Благолюбие. Том 2

А. Из Палладия

Некогда блаженному диакону Евагрию так досаждал бес блуда, как он сам нам рассказывал, что каждую ночь зимой он нагим залезал в колодец, чтобы ночной стужей усмирять свою плоть.

Б. Его же

А вот что рассказывали о блаженном Аммонии, ученике преподобного Памво. Он никогда не щадил своё тело, когда оно бессмысленно восставало против него плотским вожделением. Раскалив железо, он жег им своё тело: поэтому всегда ходил в ожогах.

В. Его же

Благороднейший епископ Филором, когда ещё только отрекся от мира, испытывал сильнейшую блудную брань, как он сам нам рассказывал. Эту мучившую его страсть он решил загасить трудом, как пожар тушат потоком воды. Он стал крайне суров к себе, носил вериги, затворялся в своей келье, не ел никаких яств и белого хлеба, как и всего, приготовленного на огне. Так он терпел восемнадцать лет и, в конце концов, с помощью Божией победил эту страсть.

Г. Из Григория Двоеслова

Однажды, когда святой Венедикт совершал подвиг безмолвия, приступил к нему искуситель: стала летать пред самым его лицом небольшая черная птица, называемая в народе дроздом, и так близко вертелась перед ним, что можно было достать рукой, если бы святой муж захотел поймать её; но он сотворил крестное знамение, – и птица улетела. Когда же птица улетела, последовало такое искушение плоти, какого никогда не испытывал святой муж. Вдруг он увидел женщину, которую злой дух привёл перед его мысленным взором: при виде её сердце раба Божия воспылало таким огнем, что пламень страсти едва умещался в сердце, и, соблазняемый страстью, он чуть было не оставил пустыню.

Но благодать Божия укрепила его. Он обратил взор на себя самого и, увидев благоразумным и мужественным помыслом в себе семя страстей, снял с себя одежду, бросился нагой на сосновые иглы и крапиву, долго лежал в них и встал только тогда, когда покрылось ранами всё тело. Глубокими ранами он залечил чувственные порывы, вырвав у сладострастия его оружие. Заставив тело воспалиться снаружи, он истребил то, что горело внутри, и таким образом победил грех, потому что переменил место пламени. Он сам рассказывал ученикам, что с тех пор искушение плоти настолько было укрощено в нём, что больше он не чувствовал в себе ничего подобного.

Д. Из жития святого Павла Фивейского

Во времена нечестивых императоров Деция и Валериана неверные схватили одного святого и подвергли множеству пыток, среди которых была и такая. Нечестивые видели, что христианин очень юн, благоухает ароматом молодых лет и цветет красотою едва наметившейся зрелости. И эти лукавые гонители, уцепившись за это, решили погубить не только тело, но и душу благородного юноши. Что же они сделали, какую коварнейшую уловку замыслили? Они привели его в тенистый утопающий в цветах сад, там приготовили мягчайшее и приятнейшее для тела ложе и на него положили связанного по рукам и ногам мученика.

А у них был замысел мерзостный и ненавистный. Они привели в сад некую девицу, видом благообразную, а душой бездарную и распущенную. Она легла рядом с юношей и стала изливать на него свои гнусные ласки. Она щекотала его, обнимала, покрывала поцелуями, дотрагивалась паршивой своей рукой до тайного уда юноши, всячески склоняя его к сладострастию.

И как же поступила та целомудренная душа? Как он освободил себя от зла, если прогнать мерзавку не мог? Он не замедлил показать, что он ненавидит порок. Одной любви он противопоставил другую любовь: низкой – божественную. Он показал, что чистый и боголюбивый человек не пощадит даже своей плоти ради своего целомудрия. Он откусил себе язык и, вместо поцелуя, выплюнул его в лицо блудницы. Он принял единственное верное решение: погасить страсть страданием, а наслаждение – болью.

Е. Из Отечника

Кто-то спросил старца:

– Почему меня искушает блудная страсть?

– Потому что ты много ешь и спишь, – ответил старец.

Он же сказал: «Природа воздвигает вожделения, но напряженный подвиг гасит их».

