Богорождённый

Глава одиннадцатая

Привлечённые звуками боя дьяволы хлынули во двор бурлящей волной шипов, клыков, когтей и безумия.

— Закрой меня, — сказал Герак подошедшему Орсину. Дэва воспользовался щитом Васена, чтобы закрыть их обоих.

Герак стрелял быстро, стрела за стрелой отвечая на залпы пылающих шипов. Он выстрелил ещё несколько раз и в Сэйида, не позволяя здоровяку подняться с колен, хотя тот упрямо отказывался умирать.

Скоро в щите Васена засела дюжина горящих шипов, а шестеро шипастых дьяволов и кажущийся бессмертным великан со всех сторон ощетинились стрелами. Раненные изверги широко разошлись по двору, возможно, намереваясь броситься на них сразу со всех сторон. Здоровяк тем временем вырвал стрелы Герака из своей груди, встал и направился к ним.

— Боги, — сказал Герак. — Ублюдок не желает погибать.

— Нужно уходить! — ответил Орсин.

Сэйид закричал и бросился в атаку.

Герак наложил сразу две стрелы и прицелился в Сэйида.

— Посмотрим, как тебе понравится двойка.

Он спустил тетиву, и обе стрелы ударили Сэйида точно в бок. Его бросило наземь, он перевернулся на плитах, закричав от ярости. Здоровяк сразу же поднялся и зарычал, вытаскивая стрелы из своего тела.

Два дьявола с двух сторон ринулись на Орсина и Герака. Посох Орсина загудел, когда тот закрутил его над головой. Орсин присел под прыжок дьявола, и тот головой врезался в каменную стену. Хрустнули кости, чудовище взвизгнуло. Орсин наступил ему на голову и замахнулся посохом на другого, который прыгнул на Герака. Он попал второму дьяволу в бок, и от удара тот упал и рапростёрся на земле.

Новый поток пылающих игл зашипел в воздухе, протыкая их плоть. В Орсина попало по меньшей мере три, два шипа угодило Гераку в грудь. Герак вырвал их, прежде чем его плащ успел загореться.

— Точно, — согласился Герак. — Нужно уходить.

— Туда, — сказал Орсин, кивая на арку позади них, через которую они попали во двор. Они побежали, и Орсин залез в свой поясной кошель. Вслед им прошипел новый залп пылающих игл. По крайней мере одна попала Гераку в бок и застряла там, но Орсин вырвал её на бегу.

— Не останавливайся, — выдохнул Орсин. — Не останавливайся.

Дэва достал стеклянный флакон с тёмной жидкостью. Над их головами свистели пылающие иглы. Рёв дьяволов громко отдавался в ушах. Бросившийся в погоню Сэйид кричал им вслед вызовы.

Орсин швырнул флакон на землю перед ними и разбил его посохом, пробегая мимо. Из флакона ударило облако тьмы, такой глубокой и непроницаемой, что Герак не увидел бы вытянутую перед собой руку. На запястье сомкнулась ладонь и потащила его вперёд.

— Это всего лишь замедлит их! — сказал дэва. — Не останавливайся!

Через двадцать шагов они вырвались за границу магического мрака.

— Туда, — сказал Орсин, кивнув на аббатство. Они покинули двор и бежали вокруг другой стороны здания.

— Что? Куда? — переспросил Герак. Дверей он не видел, и на первом этаже отсутствовали достаточно большие окна, куда мог бы протиснуться кто–нибудь покрупнее полурослика.

— Залезай мне на спину, — приказал Орсин и присел на землю перед ним.

— Что?

— Залезай!

Позади из облака мрака выскочил Сэйид и бросился к ним, его длинные шаги пугающе быстро пожирали дистанцию. Дьяволы тоже не заставили себя ждать.

Герак вскарабкался на спину Орсина, чувствуя себя немного неловко. Дэва слегка перераспределил вес и начал бежать. Герак поражался его силе. Когда они приблизились к аббатству, Герак догадался, что собирается провернуть Орсин.

— Ты же не хочешь…

Залп пылающих игл просвистел вокруг них.

Тени вокруг Орсина потемнели, он ускорил бег. Когда они приблизились к галерее, мышцы дэвы напряглись, тени вспыхнули, и он подскочил в воздух. Он приземлился на полу галереи, Герак едва сумел удержаться. Даже не останавливаясь, дэва сделал ещё два шага и прыгнул в окно второго этажа. Он не достал до него, но этого и не требовалось. Они ударились в стену аббатства, оба охнули от удара, но Орсин схватился за подоконник и повис.

