том, что у нас только одна

сторона этого уравнения, ибо из-за отсутствия политической воли профицит в хорошие времена не

создается. Поэтому на самом деле нужно признать следующее: кейнсианская экономическая теория

— это лишь оправдание «легких денег», перерасхода и сверхпотребления. Как ни тяжело, но надо

признать, что правительство находится в долговой яме и вся эта теория дефицитного расходования

не выдерживает проверки практикой.

Вы имеете в виду кейнсианство, как оно было реализовано на практике, а не экономическую теорию

Кейнса как таковую?

Теория отличная, просто она не работает на практике. Поэтому ее не следует применять. Более того, кейнсианская экономика дала решение проблемы сверхнакопления и недопотребления, что было

вполне уместно, когда нужно было вытаскивать страну из Великой депрессии. Нынешняя проблема

прямо противоположна — недонакопление и сверхпотребление. Даже если кейнсианство и было бы

с политической точки зрения приемлемо, то все равно нужно искать другой выход, потому что

теперь проблема прямо противоположная.

Есть ли такая экономическая теория, которая, на ваш взгляд, разумна и соответствует текущему

моменту?

Нам следует покончить с дефицитным расходованием. Нужно каким-то упорядоченным образом

сократить дефицит, а федеральное правительство должно сбалансировать свой бюджет точно так же, как это делают отдельные штаты, Тогда, вероятно, можно воспользоваться идеей Милтона

Фридмана о балансе денежной массы в обращении с факторами экономического роста.

Какой самый важный совет вы бы дали начинающим?

Торгуйте помалу, ибо именно вначале проявляется самое худшее, на что вы способны. Учитесь на

собственных ошибках. Пусть вас не смущают ежедневные колебания вашего торгового баланса.

Размышляйте над тем, правильно ли вы действуете, а не над исходами отдельных сделок, которые, по сути, случайны.

Когда Деннис объявил, что он оставляет торговлю, чтобы полностью заняться реализацией своих

политических целей, у меня возник еще ряд вопросов, которые я переправил ему через его

помощника, который через несколько дней передал мне ответы Денниса. Эти вопросы и ответы

приводятся ниже.

Тот, кто инвестировал в ваши фонды в последний год вашего управления, мало заработал. А с чем

остался бы тот, кто вложил деньги в самый первый день вашего управления и не забрал их до самого

последнего дня?

На момент закрытия счетов каждая вложенная 1000 долл. выросла бы до 3833. (Это составляет

примерно 25 процентов совокупного годового дохода. А годом раньше, при пиковом размере счета, этот показатель был бы вдвое выше.)

Говорят, что за последний год вы потеряли значительную долю собственного чистого капитала. Это

правда или преувеличение?

Я потерял около 10 процентов всех заработанных на рынках денег. Конечно, в процентах от моего

чистого капитала цифра будет гораздо больше, потому что я много лет делал отчисления на

политику и благотворительность.

Неудачи последнего года как-то ускорили перемены в вашей карьере?

Нет. Они тут совсем ни при чем.

Вы действительно ушли «в холодную завязку» или все же понемногу торгуете?

Я не торгую совсем.

Ричард Деннис — один из легендарных трейдеров товарных рынков современности. Он относится к

тому типу трейдеров, которых можно ассоциировать с открытием крупных длинных позиций рядом

с основанием рынка, а крупных коротких позиций — около его вершины. Поэтому нельзя не

удивляться тому, что сам Деннис преуменьшает полезность стремления ловить точки крупных

разворотов. По сути дела, он утверждает, что такие сделки мало способствовали его торговому

успеху.

Деннис считает, что одна из худших ошибок, которую может совершить трейдер, — это упустить

возможность крупного выигрыша. По его собственной оценке, 95 процентов полученной им

прибыли приходится лишь на 5 процентов сделок. Всего несколько упущенных шансов такого рода

— и его торговые показатели могли бы сильно ухудшиться. Отсюда мораль: не следует слишком

жестко придерживаться определенного взгляда на рынок, ибо такой консерватизм может легко

привести к тому, что будет упущена мощная тенденция.

Еще один чрезвычайно полезный совет Денниса таков: время, когда менее всего хочется думать о

торговле (периоды потерь), это именно то время, когда нужно максимально сосредоточиться на

торговле.

Пол Тюдор Джонс.

Искусство агрессивной торговли

Октябрь 1987 года стал месяцем разорения многих инвесторов — обвал мировых рынков акций

тогда не уступал краху 1929 года. За тот же месяц «Tudor Futures Fund», которым управлял Пол

Тюдор Джонс, зафиксировал невероятный доход в 62 процента. Джонс всегда был независимым

трейдером. Его торговый стиль уникален, а результативность несоизмерима с показателями других

управляющих фондами. Но, пожалуй, важнее всего другое. Он достиг того, что многие считали

невозможным: пять лет подряд он получал прибыль, измеряемую в процентах трехзначными

числами, при крайне низких текущих потерях. (Тут я допустил небольшую неточность: в 1986 году

фонд Пола имел прирост только (!) в 99,2 процента.)

Джонс добился успеха во всех своих крупных предприятиях. Он начал биржевую карьеру брокером

и на второй год работы получил более миллиона долларов комиссионных. Осенью 1980 года Джонс

появился на Нью-Йоркской хлопковой бирже в качестве независимого биржевого трейдера. И вновь

достиг блестящего успеха, заработав за считанные годы миллионы долларов. Но действительно

впечатляющим были даже не суммы выигрыша, а стабильность результатов: за три с половиной года

торговли на бирже у него был лишь один убыточный месяц.

В 1984 году Джонс — отчасти от скуки, отчасти из боязни в конце концов сорвать голос

(профессиональная болезнь биржевых трейдеров) — вновь оставил свою успешную карьеру ради

новой затеи — управления капиталом. В сентябре того же года он основал «Tudor Futures Fund», под

управлением которого находилось 1,5 миллиона долл. К концу октября 1988 года каждая 1000 долл., инвестированная в этот фонд, превратилась в 17482 долл., а общая сумма под управлением фонда

выросла до 330 миллионов долл. Фактически она могла бы быть больше, но с октября 1987 года

Джонс перестал принимать новые вклады, а также, начиная с этого времени, произвел выплаты

наличными.

Если, подобно Джонсу, верить в цикличность, то скоро следует ожидать очередного изменения в его

карьере. Даже трудно себе представить, на чем он сорвет аплодисменты на этот раз.

Джонс — средоточие контрастов. В частной беседе он мягок, а на бирже отдает приказы зычным

голосом сержанта из учебки. Общественное мнение считает его надменным и эгоистичным

трейдером, тогда как в непосредственном общении он легок и непритязателен. Журналисты

подробно живописуют внешние, эффектные стороны его жизни — роскошный особняк в Чесапик

Бэй, заповедник площадью в 3000 акров, прекрасные женщины, изысканные рестораны, но забывают

упомянуть, как много он делает для бедных.

Подобно нью-йоркскому бизнесмену Юджину Лангу Джонс учредил фонд для финансирования

обучения в колледже восьмидесяти пяти выпускников начальной школы экономически отсталого

бруклинского района Бедфорд-Стайвесант. Причем дело не исчерпывается только денежными

вливаниями, каждую неделю он лично встречается со своими подопечными. Чуть позже Джонс

основал фонд «Robin Hood», объем пожертвований которого достиг 5 миллионов долларов. Верный

своему названию, этот фонд привлекает деньги богатых и распределяет их между

негосударственными группами и частными лицами, которые непосредственно помогают бедным.

Джонс согласился встретиться со мной в 15:15 — то есть в то время, когда закроются все

фьючерсные рынки, кроме торгов по фьючерсам на индексы акций. Но даже продолжение торговли

только на одном рынке вызывало у меня некоторые опасения: сможем ли мы начать беседу в

назначенное время? Ведь я знал, что фьючерсные контракты на индекс акций S&P — это один из его

главных торговых инструментов. И действительно, когда я пришел, Джонс был поглощен торговлей

по S&P.

Дождавшись, когда Джонс закончит выкрикивать приказы через переговорное устройство, я сказал, что не хочу мешать его торговле, и предложил отложить интервью до закрытия рынка. «Никаких

проблем, — ответил Джонс. — Приступим».

Как потом выяснилось, это не было обычной торговлей по S&P. В тот день Джонс выстраивал

крупную позицию, ожидая значительного резкого падения цен на рынке акций. Энергичность, с

которой Джонс отдавал приказы, напоминала натиск теннисиста, набегающего на мяч. («Покупай

300 по курсу! Живее, живее! Готово? Отвечай!») При этом он легко переключался с торговли на

интервью и обратно.

Джонс с восхищением рассказывает о своем первом наставнике в биржевом деле — легендарном

трейдере хлопкового рынка Эли Таллисе. Пожалуй, больше всего Джонса поразила его железная

выдержка. Он помнит, как Таллис, не моргнув глазом, спокойно и вежливо беседовал со своими

посетителями в то самое время, когда его позиции буквально выкашивались на рынке.

Такую же железную выдержку я обнаружил и у Джонса. Он беседовал со мной, попутно общаясь с

посетителями и сотрудниками, и одновременно управлял крупной позицией по S&P. В последние

минуты перед закрытием торгов фьючерсы на индекс акций сильно выросли, из-за чего убыток по

позиции Джонса превысил миллион долларов. Однако Джонс оставался настолько невозмутимым, что я узнал о том, что рынок двинулся против него, только вечером, просмотрев цены закрытия.

При первой беседе мы не успели обсудить все вопросы, и недели через две я повторно наведался к

Джонсу. Во время второй встречи я заметил две перемены. Во-первых, из решительного медведя

Джонс перешел в быки: раньше Джонс крупно играл на понижение рынка акций, теперь же в

краткосрочном плане он переориентировался на его рост. Вопреки ожиданиям рынок не упал за то

время, которое ему отпустил Джонс. Из этого он заключил, что на короткое время рынок пойдет

вверх.

«Этот рынок перепродан», — отметил он во время нашей второй беседы. Изменение точки зрения на

диаметрально противоположную за столь короткий период наглядно показывает исключительную

гибкость, объясняющую торговые успехи Джонса. Он не только быстро закрыл исходную позицию, но и был готов сменить ее на противоположную, когда факты указали на ошибочность его

первоначального прогноза. (И эта перемена в умонастроении оказалась весьма своевременной.) Во-вторых, Джонс вдруг стал очень осторожен в своих оценках относительно рынка акций и

экономики в целом. Он опасался, что еще одна большая волна продаж (предыдущая была в октябре

1987 года) может привести к своего рода финансовому маккартизму. Это опасение опиралось на

исторический прецедент: во время сенатских слушаний в 1930-е годы члены комиссии, отчаявшись

найти злоумышленников, виновных в крахе рынка акций в 1929 году, переложили вину на служащих

Нью-Йоркской фондовой биржи, которые в период обвала держали длинные позиции.

Джонс боялся, что в будущем он, как известный спекулянт и специалист по прогнозированию

экономических тенденций, может стать удобной мишенью для властей в их очередной «охоте на

ведьм». В особое замешательство Джонса привел телефонный звонок одного крупного

правительственного чиновника относительно его торговли. «Если я назову его ранг, то вы просто не

поверите», — сообщил он мне с некоторой опаской и тщательно подбирая слова, чтобы не сказать

лишнего.

Джонс был по-прежнему дружелюбен, но на смену прямодушным высказываниям теперь пришли

выверенные и сдержанные ответы, характерные для домашних заготовок. Так, на вопрос о торговой

тактике он заговорил об опережении — незаконной операции, когда брокер размещает собственный

приказ раньше крупного приказа клиента. По сути, такой ответ был просто нелепым, ибо Джонс не

занимается приказами клиентов. Это все равно, как если бы футбольный болельщик, участвующий

только в своем офисном тотализаторе, вдруг стал бы оправдываться, что не брал взяток за

организацию договорного исхода игры. Похоже, Джонс воспользовался интервью как трибуной для

официального заявления, на которое он, наверное, рассчитывал как на свидетельство в свою пользу

при возможных слушаниях в Конгрессе в будущем. Мне показалось, что в преувеличенной

настороженности Джонса было что-то маниакальное. Впрочем, опасение, что реальный

экономический кризис приведет к избиению гонцов, приносящих плохие вести, не кажется совсем

уж безосновательным.

Когда вы впервые заинтересовались торговлей?

В колледже я прочитал статью о Ричарде Деннисе, которая произвела на меня большое впечатление.

Мне показалось, что у него самая замечательная работа в мире. У меня уже было некоторое

представление о торговле, потому что мой дядя Билли Дюнавант был весьма преуспевающим

хлопковым трейдером. В 1976 году, после окончания колледжа, я попросил его помочь мне стать

трейдером. Дядя направил меня к знаменитому хлопковому трейдеру Эли Тал-лису, который жил в

Новом Орлеане. «Эли — лучший из всех известных мне трейдеров», — пояснил дядя. Я съездил к

Эли, и он предложил мне поработать на площадке Нью-Йоркской хлопковой биржи.

Почему вы стали работать у Эли, а не у собственного дяди?

Дядя занимался в основном наличной торговлей хлопком. Я же хотел сразу стать трейдером.

