Блондинка? Брюнетка? Рыжая!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Франческо Романелли съехал с главной дороги на проселочную. Четверть часа и несколько миль отделяли его от того места, в которое он так стремился попасть. Однако Франческо очень устал и решил передохнуть. Он остановил машину на окраине деревни, недалеко от автобусной остановки.

Воздух был невероятно тяжелым, ни дуновения ветерка и жара, как в аду. Включенный в салоне машины кондиционер положения не спасал.

Приземлившись в лондонском аэропорту, Франческо с неудовольствием отметил, что в Лондоне жарче, чем в Риме, это показалось ему абсурдным. Еще в салоне самолета он снял пиджак, расстегнул рубашку и закатал рукава, но, несмотря на все это, ему по-прежнему было жарко и душно, воздуха не хватало.

Франческо взял в руки сотовый, но внезапно его внимание привлек уличный шум, а точнее, хриплый вскрик. Он непроизвольно повернул голову туда, где, казалось, был источник звука, и сощурился, сосредоточенно вглядываясь в пространство. Под навесом автобусной остановки он разглядел несколько молодых людей, трое из них окружили тоненькую рыжеволосую девушку. Франческо не мог видеть ее лица, только медные пряди волос, сияющие и переливающиеся на солнце. Внезапно на него нахлынули воспоминания.

До встречи с Эрин Франческо считал чистым вымыслом или беззастенчивым преувеличением все восторженные эпитеты, традиционно адресуемые огненноволосым женщинам. Но, однажды прикоснувшись к нежнейшей молочно-белой щеке, сквозь которую просвечивает стыдливый румянец, проведя рукой по шелковистым локонам, попробовав на вкус рубиновые губы, он уже не представлял возле себя пресную блондинку или напористую брюнетку.

Франческо почудилось, будто он вновь держит в своих объятьях Эрин. Ее мягкое, гибкое, податливое тело так близко, что кажется, сейчас утонешь в нем. Благоухание ее фарфоровой кожи кружит голову. Огненный шелк волос струится между пальцами. Он слышит стук ее маленького сердечка, губами ощущает биение пульса на ее шее. Он вновь и вновь шепчет ее имя…

Франческо представил, как Эрин откидывает голову и смотрит на него сквозь полуопущенные веки, обрамленные длинными пушистыми ресницами. Он ни на минуту не забывал ее удивительные фиалковые глаза с блестящими зрачками, помнил, как в ожидании поцелуя приоткрывается ее рот… Мужчина невольно застонал.

То свидание не удалось, вернее, оно состоялось, но Романелли провалил собственный план. Часами он думал об Эрин, думал о том, как это будет поцеловать ее. Он представлял себе нечаянный, внезапный, неожиданный, удивительный, захватывающий, умопомрачительный поцелуй. Франческо хотел покорить ее одним только этим поцелуем. Часами он фантазировал, грезил, строил планы своего мгновенного романтического наступления, он готовил любовный блицкриг. Подобно великому полководцу прошлого, он должен был прийти, увидеть и сразить Эрин.

Франческо считал себя опытным любовником, в этом вопросе статистика была на его стороне. Он покорял девять женщин из десяти. Но Эрин вела себя слишком непредсказуемо, чтобы к ее поведению можно было применить хоть какой-нибудь, даже самый общий, план. У нее была возмутительная манера все обращать в шутку.

Эрин могла часами хохотать над тем, что казалось ей смешным, а ему обидным. Она растягивала свои сочные гранатовые губы, обнажала ослепительные ровные белые зубы и заливалась смехом, и Франческо казалось, будто в воздухе звенят тысячи хрустальных колокольчиков.

Франческо становилось страшно прикасаться к этим губам, порой он боялся Эрин и ненавидел себя за это.

— Ты ведьма, — не выдержал однажды Франческо.

Он был невероятно зол и серьезен, отчего Эрин хохотала еще безжалостней. И он жалел, что так отчаянно влюбился, иначе он никогда бы не позволил женщине так с собой играть.

