Битва за Гималаи. НКВД: магия и шпионаж

Глава 15. Перерожденец

Боги всегда с нами. Они возвращаются из небытия ночи, и никакая сила не способна оборвать их путь. Об этом стоило подумать, приближаясь к местечку Шара-Суме, где жил буддийский святой Тойн-лама. Здесь, в горах Карашара, он правил местными калмыками как регент при несовершеннолетнем хане.

Тойн-лама считался перевоплощеньем известного тибетского святого Сэнчэн-ламы, настоятеля монастыря в Шигатце. Когда англо-индийский путешественник и разведчик Сарат Чандра Дасс предпринял тайное путешествие в запретный Тибет, Сэнчэн-лама содействовал ему в этом предприятии, что было рискованно. Случайно о его помощи чужеземцу узнали в Лхасе, и жестокий суд приговорил святого к утоплению в реке. Приговор дополнили еще более страшной пыткой — запретом на новые перерождения. Перед казнью Сэнчэн-лама пророчествовал, что если ему и суждено будет перевоплотиться, то это произойдет в «стране войлочных палаток»— у карашарских калмыков, а лучшим знаком такой реинкарнации станет деформированная коленная чашечка. Особенно остро переживал смерть Сэнчэн-ламы его бывший ученик, второй иерарх Тибета, настоятель Ташилунпо— Таши-лама.

«У нас был сын слуги покойного ламы (Сэнчэн-ламы. — О. Ш.), ездивший по поручению отца к молодому князю», — вспомнит Рерих в «Алтае— Гималаях»[100] о путешествовавшем с экспедицией Рамзана-гегене. Этот монах однажды уже посещал калмыцких вождей. Когда в 1904 году англичане захватили столицу Тибета, одним из ультимативных требований к лхасским священнослужителям полковник О’Коннор назвал снятие запрета на перерождения Сэнчэн-ламы.

И действительно, как только в соответствии с требованием британцев был подписан указ об отмене запрета, несколько месяцев спустя в Карашаре был найден мальчик, новая реинкарнация известного монаха с характерным признаком покойного— деформированной коленной чашечкой. Младенец имел и другие приметы своей прошлой оболочки. Таково фантастическое происхождение Тойн-ламы.

В 1921 году этот монах совершил паломничество в Лхасу, но был там принят сдержанно, и лишь Таши-лама, помня об услугах, оказанных ему в предыдущей жизни, с симпатией отнесся к молодому ламе.

Желтая часовня, давшая название селению, состояла из двух кумирен и находилась в ущелье реки, недалеко от ханского двора. Для многих калмыков Тойн-лама был главным наставником в делах веры и абсолютным авторитетом.

Не раз в истории Центральной Азии случалось так, что именно союз с калмыками определял жизнестойкость государств. И даже в Лхасе особым почетом пользовались эти воинственные и степенные степные ханы. Еще в XVI веке после вооруженных столкновений с войсками Цинской империи калмыки откочевали из Синцзяна в прикаспийские степи. Большая часть их живет там и поныне. Но некоторые улусы все же, затосковав по покинутой отчизне, возвратились обратно и, как и прежде, стали вести кочевую жизнь. Как воин калмык-кавалерист не знает себе равных. Приученные с детства к жизни в седле, кочевники славились своим умением сражаться двумя саблями сразу, ведя коня не камчой или шпорами, а коленными чашечками. У карашарских калмыков имелось три кавалерийских эскадрона, обученных русскими инструкторами, бывшими белогвардейцами.

Как только китайским чиновникам стало известно о желании экспедиции посетить Желтую часовню и встретиться с Тойн-ламой, они поспешили предупредить Рерихов о том, что такой визит будет запрещен. К стоянке каравана были посланы эмиссары — начальник карашарского почтового отделения и секретарь члена городского правления — с предписанием срочно изменить маршрут. В ответ на этот демарш глава экспедиции уже на следующий день перенес лагерь в Хотон-сумбул— зимнюю резиденцию Тойн-ламы, чем вызвал гнев китайских властей, решивших силой возвратить дерзких путешественников из стойбищ «ненадежных» калмыков. Посланные за ними солдаты должны были выдворить экспедицию, но ее участники предпочли вступить в военное столкновение. «Мы уже собирались снять печати с ящиков с оружием, чтобы раздать его нашим людям», — писал Юрий Рерих в книге «По тропам Срединной Азии»[101]. Встретив столь решительный отпор со стороны экспедиции, китайские чиновники уступили их желанию.

У встречи в Хотон-сумбуле была и еще одна цель — о ней знал лишь узкий круг посвященных: через территорию калмыков шла тайная тропа в Тибет[102]. На трассе стоял их боевой отряд, и именно этим секретным путем доставлялось оружие тибетским оппозиционерам-повстанцам. Тойн-лама активно помогал заговорщикам, а в их лице и своему ученику в прошлой жизни — Таши-ламе.

Переговоры, проводившиеся Рерихом, касались вовлечения Тойн-ламы в операцию и создания из калмыков опорной боевой группы, которую можно было бы использовать в случае обострения ситуации в Синцзяне, а проще говоря — в случае восстания. Эмиссары Коминтерна начали появляться в калмыцких стойбищах еще в 1921 году. Они предлагали Тойн-ламе присоединиться к Монголии и создать с ней федерацию. Но в силу многих причин такой союз не состоялся. С тех пор обработку вождя кочевников вели прибывавшие с севера торговцы священными шапочками. 22 февраля и 8 марта 1926 с Тойн-ламой пытался договориться сотрудник Советского посольства Быстров. Тогда ему не удалось заручиться поддержкой калмыка — тот вел себя крайне осторожно.

Суть большого плана, предложенного Быстровым влиятельному калмыку, сводилась к тому, чтобы Тойн-лама пригласил к себе в ставку Таши-ламу. Тот от приглашения не откажется, и его поездка на запад Китая ни у кого не вызовет подозрений. Однако, двигаясь в Синцзян, Таши-лама должен будет изменить свой маршрут и неожиданно объявиться в Тибете, где появление главного оппозиционера неминуемо спровоцирует восстание его сторонников.

Во время визитов в Урумчи Быстрову так и не удалось договориться с Тойн-ламой. И когда Рерих прибыл в ставку калмыков, он также попытался провести переговоры по вопросу о приглашении Таши-ламы. Как важный инструмент давления были использованы послания оппозиционеров к вождю калмыков, переданные Николаю Константиновичу Рамзана-гегеном. После напряженного диалога Рерих все же склонил Тойн-ламу на свою сторону.