Как долго вы работали на этой биржевой площадке? И чем конкретно занимались?

На площадке я работал клерком — с этого начинают все. Но попутно я много анализировал, наблюдая за рынком и пытаясь определить, что им движет. Я проработал в Нью-Йорке около

полугода, а затем вернулся в Новый Орлеан и начал работать у Эли.

От Эли вы многое узнали о торговле?

Безусловно. Работа с ним стала для меня великолепной практикой. Эли торговал позициями

размером в 3000 контрактов, когда открытый интерес на всем этом рынке был лишь 30000. По

объему торговли он превосходил любого внебиржевого трейдера. Вот на кого и впрямь стоило

посмотреть!

Он торговал фьючерсами против наличного рынка или просто спекулировал?

Только спекулировал. Что удивительно: он имел собственного биржевого брокера, и поэтому все

точно знали его позиции. Его было легко вычислить. «Ну и плевать! Я их и в открытую обыграю!»

— говаривал он.

То есть все знали, что у него на руках?

Именно.

Но ему это, очевидно, не вредило?

Ничуть.

Разве это не исключение? А вы стараетесь скрывать свои позиции?

Пытаюсь. Но на самом деле те, кто проработал на площадке по пять-десять лет, знают мои позиции.

Когда я торгую, все об этом знают. Я твердо усвоил у Эли одно: в конце концов рынок двинется

туда, куда он намеревался пойти.

Значит, по-вашему, скрывать свои позиции не так уж важно?

По-моему, важно пытаться. Раньше, например, расшифровать мои приказы было особенно просто, потому что я торговал количеством контрактов, кратным 300. Теперь я разбиваю приказ на части: одному брокеру могу отдать приказ на 116 контрактов, а другому — на 184. У меня на каждой

площадке есть не меньше четырех брокеров.

Чему еще вы научились у Таллиса?

Таллис был очень крутым — другого такого я не встречал. Он внушил мне, что в торговле очень

высока конкуренция и нужно уметь терпеть, когда получаешь подзатыльники. Что бы ты ни делал, избежать огромных эмоциональных взлетов и падений нельзя.

Это напоминает общие рекомендации по воспитанию характера. Нет ли каких-то особенностей

применительно к торговле?

Таллис научил меня работать с объемами. Когда торгуешь по-крупному, нужно выходить из рынка, пока он отпускает, а не когда захочешь. Если нужно открыть или закрыть крупную позицию, то

нельзя ждать, пока рынок достигнет нового максимума или минимума: ведь если это будет точкой

разворота, то объем торгов может оказаться очень низким.

Торгуя на площадке, я усвоил одно: если предыдущий максимум был, например, 56,80, то на уровне

56,85 наверняка будет масса стоп-приказов на покупку. При цене спроса 70 и цене предложения 75 у

всего биржевого круга появляется законный интерес покупать, поднимая цены, и выбить эти стоп-

приказы, ликвидируя по ним свои позиции. В биржевом круге это самая обычная тактика. Работая

вне площадки, я сочетаю эту тактику с тем, чему научился у Эли. Если в такой ситуации мне надо

закрыть длинную позицию, то я ликвидирую половину на уровне 75, чтобы не беспокоиться о том, как выйти из всей позиции там, где сработают все эти стоп-приказы. Я всегда ликвидирую половину

позиции ниже новых максимумов или выше новых минимумов, а оставшуюся половину — за этой

точкой.

Чем еще вы обязаны Таллису?

Наблюдая за ним, я понял, что даже если рынок устанавливает новые высоты и выглядит прекрасно, то часто это бывает лучшим временем для продажи.

Он привил мне, что хороший трейдер должен быть, до некоторой степени, инакомыслящим.

Вы провели десятки тысяч сделок. Есть ли среди них какая-то особенная?

Да. Это было в 1979 году на рынке хлопка. Люди учатся в основном на ошибках, а не на успехах. Я

тогда был брокером. У нас имелось много спекулятивных счетов, и у меня была длинная позиция

почти в 400 контрактов по июльскому хлопку. Рынок колебался в диапазоне 82-86 центов, и я

покупал всякий раз, когда он опускался до нижней границы этого диапазона.

Однажды рынок прорвался к новым минимумам, выбил стоп-приказы, а затем сразу отработал вверх

на 30 или 40 пунктов. Я решил, что предыдущая вялость рынка была вызвана неустойчивостью цен

вблизи этих хорошо известных стоп-приказов. Но теперь, когда они сработали, я подумал, что рынок

снова готов к подъему.

Помню, как я стоял вне круга и вдруг, в пылу какой-то напускной храбрости, велел своему брокеру

купить 100 июльских контрактов по цене 82,90, что тогда было очень крупным приказом. Он

запросил покупку 100 контрактов по 90, и я помню, как брокер «Refco» бросился к нам через всю

площадку с криком «Продано!». Компания «Refco» имела тогда наибольший запас хлопка, готового

к поставке по контрактам. Я мгновенно понял, что они намереваются поставить хлопок против

июльского контракта, который шел тогда с премией около 4 центов к октябрьскому контракту. И

еще меня осенило, что, двигаясь в коридоре 82-86 центов, рынок просто намечал ориентиры для

будущего прорыва вниз [то есть что ход с уровня 82 цента будет равен ширине предшествовавшего

4-центового коридора].

То есть вы сразу поняли, что не правы?

Мгновенно. Я понял, что рынок съедет прямо к 78, и это будет щедро оплачено моей кровью. У меня

уже была длинная позиция в 400 контрактов, к которой я за день добавил еще 100 и, наконец, еще

100 в ходе этой героической покупки, которую ни за что не надо было делать.

Значит, вы сразу поняли, что нужно выходить из рынка?

Нет. Я сразу понял, что мне нужно играть на понижение.

Насколько быстро вы среагировали?

Почти мгновенно. Когда брокер «Refco» крикнул «Продано!», все посмотрели на меня, потому что

знали, что я попытаюсь сделать. «Если тебе надо в туалет — не теряй времени, делай прямо здесь»,

— сказал мне сосед, увидев, что я побелел как полотно. Помню, я повернулся и вышел глотнуть

воды, после чего приказал брокеру продавать как можно больше. Рынок буквально за минуту достиг

нижнего ценового предела, а я смог продать только 220 контрактов.

Когда вы ликвидировали остаток позиции?

На следующее утро рынок открылся на 100 пунктов ниже, и я начал продавать с самого открытия.

Когда рынок снова замер на нижнем пределе, я продал лишь около 150 контрактов. Когда всё

завершилось, я под конец продал несколько контрактов на 4 цента ниже того уровня, где впервые

понял, что позиция плоха.

Несмотря на довольно быстрые контрмеры, вы всё же получили большой удар. Как вам теперь

кажется, что надо было делать?

Во-первых, никогда не изображать из себя героя на рынке. Во-вторых, никогда без меры не

увеличивать свою позицию. Моя главная беда была не в количестве пунктов, проигранных на этой

сделке, а в количестве контрактов, несоразмерно большом по сравнению с капиталом на счетах, которыми я управлял. Мои счета потеряли около 60-70 процентов капитала на одной этой сделке.

Эта сделка изменила весь ваш торговый стиль в части риска?

Безусловно. Я был полностью деморализован. «Вероятно, эта работа не для меня, — решил я тогда,

— и вряд ли меня хватит надолго». Я был до того угнетен, что едва не бросил торговлю.

Сколько лет вы к тому времени занимались торговлей?

Всего-навсего около трех с половиной лет. И преуспевали до той сделки?

Относительно. Большинство моих клиентов заработали, и я стал важным источником прибыли для

своей компании.

А те, кто дал вам 10 000 долл. в начале этого трехлетнего периода?

Они, наверное, получили втрое больше.

То есть все ваши давние клиенты всё еще оставались в выигрыше?

Да, но я меж тем перенес несколько серьезных потерь. Эта сделка по хлопку чуть не стала моей

последней. Именно тогда я сказал себе: «Зачем же ты, глупец, рискуешь всем на одной сделке? Не

лучше ли искать в жизни радость, а не горе?»

Тогда же я впервые решил, что должен овладеть дисциплиной торговли и методами управления

капиталом. Все произошедшее стало для меня каким-то очищением. Стоя на краю, я усомнился в

своей профессиональной пригодности. Но решил не сдаваться и бороться дальше, став

дисциплинированным и расчетливым в торговле.

И с того момента ваш торговый стиль совершенно изменился?

Да. Теперь я стараюсь прожить день как можно радостнее и спокойнее. Если мои позиции идут

против меня, я сразу избавляюсь от них, а если в мою пользу, то сохраняю их.

Наверное, вы стали торговать не только в меньшем объеме, но и быстрее?

Быстрее и с большим уклоном в оборону. Я всё время думаю о потере денег, а не о выигрыше.

Тогда, в сделке по хлопку, у меня перед глазами стояли июльские 89 центов и я прикидывал, сколько

заработаю на 400 контрактах. Мне и в голову не приходило, сколько я могу потерять.

Всегда ли вы знаете, когда выйдете из сделки, еще до того, как вступите в нее?

Я мысленно выставляю стоп-приказ. Если его уровень достигнут, то я выхожу в любом случае.

Насколько велик ваш риск на сделку?

Я не расчленяю риск по отдельным сделкам. Все позиции, которые я держу, взаимосвязаны. Я

смотрю на риск с точки зрения того, каков с утра размер моего торгового счета. И стремлюсь к тому, чтобы, заканчивая день, иметь больше, чем с утра. Поэтому утром мне и в голову не придет заявить, что раз я играю на понижение S&P с 264, который вчера закрылся на 257, то смогу пережить и

подъем. Я всегда оцениваю риск своей позиции исходя из цены закрытия накануне.

Контроль над риском — самое важное в торговле. Например, сейчас по сравнению с началом месяца

я в убытке где-то на 6,5 процента. На остаток месяца я установил предел потерь в 3,5 процента. Я ни

в коем случае не хочу допустить, чтобы мои потери за любой месяц стали двухзначными.

Одним из аспектов вашего торгового стиля является стремление покупать и продавать в точках

разворота по принципу от обратного. Допустим, вы ожидаете разворота на вершине и открываете

короткую позицию под прикрытием близкого стоп-приказа, который сработает, если рынок

достигнет нового максимума. Так и происходит. Сколько раз, исходя из данной торговой идеи, вы

будете пытаться поймать момент разворота, прежде чем откажетесь от этой идеи вообще?

Пока не изменится мое мнение о расстановке фундаментальных факторов. До этого после каждой

убыточной сделки я буду сокращать размер позиции. Если торговля приносит убыток, я уменьшаю

размер позиции. Таким образом, мои самые неудачные сделки будут наименьшими по размеру.

Каких торговых правил вы придерживаетесь?

Никогда не усреднять убыточные позиции. Сокращать объем торговли, если она не ладится, и

увеличивать его, если идет хорошо. Никогда не торговать в таких ситуациях, которыми не владеешь.

Например, я не стану рисковать значительными суммами денег перед выходом важных сообщений, иначе это будет уже азартная игра, а не торговля.

Если вас беспокоит какая-то ваша убыточная позиция, то этому легко помочь: выходите из сделки, поскольку всегда можно вернуться обратно. Нет ничего лучше, чем начать заново.

Не придавайте чрезмерного значения тому, где открыть позицию. Важно лишь, каково направление

позиции — бычье или медвежье. Точкой входа всегда считайте вчерашнюю цену закрытия. Я сразу

узнаю трейдера-новичка по вопросу: «Какая у вас позиция — длинная или короткая?» Какой бы она

ни была, это не должно иметь никакого отношения к его мнению о рынке. Затем (если я отвечу, что

длинная) он спросит: «А с какого времени?» Какая разница, с какого. Ведь это не имеет отношения

ни к медвежьему или бычьему настрою рынка, ни к текущему балансу риска и прибыли длинной

позиции.

Важнейшее правило торговли — мощная оборона, а не наступление. Каждый день я делаю

допущение, что все мои позиции ошибочны, и решаю, где будут мои стоп-уровни по риску. Я делаю

это для того, чтобы определить свои максимально возможные потери. И надеюсь, что остаток дня

проведу, имея такие позиции, которые развиваются в мою пользу. А если они пойдут против меня, то я задействую план выхода из рынка.

Не геройствуйте. Не выпячивайте свое «Я». Критически подходите к себе и к своим возможностям.

Ни на миг не обольщайтесь. Случись такое — и вам конец.

Как говорил Джесс Ливермор — один из величайших спекулянтов всех времен, — в конечном итоге

рынок не переиграть. Когда-то, еще на пороге профессии, это высказывание звучало для меня просто

обезоруживающе. Непобедимость рынка не может не пугать. Именно отсюда вытекает мое главное

правило: иметь сильную оборону. Если сделка удалась, не надо приписывать эту победу своей

необычайной прозорливости. Всегда сохраняйте веру в себя, но держите ее под контролем.

Вы годами остаетесь весьма удачливым трейдером. Теперь вы верите в себя больше, чем прежде?

Теперь я опасаюсь больше, чем когда-либо за всё время торговли, потому что осознал, насколько

эфемерным может быть успех в этом бизнесе. Я уверен, что для успеха нужен страх. Все свои самые

тяжелые поражения я терпел после крупных побед, когда начинал считать себя корифеем.