Ж. Из аввы Марка

Юноша должен обязать свою молодость слову Божию, как требует Сам Бог. В Писании сказано: «Представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу для разумного служения вашего» (Рим. 12:1). Все всплески плотского вожделения нужно истребить и иссушить малоядением, малопитием и всенощным бдением. Как сказал Пророк: «Я стал, как мех в дыму, но уставов Твоих не забыл» (Пс. 118:83). Поняв, что он Христов, юноша должен распять плоть со страстьми и похотьми (Гал. 5:24). И ещё: «умертвите земные члены ваши» (Кол. 3:5) не только для блудных дел, но и нечистоты, воздвигаемых лукавыми духами во плоти.

Но не только до такой степени должен вершить борьбу готовящий себе истинный и непорочный венец совершенного девства. Он должен, следуя апостольскому учению, старательно умерщвлять само напоминание о страсти и её действия. Но даже это ещё не говорит о том, что человек, страстно стремящийся к Богу, дал поселиться в своём теле непорочному ангельскому девству. Ведь человек должен молиться об истреблении даже самого воспоминания, любого помысла о вожделении, который входит в ум даже без всякого движения и действия телесной страсти, просто из-за непостоянства ума. Этого можно добиться только благодаря высшей силе, помощи и содействию Духа, если только есть такие люди, которые удостоились столь высокой благодати.

Поэтому кто предназначает для себя венец чистого и непорочного девства и ради него преисполнен страстной любови к Богу, тот распинает подвижническими трудами свою плоть. Он умерщвляет свои члены напряженным и непоколебимым воздержанием. Он изнуряет внешнего человека, истощает его, будто цепом бьет, так что оставляет одни кости от него, чтобы благодаря вере, подвигам и содействию благодати, внутренний человек обновился, со дня на день преуспевая в благих делах. Он возрастает любовью и надеждой, сияет духовной радостью, вознаграждается миром Христовым, руководим благостью Христовой, просвещен разумом и ведением, осиян премудростью, направляем смирением.

Когда ум вновь обретет благодаря Духу эти и подобные им добродетели, он распознает в себе начертание боговидного образа, осознает умопостигаемую несказанную красоту Владычнего подобия и воспримет богатство самообучающей и самодействующей премудрости влагаемого в нас закона.

З. Из святого Максима

Блудный бес свиреп. Он часто нападает на тех, кто борется со страстями, особенно, если те неразборчиво питаются и встречаются с женщинами. Они забываются, и наслаждение всё легче овладевает умом. Затем, когда они возвращаются к подвигу безмолвия, страсть властвует в их памяти, воспламеняя тело и представляя уму различные образы. Страсть призывает такого монаха разрешить себе грех. Если ты не хочешь, чтобы эти образы в тебе задерживались, возьми на себя пост и труд, совершай бдение и доброе безмолвие с продолжительными молитвами. Если бесы гонят из твоего ума целомудрие и окружают его помыслами блуда, со слезами воззови ко Господу: «На всяком шагу нашем ныне окружают нас» (Пс. 16:11), «окружаешь меня радостями избавления» (Пс. 31:7).

И. Из Отечника

Брат спросил авву Палладия:

– Отче, скажи мне, что мне делать, ибо три года я уже пощусь через день и не могу освободиться от беса блуда?

Старец ответил:

– Чадо, пророк Исаия, когда был послан к потомкам Израиля от Господа, сказал им так: «Взывай громко, не удерживайся; возвысь голос твой, подобно трубе:.., «Почему мы постимся, а Ты не видишь?».. Вот, вы поститесь для ссор и распрей и для того, чтобы дерзкою рукою бить других; вы не поститесь в это время так, чтобы голос ваш был услышан на высоте. Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою» (Ис. 58:1–5). Ты, чадо, как проводишь жизнь, когда постишься?

