Блеф

II

Смена с семи до полуночи заканчивалась. Следующая смена, с полуночи до пяти утра, готовилась выступить на патрулирование на улицы Джокертауна из «Кристального дворца». Звучали кашель, покрякивание, редкие смешки, пока они выстраивались вдоль длинных столов на козлах, ожидая, пока их накроют. Хирам Уорчестер, невероятно громадный и невероятно элегантный владелец «Козырных тузов», внимательно следил за тем, как подают еду. Он выразил свою поддержку делу таким способом, и вечно усталые патрульные Джокертауна были очень благодарны ему за это.

Тахион уселся за стол, положив на соседний стул обутую в сапог ногу, и принюхался. Цыплята в вине, кок о вин. Заметил, как Саша остановился, чтобы поговорить с Хирамом.

Дородный туз кивнул в сторону одного из кабинетов, и они отошли в сторону. Видимо, какое-то дело, подумал Тахион. В «Кристальном дворце» все делами занимаются.

Дверь во «Дворец» распахнулась, и вошел Мистер Замогильный, оглядываясь по сторонам. Он принес с собой неописуемый запах, и, казалось, могильный холод распространялся во все стороны от его рослой худощавой фигуры. Из-под смехотворной мягкой шляпы с загнутыми полями виднелась маска черепа, ухмыляющаяся и отделанная белыми и черными перьями. Среди собравшихся джокеров послышалась приглушенная ругань. Трудновато будет затолкать в себя даже деликатесы Хирама, когда Мистер Замогильный наполнил зал столь тошнотворной вонью.

Тахион уже собирался было соскользнуть со стульев и присоединиться к построившимся, прижимая к носу надушенный платок, как вдруг окаменел, услышав нахальный голос Проныры Даунса.

– О нет, док, не сейчас. Пора дать интервью.

– Почему именно я, Проныра?

– Потому, что ты у меня в долгу, за тот случай контроля сознания, на прошлой неделе. Некрасиво, Тах, некрасиво.

– Проныра, не будь ты таким чертовски докучливым и неразборчивым…

– Капитан Эллис не одобрила эту вашу аферу с защитой… – напирал репортер. – Говорит, что обязательно кто-нибудь пострадает, и вряд ли это будут плохие парни.

– Готов поклясться уважаемой Эллис, что аферы с защитой исходят совсем из другого места. А она просто проявляет нездоровый пессимизм. Думаю, мы вполне способны за себя постоять. Идеал свидетель, у нас уже предостаточно опыта в этой области, – закончил он сухим тоном, вспоминая все те годы, когда полиция проявляла достойное лучшего применения спокойствие, если какого-нибудь джокера избивали или убивали, но мгновенно оказывалась на месте, стоило подать голос какому-нибудь туристу. Сейчас стало получше, но отношения между джокерами и власть имущими Нью-Йорка все еще оставались сложными.

Проныра облизнул кончик шариковой ручки, с глупым видом, непроизвольно.

– Я уверен, что мои читатели захотят узнать, почему в этих патрулях участвуют только джокеры. С учетом того, что всем руководишь ты, почему бы не привлечь артиллерию? Молота, например, Мистраль, или, может, Джека-Попрыгунчика, или Звездного Света?

– Здесь живут джокеры. Мы сами сможем о себе позаботиться.

– Значит ли это, что между джокерами и тузами вражда?

– Проныра, не будь такой задницей. Неужели удивительно, что эти люди решили сами о себе позаботиться? Их считают чудиками, с ними обращаются, как с умственно отсталыми детьми, и постоянно игнорируют, обращая все внимание на их более удачливых братьев. Позволю себе заметить, твой журнал называется «Тузы», и что-то никто не торопится создать журнал под названием «Джокеры». Оглядись. Эти люди движимы любовью и чувством собственного достоинства. Как я могу сказать им, что они недостаточно сильны или умны, чтобы защитить себя? Сказать им: «Давайте позовем тузов»?

Но именно это он и намеревался делать до тех пор, пока Дес не прознает. Ладно, Проныре это точно знать незачем. Он пересказал журналисту обращение Деса, правда, не упомянув при этом автора, но, к чести своей, слегка смутился.

– Какие комментарии насчет Лео Барнетта?

– Одержимый ненавистью безумец.

– Я могу это цитировать?

– Сколько угодно.

– Так кто же у нас будет рыцарем на белом коне? Хартманн?

– Возможно. Не знаю.

– Я думал, вы между собой тайн не держите.

– Мы друзья, но не слишком близкие.

