Бог Непокорных

Глава 16

— Открывайте, — приказал командор.

Солдат отодвинул засов.

— Сир, — предупредил Чайдзайн. — Будьте осторожны. Они не в себе.

Кельмар промолчал. Министериал распахнул дверь и взялся за булаву — так, как будто бы ожидал немедленного нападения из темноты, лежащей за проемом двери. Едва различимое движение… стон… шорох… Чайдзайн опустил ладонь на рукоять меча. Дольн, в руках которого чадил факел, бегло взглянул на командора и сделал было шаг к дверному проему, но Кельмар отстранил его с дороги. Он прикоснулся к предплечью левой руки пальцами правой, ощущая сквозь плотную ткань бугорки с различными видами ядов и легонько надавил на два из них.

Возникло чувство, как будто бы от локтя к плечу и выше, в голову, поднялась холодная голубовато-синяя волна, а затем сквозь голову, свободно минуя кости черепа, подул прохладный ветер. Восприятие изменилось — свет факелов теперь слепил командора, зато темнота расцвела призрачными красками: он увидел камеру также хорошо, как если бы она была залита дневным светом. Большинство людей, находившихся в помещении, оставили без внимания открытую дверь — лежали без сознания, неподвижно сидели или раскачивались из стороны в сторону — но некоторых изменения в обстановке явно заинтересовали — их глаза горели безумным огнем, они медленно подбирались к двери, определенно собираясь наброситься на вооруженных людей в коридоре при первой же удобной возможности. Кельмар обнажил меч, шагнул в камеру и убил четверых самых буйных, включая Тейда Ансампера, которого, положа руку на сердце, он никогда не любил. Тейд был слишком хорош во всем — молодой и честолюбивый, он явно мечтал со временем занять место Кельмара, а кардинал Рекан, как было известно командору, выказывал явное покровительство молодому рыцарю. Несколько раз они беседовали наедине — не слишком часто и не на виду у всех, но у командора, который посвятил Ордену почти всю свою жизнь, имелись друзья в том числе и среди адъютантов Рекана, и об этих встречах он знал. Ему не было известно, о чем они говорили, но догадаться несложно: Тейд служил Рекану глазами и ушами, позволяя кардиналу быть в курсе того, что происходило в сотне Кельмара, и в то же время покровительство Рекана позволяло Тейду надеяться когда-нибудь занять место командора.

Кельмар легко мог бы сделать жизнь Тейда невыносимой и в конечном итоге вынудить покинуть сотню, подав прошение о переводе под командование другого командора, однако он старался относиться к молодому карьеристу так же, как и ко всем остальным своим рыцарям, никак не выделяя его ни в худшую, ни в лучшую сторону. Он не любил Тейда и не доверял ему, но теперь тот лежал мертвым у его ног, и это было… неправильно.

— Закройте дверь, — приказал Кельмар Чайдзайну и Дольну, которые было сунулись в камеру за ним следом. — Ожидайте снаружи.

Восторга этот приказ у них вызвал еще меньше, чем мертвые тела на полу, однако возражать никто не стал. Дверь закрылась; Кельмар встал к ней спиной — так, чтобы держать под обзором всю камеру — и мысленно обратился к змеенышу: «Что, черт возьми, происходит?»

Он ощутил нежелание бестии отвечать на вопрос — некое, едва уловимое движение чужеродного сознания внутри его собственного разума, скользкое и отвратительное, как и сама тварь. Он повторил вопрос еще раз, с нажимом — зная уже, что способен до определенной степени проникать в разум твари так же, как змееныш проникал в мысли Кельмара — словно выискивая усилием воли притаившегося в глубинах разума паразита и разглядывая его максимально пристально и четко. Змеенышу такое поведение носителя было не по нутру: он предпочитал находиться в симбиозе с человеком, рядом с ним, но оставаясь при этом вне света его сознания; слишком пристальное и ясное внимание было для него неприятно и даже в какой-то степени мучительно. Этот прием сработал и сейчас: прижатый к стенке змееныш заговорил:

«Они слабые. Да, все дело только в этом. Не смогли ужиться с моими детками.

Ненадежные…»

Мысленному взору Кельмара предстала фантасмагорическая картина: куски мяса, по которым ползают черви; шатающееся больное животное; паразиты, проедающие ходы в живых телах и отравляющие своими выделениями носителя… Эти образы, в отличии от болтовни змееныша, содержали настоящий ответ на его вопрос, и он ощутил, как из глубины его души медленно поднимается гнев.

«Ты не говорил, что твои черви сводят с ума!..»

«Ну… не все же сошли! — Продолжал изворачиваться змееныш. — Другие еще вполне себе…»

«Ты должен был меня предупредить.»

