Блондинка? Брюнетка? Рыжая!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Прошло несколько секунд после того, как Валентина и Сэм оставили Франческо и Эрин наедине и закрыли за собой дверь библиотеки, — несколько секунд абсолютной тишины.

Эрин не ощущала ничего, кроме растерянности. В какой-то момент ее поразил факт, что этот привлекательный мужчина — ее муж — больше не будит в ней тех чувств, которые она испытывала к нему с первых мгновений их знакомства.

Эрин поняла: она больше не любит Франческо, она не испытывала желания прикоснуться к нему, его насмешливый взгляд не провоцировал ее на дерзости, его сильное тело не заставляло ее трепетать в предвкушении. Хотя все достоинства Франческо по-прежнему оставались очевидны. Эрин решила, что справилась с этой страстью, именно страстью, а не любовью, как ей казалось вначале.

Теперь Эрин жалела о своем необдуманном поступке. Слишком поздно она поняла, как на самом деле обстоят дела и что из себя представляет Франческо Романелли.

— Весьма ловкий трюк, Франческо, — одобрительно кивнула Эрин. — Я должна была ожидать нечто в этом роде.

— Не надо, Эрин, — серьезно проговорил он. — Я вовсе не горжусь своим поступком, как ты могла подумать. У меня просто не было выбора.

Франческо разглядывал свою жену. Она показалась ему необычайно хрупкой, но он подавил желание обнять ее.

Если бы Эрин получше присмотрелась к Франческо, то могла бы заметить, как сильно он изменился за то короткое время, что они были врозь.

А вот то, как изменилась Эрин, Франческо заметил сразу. Она стала тоньше, изящнее, отчего ее волшебные фиалковые глаза теперь казались еще больше и выразительнее. А вот выражение этих глаз не понравилось Франческо.

— Зато у меня выбор был, — устало произнесла Эрин. — Я жалею, что не поступила так, как велела мне моя интуиция, а поддалась на уговоры Валентины.

— Ты не ответила ни на один мой звонок, ты отклонила мою просьбу о встрече, ты не удосужилась лично сказать мне о своем желании развестись…

— Успокойся, Франческо, — прервала она его. — Мне не нужны твои деньги, если тебя это беспокоит.

— Деньги? При чем тут деньги, Эрин? — вскипел Франческо. — Меня тоже они совершенно не интересуют. Думаешь, это из-за денег я непрерывно звонил тебе изо дня в день? За кого ты меня принимаешь, Эрин?

— А разве нет? — удивилась она.

С того самого дня, как Эрин ушла от Франческо, она понимала неизбежность этого разговора. Девушка была уверена, что ее богатый муж в первую очередь озаботится тем, чтобы при разводе не пострадала целостность его многомиллионного состояния. Эрин не претендовала ни на пенни из его кошелька, она даже на всякий случай заготовила блистательную речь бедного, но гордого человека и оттачивала ее в уме. Теперь же оказалось, что ее речь никто слушать не будет. Для нее оставалось загадкой, на что надеялся ее муж, ища с ней встречи. Эрин проще было думать, будто он тревожится о своем состоянии, а не о том, как бы вернуть ее расположение.

— Ты можешь объяснить, почему ты не отвечала на мои звонки? — воспользовался ее смятением Франческо.

— Ну… Когда я вернулась в Англию, у меня украли сотовый телефон. Или я его потеряла… В общем, я не знаю, где он.

— Но я звонил на твою квартиру, ты и на эти звонки не отвечала.

— Ты прав. Не отвечала, — согласилась она.

— Зато отвечала твоя мать.

— Я об этом не знала!

— А она заверила меня, что ты категорически отказываешься подходить к телефону.

— Она так сказала?

— В чем ты перед ней провинилась, Эрин, почему она заставляет тебя расплачиваться за ее ошибки?

— Я не вполне понимаю, о чем ты говоришь, Франческо, — Эрин наконец смогла взять себя в руки.

— Она подсознательно мстит тебе за то, что ты возражала против возвращения отца и его переезда в вашу квартиру.

Не может быть! Да как он смеет лезть в мою личную жизнь и судить мою мать?!

За все недолгое время их с Франческо совместной жизни Эрин старательно избегала разговоров о своей семье, поэтому осведомленность и самоуверенный тон ее мужа покоробили ее.

— Да, представь себе, мне посчастливилось поговорить с твоей матерью. Она мне доходчиво объяснила, как ты страдаешь из-за того, что я оказался не нищим и не безродным. Я польщен, милая, — в голосе Франческо слышался сарказм.