— Карабкайся по мне! — крикнул он. — Быстрее!

Новые шипы заполнили воздух, ударили в стены, несколько штук попали в Герака, и он закричал. Орсин тоже.

— Шевелись! — крикнул ему Орсин.

Используя дэву как лестницу, Герак перелез через него в окно. Орсин втянул себя внутрь и рухнул на пол у окна. Они принялись выдирать друг из друга пылающие шипы. Орсин достал из кошеля новый пузырёк.

— Целительный, — сказал он и налил немного прохладной, успокаивающей жидкости прямо Гераку на кожу. Герак немедленно почувстовал прилив бордости. Он взял флакон и вылил остаток на раны на ногах Орсина.

Оглядевшись вокруг, они обнаружили, что находятся в библиотеке или каком–то кабинете. В темноте Герак видел плохо, но он различил столы и полки со свитками и книгами. Несколько игл залетели в окно и вонзились в полки. Сухие книги и свитки немедленно загорелись. Они слышали, как снаружи ворчат дьяволы, царапая каменные стены аббатства. Орсин рывком встал на ноги и ударил основанием посоха в пол. Верхушку посоха охватило облако тени. Он провёл посохом перед открытым окном, заволок его занавесом из тени, преграждая путь иглам.

— Эти дьяволы умеют летать, — сказал дэва. — Надолго их это не задержит. Нужно спешить.

— Нужно найти Васена, — отозвался Герак. — Где он сейчас, по твоему?

— Восточная башня, — сказал Орсин. — Я видел там свет. Пойдём.

Верхом на одной из скамей, что стояли в молельном зале, как на жёрдочке сидел дьявол, разодрав когтями дерево. Дьявол поднёс к морде жаровню, принюхиваясь к содержимому. Васен понятия не имел, как он мог попасть в аббатство.

Остальные скамьи были перевёрнуты. Гобелены сорваны со стен и разодраны. Васен чувствовал запах фекалий. Дьявольские экскременты зловонными грудами лежали по всему помещению, в том числе на алтаре. От ярости кожа Васена покраснела. Голова дьявола повернулась к нему, глаза сощурились, ноздри расширились.

— Ты за это ответишь, — сказал Васен, сжав ладонь на рукояти кинжала.

Дьявол фыркнул и прыгнул на него со сверхъествественной скоростью, перевернув скамью и в мгновение ока преодолев весь зал.

Чешуйчатое мускулистое тело врезалось в Васена с достаточной силой, чтобы отбросить его назад, к стене. Воздух со свистом вырвался из лёгких. Картина рядом с грохотом упала со стены. Когти, клыки и чешуя были повсюду.

Васен скорчился, пытаясь поднять свой кинжал, но существо воспользовалось своим весом и силой, чтобы прижать его к стене. Когти со скрежетом заскребли по металлу его доспехов. От зловонного дыхания твари, похожего на запах гнилого мяса, Васена затошнило. Он отдёрнул голову, когда у его носа щелкнули челюсти. В лицо брызнула слюна. Когти дьявола проникли под его доспехи и разодрали бок. Из раны потекла тёплая кровь. Боль придала ему сил. Он освободил руку с кинжалом и вонзил его в живот дьявола раз, два, но шкура чудовища, укреплённая тёмной магией Ада, отразила лезвие. Васен выругался, бросил оружие, и попытался оттолкнуться от стены.

Пасть дьявола широко распахнулась и щёлкнула в пальце от его носа. Дьявол вырвал одну из своих лап и хлестнул Васена по щеке, едва не задев глаз. От удара Васен покачнулся, и дьявол укусил его за горло. Васен инстинктивно сунул своё запястье, защищённое наручем, в пасть чудовищу.

У дьявола затрещали, ломаясь, зубы, и он завопил от боли, отдёрнувшись.

Васену требовалось оружие. Он притворился, что пытается броситься на дьявола. Когда тот отступил на шаг, Васен побежал к дальней двери, перескакивая через скамьи. За спиной зарычал и бросился в погоню дьявол, когти заскрежетали по каменному полу.

Он не собирался убегать в дверь. Он резко развернулся — как раз вовремя, чтобы перехватить прыжок дьявола. Вес существа отбросил его назад и вниз. В падении он врезался в скамью, сломал дерево и свои рёбра. Но при этом он воспользовался инерцией чудовища, подогнул под себя ноги и оттолкнул ими тварь, перебрасывая его через себя. Чудовище с грохотом рухнуло на скамьи в двух рядах от Васена.