«Заранее не угадаешь, кто сойдет с ума, а кто нет.»

«Я должен был знать о том, что такие последствия вообще возможны.» — Продолжал настаивать Кельмар.

«Ты знал, просто не хотел об этом думать, — вкрадчиво прошептал змееныш. — Тейд должен был находится под контролем, также как Файро и Ган. Иначе они могли донести Рекану или кому-нибудь еще. Некоторых ты не знал, другие были откровенно ненадежны, третьи были нужны нам для того, чтобы следить за всеми остальными… Да, ты немного переусердствовал, заставляя меня осеменять всех подряд, но теперь-то ты понимаешь, каковы могут быть последствия и впредь будешь осторожнее…»

«Я знал их. Это были мои люди. Люди из моей сотни.»

«Поздно об этом жалеть…» — Омерзительное ощущение скольжения гибкого вытянутого тела где-то внутри головы. Кельмар почти привык к постоянному присутствию змееныша рядом с ним, но сейчас самоубийственное желание разбить себе череп, погрузить руку в мозг и вырвать из себя эту тварь снова нахлынуло на командора.

«Осторожно. — Прошептал змееныш. — Не будь слабым. Ты тоже можешь спятить. Не поддавайся эмоциям. Не всякая тьма нам полезна.»

Еще одна картина: человек, которого тянули в разные стороны демоны преисподней и духи света. Человек оставался неподвижен, но затем баланс нарушился — из ниоткуда возникла черная змея, которая обвилась вокруг человека и стала кусать руки ангелов, и те, один за другим, разжимали пальцы. Человек стал погружаться во тьму, но между демонами не было единства — теперь они дергали его в разные стороны, кусали и пытались порвать на части. Змея продолжала оставаться союзником человека, но требовались и его собственные усилия для того, чтобы не стать жертвой тех сил, которым он себя предал…

Кельмар затряс головой, прогоняя видение. Змееныш любил поболтать, но далеко не все он мог — а может быть, не хотел — передать в словах; для наиболее важных сообщений он выбирал какой-то иной способ, передавая чистую, еще не отлитую в слова идею, и затем уже в сознании Кельмара эта идея всплывала на поверхность, расцветая красочными образами — так, как если бы он сам пытался объяснить некую мысль самому себе.

«Им можно помочь?» — Он посмотрел на сумасшедших, уже зная ответ.

«Нет.»

Кельмар перевел взгляд на меч, рукоять которого покоилась в его правой руке. В камере находились как министериалы и оруженосцы Лилии, так и бывшие пленники, пожелавшие перейти на сторону Ордена — их приняли, но по понятным причинам не доверяли, и помещение в их души астрочервей еще не так давно казалось хорошей затеей… Но если теперь пойдут слухи о том, что перешедшие на сторону Ордена теряют рассудок… А слухи, несомненно, пойдут…

Кельмар снова потряс головой. Как будто у него мало проблем! Людей и так не хватает, так почему же он должен терять их еще и по собственной глупости?.. Но сожалениями делу не поможешь. Нравится ему это или нет, но балласт придется убрать. И не только потому, что содержать их — значит впустую тратить припасы. С этим еще можно было бы смириться. Куда больше его беспокоило то, что кто-нибудь из рыцарей может углубиться в изучение странной хвори, поражающей разум солдат и понять, что источником заразы является сам командор. Найти астрочервя в каналах Тэннака и Шэ обычному магу вряд ли по силам, но полностью эту возможность исключать было нельзя.

«Из них можно получить какие-нибудь ингридиенты, которых у нас еще нет?..» — Осведомился он у змееныша прежде, чем начать бойню.

В комнате кто-то был. Кельмар Айо ощутил присутствие постороннего за своей спиной совершенно отчетливо — на половине пути от двери до кровати. Была глубокая ночь, он устал и хотел спать. Возможно, следовало действовать более рационально — применить заклятье или, бросившись вперед, выхватить из ножен меч, надеясь на то, что кольчуга защитит его от удара в спину — но Кельмар просто остановился и, не оборачиваясь, спросил:

— Кто ты такой?

Атаки не последовало — ответа, впрочем, тоже. Размышляя о том, успел бы он использовать Живительный Состав из тех ядов, что были помещены в его левую руку — состав, который позволил бы ему регенерировать почти также хорошо, как это делала убитая им месяц назад Безликая — Кельмар медленно обернулся и с трудом разглядел у двери своей комнаты человека, почти не отличимого от темноты. Командор поднял светильник повыше, чтобы разглядеть лицо ночного визитера… кажется, раньше он где-то его уже видел. Темные волосы, рост немногим выше среднего, удобная черная одежда — кожа и ткань в равной пропорции.