– С утра, – ответил ученик, – замачиваю лозу и работаю, повторяя псалмы. Когда я заканчиваю первое лукошко, молюсь и в полдень немного дремлю. И встав, выхожу из кельи, и опять работаю, пока не сделаю три лукошка. Когда смеркается, молюсь и, совершив сто земных поклонов, засыпаю. К чтению монашеского правила я просыпаюсь и на следующий день в девятый час варю себе пищу и ем досыта.

– Это, чадо, не пост, – сказал старец, – Если ты воздерживаешься от пищи, но злословишь или осуждаешь, или помнишь зло, или принимаешь лукавые помыслы, или в помышлении вожделеешь что-то из этого осуществить, то много полезнее тебе есть пять раз в день, но бояться таких дел, чем не есть, но погрязать в этих лукавствах. Ибо зачем нужно воздерживаться от яств, погрязая при этом во всех прочих желаниях? Разве ты не знаешь, что всякий исполняющий свое желание в помышлении, даже без мирских яств уже насытился и захмелел? Но если хочешь воздерживаться и поститься, чтобы твой пост был принят Богом, то постясь, более всего опасайся всякого лукавого слова, любого оговора и осуждения, лукавого слушания и очисти свое сердце от всякой скверны плоти и духа и всякого злопамятства и бесстыдного стяжания.

И в тот день, когда ты постишься, довольствуйся хлебом и водой и овощами и благодари Бога. Сосчитай расходы на завтрак, который бы ты съел в этот день и отдай эти деньги нищему брату, страннику или вдове с сиротой. И получивший милостыню сможет себя прокормить и помолиться за тебя ко Господу. Укрощай своё тело множеством покаянных поклонов и бдений и сокровенным деланием молитвы. Засыпай сидя. Оставь мягкие лукошки и примись за большие короба. Ибо молодость, если не будет укрощена великим трудом и тяготами, постами и бдениями, сном на земле и сухоядением, не обучит себя избегать беса блуда. Поэтому отцы во времена нашей молодости не разрешали нам жить в кельях и в местах безмолвного подвига, но посылали учиться выдержке и терпению в общежительный монастырь и требовали носить не мягкую одежду, а жесткую и колючую и обезопасить себя от помыслов полным подчинением настоятелю. Ибо безделье, легкая жизнь, еда дважды в день и сон дают проникнуть в нас не только бесу блуда, но и бесам уныния, тщеславия и превозношения.

Авва Антоний сказал: «Я считаю, что у тела бывает природное движение, свойственное ему, которое не воздействует на душу человека, если душа сама того не желает. Это единственное, что можно назвать бесстрастным движением в теле. Но существует и другое движение, которое зависит от питания и услаждения тела яствами и напитками. Случающееся от них разгорячение крови возбуждает в теле стремление к действию. Поэтому апостол сказал: «И не упивайтесь вином, от которого бывает распутство» (Еф. 5:18). И Господь ученикам заповедовал: «Смотрите же за собою, чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством» (Лк. 21:34). Существует и третье движение, которое бывает в подвижниках из-за коварства и зависти бесов. Итак, мы должны знать, что есть три телесных движения. Одно природное, другое из-за неразборчивости в пище, а третье от бесов. Подвижник должен знать это различие и не забывать о причинах каждого из трех движений: тогда он сможет надлежащим и правильным образом совершать подвиг».

Брат спросил авву Пимена:

– Что мне делать, когда со мной сражается блудное искушение, навлекающее на меня гнев?

– Об этом, – ответил старец, – и Давид говорил: «Я льва поразил и медведя задушил» (Ср.: 1Цар. 17:35). Это означает: гнев он отсек, а блуд придавил тяжелыми трудами.

Авва Фока рассказывал, как авва Иаков, поселившись в Скиту, мужественно выдерживал битву с бесом блуда.

– И когда он был в опасности, то пришёл ко мне и рассказал, что происходит с ним: «С понедельника я буду в затворе в такой-то пещере. Прошу тебя ради Господа никому об этом не говорить, даже моему духовному отцу, но только отсчитай сорок дней и когда они пройдут, будь любезен, приди ко мне и принеси святое Причастие. И если найдешь меня умершим, то похорони, а если живым, я смогу причаститься», – и, сказав это, ушёл.

