Бог Войны

Глава 12

Ава

Благодаря удаче — проходящей мимо официантке, которая выглядит так, будто готова встать на колени и умолять Илая простить ее за то, что она проходила мимо в этот момент, — мне удается добраться до нашего столика невредимой.

В основном.

Если не считать тяжело бьющегося сердца и шатких ног, которые едва меня держат.

— Мировой войны не было? — Крей подносит бокал ко рту, как только я сажусь. — Я удивлен.

— Мой Чайковский, — Анни гримасничает после того, как использует своего любимого композитора в качестве заменителя Бога. — Я люблю тебя, Ава, но ты склонна быть довольно… импульсивной.

— Суицидальной — вот слово, которое ты хотела сказать, — говорит Крей со своим обычным равнодушным выражением лица.

— Хватит подливать бензин в огонь, — хмыкаю я.

— Ты и сама прекрасно справляешься с этим.

— Ну, твоему брату нужно усвоить, что я ему не принадлежу.

— Повтори это, — грубый голос Илая звучит угрожающе, когда он садится рядом со мной, и его присутствие забирает весь свободный воздух.

— Повторить что? — я притворно улыбаюсь, а затем отпиваю глоток воды.

— Ту часть, где ты мне не принадлежишь.

— Не принадлежу, — мой голос не такой уверенный, как обычно, возможно, из-за напряжения, которое, к сожалению, не ушло вместе с Вэнсом.

— Понятно, — гнев, кипящий в этом слове, просачивается под кожу, как укол яда.

— Для протокола, — самодовольным тоном начинает Крей. — Я представился ее шурином и от твоего имени устроил этому инструменту разнос.

Илай подносит свой стакан с водой к стакану брата. При других обстоятельствах я бы фыркнула, но сейчас мне кажется, что меня душат его невидимые руки.

Вместо того чтобы заказать еду, как нормальный человек, Илай довольствуется тем, что сверлит дыру в моем затылке, пока я стараюсь не подавиться каждым кусочком сашими.

Анни пытается разрядить обстановку, но в итоге общается только с Креем. Я не могла говорить, даже если бы захотела, а мой дорогой муж, похоже, проснулся сегодня утром и выбрал молчание.

Через пятнадцать минут я была в бешенстве.

И от невыносимого молчания, и от того, что позволяю ему влиять на себя.

Кого волнует мнение Илая обо мне? Я ему не нравлюсь, никогда не нравилась и никогда не буду нравиться, как он так откровенно выразился. Наш брак — всего лишь деловая сделка, которая выгодна нам обоим.

Я не могу и не буду ничего принимать в его поведении пещерного человека, потому что его единственная цель — уничтожить любую перспективу моего счастья.

Он все тот же раздражающий Железный Человек, в его металлической броне нет ни капли эмоций.

Я отправляюсь в дамскую комнату, чтобы сбежать из этой нелепой атмосферы. Если кто-то зажжет спичку, все вокруг загорится.

Оказавшись в туалете, окруженном дверями, украшенными бамбуком, цветами сакуры, свисающими с потолка, и раковинами золотого цвета, я бросаю сумку на мраморную стойку и пристально смотрю на свое отражение в зеркале.

На мгновение мне кажется, что я вернулась на два года назад, или, скорее, на неделю, поскольку это последнее, что я помню.

Пьяная, под кайфом, без цели и совершенно безнадежная.

Последние две черты все еще присутствуют, но в каком-то смысле я благодарна за то, что исчезли мои не самые приятные привычки. Я уже не так часто хочу выпить, и даже когда думаю об этом, Илай любит устраивать из этого целую театральную драму.

В доме нет ни капли алкоголя. Я знаю это, потому что все проверила, и знаете что? Винный погреб, который прилагается к нашему дому? Он полон ведер с сахарной ватой, а не бутылок с алкоголем.

Не то чтобы я жаловалась.

Я удивляюсь, как, черт возьми, мне удалось стать трезвой.

И я знаю, что я трезва, потому что последние пару месяцев, которые я могу вспомнить — два года назад — я страдала от сильной головной боли, если не употребляла алкоголь каждые три часа. Я смешивала его с кофе и смузи и выпивала примерно бочку за ночь.

С наркотиками было проще, так как я не была зависимой и баловалась только тогда, когда мне предлагали. С алкоголем все было иначе.

Перейти от тонны к нулю, должно быть, было непросто. Сеси и Ари сказали, что Илай записал меня на эту программу, но они выразились неясно.

Проблема в том, что я не могу представить себя по доброй воле запертой в больнице.