Человек разглядывал Кельмара внимательно и с интересом, не выказывая враждебности.

— Я Фангель Китэ, командор Крылатых Теней. — Представился гость. — Мне приказано встретиться с вами и договориться о совместных действиях.

Кельмар медленно кивнул. Вот откуда это чувство узнавания — скорее всего, они мельком встречались где-то в Асфелосте.

— Прямиком из Браша? Не стану спрашивать, как вы провели свою сотню незамеченной через земли ильсов — хотя, учитывая расстояние, это удивительно даже для Крылатых Теней.

— Из Браша? — Переспросил гость, приподнимая бровь. — Нет, что вы… Я тут уже больше месяца. Мы открыли для вас путь через Хеббен и Хло.

— Ах, вот как, — удивился Кельмар. Склонил голову в легком поклоне:

— Благодарю. Это было весьма любезно с вашей стороны.

— Не стоит. — По губам гостя пробежала мимолетная улыбка.

— Могу я узнать, чем вы были заняты этот месяц?

— Мы действовали на юге, совместно с Дженом и Гайном — мешали войскам Белого Генерала Альрина соединиться, вырезали их обозы и уничтожали патрули. Думаю, вы уже слышали о том, что анвангард Альрина неоправдано далеко отдалился от остальной части войска; в результате он был атакован и разбит; сам же Альрин, находившийся в это время в аванграде, был тяжело ранен; если бы не отчайный героизм одного из его адъютантов, сумевшего вывезти раненого командира с поля боя, войско Второго Генерала Ильсильвара было бы обезглавлено.

Впрочем, оно и сейчас близко к этому.

Кельмар покачал головой.

— Нет, слухи об этом до нас еще не доходили. Последние известия, которые я получал от Джена — об их движении на юг, навстречу Альрину, чтобы как можно дольше затянуть продвижение Белого Генерала на север. Когда состоялось сражение?

— Три дня назад.

— Почему же вы перестали докучать армии Белого Генерала?

— Задачу, поставленную моим Магистром, я считаю выполненной… на данном этапе. — Фангель пожал плечами. — Ильсы перестали рваться на север, сделались осторожнее, усилили патрули, двигаются медленно, с частыми остановками, тратят много времени и сил на поиски моих людей с помощью магии и без. В этих условиях наша деятельность будет уже не столь эффективна. Когда я сообщил обо всем Магистру с помощью теневого посланца, в ответ он прислал распоряжение найти вас и оказать ту помощь, которую вы потребуете. Фактически, до поступления новых приказов я и мои люди переходим под ваше распоряжение.

Кельмар прищурился. Ему не нравилось то, чего он не понимал.

— Почему Огинейз Хабул Китод послал вас именно ко мне, а не к кардиналу Рекану? Он тут главный.

Фангель пожал плечами.

— Мне неизвестно, какими соображениями руководствовался Магистр. Кто знает, может быть, в ваших верхах подумывают о том, чтобы отозвать Рекана, а главным в этом регионе назначить вас? При желании, можно выдвинуть и другие более или менее правдоподобные предположения.

Кельмар сжал зубы и некоторое время молчал. Фангель вел себя так, как следовало бы вести себя командору Теней, привыкшему исполнять, а не обсуждать приказы, но сама ситуация выглядела не совсем обычно. В какой мере вообще можно было доверять этому ночному посетителю? Даже если отбросить иррациональную, впитанную с молоком матери неприязнь Барсука к Волку, что он знал об этом Фангеле, кроме его собственных слов и смутного ощущения того, что где-то уже видел его лицо? Ничего. Все это могло быть правдой, а могло и не быть, или быть правдой лишь частично. И еще — самое важное: не следовало забывать о том, что за маской любого человека — любого, кроме того, в ком обитал змееныш или астрочервь — мог скрываться Безликий. Вряд ли ильсильварских демонов остановит одна неудача. Следовало проверить этого Фангеля прежде, чем всерьез обсуждать с ним планы предстоящих военных действий.

— Сколько у вас людей и как далеко они от Ротана? — Осведомился Кельмар.

— Девяносто шесть человек, — ответил гость без запинки. — Половина рассредоточна в лесу близ замка, остальные — южнее, но все они при необходимости могут прибыть в замок в течении двух суток.

— Этого не требуется. У нас возникли сложности с несколькими землевладельцами, ранее служившими эс-Лимнам — они никак не хотят присягать Энкледу Первому и Орденам.

Нескольких мелких мы уже наказали, но у нас нет людей для осады по меньшей мере еще трех баронских замков.

— Желаете, чтобы мы их взяли? — Спросил Фангель.

Кельмар кивнул и уточнил:

— Нам не нужно их удерживать. Достаточно вырезать семьи, которым они принадлежат — это сделает других землевладельцев более сговорчивыми.

