Биржевые маги. Интервью с топ-трейдерами

банковские счета в Солт-Лейк-Сити оказались моими.

Разбирались ли вы тогда в рынке «Джинни Мэй»?

Когда я впервые начал открывать счета, я совсем в нем не разбирался. Как же вы тогда заманивали

клиентов?

Поначалу я их просто убалтывал. Но при этом я прислушивался к вопросам клиентов и многое понял

благодаря им. Сначала они меня запутывали, равно как и их сбивало с толку то, что я пытался им

втолковать.

Но вы, по крайней мере, владели таким инструментом, как фьючерсы.

Верно. И с такими ограниченными познаниями я кое-как провел несколько первых встреч. Затем я

научился делать это совсем неплохо.

Это были хеджинговые счета?

Да, все они были чисто хеджинговыми. К маю 1977 года я получал 2000 долл. комиссионных в

месяц. Для меня это была гигантская сумма.

И все это по бумагам «Джинни Мэй»?

На тот момент — да. Ранее я провел несколько брокерских операций на других товарных рынках, таких как рынки пшеницы, свинины и свиной грудинки.

Для кого вы тогда торговали?

У меня были счета, открытые на основе «холодного прозвона» — .эти люди просто не понимали, что

они могут потерять деньги. И когда они проигрывали, то всегда расстраивались.

Вы давали им какие-нибудь торговые рекомендации?

Неоднократно.

На основе анализа графиков?

Верьте или нет, но в большей мере я отталкивался от исследований аналитиков «Thomson

McKinnon» и лишь затем — от собственных графиков. Брокеры-новички явно больше доверяют

исследованиям своей фирмы.

Ваши клиенты проигрывали из-за того, что эти исследования были неверными?

Нет. Они проигрывали из-за того, что их временной диапазон ограничивался в основном двумя

дневными сессиями, в то время как исследования были нацелены на более долгосрочную

перспективу.

То есть имелось несовпадение?

Именно так. Мне кажется, что это основная проблема взаимоотношений между большинством

брокеров и их клиентами. Почти невозможно донести до клиента рыночную информацию настолько

быстро, чтобы он смог действовать на ее основе.

Иными словами, даже если брокер действительно может одолеть рынок в краткосрочной

перспективе, то он не в состоянии поделиться этим с клиентом?

Их разделяет непреодолимая преграда. Нажать на кнопку должны сразу двое, а исходная

информация меняется слишком быстро.

Следовательно, один из ваших советов спекулянтам был бы таким: торговать на более длительных

временных интервалах?

Да, приходится идти таким путем.

Поговорим о торговле на биржевой площадке. Я знаю, что одно время вы были сразу и биржевым

брокером, и трейдером фьючерсного рынка казначейских облигаций. Поэтому многих, как я думаю, заинтересовал бы такой вопрос: как вы поступите, если получите крупный приказ клиента на

продажу, когда сами собираетесь закрыть свою длинную позицию?

Я никогда не занимался скальпированием, поэтому крупный приказ клиента, который мог двинуть

рынок на 2-3 тика против моей длинной позиции, не вызывал у меня каких-либо эмоций. Кроме того, у меня было так много клиентов, что они часто играли в разных направлениях.

Хорошо, это простой случай. А если в события вмешивались какие-нибудь важные новости и все

приказы клиентов поворачивались против вашей позиции? Случалось ли, что ваша позиция зависала

из-за того, что вы сначала должны были выполнить все приказы клиентов?

Да, такое случалось со мной примерно с полдесятка раз, и за прошедшие годы стоило мне около

полумиллиона долларов. Но по сравнению с деньгами, которые я зарабатывал, это было не

смертельно.

Такой была цена участия в бизнесе?

Верно.

Однако это должно быть весьма неприятно: хочешь выйти из рынка, но не можешь ничего

предпринять из-за противоречия с приказами клиентов.

Обычно бываешь слишком занят брокерскими обязанностями и рассуждаешь примерно так:

«Прекрасно, я должен продать 1000 лотов; как бы сделать это получше?» Потом, когда приказ

выполнен, возможно, и скажешь себе: «О, черт, у меня все еще длинная позиция, нужно выбираться

из нее».

Этим изначально невыгодно положение биржевого трейдера, который также занимается приказами

клиентов. Не так ли?

Совершенно верно. Я так и говорю тем, кого принимаю на работу: «Вы либо брокер, либо трейдер

— одно из двух».

Но вы выступали в обоих качествах.

Это было сумасшедшее время. На одном и том же рынке я был и крупнейшим брокером, и

крупнейшим трейдером. Я очень много работал и приходил домой совершенно измотанным. А на

следующее утро вставал и принимался за то же самое. Так продолжалось три года, и, хотя это давало

замечательные ощущения, мне все же не следовало этим заниматься. Нельзя одновременно быть и

крупным брокером, и крупным трейдером. Я хорошо поработал, но это, скорее всего, укоротило мою

жизнь.

Большинство крупномасштабных биржевых трейдеров — это просто трейдеры, или кто-то работает

еще и с клиентами?

Теперь все они либо брокеры, либо трейдеры. Без сомнения, иных вариантов нет.

Это верно для большинства биржевых площадок или только для площадки казначейских облигаций?

Прежде всего — для площадки казначейских облигаций. На рынке S&P и на Нью-Йоркских рынках

некоторые крупные брокеры являются также и крупными трейдерами.

Велики ли шансы при теперешнем ужесточившемся контроле поймать за руку тех, кто

злоупотребляет двойной торговлей [совмещение собственной торговли и работы с приказами клиентов]?

Сейчас по-прежнему крайне сложно собрать необходимые безупречные аудиторские улики на рынке

с «открытым выкриком» (Метод заключения сделок голосом и жестами в торговом зале, когда биржевик

заключает сделку с первым, кто ответит на предложение).

Предположим, что облигации идут по 95,00 и на рынок вдруг обрушиваются медвежьи новости.

Брокер исполняет большое количество приказов клиентов и занимается собственным счетом, а

рынок идет прямиком от 95,00 к 94,00. Свои облигации он продаст по цене 94,31, 94,30 и 94,29, а

клиентские — по 94,27 или ниже. [На рынке облигаций 1 пункт равен 32 тикам.] Как ему вывернуться из

такой ситуации?

Он мог бы передать другому брокеру свой приказ или приказы своих клиентов. Либо он мог бы сам

исполнить все — свои и не свои — приказы, но на своем проставить номер другого брокера.

Возможность обойти дополнительную проверку есть всегда. Поймать ловких мошенников, как

правило, трудно.

Не слишком ли велико искушение при двойной торговле?

Нет. Испытав это на себе, могу сказать, что двойная торговля повышает результативность площадки, но является слишком тяжелым бременем для отдельного человека.

Не следует ли изменить правила и запретить двойную торговлю?

Сложный вопрос. Что важнее: результативность рынка или честность отдельного человека? Я не

сомневаюсь, что двойная торговля значительно повышает ликвидность системы, что, вероятно, важнее, чем возможность обмана со стороны незначительной части трейдеров. Кроме того, даже

если двойная торговля будет запрещена, то мошенники все равно найдут способ украсть, ибо

считают, что именно так и следует делать деньги в этом бизнесе.

Когда вы впервые занялись казначейскими облигациями?

В сентябре 1977 года я переехал в Чикаго и стал брокером на площадке казначейских облигаций.

Мне только что исполнилось двадцать пять, и я был везучим. В ноябре того же года я приехал в

Нью-Йорк и посетил восемь известных компаний, семь из которых открыли у меня счета. Я оказался

в нужном месте и в нужное время.

Когда вы начали торговать на площадке со своим счетом?

В 1979 году.

Не хотелось ли вам оставить брокерство, чтобы иметь возможность сосредоточиться на торговле?

На самом деле все было как раз наоборот. Я начинал с обслуживания клиентов и с 1979 по 1981 год

создал крупную базу клиентуры. На тогдашнем рынке мы были мощной силой. То, что я стал еще и

трейдером, — это, вероятно, самое ужасное из того, что я когда-либо совершил. В молодости я был

превосходным брокером, и ставь я только на это, то через десять лет имел бы то же, что и сейчас, избежав тяжких мук торговли. Я считаю ее неблагодарной и непрестижной игрой.

Это неожиданное заявление. Ведь вы намного превзошли других трейдеров.

Мне кажется, что как брокер я добился бы много большего. В этом деле я действительно преуспел, и

оно соответствовало моему характеру.

Тогда зачем же вы втянулись в торговлю?

Торговать я начал потому, что некоторые клиенты говорили мне: «Вы так хорошо разбираетесь в

рынках — почему бы вам не заняться просто торговлей?» Поначалу я сопротивлялся, однако, выдержав шесть месяцев, все же начал торговать. А дальше пошло по возрастающей.

Вы помните свои первые сделки?

В своей первой сделке я сыграл на повышение и заработал кое-какие деньги. Затем я открыл спрэд

«покупка облигаций/продажа бумаг «Джинни Мэй», что было почти равносильно длинной позиции.

Рынок упал, и я потерял все заработанные деньги плюс еще 50000 долл. Поскольку я как брокер

зарабатывал около 50 000 долл. в месяц, то отнесся к этому так, будто на этот раз я не заработал

ничего. Но вкус поражения мне очень не понравился. Поэтому я сократил размер позиций и начал

торговать немного активнее. Это происходило во время медвежьего рынка 1979 года. Но я этого не

понял и в течение всего спуска играл на повышение.

На каком основании?

Потому что клиенты твердили мне, что процентные ставки не могут возрасти слишком сильно.

[Облигации дешевеют, когда растут процентные ставки. Эта базовая взаимосвязь иногда сбивает с

толку новичков. Падение цен на облигации при росте процентных ставок можно объяснить так: если

процентные ставки растут, то это означает, что все имеющиеся менее прибыльные инструменты

становятся не привлекательными для инвесторов. Чтобы инвестор захотел приобрести облигации с

низкой купонной ставкой, цены на них должны значительно упасть, чтобы прибыль от них была

равна прибыли от облигаций с высокой купонной ставкой, приобретенных по номиналу.] Например, я выполнял приказы «CitiBank» и «Citicorp», которые покупали в течение всего падения рынка. Их

солидные представители утверждали, что имеют собственное видение ситуации и реализуют его на

практике.

Что бы вы делали, случись такое теперь?

Теперь я знаю особенности различных институционалов. Взять хотя бы «CitiBank». Раньше я

покупал, потому что покупали они. Если «CitiBank» покупает, то теперь я могу заключить, что они

просто перераспределяют активы или же меняют дюрацию своего портфеля. Теперь я меньше

прислушиваюсь к мнению портфельных менеджеров, поскольку они обычно планируют на гораздо

более длительную перспективу, чем я. Тогда я этого еще не понимал.

То есть вы больше не обращаете внимания на их оценки?

Я слушаю их походя. Я больше не читаю интервью с портфельными менеджерами в «Barren's».

Особой пользы из них я никогда не извлекал, как, наверное, и любой другой трейдер.

Иными словами, ваша ошибка была не в том, что вы прислушивались к мнению других людей, а в

том, что это были не те люди.

Я не знал, как определить — те это люди или не те. Я был наивным парнем, который рассуждал

примерно так: «Если крупный клиент покупает, то рынок должен пойти вверх».

Фактически у вас не было ни стратегии, ни плана, ни системы. Вы, как говорится, просто «палили от

бедра».

Точно! Со временем я начал овладевать механизмом получения прибыли. «У меня есть прогноз, который я хочу опробовать на рынке», — думал я раньше, а теперь стал задумываться о другом:

«Как из всего этого извлечь прибыль?»

Чему вы научились к тому времени?

Я понял, что прогноз не так уж и важен. Гораздо важнее прислушиваться к рынку. Я научился

реагировать на его колебания, а не упираться в свой прогноз.

В 1980 году одним из моих клиентов была компания «Solomon Brothers». В то время она играла на

понижение облигаций, а они выросли с 65 до 80. Если бы я прислушался к этому крупному клиенту, как в 1979 году, то опять бы крупно проиграл.

Что тогда подсказало вам не подражать клиенту?

Проигрыш 1979 года, которым я обязан чужому мнению — здравой оценке умных людей,

оказавшейся абсолютно неверной.

Чему вы обязаны своими успехами?

Я научился анализировать данные с котировочного аппарата и выработал неплохую интуицию.

Тогда мы, то есть мои клиенты и я, настолько крупно играли на рынке облигаций, что наши

спотовые сделки могли практически останавливать рынок. Фактически мы сами создавали

некоторые уровни поддержки и сопротивления. Тогда это было не так уж трудно. Думаю, что

несколько месяцев подряд у меня почти не было проигрышных дней.

Могли бы вы достичь такого же результата без клиентских счетов?

Надеюсь, что да. Думаю, это не было самоисполняющимся пророчеством. А может, и было. Я не

знаю.

Когда закончилась череда побед?

С точки зрения торговли у меня не было ни одного проигрышного года вплоть до 1986, хотя в 1985

году мне пришлось туго на среднем этапе бычьего рынка облигаций.

Связываете ли вы свой торговый успех с тем, что научились «читать ленту»?

Да. Я был внимателен и обладал хорошей интуицией. Значит, хорошим трейдером можно только

родиться?

Что ж, в определенной степени это, вероятно, так. Хотя этот фактор и необязателен, он не помешает.

Следовательно, все дело — в шестом чувстве рынка?

Верно. Нередко именно интуиция подсказывает, что делать.