Васен с трудом поднялся на ноги, моргая от боли в рёбрах. Из раны в боку текла липкая и тёплая кровь. Без священного символа у него не было фокуса для его силы и он не мог исцелить себя. Ему нужно было попасть в свою келью, но сейчас между ним и дальней дверью стоял дьявол.

Васен закричал и бросился в атаку. Человек и дьявол столкнулись в переплетении чешуйчатой шкуры, доспехов и плоти. На мгновение они давили друг на друга, как два противовеса, стремясь заполучить преимущество. Сломанные клыки дьявола сомкнулись на плече Васена, ломая его доспехи, и руку пронзила боль. Он подступил ещё ближе, подсёк ногу дьявола своим сапогом и опрокинул его наземь. Они упали вместе в переплетении когтей и кулаков. Кровь из разодранного лица Васена попала ему в глаза, каплями упала на корчащегося дьявола. Из–за боли в боку казалось, что ему в грудь вонзили раскалённый прут. Он ударил кулаком в лицо дьявола, разбил глаз, разбрыгав в стороны ихор. Монстр заревел, бешено задёргался, когти царапали по его доспехам. Васен почувствовал, как они проникают под звенья его кольчуги и начинают разрывать кожу. Он молотил кулаками по голове чудовища, снова и снова и снова. Он почувствовал, как разрывается живот, почувствовал, как из раны течёт болезненно–тёплая кровь. Всё это время он обрушивал удар за ударом на дьявола. Васен слабел, начинал терять сознанание, но не прекращал бить, металл скрежетал по мясу и кости, до тех пор, пока уже не мог поднять руки.

И тогда вдруг дьявол прекратил шевелиться под ним, его голова превратилась бесформенную массу чешуи, клыков, чёрного ихора и обнажённых костей. Мгновение Васен моргая смотрел на это месиво.

Он потряс головой, чтобы прочистить её, и встал. Штаны и рубаха были пропитаны смесью его собственной крови и зловонного дьявольского ихора. Он смахнул волосы из глаз, огляделся кругом. От головокружения он шатался. С каждым ударом сердца из тела лилась кровь.

Нужно было найти священный символ, чтобы сфокусировать божественную энергию и исцелить себя. Он пошел к двери, что вела к его келье, но вспомнил о зельях, которые жрецы хранили у алтаря.

Покачиваясь, он прошёл по залу, но потерял надежду, когда увидел, что кабинет, где хранились зелья, стоит распахнутым, а железные фляги разбросаны по полу. Целебные эликсиры были разлиты по камню. Он наклонился, застонал от боли, осмотрел каждую из фляг. Ничего. Все были открыты и пусты. Он прикоснулся к жидкости на полу, надеясь, что её магия могла пережить осквернение дьявола, но зелье оказалось неактивным. Несколько деревянных роз — священных символов — тоже были разбросаны по полу, но все они были испорчены дьяволом, бесполезны. Он упёрся ладонями в колено и снова поднялся на ноги.

До двери в дальней стороне молельного зала, казалось, была целая лига. Держась за раненный бок, он заковылял туда.

Он протолкнулся через дверь, не прислушиваясь. Если он встретит ещё одного дьявола, он умрёт. Наверняка. К счастью, коридор был пуст. Он пополз к своей келье. Двери нескольких комнат, мимо которых он прошёл, были распахнуты настежь, вещи в комнатах были осквернены дьяволами, как и в молельном зале. Впереди лежала на полу сорванная с петель дверь его кельи. Он торопился, как мог, истекая кровью.

Его комната оставалась не тронута. Постель оставалась такой же, как он её и оставил. И сундук в изножье кровати…

Дыхание перехватило, когда он увидел прислонённый к сундуку щит. Он медленно зашёл в комнату, держась за бок, как будто щит был чудом, которое могло исчезнуть, если он будет двигаться слишком быстро. Он посмотрел на розу на щите, исполосованную ударами оружия. Эти следы не использовали ни один из существующих алфавитов, но всё равно рассказывали историю битв этого щита. Он слышал описание щита в историях.

Щит принадлежал повелителю рассвета Абеляру. Истории об Абеляре утверждали, что щит был утрачен. И вот он лежит здесь. Должно быть, Оракул нашёл его и сохранил — секрет, с которым он никем не поделился.