Фангель скупо улыбнулся.

— Хорошее поручение. Как раз для Теней. Как быстро нужно это сделать?

— Как можно быстрее. Трех недель, я надеюсь, вам хватит? Семьи, которые меня интересуют — Лаго, Энор и Ферсен. Как закончите, возвращайтесь сюда.

— Я думаю, мы управимся гораздо быстрее. — Произнес Фангель.

— Это было бы великолепно. Вас проводить до ворот?

— Не стоит, — Фангель отступил назад и снова как будто слился с темнотой, из которой ранее его ненадолго вырвал свет маслянного светильника. — До скорой встречи, сир Кельмар.

Девятнадцатого ноября пришло сообщение от Джена. Кельмар ожидал, что тот не применет похвастаться своими успехами на поле брани, но ошибся — в коротком письме Джен говорил о другом. Его сообщение, ввергшее Кельмара в задумчивое расположение духа, на два дня опередило появление в замке кардинала Рекана — о предстоящем визите которого, собственно, и предупреждал Джен.

С первой же минуты встречи Кельмар ощутил недовольство кардинала — тот помедлил, прежде чем пожать протянутую для рукопожатия руку, как будто сомневался, стоит ли делать это вообще. В дальнейшем Рекан держался холодно и отстраненно, большую часть вопросов пропускал мимо ушей, и столь же недружелюбно вела себя его свита — два десятка министериалов, оруженосцев и адъютантов — немногословные, собранные и, не смотря на два утомительных дня, проведенных в дороге, не пожелавшие расставаться ни с оружием, ни с доспехами. Кельмар сделал вид, будто не заметил всех этих мелочей, но в глубине души вспыхнул тревожный огонек; и змееныш, на удивление молчаливый и сосредоточенный, своим настороженным настроем вполне соответствовал состоянию командорского духа.

Айо проводил кардинала в донжон, в кабинет, ранее принадлежавший графу эс-Лимну, где подробно доложил обо всем, что было сделано за последний месяц. Стены и барбакан восстановлены; камни укреплены магией. Закрома крепости ломились от снеди, позаимствованной у окрестных крестьян: теперь замок мог кормить две тысячи человек всю зиму — даже с учетом той помощи, которая отправлялась Гайну, Джену и Тезаку. Сотня Кельмара разрослась до трехсот человек (могло быть больше, если бы солдаты не начали сходить с ума; некоторые при этом калечили себя и окружающих — но об этом Кельмар, естественно, упоминать не стал) — наемники и безземельные дворяне охотно шли в армию Лилии. Часть рыцарей и баронов, ранее служивших эс-Лимнам, присягнули Ордену и королю Эн-Тике; другие были наказаны за неповиновение; были, впрочем, и те, до кого люди Кельмара еще не успели добраться… Он так и сказал «мои люди», не став ничего говорить о визите Фангеля Китэ и данном тому поручении; тем более что и до появления Фангеля работа по принуждению вассалов эс-Лимнов к покорности велась вполне последовательно: даже сейчас Углар, Ассид и Гарт вместе с полусотней солдат продолжали держать осаду замка Лаго; командор надеялся, что убийцы Фангеля проберутся за стены и ускорят взятие, но этот замок вместе с владевшей им семьей был обречен в любом случае — после падения Ротана именно Лаго стал новым центром сопротивления, открыто бросившим вызов энтикейцам, и потому следовало наказать его владельцев максимально жестоко, в пример всем остальным. Рекан слушал вполуха, был задумчив и почти не проявлял интереса к событиям, о которых рассказывал Кельмар. Затем он спросил о молодой графине.

— Она здесь, под стражей. — Равнодушно ответил Кельмар. — Пыталась бежать, но я ей этого не позволил.

— В каком она состоянии?

Кельмар пожал плечами, мимолетно пожалев о том, что не прикончил Сельдару перед приездом кардинала. Кто-то — может быть, Тейд, а может быть кто-то еще — донес Рекану о произошедшем. Устав Ордена был суров к тем, кто насиловал женщин или без причины убивал мирных жителей; в реалиях войны на такое поведение могли закрыть глаза, но судя по поведению Рекана, он этого делать не собирался.

— Я хочу ее увидеть. — Кардинал поднялся на ноги. — Позже я осмотрю подземелья, где вы держите других пленников… И, во имя Князей Света, лучше бы то, что я слышал о вас, сир Кельмар, оказалось ложью. Я многому не хотел верить и, надеюсь, не зря — но если хотя бы половина того, что я слышал, окажется правдой, я отдам вас под трибунал, предупреждаю вас. На время расследования я отстраняю вас от командования крепостью; любой человек, который станет выполнять ваши приказания, отправится под арест. Прошу вас, сдайте оружие.