То есть трейдеры, у которых нет природной склонности к торговле, зря теряют время? Или успеха

может добиться почти каждый, если будет достаточно упорно трудиться?

Трудолюбие здесь совершенно ни при чем. Недели две назад один очень способный сотрудник

нашей компании сказал мне: «Какое же это неблагодарное дело: много я работаю или мало — на

прибыль это не влияет». Необходимо познать себя и воспользоваться этим на рынке.

Теперь к этому призывают повсюду. Что для вас значит «познать себя»?

Приведу пример. Я считаю себя неплохим трейдером, но один из моих сотрудников — лучше. Так

что же мне — «биться головой об стену», пытаясь превзойти его, или остаться самим собой? Пусть

лучше он делает свое дело так, как может он, а я постараюсь делать свое — как могу я.

Вот как мне представляется год из жизни трейдера: четыре месяца из двенадцати он активен. Он

настолько возбужден, что теряет сон и никак не дождется утра, чтобы бежать на работу. Все

буквально плывет ему в руки. Два месяца он пассивен. Он апатичен и несчастен. Приходит

бессонница, и уже невозможно угадать, откуда возьмется новая сделка. Оставшиеся шесть месяцев

он то выигрывает, то проигрывает. Ему опять не до сна, потому что он все время высчитывает, как

бы заработать.

В результате оказывается, что он совершенно лишается сна, потому что слишком много думает о

торговле. Она поглощает все. Познать себя необходимо именно для того, чтобы умерить свои

эмоции. Если трейдер не сделает этого, то после крупного успеха эйфория вознесет его в облака. И

он уже не будет готов к тому, что уже буквально на следующем повороте рынок внезапно уронит его

на землю. Или, наоборот, если он постоянно проигрывает, то может покончить со всем, выпрыгнув

из окна. Почему я ушел с площадки? Опять-таки, потому что знаю самого себя. Мне нужно

взаимодействовать с людьми, а там этого не происходит.

Похоже, изо дня в день торговать на площадке — это и физически изнурительное занятие?

Не то слово. Достаточно взглянуть на трейдеров постарше. Когда тебе двадцать или тридцать, то еще

несложно справляться с физическим и психическим стрессом. С возрастом восстанавливать свои

силы становится все труднее и для поддержания прежней результативности приходится напрягаться

все больше.

Похоже на профессиональный спорт. Наступает определенный возраст, и как бы ты ни был хорош

прежде...

Вот-вот, именно так.

Сколько из каждых 100 человек, пришедших на площадку с желанием стать трейдерами, получают

прибыль не менее миллиона долларов в течение пяти лет?

Может быть, пятеро или меньше.

А сколько в конце концов проиграют все, с чем пришли?

Как минимум, половина.

Ваши дела шли успешнее, чем у многих трейдеров. Чем вы объясняете свой успех?

Постоянство моего успеха объясняется тем, что я хорошо умею слушать. Каждый день я

разговариваю приблизительно с двадцатью пятью трейдерами. Большинство трейдеров не слушают

чужого мнения — им нужно высказать свое. Я отличаюсь от них тем, что с искренним интересом

слушаю, что и как они говорят. Например, если один из крупных биржевиков звонит мне три дня

подряд во время подъема рынка и спрашивает, что я об этом думаю, то я понимаю, что он до того

продавал и теперь не уверен в своей позиции.

О чем это вам говорит?

Если это согласуется с действиями других трейдеров, с которыми я беседовал, то это говорит о том, что рынок, вероятно, поднимется еще выше.

Пусть вы поговорили с двадцатью пятью трейдерами, из которых двадцать переживают из-за

подъема рынка, скорее всего, имея короткие позиции. Означает ли это для вас, что следует играть на

повышение?

Да. У меня много знакомых в этой сфере, и это большой плюс. Я выслушиваю их и следую за теми, кто активен. Конечно, я могу составить собственное мнение, но не оно движет моими действиями на

рынке. Если я уверен в правильности своего мнения, то я последую ему. Когда я вижу, что активен

кто-то другой, то полагаюсь на его мнение. Я не привередлив относительно того, как я зарабатываю

свои деньги. Неважно, верно или нет мое мнение, главное — получаю ли я прибыль.

Предположим, вы переговорили с двадцатью пятью трейдерами, пятнадцать из которых оказались

настроены по-бычьи, а десять — по-медвежьи. Не смутит ли вас это?

Бывало и такое, ведь я использую этот подход с 1976 года. Но я всегда очень хорошо понимаю

людей, даже если они и не подозревают о том, что я к ним прислушиваюсь. Например, у меня есть

один трейдер, который в данный момент совершенно пассивен. Мне достаточно только

прислушаться к нему. Вчера вечером он сказал мне, что хочет открыть короткую позицию. И я

понял, что нужно сыграть на повышение.

На время его пассивности?

Верно. Но ведь когда-то и он возбудится. Пока трейдер пассивен, ничего с ним не поделаешь. Нельзя

упрекать его: «Ты пассивен и не можешь торговать». Приходится ждать, пока все пройдет само

собой.

Мнения других трейдеров и сейчас значительно влияют на вашу торговлю?

Да, но у меня есть и предпочтения. Я знаю этих людей и поэтому понимаю их. Я не стану слушать, что говорит Джек Швагер, ибо его я не знаю. Я буду разговаривать только с теми, кого очень

хорошо знаю.

Чему еще вы обязаны своим успехом в торговле?

Я понял, что успеху способствует отрешенность, а чрезмерное старание — вредит.

Под «чрезмерным старанием» вы понимаете переламывание ситуации при отсутствии активности на

рынке?

Да. Во избежание этого я так долго сижу здесь с вами во время торговой сессии. Уже несколько

недель торговля на рынках идет вяло, и мы гордимся тем, что не выбросили кучу денег на ветер.

Значит, когда ситуация не благоприятствует, вы просто «ложитесь на дно»?

Не поймите меня неправильно. Я не так уж хорош в этом деле и только с возрастом становлюсь

лучше. Уйдя с биржи, Ричард Деннис сказал: «Первый год вне площадки был для меня самым

трудным, никогда в жизни учеба не обходилась мне так дорого». То же было и со мной.

Каковы мотивы вашего ухода с площадки, ведь там вы добились большого успеха?

Я почувствовал, что эта сфера развилась до такой степени, что мое брокерское мастерство стало уже

не нужным. Всех интересовало только одно: «Каков следующий тик?», «Как торговать большими

объемами?» Мое личное мастерство обесценилось.

Вы имеете в виду работу с клиентами?

И работу с клиентами, и торговлю. Рынок стал таким объемным, что мой стиль торговли на

коррекциях перестал давать эффект. Дошло до того, что я уже пытался угадать только один

следующий тик вместо восьми.

Почему вы не могли играть по-прежнему?

Объем стал слишком велик. Капитализация слишком велика. Я не мог анализировать рынок с

площадки.

Потому что было слишком много игроков?

Точно. На заре торговли фьючерсами на казначейские облигации глубина рынка была небольшой и

можно было догадаться, когда игрок закупился под завязку или открыл огромную короткую

позицию. Потом это стало уже невозможно.

Ваши результаты стали ухудшаться? Появились какие-то тревожные сигналы?

В 1985 году, впервые получив от торговли меньше миллиона долларов, я понял: что-то не так. Как

трейдер я всегда был стабилен и раньше год от года получал все больше прибыли. Теперь, проанализировав результаты, я обнаружил, что мои прибыли уменьшились, я имею в виду 3-4 тика, а

потери возросли. Первой моей реакцией стала попытка активизировать торговлю на площадке. Но я

вдруг заметил, что начал открывать гигантские позиции с безумным соотношением риска и

прибыли. И это убедило меня в необходимости перемен.

То есть вам просто повезло, что в то время вас ни разу крепко не приложило?

Вообще-то, пару раз я погорел довольно крупно, но у меня были и неплохие выигрыши. Дело в том, что, работая все упорней, я, как оказалось, просто бежал на месте. Я считаю, что в торговле тяжкий

труд неуместен, а тут получалось, что я изматывал себя морально и физически.

Если бы ваши дела шли по-прежнему хорошо, то вы бы остались на бирже?

Остался бы. Площадка очень стимулирует. Вне ее каждый день приходится заставлять себя искать

какие-то стимулы. Это был крайне трудный переход.

Торговать вне площадки сложнее?

Только поначалу. В 1987 и 1988 годах моя прибыльность была очень высокой.

Вы сказали, что первый год вне площадки был крайне трудным. Вы пытались торговать так же, как

на площадке, — в этом была главная проблема?

Да, это было главной причиной трудностей. Вторая причина состояла в том, что мой переход совпал

с ускорением бычьего рынка 1986 года. Я был обречен на проигрыш, так как мой стиль не опирался

на следование за тенденцией.

Это по-прежнему так?

Нет, все изменилось. Я кое-чему научился. По-прежнему весьма неплохо торгуя против тенденции, я

понял, что можно получить немалую прибыль и следуя за ней.

Вы используете какие-либо торговые системы?

Нет, я отношу себя к «свободным трейдерам». Мы используем технические индикаторы и системы

лишь в качестве инструментальной базы. Мы разработали весьма любопытную систему,

прогнозирующую развороты в зависимости от волатильности. По нашему мнению, волатильность —

это ключ к направлению тенденции. Хотя тестирование по накопленным данным показало, что эта

система дает хорошие сигналы, мы не стали слепо следовать ей в своих сделках.

Какую среднегодовую доходность компьютерной системы вы считаете хорошей?

Около 40-50 процентов при максимальных текущих потерях не более 10 процентов торгового

капитала.

Но текущие потери таких систем всегда больше.

Именно поэтому мы используем их в торговле опосредованно.

Как вы считаете, может ли какая-то система соперничать с хорошим трейдером?

Пока я такой не знаю, хотя, возможно, где-то она и существует.

Некоторые трейдеры, которым не откажешь в умении и навыках, не могут добиться успеха. В чем

здесь причина?

Большинство неудачливых трейдеров слишком амбициозны и не способны признавать собственные

ошибки. Даже те, которые в начале карьеры с готовностью учились на своих ошибках, позднее

оказываются не в состоянии признавать их. Кроме того, некоторые трейдеры несут потери, потому

что слишком переживают из-за проигрышей.

Иными словами, это означает, что успех в торговле приходит к тому, кто стремится избежать потерь, но и не боится их?

Неплохо сказано. Я не боюсь проиграть. Как только вы начинаете опасаться проигрыша — вы

пропали.

Свойственно ли удачливому трейдеру мириться с потерями?

Да. Том Болдуин — прекрасный тому пример. Он оперирует на рынке безотносительно к размеру

позиции или величине торгового капитала. Я имею в виду, что он никогда не скажет себе: «У меня

длинная позиция из 2000 контрактов. Боже, это слишком много, надо что-то продать». Он никогда не

воспримет ситуацию таким образом. И будет продавать, только если решит, что рынок поднялся

слишком высоко, либо если сочтет свою позицию неверной.

Есть ли среди ваших сделок какая-то одна, наиболее драматичная?

Однажды в понедельник утром — а это был 1986 год, когда рынок долгосрочных облигаций

контролировали японцы, — возник крупный эмоциональный подъем. Прежде я думал, что и 90,00 —

это слишком высоко, а тут рынок ушел за 91,00. Поэтому я продал 1100 контрактов на постепенном

подъеме выше этого уровня. Рынок развернулся вниз, и я продал еще 1000 лотов по 91,00. Я уже

решил, что эта сделка у меня в кармане, как вдруг меньше чем за пять минут рынок вновь

развернулся и подскочил до 92,00.

Я был в минусе на миллион долларов, а рынок остановился лишь в нескольких тиках от верхнего

предела цены. Я никогда еще не проигрывал так много и так быстро, а все из-за того, что действовал

иначе, чем обычно.

В чем именно?

Обычно в начале года я не торгую так крупно. Я предпочитаю сначала постепенно получить

прибыль, а затем играть на нее.

Похоже на то, что ваша концепция управления капиталом базируется на индивидуальной оценке

каждого года.

Вы правы. Так или иначе, я продал еще немного на максимуме, после чего был озабочен только

закрытием позиции. Я терпеливо ждал, и рынок начал опускаться. В итоге за день я потерял всего

400000 долл., что не так уж плохо, учитывая, где я был ранее. Но эта сделка оказала на меня

серьезное психологическое воздействие. Поведение рынка ошеломило меня. Я забыл, что рынки

способны к таким зигзагам. Мне было трудно поверить, что я так ошибся.

Что вы имели в виду, сказав, что японцы контролировали рынок?

Если японцы хотят что-то купить, то их интересует доля рынка. Тогда Америка впервые узнала, как

японцы покупают ценные бумаги — они скупают их целиком.

Из-за этого рынок облигаций поднялся почти до максимума?

Верно.

Японцев, очевидно, не беспокоила малая доходность при ощутимом риске длинной позиции по

облигациям.

Не думаю, что они воспринимают ситуацию сквозь призму доходности. Они, скорее, следят за

ростом цен, и если цены растут, то они покупают. Как только они покупают — цены вырастают, и

они покупают еще.

На рынке облигаций с тех пор вновь произошел обвал. Они успели вовремя закрыть позицию?

Конечно. Знаете, кто на максимуме покупал больше всех? Американские дилеры, которым было

крайне необходимо закрыть позиции, поскольку они продавали во время подъема.

Выходит, японцы — ловкие трейдеры?