— Я не знаю, что конкретно она тебе сказала. Я ее не просила обсуждать с тобой наши отношения. И ее отношения с моим отцом я с тобой тоже обсуждать не собираюсь, — пресекла его Эрин.

— А я был уверен, она следует твоим инструкциям, — настаивал на своем Франческо. — Она убедила меня, что в тебе нет ни крупицы алчности, и я ей охотно верю.

Франческо опустил глаза и взглянул на живот супруги. Конечно, он не мог ничего увидеть, срок беременности был совсем небольшой. Внешность Эрин пока не претерпела никаких изменений.

По глазам Франческо Эрин поняла: он знает о ребенке. Она застыла в нерешительности, ее сердце отбивало бешеный ритм.

— На твоем лице буквально нарисовано чувство вины. Да и по твоему поведению можно сказать то же самое. Ты избегаешь любых разговоров, прячешься от меня…

— Не знаю, на что ты намекаешь, но перед своей матерью я ни в чем не виновата.

— Она не говорила тебе о моих звонках?!

— Нет, но я уверена, таким образом она хотела меня защитить.

— От меня — твоего мужа? Я что оскорблял тебя, бил, тиранил каким-либо иным способом? Откуда такой панический страх?

— Знаешь, матери иногда совершают всякие иррациональные поступки.

— Будь ты матерью, ты бы поступила, как она?

— Я не давала тебе права критиковать моих родителей! И перестань на меня давить, Франческо! — вскричала Эрин.

— Ты кричишь, потому что не права. Ты сама прекрасно знаешь, я здесь не для того, чтобы ругать твоих родителей, у нас есть более важные темы для обсуждения.

Франческо сел на диван и жестом пригласил Эрин последовать его примеру.

— Я знаю, тебе сейчас трудно, Эрин, и я не стану сознательно усугублять твои страдания. Но, поверь мне, не я виноват в том, что с тобой происходит. Ты сама загнала себя в эту ловушку. Я же могу предложить тебе приемлемое решение…

— Говори яснее, Франческо.

— Рад, что ты наконец готова меня выслушать, — ровным тоном произнес он. — Согласен, доверием в начале наших бурных отношений и не пахло, и в этом есть доля моей вины. Я позволил тебе заблуждаться в отношении моего социального статуса, потому что не считал, будто это важно. Да и ты мне представлялась совершенно другой. Если бы я знал, что в тебе есть этот вирус ревности, Эрин!.. Ты производила впечатление уверенной в себе девушки, которая не станет подозревать собственного мужа в измене всякий раз, когда он вздумает заговорить с привлекательной особой.

— Значит, это я виновата, Франческо? Знаешь, если бы ты просто разговаривал с ней, никакой проблемы бы не было, но я видела, как вы целовались, и не смей это отрицать!

— Эрин, не забывай, мы пили шампанское. А потом, это она поцеловала меня, а не я ее.

Эрин заулыбалась так, словно признание Франческо очень ее обрадовало:

— Ну, конечно же! Бедный-бедный Франческо! Ты невинен, как младенец, а все женщины мира только и заняты тем, что изыскивают способ совратить тебя. Несчастная жертва женского вероломства!

— А что мне было делать? Отбиваться, звать на помощь? Звонить девять-один-один? Пригрозить, что натравлю на нее свою жену? — удивился он.

— Не ерничай! Не она целовала тебя. Вы целовались, и точка. Поверь, я вижу разницу.

— Ты раздуваешь из мухи слона, Эрин. Что бы ты там себе ни придумала, я тебе не изменял.

— Не успел? Ничего, Франческо, это дело времени.

— А у тебя, оказывается, комплексы, девочка моя! Можно представить, в каких беседах мы проведем нашу жизнь. Не знаю, как я смогу выносить подобные сцены.

— Сцены? По-твоему, это я устраиваю тебе сцены?

— По-моему, ответ очевиден.

Лицо Эрин исказилось от злости. Франческо всегда умел перевернуть все с ног на голову.

— Что случилось с женщиной, на которой я женился? — задал он риторический вопрос. — Что случилось с ласковой, заботливой, чуткой Эрин? Где она — моя остроумная, непостижимая, заводная женушка?

— Она поумнела! — передразнила его интонацию Эрин.

— Это беседы с мамочкой сделали ее такой «умной»?