Едва веря своим ушам, Кельмар отстегнул пояс с мечом. Нет, этого не может быть. С ним не должно происходить ничего подобного. Он был одним из лучших командоров Ордена и всегда находился на хорошем счету у начальства; подчиненные любили его, а равные — уважали. В этой военной кампании он выполнял все указания Рекана, добивался исполнения того, что было ему поручено, любыми силами и средствами. Чем же он заслужил такое к себе отношение? Он не видел рациональных причин для этого. Со стороны командования ожидать от подчиненных безукоризненного следования канонам рыцарской чести в условиях реальной войны было бы полным безумием. Кельмар имел полное право убить Сельдару за попытку побега — так какое кому дело до того, что он немного позабавился с ней, но оставил в живых? Так же, он был вправе перебить пленников — так что с того, что он стал использовать их иначе, с большей пользой для общего дела?

Нет, это невозможно… кардинал не может быть настолько глуп…

«Если это кардинал, — шепнул змееныш. — Если…»

Мысль, которую пытался транслировать иллеф-на-цате, была одновременно ужасающей и одновременно — предельно самоочевидной. Эта мысль полностью переворачивала смысл происходящего и делала все действия Рекана абсолютно логичными. У кардинала не было защиты от Безликих. Любой из них мог убить его, принять его облик, а затем начать последовательно разрушать все то, что удалось сделать Кельмару для того, чтобы военная кампания в этой части Ильсильвара развивалась успешно для энтикейцев.

— Мне не понятны причины столь строгого ко мне отношения, сир Рекан, — ровным голосом, не выказывая никаких эмоций, произнес Кельмар, отдавая пояс с мечом Ульрику Ханзу — рыцарю, возглавлявшему отряд телохранителей Рекана. — Я ни в чем не виноват.

— Надеюсь, что так, — Рекан кивнул и отвел глаза. Казалось, что ему было неприятно делать то, что он делал. — Где графиня? Я хочу поговорить с ней.

— В башне, сир. Я вас проведу.

Кардинал жестом предложил ему идти впереди. Айо вышел из комнаты, за ним последовали Рекан и Ульрик, а завершали процессию два министериала. Проходя по коридорам замка, он натыкался на взгляды своих людей — обеспокоенные, напряженные, недоумевающие.

Он чувствовал, что его люди на его стороне… по крайней мере, большая их часть.

Они поднялись по лестнице, ведущей в покои графини. Как поведет себя Рекан, когда увидит привязанную к кровати обнаженную девушку — безвольную, отчаявшуюся, с ошейником, препятствующим использованию магии, с пустыми глазами, с душой, разорванной в клочья отчаяньем и страхом? Кельмар насиловал ее время от времени, когда становилось скучно, но в последнее время поднимался в покои Сельдары все реже — ее безразличие к происходящему угнетало командора, и хотя он мог заставить ее выть от отчаянья и боли, с каждым разом пытка этого тела, практически опустившегося до уровня растительной жизни, становилась все менее увлекательной. Как отреагирует кардинал, когда все это увидит?

— Прошу вас. — Он почти повторил жест кардинала, предлагая ему войти первым, после чего легко коснулся пальцами правой руки предплечья левой.

Рекан потянулся к дверной ручке — но на половине пути Кельмар перехватил его ладонь своей.

— Что такое? — Сквозь зубы бросил кардинал, недоуменно посморев на Кельмара.

Тот не ответил. Ульрик, стоявший с другой стороны, положил тяжелую руку на плечо командора. А потом Рекан закричал.

Его крик не был таким истошным и долгим, как у лже-Сельдары, пригласившей Кельмара на ужин для того, чтобы убить его — но Кельмар в него и не вслушивался. Ульрик, бывший на полголовы выше и в полтора раза тяжелее, при иных обстоятельствах справился бы с Кельмаром без особого труда — сейчас же, находясь под действием Временного Состава, повышающего силу и скорость движений, Кельмар поднял здоровяка над головой и бросил в министериалов прежде, чем кто-либо успел понять, что происходит. Трое людей покатились по лестнице; Кельмар сбежал следом, подхватил одного из министериалов и, держа за горло, ударил его головой об стену, затем еще раз. Отпустил обмякшее тело, выхватил из чужих ножен меч и прыгнул вниз ко второму, едва успевшему подняться на ноги, и зарубил его прежде, чем министериал успел обнажить оружие.

Ульрик пролетел дальше всех, остановившись лишь на площадке внизу; цедя ругательства, он с трудом встал на ноги — левая рука, сломанная, пока он кувыркался по ступеням, висела как плеть.