Нет, просто у них есть свой стиль. Они — пробивные трейдеры, которые идут в одном направлении, причем все вместе. Мой приятель, сотрудник японской фирмы, рассказал мне об одном японском

трейдере, который скупил почти все заявленные долгосрочные облигации. Пятнадцать минут спустя

он позвонил и спросил: «Почему ценовая разница [ценовой спрэд между наличными казначейскими

облигациями и фьючерсами на казначейские облигации] снижается?» Этот наивный японский трейдер

заметил, что цены на наличные облигации значительно выросли, а цены на фьючерсы почти не

изменились. Мой приятель сказал ему: «Ведь вы скупили почти все имеющиеся облигации.

Разумеется, ценовая разница будет убывать». Японцы просто не понимают последствий собственной

торговли.

В 1987 году на американском рынке акций японцы сделали почти то же самое, что в 1986 году на

рынке облигаций. Они практически взяли контроль над ним, покупая из-за постоянного роста цен.

Никогда не прощу себе, что в 1987 году я не покупал акций и не продавал облигаций. Это могло бы

стать моей главной сделкой 1987 года.

Потому что рынок облигаций в тот момент уже сильно поднялся, а акции еще нет? Наверное, вы

были уверены, что между этими рынками было сильное рассогласование в плане реальной

стоимости?

Совершенно верно. Кроме того, было известно, что японцы скупали высококапитализированные

американские акции. Так как мы уже изучили стиль их покупок на рынке облигаций, сделка

напрашивалась сама собой.

Почему же вы не провели ее?

Спрэд между контрактами по индексу S&P и по казначейским облигациям составлял тогда от 19000

до 25000 долл. в пересчете один к одному. Я отправился отдохнуть на четыре дня, а японцы своими

покупками на рынке акций буквально за считанные дни подняли этот спрэд до 30000 долл.

Раз вы собирались купить этот спрэд, то почему не сделали этого до отпуска?

Я ждал, когда спрэд прорвется выше своего торгового коридора. Мне хотелось купить его выше

26000 долл. При спрэде в 30000 долл. я уже просто не мог на это решиться.

Каково ваше главное торговое правило?

Никогда не увеличивать проигрышную позицию. Что средний трейдер делает не так?

Он склонен превышать разумный размер позиции и выпрашивать подсказки. Как вы справляетесь с

полосой неудач?

Я инстинктивно уменьшаю размер позиций, а иногда просто беру перерыв. Начать с чистого листа

— это всегда неплохо.

Когда дело не ладится, вы ликвидируете и оставшиеся хорошие позиции?

Безусловно. Они тоже непременно обернутся против вас.

Двойную торговлю и японское влияние на американский рынок казначейских облигаций я считаю

одними из наиболее интересных тем из интервью с Брайеном Гелбером. Однако обсуждение этих

вопросов не дает ничего нового в смысле искусства торговли. Более ценным в практическом смысле

представляется предостережение Гелбера относительно ошибок в использовании брокерских

исследований. Он отметил, что брокер и клиент обычно используют результаты долгосрочных

исследований в краткосрочной торговле. Подобное некорректное использрвание информации ведет

к торговым потерям даже при безупречности самих исследований.

Ясно, что своим успехом Гелбер обязан, главным образом, своей гибкости и эмоциональной

сдержанности. Говоря об активных трейдерах, он заметил: «Я следую за ними... Неважно, верно или

нет мое мнение, главное — получаю ли я прибыль».

Наконец, отношение Гелбера к полосам неудач разделяется многими трейдерами. Он советует

начинать с чистого листа. Свобода дает трейдеру большую ясность восприятия. Если

ликвидированные позиции все еще кажутся трейдеру перспективными, то, восстановив уверенность

в себе, он всегда может открыть их заново.

Том Болдуин

Бесстрашный трейдер на площадке

Торговый зал активного рынка фьючерсов представляет собой впечатляющее зрелище: множество

трейдеров, перебивая друг друга, во все горло выкрикивают заявки на покупку и продажу. Новичку

кажется невероятным, что весь этот институциализованный бедлам действительно работает, успешно выполняя торговые приказы. На фоне круговерти фьючерсного зала непоколебимым

гигантом выделяется площадка казначейских облигаций, на которой торгуют примерно 500

трейдеров. Она настолько велика, что на одной ее стороне часто не знают, что происходит на другой.

В большинстве отзывов Том Болдуин характеризуется как единственный крупнейший частный

трейдер площадки казначейских облигаций. По масштабам своих операций он стоит в одном ряду с

ведущими институциональными игроками. Для него не редкость сделки по 2000 контрактов (пакеты

казначейских облигаций совокупной номинальной стоимостью 200 миллионов долл.). В обычный

день он может оперировать более чем 20 тысячами контрактов (эквивалентно номиналу

казначейских облигаций в два миллиарда долл.). Болдуин начал торговать казначейскими

облигациями всего-то шесть лет назад, а сейчас ему лишь немного за тридцать.

Появление Болдуина в биржевом сообществе можно назвать образцом того, что ведет, скорее, к

финансовому краху, нежели к успеху. В 1982 году, уйдя с должности управляющего производством

в фирме по упаковке мясопродуктов и не имея предварительного опыта торговли, он арендовал

место на площадке Чикагской торговой палаты. Его торговый капитал составлял тогда всего 25000

долл. Из этой небольшой суммы ему приходилось ежемесячно выплачивать 2000 долл. за аренду и

еще как минимум 1000 долл. уходило на жизнь. В довершение всего его жена в это время была

беременна. Ясно, что осторожным Болдуина не назовешь. Склонность к риску — это один из

ключевых элементов его успеха. С самого начала ему сопутствовала удача. Он стал миллионером

еще на первом году торговли и далее уже никогда не оглядывался назад. И хотя он отказался

обсуждать масштабы своих достижений, по самым скромным оценкам сейчас он располагает

примерно 30 миллионами долларов. Реальная цифра может быть значительно больше.

Поскольку Болдуин является самым преуспевающим биржевым трейдером крупнейшего в мире

рынка фьючерсов, я считал необходимым включить интервью с ним в свою книгу. Сам он, однако, не горел таким желанием. Дав в прошлом несколько интервью, теперь он, похоже, решил больше

этого не делать. Без любезного вмешательства Брайена Гелбера, с которым они дружат, высоко ценя

трейдерские способности друг друга, моя беседа с Болдуином могла бы и не состояться.

Гелбер предупредил меня, что Болдуин может быть и резким, и любезным, но лучше приготовиться

к первому. Например, по словам Гелбера, на вопрос о том, как он начал торговать, Болдуин вполне

может ответить: «Пришел в зал и начал торговать». Приблизительно так он мне и ответил.

В офис Болдуина я прибыл через несколько минут после окончания торговой сессии. Спустя пять

минут появился и Болдуин. Поскольку он только что переехал в новое помещение и мебель еще не

привезли, мы беседовали сидя на подоконнике.

Болдуин не был ни резок, ни любезен. Скорее, он держался отстраненно, и у меня было отчетливое

ощущение, что стоит мне замешкаться со следующим вопросом — и Болдуин уйдет. Это было в день

Святого Патрика (Светский и религиозный праздник, отмечаемый ежегодно 17 марта (или в следующий

понедельник), в основном в Чикаго и Нью-Йорке. В Ирландии в соответствии с Актом 1903 г. является официальным

выходным для банков.), и мои опасения всякий раз усиливались, когда очередной сотрудник, уходя с

работы, напоминал Болдуину, что будет ждать его в ближайшем баре. Было заметно, что Тому не

терпится присоединиться к ним. Я решил построить интервью на полной импровизации, задавая

новый вопрос, как только он ответит на предыдущий. Его ответы почти всегда были очень

лаконичны. Я чувствовал себя фотографом, наблюдающим за редкой птицей: одно неловкое

движение — и она улетит. Конечно, я отдавал себе отчет в том, что в какой-то момент я не смогу

немедленно придумать следующий вопрос в продолжение беседы. Что и случилось через сорок

минут с начала интервью. В поисках подсказки я быстро просмотрел свои карточки, но, к

сожалению, выбрал вопрос, на который он уже частично ответил. Несмотря на то что я постарался

задать его под другим углом зрения, было слишком поздно. Все кончилось — Болдуин извинился и

сказал, что ему пора.

Как вы впервые заинтересовались торговлей?

В аспирантуре я немного изучал товарные рынки. Я хотел торговать, но у меня не было средств на

покупку места. В 1982 году я узнал, что торговое место на бирже можно арендовать, с этого и начал.

Вы всегда хотели торговать в качестве частного трейдера и никак иначе?

Да.

Как вы учились торговать?

По лоту за раз. У меня всегда имелось собственное мнение. Я весь день простаивал на площадке и

вырабатывал свою точку зрения. Когда я оказывался прав, это стимулировало меня, даже если я не

проводил сделок. Поэтому когда я торговал, то по опыту своего ежедневного шестичасового

наблюдения за рынком знал, что почти наверняка окажусь прав. На моих глазах постоянно

развертывались одни и те же сценарии.

Вы имеете в виду рыночные модели или конкретные действия трейдеров?

И то и другое. Рыночные модели неизменно повторялись, а игроки на рынке упорно делали одно и

то же. Оставалось лишь воспользоваться этим.

Как прошли ваши первые месяцы? Вы с самого начала получали прибыль?

Думаю, что я никогда не был в минусе больше чем на 19 тиков. Значит, можно сказать, что я начал

удачно.

Вы пришли на площадку без подготовки. Что спасло вас от ошибок?

Я много работал — ежедневно от открытия до закрытия, по шесть часов в день.

Но у вас совсем не было опыта, на который можно было бы опереться.

А он и не нужен. Для этой работы не требуется никакого образования. Чем ты умнее, тем тебе

труднее. Чем больше знаешь, тем хуже для тебя.

Что при вашем торговом стиле — а это скальпирование — вы рассчитываете получить, открывая

сделку?

Получить как можно больше. Бывало, что прибыль от сделки составляла целые пункты, а бывало —

только 1 тик. Наперед никогда не знаешь. Надо наблюдать за рынком, чувствовать его и, если у тебя

правильная позиция, просто следовать за ним.

Но в среднем чистый выход ваших сделок не превышает нескольких тиков?

Да, средняя прибыль для крупных позиций составляет около 4 тиков. Вероятно, длительность ваших

сделок очень и очень мала? Я стараюсь сокращать длительность. Речь идет о минутах?

Да, или даже о секундах. Так просто меньше риска. Главная цель неизменна: сокращать риск.

По стилю вы всегда были скальпером?

Мой стиль эволюционировал от чистого скальпирования до комбинации скальпирования с

позиционным спекулированием.

Какова на сегодня доля ваших позиционных сделок по отношению к скальперским?

Она невелика, много меньше 10 процентов.

Значит, вы и сегодня в основном придерживаетесь того же стиля торговли, с которого начинали?

Совершенно верно.

Вы пользуетесь какими-либо техническими данными?

Да, я использую графики.

Раз вы торгуете на коротких интервалах, то используете внутридневные графики?

Нет, столбиковые графики, охватывающие последние шесть месяцев.

Если по графикам вы сориентировались в бычьем направлении, то обязательно ли вы будете

скальпировать на повышение?

Не обязательно. Я открою позицию согласно своей исходной оценке, но перестроюсь, как только

меня что-то переубедит.

Вы сразу начали торговать с упором на графики. Сыграло ли это ключевую роль в вашем торговом

успехе?

Да.

Бывали ли у вас периоды неудач или вы всегда торговали успешно?

Всегда успешно.

У вас не было проигрышных месяцев?

Были, один или два. Но не два подряд?

Нет, никогда.

Каков процент тех, кто остался на площадке после пяти лет торговли, по отношению к

проигравшимся и ушедшим с рынка?

Осталось меньше 20 процентов. Но это приблизительная оценка, на самом деле их может быть еще

меньше.

А каков процент тех, кому удалось заработать и сохранить минимум два миллиона долларов?

Один процент.

Иными словами, это совсем малая часть трейдеров.

Да, здесь все обстоит так же, как и в любом другом бизнесе. Сколько человек станут президентом

«General Motors»?

Знаете ли вы, чем этот 1 процент отличается от остальных 99?

Знаю. Во-первых, это упорный труд. Настойчивость. Нужно любить свое дело. Кроме того, в нашем

бизнесе нужно быть абсолютно равнодушным к деньгам. Нельзя торговать ради денег.

Вы имеете в виду, что сохраняете позицию, пока она вам нравится? То есть вас не посетит такая

мысль: «На этой сделке я проигрываю 1 миллион долларов, а мог бы купить на него прекрасный

дом». И вы не станете оценивать свою позицию в терминах реалий.

Вот именно. Хотя большинство поступает иначе.

Полагаю, это можно переформулировать и так: нужно обладать почти абсолютным бесстрашием.

Верно.

Характерно ли это для удачливых трейдеров: они менее опасливы, чем неудачники?

Да.

Сможете ли вы оценить новичка на площадке и сказать, добьется он успеха или нет?

Смогу.

Что подскажет вам, что это неудачник?

Самый главный признак неудачника — это недостаточное трудолюбие. Большинство новичков

считают, что шансы выигрыша и проигрыша для любой сделки равны 50/50. О большем они и не

помышляют. Они не собранны, не следят за факторами, которые влияют на рынок. Это видно по их

глазам — перед ними словно стена.

Вы имеете в виду фундаментальные факторы?

Нет, я говорю о внимании к поведению других рынков, таких как индекс Доу-Джонса или золото. О

наблюдении за трейдерами в зале.

А графические модели?

Я имею в виду и их тоже.