Раньше Франческо думал, что для человека, который радеет о здоровье своих чистокровных арабских скакунов, важно нанять лучших в мире конюхов, для человека, который по-настоящему боится стать банкротом, важно найти лучших финансистов… Но вот что делать ему? Франческо дорожил своей репутацией отличного любовника, но женщины, которых он так легко завоевывал, снова и снова уходили от него. Что он делает неправильно?

— Ты забавный, как головная боль! — сообщила ему Эрин, перестав наконец смеяться.

Тогда Франческо все время казалось, будто он спит, и просыпаться не хотелось. Только месяцы спустя он начал понимать, как все произошло.

Высказывание Эрин привело Франческо в ярость. В каком-то безумном порыве он обхватил ее за плечи и поцеловал совсем не так, как планировал в своих мечтах. Сколько обидного бессилия было в этом поцелуе! Ему казалось, он умоляет Эрин о снисхождении, стелется перед ней, а не берет свое, то, что принадлежит ему по праву.

— Хочешь повеселиться? Что ж, веселись! — сипло пробормотал он.

Эрин смягчилась, только ее хитрые глаза по-прежнему вспыхивали адскими искрами. Она облизала свои губы и поцеловала Франческо. Его сердце готово было остановиться. Ему казалось, будто Эрин не просто целует его, а нежно прикасается к его душе. Затем она отпрянула назад и, склонив набок голову, усмехнулась.

Франческо очень быстро понял, что проиграл. Теперь он знал: больше он себе не принадлежит, весь его опыт соблазнителя оказался бесполезен.

Эрин Фойл была непостижима для него. Он прислушивался к ней, даже когда она молчала, а когда заговаривала, он кипел от ярости, потому что еще никогда на его пути не встречалась столь дерзкая женщина. Ее речь казалась ему колдовской музыкой. Эрин всячески обыгрывала его имя, произносила его на разные лады, насмешливо коверкала, но Франческо неизменно отзывался, лишь бы только она звала его к себе.

Чтобы чувствовать себя абсолютно счастливым, Франческо достаточно было всего лишь целовать пряди волос Эрин. Находясь рядом с ней, он испытывал невыносимую, сладчайшую боль. Он млел, когда она просто смотрела на него, и страдал, когда она отводила свой взгляд.

— Не бойся меня, милая, — однажды ласково сказал Эрин Франческо.

В ответ она расхохоталась, а когда успокоилась, ее голос прошелестел, как ветер в изумрудной листве:

— Ты не опаснее мотылька. Я боюсь лишь одного…

Эрин с вызовом заглянула в его захмелевшие от счастья глаза.

— Чего ты боишься, сладкая моя? — не удержался он.

— Боюсь, что ты опалишь свои крылышки, незнакомец.

— Почему ты зовешь меня незнакомцем?

— Назови свою фамилию, незнакомец, — дурманящим шепотом попросила она.

— Романелли. Меня зовут Франческо Романелли, — послушно ответил он. — Мое полное имя Франческо Луис Романелли.

— Ну, так вот, Франческо Луис Романелли, меня зовут Эрин Фойл. Объясни мне, что ты здесь делаешь? Почему ты такой нетерпеливый? И отчего ты так испугался, когда я предложила тебе заплатить за горючее для твоей машины? — промурлыкала Эрин. Ее ладони лежали на груди Франческо, она стояла очень близко и требовательно смотрела на него.

Франческо впервые не знал, как ответить женщине. Эрин широко улыбнулась, но подавила смех.

— Что тут смешного? — смущенно спросил он.

— Просто я вспомнила… Я вспомнила, как, запыхавшись, ты влетел сегодня вечером в отель. Я думала, тебя удар хватит, так сбивчиво ты дышал, герой. А эта расстегнутая на груди рубашка и галстук, торчащий из кармана! Непорядок, сэр! Ох! Глупый мужчина!

В подтверждение ее слов Франческо глупо улыбнулся. Его растрогала ее непосредственная критика.

— Тебя непросто понять, — призналась Эрин.

— Почему? — заинтересованно произнес он.

— То ты застенчивый и скромный, как, например, сейчас, то неуправляемый нахал.