– Как ты думаешь, почему Хартманн так дружески относится к джокерам? Личная выгода? Может, его жена – носитель вируса, может, у него где-нибудь спрятан незаконнорожденный ребенок-джокер?

– Я думаю, что он дружески относится ко всем, зараженным Дикой Картой, просто потому, что он человек хороший, – холодно ответил Тахион.

– Кстати, насчет ужасных детей-джокеров, какие последние новости насчет беременности Соколицы?

Тахион окаменел от ярости, но затем старательно разжал кулаки и расслабился.

– Нет, Проныра, больше ты меня не подловишь. Я до сих пор жалею, что позволил выйти наружу факту того, что отец ее ребенка – туз.

– Выпьешь, Тах? Я угощаю, – с надеждой сказал журналист, глядя на почти пустой бокал.

– НЕТ!

– Ну, хоть маленький намек, для всех тех поклонников, которые, затаив дыхание, ждут новостей о Соколице, а?

– Ой, Проныра, иди ты отсюда, хватит. Достал, хуже овода.

Тахион махнул рукой в сторону джокеров:

– Вон у них интервью бери, а меня в покое оставь. В намечающемся деле они значат куда больше меня.

– Иисусе, Тах! Ты скромничаешь?

Такисианин жестко поглядел на журналиста. Проныра взял со стола бокал и вылил остатки коньяка себе на голову.

– Я просто… сегодня… не в настроении… пока.

Журналист вытер мокрую шею.

– Без дураков! Тах, за тобой еще один долг. Полагаю, следующее интервью не за горами.

– Жду не дождусь.

– Задница.

Тахион угрюмо поглядел на пустой бокал, а затем поискал взглядом официанта. Дург ат’Морах бо-Исида Вайаванд-са флегматично пожирал еду с огромной тарелки, но Тахион заметил, что его серые глаза постоянно поглядывают в сторону лестницы. Появилась Кристалис, и громила Морах, несмотря на огромный вес, с легкостью встал и подошел к ней. С изяществом взял ее руку и страстно поцеловал. Кристалис отдернула руку, холодно глядя на прислужника. Тахион невольно сместился поближе, подслушивая разговор. Внезапно рука Кристалис резко выпрямилась, и на весь зал прозвучала пощечина.

– Тахион! – сквозь зубы сказала она. Тахион послушно пошел следом за ней за отдельный столик. Достав колоду старинных карт, Кристалис перетасовала их несколько раз и разложила пасьянс.

– Не будешь столь любезен держать от меня подальше свое ручное чудовище?

– Он не мой, а Марка, и в чем проблема?

– Он меня хочет.

– О боже!

Тахиона охватили смешанные чувства.

Омерзение и веселье оттого, что Дург оказался способен на влечение к джокеру. Пусть он и чудовище, но все равно он такисианин.

Стыдно, что ему в голову пришли такие мысли. И жаль Кристалис, что ей вдруг достался такой поклонник.

– Сделаешь что-нибудь, чтобы он от меня отвязался?

– Сделаю все, что смогу, но не забывай, что его с детства растили в ненависти и презрении ко мне. Сначала Вайаванд, а потом и мой кузен Забб. Сейчас он терпит меня только ради Марка.

– Пожалуйста.

– Хорошо, но и ты будь немного предусмотрительнее, умоляю. Пусть Морахи и выродки, быть может, но они такисиане, а следовательно, привыкли получать желаемое от простолюдинов. Не забывай, он – настоящая машина убийства.

– Спасибо, Тах, мне стало намного спокойнее.

– Прости.

– Ну, может, мафия или «Призрачный кулак» оторвут мне голову раньше, чем он. Не забывай, это ты меня уговорил. Вообще, все это произошло по твоей вине. Ой, только не гляди так сокрушенно. Это была шутка.

– Не для меня.

Через зал шла Дита, покачиваясь на неимоверно высоких каблуках, громко стучавших по потертому полу, покрытому плиткой.

– Доктор, мистер Мэрион уволился!

Тахион оторвал взгляд от карты, которую внимательно изучал.

– Кто?

– Мистер Мэрион, учитель.

– Вот дерьмо.

Тахион не слишком часто так бранился, и Дита изумленно поглядела на него.

– Дита, я сейчас настолько занят, чтобы с этим разбираться. Поскольку это все равно дело проигрышное, не наймешь ли ты нового учителя сама? Будь любезна.

– Но я даже не знаю, кого мне искать.

– Преподавателя с хорошим знанием математики и других наук. Хорошо было бы, чтобы он немного разбирался в истории, литературе и музыке. Или, по крайней мере, имел хороший вкус в этом.