Другими словами, они недостаточно внимательны. Стоят на площадке, пытаясь там или сям

ухватить какую-нибудь сделку, но не впитывают всего, что происходит вокруг них.

Верно. Кроме того, их затраты обычно слишком велики. Они не могут ждать достаточно долго для

того, чтобы понять происходящее. Ведь здесь, как и в любой другой работе, «если долго мучиться —

что-нибудь получится». Дело лишь в том, сколько позволить себе выстоять на площадке до

совершения сделки.

Вы действительно так думаете?

Ну, средний человек может и не стать трейдером-миллионером, но если потрется здесь лет пять, то

он непременно поймет, что к чему. Никакую работу не начать без того, чтобы первые шесть месяцев

чувствовать себя неуверенно.

Вам это удалось.

Да, но я начинал однолотовым трейдером. И я действительно не чувствовал себя уверенно в этом

бизнесе, потому что был обязан зарабатывать деньги. У меня было только 25000 долл.

Когда вы поверили, что добьетесь успеха?

Интересный вопрос. В этом бизнесе нельзя быть по-настоящему уверенным, ибо в любой момент

можно очень быстро все спустить. Я торгую по принципу: «Мечом живущий от меча и погибнет».

Всегда есть вероятность налететь в крупной позиции на зубец рынка, идущего против тебя на

ценовом пределе. С другой стороны, я не сомневаюсь, что смогу войти в любой рынок в мире и

заработать.

Как часто у вас бывают проигрышные дни?

Один проигрышный день из десяти.

Менялось ли это соотношение со временем?

Оно сохраняется в течение длительного времени.

Что, на ваш взгляд, рядовые трейдеры-непрофессионалы делают неверно?

Они слишком много торгуют. Они недостаточно избирательны в своих сделках. Замечая движение

рынка, они хотят немедленно включиться в торговлю. В итоге получается, что они скорее

навязывают сделки рынку, вместо того чтобы терпеливо ждать его благосклонности. Терпение —

это важное качество, которого многим недостает.

Надо ждать подходящей сделки?

Верно. Бьюсь об заклад, что большинство трейдеров, вероятно, выходят на прибыльный уровень

после первых пяти сделок. Эта прибыль кажется им даровой. Но потом они забывают, что

заработали на первых сделках, потому что долго ждали, прежде чем сказать себе: «Пора покупать, ведь мы столько раз видели такое же поведение рынка». И оказались правы. А потом они вдруг

принимаются проводить сделки ежедневно.

Дальше они проигрывают на нескольких сделках и неизбежно сталкиваются с вопросом, как

воспринимать потери. Они начали с прибыли, но, не успев и глазом моргнуть, оказались при своих.

Теперь они медлят, раздумывая, когда бы выйти из рынка. Но рынок не медлит и с каждой минутой

уходит все дальше. Теперь они уже проигрывают и понимают, что, продав немедленно, потеряют

1000 долл. Им не хочется расставаться с 1000 долл., ведь на основной работе они получают по 500

долл. в неделю. И они вдруг начинают задумываться о деньгах.

Начнешь думать о деньгах — и тебе конец?

Да, с непрофессионалами обычно так и происходит. Как вы лично поступаете с потерями? Выхожу

из сделки. Быстро?

Если могу. Моя сила — в большом терпении, и я жду. Считая сделку проигрышной, я жду

оптимального, с моей точки зрения, момента для соскока. Пытаюсь закрыться и разворачиваю

позицию.

Значит, если вы почувствуете, что сделка вам больше не нравится, то не станете выходить из нее, не

дождавшись подходящего момента?

Верно, но я выйду из сделки.

Предположим, что вы проделываете это на рынке, который превратился в улицу с односторонним

движением. В какой момент вам просто придется признать свое поражение?

Это зависит от того, насколько рынок продвинулся против моей позиции. Если далеко, то в какой-то

момент придется просто сдаться. Такие дни случаются, возможно, три или четыре раза в год, и

приходится просто сворачивать позиции.

Но обычно вы чувствуете, когда пора действовать?

Да, поскольку так уже бывало раньше.

Однако если сделка еще не очень убыточна, то обычно лучше дождаться, когда рынок немного

продвинется в вашем направлении, и попытаться продать на подъеме или купить на спаде, чем

просто все слить в спешке и без разбора. Правильно?

Да.

Можно ли отнести это к существенным элементам вашего торгового стиля?

Да. Нельзя сдаваться сразу. Многие трейдеры, имея проигрышную позицию, спешат закрыть ее

только потому, что они так воспитаны. Прекрасно, такие трейдеры всегда найдутся рядом с вами. Но

имей они хоть немного терпения, то сказали бы себе: «Да, это проигрышная сделка, но, может быть, вместо того чтобы немедленно выходить по 7-ми, я еще минуту попотею и смогу продать по 10-ти».

Но, может быть, они закрывают позиции просто потому, что хотят прекратить свои страдания?

Потерпи они еще немного, и им было бы лучше. Не так ли?

Верно. Они слишком быстро сдаются. Чаще всего, если вы не сдаетесь, то сможете превратить

«пятимиллиардные» потери в «двухмиллиардные».

Масштаб ваших операций явно резко вырос по сравнению с тем, как вы начинали. Усложнило ли это

торговлю?

Да, приходится приспосабливаться: менять приемы покупки и продажи, так как рынок непрерывно

чуть-чуть меняется.

Какие изменения вы заметили на рынке облигаций со времени своего прихода?

Пожалуй, можно торговать масштабнее. Теперь обычно можно открывать по паре сотен на тик. И

это не слишком двигает рынок.

А как насчет тысячи лотов?

Это зависит от текущей ликвидности. Во многих случаях выйти удается. Просто поразительно, насколько высокой оказывается ликвидность рынка, когда вы хотите выйти из него.

Если нужно сбросить тысячу, то насколько, в среднем, это сдвинет рынок?

В зависимости от времени дня и ликвидности — может быть, на 1 или 2 тика. Так мало? Да, немного.

Но, может быть, размер позиции — это вообще не затруднение при такой хорошей ликвидности?

Нет, стало труднее. Обычно, когда открываешь крупную позицию, об этом узнают все в зале, ибо

сами это видят. По крайней мере они в этом уверены. Все вокруг складывают руки и ждут, когда вы, по их мнению, ошибетесь. Для трейдера естественно быть скептиком.

Я почти уверен, что из-за вашей прекрасной репутации они чаще всего пристроятся за вами.

Часто так и случается, но из-за этого становится труднее входить в рынок и выходить из него. Когда

начинаешь предлагать, то все вокруг начинают делать то же самое.

Как вы выходите из таких положений?

Нужно дождаться подходящего момента. Приходится ждать, пока не появится крупный встречный

приказ, и воспользоваться этим.

Не напоминает ли это шахматную игру, когда, покупая, вы хотите уверить площадку, будто бы

продаете?

Да, иногда. Но обычно, поступая подобным образом, нельзя торговать по крупному.

Значит, собираясь ликвидировать свою длинную позицию, вы часто просто ждете предложения о

покупке?

Именно так.

Что вам дают графики?

Ключевые точки, такие как недельные максимумы и минимумы, средние точки коррекций и области

консолидации.

Вы используете графики для краткосрочной торговли или для долгосрочного анализа рынка?

Для краткосрочной торговли. Насколько краткосрочной?

Чем короче, тем лучше. Чем быстрее снимаешь прибыль, тем меньше риск.

Я заметил, что облигации часто на несколько тиков уходят за одно- или двухнедельные экстремумы, а затем возвращаются назад. Такое движение цены почти всегда обманывает трейдеров, играющих

на прорывах. Действительно ли это свойственно рынку облигаций?

Да. Так было всегда.

Используете ли вы фундаментальные факторы?

Всегда, когда выходят важные фундаментальные данные, я использую их.

Вы используете фундаментальные данные опосредованно, наблюдая за реакцией рынка на новую

информацию. Не так ли?

Так. Но я также стараюсь первым сыграть на новых фундаментальных данных. Я наперед знаю, что

предпринять в зависимости от того, каким будет тот или иной показатель, и поэтому обычно

располагаю преимуществом первого.

Вы стараетесь опередить толпу и обычно выигрываете. Правильно?

Да.

Вы провели тысячи сделок. Какая из них вам особенно запомнилась?

Моя первая 100-лотовая сделка. Она стала вехой на моем пути. Это был своего рода скачок?

Обычно движутся от одного лота к пяти, десяти, двадцати и к пятидесяти лотам.

Значит, вы перешли от 50 лотов к 100. Вы помните эту сделку?

Да, риск значительно вырос. Торговля шла на уровне 64,25, и один брокер объявил, что купит 100

лотов по этой цене. Я ответил: «Продано». Он принял это за шутку и повторил: «Куплю 100», зная, что так крупно я еще никогда не торговал. Но я ответил: «Что ж, продам 100». После чего цена

предложения мгновенно упала до 64,24.

Выходит, что своей первой 100-лотовой сделкой вы обязаны исключительно собственной смелости?

Почти. Но тогда я еще не был достаточно хорошим трейдером. И сразу же купил десять, потом еще

десять. Я пытался купить по 23, а предложение упало до 22. Когда я вышел из рынка, в сделке уже

участвовало 10 человек, поскольку я не знал, как закрыть 100 лотов.

Но ведь сделка вам удалась?

Да, весьма. Более того, все тут же узнали, что какой-то мелкий трейдер провернул 100-лотовую

сделку. Поэтому после закрытия мне пришлось подняться в офис для объяснений с клиринговой

фирмой.

Каким к тому времени был ваш торговый стаж?

Шесть месяцев.

Совсем немного. Боюсь, ваших накоплений явно не хватало для работы со 100 лотами?

Верно. У меня на тот момент было около 100000 долл., а возможно, и меньше. Даже 100 000

долларов не покрыли бы существенной части хода.

Да, они покрыли бы всего 1 пункт. [По облигациям 1 пункт равен 32 тикам (минимальное движение

цены)]. В офисе я сказал: «Послушайте, я просто подумал, что эта сделка так хороша, что я вряд ли

когда-то повторю такое».

Сколько прошло до вашей следующей 100-лотовой сделки?

Два дня.

Вы, наверное, просто не думали о риске?

Верно, если кто-то покупает 100 по 25 и мне это подходит, то я просто отвечаю: «Продано».

И ничто в вашем трейдерском подсознании не говорит вам о необходимости быть более острожным, чтобы выжить?

Это пришло позже.

Вы всегда контролируете ситуацию или иногда теряете контроль над ней?

Бывали дни, когда я утрачивал контроль. Это было что-то особенное?

Пару раз было. Как по-другому назвать те дни, когда теряешь по два миллиона долларов?

Это были дни одностороннего движения рынков?

Да, как на улице с односторонним движением. Будучи маркетмейкером, я торгую против тенденции.

Поэтому если рынок уходит в одну сторону на 50 тиков, то я могу гарантировать, что двигаюсь в

неверном направлении, что в какой-то момент приведет к потерям.

Какой была ваша позиция по облигациям на минимуме октября 1987 года?

Длинной.

Когда вы начали играть на повышение?

Пятью пунктами выше минимума.

На целых пять пунктов! То есть при 81?

Да. В день, когда рынок упал ниже 77, моя длинная позиция составляла тысячи контрактов. У других

трейдеров тоже были крупные длинные позиции.

В тот день был резкий разрыв вниз. Кто же продавал?

Продолжали продавать только коммерческие банки.

У вас были сомнения?

Были.

Вы не думали, что если рынок упадет до 76, то он может дойти и до 70?

Нет, на этом уровне следовало признать, что все уже закончилось. На каком основании?

На основании технического анализа и по опыту.

Видимо, это пример того, как вы терпеливо ждете случая для выхода даже тогда, когда начальная

сделка оказывается неправильной?

Верно.

Вам не приходилось для чего-нибудь использовать торговые системы?

Нет, если бы они не врали, то их бы не было. Вы считаете торговые системы обманом?

Безусловно. Почему они существуют?

А как по-вашему?

Потому что люди не верят в собственные силы. Если бы у вас была действительно хорошая торговая

система, то вы бы могли заработать миллионы и не стали продавать ее по 29,95 долл.

Какую роль в торговле играет везение?

Торговля похожа на любую другую работу. Везет тому, кто упорно работает, вкладывая в дело свои

силы и время. Мне повезло, что моя первая 100-лотовая продажа оказалась удачной. Но почему мне

повезло? Потому что я более полугода простоял на площадке, развивая и оттачивая чувство рынка.

Когда подвернулась благоприятная возможность, я не промедлил.

За везение приходится платить свою цену.

Верно.

Есть ли на площадке те, кто, не будучи хорошими трейдерами, вырвались вперед благодаря тому, что им посчастливилось провести пару крупных сделок в правильном направлении? Можно ли

преуспевать только благодаря везению?

Нет, разве что совсем недолго. По моим прикидкам, если продержишься год, то будешь торговать и

дальше, но это нелегко.

Есть ли такие трейдеры, с мнением которых вы считаетесь, уважая их работу?

Да, конечно. Они — мои индикаторы.

Значит, это входит в ваш торговый метод. Например, если хороший трейдер X играет на понижение

и вы собираетесь продавать — ...

То, значит, я прав. А если он покупает?

Тогда призадумаешься. Возможно, лучше вообще воздержаться от сделки.

Знаете ли вы трейдеров, которым не везет из-за чрезмерно непоколебимого самомнения?

Знаю.

Способствует ли успеху готовность отказаться от собственного мнения?