Меч он успел достать, но в скорости движений с командором сравниться не мог — после короткого обмена ударами Кельмар зарубил и его. После чего забрал свой пояс с мечом и вновь поднялся на верхнюю площадку, к кардиналу Рекану.

Тело Рекана посинело и раздулось от яда, впрыснутого иллеф-на-цате — просторная прежде одежда натянулась до предела, а кое-где и лопнула, обнажая синевато-багровую, омерзительно смердящую плоть. Лицо навсегда застыло в кричащей от боли гримассе.

— Это не Безликий. — Вслух, ни к кому не обращаясь, задумчиво констатировал Кельмар.

«Определенно, нет.» — Хихикнул змееныш.

«Если об этом узнают, я… я даже не представляю, что со мной сделают.» — Говоря это, он не ощущал страха, скорее — какое-то странное легкомыслие, как будто бы сами Светила поклялись ему в том, что совершенное преступление останется без последствий.

«Лучше бы не узнали…»

Он так и не смог понять, кому принадлежала последняя мысль — ему самому или змеенышу, или же они одновременно подумали ее оба, с одним и тем же настроем, вкладывая в мысль одно и то же соцветие смысловых оттенков. После нескольких секунд раздумий он извлек из ножен на поясе Рекана меч и проткнул кардинала его же собственным клинком, после чего бросил оружие рядом с телом. Жаль, что отравленная змеенышем кровь испортит хороший клинок, но иначе ему будет не оправдаться.

Кельмар спустился вниз, вернувшись в просторное помещение перед лестницей, которое проходил несколько минут назад. К охране, сторожившей вход в покои Сельдары, добавилось несколько оруженосцев и министериалов, желавших быть в курсе событий; чуть поодаль стояли Карс и Янгор Китэ, его оруженосец — губы Карса были плотно сжаты, а лицо не отражало ничего хорошего — впрочем, он немедленно оживился, увидев выходящего из башни командора.

— Сир…

Это произнесли одновременно полдесятка голосов; все ожидали от Кельмара объяснений происходящего.

— Где те, кто приехал с Реканом? — Спросил командор. — Я приказал накормить их — это было выполнено? Они сейчас в столовой?

— Сир, они отказались. — Подал голос Янгор. — Даже умыться дороги не захотели…

— Собрались в холле, с таким видом, как будто бы собрались арестовать всех нас, — произнес Карс. — Что происходит? Вы можете рассчитывать на нас, сир, даю слово.

— Пойдемте в холл. Там и поговорим.

Они пересекли галлерею и спустились вниз, на первый этаж большого здания, примыкавшего к донжону. Двое рыцарей Рекана, его оруженосцы и министериалы повскакивали с мест при появлении Кельмара и его людей.

Командор остановился напротив Малтера Айо — происходившего, как и Кельмар, из клана Барсуков, но из другой, северной его ветви — если бы не Орден, Кельмар и Малтер, скорее всего, даже не узнали бы о существовании друг друга, настолько отдаленным было их родство.

Глядя рыцарю в глаза, Кельмар произнес:

— Тот, кого вы сопровождали, принимая за кардинала Рекана, был Безликим. Он напал на меня, и я его убил.

Сгустившаяся после этих слов тишина оборвалась гневным криком второго рыцаря, Энара Ардельта:

— Это ложь!

Кельмар перевел на него жесткий взгляд и процедил, заставляя себя испытывать холодную ярость — которую он, несомненно, испытывал бы, будь обвинение ложным:

— Сир, вы смеете обвинять меня лжи?!

— Да, смею! — Заорал в ответ Энар. — Убийца!

Энар выхватил меч, его примеру последовало несколько министериалов, затем оружие обнажили и остальные, исключая Малтера, выдвинувшего меч из ножен лишь наполовину.

Кельмар услышал, как за его спиной зашелестели извлекаемые из ножен мечи — его люди были готовы биться против людей Рекана, если он им прикажет. Но он не стал обнажать оружие. Он поднял руку, показывая, что хочет сказать еще кое-что.

— Я могу доказать свои слова…

— Ложь! — Снова заорал Энар. — Сир Рекан знал, кто ты! Ты позоришь Орден, чертов ты насильник и чернокнижник!..

— Постой, — оборвал его Малтер. — Пусть скажет.

— Да что его слушать?! Ты и сам знаешь, что наш кардинал собирался арестовать этого мерзавца!..

— Ну тогда давайте, нападайте! — Рявкнул Кельмар. — И подохните, как предатели, переметнувшиеся к Безликим!..

Губы Малтера сжались в прямую линию. Энар скрежетал зубами, с ненавистью глядя на командора.

— Или вы даете мне возможность доказать свою невиновность, или нападайте. — Ясно и четко произнес Кельмар. — Оскорблений я больше не потерплю.