— Не смей трогать моих родителей, Франческо, — угрожающе произнесла девушка.

— Эрин, иногда поцелуй — это не более чем поцелуй. Твоя реакция на столь ординарное событие кажется мне излишне преувеличенной.

— А я считаю, что если не хочешь переходить границы дозволенного, то и незачем приближаться к опасной черте. Когда я выходила за тебя, Франческо Луис Романелли, я рассчитывала на верность с твоей стороны.

— Вот именно, Эрин, я женился на тебе. Если бы я хотел ее, то и женился бы на ней. Еще есть какие-нибудь неясности?

— Для меня все, чего ни коснись, — одна сплошная неясность, — Эрин развела руками.

— Я люблю тебя. Ты моя жена. Я хочу жить с тобой.

— Ты хочешь, чтобы я безоговорочно доверяла тебе и закрывала глаза на твои маленькие шалости, а главное, не задавала никаких вопросов. Правильно я понимаю?

— Ты можешь задавать любые вопросы, какие пожелаешь, милая, но я рассчитываю, что моего слова тебе будет достаточно. И если я говорю, будто не было измены, то я вправе ожидать твоего доверия.

— Я знаю людей, которые, утверждая одно, делают обратное.

— Вот поэтому я и считаю, что у тебя комплексы.

В ответ Эрин невозмутимо улыбнулась Франческо. В ее взгляде было одновременно и негодование, и разочарование. На такой взгляд хотелось ответить каким-нибудь неожиданным поступком, и Франческо уже было собирался принять этот безмолвный вызов, но Эрин его опередила.

— Брак! — проговорила она. — Да, мы поспешили сделать то, к чему оба не были готовы. И дело не в твоих деньгах и в твоем высоком происхождении… Я не завидую тебе, Франческо. Но ты не муж. Ты сердцеед, прекрасный любовник, восхитительный мужчина, но не муж. И на этом все дискуссии следует прекратить.

— А то, что я тебя люблю, в расчет не берется?

— Любовь… Это не было любовью.

Франческо вздрогнул. Эрин говорила в прошедшем времени. Он успел неплохо изучить свою жену и допускал, что она всего лишь снова играет с ним. Франческо понимал, от него требуется какой-нибудь решительный поступок, способный смести сомнения и предубеждения его жены. В глубине души он надеялся: все еще можно исправить.

Но Эрин не просто было отбросить воспоминания о поцелуе Франческо и той незнакомки. Она и сейчас во всех деталях могла представить своего мужа, лобызающегося с шикарной длинноногой блондинкой. И сколько еще таких блондинок будет обхаживать ее супруга, она и представить боялась.

— Эрин, перестань, пожалуйста, все время возвращаться к этому совершенно бессодержательному поцелую. Диана абсолютно безвредна. Она странно себя ведет, когда выпьет, но ей прекрасно известно, что я женат, и, поверь мне, она это не оспаривает. Все мои друзья и знакомые знают о моем браке и считают его очень счастливым…

— Ты спал с ней? — оборвала его Эрин.

— То, что было до моей встречи с тобой, никакого отношения к делу не имеет, — строго произнес Франческо.

— Значит, спал, но, утверждаешь, будто только до встречи со мной?

— Я не такой, как твой отец, Эрин. И я не собираюсь каяться в том, чего не совершал.

— Мне не нравится, что ты постоянно задеваешь моих родителей! — выкрикнула она.

— А мне не нравится, что ты выискиваешь повод упрекнуть меня в неверности. Ты достаточно умна и должна понять: я не из тех, кто ради короткой интрижки готов поставить на карту семейное благополучие.

— Я прошу тебя подписать бумаги о разводе, Франческо, — тихо произнесла Эрин.

— Я не могу с этим согласиться, — ответил он.

— Я ухожу, Франческо. И поверь мне, твое одиночество долго не продлится, — она направилась к выходу из библиотеки.

— Эрин… — он тяжело вздохнул.

В этом возгласе было бессилие и разочарование. Франческо не считал возможным говорить о ребенке теперь, когда Эрин была так категорично настроена против их брака. Он надеялся помириться с ней, но у него это не получилось.

— Иногда мне кажется, ты будешь очень рада, если увидишь меня в объятьях другой женщины. Тогда ты решишь, что была абсолютно права, подозревая меня в неверности. Ты останешься в одиночестве, но зато уверенная в своей правоте. Эрин, детка, если ты не опомнишься, это все очень плохо кончится.