По моим наблюдениям, вы часто вступаете в рынок вблизи точек разворота. Иногда ваша точность

была поистине сверхъестественной. В чем секрет метода, позволяющего вам вступать в рынок так

близко к развороту?

У меня очень четкое представление о долгосрочных направлениях всех рынков. Кроме того, у меня

очень краткий болевой порог. В результате нередко бывает, что я могу неделями повторять длинные

сделки на рынке, который продолжает идти вниз.

То есть вы проводите серию пробных сделок, пока одна из них наконец не удастся?

Совершенно верно. Я считаю себя заправским рыночным конъюнктурщиком. Это означает, что, выработав мнение о рынке, я реализую его при очень малом уровне риска до тех пор, пока не получу

нескольких подтверждений ошибочности своего мнения или пока не изменю точку зрения.

Другими словами, было бы точнее говорить, что «с пятой попытки Пол Джонс покупает

казначейские облигации по цене за 2 тика до минимума», а не просто утверждать, что «Пол Джонс

покупает казначейские облигации по цене за 2 тика до минимума».

Отчасти именно так. С другой стороны, я всегда был «трейдером разворота», ибо уверен, что

наибольший выигрыш дают развороты рынка. Все говорят, что ловить вершины и основания —

безнадежное дело. Вместо этого нужно ловить тенденции в середине, где и получать весь выигрыш.

Но лично я за 12 лет часто упускал добычу на середине, зато поймал массу вершин и оснований.

Если следовать за тенденцией, рассчитывая получить прибыль в середине движения, то надо

размещать очень удаленные стоп-приказы. Меня это не устраивает. К тому же рынки движутся

направленно лишь около 15 процентов всего времени, в остальном они идут горизонтально.

В чем состоит наибольшее заблуждение публики относительно рынков?

В том, что рынками можно манипулировать. В том, что на Уолл-стрит есть некая группа, которая

управляет ценами на рынках. Я могу войти в любой рынок, подстегнув его на день-другой или даже

на неделю. Сделав это в подходящий момент и слегка поддав газку в горку, я могу создать иллюзию

бычьего рынка. Но, за исключением случаев по-настоящему устойчивых рынков, как только я

перестану покупать, цены сразу же пойдут вниз. Вы можете перенести в Анкоридж на Аляске самый

шикарный магазин «Saks Fifth Avenue» с его великолепным отделом летней мужской одежды, но

если некому будет ее покупать, то вы разоритесь.

В чем еще люди заблуждаются насчет рынков?

Считается, что люди, связанные с Уолл-стрит, знают что-то эдакое. Классический тому пример —

моя мать. Она смотрит телепрограмму «Wall Street Week» и почти с религиозным трепетом

воспринимает все, что там говорится. Готов спорить, что вероятность успеха на рынках выше, если

поступать вопреки советам «Wall Street Week».

Я знаю, что почти ежедневно вы общаетесь с трейдерами большинства крупных рынков. Бывает ли

вам неловко оттого, что вы играете против них?

Бывает. Ни мне, ни им не легко признавать чужую победу. Но они нужны мне, ибо я принял за

правило общаться с самыми лучшими в профессии.

Что ограждает вас от воздействия чужих мнений? Допустим, в отношении какого-то рынка вы

настроены по-медвежьи, а 75 процентов ваших собеседников придерживаются бычьей оценки. Как

вы поступите?

Подожду. Приведу превосходный пример. До прошлой среды, пока рынок сырой нефти был в

разгаре своего 2-долларового подъема, я придерживался медвежьей ориентации. Лучший из

известных мне трейдеров этого рынка, напротив, был среди быков. Учитывая его мнение, я не стал

играть на понижение. Затем рынок стал тормозить, и однажды этот трейдер сказал: «Теперь, пожалуй, лучше перейти в нейтралы». Отсюда и особенно с учетом только что поступивших бычьих

новостей от ОПЭК я сразу понял, что рискованность сделок по продаже сырой нефти уменьшилась.

И продал массу этой нефти, что обернулось прекрасной сделкой.

К кому из рыночных консультантов вы прислушиваетесь?

К настоящим знатокам: Марти Цвейгу и Неду Дейвису, к Бобу Пректеру — чемпиону в своем деле.

Он лучше всех благодаря своему исключительному оппортунизму.

Что вы имеете в виду под оппортунизмом?

Его успех объясняется тем, что теория волн Эллиота позволяет ему выбирать невероятно

благоприятные возможности по соотношению риска и прибыли. По этой же причине многие свои

успехи я отношу на счет волнового метода Эллиота.

А есть ли, на ваш взгляд, недооцененные консультанты?

Есть. Это Нед Дейвис. Его исследования рынка акций — лучшие из всего, что я видел. Хотя он

широко известен, мне кажется, что он еще не получил того признания, которого заслуживает.

Есть ли, наоборот, переоцененные аналитики?

Как говорится: «Не судите, да не судимы будете».

Мало кто из трейдеров достиг успеха вашего масштаба. Что отличает вас от других?

Думаю, что одна из моих сильных сторон состоит в том, что я рассматриваю всё произошедшее до

последнего момента, как прошлое. Меня действительно не волнует ошибка, которую я совершил на

рынке тремя секундами ранее. Важно лишь, что предпринять дальше. Я стараюсь воспринимать

рынок без эмоций. И не допускаю, чтобы на мое мнение влияли какие-нибудь мои же публичные

комментарии рынка.

Способность отказаться от ранее принятой точки зрения, вероятно, играет важную роль в вашей

торговле?

Да. Она открывает широкий простор для мысли, помогает в истинном свете увидеть происходящее

на конкретном рынке и выбрать точный прогноз на будущее.

Ваш фонд невероятно вырос. Стало ли из-за этого труднее торговать так же прибыльно?

Да, намного труднее.

Вы полагаете, что смогли бы значительно повысить процент прибыльности, уменьшив размер

сделок?

Бесспорно.

Значит, расширение торговли снижает вашу результативность. Не задумывались ли вы о том, что это

может перевешивать премии за прибыль от управляемого вами капитала?

Я думаю об этом каждый день. Интересно, что произойдет ко времени выхода вашей книги.

Вы больше не принимаете новых инвестиций?

Нет. И уже давно.

Вы были и брокером, и управляющим капиталом. Каковы, на ваш взгляд, относительные плюсы и

минусы этих занятий?

Я оставил работу брокера, потому что увидел в ней серьезное столкновение интересов: получая с

клиента комиссионные, я не несу материальной ответственности, даже если он проигрывает, Я

занялся управлением капиталом, чтобы в случае неудачи мог бы чистосердечно сказать, что не

получил за это вознаграждения. Вероятно, это дорого мне обойдется, ведь мои накладные расходы

не по плечу и зоопарку Бронкса. Я никогда и ни перед кем не извиняюсь, поскольку получаю деньги

только в случае выигрыша.

Вы держите свои деньги в своих же фондах?

Скажем, 85 процентов моего чистого капитала инвестированы в мои собственные фонды, прежде

всего потому, что я считаю их самым надежным местом на свете. Я действительно верю, что всегда

буду настолько консервативен и осторожен, что получу свои деньги обратно.

Вы превосходно сработали в октябре 1987-го, ставшем катастрофой для многих других трейдеров.

Вы не могли бы привести некоторые подробности этого?

Неделя краха была одним из самых волнующих периодов в моей жизни. Мы ожидали крупного

обвала рынка акций еще с середины 1986 года и наметили план аварийных действий на случай

финансового спада. Так что в понедельник 19 октября мы вышли на рынок, зная, что это станет днем

его краха.

Почему вы были так уверены?

Потому что в предыдущую пятницу был отмечен рекордный объем предложений на продажу. То же

самое наблюдалось и в 1929 году, за два дня до краха. Наша аналоговая модель 1929 года точно

указала на обвал. [Эту модель разработал директор по исследованиям фонда Питер Бориш. Согласно его методу

модель рынка 1980-х годов была наложена на модель рынка 1920-х, что дало высочайшую степень корреляции. Джонс

использовал эту модель как основной инструмент для торговли индексами акций в течение 1987 года.] А когда в

конце недели министр финансов Бейкер выступил с заявлением о том, что США больше не будут

поддерживать доллар из-за разногласий с Западной Германией, рынок получил завершающий

смертельный удар.

Когда вы закрыли свои короткие позиции?

Мы закрыли короткие и даже ушли немного в длинные позиции под закрытие торгов в день краха [19

октября].

Основной прибылью в октябре вы обязаны короткой позиции по индексу акций?

Нет, у нас также была очень выигрышная позиция по облигациям. В день краха мы открыли

позицию по облигациям, самую крупную из всех когда-либо имевшихся у нас. Рынок облигаций

ужасно вел себя на протяжении всего торгового дня 19 октября. И все это время меня не оставляла

тревога за финансовую безопасность и клиентских, и наших собственных активов. Наши активы

были размещены в различных брокерских конторах на Уолл-Стрит, и я подумал, что они могут

оказаться в опасности. Для меня это было невыносимо.

«Что же предпримет Федеральная резервная система?» — размышлял я. Чтобы создать радужную

обстановку она, наверное, будет вынуждена существенно повысить уровень ликвидности, причем

немедленно. Но поскольку облигации были слабы весь день, я не мог заставить себя сыграть на

повышение. В последние полчаса торговли облигации вдруг повернули вверх, и меня осенило: Федеральная система решила предпринять действия, которые вызовут мощный скачок цен на

облигации. Увидев подтверждение этого в поведении рынка, я отпустил тормоза.

Не считаете ли вы, что октябрь 1987 был ранним сигналом о грядущих более тяжелых временах?

Думаю, что 19 октября финансовой сфере, особенно биржевой, был нанесен роковой удар, но, находясь в шоке, она этого не почувствовала. Однажды на меня налетела моторная лодка, и ее винт

исполосовал мне всю спину. Моей первой мыслью было: «Тьфу ты, черт! Пропало воскресенье —

ведь теперь меня надо заштопывать!» Из-за шока я даже не осознал всей серьезности ран и понял это

лишь по лицам друзей.

Всё рушится в сотню раз быстрее, чем создается. За день можно разнести на куски то, что построено, быть может, за десять лет. Если экономика начнет двигаться с тем рычагом, который в ней есть

сейчас, то крах наступит с головокружительной быстротой. Не хочется верить в такое, но чутье

подсказывает, что так оно и будет.

Из уроков истории я знаю, что кредит в конце концов убивает любое великое общество. Мы, по

существу, вытащили свои карточки «American Express» и приготовились к шикарной жизни. Рейган

обеспечил великий период в экономике на срок своего президентства, оплатив наш путь к

процветанию заемными деньгами. Мы взяли в долг под наше будущее, и скоро нам придется

платить.

В создавшемся положении вещей вы вините рейганомику?

По-моему, Рейган дал нам почувствовать себя хорошо как стране — и это прекрасно. Но для

экономики это стало самым большим из несчастий. Мне кажется, что Рейган, по сути дела, одурачил

нас, пообещав сократить дефицит, а затем пустился в самый большой кутеж в истории страны. Вряд

ли демократам такое сошло бы с рук, потому что дефицит в 150-180 миллиардов долл. был бы в

центре всеобщего пристального внимания.

У вас есть какой-либо рецепт разрешения нынешних проблем? Или сильный спад и даже депрессия

неизбежны?

Именно это меня и пугает. Я не вижу никакого плана выхода из нынешнего тупика. Возможно, есть

какие-то макроэкономические факторы и они действуют как часть крупного суперцикла, которым

мы не можем управлять. Не исключено, что мы просто находимся во власти того самого типа

циклов, жертвой которого пало большинство развитых цивилизаций, — будь то Римская империя, Испания XVI века, Франция XVIII века или Великобритания XIX века. Думаю, нам предстоит

период испытаний. Нам придется вновь понять, что такое финансовая дисциплина.

А вы вообще используете торговые системы?

Мы протестировали все лучшее в этой области и, что поразительно, нашли такую систему, которая

действительно эффективна. Это отличная система, но по понятным причинам я не могу рассказать о

ней подробнее.

Какого она типа: исходит от обратного или следует за тенденцией?

Следует за тенденцией. В ней реализована гипотеза о том, что настоящие движения рынка

происходят резко. При внезапном прорыве из коридора, в рамках которого рынок аккуратно

двигался до этого, естественно попытаться сыграть против этого ценового движения. На самом же

деле резкий прорыв дает сильный, четкий сигнал о том, что рынок готов двигаться в этом

направлении.

Теперь часть средств ваших фондов используется в торговле по этой системе?

Да. Мы начали торговать при помощи системы всего полгода назад, и пока она действует

превосходно.

Не кажется ли вам, что хорошая система может конкурировать с хорошим трейдером?

С увеличением количества рынков, на которых нужно одновременно работать, хороший трейдер

начнет все больше уступать хорошей системе в силу превосходства вычислительной мощи

последней. Ведь всякое торговое решение является результатом определенного аналитического

процесса, который реализуется человеком или машиной. Впрочем, из-за сложностей машинной

идентификации рыночных моделей, постоянно изменяющихся и взаимодействующих между собой, хороший трейдер обычно сможет превзойти хорошую систему.

Но хорошая система может поспособствовать диверсификации?