— Говорите, сир. — Холодно сказал Малтер. — Мы вас внимательно слушаем.

— Когда мы поднялись в башню, Рекан — а вернее, Безликий в его обличье — оставил охрану внизу. Он хотел остаться со мной наедине. Как только мы достигли верхней площадки, он стал меняться — одежда на нем лопнула, а сам он стал превращаться в какое-то чудовище. Я успел ударить его мечом и убить, промедли я хоть на миг — он бы завершил превращение и разорвал бы меня на части.

— Что за бредни!.. — Процедил Энар.

— И каковы доказательства, что все было так, а не иначе? — Спросил Малтер.

Кельмар обернулся к своим людям. Сейчас их стало еще больше, чем было, когда он вышел из башни с покоями Сельдары — по дороге присоединилось несколько солдат и вот прямо сейчас в помещение вошло еще полдюжины, в том числе Чайдзайн и Хейн Цирнан.

— Ты, ты, ты и ты. — Он поочередно ткнул в Хейна и еще троих министериалов. — Поднимитесь в башню, к покоям леди Сельдары. На площадке перед ее дверью будет лежать огромный вонючий труп, принесите его сюда. Возьмите с собой носилки покрепче и наденьте перчатки, прежде чем касаться тела. Кровь, слюна, даже пот на коже — все это может быть ядовито. Я убил Безликого его же собственным мечом — принесите и меч тоже, он валяется рядом с телом.

Вновь посмотрев на Малтера, Кельмар сказал:

— Сир, отправьте с ними кого-нибудь из своих. Пусть вернется и расскажет, что видел.

Тот, помедлив, кивнул и жестом велел Иргану Лойвоту, одному из адъютантов Рекана, сопровождать людей Кельмара. Пятеро министериалов покинули помещение, и пока они отсутствовали — ни Кельмар, ни Малтер не произнесли ни слова, лишь Энар вполголоса цедил проклятья. Затем министериалы вернулись; смрад, который источало несомое ими тело, все присутствующие ощутили еще до того, как труп Рекана внесли в помещение. Тело положили на пол — и Кельмар с удовлетворением отметил, что за прошедшую четверть часа тело раздулось еще больше, сделавшись уродливым до полной неузнаваемости.

— Что это, черт возьми?!. — Проговорил Энар, закрывая нижнюю половину лица рукавом.

— Это Безликий. — Ответил командор. — Неужели вы не узнаете его вещи и одежду? Не знаю, в кого он хотел превратиться — в тролля или в демона, но хорошо видно, что это уже не человек… Где его оружие?

Ирган протянул вперед меч Рекана — прежде превосходное, ныне лезвие являло собой печальное зрелище: металл сделался неровен и местами крошился, нанесенные на клинок руны смазались; там, где кровь Рекана попала на кромку лезвия, появились выщербины — Видите? Могла ли кровь человека сделать все это с железом? — Спросил Кельмар.

— Кровь — нет, но это могла сделать магия, — ответил ему Малтер. — Мы все еще не знаем, что произошло… Что вы увидели там, где нашли тело? — Обратился он к Иргану.

— Он… это… — Ирган запнулся, не зная как говорить о разбухшем трупе. — Оно лежало на верхней площадке, как он и сказал… — Быстрый взгляд в сторону Кельмара. — Но там было еще три… Слага и Фейдир на ступенях… Сир Ульрик внизу…

— Что?! — Завопил Энар. — Ах ты сволочь!..

Он бросился к Кельмару прежде, чем кто-либо успел его остановить, собираясь зарубить его мечом, но, к счастью для командора, Временный Состав, ненадолго повышающий скорость и силу, еще продолжал действовать. Кельмар нырнул под клинок, выкрутил Энару руку и сломал ее в локте, после чего толкнул рыцаря под ноги бросившимся на подмогу Ардельту людям Рекана.

— Да, я их убил! — Рявкнул он, не сводя глаз с валяющегося на полу, стонущего от боли Энара и будто бы не замечая десятка направленных на него клинков. — Потому что они были такими же тупицами, как и ты! Безликий оставил их внизу, чтобы убить меня без помех — но когда я воткнул в него его же собственный меч, они услышали шум и побежали к нам! Увидели падающее тело и ничего не захотели слушать, не захотели смотреть, не захотели даже на минуту задуматься о том, что происходит — в точности как ты! Накинулись на меня с оружием — что мне оставалось делать?! Подставить горло под меч?! Мне жаль, что пришлось так поступить — но свою жизнь я намерен защищать и впредь! Это понятно?!