Откуда–то снизу по коридору, снаружи его кельи, раздалось рычание. Разбилось что–то тяжёлое. Загремела керамика, что–то железное зазвенело по полу.

Трясущимися руками Васен поднял щит. Металл был тёплым в его руках, чистым, и он знал, что это — такой же священный инструмент его веры, как любой символ, который он мог носить на шее. Он поднял щит перед собой, чтобы видеть розу. Тонкие усики тени из его рук пробежали по краю щита. Он нахмурился, пытаясь убрать их, но они вцепились в щит так же крепко, как его руки. Он надеялся, что святой не будет возражать.

Направляя силу веры через щит, он произнес исцеляющую молитву, и роза загорелась, как фонарь, окутав его своим светом. Тьма, сочившаяся с его кожи, воспротивилась этому свету, уцепившись за краешки щита. Но сияние всё равно сделало своё дело. Прорехи в его плоти затянулись, его рёбра срослись, усталость и боль исчезли.

Свет розы угас, и он склонил перед ней голову.

Скрежет когтей по камню раздался в коридоре снаружи — уже ближе, чем раньше. Васен надел щит на руку, обнаружив, что его вес идеален. Он открыл сундук в изножье вровати. Внутри лежал меч его отца, обёрнутый промасленной тканью. Он потянулся к оружию, тени вокруг его рук так сильно сгустились, что он едва видел собственные пальцы. Он взялся за обёрнутую проволокой рукоять. Металл казался прохладным, поверхность скользкой. Тени сочились с оружия, сливаясь с теми, что текли с его кожи. Он поднял меч, снял ткань, обнажив чёрный как ночь, как глубокая вода под безлунным небом клинок.

Рукоять казалась созданной для его руки, вес — предназначенным для его стиля боя. Он сделал несколько пробных взмахов, удивляясь тому, что лезвие оставляло за собой след из растворяющихся теней.

За дверью раздалось фырканье, звуки принюхивающейся дьявольской гончей. Он услышал стук когтей по каменному полу, низкий, хищный рык охотящегося животного. Он сжал в одной руке осколок ночи, а в другой — круг света, и почувствовал, что может пройти через весь Ад насквозь.

— Дьявол! — крикнул он. — Ты заплатишь за то, что явился в моё аббатство!

Он бросился к двери, но прежде чем достиг её, проём заполнила сгорбленная фигура, поднятые шипы на её спине казались лесом лезвий. Пасть изогнулась, обнажая длинные клыки, узкая голова поворачивалась вправо–влево, осматривая комнату. Когда гончая никого больше не заметила, она вывалила язык из пасти и зарычала на Васена.

— Иди сюда, — сказал Васен, чувствуя нарастающий гнев, и поманил её к себе.

Дьявол зашипел, напрягся и выстрелил дюжиной шипов в Васена. Шипы загорелись, просвистев в воздухе. Он укрылся за щитом, и большая часть снарядов вонзилась в металл и застряла там. Несколько штук попали в стену. Другие угодили в кровать и подожгли её.

Васен выбрался из–за щита, дьявол бросился на него — сплошь когти, клытки да ярость. Васен приготовился и ударил щитом слева направо, когда дьявол достиг его. Пластина из дерева и металла вспыхнула светом, вонзившись в голову и шею дьяволу, прижав его к стене у очага. Изверг корчился, кусался и царапался, пытаясь пробраться за щит, но Васен надавил всем своим весом на по–прежнему пылающий светом щит и придавил чудовище к стене, снова и снова вонзая в него Клинок Пряжи. Без всяких усилий меч погружался в шкуру дьявола. Изверг корчился, вопил, пока меч снова и снова пронзал его внутренности. Из разорванных кишок сочился ихор. Когда, наконец, чудовище стихло и замерло, Васен позволил туше упасть на пол и вырвал свой меч. Позади пылала его кровать. Некоторые части аббатства тоже были охвачены пламенем, и не было способа его погасить. Вскоре пламя охватит здание целиком.

Ему нужно было найти Оракула.

Он посмотрел на свой щит, по–прежнему слабо сияющий, и на истекающий тенью меч. Тени свивались в линию, которая выползала из комнаты и сворачивала на восток.

Путеводная нить, подумал он и улыбнулся, вспомнив Орсина.

Не оглядываясь на свою пылающую келью, комнату, которая почти тридцать лет служила ему пристанищем, он пошел за линией тени, источаемой Клинком Пряжи, торопясь в гробницу святого Абеляра.

Зиад быстро шёл по тёмному аббатству. По пути он встретил двух дьяволов, которые, наверное, проникли внутрь через верхнее окно.