Безусловно. В течение 15 процентов времени, когда рынок движется в направлении главной

тенденции, хорошая система уловит в десять раз большую часть ценового хода, чем это доступно

мне.

Следующая часть беседы прошла двумя неделями позже. За это время точка зрения Джонса на

рынок акций изменилась с медвежьей на бычью.

Две недели назад у вас был сильный медвежий настрой. Что заставило вас изменить такую точку

зрения?

Вы имеете в виду, было ли еще что-то, кроме статьи в «Wall Street Journal», раззвонившей на весь

мир, что я держу короткую позицию в 2000 контрактов по S&P? Рынок не пошел вниз. Я всегда

первым делом прикладываю ухо к рельсам: как там цены. Ведь они идут впереди, а уж за ними

следуют фундаментальные факторы.

То есть если бы вы были правы, то цены должны были бы упасть, но этого не произошло. Не так ли?

Среди прочего Таллис научил меня придавать большое значение времени. В торговле я использую

стоп-приказы не только по ценам, но и по времени. Если я считаю, что на рынке должен произойти

прорыв, а его нет, то часто выхожу из рынка, даже если ничего не проигрываю. Согласно аналоговой

модели 1929 года, рынок должен был упасть, а этого не произошло. Впервые за последние три года

мы наблюдали такое серьезное расхождение. Думаю, что прочность экономики отдалит обвал рынка

акций.

Похоже, одна из причин расхождения нынешней ситуации с моделью 1929 года связана с гораздо

большей доступностью кредитов. «Volvo» продает автомобили в кредит на 120 месяцев. Вы только

вдумайтесь в эту цифру! Кто же ездит на одной машине десять лет? Двадцать лет назад машину

давали в кредит обычно на двадцать четыре месяца, сегодня — это пятьдесят пять месяцев.

Думаю, что в финале мы упадем так же низко, как в 1920 годы, но из-за легкости получения

кредитов это произойдет медленнее, чем при тогдашней экономике, в которой превалировали

наличные расчеты.

Некоторые ваши замечания, сделанные сегодня до начала нашей беседы, звучат так, будто вас

угнетает собственный успех?

Если обеднение страны зайдет достаточно далеко, то может сложиться впечатление, что мы, как

торговая фирма, преуспели благодаря какой-то информации. В отличие от большинства других, которые пострадали, не имея ее. Своим успехом мы обязаны вовсе не грязной информации, а

собственному кропотливому труду. Люди просто не хотят верить, что можно оторваться от толпы и

подняться над заурядностью.

Насколько мне известно, вы, подобно многим другим моим собеседникам, обучили группу

начинающих трейдеров. Что побудило вас к этому?

Когда мне был двадцать один год, один человек взял меня под свое крылышко. Это оказалось самым

важным в моей жизни. Считаю своим долгом сделать то же самое для других.

Как вы отбирали учеников?

Через бесконечные собеседования. Был огромный наплыв желающих. Сколько учеников вы

набрали? Около тридцати пяти. Они добились успеха?

Некоторые весьма преуспели, но средние показатели были невысоки.

Вы объясняете это тем, что хороший трейдер должен обладать талантом?

Раньше я так никогда не считал, но теперь склоняюсь к такому мнению. Одна из моих слабостей

состоит в том, что я всегда настроен чересчур оптимистично, особенно в оценке способностей

других достичь успеха.

Правда ли, что сюжет о Юджине Ланге в телешоу «60 минут» вдохновил вас на программу «IHave a Dream», в которой вы взялись спонсировать обучение группы детей из бедных районов?

Именно так. Я специально встретился с Юджином Лангом через неделю после передачи, и за три

следующих месяца мы организовали собственную совместную программу. Я всегда был твердым

приверженцем эффекта «рычага», и не только на бирже. В этой программе меня по-настоящему

привлекает возможность достижения комплексного эффекта. Помогая одному ребенку, можно

повлиять и на его семью, и на других детей.

Кроме того, мы недавно запустили новую программу. Она называется фонд «Robin Hood». Наша

цель — найти и спонсировать тех людей, которые непосредственно обеспечивают бедных питанием

и жильем. Мы ищем тех, кто занимается этим не на бюджетной основе, а не бюрократов, которые

часто расходуют средства не по назначению.

Это занимает значительное место в вашей жизни?

Пожалуй, да. Я получил от рынка столько хорошего, что чувствую себя обязанным ответить добром.

Я не считаю, что преуспел потому, что лучше других. Благодаря Провидению я всего-навсего

оказался в нужное время в нужном месте и потому чувствую, что просто обязан поделиться.

Радость побед так же остра, как и горечь поражений?

Нет ничего хуже неудачного торгового дня. Это так подавляет, что невольно ходишь с понурой

головой. Но зная, что с не меньшей силой буду радоваться выигрышу, я всему предпочел бы

комбинацию выигрышного и проигрышного дня, потому что тогда гораздо лучше отдаешь себе

отчет в происходящем. Торговля позволяет невероятно остро воспринимать жизнь. В

эмоциональном отношении вы живете на крайностях.

Что самое важное вы бы посоветовали среднему трейдеру?

Не упираться в зарабатывание денег, а позаботиться о сохранении того, что имеется.

Через десять-пятнадцать лет вы по-прежнему видите себя трейдером?

Иначе и быть не может.

С самого начала карьеры Полу Джонсу сопутствовал успех, пусть и несколько непостоянный в

первые годы. Твердо уяснить важность контроля над риском ему пришлось на горьком торговом

опыте. После мучительно провальной сделки по хлопку в 1979 году Джонс сумел сохранить

превосходный уровень чистой доходности, одновременно снижая степень риска.

Сегодня контроль над риском составляет суть торгового стиля Джонса и основу его успеха. Он

никогда не думает о том, что может заработать на данной сделке, а озабочен только тем, сколько

может на ней потерять. Он мысленно оценивает каждую из своих позиций по уровню рынка. Какой

бы высокой ни была текущая прибыль позиции, Джонс всегда за цену входа принимает цену

закрытия рынка накануне. Поскольку при таком подходе буфера в сделках не имеется, Джонс

никогда не теряет бдительности. Он не только следит за риском каждой позиции, но и внимательно

контролирует показатели всего портфеля в режиме реального времени. Если в течение одной

торговой сессии общий размер его счета снижается на 1-2 процента, то для пресечения риска он

может пойти на ликвидацию всех позиций. «Вернуться в рынок всегда легче, чем выйти из него», —

говорит он.

При ухудшении результатов торговли Джонс постепенно сокращает размер позиции, пока дела снова

не войдут в колею. В результате этого его самая худшая сделка будет одновременно и самой

меньшей. Если какой-то месяц начинает приносить чистые потери, то Джонс автоматически снижает

рискованность следующих сделок этого месяца, чтобы не допустить увеличения потерь в

процентном выражении до двузначной величины. После длительного периода выигрышей он бывает

особенно сдержан и старается избежать излишней самоуверенности.

Короче говоря, Джонс делает все, чтобы держать риск под контролем. Его принцип гласит:

«Важнейшее правило торговли: лучше мощная оборона, чем мощное наступление».

Гэри Билфелдт

В Пеории и вправду торгуют казначейскими облигациями

В перечне главных участников фьючерсных рынков, особенно самого крупного из них — рынка

казначейских облигаций, годами упоминалась аббревиатура «BLH». Я решил, что «BLH» — это

какая-то крупная торговая корпорация. Впоследствии, отбирая лучших трейдеров страны, я выяснил, что «BLH» — это всего один человек: Гэри Билфелдт.

Кто такой Гэри Билфелдт? Откуда у него взялся такой капитал, чтобы конкурировать на фьючерсном

рынке казначейских облигаций с ведущими организациями Уолл-стрита? Билфелдт начал свою

торговую карьеру двадцать пять лет назад, вложив всего 1000 долл. Поначалу его капитал был

настолько мал, что он ограничивался торговлей единственным контрактом по кукурузе — одним из

самых мелких фьючерсных контрактов того времени, характерного относительным застоем цен на

сельхозпродукцию. Начав более чем скромно, Билфелдт в итоге увеличил свой счет в поразительной

пропорции.

Каким образом? Он отказался от диверсификации и последовал принципу: выбери какое-то одно

дело и овладей им в совершенстве. Большую часть его карьеры таким делом была торговля на

рынках соевого комплекса и, в несколько меньшей степени, торговля на родственных зерновых

рынках.

Хотя с самого начала Билфелдт хотел целиком посвятить себя торговле, из-за малого капитала он

занимался ей лишь часть рабочего времени. В те ранние годы он зарабатывал на жизнь, управляя

мелкой брокерской конторой. Главная его проблема, как трейдера без свободных средств, состояла в

том, чтобы собрать достаточно денег для перехода в профессиональные трейдеры. Это горячее

желание совершить скачок в своей материальной базе спровоцировало его на огромный риск, если

не на авантюру.

К 1965 году Билфелдт неимоверными усилиями довел исходные 1000 долл. до 10000 долл. Опираясь

на собственный фундаментальный анализ рынка соевых бобов и совпадающее мнение Томаса

Иеронимуса, своего бывшего преподавателя по экономике сельского хозяйства, Билфелдт твердо

рассчитывал на подъем цен. Пустившись в игру «всё или ничего», он купил двадцать контрактов по

соевым бобам с очень высоким рычагом, учитывая, что на его торговом счете было только 10000

долл. Упади цена всего на 10 центов, и от счета не осталось бы ничего, а значительно меньшее

падение привело бы к вынужденной ликвидации позиции по депозитному требованию. Сначала

цены пошли вниз, опасно приблизив Билфелдта к сокрушительному депозитному требованию. Но он

не сдался, и рынок, в конце концов, развернулся вверх. Когда он закрыл позицию, его счет

увеличился более чем вдвое всего на единственной сделке. С нее и началось продвижение

Билфелдта к его заветной цели — целиком переключиться на торговлю.

Далее Билфелдт неуклонно наращивал свой торговый счет. К началу 1980-х масштаб его торговли

достиг такого уровня, что ей начали мешать ограничения размеров спекулятивных позиций по

соевым бобам и зерновым, установленные правительством. Это обстоятельство в сочетании с

особенно неудачной сделкой на рынке соевых бобов в 1983 году подсказало Билфелдту

переключиться на фьючерсный рынок казначейских облигаций, где позиции не ограничивались.

(Впоследствии ограничение ввели и на рынке казначейских облигаций, установив предел в 10000

контрактов, что казалось огромным по сравнению с 600 контрактами по соевым бобам.)

Проигрыш на рынке соевых бобов в 1983 году стал, пожалуй, самым счастливым событием в карьере

Билфелдта. Его переход на рынок казначейских облигаций совпал с формированием крупного

основания этого рынка. Это воодушевило Билфелдта, и он вовремя выстроил огромную длинную

позицию по казначейским облигациям. Когда на этом рынке с середины 1984 по начало 1986 года

развернулся резкий подъем, Билфелдт был прекрасно позиционирован на получение громадной

прибыли. Своевременно открыв позицию, он смог сохранить ее в течение всего длительного

движения, что позволило использовать текущую прибыль в качестве рычага в значительно большей

степени, чем это удалось большинству профессиональных трейдеров, имевших те же исходные

условия. Эта длинная позиция по казначейским облигациям стала лучшей сделкой Билфелдта, которая катапультировала его в более высокий эшелон участников рынка. Такова вкратце история о

том, как однолотовый трейдер рынка кукурузы вошел в одну лигу с наиболее выдающимися

корпоративными участниками фьючерсного рынка казначейских облигаций.

Билфелдт как никто другой далек от расхожего образа крупномасштабного трейдера этой

рискованной сферы фьючерсной торговли. Едва ли можно было ожидать, что один из мировых

гигантов рынка облигаций сыщется в Пеории. Привязанность Билфелдта к своему родному городу

настолько велика, что он отказался даже от мысли стать биржевым трейдером Чикагской Торговой

Палаты. Ведь тогда ему пришлось бы расстаться со своим излюбленным укладом жизни. Билфелдт

— воплощение типичного жителя маленького американского городка: честен, трудолюбив, предан

семье и обществу. Одной из своих главных целей Билфелдт считает вложение части заработанного

торговлей богатства в реализацию проектов развития своего родного города.

Наша беседа с Билфелдтом проходила в его большом, удобно обставленном кабинете. Огромный, обвитый проводами стол по обе стороны окружен десятком котировочных экранов. Несмотря на

такое изобилие электроники, он не кажется чрезмерно привязанным к ней. За время нашей беседы

Билфелдт лишь изредка поглядывал на эти экраны. Вообще, мне трудно вообразить Билфелдта

лихорадочно работающим со всей окружающей его техникой.

В общении Билфелдт мягок и немногословен. И очень скромен: он всё время стеснялся говорить о

своих достижениях, боясь показаться хвастуном. Из-за крайней природной скромности он избегал

обсуждения даже, казалось бы, безобидных вопросов. Так, говоря о причинах чистого проигрыша по

конкретному году, он вдруг попросил меня выключить диктофон. Я терялся в догадках относительно

того, что могло бы потребовать таких мер предосторожности. Как потом выяснилось — ничего

особенного. В тот год он проигрывал, поскольку был перегружен другими обязанностями, в том

числе и членством в Совете директоров Чикагской Торговой Палаты, требовавшим частых поездок в

Чикаго. Очевидно, он не хотел обсуждать это, чтобы не сложилось впечатления, будто он возлагает

вину за свой проигрыш на занятия другими делами, которые он считает частью своего естественного

долга.