— Сир, — Малтер Айо примирительно поднял руку, одновременно становясь между Кельмаром и Энаром. Меч его теперь был задвинут в ножны полностью. — Мы вас услышали. Что бы не произошло в башне, мы не в праве ни верить вам на слово, ни обвинять вас. Мы сообщим капитулу — а если потребуется, и самому Магистру — о произошедшем и пусть вас судит весь капитул или лично сир Тидольф Алкертур. Возможно, вы достойны великой чести и славы, как победитель Безликого, а возможно — бесчестия и смерти, как предатель. Это не нам решать. Мы покинем замок и доложим руководству Ордена о том, чему стали свидетелями — пусть члены капитула решают вашу судьбу.

Кельмар легко мог задержать отряд Рекана — его рыцари и министериалы все еще были готовы сцепиться с новоприбывшими не на жизнь, а на смерть — но было ясно, что если он посадит рекановцев под замок, начнется разброд в рядах его собственного отряда. Если он невиновен, то должен отпустить людей Рекана; более того, он сам должен желать скорейшего разбирательства в капитуле для того, чтобы оправдать себя.

— Орден сейчас под Брашем, — сказал Кельмар. — Или южнее. Весь капитул — Магистр, кардиналы, командоры… Как вы доберетесь до них? По суше? Через две тысячи миль ильсовских городов и застав? Или, может быть, морем? Но тогда вам придется подождать до весны — на севере море замерзло, вы не обогнете материк. Перелетите по воздуху? Как?

Малтер отвел глаза.

— Мы найдем способ… — Уверенности, меж тем, в его голосе не было.

— Если окажется, что я был прав, а вы уедете, — мягко произнес Кельмар. — То после меня будут судить вас по обвинению в дезертирстве — и я, признаюсь, не представляю, как вы сможете оправдаться.

Он сделал короткую паузу, а потом продолжил, не давая Малтеру шанса возразить:

— Не хотите служить под моим началом? Прекрасно — я тоже от вас не в восторге.

Отправляйтесь под руку к Джену, Гайну или Тезаку — кто вам больше по душе. Доложите капитулу обо всем, что видели тогда, когда мы соединимся с Орденом.

Малтер прищурился, обдумывая сказанное.

— Да. Пожалуй, мы так и поступим.

— Если вам нужны припасы, свежие лошади, чистая одежда — мы все вам предоставим.

Выполняя приказ кардинала Рекана — настоящего кардинала Рекана — мы основательно подготовились к зимовке.

— Нет, сир. Благодарю, но мы уедем немедленно.

— Как пожелаете, сир. — Кельмар пожал плечами. — Выпустить их!..

Стоило отряду Рекана покинуть замок, как Кельмар подозвал к себе тех четверых министериалов, что принесли разбухшее тело в холл.

— Найдите старую телегу, погрузите в нее это вонючее чудище и сожгите в помойной яме за пределами замка. Телегу, на которой повезете тело, тоже сожгите и перчатки, которыми трогали тело… Да, и носилки туда же. А, вот еще — перед этим выскребите пол везде, куда попала его кровь. Меч расплавить. Выполняйте.

Министериалы ушли, а вместо них к командору подошел Карс.

— Сир, позвольте вопрос?

Кельмар кивнул. Карс смотрел взглядом, который Кельмару придется теперь встречать вновь и вновь: еще не враг, но уже и не вполне «свой человек», сомнение, недоверие, желание верить, и снова сомнение — вот что читалось во взгляде человека, некогда готового отдать за командора жизнь.

— Это и в самом деле был Безликий?

Ничто не дрогнуло в лице Кельмара Айо, когда он встретил взгляд вернейшего из своих рыцарей. Прежний Кельмар не смог бы солгать так открыто и нагло, не смог бы разыгрывать спектакль перед своими и чужими рыцарями вроде того, что только что был разыгран им в холле.

Однако, новый Кельмар был способен и на большее — он бы не только легко солгал в разговоре, но и нарушил бы любую из данных им клятв, если бы счел, что этот поступок ему выгоден.

— Да, сир Карс. В самом деле. Клянусь в этом своей честью.

«Которой у меня давно уже нет.» — Добавил он мысленно и удивился тому, что эта мысль не принесла ему ни сожаления, ни горечи. А ведь когда-то он думал, что нет ничего страшнее для рыцаря, чем потерять честь. Сейчас эта навязанная ему родителями, воспитателями и учителями иллюзия перестала иметь какое-либо значение. Он не будет больше подчиняться чужим правилам и законам, не будет следовать стандартам, установленным для таких, как он. Может быть, внешне он и будет изображать из себя прежнего, «правильного» рыцаря — но внутри он свободен, он знает это, как знает и то, что в любой момент без всякого зазрения совести сможет преступить все, обычные для орденского рыцаря, ограничения. Он будет делать то, что считает правильным сам — и теми способами, которые сам же и выберет.