Конечно. Приходится адаптироваться к своему успеху. Когда вы зарабатываете кучу денег, вы вдруг

начинаете чувствовать себя непогрешимым. Вы забываете о том, что своей правотой обязаны всем

тем мелочам, которые вы отслеживали. Как только вы начинаете считать себя самым умным, то

сразу же получаете по носу.

То есть безразлично, вашей была идея или нет. В расчет принимаются только победы и поражения.

А откуда взялась идея — не важно?

Верно.

Нужно ли хорошему трейдеру быть очень самоуверенным?

Вообще-то, лучшие трейдеры, наоборот, отличаются смиренностью. Чтобы быть лучшим, нужна

самоуверенность, но только в смысле веры в себя. Нельзя позволять своему эго вмешиваться в

проигрышную сделку, нужно смирить гордыню и закрыться.

Нет ли соблазна после такого успеха отказаться от дальнейшей игры — ведь дополнительные деньги

уже ничего не значат — и перейти в наличность?

Мне такое никогда не приходило в голову. Разумеется, в самом начале мне были нужны деньги, чтобы содержать семью, но я никогда не ставил перед собой цель сколотить миллион долларов. Я

считал, что было бы здорово заработать 100000.

Но этот этап уже давно пройден. Теперь у вас есть какие-то другие цели?

Нет.

Вы продолжаете работать, потому что это вам нравится?

Да. Надеюсь, что так будет и впредь.

Благодаря своим невероятным торговым достижениям Болдуин стал идеальным кандидатом на

интервью в этой книге. Но я не ожидал, что его суждения будут иметь отношение ко мне или к

другим трейдерам вне площадки. Разве может биржевой трейдер, измеряющий свой временной

диапазон минутами и секундами, научить чему-либо трейдеров, которые сохраняют позиции

неделями и месяцами?

К моему удивлению, это интервью вскрыло ряд глубоких общезначимых проблем. Возможно,

наиболее важным является утверждение Болдуина о том, что торговлю нельзя рассматривать как

средство удовлетворения материальных потребностей. Деньги для него — это лишь инструмент

ведения расчетов. Большинство трейдеров, наоборот, склонны оценивать свои потери и прибыли в

контексте потребления, что мешает им принимать адекватные торговые решения.

Предположим, например, что вы решили ограничить риск по сделке 5000 долл., но вскоре после

открытия позиции оказались в минусе на 2000 долл. Если в этот момент вы начнете оценивать

сделку в материальном выражении (скажем, так: «Оставшихся 3000 долл. хватило бы на отпуск»), то

вполне можете ликвидировать позицию, даже если по-прежнему уверены в успехе сделки. Одно

дело — выйти из разонравившейся позиции и совсем другое — вдруг закрыть сделку, просто

испугавшись риска материальной потери.

Другое интересное утверждение Болдуина расходится с общепринятой точкой зрения: «Не спешите

закрывать убыточную сделку, а лучше дождитесь подходящего момента». Подобный совет, казалось

бы, бросает вызов большинству рекомендаций по торговле. Ведь основной залог торгового успеха —

незамедлительно пресекать потери! Сомневаюсь, что Болдуин противоречит этому правилу. Думаю, он имеет в виду, что нередко хуже всего сворачивать позицию во время сильного встречного

движения цены. Болдуин утверждает, что, продержавшись еще немного, можно получить более

выгодные условия для выхода. Конечно, подобный подход можно рекомендовать только

дисциплинированным трейдерам: тем, которые могут следовать стратегии управления риском.

Тони Салиба

Юднолотовые» триумфы

(Читателям, не знакомым с торговлей опционами, рекомендуется прежде обратиться к Приложению 2) Тони Салиба пришел на торговую площадку Чикагской опционной биржи в 1978 году. Проработав

полгода клерком, Салиба был готов начать торговать за свой счет. Он занял у одного из трейдеров

недостающее до 50000 долл. и, после удачного старта, чуть вконец не разорился. От края пропасти

Салибу отвело то, что он изменил свой торговый метод. С тех пор ему неизменно сопутствовал

успех.

Торговый стиль Салибы можно охарактеризовать как стремление подняться выше рутины торговых

приливов и отливов за счет постоянной готовности оседлать редкое цунами благоприятного рынка.

Его капитал создан в основном благодаря использованию именно таких случаев, которые можно

пересчитать по пальцам. Два из них — взрыв цен на акции «Teledyne» и крах рынка акций в октябре

1987 года — обсуждаются в данном интервью.

Но достижения Салибы впечатляют не только теми редкими эффектными победами, выпавшими на

его торговую карьеру. Гораздо удивительнее то, что он добился их с помощью торгового метода, поразительного с точки зрения контроля над риском. Однажды ему даже удалось сцепить подряд

семьдесят, месяцев с прибылью более 100000 долл. в каждом. Совсем немного трейдеров стали

мультимиллионерами на считанных крупных выигрышах. Куда меньшему числу удается постоянно

поддерживать прибыльность сделок. И лишь единицы могут похвастать одновременно как

огромными единичными победами, так и стабильным торговым доходом.

Несмотря на ту большую работу, которая требуется от Салибы для успеха на бирже, ему удается

выделять время и для целого ряда других предприятий, включая инвестирование в недвижимость, разработку программного обеспечения и управление сетью ресторанов. Хотя эти дополнительные

предприятия оказались не слишком прибыльными, они удовлетворяют его стремление к

разнообразию.

В то время, когда было взято это интервью, Салиба занимался важнейшим предприятием своей

жизни: он вел переговоры с одним из французских банков о выделении кредита в несколько сотен

миллионов долларов на создание крупной торговой компании. Его цель состояла в том, чтобы

сформировать и воспитать новое поколение трейдеров-победителей.

Салиба приятен в общении, и уже через пять минут разговора с ним создается ощущение, будто вы

один из его лучших друзей. Он испытывает неподдельную приязнь к людям и не скрывает этого.

Вечером, накануне назначенной встречи, Салиба поскользнулся на мраморном полу спорткомплекса

в здании Чикагской опционной биржи. Прибыв в условленное время, я узнал у его помощника, что

из-за этого несчастного случая Тони с утра не будет. Я оставил ему записку. Вскоре Салиба

перезвонил мне и постарался устроить встречу несколькими часами позже, чтобы я не пропустил

своего вечернего вылета, но и не возвращался в Чикаго еще раз.

Мы беседовали в баре клуба «LaSalle», в котором было немноголюдно и ничто не отвлекало.

Поначалу я настолько сосредоточился на интервью, что совершенно не обратил внимания на

большой киноэкран у входа в бар. Пока Салиба отвечал на очередной вопрос я освоившись, взглянул

на экран. И сразу же узнал сцену соблазнения в поезде из фильма «Рискованное дело» с участием

Тома Круза и чувственной Ребекки Деморней.

У меня есть плохая привычка перегружать расписание своих встреч. Поэтому сначала интервью с

Салибой, оказавшееся третьим за день, давалось мне нелегко. «Не смотри на экран, и так уж тяжело

сосредоточиваться, — сказал я себе. — Будет просто хамством отвлекаться от беседы с Тони, особенно учитывая, что он буквально приковылял на встречу, дабы избавить меня от неудобств

переноса интервью». А затем я подумал: «Слава богу, что лицом к экрану сижу я».

Как вы стали трейдером?

В старших классах я подрабатывал в гольф-клубе, поднося мячи игрокам, некоторые из которых

были зерновыми трейдерами. Позже, в колледже, один приятель спросил меня, не хочу ли я стать

брокером. Я решил, что он имеет в виду то, чем занимались мои знакомые по гольф-клубу, и тут же

ответил: «Конечно! Еще как! А где?» — «В Индианаполисе», — ответил он. «А какая там биржа?»

— «Да никакой. Все делается по телефону». Я представил себе нечто вроде: «Алло, Нью-Йорк, покупаю! Чикаго, продаю!» Попав туда, я обнаружил, что стал обычным продавцом.

Спустя несколько месяцев я поинтересовался у ребят из конторы: «Кто же зарабатывает настоящие

деньги в этом бизнесе?» Мне сказали, что для этого надо работать на площадке, и я тут же решил

отправиться на Чикагскую опционную биржу. Там я встретил одного из трейдеров, которому когда-

то помогал в гольф-клубе, и он отстегнул мне 50000 долл.

Не странно ли давать 50 000 долларов какому-то пареньку из гольф-клуба?

Это было бы странно, если бы он не был так богат и не хотел уйти с площадки из-за гипертонии. Он

владел местом на бирже, которое купил всего за 10 000 долл., и искал возможность использовать его

для торговли за счет клиентов. Предполагалось, что я помогу ему в этом.

Почему он решил, что из вас получится трейдер?

На площадке обо мне ходили слухи как о шустром клерке, и он рискнул поставить на меня.

Что было дальше?

За первые две недели я поднялся с 50000 долл. до 75000. Я поставил на спрэды по волатильности

[опционные позиции, которые дают прибыль, когда рынок становится более волатильным], и они

стали раздуваться.

Вы, наверное, подумали: «Да ведь это просто»?

Конечно, я считал себя гением. Однако на самом деле я вставал по другую сторону тех позиций, которые ликвидировали другие брокеры, и тем самым давал им выйти из рынка с прибылью, принимая всю ответственность на себя. Шла весна 1979 года, когда внутренняя волатильность

опционов была очень высокой, так как 1978 год был весьма волатильным. Но рынок стоял на месте, и в итоге волатильность и опционные премии рухнули. За шесть недель я потерял почти все.

Исходные 50000 долл. сократились почти до 15000. Мне не хотелось жить. Помните крушение

пассажирского DC-10 в аэропорту «О'Хара» в мае 1979 года, когда все пассажиры погибли? Вот

тогда и я грохнулся о землю.

Этой метафорой вы характеризуете свое состояние?

Да. Тогда я бы поменялся местами с кем-нибудь из пассажиров этого рейса — так мне было плохо.

«Все, жизнь загублена», — думал я тогда.

Вы винили себя в потере чужих денег?

Да. К тому же я чувствовал себя неудачником. А поначалу вы были уверены в себе?

Сначала я был сильно уверен в себе, ведь до этого я четыре месяца работал помощником брокера и

научился всему, что тот умел.

А теперь подумали, что игра окончена?

Да. В июне 1979 года я решил, что мне лучше подыскать другую работу. Братья Леви, владевшие

сетью ресторанов, построенных для них моим отцом, предложили мне: «Как только тебе

понадобится работа, бери в управление один из ресторанов». Но я решил оставить это про запас и

попытать счастья еще с месяц.

Вы чувствовали себя лучше с таким буфером?

Да. Я сказал себе: «Прекрасно, на моем счете все еще есть пятнадцать штук».

Фигурально выражаясь, вы установили стоп-приказ в собственной жизни. Не так ли?

А ведь верно. Стоп-приказ в карьере. Поэтому я решил вернуться и сделать еще одну попытку.

Тот, кто снабдил вас деньгами, знал, сколько вы потеряли? Неужели он промолчал?

Хороший вопрос, Джек. Он названивал мне каждый вечер. С тех пор я и сам одалживал многим

трейдерам, причем в трех или четырех случаях потери превышали 50000 долл. Он же, будучи

мультимиллионером, вел себя так, будто настал конец света.

Неужели он не потребовал вернуть оставшиеся деньги?

Нет, он только охал и ахал. Он разбогател благодаря наследству и прибылям, полученным им в

другом бизнесе. В торговле опционами он почти не разбирался. Место он купил чтобы чем-то занять

себя. «Если ты потеряешь еще 5000 долл., то мы закроем лавочку» — пообещал он. Поэтому

несколько следующих недель я только и делал, что сворачивал свои позиции.

В тот период я советовался с наиболее опытными брокерами на площадке. «Нужно быть

дисциплинированным и вести свой домашний анализ рынка. Соблюдая эти два условия, здесь можно

заработать. Разбогатеть, может, и не удастся, но по 300 долл. в день иметь можно. Тогда к концу

года набежит 75 000 долл. На это и надо ориентироваться», — сказали мне. И будто рассвело! Вот

так и надо делать, брать и брать понемногу, а не рисковать по-крупному, пытаясь срубить кучу

денег.

Тогда я занимался опционами компании «Teledyne», рынок которых был очень волатилен. Поэтому я

переключился на «Boeing» — этот рынок двигался в узком горизонтальном коридоре. Теперь я стал

спрэдовым скальпером и старался ухватить четверть или восьмушку пункта на сделке.

Я строго держался своей цели в 300 долл. за день, что в среднем и выходило. Этот период приучил

меня к организованности и дисциплине, ценность которых, наряду с трудолюбием и домашним

анализом, я исповедую по сей день. Тому же учу и своих сотрудников.

Между тем у меня все еще имелись остатки крупной спрэдовой позиции по «Teledyne», которую я

постепенно ликвидировал. Это была позиция, которая стала бы убыточной при подъеме рынка.

Однажды, когда я уже около пяти недель торговал опционами «Boeing», вдруг резко пошла вверх

«Teledyne». Не желая вновь попасться, я бросился на площадку «Teledyne», чтобы целиком закрыть

позицию. Там я услышал приказы брокеров и неожиданно сам стал отвечать на них. Методику, отработанную на рынке «Boeing», я адаптировал к рынку «Teledyne», за исключением того, что

теперь я скальпировал не четверти и восьмушки, а половинки и доллары.

Каков тогда был размер ваших позиций?

Я открывал по одному лоту за раз. Парни меня не любили, потому что я перебегал им дорогу. Они

хотели проводить приказы по десять или двадцать лотов.