Сочетание в характере Билфелдта природной скромности, консерватизма и лаконичности сильно

осложнило нашу беседу. Практически из всех интервью, которые я брал, это был единственный

случай, когда ответы, в среднем, получились короче вопросов. Я уже стал подумывать об

исключении этого интервью из книги — благо других материалов было в избытке. Но история

Билфелдта была до того притягательной, а его личность — настолько сильной, что мне не захотелось

идти легким путем. В качестве компромисса я сместил центр тяжести интервью на рассказ о самом

Билфелдте, ограничив диалоговую часть отдельными выдержками.

Каковы ваши основные принципы анализа рынка и торговли?

Я всегда стараюсь исходить в основном из фундаментального анализа. Однако убедившись в том, что получить все фундаментальные показатели очень трудно (обычно хорошо, когда в наличии

имеется 80 процентов данных), я понял, что важно иметь какую-то дополнительную опору на случай

ошибки моего фундаментального анализа.

Предполагаю, что дополнительной опорой вы считаете технический анализ?

Верно. Я разработал собственную систему, следующую за тенденцией. Вы используете ее

постоянно?

Я использую систему, главным образом, в качестве дублирующего инструмента, который

подсказывает мне, когда следует закрыть позицию.

Приведите, пожалуйста, пример.

В начале 1988 года у меня была длинная позиция на рынке облигаций, поскольку я ожидал

ослабления экономики. Казалось, что всё идет по плану, пока в начале марта рынок облигаций не

начал заваливаться. Когда-то ошибку приходится признавать. В данном случае именно моя система

снабдила меня необходимыми аргументами для закрытия убыточной позиции.

В чем же вы просчитались?

В основном я недооценил экономику, оказавшуюся значительно сильнее, чем я думал. И переоценил

фактор страха, оставшегося после обвала рынка акций в октябре 1987 года.

Что вы думаете о системах, следующих за тенденцией?

Мой совет новичкам — лучше всего начинать именно с изучения того, как работает система, следующая за тенденцией. Некоторое время поработав с такой системой, начинающий трейдер

усвоит принцип наращивания прибыли и пресечения потерь. Даже если использование системы, пусть и временно, всего лишь научит его соблюдать дисциплину торговли, то это повысит его шансы

стать преуспевающим трейдером.

Каково ваше мнение о системах, которые имеются в открытой продаже?

Несколько лет тому назад я ознакомился с некоторыми из них и пришел к выводу, что обычно они

инициируют слишком много сделок. Если система слишком часто проводит сделки, то

транзакционные расходы будут очень высокими, что существенно снизит вероятность ее

прибыльности. Я считаю, что жизнеспособная система, следующая за тенденцией, должна быть

ориентирована на среднесрочные и долгосрочные сделки. Более чувствительные системы приводят

только к чрезмерным комиссионным расходам.

Не считаете ли вы, что, кроме средства обучения хорошим торговым навыкам, торговые системы, следующие за тенденцией, могут оказаться эффективным торговым инструментом?

Я бы посоветовал всем, кто использует системы, сочетать их сигналы с собственным мнением.

Другими словами, половину денег нужно ставить на сигналы системы, а другую половину — на

собственный прогноз, просто на случай ошибки системы.

Вы сами торгуете именно так?

Раньше я уделял системам больше внимания, чем теперь. Сейчас я в основном опираюсь на

собственное суждение.

Потому что ваш прогноз надежнее или из-за того, что системы теперь работают не так хорошо, как

раньше?

Системы дают меньше отдачи, чем раньше, потому что теперь их используют слишком многие.

Когда слишком много людей делают одно и то же, рынок будет некоторое время приспосабливаться

к этому.

На каких ключевых факторах вы сосредоточиваетесь при фундаментальной оценке рынка

казначейских облигаций?

Несомненно, самым важным фактором является состояние экономики. Четыре других важных

фактора — это инфляционные ожидания, курс доллара, торговый баланс и дефицит бюджета.

Вы торгуете более двадцати пяти лет — много дольше большинства других трейдеров. Какая из

ваших сделок была самой драматичной?

Было совсем немного сделок, которые можно назвать драматичными. Больше всего мне запомнилась

попытка уловить минимум рынка облигаций в 1983 и 1984 годах.

Когда вы начали покупать облигации?

Я попытался поймать основание рынка, когда облигации шли в коридоре 63-66.

Каков ваш допустимый риск по сделке?

Обычно он составляет примерно 0,5-1,5 пункта. [Один пункт фьючерсного рынка казначейских облигаций

равен 32 тикам. Движение в один пункт эквивалентно 1000 долл. на контракт.]

То есть, если вам не удалось поймать выгодную точку, то вы выходите из рынка и повторяете

попытку в другой точке?

Верно.

Поскольку облигации в конце концов упали до 50, вам, должно быть, пришлось пережить несколько

ударов, прежде чем удалось открыться вверх в подходящем месте?

Да. Был период, в течение которого произошло несколько потерь.

Не припомните ли, когда вы наконец закрепились на позиции, которую уже не пришлось закрывать?

Я серьезно настроился по-бычьи в мае 1984 года, когда были выпущены пятилетние бумаги с

доходностью 13,93. Я занимался банковскими операциями с 1974 года, и в тот момент нам не

удавалось найти подходящих заемщиков трехгодичных кредитов под 13 процентов. И вдруг —

пожалуйста: продаются пятилетние казначейские билеты с доходностью почти на целый процент

выше этой! Более того, это происходило на пике спада в Пеории: безработица приближалась к 20

процентам, углублялся фермерский кризис. Я решил, что процентные ставки поднялись, наверное, уже достаточно высоко. И с этого момента по апрель 1986 года включительно я крупно играл на

повышение казначейских облигаций. Бесспорно, это было и моей лучшей сделкой, и самой

продолжительной тенденцией.

Каковы, по-вашему, составляющие успешной торговли?

Самое главное — иметь метод, который сохраняет выигрышные позиции и ликвидирует

проигрышные.

Что вы предпринимаете для сохранения выигрышной позиции при долгосрочной тенденции? Как вы

избегаете соблазна снять прибыль преждевременно?

Самый лучший из известных мне способов научиться дисциплине и терпению — это тщательно

обдумывать сделку до вступления в нее. Нужно разработать план действий при различных вариантах

развития ситуации. Тогда не придется шарахаться из стороны в сторону при очередной новости, которая будоражит рынок, толкая его вверх или вниз. Кроме того, это во многом помогает держаться

долгосрочного ориентира, который вы определяете в результате серьезного домашнего анализа. Этот

долгосрочный ориентир используется в сочетании с защитным стоп-приказом, который перемещают

в направлении благоприятного движения рынка. В качестве альтернативы можно использовать

систему, следующую за тенденцией, для получения сигнала к выходу из сделки. Располагая

тщательно продуманным ориентиром и тактикой выхода из рынка при изменении тенденции, вы

существенно повышаете шансы сохранения своих выигрышных позиций.

Почему большинство трейдеров проигрывают?

Они слишком много торгуют, что требует от них очень часто попадать «в самую точку» просто для

того, чтобы покрыть комиссионные.

Каковы характерные черты удачливого трейдера?

Прежде всего — это дисциплинированность. Уверен, что каждый скажет вам то же самое. Во-вторых

— терпение: если сделка проходит хорошо, то нужно суметь сохранить ее. В-третьих, для входа в

рынок нужно обладать мужеством, которое проистекает из адекватной капитализации. В-четвертых, нужно быть готовым к потерям: это тоже связано с адекватной капитализацией. В-пятых, нужно

иметь твердое желание победить.

Всё перечисленное кажется довольно очевидным, за исключением «готовности к потерям». Нельзя

ли уточнить, что имеется в виду?

Нужно такое отношение к торговле, когда вы без проблем справляетесь с убыточной сделкой и идете

дальше. Нельзя допускать, чтобы убыточная сделка задевала вас эмоционально.

Что вы вкладываете в понятие «мужество»?

Когда защитник весом больше центнера мчится через линию, а линейный защитник весом всего в 80

килограммов должен его остановить, то последнему для столкновения нужно иметь мужество.

Такого же мужества требует и вступление в рынок. Если все держат длинную позицию по доллару, а

иена резко падает, то нужно набраться мужества, чтобы покупать иену, переступив через этот

мощный консенсус.

Как вы судите об успехе?

Большинство судят об успехе по достижениям в том деле, которым они занимаются. Преподаватель

станет оценивать успех по тому, насколько хороши его студенты и как они продвигаются по жизни.

Трейдер, скорее всего, будет судить об успехе по тому, выигрывает он на рынке или проигрывает.

В чем заключается успех для вас лично?

Я сужу о степени своего успеха по тому, что я делаю с накопленными деньгами. Одним из наших с

женой достижений я считаю организацию фонда, через посредство которого мы можем поделиться

частью своего успеха с обществом, поддерживая различные программы.

Это фонд, который вы просто финансируете, или вы каким-то образом участвуете в его работе?

Мы с семьей непосредственно участвуем в оценке различных проектов и принятии решений о том, какие из них финансировать.

Когда вы основали этот фонд?

В 1985 году. Но я стал обдумывать эту идею еще с начала 1970-х. Я всегда намеревался в случае

личного успеха создать фонд для помощи обществу.

Вы полагаете, что эта долгосрочная цель была важным стимулом вашего успеха как трейдера?

Да, я считаю, что она способствовала этому.

Что бы вы посоветовали начинающему трейдеру?

Когда начинаешь, очень важно не зайти слишком далеко в минус, ибо возвратиться бывает очень

трудно. Большинство трейдеров склонны идти на риск, который слишком велик для начала. Они

обычно недостаточно избирательны в отношении риска своих сделок.

В этот момент Билфелдт попросил меня выключить диктофон. После чего изложил свою точку

зрения на уместность и возможность применения покерной тактики в торговле. Он хотел сохранить

конфиденциальность этой темы, дабы не укреплять представление о торговле как об азартной игре.

Предложенная им аналогия показалась мне вполне удачной, и я, в конце концов, уговорил его

рассказать о ней под запись.

Не могли бы вы пояснить вашу аналогию между торговлей и покером?

Я научился играть в покер в очень раннем возрасте. Мой отец обучил меня тактике выигрышного

подбора карт. Суть в том, чтобы играть не на всех сдачах и не сохранять все карты, иначе

вероятность потерь будет гораздо выше. Играйте на хороших сдачах и пасуйте на плохих, проигрывая свою ставку. Когда большая часть колоды уже на столе, а у вас на руках очень сильная

карта — другими словами, когда вы чувствуете, что шансы склоняются в вашу пользу, —

увеличивайте ставку и идите до конца.

Применив эти же элементы покерной тактики к торговле, вы существенно повысите шансы на

выигрыш. Я всегда старался помнить о том, что нужно так же терпеливо ждать подходящей сделки, как вы ждете хорошей комбинации в покере. Если сделка не задается, то выходите из нее с малыми

потерями, точно так же, как вы пасуете при слабой карте, теряя свою ставку. С другой стороны, если

шансы на выигрыш очень велики, то нужно проявить напористость и максимально подкрепить

сделку рычагом, подобно тому, как увеличивают ставку при сильной комбинации на руках.

Рассказ Билфелдта — это вдохновляющий пример того, что можно достичь терпением с одной

стороны и агрессивной торговой тактикой — с другой. Перед нами человек, который начал с

крохотной суммы и, работая самостоятельно, без помощников или детально отработанных

технологий, стал одним из самых удачливых трейдеров в мире. Более того, благодаря своим

долгосрочным целям и усилиям по воплощению их в жизнь он смог использовать свой

исключительный успех для положительного влияния на все окружающее общество.

Свидетельством проницательности Гэри Билфелдта для меня стала аналогия, которую он провел

между игрой в покер и торговлей. Интересно также сравнить основной постулат Билфелдта с

похожим советом, который дал Джеймс Роджерс: терпеливо ждать подходящей ситуации для

сделки.

Эд Сейкота

Каждый получает то, что ему нужно

Не только публика, но и большая часть финансового сообщества ничего не знают о достижениях Эда

Сейкоты, которые, безусловно, выдвигают его в один ряд с лучшими трейдерами современности. В

начале 1970-х Сейкота поступил на работу в крупную брокерскую фирму, где он разработал и

внедрил на практике первую коммерческую компьютерную торговую систему для управления

средствами клиентов на фьючерсных рынках. Эта система оказалась достаточно прибыльной, однако

отдача от нее существенно снижалась из-за вмешательства руководства фирмы, которое

подправляло ее сигналы. Это обстоятельство ускорило переход Сейкоты к самостоятельной

торговле.

В последующие годы Сейкота применил свой систематизированный подход к управлению

собственным счетом и небольшим количеством клиентских счетов. За этот период по счетам, управляемым Сейкотой, был зафиксирован поразительный уровень дохода. Так, например, к

середине 1988 года один из клиентских счетов, на котором изначально, то есть в 1972 году, находилось 5000 долл., вырос более чем на 250000 процентов в денежном выражении. (А если

учесть текущее снятие денег, то этот показатель вырос бы до нескольких миллионов процентов.) Не

помню другого такого случая, когда трейдер добился подобных результатов за тот же срок.