А уж тем более, если учесть, что меня пугают психиатрические клиники и клеймо сумасшедшей.

Как Илай сумел довести меня от буйной алкоголички до такого состояния? Должно быть, это было не так-то просто.

В голове возникает вспышка, похожая на статическое электричество, и я хватаюсь за раковину, чтобы удержать равновесие, так как ванная комната начинает вращаться.

В зеркале перед моими глазами появляется изображение, похожее на старую зернистую пленку.

Я лежу в тускло освещенной спальне, розовое шелковое одеяло поблескивает под мягким светом прикроватной лампы. Белая ночнушка прижимается к моему дрожащему телу, когда я тянусь к запястьям, привязанным к основанию кровати, а мои ноги дрыгаются и путаются в скомканных простынях. Кровать представляет собой хаотичное море перекрученной ткани и смятых подушек.

В то время как шелк кажется гладким и прохладным на моей разгоряченной коже, тугие веревки впиваются в плоть. Мои ноги дико брыкаются, мышцы напрягаются и болят от попыток сопротивляться.

В воздухе витает слабый аромат лепестков роз и бешеного адреналина, смешиваясь с затхлым запахом пота и страха. Бисеринки пота покрывают мою кожу, а волосы прилипают к шее. Сердце стучит так громко, что я слышу его в своих ушах. Однако все мое внимание приковано к нависшему надо мной мужчине, его глаза жесткие.

Ледяные.

Штормовые.

Его ноги по обе стороны от моей талии, а затем его пальцы впиваются в мои щеки так грубо, что я чувствую, как у меня вот-вот отвиснет челюсть.

Я сжимаю дрожащие сухие губы и качаю головой.

— Открой свой чертов рот, Ава.

Я снова качаю головой и пытаюсь высвободиться, но он заставляет меня открыть рот и засовывает что-то между стиснутых зубов.

Я кусаюсь.

Он погружает пальцы глубже, пока они не оказываются почти у меня в горле.

Я задыхаюсь и сглатываю, боясь, что меня сейчас вырвет.

Илай встает во весь рост у кровати, кровь капает с его пальцев и стекает на ковер.

Капает.

Капает.

Капает.

Мои остекленевшие глаза следят за багровыми каплями, когда мое поверженное тело опускается обратно. На секунду моя кожа растворяется в облаке небытия, и я парю внутри себя.

Как будто я самозванка. Паразитирующая сущность, которая не должна здесь существовать.

Но я здесь и смотрю на своего надзирателя. На человека, который разбил мою жизнь на кусочки, не дал мне их собрать и продолжает уничтожать ее.

— Отпусти меня, — мой голос низкий и слабый.

— Нет, — выдыхает он с неприкрытой мрачностью.

— Пожалуйста…

— Нет.

— Тебе когда-нибудь будет достаточно?

Его рука обхватывает мое горло, и он наклоняется, пока его голос не начинает вибрировать у моего уха.

— Никогда.

Дверь распахивается, и я снова оказываюсь в настоящем, мои глаза сталкиваются с тем же ледяным холодом, что и в галлюцинациях. Или, может быть, в воспоминаниях.

Ощущения были слишком грубыми и жестокими, чтобы быть плодом моего воображения.

Взгляд Илая потемнел, словно он хотел меня придушить.

И, вероятно, ему это удалось.

— Чего ты хочешь? — вопрос срывается с моих губ слабым шепотом.

Образы-воспоминания, ворвавшиеся в мою голову, до сих пор пробирают меня до костей. Я не вижу Илая, которого знала всю свою жизнь.

Он не тот, кто разбил мне сердце, и не тот, с кем я играла в кошки-мышки в университете.

Сейчас я вижу человека, который связал меня и заставил глотать яд, который клал мне в глотку.

Человека, который смотрел на меня свысока, словно я была миссией, которую ему нужно было выполнить.

Может быть, именно по этой причине я потеряла память.

Может быть, Илай уже успешно разрушил мою жизнь, и история закончилась. Или это продолжение, где жену находят мертвой в ванной.

Он захлопывает за собой дверь, и звук раздается вокруг нас, как проклятие. Я крепко сжимаю край мрамора, следя за его движениями через зеркало.

Илай всегда был пугающим, но сейчас он выглядит в десять раз страшнее, когда закатывает рукава до локтей, обнажая мускулистые предплечья.

Понятия не имею, зачем он снял пиджак. Но по какой-то причине этот образ меня тревожит.

В животе разливается тепло, но я поворачиваюсь, встаю во весь рост и расправляю плечи.