Раздался щелчок и шипение пейджера, и их разговор прервал голос от пульта.

– Доктор Тахион, в приемный покой. Доктор Тахион, в приемный покой.

– Но…

– Просто воспользуйся здравым смыслом.

Накинув стетоскоп на шею, Тахион поднял трубку, связываясь с дежурными медсестрами третьего этажа.

– Что там такое?

– Дикая Карта, – послышался резкий ответ доктора Финна. Не теряя времени, Тахион пошел к лифту.

Ребенок корчился, лежа на смотровом столе. Копыта Финна нервно постукивали по плитке, пока он старался удержать ребенка на месте. Он был первым врачом-джокером в клинике имени Блайз ван Ренссэйлер, и поначалу джокеры этому противились, считая, что он прошел обучение благодаря разнарядке, а не знаниям. Но уже после двух недель работы с молодым врачом Тахион был готов уверить их, что их страхи беспочвенны.

Мать ребенка в панике глядела на Тахиона.

Внешне девочка была натуралкой. Что там с ее генетическим кодом – вопрос другой. Проявление симптомов или только что заразилась? На этот вопрос ответят только анализы.

– Первичный осмотр показал отсутствие трансформаций. Мы сумели стабилизировать пульс и давление, я послал за «козырем», но…

– Благодарю, доктор. Миссис…?

– Уилсон, – подсказала медсестра.

– Уилсон.

Тахион взял женщину под руку и повел прочь от корчащегося ребенка.

– У вашей дочери заражение Дикой Картой, и практически очевидно, что она вытянула Даму Пик.

Женщина ахнула и тихо заплакала, закрыв рот рукой.

– Мы должны принять решение очень быстро. Мы можем ввести ей противодействующий вирус, который я создал…

– Так вводите!

– Но я должен предупредить вас о том, что лечение проходит успешно лишь в двадцати процентах случаев. Чаще улучшения не наступает. Вирус продолжает действовать по-прежнему. И есть вероятность смертельного исхода, в результате реакции на «козырь», но очень небольшая.

– Она все равно умирает. Какая разница, если она сделает это чуть быстрее.

Рядом мгновенно появилась медсестра с бланком согласия на лечение.

Тахион уже готовил шприц. Для того чтобы удержать девочку, потребовались усилия Финна и троих медсестер. Он вдавил поршень, а потом взял девочку за запястье, чувствуя под пальцами бешеный пульс. Который становился все слабее. Слабее, слабее, а потом линия на кардиомониторе стала ровной. Раздался пронзительный писк прибора, и эхом ему отозвался крик матери.

Потом все было ужасно, как всегда. Слова утешения, неуместные, разрешение на вскрытие, анализ крови обоих родителей, в данном случае – совершенно бесполезный, поскольку Бет Уилсон растила ее одна, на пособие, а мужчина, служивший маленькой Саре отцом, давно исчез из ее жизни. Последние тридцать долларов пособия она потратила на такси, возя девочку из одной больницы в другую. Узнавая про вирус, ее сразу заворачивали, и так продолжалось, пока она не попала в больницу Джокертауна. Тахион дал ей денег и отправил домой на своем лимузине, с Риггсом.

Откинувшись в кресло, Тахион достал из ящика стола фляжку, открыл и сделал изрядный глоток.

– Можно немного? – спросил Финн.

Он лежал на полу, аккуратно поджав все четыре ноги. Его золотистая шкура слегка подрагивала на ляжке, и он протянул руку, чтобы почесаться. Тахион, продолжая сидеть в кресле, внимательно поглядел на него. Финн выглядит, словно персонаж диснеевского мультфильма, решил он. Небольшое точеное лицо, голубые глаза с приподнятыми уголками, грива белокурых вьющихся волос, зачесанных назад, которая поспорила бы с гривой настоящей лошади. Хвост, разметавшийся по полу сзади от него, будто полы белого халата. Когда они оперировали, то Финну заплетали гриву и хвост в косички, а потом обматывали медицинской лентой. В ответ на предложение постричься коротко Тахион получил взгляд, наполненный ужасом. И понял, что свисающие до пола волосы были предметом гордости для Финна.

Глядя на копыта, размером с чайные чашки, Тахион вдруг захотел спросить, родился ли Финн таким, или трансформация случилась потом. Если трансформация случилась до родов, то можно было быть уверенным, что делали кесарево сечение. Но спрашивать о таком невежливо. Хотя Финн и выглядел человеком, идеально адаптировавшимся к своей жизни, Тахион вдруг понял, что он его совсем не знает.