— Нахал? — Франческо сделал вид, будто он удивлен и не понимает, что она имеет в виду.

— Да, нахал. Грубый, возмутительный, несносный нахал!

— Спасибо за комплимент, — Франческо склонил голову и улыбнулся. — А какой я еще?

— Таинственный, чувствительный, возбуждающий, безрассудный, упрямый, иногда довольно милый… Но вчера ты меня просто взбесил, Франческо.

— Вчера я тебя спас, Эрин.

— Нет, вчера ты вывел меня из себя, а спасешь — сегодня.

— От чего же я должен тебя спасти? Разве сегодня тебе что-нибудь угрожает?

— Мне всегда угрожает скука, из-за которой я бываю такой… взбалмошной. Поэтому не позволяй мне заскучать, Франческо.

— Ладно, Эрин.

— Если тебе это не удастся, пеняй на себя, — она лукаво погрозила ему пальчиком.

— Значит, ты со мной сегодня не только из благодарности? — не поверил своему счастью Франческо.

— Нет, конечно. Если бы я не хотела поужинать с тобой, я бы уехала из отеля, и ты бы меня никогда не нашел, — засмеялась девушка.

— Ты способна на такой ужасный обман?

— Это не обман, Франческо.

— А как ты это называешь?

— Это прием самообороны. У некоторых симпатичных девушек нет стальных кулаков и накачанных мускулов, зато у них есть мозги.

— Значит, ты хотела видеть меня, солнышко?

— Не утомляй меня пустыми расспросами, Франческо. Сейчас я еще здесь, но, как долго это продлится, зависит только от тебя. Ответь, например, почему на тебе вчерашний костюм, неряха?

— Я надел чистую рубашку, — смутился Франческо. Немыслимое дело — он оправдывался перед женщиной! — И я был в душе.

— Ты был в душе? — Эрин довольно долго теребила пуговицу его рубашки, затем она встала на цыпочки и потянула носом. — Да, пожалуй, стоит поверить. Сегодня ты пахнешь приятнее, чем вчера… Хотя вчера ты тоже пах умопомрачительно, ну, если не принимать во внимание запах лошади.

— Ты всегда говоришь то, что думаешь?

— Почти. Но в данный момент я поступаю так лишь для того, чтобы ты не пропускал ни одного моего слова.

— То есть?

— Все просто. Если ты не понимаешь сказанного сразу, ты упускаешь драгоценный шанс. Вот как только что.

— Какой еще шанс? — занервничал Франческо.

— Я не всегда буду вести себя так безответственно, — строго предупредила его девушка. — Учти, стрелки бегут, колесики вертятся, все идет к своему концу…

— Звучит пугающе.

— К счастью, только для тебя, дорогой, — насмешливо отозвалась Эрин.

— Твои друзья знают обо мне? — сменил тему Франческо.

— Знают.

— И что они говорят?

— Будто я сошла с ума. Но это неправда. Я бы рада сойти с ума, но до сих пор у меня получалось только сводить с ума, — пожаловалась она. — А еще мои друзья уверены, что ты плохой.

— И почему они так считают?

— Я рассказала им, как ты со мной обошелся. Они решили, будто у тебя по отношению ко мне дурные намерения.

— Они совершенно правы, — сознался Франческо.

— Рада слышать… Они мне завидуют.

— Не скажу, что в повседневной жизни я человек сугубо положительный, но ты будишь во мне какое-то другое, незнакомое мне доныне существо, и оно определенно не отличается благочестием, Эрин.

— Ты хочешь соблазнить меня, Франческо?

— Похоже, до ресторана мы сегодня не доедем, — заметил он, чувствуя, как его пульс стремительно учащается.

— Прости, должно быть, я ломаю все твои планы, — притворно ужаснулась девушка.

— Именно так, но последнего пункта я не дам тебе изменить, — предупредил Франческо.

— Что за пункт?

— Свечи и шелковые простыни.

— Можешь оставить только простыни, дорогой.

— Меня никто еще не называл дорогим, — он покачал головой.