Приступая к работе над этой книгой, я еще не знал о существовании Сейкоты. Это имя несколько раз

упомянул в ходе беседы Майкл Маркус, назвав его человеком, которому он более всего обязан

своим превращением в удачливого трейдера. «Знаете, вам непременно нужно побеседовать с

Сейкотой, — задумчиво добавил Маркус уже после интервью. — Он не только выдающийся

трейдер, он — умница».

Маркус представил меня по телефону, и я вкратце изложил Сейкоте идею задуманной книги.

Поскольку я оказался в западной части страны, для меня удобнее всего было встретиться с ним тогда

же, то есть на обратном пути в Нью-Йорк с заездом в Рино. Сейкота охотно согласился на встречу, хотя, похоже, усомнился в том, что мне хватит на интервью двух часов (которые оставались у меня

между пересадками с одного самолета на другой). «Пусть и на пределе, но хватит, как хватило в

других случаях, — заверил я его и пояснил: — Если говорить строго по теме, то уложиться можно».

Я прибыл в аэропорт почти к самому отлету, забыв заранее перерегистрировать билет на

измененный маршрут. После шумного спора с контролершей, утверждавшей, что я не успею на

самолет (и чуть было не добившейся этого), я помчался по аэровокзалу и попал на посадку за

считанные секунды до ее прекращения. Ко времени прибытия в Рино возбуждение от встряски из-за

грозившего опоздания на самолет почти совсем улеглось. Поскольку для поездки на такси до дома

Сейкоты было далековато, я взял машину напрокат. Был рассветный час. Внизу по сторонам

автострады, змейкой поднимавшейся в горы, открывались живописные виды. Настроенное на

классическую музыку радио передавало концерт Моцарта для кларнета. Все складывалось

великолепно!

Дом Сейкоты, в котором находится его рабочий офис, стоит на берегу озера Тахо. Перед беседой мы

совершили короткую прогулку по берегу неподалеку от дома. Было свежее ясное утро, в свете

которого окрестный пейзаж казался идиллическим. Контраст между тем местом, где работал

Сейкота, и моей конторой в районе Уолл-стрит с редкостным видом на безобразное здание вряд ли

мог быть более разительным. Признаюсь, я ему позавидовал.

Вокруг рабочего стола Сейкоты нет котировочных экранов — вообще ни одного. Это отличает его

практически от всех других моих собеседников. Всю торговую процедуру он обычно проводит за

несколько минут, которые уходят на прогон компьютерной программы, генерирующей сигналы на

следующий день.

Разговаривая с Сейкотой, я был поражен одновременно и мощью его интеллекта, и душевной

чуткостью — необычным, на мой взгляд, сочетанием.

Сейкота способен видеть происходящее в уникальном по своим преимуществам ракурсе. Когда речь

заходит об аналитических приемах, он предстает завзятым яйцеголовым (он имеет ученую степень в

области электротехники Массачусетского технологического института), вызывая на экран

компьютерного монитора трехмерный график, построенный одной из многочисленных программ его

собственной разработки. Но вот разговор переходит на психологию торговли — и Сейкота

демонстрирует чуткость и глубину понимания человеческой натуры.

В последние годы Сейкота действительно всерьез углубился в область психологии. Мне показалось, что психология, ее помощь в разрешении человеческих проблем заняли в жизни Сейкоты более

важное место, чем рыночный анализ и торговля. Но сам он, наверное, нашел бы такое

противопоставление несколько искусственным, поскольку в его восприятии торговля и психология

— единое целое.

Наш разговор не получился таким сфокусированным, как я задумал. На деле он так сильно

отклонялся в разных направлениях, что по прошествии двух часов мы едва скользнули по

поверхности. И я продолжал беседу, решив, что просто полечу следующим рейсом. Как оказалось, я

пропустил последний прямой рейс из Рино в Нью-Йорк.

Позднее Сейкота признался, что уже при нашем первом телефонном разговоре понял, что я

задержусь на весь день. Он очень проницателен в оценке людей. Например, в ходе нашей беседы он

вдруг спросил: «А на сколько минут вперед вы ставите свои часы?» Это вопрос особенно поразил

меня тем, что за столь короткое время нашего знакомства Сейкота сумел подметить эту мою

характерную особенность. К тому же вопрос прозвучал как нельзя кстати, если учесть мою

утреннюю историю с самолетом, на который я чуть не опоздал.

Успехи Сейкоты простираются далеко за рамки торговли. Он произвел на меня впечатление

человека, который постиг смысл жизни и жил именно так, как хотел.

Как вы впервые занялись торговлей?

В конце 1960-х, когда министерство финансов США приостановило продажу серебра, я решил, что

оно пойдет вверх. Чтобы максимально использовать это озарение, я открыл торговый счет. Ожидая

развертывания событий, я, по совету брокера, стал играть на понижение меди. Вскоре сработавший

стоп-приказ выставил меня из рынка, лишив части денег и торговой невинности. Поэтому я вернулся

к ожиданию начала неизбежного мощного подъема на рынке серебра. Наконец этот день настал, и я

купил серебро. Но, к моему великому удивлению и финансовым потерям, цена на него стала падать!

Поначалу падение серебра на фоне такой бычьей ситуации казалось мне невероятным. Но цена на

него падала, это было фактом, и вскоре выбила мой стоп-приказ. Я получил ошеломляющий урок

того, как рынки могут игнорировать новости. Поведение рынков захватывало меня всё больше и

больше.

Примерно тогда же мне попалась статья Ричарда Дончиана, из которой следовало, что чисто

механическая система, следующая за тенденцией, способна одолеть рынок. Это тоже показалось мне

невероятным, и я написал компьютерные программы (тогда они еще были на перфокартах), чтобы

проверить его выводы на практике. Как ни странно, они оказались верными. Я и по сей день не

уверен, понимаю ли я, почему это так, и нужно ли мне это понимать. Так или иначе, но

анализировать рынки и ставить деньги на свои прогнозы показалось мне настолько увлекательнее

перспектив любой другой карьеры, что я стал заниматься только торговлей, зарабатывая этим на

жизнь.

Какой была ваша первая работа, связанная с рынком?

Свою первую работу на Уолл-стрит я заполучил в начале 1970-х, поступив аналитиком в крупную

брокерскую фирму. Мне поручили заниматься рынками яиц и бройлеров. [Бройлеры — это цыплята

убойным весом до килограмма. Впоследствии рынки фьючерсов по бройлерам и яйцу исчезли, так

как из-за спада торговой активности биржи исключили их из своих котировочных списков.] Мне

казалось забавным, что меня, новичка, сразу же уполномочили раздавать торговые советы. Однажды

я написал статью, в которой рекомендовал трейдерам временно воздержаться от торговли.

Начальство выбросило эту рекомендацию из обзора рынка скорее всего потому, что она не

способствовала активизации торговли.

Мне не терпелось приступить к использованию компьютеров в аналитическом бизнесе. Напомню, что тогда они обычно представляли собой перфо-карточные устройства, используемые для

бухгалтерских расчетов. Заведующий компьютерным отделом, похоже, увидев во мне конкурента, неоднократно выдворял меня из своих владений. После месяца такой работы я объявил о своем

уходе. Начальник отдела пригласил меня к себе, чтобы выяснить причину моего решения. За всё

время это был первый раз, когда ему стало интересно поговорить со мной.

Я устроился в другую брокерскую фирму, которая тогда реорганизовывалась. Там было значительно

меньше начальства, и я, пользуясь бесконтрольностью, по выходным тестировал торговые системы

на бухгалтерской ЭВМ. Это была «IBM 360», которая занимала большое кондиционируемое

помещение. Где-то за полгода я сумел протестировать около сотни разновидностей четырех простых

систем по данным десяти товарных рынков примерно за десять лет. Сегодня ту же самую работу

можно выполнить на персональном компьютере всего за один день. Так или иначе, но свои

результаты я получил. Они подтвердили, что с помощью систем, следующих за тенденцией, можно

получать прибыль.

Насколько я понял, раз вы занимались компьютерным тестированием систем по выходным, то это не

входило в ваши прямые обязанности. Чем же вы должны были заниматься?

Всю неделю я выполнял обычные обязанности мальчика на побегушках — заправлял аппараты

«Рейтер» новыми бумажными рулонами, когда на предыдущих появлялась розовая полоска. Кроме

того, я должен был отрывать ленточки полученных новостей и вывешивать эту «лапшу» на стене

позади аппарата. Хитрость состояла в том, чтобы отрывать ровно и между строк. Как ни смешно, но

эти новости вряд ли кто-то читал (чтобы их увидеть, нужно было перегнуться через аппарат). Тогда

я стал сам читать новости и лично докладывать их брокерам. В награду за это я получил

возможность познакомиться с многообразием стилей их торговли.

Похоже, что вас держали за офисного любимца. Почему вы согласились с таким лакейским

положением?

Потому что я твердо намеревался попасть в этот бизнес и мне было все равно, что делать и за что

получать деньги.

Почему вы не остались на прежней работе? Там, по крайней мере, вы были аналитиком.

Потому что там все мои усилия сводились на нет. Мне не нравилось давление начальства, требовавшего рекомендовать клиентам сделки, которые по моим расчетам были неперспективными.

К тому же я понял, что добиться доступа к компьютерам фирмы для тестирования торговых систем

(чего я действительно хотел) не удастся.

Вы были уверены, что сможете получить доступ к компьютеру на новой работе?

Нет. Но поскольку там только что произошла крупная перетряска и большинство начальников было

уволено, я подумал, что серьезных бюрократических преград для работы на компьютере у меня не

возникнет.

Что дала ваша работа над компьютерными торговыми системами?

В конце концов начальство заинтересовалось моими разработками применительно к управлению

капиталом. Я разработал первую крупномасштабную коммерческую компьютерную торговую

систему.

Что значит крупномасштабную?

Этой программой торговали несколько сотен агентов фирмы. Общий объем управляемых ей

ресурсов составил несколько миллионов долл. — немалую сумму для начала 1970-х.

Как вы добились такой сильной поддержки руководства?

Мои начальники были знакомы с Ричардом Дончианом — пионером в области разработки торговых

систем, следующих за тенденцией. Правда, в то время он всё делал вручную. Благодаря своей

осведомленности в этой области руководство было доброжелательно настроено к идее применения

торговых систем для управления капиталом. К тому же компьютеры тогда были настолько в

новинку, что слова «компьютерная система» звучали сенсационно.

Как показала себя ваша торговая программа на практике?

Программа работала отлично. Проблема была в руководстве, которое не могло удержаться от того, чтобы не подправить сигналы системы. Помню, например, как однажды программа подала сигнал к

покупке сахара, который был тогда на уровне 5 центов. Начальство решило, что рынок уже

перекуплен, и проигнорировало этот сигнал. Когда рынок продолжил расти, было принято новое

решение — покупать при первом же 20-пунктном откате [100 пунктов — это 1 цент]. Но отката не

последовало, и тогда это решение было изменено: покупать при первой же 30-пунктной реакции. Но

рынок упорно шел вверх без существенных откатов, и начальство заменило уровень отката на 50, а

затем и на 100 пунктов. В конце концов, когда сахар был около 9 центов, было решено, что рынок —

бычий, а потому лучше купить, пока цены не ушли много выше. И на этом уровне мы открыли

длинные позиции по управляемым счетам. Как вы можете догадываться, вскоре рынок достиг пика.

Руководство усугубило свою ошибку, проигнорировав и сигнал к продаже, — а ведь он тоже мог бы

стать очень прибыльным.

В результате всех этих вмешательств самая выгодная сделка года закончилась проигрышем. В итоге

вместо теоретического дохода в 60 процентов годовых немало клиентов оказалось в убытке. Вот

этот волюнтаризм и стал, в конце концов, одной из главных причин моего ухода.

Были и другие причины?

Мои начальники захотели, чтобы я модифицировал систему так, чтобы она стала торговать более

активно, увеличивая тем самым доход от комиссионных. Я объяснил им, что такое изменение

сделать совсем нетрудно, но оно приведет к серьезному ухудшению результативности. Похоже, их

это не взволновало.

Что вы делали, уйдя с работы?

Я ушел только из исследовательского отдела и, оставаясь брокером, продолжал управлять счетами

клиентов. Года через два я оставил брокерство и стал управлять деньгами клиентов. Благодаря этому

я прекратил зарабатывать на жизнь комиссионными, что, на мой взгляд, могло противоречить

интересам клиента. Теперь мои гонорары стали зависеть только от чистой прибыли клиентов.

Вы продолжали торговать по сигналам своей системы и после ухода?

Да. Хотя с годами я существенно переработал ее. И каковы были ваши успехи?

Я не оглашаю своих успехов за исключением моего, так называемого «эталонного счета» —

реального клиентского счета, который, начиная с 1972 года, вырос с 5000 долл. до 15 миллионов с

лишним. Теоретически — не будь текущего снятия прибыли, общий доход был бы во много раз

выше.

Как при таких результатах вас не захлестнула лавина просьб об управлении капиталом?