Медленно повернув фляжку в пальцах, врач поглядел в сторону, хмурясь.

– В чем дело? – спросил Тахион.

– Я до этого не работал среди джокеров, никогда.

– Что?

– Да вот, мой старик имел достаточно денег и связей, чтобы отправить меня учиться в самый лучший медицинский колледж. А потом в ординатуру в «Кедры», в Лос-Анджелесе.

– Так почему же ты здесь?

– Решил, что пришла пора получше узнать джокеров. Увидеть, каково им живется.

– Очень благородно.

– Нет, просто чувство вины. Я вырос во дворце в испанском стиле, в Бел-Эйр. Если отец не мог купить за деньги уважение людей ко мне, он их запугивал, пока они не соглашались.

– А чем твой отец занимался?

– Занимается. Кинопродюсер он. И весьма успешный.

– А ты стал врачом.

– Ну, вряд ли я смог бы стать актером.

– Точно.

Тахион встал.

– Если хочешь еще опыт из жизни джокеров, я как раз собирался в «Кристальный дворец», к ежедневному отчету. Не хочешь присоединиться?

– Конечно. Это лучше, чем оставаться здесь и ждать, пока еще кого-нибудь с Дамой Пик привезут. Жаль, что вы подольше не поработали в лаборатории прежде, чем проводить полевые испытания ксеновируса Такис-А.

– Ну, Финн, по любым меркам, успех оказался ошеломляющим.

– Ага, скажите это миссис Уилсон.

Для того чтобы худой подросток, забившийся в кресло рядом с Кристалис, чувствовал себя спокойнее, даже свет выключили. Видео была крохотной шестнадцатилетней девушкой, которой не было суждено станцевать на выпускном, ходить в кино, в общем – пользоваться благами современной цивилизации. Любое электрическое оборудование поблизости вызывало у нее приступы фибрилляции, от которой она бы умерла, если бы ей немедленно не оказали врачебную помощь.

Если не смотреть на ее глаза, Видео выглядела вполне нормальной. Длинные каштановые волосы, расчесанные на прямой пробор, спадающие на плечи. Узкое, нервное лицо, выглядывающее из-под волос, как между занавесок. Но глаза. Белые, совершенно круглые, колышущиеся, как пенный гребень волны, как облака, несомые ветром.

– Привет, доктор Тахион, – невнятно произнесла она ртом, набитым жевательной резинкой.

– Привет, Видео, как у тебя дела сегодня?

– Вполне.

– Это доктор Финн.

– Привет.

– Так что ты нам сегодня нашла?

– Я хорошо погуляла, так что и нашла немало.

– Превосходно.

– Э-э… доктор?

– Что?

– Хм-м-м… Вы же друг сенатору Хартманну, да?

– Да.

– Он будет выдвигаться?

– В президенты, имеешь в виду?

– Ага.

– Я не знаю, Видео.

– Лучше бы стал. Одного из моих друзей побили рядом с миссией этого Барнетта.

– За этим стоят люди Барнетта?

– Я не знаю. Но он так считает. А копы думают, что это «Оборотни».

– Другими словами, доказательств нет.

– Павел уверовал, – с кроткой улыбкой сказала девушка. – Хотя и доказательств не было. Ну, я не думаю, что этому парню следует становиться президентом.

– Сомневаюсь, что у него получится, – сказал Тахион, желая, чтобы его уверенность была не слабее его слов.

– Хорошо бы, чтобы сенатор Хартманн выдвинулся.

– Когда в следующий раз буду с ним говорить, обязательно скажу.

– Я за него проголосовала бы, будь мне восемнадцать.

– Я ему скажу. А теперь давай показывай.

– О, ладно.

Девушка пристально уставилась перед собой, в пространство над столом Кристалис. В воздухе появились силуэты.

Мужчина-азиат, в одежде цветов банды, тычущий острием выкидного ножа в нос Индюку. Резкий взмах, и с бородки старого джокера заструилась кровь. Он с воплем упал на пол. Худой долговязый панк в грязных кожаных штанах и с цепями на одежде ухмыльнулся, и на его лице зашевелились черные и красные шрамы. С поставленными гребнем волосами он казался выше двух метров ростом. Он схватил старого джокера за коротенькие перья, торчащие из голого черепа, и дернул. Перья остались у него в кулаке.

– В шляпу воткнешь! – радостно крикнул азиат. Внезапно в дверь гастронома вбежал Эльмо и бросился на рослого панка, сбив его с ног. Они начали бороться, и карлик, наклонившись, вцепился зубами в заклеенный пластырем нос противника. Потом Эльмо рванул головой назад, и его противник заорал, закрывая рукой рваную рану на том месте, где только что был его нос. Эльмо выплюнул откушенный нос противнику в ладонь…

– Сильно, – пробормотал Финн.