— Чего я хочу? — повторяет он мой вопрос, все еще тщательно закатывая рукав. Все в Илае точно, холодно и решительно рассчитано.

Он слишком контролирует себя, слишком чертовски безэмоционален, и все же от него исходит ужасно дестабилизирующая сексуальная энергия. Даже не пытаясь.

— Я должен спрашивать тебя об этом, тебе не кажется? — он делает шаг вперед.

Я инстинктивно отступаю назад, и моя задница ударяется о мраморную стойку. От холодного удара по моей разгоряченной коже бегут мурашки несмотря на то, что одежда служит мне барьером.

Илай останавливается в нескольких дюймах от меня, высокий, мускулистый и внушительный. У меня перехватывает дыхание, и я делаю вдох носом и дрожащими губами.

Он не должен так тревожить, но впервые он выглядит таким же устрашающим, как монстр из рассказов бабушки.

— Не хочешь объяснить, в чем смысл твоего маленького трюка?

— Какого трюка?

— Обхватить шею другого мужчины в моем присутствии.

— Ви — мой друг, — я очень благодарна, что мой голос не сломался под давлением.

— Вэнс. Его зовут Вэнс.

— Насколько я знаю, ты не можешь диктовать, как мне называть своих друзей. Как я уже говорила, я — не твоя собственность, Илай.

Как только последнее предложение вылетело из моего рта, я поняла, какую колоссальную ошибку совершила.

Его пальцы скользят по моему горлу, оставляя на коже мурашки, прежде чем он обхватывает мою шею.

Хватка не настолько сильная, чтобы задушить меня, но она оказывает нужное давление, чтобы я не могла пошевелиться, даже если захочу.

Моя кожа пульсирует под подушечками его пальцев, и я задерживаю дыхание, не смея дышать.

— Я был более чем любезен. Я позволял тебе бессмысленные бунты и поведение избалованной принцессы. Я игнорировал твои попытки спровоцировать меня с каждым вдохом и вывести из себя с каждым выдохом. Я закрывал глаза, когда ты действовала мне на нервы каждым своим словом, но ты, похоже, принимаешь мое терпение за зеленый свет для потакания своим старым отвратительным, ищущим внимания моделям поведения. Это не так. И я советую тебе не принимать мое терпение как должное. Предыдущее шоу — это последний раз, когда ты позволяешь другому мужчине прикасаться к тому, что принадлежит мне. Ты поняла?

Его хватка крепнет с каждым словом, еще не душа, но уже достаточно сильно, чтобы моя речь удавалась с трудом.

Мои мысли, возможно, являются токсичными ингредиентами для попытки самоубийства, особенно учитывая то, каким взбешенным он выглядит. Неважно, насколько он спокоен и собран. Я чувствую его неодобрение и едва скрываемую ярость, кипящую под поверхностью.

Но как он смеет угрожать мне?

После всего, что он сделал и продолжает делать со мной?

И поскольку я настроена на войну, я иду на конфронтацию.

— Я не твоя. И еще… — я встаю на цыпочки и смотрю в его ледяные глаза. — Ви не трогал меня. Это я была возбуждена и не могла оторваться от него.

Проходит секунда, и мы смотрим друг другу в глаза.

Две…

Три…

Четыре…

На пятой Илай грубо хватает меня за талию и переворачивает спиной к себе. Мой живот ударяется о край стойки, когда он толкает меня вниз.

Я дезориентирована, моя голова лежит на мраморе, а его рука обхватывает мой затылок, как петля, удерживая меня в неподвижном состоянии.

— Илай, что ты…

Мои слова сбиваются на испуганный звук страха и предвкушения, когда он другой рукой задирает мою мини-юбку до талии, обнажая мою попку и белые кружевные трусики, в которые мне пришлось переодеться сегодня утром, после того как из-за него я намочила предыдущие.

Я чувствую запах собственного возбуждения и одеколона Илая, который смешивается с моими цветочными духами. Мои чувства переполнены им, а тело ощущается как пешка в его руках, полностью под его контролем. Мои обнаженные бедра покалывает от предвкушения, еще больше усиливая напряжение между нами.

Его ладонь нежно, почти с любовью гладит меня по ягодице, и я подавляю посторонний звук, протискивающийся в мое горло.

Я не должна испытывать влечения к этому ублюдку, но ничего не могу с собой поделать, когда он прикасается ко мне. Я виню в этом сексуальную неудовлетворенность, которую он пробуждает каждый раз, когда находится рядом со мной.

Или то, как он провоцировал плотскую часть меня сегодня утром, пока нас не прервали.