Такие просьбы действительно поступают, но я очень редко принимаю новые счета. И если делаю

это, то только после углубленного собеседования с клиентом, и выявления его целей и жизненных

установок. По моим наблюдениям, люди, с которыми я имею дело, незаметно, но очень существенно

влияют на мою результативность. Например, тот, кто может долгое время поддерживать меня, разделяя мои методы, обычно способствует успеху. А тот, кто чересчур озабочен кратковременными

подъемами и спадами своего счета, может стать помехой.

Сколько счетов у вас было поначалу?

Примерно с полдюжины. Это было в начале 1970-х. Сколько из них остается у вас до сих пор?

Четыре. Один из клиентов, получив около пятнадцати миллионов, решил закрыть свой счет у меня и

начать управлять им самостоятельно. Другой клиент, получив более десяти миллионов, решил

купить дом на берегу океана и уйти от дел.

У кого вы учились до того, как разработали свою первую систему?

Большое впечатление и влияние на меня оказали книга «Воспоминания биржевого спекулянта», а

также системы, основанные на отслеживании пересечений пяти- и двадцатидневных скользящих

средних и на недельном правиле Ричарда Дончиана, которого я считаю одним из маяков

технической торговли.

Какой была ваша первая торговая система?

Моей первой системой была одна из разновидностей системы скользящих средних Дончиана. В ней

я использовал метод экспоненциального усреднения, упрощающий расчеты и с течением временем

практически устраняющий влияние вычислительных погрешностей. Тогда это было очень ново.

Из сказанного о первой системе следует, что потом были и другие. Как вы определяете, что систему

нужно сменить?

Системы не нужно менять. Хитрость в том, чтобы разработать такую систему, с которой вы

совместимы как трейдер.

Со своей первой системой вы были несовместимы?

Она была очень проста и действовала по жестким правилам, не допускавшим отклонений. Мне стало

трудно следовать за системой вопреки собственным оценкам. Я все время метался, то действуя по

сигналам системы, то поступая наперекор им, — и часто невпопад. Мне казалось, что я умнее

системы. Тогда я еще не верил в работоспособность систем, следующих за тенденцией. Есть масса

публикаций, «подтверждавших» мои сомнения. К тому же мне казалось, что, просто действуя по

сигналам системы и не пытаясь проанализировать рынки, я не использую свой интеллект и

образование, полученное в Массачусетском технологическом институте. В конце концов, по мере

того как я стал увереннее торговать по ходу тенденции и научился игнорировать новости, я стал

спокойнее относиться к этому методу. Кроме того, вводя всё новые «экспертные правила трейдера», я добивался все большей совместимости системы с моим торговым стилем.

Каков ваш торговый стиль?

В основном — это следование за тенденцией в сочетании со специальными алгоритмами

распознавания моделей и управления капиталом.

Не раскрывая торговых секретов, объясните, пожалуйста, как вам удалось столь блестяще превзойти

стандартные системы, следующие за тенденцией?

Секрет долголетия и процветания на рынке во многом связан с методами управления капиталом, встроенными в систему. Есть трейдеры удалые, есть — бывалые, но очень мало таких, кто относится

к обеим этим категориям одновременно.

Остроумно и точно сказано, но не исчерпывает вопроса. Во многих системах, следующих за

тенденцией, имеются встроенные правила управления капиталом. Почему же вам удалось сделать

это настолько лучше?

Похоже, дело тут в моей природной одаренности. Думаю, что она связана с моим общим

мировоззрением, в котором преобладают любовь к рынку и оптимизм. Кроме того, по мере

дальнейшего накопления опыта торговли и его анализа совершенствуется и моя система, которая, по

сути, является механической компьютерной версией меня самого как трейдера. Поясню, что

рассматриваю себя и свои поступки как некую систему, за которой я, по определению, постоянно

следую. Иногда я торгую, полностью исключая механическую составляющую, иногда игнорирую

сигналы, основанные на сильных эмоциях, а иногда не торгую вообще. Именно из-за таких метаний

сиюминутные результаты моей торговли колеблются где-то между безубыточным и слегка

отрицательным уровнями. Но если лишить себя возможности такой творческой разрядки, то она

может произойти взрывоподобно. Должное внимание к эффективной психогигиене, похоже,

способствует торговому долголетию, а это — один из ключей к успеху.

Как бы вы сравнили относительные преимущества и недостатки торговли по системе и по

собственному усмотрению?

Системная торговля — это по сути своей торговля по собственному усмотрению. Ведь решения о

том, как сильно рискнуть, на каком рынке торговать и насколько агрессивно наращивать или

сокращать торговую базу в зависимости от баланса счета, всё равно остаются за менеджером. Эти

решения очень важны — подчас важнее выбора момента для сделок.

Какая доля вашей торговли опирается на системы? Меняется ли она со временем?

Со временем я стал механистичнее, ибо (1) все больше доверяю торговле по ходу тенденции, и (2) мои механические программы все полнее насыщаются экспертными «торговыми хитростями».

Временами у меня еще возникает чувство превосходства над собственной системой, но такие

отклонения, приводя к денежным потерям, зачастую играют роль фактора самокоррекции.

Как вы оцениваете возможности систем, следующих за тенденцией, в настоящем и будущем? Не

кажется ли вам, что расширяющееся применение этих систем обрекает их в итоге на крах?

Нет. Сознательно или нет, но любой трейдер торгует на основе какой-то системы. Многие хорошие

системы основаны на следовании за тенденцией. Сама жизнь опирается на тенденции. Каждой

осенью птицы улетают на юг. Фирмы отслеживают тенденции и соответственно меняют свою

продукцию. В движении простейших одноклеточных присутствуют тенденции, направленные по

химическим и световым градиентам.

Похоже, что и прибыльность торговых систем изменяется циклически. Периоды высокой

прибыльности систем, следующих за тенденцией, ведут к росту их популярности. С увеличением

числа пользователей систем и с переходом рынков от направленного развития к горизонтальному

эти системы становятся неприбыльными и трейдеры, которым недостает капитализации и опыта, выбрасываются из рынка. Рыночное долголетие — это ключ к успеху.

Что вы думаете об использовании фундаментального анализа в качестве источника исходных

данных для торговли?

Фундаментальные показатели, о которых вы узнаете из прессы, обычно бесполезны, ибо рынок уже

учел их в цене. Поэтому я называю эти показатели «фигоментальными». Но если ухватить их

раньше, чем они будут осмыслены другими участниками рынка, то можно получить весьма ценные

«суперментальные» ориентиры.

Чересчур замысловато. Правильно ли я понял, что вы используете только технический анализ?

Я считаю себя принципиальным трендовым трейдером, который не лишен и некоторого чутья, основанного на почти двадцатилетнем опыте торговли. Я придерживаюсь следующей иерархии

значимости: 1) долгосрочная тенденция; 2) текущая графическая модель; 3) выбор удачного момента

для покупки или продажи. Это три основных элемента моей торговли. Далее — причем много далее

— следуют мои фундаментальные соображения, которые зачастую влетают мне в копеечку.

Под выбором удачного момента для покупки вы имеете в виду определение уровня отката, на

котором следует покупать? Если это так, то всегда ли вам удается избежать пропуска крупных

движений рынка?

Совсем нет. Если я играю на повышение, то вхожу в рынок выше его текущего уровня. Я стараюсь

определить такую точку, где, по моим расчетам, темп движения рынка в направлении моей сделки

должен возрасти: таким образом я избегаю возможного риска. Я не стремлюсь поймать основание

или вершину.

То есть если вы настроены по-бычьи, то непременно дождетесь краткосрочного подъема рынка, прежде чем открывать позицию? Или иногда вы покупаете на коррекции рынка?

Если я настроен по-бычьи, то не делаю ни того ни другого: я уже нахожусь в рынке. Я становлюсь

быком в тот самый момент, когда срабатывает мой стоп-приказ к покупке, и продолжаю оставаться

им до тех пор, пока не сработает стоп-приказ к продаже. При бычьем настрое нелогично оставаться

без длинной позиции.

Случалось ли вам прибегать в торговле по методу от обратного?

Случалось. Например, когда на последней конференции сторонников единого золотого стандарта

почти все ораторы выразили медвежью точку зрения, я решил про себя, что, похоже, рынок золота

близок к основанию. [После этой конференции он действительно пошел вверх.]

Неужели вы стали бы играть на повышение на основе только такой вводной?

Конечно, нет. Ведь тенденция все еще была нисходящей. Но это могло бы подтолкнуть меня к

облегчению короткой позиции.

Какой случай из вашей торговой практики был самым драматичным или эмоционально

напряженным?

Драматичные случаи и эмоциональные стрессы обычно бывают негативными. Гордость, а также

страх, надежда и жадность ставят нам подножку. Я совершил свои самые крупные промахи вскоре

после того, как сделка начинала воздействовать на мои эмоции.

Не припомните ли чего-нибудь подходящего?

Я предпочитаю не оглядываться на прошлое. Мой принцип — прекращать неудачные сделки как

можно быстрее и, забыв о них, устремляться к новым перспективам. Похоронив неудачную сделку, я

не хочу вновь извлекать ее на свет божий, по крайней мере публично. Может, как-нибудь зимним

вечером в Тахо, сидя после ужина у огня, и не под запись ...

Может быть, вы расскажете о конкретных торговых ошибках, которые послужили вам уроком?

Долгое время у меня было особое пристрастие к серебру. На нем я потерпел одно из своих первых

поражений, как и многие другие самые тяжелые поражения. Оно, казалось, вошло в мою кровь и

околдовало меня. Очарованный серебром, я понижал стоп-приказы, чтобы не попасться на

провокационные вылазки медведей. Рынок на мгновение останавливался, а затем опускался еще

немного ниже. Меня столько раз протыкали серебряные пики, что я стал подумывать, уж не

оборотень ли я. Мне пришлось прибегнуть к гипнозу и аутотренингу. Кроме того, я стал избегать

прогулок в полнолуние. Пока это, похоже, помогает.

Как вы отбираете сделки?

В основном через свою торговую систему, но иногда в импульсивном порыве я действую наперекор

ей. К счастью, я обычно умерен в размерах сделки и это не приносит моему портфелю никакого

длительного ущерба.

Каковы составляющие успешной торговли?

Составляющими успешной торговли являются: 1) пресечение потерь, 2) пресечение потерь и 3) пресечение потерь. Если вы способны придерживаться этих трех правил, то у вас есть шанс.

Как вы справляетесь с полосой неудач?

Путем сокращения торговой активности. То есть просто пережидаю ее. Торговые усилия в полосе

неудач эмоционально разрушительны. Попытки отыграться — смертельны.

Являясь принципиальным системным трейдером, вы, вроде бы, не должны менять свою торговую

активность и в полосе неудач?

В мои программы встроены определенные логические механизмы, которые модулируют их

торговую активность в зависимости от поведения рынка. Тем не менее важные решения нужно по-

прежнему принимать вне рамок механической системы. К ним относятся такие, например, как выбор

способа поддержания диверсификации растущего счета при достижении предельных размеров по

некоторым позициям или, когда рынок становится слишком неликвидным.

Психологической мотивацией изменения торговой активности для меня обычно является изменение

результативности. Я чаще всего торгую агрессивнее после удачи и скромнее после неудачи. По-

моему, обе эти установки верны. И наоборот: дорого обходятся склонность к перевозбуждению от

проигрыша и стремление отыграться с помощью чрезмерно крупной позиции.

Вы считаете себя трейдером-самоучкой или у вас был наставник?

Я — трейдер-самоучка, который постоянно изучает и себя самого, и других трейдеров.

Вы заранее решаете, когда выйти из планируемой сделки?

Я размещаю защитные стоп-приказы одновременно с открытием сделки. Затем, по мере развития

тенденции, я обычно перемещаю эти стоп-приказы для сохранения накопленной прибыли. Иногда я

снимаю прибыль, когда рынок идет вразнос. Обычно я выигрываю от этого не больше, чем от

закрытия по стоп-приказу, но зато понижаю волатильность портфеля, что успокаивает мои нервы.

Если убыточная позиция ухудшает шансы на успех, то потеря самообладания вообще их лишает.

Каким максимальным процентом капитала вы можете рискнуть на индивидуальной сделке?

Я закладываюсь на то, что риск на сделку не превысит 5 процентов с поправкой на плохое

исполнение приказов. Иногда мои потери превышают этот уровень, когда из-за важных новостей

рынок перескакивает через мои стоп-приказы.

Каким был ваш самый крупный единичный проигрыш на неликвидном рынке?

Любой рынок оказывается слишком неликвидным, когда спешишь закрыть неудачную позицию.

Большинство рынков иногда быстро двигались против меня из-за неожиданных новостей. По мере

их усвоения рынок вновь набирал объем уже на новом уровне. Во время крупного бычьего рынка

сахара, когда цены поднялись с 10 до 40 центов, я держал тысячи контрактов и, закрывая свою

позицию, уступил несколько центов. [Каждый цент по сахару эквивалентен 1120 долл. на контракт.]

Очень мало трейдеров имеют такие же блестящие результаты, как у вас. В чем ваша особенность?