Сплетенные Сестрички, дрожащие, крепко обнявшие друг друга. Серые волосы, клубящиеся, будто дым, вокруг их худых тел. Расходящиеся в стороны, тонкие, почти бесплотные, как паутинки, всепроникающие, как дыхание, сквозь губы и ноздри. А потом становящиеся все толще, затыкающие горло и легкие, будто ватные тампоны. Громилы, упавшие на пол гастронома, будто сдувшиеся воздушные шары.

Двое мужчин в спортивных куртках из полиэстера с золотыми цепями на шеях, засовывающие Пятнышку головой в одну из ее стиральных машин в прачечной самообслуживания «Пятнышки долой». Они вытащили ее обратно, кашляющую, со стекающей с ее пегой головы пеной и водой. В дверь скользнул Мистер Замогильный. Согнув пальцы, положил руку на плечо одному из громил. Тот попятился, вскрикнул и рухнул. Скоро к нему присоединился и второй…

– Что он использует? – спросил Тахион, глянув на Кристалис.

– Переохлаждение.

– О-о.

Он махнул рукой Видео, чтобы та продолжала.

Задняя дверь пекарни, свет, озаривший переулок. Крики, доносящиеся с кухни. Бандиты из «Призрачного кулака», застывшие посреди захламленного переулка, будто гончие, почуявшие дичь. И ринувшиеся в драку со своими конкурентами из мафии. Перепуганные джокеры, жмущиеся к стенам, дым от пончиков, сгорающих в угли в перекаленном масле.

Свист вдалеке, ясно различимый на фоне автомобильных сигналов и грохота вагонов подземки. Мелодия из «Ровно в полдень»…

Тахион уронил голову в ладони.

– Я и не знал, что ты там.

– Иногда я очень пронырлива, – с гордостью ответила Видео. Кристалис с усмешкой поглядела на Тахиона.

– Очень интересно. Значит, наш милый доктор тоже при деле. Давай, Видео, показывай, я хочу это увидеть.

– Пекарня Клецки в квартале от больницы. Я у него по утрам пончики покупаю. Когда пришел вызов, поблизости были я и Тролль.

– То-очно, – протянула Кристалис.

Тахион с «магнумом» калибра 357, выглядящим в его изящной руке, будто пушка, выходящий из переулка. Тролль, сжимающий кулаки размером с голову, молотящий врагов по головам, будто музыкант, играющий на бонгах. Один из мафиози выхватил пистолет калибра 22 и в упор выстрелил в массивную грудь Тролля. Пуля с визгом отрикошетила от зеленой кожи джокера, и бандит побледнел, как мел. Тролль схватил его за рубашку и поднял в воздух.

– А вот этого, мистер, делать не стоило. Теперь я разозлился по-настоящему.

И Тролль хладнокровно сломал бандиту обе руки, потом обе ноги, а затем положил в угол, словно ненужный мешок. Кричащий от боли мешок.

Тахион, переводящий взгляд с одного противника на другого. И каждый из бандитов тут же падал на землю мешком, начиная храпеть еще в процессе падения, как только на него падал странный взгляд этих темно-синих глаз. Один из бандитов «Призрачного кулака» успел выхватить пистолет калибра 45, но Тахион тут же выбил оружие из руки противника. Подхватил на лету, поднес ствол к губам и дунул.

– Показуха, – сказала Кристалис.

– Кое-что умею, – пожав плечами, ответил инопланетянин.

– Ни за что не поверю, что ты не знал, что Видео там. Такое делают только на потеху публике, под аплодисменты.

– Кристалис, ты меня обижаешь.

– Тахион, ты самодовольный сукин сын, и даже не пытайся разубедить меня в этом.

– Я и не знал, что вы во всем этом участвуете, – сказал Финн.

– Я это организовал… помог организовать. И должен брать на себя долю риска.

Залпом допив бокал, инопланетянин поклонился Кристалис и Видео.

– Дамы, благодарю вас.

В дверях он задержался.

– Кстати, Кристалис, как считаешь, мы справляемся?

– Я считаю, что мы перехватываем инициативу. И лишь надеюсь, что они не решат ударить по-настоящему.

– Испугалась?

– Можешь поставить на кон свою чудную инопланетную попку, что да. Я намного лучше тебя знаю ситуацию. И тех, кто за ней стоит.

– Но не собираешься мне рассказывать.

– Ты совершенно правильно понял.