Иначе говоря, вы были не более чем досадной помехой?

Именно так.

Кому же вы пристраивали этот свой «один лот»?

На опционной площадке действует принцип: «Первым заявил — первым обслужен». Если вы

продаете 100 лотов, то сначала должны отпустить первого заявившего покупателя, даже если он

берет всего один лот, а второй, заявивший о покупке остальных 99 лотов, будет только следующим.

При желании брокер может проигнорировать вас, но тогда он нарушит правила.

Вас игнорировали?

Брокеры — никогда, а маркетмейкеры — бывало.

Под брокерами вы понимаете других исполнителей клиентских приказов?

Да. Биржевые брокеры исполняют приказы своих клиентов, а маркетмейкеры — это другие члены

биржи, которые торгуют для себя. На опционной бирже эти две группы разделены.

Вы были единственным однолотовым трейдером на рынке опционов «Teledyne»?

По большей части — да.

Вас, наверное, основательно подкалывали?

Еще как! Меня очень долго звали «однолотовым». Больше всех меня донимал трейдер, который был

лучшим на площадке. Он заработал миллионы и в свое время стал чем-то вроде легенды. С самого

начала он принялся изводить меня, доставляя массу неприятностей.

Вас задевало именно то, что все это исходило от действительно преуспевших трейдеров. Не так ли?

О, да. И это продолжалось почти год, изо дня в день.

Не хотелось ли вам немного расширить свою торговлю?

Я так и сделал, но по другой причине. Стимулом послужил мой спонсор, от которого я немало

натерпелся, когда дела шли плохо. Пусть он не слишком разбирался в торговле, зато дал мне очень

ценный совет. Как только мои дела пошли на поправку, он посоветовал увеличить масштаб

торговли. Он сказал: «Тони, свой первый кредит банкир дает с большой осторожностью, но, становясь увереннее, он увеличивает кредиты. Вот и тебе надо увеличить размер позиций».

Как закончились эти притеснения?

В июне 1980 года ввели пут-опционы, они очень не понравились ведущему трейдеру — тому, что

досаждал мне больше всех. Он заявил, что они вредят делу и что он не хочет ими торговать. Я же

ухватился за возможность по-настоящему освоить все, что могут дать нам пут-опционы, и стал

одним из первых маркетмейкеров, начавших торговать ими.

Но это же открывало целый спектр новых стратегий!

Да, это было просто невероятно! Другие наши парни действовали по-старинке, хотя пробыли на

площадке всего-то года два. А тот самый трейдер «номер один», помирился со мной и предложил

сотрудничать раньше, чем можно было от него ожидать. Мы занялись разработкой прогрессивных

стратегий, причем работали творчески и с теоретическим размахом.

В работе вы использовали компьютер?

Нет, мы все делали вручную. Расписывая все возможные ветвления по методу «что, если».

Разве вам не нужно было по-прежнему верно угадывать направление движения цен и

волатильности?

Относительно волатильности — нужно было. Однако нам не требовалось угадывать направление

рынка, поскольку мы устанавливали спрэды с широкими границами. Например, какой-нибудь

опцион мог быть значительно переоценен, так как был популярен среди фирм, являющихся членами

биржи.

Постепенно я понял, что делал большую часть работы, в то время как этот лучший трейдер на деле

больше полагался на свою способность силой подчинять себе рынок. Кроме того, он перестал

придерживаться разработанных нами стратегий и даже начал понемногу вредить мне. На мои

недоуменные вопросы он отвечал, что изменил свою точку зрения на эти стратегии.

Наконец я заявил ему: «Забудь о стратегиях, я буду работать самостоятельно». Я начал увеличивать

размер позиции. Когда в 1981 году и в начале 1982 года резко подскочили процентные ставки, мои

стратегии прекрасно сработали и я начал получать крупную прибыль. Позже, на бычьем рынке 1982

года, у меня бывали дни, когда я делал по 200000 долл. В клиринговой палате никак не могли

поверить своим отчетам: это были целые горы денег.

Что за сделки вы проводили?

Я делал все, считая себя «системообразующим» трейдером. Я торгую всем, что есть на табло, поскольку все взаимосвязано. Суть моей стратегии заключалась в покупке «бабочки» [длинная или

короткая позиция по одной цене исполнения, сбалансированная противоположными опционными

позициями с более высокими или низкими ценами исполнения — например, один длинный колл

«IBM» 135, два коротких колла «IBM» 140 и один длинный колл «IBM» 145] и в уравновешивании

ее с помощью взрывной позиции.

Говоря о покупке бабочек, вы имеете в виду, что держали длинную позицию посередине или на

крыльях [то есть, на опционах с более высокими и более низкими ценами исполнения]?

Длинную позицию на крыльях. Ваш риск ограничен, поэтому если рынок не шарахается из стороны

в сторону, то истечение срока действия сработает на вас. [За исключением случаев благоприятного

ценового движения или роста волатильности, стоимость опциона со временем постепенно падает. На

относительно горизонтальном рынке снижение премии опционов с ценой исполнения, близкой к

рыночной — середина спрэда бабочки, — будет больше, чем у опционов с ценами исполнения, более

удаленными от рыночной цены — на «крыльях» спрэда.] Конечно, я старался покупать бабочек как

можно дешевле. Сцепив достаточное количество бабочек, я значительно расширял свою зону

прибыльности. Затем я организовал взрывную позицию в более удаленном месяце.

Что вы понимаете под «взрывной» позицией?

Это, фактически, мой собственный термин. Взрывная позиция — это опционная позиция, которая

при ограниченном риске имеет неограниченный потенциал получения прибыли при крупном

ценовом движении или при росте волатильности. Например, позиция, состоящая из длинных коллов

«с проигрышем» и длинных путов «с проигрышем», будет взрывной.

Похоже, основное общее свойство взрывных позиций состоит в том, что дельта при движениях

рынка [ожидаемое изменение стоимости опционной позиции в ответ на единицу изменения цены

базового актива] возрастает в вашу пользу. Значит, вы, фактически, играете на волатильности?

Совершенно верно.

По сути, это — обратно тому, что вы делаете с бабочками.

Верно. Я открываю бабочку в начальном месяце, когда время работает на меня, а взрывную позицию

— в среднем или конечном месяце. Затем я дополняю это скальпированием, чтобы скомпенсировать

потери от истечения срока действия взрывной позиции.

Иначе говоря, если взрывная позиция — это деньги, которые вы ставите на случай крупного хода, то

скальпирование — это оплата счетов за снижение стоимости взрывной позиции по мере истечения

срока ее действия?

Именно так.

Всегда ли вы уравновешиваете одну позицию другой или, иными словами, являетесь дельта-

нейтральным? [Опционная позиция, при которой общий баланс остается почти неизменным при

небольших изменениях цены в любом направлении.]

Обычно — да. Но иногда я открываю крупную нетто-позицию. Какой была ваша первая

действительно крупная сделка?

На опционах «Teledyne» в 1984 году. Акции «Teledyne» резко упали, и я наращивал позицию в

октябрьских коллах «с проигрышем». Затем акции вновь начали понемногу расти, однако трейдеры

на Тихоокеанской бирже, где также котируется «Teledyne», навалились на мои длинные позиции.

Каждый вечер при закрытии они просто сбивали их. Решив не скромничать, я стал покупать.

«Хотите продать их по '/4 — беру 50 по '/4». Так продолжалось более десяти торговых дней.

Почему эти трейдеры так наседали на коллы?

Акция упала со 160 до 138, а затем вновь постепенно поднялась до 150. Мне кажется, они решили, что выше она не пойдет. Из-за ожидаемых новостей они приостановили сделки по «Teledyne» 9 мая

в 9:20. И вот телетайп возвестил: «"Teledyne" приступает к программе выкупа акций по 200 долл. за

штуку».

Они выкупали собственные акции?

Да. Акция шла по 155 долл., а у меня были коллы по 180 долл. Уже на следующее утро это принесло

мне миллионы. В итоге акция поднялась до 300 долл. Следующие четыре-пять месяцев были

великолепны.

Что произошло дальше?

Одной из моих целей в жизни было стать миллионером до тридцати лет и уйти на покой. И вот я

стал миллионером, еще не дожив и до двадцати пяти. Тогда я решил уйти в тридцать. В 1985 году 5

мая, в день своего тридцатилетия, я распрощался со всеми и покинул биржевую площадку.

Возвращаться туда я больше не собирался.

Сколько у вас тогда было?

Около 8-9 миллионов долл.

Вы уже знали, чем займетесь в дальнейшем?

Не совсем. Хотя я предполагал, что, так или иначе, буду связан с этим бизнесом, но вне биржевой

площадки.

Сколько продлилась ваша отставка?

Около четырех месяцев. И вы заскучали?

Да. Я тосковал по рынкам. Мне не хватало возбуждения, которое они мне давали.

То есть если сначала целью были деньги, то когда вы достигли этой цели, они стали для вас —...

Да, стали чем-то второстепенным. Будь у меня жена и дети или еще кто-то дорогой для меня, я, наверное, не вернулся бы. Но вся моя жизнь — это торговля. Она придает смысл моему

существованию и позволяет ощущать себя кем-то в этом мире.

Насколько я понимаю, один из самых лучших ваших торговых периодов пришелся на неделю

биржевого краха в октябре 1987 года. Расскажите, пожалуйста, об этом.

Я ожидал крупного движения, но не знал, куда оно пойдет — вверх или вниз. Поэтому начал

выстраивать позицию такого же типа, как та, что я имел по «Teledyne».

Спрэд бабочка в комбинации с взрывной позицией?

Да.

Какой была взрывная позиция в данном случае?

В данном случае она была сформирована путем покупки путов «с проигрышем» и коллов «с

проигрышем» на конечные месяцы. Для уравновешивания этой позиции у меня были спрэды

бабочка в начальном месяце, которые должны были приносить прибыль по мере истечения срока.

Что указало вам на приближение крупного хода?

Это ощущалось по резким колебаниям, которые наблюдались в конце сентября.

Тогда вы не думали, что это будет крупный спад?

Вообще-то, я полагал, что это будет подъем. Поначалу я думал, что мы вновь собираемся атаковать

старые максимумы.

Когда вы передумали?

В среду за неделю до краха рынок развалился на части. В четверг, вместо того чтобы отскочить

назад, он лишь слегка дернулся. Поднимись он в пятницу, я бы растерялся. Но вместо этого в

пятницу рынок лопнул. Это убедило меня в том, что мы пойдем вниз.

Потому что это был конец недели?

Да. Имеется сильная корреляция между ситуацией на рынке в пятницу и ее развитием в следующий

понедельник, по крайне мере при открытии.

Но вы и не подозревали о масштабах движения, грядущего в следующий понедельник?

Знаете, что я действительно думал о том, что произойдет в понедельник? Я полагал, что рынок

откроется ниже, резко пойдет вниз, а затем вернется примерно на те же позиции. В ту пятницу для

защиты я даже купил коллы «с проигрышем».

Но вы сказали, что ждали падения рынка?

Да, но я просто хотел подстраховаться. Один из трейдеров как-то посоветовал мне: «Салиба, погнавшись за чем-то, не выпускай из рук того, что имеешь, пока не ухватишься за новую добычу».

Такой уж у меня характер, мне всегда нужна страховка.

И все же, вы, должно быть, серьезно верили, что рынок резко упадет в понедельник утром. Как

следует из статьи в журнале «Success» [апрель 1988 года], вы будто бы знали, что рынок обвалится. И

чуть ли не намеренно ушли с площадки в свою контору, чтобы тамошняя кутерьма не повлияла на

вашу позицию. Разве в обычные торговые дни вы уходите в контору из зала?

Конечно, если я торгую, то всегда остаюсь на площадке. Но эта журнальная статья абсолютно не

соответствует действительности. Так пишут для увеличения тиража. Они представили все таким

образом, что в тот день я планомерно и умышленно избегал появляться на площадке. Это неверно.

Меня беспокоили позиции, которые держала моя клиринговая фирма. В частности, у одного парня

была огромная позиция, которую он не закрывал, и мне пришлось много времени провести в

телефонных переговорах. Пусть это и не так эффектно, как расписано в журнале, но соответствует

действительности.

В тот день вы к тому же продали свое место на бирже. Не так ли? Для этого нужно быть

действительно уверенным в падении рынка.

Это место я пристроил еще до открытия торгов. Упусти я эту заявку, ее отхватил бы кто-нибудь

другой. Впрочем, у меня было семь мест, а продал я лишь одно.

Вы впервые продали место? Я хочу сказать, что места — это не слишком ликвидный товар.

Да, в тот раз я впервые продал место с ходу, в один день. Но я и прежде торговал местами. Покупаю

или продаю их в зависимости от того, как я оцениваю рынок. Но в целом я предпочитаю иметь

длинную позицию по местам, так как верю в биржевой бизнес.

Но в тех условиях это казалось выгодной сделкой?

Я прикинул, что мои вложения в места — несколько миллионов долл. — великоваты и нужно бы

подстраховаться. Я продал это место утром за 452 000 долл., а к обеду следующего дня выкупил его

за 275000 долл.

Сколько же вы заработали в тот понедельник?

У меня от этого просто голова пухнет, так что предпочту не отвечать.

Ясно, что ваши огромные деньги были заработаны на путах «с проигрышем». Какой процент этой

позиции вы сохранили к закрытию в понедельник?

Около 95 процентов.

Осталось почти все! При такой гигантской текущей прибыли разве не было соблазна просто снять

ее?