Желание сказать ему, чтобы он остановился, уже на кончике моего языка, но я не могу произнести эти слова. Не тогда, когда его пальцы скользят по моей коже в медленном, мучительном ритме. Острые покалывания начинаются в животе и распространяются на мою ноющую киску.

— Похоже, тебе нужно напомнить, кому ты принадлежите, миссис Кинг. Это, — он щиплет меня за ягодицу, пока я не заскулю, а затем шлепает по ней. — Мое, — все еще держа меня за задницу одной рукой, он отпускает мой затылок и тянется под блузку, комкает ее и вынимает из юбки, а затем переходит к моей груди под лифчиком и сжимает сосок в болезненной, эротической хватке. — Эти сиськи тоже мои. Но прежде всего, — он убирает свою ладонь с моих ягодиц, ласкает мою киску через трусики и проводит пальцем по моему набухшему клитору. — Эта киска, блять, моя. В следующий раз, когда ты предложишь ее кому-то другому, я хочу, чтобы ты помнила об этом.

Его пальцы обводят изгиб моей груди, большой палец нащупывает чувствительный сосок, а рука сжимает мои трусы в кулаке и трет, сдвигая ткань вверх, вниз и снова вверх с отработанной точностью. На моей коже вспыхивает румянец, а губы расходятся в придыхании, прежде чем я прикусываю нижнюю губу.

Я не выношу этого мужчину, но он прикасается ко мне так, что я слишком близка к тому, чтобы умолять.

Он отпускает мой сосок раньше, чем я бы предпочла, а затем его рука исчезает из-под блузки, он сжимает пальцами мои волосы и поднимает мою голову. Аромат моего возбуждения наполняет воздух, а его горячее дыхание танцует по моей коже.

— Я хочу, чтобы ты запомнила этот вид, миссис Кинг, — он засовывает средний и безымянный пальцы другой руки мне в рот. — Соси. Покажи мне, как сильно ты меня хочешь.

Или, скорее, мои губы остаются открытыми, чтобы он мог использовать их по своему усмотрению. Мой рот наполняется предвкушением, и я издаю тихий стон, когда он проводит пальцами по моему языку и заставляет меня облизать их. Его интенсивные прикосновения разжигают искры удовольствия, и я выгибаюсь навстречу ему, нуждаясь в чем-то. В чем угодно.

Я не узнаю свое отражение в зеркале.

Ни свое пунцовое лицо, ни слюну, покрывающую его пальцы, ни прикрытые глаза, полные похоти, ни то, как дрожат мои руки, когда я хватаюсь за край столешницы, чтобы удержать равновесие.

Какая-то часть меня понимает, что я должна прекратить это. Что я буду жалеть, когда все закончится.

Но правота и неправота сливаются воедино в безразличии.

Нет, не безразличии. Безрассудной импульсивности.

Я всегда знала, что моя склонность плыть по течению может привести меня к неприятностям. Но я никогда не думала, что это приведет к таким неприятностям.

Илай стоит позади меня, нависая, как Бог Войны в самом центре битвы. Его пальцы путаются в моих волосах, крепко сжимая их, а его темные, властные глаза пристально смотрят в мои.

Его прикосновения одновременно чувственны и жестоки — парадокс, от которого у меня перехватывает дыхание. Его напряженный взгляд тяжелее, чем любые слова, и почти толкает меня на грань безумия. Мое здравомыслие висит на волоске, пока я нахожусь в ловушке этого загадочного мужчины.

Он вынимает пальцы из моего рта, сдвигает трусики и вводит их оба в меня. Я подаюсь вперед от неожиданности и смотрю на золотую раковину, сделав эротичное выражение лица.

Я знаю, он сказал, что у нас уже был секс, но я никогда не чувствовала себя такой полной, как сейчас. Восхитительное, слегка болезненное ощущение вызывает во мне новое возбуждение.

Я такая мокрая, что мои бедра липкие от следов моего удовольствия. Входящие и выходящие движения его пальцев громкие и эротичные, отдаются в моих ушах, как заклинание.

— Твоя тугая киска знает, кому она принадлежит, — его мускулистая грудь накрывает мою спину, когда он наклоняет мою голову, вцепившись в волосы, и шепчет на ухо жаркие слова: — Мне.

Горловой стон вырывается из меня, когда он поглаживает чувствительную точку внутри меня. Перед глазами все плывет, и я опускаю голову, не в силах встретиться взглядом с инопланетной версией, смотрящей на меня.

Илай крепче прижимает меня к себе и откидывает мою голову назад.