Когда прошло сорок дней, я взял Святое Причастие, обычный белый хлеб, немного вина и отправился к нему. Только я приблизился к пещере, как ощутил сильное зловоние, исходившее от входа, и сказал про себя: «Почил блаженный». Но когда я подошёл к нему, то увидел, что он жив. А он, заметив меня, немного пошевелил правой рукой, насколько мог, знаком спрашивая, есть ли у меня святое Причастие. Я ответил: «Есть».

Затем я постарался раскрыть хоть немного его уста и вложить в них честное Тело и Кровь, измельчив их насколько возможно было. Приняв Святое Причастие, он обрел силы. Через несколько часов, окропив вином кусочки простого хлеба, я дал ему. А вскоре я уже смог дать ему ещё хлеба. И так по благодати Божией спустя несколько дней он вернулся со мной в Скит и пошёл в свою келью, с помощью Божией освободившись от губительной страсти.

Один брат вёл битву с блудным искушением, и была эта битва, как огонь, пылавший в его сердце ночью и днем. Он боролся, чтобы не сочетаться с помыслом. Много времени прошло, прежде чем враг бежал, ничего не добившись, благодаря стойкости подвижника. И тотчас же в его сердце стало светло.

Другой ученик великого старца страдал от блудного искушения. Старец, видя, как он страдает, спросил:

– Хочешь, я умолю Бога, чтобы Он облегчил твою битву?

– Нет, авва, – ответил ученик, – ибо хоть я и страдаю, но вижу, какой плод это приносит мне. Поэтому помолись Богу, чтобы Он дал мне терпение выдержать это.

– Теперь я понял, – сказал старец, – что ты преуспел в духовной жизни и уже превзошёл меня.

Старец спросил брата, которого смущало блудное искушение: «Ты хочешь спастись, улегшись на ложе? Иди, трудись, бегай, ищи и найдешь; бодрствуй, стучись и отворят тебе (Ср.: Лк. 11:9–10). Есть в мире те, кто умеет биться врукопашную. Они, получая много ударов, отражают их, укрепляются духом и, наконец, получают победный венец. Часто один получает удары от двух кулачных бойцов сразу, но отражает нападения со всех сторон и побеждает обоих. Посмотри, как они напряжены и как жаждут этой мирской награды! И ты стой непоколебимо и сопротивляйся, и Бог за тебя победит врага».

Брата, подвизавшегося в Скиту, враг постоянно смущал напоминанием об одной очень красивой женщине. По домостроительству Божию, из Египта в Скит пришёл другой монах и из разговора с ним брат узнал о смерти жены одного человека. Это и была та женщина, из-за которой страдал подвижник. Услышав о её смерти, он взял плащ и ночью пошёл в Египет. Открыв гробницу, он пропитал плащ жидкостью, сочившейся из её останков, и вернулся к себе в келью. Как только блудный помысел начинал ему досаждать, он клал рядом с собой плащ и начинал борьбу с наваждением, приговаривая: «Вот твоя страсть, которую ты хотел, она перед тобой, насыщайся ею». И так он мучил себя этим зловонием, пока битва совсем не прекратилась.

Некий человек пришел в Скит, чтобы стать монахом. А с ним был сын, которого только что отняли от груди. Они долго прожили в келье. Когда сын подрос, бесы стали нападать и на подростка. Мальчик сказал отцу:

– Уйду в мир – я не могу выдержать этой битвы.

Отец же настойчиво просил его этого не делать.

– Авва, – умолял юноша, – я не выдерживаю, разреши мне уйти.

– Послушай меня, чадо, хотя бы один раз, – сказал отец. – Возьми с собой сорок связок сухарей и лозы на сорок дней, иди во внутреннюю пустыню и оставайся там сорок дней, и пусть будет на все воля Господня.

Сын послушался отца, встал и пошёл в пустыню. Там он работал двадцать дней, плел сухую лозу и ел сухой хлеб.