— И правильно! Ведь ты самый настоящий хищник!

— Не спорю.

— А если ты хищник, то зачем тебе вообще простыни? У тебя же есть машина!

— Ты хочешь заняться любовью в машине? Боюсь, не получится. Ты забыла, это пикап.

— Ты как ребенок, Франческо! Я вижу, что не «порше». Но это и к лучшему, пожалуй. Ты не какой-нибудь офисный мальчик, ты работаешь с лошадьми. У тебя и машина должна быть соответствующая, — Эрин потрепала его по плечу.

— Почему ты думаешь, что я работаю с лошадьми?

— Мне будет очень неприятно, если я ошиблась.

Франческо понял: время рассказывать о себе еще не пришло. Он решил, что Эрин пока незачем знать о том, что он всего лишь офисный работник, который время от времени любит в одиночестве прокатиться верхом по окрестностям.

— Тебе нравится мой пикап и тебя устроит крошечная комнатка в мотеле?

— Конечно, если ты мне составишь компанию.

— Боже! — не веря своим ушам, воскликнул Франческо и жадно обхватил девушку за плечи.

Эрин обвила руками его сильную шею и коснулась губами его губ.

А она не дожидается, когда я ее поцелую, она сама прекрасно знает, чего хочет.

— Едем! — прошептал Франческо, и уже совсем было направился к машине, но Эрин придержала его за пуговицу рубашки.

— Куда ты так торопишься, хищник? — спросила она.

— Я могу и подождать, — он застыл на месте и непонимающе уставился на девушку.

— Задумайся на мгновение, как глубоко ты можешь меня ранить своей поспешностью, — произнесла Эрин. Она запрокинула голову и приложила к груди руку, словно актриса немого кино.

— Ты хотя бы представляешь, что ты со мной делаешь, милая? — взмолился Франческо.

— Ты становишься таким симпатичным, когда нервничаешь и злишься, сущий ангел! Давно не видела ничего подобного! Разумеется, я представляю, что сейчас с тобой происходит, это-то меня и забавляет.

— Рад, что тебе нравится потешаться надо мной, — холодно произнес он и сильно сдавил ее руку.

Эрин продолжала насмешливо улыбаться. В конце концов она рассмеялась и нежно прошептала:

— А мне показалось, будто ты хочешь соблазнить меня.

— Да, но не в машине же, Эрин! Первый раз должен стать особенным!

— Первый раз! — девушка снова засмеялась. — Первый раз… — успокоившись, задумчиво повторила она.

— Я только заеду на заправку, и мы сразу же поедем на одну ферму, это всего в миле отсюда.

— И я не могу ничего сделать, чтобы ты передумал? — хрипло проговорила Эрин и начала пуговицу за пуговицей расстегивать свою блузку.

Франческо, оглушенный и ничего не понимающий, наблюдал за манипуляциями девушки. Она испытующе смотрела на него томными фиалковыми глазами. В конечном итоге он не выдержал и, стараясь прикрыть ее обнажившуюся грудь, обнял девушку.

— Вот и молодец, — с облегчением произнесла она.

Эрин лишь приглушенно вскрикнула, когда Франческо сделал ее своей. До этого момента она не знала мужчин, и когда Франческо Романелли это понял, он обезумел от страсти.

— Расслабься, — шепнул он ей. — Я знаю, что делать, тебе будет хорошо.

— Мне уже хорошо, Франческо. Мне очень хорошо… — мурлыкала Эрин.

Стоны Эрин, ее смех, запах ее духов, ее нежная бархатистая кожа, частое прерывистое дыхание, вскрики и наступающая затем тишина… Франческо был страждущим. Все это время рядом с ней он не мог утолить ни голод, ни жажду, ни тоску. Его кровь кипела в жилах и не находила выхода. Его руки, его глаза, его губы непрерывно искали Эрин и не находили.

Вместо любимой жены Франческо получил всего лишь письмо, информирующее его об ее уходе, вместо наслаждения — злость, вместо нежности и ласки — презрение.

В тот день Франческо изорвал письмо в клочья и выбросил из окна машины.