Мне кажется, что источником моего успеха является любовь к рынку. В нем — моя жизнь. Я

одержим торговлей. Для меня она не просто какое-то хобби и даже не профессия. Это, бесспорно, именно то, в чем состоит мое призвание.

Каковы ваши торговые правила?

1.

Пресекать потери.

2.

Наращивать прибыль.

3.

Придерживаться небольших позиций.

4.

Безоговорочно выполнять вышеперечисленные правила.

5.

Аргументированно делать исключения из этих правил.

Нельзя не заметить, что два последних пункта противоречат друг другу. Если серьезно, то какого из

них вы действительно придерживаетесь: выполнять правила или аргументированно нарушать их?

Я придерживаюсь их обоих. Чаще всего я выполняю эти правила. Иногда я нахожу новое правило, которое расходится с прежним и впоследствии заменяет его. Иногда у меня происходит

психологический срыв. В таких случаях я просто выхожу из всех рынков и ухожу в отпуск до тех

пор, пока не почувствую, что вновь готов следовать этим правилам. Возможно, когда-нибудь я

сформулирую более четкое правило нарушения правил.

Мне кажется, что трейдер способен подолгу следовать правилам, только если они отражают его

собственный торговый стиль. Когда он, наконец, доходит до критической точки, то должен либо все

бросить, либо измениться, то есть найти новый свод правил, которым сможет следовать. Похоже, это

является частью процесса развития и возмужания трейдера.

Насколько важно для успеха в торговле варьирование размера позиций?

Это может быть совсем неплохо, в зависимости от преследуемой цели. Представим себе, например, что у нас имеется хорошая тактика модифицирования «М» для изменения системы «S». Так не

лучше ли просто торговать, руководствуясь тактикой «М»?

Насколько важна роль интуиции?

Роль интуиции велика. Когда ее игнорируют, она может проявлять себя исподволь, окрашивая собой

вашу логику. Понять, что это означает, можно с помощью медитации и рефлексии. Если интуиция

проявляет себя в навязчивой форме, то за этим может стоять какой-то ценный подсознательный

анализ неявной информации. Но то же самое может оказаться и опасной сублимацией внутреннего

возбуждения и не отражать ситуации на рынке. Нужно уметь различать тонкую грань между

интуицией и сугубо психологическими стимулами.

Каким был ваш худший год? Что не заладилось?

Одним из худших у меня был 1980 год. Бычьи рынки завершились, но я не прекращал попыток

удержаться и докупал при понижении цен. А рынки продолжали падать. Я никогда еще не видел

крупного медвежьего рынка, и мне было чему поучиться.

А как же правила управления капиталом вашей системы? Или тогда вы их проигнорировали?

Я продолжал торговать, даже несмотря на то, что моя система чаще всего оставалась вне рынков из-

за огромной волатильности. Я пытался поймать вершины и основания этих, как мне казалось, серьезно перекупленных или перепроданных рынков. А они шли все дальше, и я крупно проиграл.

Наконец я понял, что моя тактика безнадежна, и на время прекратил всякую торговлю.

Что наиболее важного вы бы посоветовали рядовому трейдеру?

Поручить торговать за себя трейдеру рангом повыше, а самому найти занятие, которое будет ему

действительно по душе.

Как вы считаете, способствует ли анализ графиков успешной торговле?

Я считаю, что следование за тенденцией является частью графического анализа. Он в чем-то

напоминает серфинг. Вы не обязаны глубоко разбираться в физике приливов и отливов, в резонансе

и гидродинамике, чтобы поймать подходящую волну. Нужно лишь суметь почувствовать ее

приближение и, подгадав момент, осмелиться вскочить на нее.

Как обстояли ваши дела в октябре 1987 года?

В день октябрьского краха я выиграл. Кроме того, этот месяц, как и год в целом, я закончил с

прибылью. Правда, на следующий день после краха я проиграл, потому что держал короткие

позиции на рынках процентных ставок. Во время краха большинство трендовых трейдеров, похоже, либо были вне рынка, либо играли на понижение рынков акций и их индексов.

Сейчас в торговле участвует гораздо больше профессиональных менеджеров, чем пять—десять лет

назад. Отличаются ли в связи с этим нынешние рынки от рынков прошлых лет?

Нет. Рынки те же, что и пять-десять лет назад, ибо они непрестанно изменяются точно так же, как

прежде.

С увеличением размера позиций торговать становится сложнее?

С одной стороны — сложнее, так как, оперируя крупными позициями, трудно не повлиять на рынок.

А с другой стороны — легче, поскольку проще получить поддержку компетентных людей.

Какого рода поддержку?

Я имею в виду команду опытных профессиональных брокеров. Опытные трейдеры могут оказывать

весомую поддержку, даже просто находясь рядом и разделяя ваши радости и горести. К тому же

ветераны рынка, похоже, носом чуют начало и завершение крупных движений рынка. Кроме того, я

очень ценю поддержку друзей, сотрудников и родных.

Пользуетесь ли вы какими-либо услугами внешних консультационных служб?

Я отслеживаю рекомендации многих внешних советников — в основном через финансовые издания

или по информации моих брокеров. Службы обычно не дают ни прибыли, ни убытка, если только не

начинают навязывать свои прогнозы — тогда лучше держаться от них подальше.

А как насчет рыночных бюллетеней?

Рыночные бюллетени обычно отстают от рынка, потому что в целом их назначение — предоставлять

обзорные сведения о торговой активности за последнее время. Хотя здесь, конечно, имеются

серьезные исключения, но выпуск бюллетеней часто служит первым шагом в нашем бизнесе, поэтому этим могут заниматься неопытные трейдеры или вообще люди других профессий. Хорошие

трейдеры торгуют. А хорошие авторы пишут бюллетени.

Учитываете ли вы мнение других трейдеров, принимая свои торговые решения, или действуете

совершенно автономно?

Обычно я не прислушиваюсь к советам других трейдеров, особенно тех, кто уверен, будто вышел на

«верное дело». Часто самыми первыми правильные оценки дают старожилы в осторожных

формулировках типа «может быть, здесь есть шанс того-то и того-то».

Когда вы поверили в то, что и дальше сможете добиваться успеха как трейдер?

Я колеблюсь между вариантами: а) «я в состоянии выигрывать и дальше» и б) «мне всего лишь

везет». Иногда самоуверенность одолевает меня как раз перед крупной полосой неудач.

Насколько схожи ценовые модели различных рынков?

Сходство моделей свойственно не только поведению отдельных рынков. Движение цен на

облигации, например, имеет много общего с тем, как вверх и вниз по стене ползают тараканы. К

несчастью, для заключения пари на движения таракана обычно не находится партнера.

Отличается ли поведение рынка акций от прочих рынков?

Рынок акций отличается от всех остальных и от самого себя. Если это трудно понять, то лишь

потому, что стремление понять рынки в определенном смысле безнадежно. По-моему, в этом не

больше смысла, чем в стремлении понять музыку. Тем не менее, большинство людей скорее

предпочли бы понять рынок, а не выигрывать на нем.

Что вы имеете в виду, говоря, что «рынок акций отличается от самого себя»?

Это значит, что он редко в точности повторяет легко узнаваемые модели поведения.

Каков ваш долгосрочный прогноз по инфляции, доллару и золоту?

Инфляция — это один из способов, с помощью которого общество уничтожает старый уклад жизни.

Хотим мы того или нет, но все валюты, в конце концов, обесцениваются. Прикиньте, сколько бы

сейчас набежало на один цент, инвестированный при жизни Христа под 3 процента годовых. И

задумайтесь, почему ни у кого и нигде сегодня нет ничего похожего на такую сумму.

Золото выкапывают из земли, очищают, а потом обычно вновь зарывают. Географическая энтропия

золотого запаса планеты с годами, похоже, уменьшается. Масса золота скапливается в сейфах. По

моим прогнозам, оно тяготеет к накоплению в некоем едином мировом хранилище.

Нет ли у выдающихся трейдеров какого-то особого таланта к торговле?

Есть одаренные трейдеры, как и одаренные музыканты или спортсмены — просто у каждого талант

в своей области. Выдающиеся трейдеры — это те, кто одержим своим талантом. Не они обладают

талантом, а он властвует ими.

Каков баланс между трудом и талантом в торговом успехе?

Я не знаю, где начинается одно и заканчивается другое. Велика ли роль везения в торговом успехе?

Очень велика. Одним повезло родиться смышлеными, а другие оказались еще смышленее,

родившись везучими.

Ну а если серьезно?

Везение, умение, талант — это понятия, которыми мы описываем склонность к совершенству.

Обычно человек удачлив, когда работает по призванию. Я думаю, что у большинства хороших

трейдеров кроме всего есть и некая торговая искорка. Ведь есть же прирожденные музыканты, художники, продавцы, аналитики. Боюсь, торговый талант трудно приобрести. Но если он есть от

природы, то его можно открыть в себе и развить.

Как торговля влияет на вашу личную жизнь?

Моя личная жизнь неотделима от моей торговой жизни. Радость победы так же велика, как и горечь

поражения?

И радость победы, и горечь поражения, равно как и горечь победы, и радость поражения — всё это

есть. Добавьте к этому радость и горечь от непричастности. Относительная острота этих ощущений

обычно тем выше, чем менее серьезно относится трейдер к своему делу.

Часть денег из своих первых заработанных миллионов вы припрятали подальше, чтобы не повторить

случившегося с Джессом Ливермором? (Ливермор — знаменитый спекулянт начала двадцатого века, который

заработал и потерял на бирже несколько состояний.)

По-моему, случившееся с Ливермором было предопределено психологически и мало зависело от

того, где физически находились его деньги. Я даже читал где-то, что он не просто убирал, а запирал

часть прибыли на ключ, так что, когда нужно было достать деньги, ему приходилось сначала

отыскивать этот ключ. Поэтому, припрятывая прибыль, мы будем копировать опыт Ливермора, а не

избегать его. Более того, для полноты картины, вероятно, придется торговать чрезмерными

объемами и полностью разоряться, одновременно подогревая свои эмоции горячим желанием «все

вернуть назад». Разыгрывать эту драму, наверное, очень увлекательно. Но и весьма накладно. Одна

из альтернатив — держаться небольших позиций и неуклонно уменьшать степень риска при

уменьшении торгового счета. Действуя таким образом, вы будете приближаться к сохранным

деньгам асимптотически и испытывать лишь мягкие финансовые и эмоциональные спады.

Я обратил внимание, что на вашем столе отсутствует котировочный аппарат.

Иметь котировочный аппарат — это всё равно, что установить на своем столе игорный автомат: кончишь тем, что весь день будешь его кормить. Я снимаю ценовые показатели раз в день после

закрытия рынков.

Почему так много трейдеров проваливаются на рынке?

По той же причине, по которой большинство черепашек так и не доживают до зрелого возраста. Как

говорится, «много званых — да мало призванных». Рынок, как социальный механизм, держится тем, что привлекает к себе многих людей. Оставив подходящих, он отпускает других попытать счастья в

чем-нибудь еще и найти, наконец, свое призвание. Это касается и других областей человеческой

деятельности.

Как неудачнику переделать себя, чтобы стать преуспевающим трейдером?

Трейдер-неудачник мало что может сделать для этого. Он потому и неудачник, что не хочет себя

переделывать. Это по силам только удачливым трейдерам.

Как бы вы соотнесли важность психологии и рыночного анализа для успешной торговли?

Психология мотивирует качество анализа и пускает его в оборот. Психология — это водитель, а

анализ — карта дорог.

Вы часто апеллируете к психологии. Сможете ли вы, побеседовав с человеком, определить, каким он

мог бы стать трейдером — удачливым или нет?

Смогу. Удачливые трейдеры обычно достигали успеха и в своей прежней работе, какой бы она ни

была.

По каким качествам вы распознаете трейдера-победителя?

1.

Он любит торговлю.

2.

Он любит побеждать.

Разве не все трейдеры хотят победить?

Победить ли, проиграть ли, каждый получает от рынка то, что ему нужно. Некоторым, похоже, нравится проигрывать, поэтому, теряя деньги, они побеждают.

Я знаю одного трейдера, который входит в рынок чуть ли не в самом начале каждого крупного

бычьего хода и за пару месяцев доводит свои 10000 долл. почти до четверти миллиона. Затем у него

происходит психологический перелом и он теряет весь свой выигрыш. Это повторяется, как по

часам. Однажды я торговал вместе с ним, но вышел из рынка, как только произошла эта перемена. Я

удвоил свой капитал, а мой коллега, как всегда, проигрался. Я поделился с ним своей тактикой и

даже заплатил ему за управление счетом. Но он ничего не мог с собой поделать. По-моему, он

действительно по-другому не может. Ему другого и не надо. Он испытывает массу эмоций, обретает

ореол мученика, находит сочувствие у друзей и оказывается в центре внимания. Кроме того, не

исключено, что ему удобнее общаться с людьми, находясь в одинаковом с ними материальном

положении. Я думаю, что, в известном смысле, он действительно получает то, что ему нужно.

Мне кажется, что если бы люди внимательно присмотрелись к манере своей торговли, то увидели

бы, что в итоге, с учетом всех своих целей, они действительно получают то, чего хотят, пусть и не

понимая или не желая признавать того.

Один мой приятель-врач рассказал о случае со своей пациенткой, у которой был рак. Пользуясь