Так он провел в безмолвии двадцать дней и ночей, и тут он увидел, как бесовское действие движется к нему. Бес предстал перед ним в виде эфиопки, столь зловонной, что невозможно было перенести её запаха – юноша прогнал её прочь. А бес сказал ему:

– Я в сердцах людей кажусь сладостной. Но ради твоего послушания и твоего труда Бог попустил мне не обманывать тебя, а только явить тебе моё зловоние.

Брат встал и, воздав благодарность Богу, вернулся к своему отцу и сказал:

– Не хочу идти в мир, отче. Я видел бесовское действие и его зловоние.

А отец уже был извещен об этом и сказал:

– Если бы ты пребыл сорок дней, соблюдая мою заповедь во всем, то увидел бы большее.

Другой старец пришёл в Скит и привел с собой сына, только что отнятого от груди и не знавшего, что такое женщина. Когда он возмужал, бесы однажды показали ему ночью видения женщин. Он поведал об этом отцу, и тот был изумлен. Как-то раз они вместе пришли в Египет, и сын, увидев женщин, сказал:

– Авва, это те, что приходили ко мне ночью в Скит.

– Это монахи из деревень, чадо, – сказал отец. – У них один облик, а у пустынников – другой. И тотчас же отец с сыном вернулись к себе в келью.

Брат спросил старца:

– Что мне делать, отче, меня убивает скверный помысел?

– Когда мать собирается отнять младенца от груди, – ответил старец, – то мажет горчицей сосцы, и тот, принимаясь по привычке сосать молоко, от горечи больше не берет грудь. Вот и ты помажь себя горчицей.

– Что же это за горчица, – спросил брат, – которой я должен намазаться?

– Это память о смерти и о мучениях будущего века, – был ответ.

Тот же брат спросил другого старца о своем помысле, а старец ответил:

– С этим помыслом я никогда не сражался.

Брат смутился и, придя к другому старцу, сказал:

– Тот старец сказал мне, что никогда не сражался со скверным помыслом, а я был смущен, ибо он говорил, что это превосходит человеческую природу.

– Это человек Божий, – сказал старец, – и слова его не просты. Иди, покайся перед ним, чтобы он разъяснил тебе смысл своих слов.

Брат тотчас пошёл к старцу и покаялся перед ним, сказав:

– Прости меня, авва, что я неразумно поступил и ушёл без пользы для себя. Прошу тебя, объясни мне, как такое вышло, что никогда ты не сражался с помыслом блуда?

– С тех пор, как я стал монахом, – ответил старец, – ни разу не насыщался ни хлебом, ни водой, ни сном, и мысль об этих вещах весьма меня занимала, не позволяя чувствовать брань, о которой ты говорил. И брат вышел, получив пользу.

Один брат был сильно искушаем бесом блуда. Четверо бесов, приняв образ прекрасных женщин, двадцать дней боролись с ним, чтобы вовлечь его в постыдное смешение. А он мужественно сражался с ними и не был побежден. Бог, видя его доблестный подвиг, избавил его от разжения плоти.

Брат спросил старца:

– Что мне делать, если моя утроба угнетает меня уже много лет, и мне еле удаётся сдерживать себя, и поэтому тело моё всё больше разжигается.

– Если не вменишь себе в обязанность страх и пост, – сказал старец, – не преуспеешь на пути Божием, – и рассказал притчу: – Был у одного человека осёл. И когда человек садился на него, осёл шёл, сбиваясь с пути то в одну сторону, то в другую. Человек взял палку и ударил осла. Осёл сказал:

– Не бей меня, я теперь буду ходить верным путем.

Они прошли ещё немного. Человек слез с осла и засунул палку в мешок, а осёл не знал, что палка всё ещё у хозяина. Когда осёл увидел, что палка ему больше не грозит, то свернул с дороги и стал пастись на молодых посевах. Тогда хозяин подошёл и достал из мешка палку. Он бил осла до тех пор, пока тот не пошёл верным путем. Так нужно поступать и со своим телом: когда оно упрямится и сходит с пути Божьего, бей его постом, и тело пойдет прямо. Пусть оно всегда прилежит посту, совершаемому со страхом Божиим.