Я не закрыл позицию, понимая, что мои длинные путы еще недостаточно поднялись. Они все шли к

паритету. Путы, которые были на тридцать процентов «с выигрышем», шли по 30 долл. Иначе

говоря, опционные премии почти целиком состояли из внутренней стоимости и рынок не добавил к

ней никакой временной составляющей. С учетом огромной волатильности рынка это казалось мне

совершенно ненормальным.

Поэтому вы решили подождать до завтра?

Да. И знаете, как я захеджировался? Под закрытие в понедельник я увеличил страховку: покрыл

несколько сотен своих коротких коллов.

В основном вы играли на повышение волатильности.

Ничего лучше сделать было нельзя. На следующий день никто толком не мог разобраться, что же

брать: половина хотела путы, а другая половина — коллы.

Но и тем и другим была нужна волатильность.

И вот тогда-то действительно зазвенел кассовый аппарат. Фигурально выражаясь, в тот день солнце

было настолько близко к земле, что все нуждались в защитном креме, а я был единственным, у кого

он еще оставался.

Давайте взглянем с другой стороны: в чем ошиблись трейдеры, погребенные тем октябрем?

Они сочли само собой разумеющимся, что понедельник будет обычным днем. Они стали открывать

длинные позиции, полагая, что рынок просто корректируется и должен восстановиться. Потом они

докупали на спаде и выкупили все понижение.

А были, наверное, и такие, которых просто парализовало?

Конечно, таких было много. У меня есть приятель, ежегодно делающий по миллиону долл. Во

вторник утром я увидел его и спросил: «Ну, Джек, что скажешь? Сегодня ты их всех сделаешь?»

Ничего не отвечая, он стоял, словно контуженный. Он без конца ворошил свои бумаги в

размышлении, что бы такое предпринять, но ни на что не решался. И поэтому упустил все

благоприятные возможности.

Почему вы реагировали на рынок настолько иначе, чем ваш приятель?

Он не знал, каким был риск его позиции. Я же всегда заранее определяю величину своего риска, и

мне нет нужды беспокоиться об этом далее. Каждый свой день на площадке я начинаю как бы «с

чистого листа» и поэтому могу воспользоваться любыми преимуществами происходящего.

Вашу метафору можно понять так, что вы ежедневно начинаете в нейтральной позиции. Но вы же, очевидно, оставляете позиции на ночь?

Я хочу сказать, что я всегда захеджирован и всегда подготовлен.

Всегда ли вы знаете максимальный риск своей позиции и то, каким может быть наихудший для вас

вариант?

Да. Ведь что может произойти? Рынок либо сидит на месте, либо взрывается, либо что-то среднее.

Но что бы ни случилось, свой наихудший вариант я знаю. Мои потери всегда ограничены.

Почему же столь многие, из пришедших на площадку, заканчивают, все потеряв?

По-моему, главная беда некоторых трейдеров, приходящих на биржевую площадку, состоит в том, что они считают себя круче самого рынка. Они не боятся биржевой площадки, забывают о

дисциплине и о моральной ценности трудолюбия. Вот таких и выносят с биржи. Впрочем,

большинство парней с площадки действительно упорно работают.

Каково наиболее распространенное заблуждение о рынке?

Бытует мнение, будто бы прибыль можно получить только при подъеме рынка. Можно заработать на

любом рынке — надо лишь применять правильную стратегию. При наличии кроме рынков базовых

активов также фьючерсных и опционных рынков всегда есть достаточно средств для разработки

плана игры в любой ситуации.

Другими словами, публика чрезмерно оптимистична?

Да. Вполне в американском духе считать, что рынок обязан расти. Правительство ни разу даже не

заикнулось о программной торговле, когда у нас три года был бычий рынок. А вот как только рынок

начал падать, программная торговля вдруг стала главной проблемой, которой занялось множество

правительственных комиссий.

Средний человек, вроде моих родителей и их родственников, ошибочно полагает, что если рынок

растет — то делаются деньги, а если он падает — то деньги теряются. Не лучше ли взглянуть на это

с более нейтральной точки зрения: «Возьму понемногу длинных позиций такого-то типа и коротких

позиций такого-то, но ограничу свой риск по коротким позициям, ибо сам он безграничен».

Как вы справляетесь с полосой потерь?

Ну, как теряешь деньги? Либо на неудачной внутридневной торговле, либо на проигрышной

позиции. Если причина в плохой позиции, то надо просто выйти из нее.

Вы так и поступаете?

Да. Я либо ликвидирую позицию, либо нейтрализую ее, и тогда я снова на плаву. Когда из-за течи в

лодке начинает прибывать вода, никто не станет проделывать другую дырку для ее выпуска.

А если потери вызваны ошибочным решением? Что вы делаете в таком случае?

Устраиваю выходной. Если я перенапрягусь, то люблю полежать на солнце и немного поджариться, пока все эти напряги не испарятся из головы.

Что составляет успех в торговле?

Ясность мышления, способность сохранять сосредоточенность и строжайшая дисциплина.

Дисциплина важнее всего: выбери свой метод и придерживайся его. Но при этом нужно быть

достаточно гибким и вовремя переключаться на что-то иное, если выбранный метод оказался

непригоден. Надо суметь признаться: «Да, мой метод работал на этом типе рынка, но сейчас у нас

рынок другого типа».

Каковы ваши торговые правила?

Увеличиваю или уменьшаю размер позиции всегда понемногу — так я могу рассредоточить свой

риск. Я не люблю исполнять крупный приказ разом.

А еще?

Я с неизменным уважением отношусь к биржевой площадке. Я никогда ничего не принимаю за

данность. Веду домашний анализ: продумываю весь прошедший рабочий день, решаю, что было

сделано правильно, а что — нет. Это одна часть домашнего анализа. Другая — ориентирована в

будущее. Какой вариант событий устроит меня завтра? Что будет, если произойдет нечто

противоположное? Что, если ничего не произойдет? Надо продумывать все варианты. Нужно делать

упор на оценивании и планировании, а не на простом реагировании.

Из первого заработанного миллиона вы какую-то часть отложили для страховки на случай

наихудшего варианта?

Нет. Мои торговые стратегии множились, и я нуждался в новом капитале. Позднее, когда я еще

подзаработал, я начал вкладывать деньги в другие проекты: недвижимость, магазины, биржевые

места и тому подобное. С крахом рынка — не люблю этот термин — в понедельник 19 октября я

обнаружил, что у меня нигде нет крупной суммы наличными. Поэтому я изъял пару миллионов долл.

из оборота и купил казначейские векселя.

Как вы ставите перед собой цели?

До недавних пор я устанавливал цели на денежной шкале. Во-первых, я хотел стать миллионером до

тридцати лет. Я сделал это, не достигнув и двадцати пяти. Потом я решил, что нужно бы столько же

зарабатывать за год, — сделал и это. Если сначала целью было количество, то дальше это стало не

так уж важно. Сейчас мне хочется заниматься чем-то не только прибыльным, но и интересным.

Например, сейчас я занимаюсь организацией торговой компании и компьютерной фирмы. Я также

хочу создать семью.

Что для вас успех?

Стать лучшим в своем деле, как Брюс Спрингстин в рок-музыке. Так я судил об успехе раньше. В

моем случае это должно выражаться в денежной форме. Теперь успех для меня ассоциируется, скорее, с качеством жизни. Многие полагают, что я добился успеха, но сам я этого не ощущаю. На

самом деле. Да, я заработал кучу денег, преуспев в этой одной сфере своей жизни. Я помогаю

нуждающимся, но я не реализовался в семейном плане. Что есть успех? Я не знаю. Догадываюсь

только, что деньги не имеют к этому отношения.

Но когда-то вы так не считали?

Да. Честно говоря, деньги важны только своей влиятельностью. Видите вон того человека? Я

понятия не имею, кто он такой. Предположим, он подойдет и заговорит с нами. Если мое первое

впечатление о нем будет очень плохим, то я, вероятно, не стану его особо уважать. Но если вы позже

скажете мне, что он стоит 50 миллионов долларов, которые сам и заработал, то это полностью

изменит мое мнение о нем. Возможно, это несправедливо, но так уж оно есть на самом деле.

Как торговля влияет на вашу личную жизнь?

С деловой точки зрения я вполне справляюсь, а в социальном плане терплю поражение. Торговля не

позволяет уделять женщинам и друзьям столько времени, сколько они требуют. Люди иногда любят

просто посидеть и поболтать. За исключением деловых разговоров — как сейчас с вами, — это не по

мне.

Вы всегда так цените время?

Да. В отличие от многих. Меня иногда спрашивают: «Неужели вы дома никогда просто не посидите

у телевизора?»

И как?

Ну, телевизор может быть и включен, но моя голова останется занятой торговлей. Вчера около

полуночи, придя со званого ужина, я устал и хотел спать, но не ложился до двух ночи, анализируя

сделки. Это как наркомания. Раньше было и того хуже. Я много натерпелся от своих бывших подруг

из-за того, что прихватывал работу и на свидания. Теперь я уже так не делаю, но все равно не

перестаю думать о торговле.

Чем вы отличаетесь от других?

Я уверен, что могу справиться с чем угодно, и я не боюсь тяжелой работы. Сейчас, например, я

работаю над соглашением с одним французским банком о создании торговой компании. Прямо не

могу дождаться, когда это дело заработает — чтобы поскорее приступить к занятиям, обучая

ребятишек трейдерскому мастерству. Не знаю точно, сколько этот банк собирается мне выделить, но

я смогу поработать с сотнями миллионов. Такой вызов как раз по мне.

Важно понимать, что многие выдающиеся трейдеры, интервью с которыми приведены в этой книге, не сразу добились успеха. Первый торговый опыт Салибы был настолько плачевным, что даже навел

его на мысль о самоубийстве. Однако никто из этих трейдеров не утратил веры в себя и стойкости

духа. Несмотря на неудачное начало, этих качеств оказалось достаточно для того, чтобы в итоге

привести к успеху. Стойкость Салибы не только позволила ему вернуться на биржу после

провального старта, но и сыграла важную роль в другие моменты его торговой карьеры. Например, многие, столкнувшись с такими постоянными нападками, которым Салиба подвергался, торгуя

акциями «Teledyne», вероятно, отказались бы от своей стратегии.

Этот же пример иллюстрирует другое важное качество выдающегося трейдера: способность даже в

сложных ситуациях сохранять жесткий контроль над риском. Салиба, иронично именуемый

«однолотовым», конечно же, не избежал мучительного искушения торговать более крупными

позициями по «Teledyne». He поддавшись этому искушению, он дисциплинированно продолжал

торговать небольшими объемами до тех пор, пока его капитал не вырос достаточно сильно, чтобы

позволить ему увеличить размер своей позиции.

Скрупулезный анализ множества различных сценариев развития событий, который подготавливает

Салибу к любым неожиданностям, является решающим компонентом его успеха. Путем оценки всех

возможных «что, если» Салиба может извлечь выгоду из таких ситуаций, как падение акций 19

октября, а не впадать из-за них в ступор. У многих образ выдающегося трейдера ассоциируется с

эдакой «пальбой от бедра» — резвым и полуинтуитивным курсированием в рынки и из них. На деле

все выглядит куда менее эффектно. Большинство выдающихся трейдеров своим успехом обязаны

упорному труду и подготовке. На поверку многие очень удачливые трейдеры, подобно Салибе, ежевечерне корпят над своими «уроками», не позволяя развлечениям и другим делам вмешиваться в

их распорядок анализа рынка. А если они отступают от него, то это обычно заканчивается

денежными потерями. Как выразился сам Салиба, рассказывая о недавней упущенной сделке, когда, будучи в командировке, он не смог отдать приказа: «Это стоило мне десяти штук, а из таких

кусочков складываются состояния».

Часть V

Психология торговли

Доктор Ван К. Тарп

Психолог-исследователь доктор Ван К. Тарп получил докторскую степень в Медицинском

исследовательском центре при университете штата Оклахома в 1975 году. Основная область его

профессиональной деятельности — влияние стресса на поведение человека. Более всего его

интересуют психологические аспекты успеха, особенно применительно к биржевой игре. В 1982

году доктор Тарп разработал свой «Тест по психологии инвестирования» — специальный тест, диагностирующий выраженность черт личности, способствующих выигрышу или проигрышу.

Тысячи инвесторов и трейдеров (в том числе и автор этих строк) прошли этот тест, состоящий из

письменного анкетирования и десятиминутной телефонной консультации. Доктор Тарп написал пять

книг, посвященных успешному инвестированию, которые стали основой его учебного курса по

данному предмету. Он — один из редакторов и авторов журнала «Technical Analysis of Stocks and Commodities», множество его статей опубликовано в других изданиях по финансовой проблематике.

Доктор Тарп — частый гость финансовых теле- и радиопередач, участник многих конференций по

инвестированию.

В настоящее время доктор Тарп целиком посвятил себя консультированию трейдеров из своего

офиса в Глендейле (штат Калифорния) и продолжению исследований торгового успеха. Сейчас он

сосредоточился на тестировании лучших трейдеров для создания на этой основе модели успеха.

Доктор Тарп считает, что, развивая у не очень удачливых трейдеров и инвесторов черты, свойственные лучшим трейдерам (не путать с конкретными торговыми методиками), можно

значительно повысить их результативность. В своем последнем проекте, перейдя от обычной

программы из двух курсов по два дня к непрерывному полугодичному тренингу, он намеревается

превратить своих наиболее успешных клиентов в «супертрейдеров».