— Ты будешь смотреть на свое лицо, когда кончаешь на моих гребаных пальцах. Ты носишь это кольцо не для красоты, миссис Кинг. Ты — моя жена. Моя собственность. Блять, моя. Пора тебе начать вести себя соответственно.

— Не твоя… — я хнычу, даже проигрывая битву с моим хрупким контролем. Я раскачиваюсь взад-вперед на его пальцах, гонясь за своим удовольствием и упиваясь каждой каплей боли и контроля, который он имеет надо мной.

— Что ты только что сказала? — он говорит так близко к моему рту, что почти целует меня с каждым словом.

Порыв прижаться губами к его губам так же непреодолим, как и давление, скопившееся в животе. Но напоминание о кровоточащих губах и разбитом сердце заставляет меня сказать:

— Я не твоя, муж.

И тогда я кончаю.

Мое тело содрогается от силы оргазма, который пронзает меня. Он начинается в моей киске, проходит через живот и заканчивается в отяжелевших веках на глазах.

Ноги трясутся так сильно, что я бы упала на пол, если бы не жесткая хватка Илая. Он все еще вводит в меня свои пальцы, пока я переживаю свой оргазм. Его прикосновения твердые, а лицо ничем не отличается от выражения военачальника-тирана, собирающегося отдать приказ об уничтожении нескольких деревень.

Мои внутренности разжижаются, и я обнаруживаю, что меня манит этот взгляд и опасное обещание в нем.

Этот мужчина может причинить мне боль, и не одну.

И все же, когда он поглаживает мой клитор большим пальцем и добавляет третий палец, я уже готова к свободному падению и всему остальному.

— Не моя, говоришь? — его жутко спокойный тон должен меня насторожить, но я слишком возбуждена, чтобы беспокоиться, слишком близка к очередному взрывному оргазму.

Я готова на все ради еще большего давления.

— М-м-м, — скулю я.

Хотя я ненавижу этого мужчину всеми фибрами своего существа, он горяч как грех и до безумия знает, на какие кнопки нажимать.

Что он и делает, снова и снова нажимая на эту точку внутри меня и поглаживая мой клитор.

Белые звездочки образуются за веками, и прилив адреналина почти поглощает меня.

— Да, да, да… прямо здесь…

Я уже откровенно умоляю, но мне все равно.

Если уж мне выпало несчастье быть замужем за Илаем, то самое меньшее, что он может сделать, — это удовлетворить мои основные потребности.

— Здесь? — спрашивает он веселым тоном, но никого не собирается одурачить. Я чувствую, как его налившийся член упирается мне в ягодицы, и еще немного покачиваюсь, трусь о него и скольжу своей прикрытой грудью через край раковины для трения.

— Да, о боже. Еще, — я стону, когда волна сильнее первой захватывает меня. Мое сердце покалывает в преддверии оргазма.

Но прежде, чем он наступает, Илай вынимает пальцы и разрывает белье на моей изголодавшейся киске.

— Ч-что? — я пытаюсь повернуться в его сторону, но его хватка на моих волосах удерживает меня на месте.

Дикарь запихивает пальцами обрывки моих трусиков мне в рот, набивая его полностью.

— Вылижи их дочиста, миссис Кинг. Я хочу, чтобы ты проглотила все до последней капли.

Мой язык обводит пальцы, что немного неловко, когда в дело вступает мое нижнее белье. Я не знаю, как и почему я это делаю. Может, это надежда, что после этого он закончит начатое.

Мои щеки теплеют, чем больше я пробую себя на вкус. На пальцах Илая.

Боже. Это просто кошмар.

Но я делаю это с еще большим энтузиазмом, обводя языком его пальцы и глубоко всасывая их, глядя ему в глаза. Затем я замедляю темп и хлопаю ресницами, глядя на него.

Мышцы сжимаются на его челюсти, когда он разжимает пальцы.

— Не флиртуй.

Я сплевываю куски ткани и скольжу попкой вверх-вниз по его эрекции.

— Закончи то, что начал.

— Ты упустила эту возможность, когда бросила мне вызов. Только хорошие девочки получают вознаграждение, — он снова запихивает куски ткани мне в рот, отпускает меня и достает свой телефон.

Я дезориентирована, когда он фотографирует меня, прислоненную к раковине в ванной, юбка задрана до пояса, задница поднята вверх, а нижнее белье заполняет мой рот.

— Очаровательно, — шепчет он, прежде чем повернуться и исчезнуть.

Я остаюсь неудовлетворенной, разгневанной и с ужасом думаю о том, что этот маленький эпизод все изменит.