После моей беседы с доктором Тарном он выразил желание подключить меня к своему

исследованию и сделать видеоинтервью со мной. Я охотно согласился, надеясь, что это поможет

улучшить мою результативность как трейдера. Интервью длилось более четырех часов. Доктор

Тарп, подобно въедливому следователю, получив первый ответ на вопрос, обязательно спрашивал:

«Что-нибудь еще?», повторяя этот вопрос снова и снова. Когда мне уже нечего было добавить, он

просил меня посмотреть в другую сторону, после чего я действительно мог добавить что-то еще, что

до этого упускал из виду (позже он объяснил, что такой прием способствует включению новых

участков мозга). Я почувствовал, что это интервью помогло мне глубже понять самого себя. (Один

из случаев такого самоосознания кратко обсуждается в следующей главе.)

Я был бы рад поделиться личными впечатлениями о базовом курсе доктора Тарпа, состоящем из

пяти книг и четырех кассет. Однако я лишь бегло ознакомился с ним в той мере, в которой это

требовалось для написания этой главы. Мне приходилось сочетать основную работу с написанием

книги, и у меня практически не было времени (и сил), чтобы уделить этому курсу то внимание, которого он требовал. Я планирую заняться этим позже в личных целях. Тем не менее я могу

засвидетельствовать, что один из трейдеров, давший интервью для моей книги, лично участвовал в

программе доктора Тарпа по моделированию успеха и высоко оценил его интеллект и глубокое

понимание того, что такое успех в торговле.

Как вы впервые заинтересовались связью между психологией и торговлей?

После окончания аспирантуры мои исследовательские интересы сосредоточились на изучении

влияния наркотических средств на трудоспособность человека. После получения докторской

степени по психологии я около восьми лет занимался довольно типичными психологическими

исследованиями. Например, я участвовал в стандартизации современного теста на трезвость

водителей, который и сегодня используется полицией по всей стране. Попутно я научился тому, как

терять деньги на торговле опционами. Я терял их так быстро и неуклонно, что когда наконец ушел с

рынка, был вынужден признать, что причина потерь, видимо, кроется во мне самом.

Тогда же я начал посещать тренинги по преуспеванию при местном отделении «Church of Religious Science» (Одна из ветвей религиозного движения «Religious Science», основанного в США в 1927 г. Эрнстом Холмсом

(Holmes, Ernest: 1887— 1960 гг.), с монистических позиций проповедующая целительную и созидающую силу разума).

Один из изучаемых нами принципов гласил: все, что с вами происходит, отражает направление

ваших мыслей. Я много читал о психологии торговли и, относя большую часть почерпнутых

сведений к «фольклору», все же хотел проверить их на практике. Я решил сделать это, разработав в

качестве творческого проекта по программе тренинга «Тест по психологии инвестирования», который бы диагностировал сильные и слабые стороны личности применительно к инвестированию.

Но поскольку никто в группе не захотел пройти этот тест, я послал его Р. Э. Макмастеру, издателю

бюллетеня, который я выписывал. Макмастер ознакомился с ним и предложил протестироваться

своим подписчикам. В результате этого я получил почти 1000 ответов, что значительно повысило

мой профессиональный интерес к этой области.

Что дал анализ ответов? Были ли какие-нибудь серьезные неожиданности?

В мой тест было встроено несколько критериев успеха, опираясь на которые я мог распределять

ответы по «уровням успеха». В публикациях по инвестициям прослеживалось десять

предположительно важных факторов успеха. Чтобы оценить их значимость, я разработал

соответствующие тестовые вопросы. Статистическая обработка данных тестирования показала

сильную корреляцию между выраженностью каждого фактора и инвестиционным успехом. Кроме

того, я пришел к выводу, что эти десять факторов можно сгруппировать в три основных кластера, которые я назвал психологическим аспектом, аспектом управления и дисциплины и аспектом

принятия решений. С тех пор я усовершенствовал этот тест, но по-прежнему использую те же

основные кластеры. Помимо прежних десяти факторов в них теперь входит еще один — интуиция.

Что это за факторы?

Психологический аспект включает пять факторов: благополучие в личной жизни, положительная

установка, мотивация к заработку, отсутствие внутреннего конфликта и ответственность за

результаты. Мотивация к заработку слабо коррелировалась с успехом, но я оставил ее в тесте, поскольку отсутствие подобной мотивации в сочетании с высокой внутренней конфликтностью

весьма значимо.

Аспект принятия решений включает три фактора: основательное владение техникой работы на

рынке, склонность к неординарным здравым решениям и способность мыслить независимо. Кстати, по данным тестирования оказалось, что торговый успех мало зависит от технического фактора.

И наконец, аспект управления и дисциплины, характеризуемый тремя факторами. Это контроль над

риском и терпение, к которым я теперь добавил и интуицию. Хотя никакой связи между интуицией и

торговым успехом я не обнаружил, этот фактор по-прежнему участвует в тестировании, ибо он

интересен для меня сам по себе.

Какими факторами характеризуется трейдер-неудачник?

Сводным портретом трейдера-неудачника мог бы послужить некто, сочетающий в себе сильный

стресс, от которого он не может защититься, негативное восприятие настоящего и пессимизм в

отношении будущего, множество внутренних конфликтов и склонность обвинять в своих неудачах

окружающих. У него нет набора правил, которые бы направляли его поведение, и он, скорее, последует за толпой. Кроме того, трейдеры-неудачники часто неорганизованны и нетерпеливы. Им

нужно действовать немедленно. Впрочем, большинство трейдеров-неудачников лучше, чем этот

обобщенный портрет. Он соответствует им лишь в какой-то своей части.

Сейчас вы работаете со многими трейдерами. Как это началось?

После того как я начал регулярно пользоваться этим тестом, люди стали задавать мне вопросы о том, как разрешить свои конкретные проблемы. Поскольку психология инвестирования — это довольно

редкая область исследований, я обнаружил, что не знаю, как ответить на многие их вопросы. В итоге

я решил написать брошюру о каждом из десяти факторов, преследуя двоякую цель: и больше узнать

о них самому, и дать инвесторам полезное справочное пособие. Первая брошюра превратилась в

книгу. Тогда я решил разработать всю тему в пяти практических пособиях, которые составили бы

курс по психологии инвестирования и торговли. Закончив вторую книгу, я начал заниматься

нейролингвистическим программирование (НЛП). НЛП — это, фактически, наука о том, как

воспроизводить успех. Некоторые из ее методик мне удалось включить в свой курс. Развитие курса

органично привело к частному консультированию.

Изменились ли ваши концепции по сравнению с тем, какими они были в начале исследований?

Я разработал тест для определения того, кто мог бы выигрывать, а кто — нет. Теперь я считаю, что

выиграть может любой, у кого есть сильное стремление к этому. По сути, вопрос состоит лишь в

том, чтобы научиться выигрывать.

Слишком многие люди спотыкаются о свои взгляды, но все равно продолжают цепляться за них.

Мои взгляды, напротив, постоянно меняются. Причина этого, по-моему, состоит в том, что я

оцениваю их в зависимости от их полезности. Так, я готов признать, что мои убеждения по большей

части, вероятно, ошибочны. Например, вполне возможно, что в действительности не каждый

способен достичь успеха в торговле, даже при наличии сильного желания. Но в данный момент мне

значительно выгоднее полагать, что выигрывать может любой. Придерживаясь этого убеждения, я

гораздо действеннее помогаю людям достичь успеха.

Не могли бы вы привести какие-то конкретные примеры людей, которым помогли или не помогли

ваши консультации?

Однажды ко мне обратился трейдер, который уже больше года не мог заниматься торговлей. Он

хотел, чтобы я помог ему вернуться к торговле еще до того, как он пройдет полный курс

консультаций. В итоге однажды утром он прошел у меня сорокапятиминутное тестирование.

Получив определенную информацию, я аргументированно предположил, что у него есть некий

внутренний конфликт. После этого он выполнил специальное упражнение, которое заняло около

десяти минут. На осмысление результатов упражнения у него ушло, две недели, но после этого он

вновь стал торговать. До обращения ко мне он потратил много денег и сил, стараясь исправить

ситуацию, но ничто не помогало. А всего-то нужно было десятиминутное упражнение плюс две

недели на осмысление его результатов — и проблема была решена.

Я попробовал то же самое с другим человеком, который не мог оплатить полной консультации, но в

его случае это простое упражнение не дало эффекта. Хотя ему было уже далеко за сорок, он все еще

оставался маленьким мальчиком в том смысле, что не мог принимать на себя ответственность

взрослого человека. Он все еще жил с матерью, и весь образ его жизни поддерживал в нем

самоощущение ребенка. Единственной причиной, по которой он хотел торговать, было желание

продолжать такой образ жизни. Сомневаюсь, что смог бы помочь ему без серьезнейшего желания с

его стороны изменить свой образ жизни, чего он как раз и не хотел.

Другой клиент сделал небольшие корректировки после двух дней консультаций. Он не хотел идти

дальше, поскольку считал это излишним. Но в конце концов он все же решил продолжить

консультации, и я еще два дня выслушивал его. Затем мы вместе выполнили простое упражнение. В

результате этого упражнения он стал совершенно другим человеком (хотя потом ему понадобилась

почти неделя на обобщение результатов упражнения). Два месяца спустя он позвонил мне и

сообщил, что заработал на рынках более 650000 долл.

Есть трейдеры, действующие по принципам, не поддающимся количественной оценке (например: «Я

покупаю и продаю, как только по графикам почувствую будущее направление рынка»). Как в таких

случаях вы определяете, чем именно обусловлены проблемы в торговле — отсутствием опыта или

психологическими препятствиями на пути к успеху?

Прежде чем начать работу с клиентом, я должен выяснить, имеется ли у него какая-то методика, действенная с его точки зрения. Я устанавливаю, на чем основана эта уверенность. Может ли он, например, убедить меня? Проверялась ли эта методика на практике? Выполнялась ли эта проверка

только на ретроспективных данных, или же она базировалась на реальных торговых сигналах, которые можно было выполнить? Кроме того, я убежден в том, что трудно заработать на

внутридневной или на краткосрочной торговле, поэтому я скептически отношусь к тем, кто просит

помочь им достичь успеха в дневной торговле.

В то же самое время я считаю, что отсутствие навыка само по себе является психологической

помехой в торговле. Люди не вырабатывают систематического подхода к торговле, не подвергают

его проверке из-за размытости своих суждений, отсутствия целей, наличия внутреннего конфликта и

так далее. Поэтому, вероятно, прежде всего им нужно помочь преодолеть внутреннее сопротивление

выработке систематического подхода к рынку. Если кто-то пришел ко мне и рассказал, в чем состоит

проблема, которую он хотел бы решить с моей помощью, то я без возражений принимаю его в

качестве клиента.

Каковы главные психологические проблемы, которые мешают большинству трейдеров быть

удачливыми? И как решить все эти проблемы?

В том, как трейдеры относятся к рынкам, как правило, отражаются их личные проблемы. На рынках

эти проблемы, естественно, проявляют себя, но там их решить нельзя. Большинство в конце концов

уходит с рынка, и лишь единицы решают, что им нужна система для эффективной торговли. Эти

люди, которые осваивают системный подход, в итоге обычно просто переносят свои проблемы

взаимоотношения с рынком на управление своей торговой системой.

Одной из основных проблем, с которой сталкиваются большинство трейдеров, является проблема

управления риском. Например, два главных правила успешной спекулятивной торговли таковы: пресеки потери и дай расти прибыли. Большинство знают о них, но мало кому удается выполнять их.

Например, если для вас важно получение прибыли — как это важно для большинства играющих в

инвестиционные игры, — то вам, скорее всего, будет нелегко принять небольшие потери. В

результате небольшие потери превращаются в средние, которые принять еще труднее. Наконец

средние потери превращаются в крупные, которые вы вынуждены принять, — а все из-за того, что

было так сложно смириться с небольшими потерями. Аналогичным образом — как только

появляется прибыль, сразу возникает желание ее снять. Мотив ясен: «Лучше я сниму ее сейчас, пока

она не пропала». Чем больше прибыль, тем труднее устоять перед соблазном забрать ее сразу. Дело

заключается в том, что большинство людей склонны не рисковать полученной прибылью — они

предпочтут надежную, пусть и небольшую прибыль и откажутся от разумного риска увеличить свой

выигрыш. Но те же самые люди будут склонны рискнуть увеличением потерь — они, скорее, предпочтут неразумно рисковать дальше, отказываясь от надежного проигрыша. В итоге получается, что большинство людей делают прямо противоположное тому, что требуется для успеха. Они сразу

пресекают прибыли и позволяют расти потерям.

Если торговлю считать игрой по правилам, нарушение которых — есть ошибка, то следовать этим

правилам будет намного легче. Нужно начинать день с повторения своих правил, а заканчивать —

обзором торговли за день. Если вы следовали правилам, пусть и с потерями, то можете похвалить

себя. Если же вы нарушили правила, то осмыслите все сделанное за день и в будущем ведите себя

более разумно.

Вторая крупная проблема — это обуздание стресса. По сути, стресс проявляется в двух формах: в

тревожном состоянии и биологической реакции по типу «драться/убегать». Возможности обработки

информации у нашего мозга ограничены. Если ваш мозг охвачен тревогой, то она блокирует почти

все его ресурсы выработки решений, остатка которых не хватает для эффективной деятельности.

Одно из проявлений реакции «драться/убегать» состоит в сужении диапазона принимаемых

решений. В результате этого люди обращаются к прежним, испытанным способам реагирования.