— За мной, — приказал он, и дьяволы пошли следом.

Свет сочился на лестницу в восточной башне, свет, который он увидел снаружи. Дьяволы тихонько зарычали. Не останавливаясь, Зиад и дьяволы поднялись по ступеням. Проход вёл в круглую успальницу.

В центре помещения стояло два гроба, но Зиад видел лишь хрупкого старика рядом с ними. На нём были затейливые красные и жёлтые одежды старшего жреца Амонатора. Его глаза светились оранжевым, и когда их взгляд упал на Зиада, тот остановился.

— Оракул, — сказал Зиад.

Рука старика потянулась к священному символу, висевшему на шее — солнце и роза.

— Ты знаешь, кто я? — спросил Зиад, проскользнув в комнату. Дьяволы следовали по бокам от него.

Оракул смотрел на него. Сияющие глаза не мигали.

— Я знаю, что ты такое.

— Тогда ты знаешь, зачем я здесь.

— Ты пришел, чтобы послужить силам за гранью твоего понимания, — ответил Оракул.

Уверенность старика осадила Зиада. Дьяволы зарычали, их когти заскребли по полу.

— Мне нужен ответ на вопрос, старик.

Оракул слабо улбынулся, отвёл взгляд от Зиада, чтобы задумчиво посмотреть на вырезанный на крышке гроба образ женщины.

— Она так и не вышла замуж за другого. Женщина, чей облик здесь изображён. Её звали Джиирис. Я уверен, что она никогда и не любила кого–то другого. Она посвятила свою жизнь служению, но прожила её в одиночестве.

Зиад положил ладонь на хребет сопровождавшего его дьявола. Оракул был безумцем? Или он ожидал вопроса Зиада и таким образом на него ответил?

— Похоже, нам всем приходится приносить жертвы, — сказал Оракул.

— Меня это не волнует. Где сын Эревиса Кейла. Скажи мне. Если он жив, назови мне место. Если он мёртв, скажи, где я могу найти тело.

Когда Оракул не ответил, Зиад добавил:

— Скажи мне, и тебе не причинят вреда. Но будь уверен, я получу ответ — так или иначе.

— Я давным–давно смирился с тем, что мне причинят вред. Я видел это во сне. Но это были хорошие сто лет.

Оракул повернулся и посмотрел на другой гроб.

— Ты узнаёшь изображённое здесь лицо, Зиад из Тэя?

— Ты знаешь моё имя?

— Посмотри на него и делай то, зачем пришёл, — сурово сказал Оракул. — Ты ведь узнаешь его, да?

Зиад осторожно взглянул на образ, вырезанный на крышке гроба. В нём поднялась ярость, когда он узнал его. Боль навеки запечатлела это лицо в его памяти. Обрубок пальца заныл. Проклятье внутри него заворочалось.

— Абеляр Корринталь, — сказал он, и слова вырвались наружу шипением, а шипение превратилось в кашель.

— Он был моим отцом, — сказал Оракул, снова посмотрев на Зиада. — Хорошим человеком. Святым человеком. Совсем не таким, как ты, Зиад из Тэя.

Кашель Зиада усилился вместе с его яростью. Он почувствовал в животе отвратительную, копошащуюся массу, желавшую лишь воплощаться. Его проклятие началось сто лет назад, но всё это время его удавалось сдерживать. Он не позволял проклятию исполниться. Он должен был освободиться прежде, чем Ад сумеет заполучить его.

— Тогда у меня найдётся кое–что для тебя, когда мы закончим, сын Абеляра, — сказал Зиад в промежутках между кашлем и судорожными вздохами. Чёрные капли посыпались на пол. — Сын, сын Эревиса Кейла, где он? Скажи мне немедленно, иначе я заставлю тебя страдать!

Дьяволы жадно зарычали, услышав это.

Светящиеся глаза Оракула посмотрели на Зиада.

— Ты не найдёшь его, Зиад.

— Это ложь! — крикнул тот. — Ты лжёшь!

Он больше не мог сдерживаться. Он бросился через комнату, дьяволы — следом.

Оракул не шевельнулся, и Зиад схватил его за одежду и начал трясти хрупкое тело, с каждым словом разбрызгивая вокруг чёрные капли желчи.

— Лжец! Лжец!

Оракул покачал головой. Его лицо ничего не выражало.

— Я говорю о том, что вижу. Ты не найдёшь его.

Далёкий крик раздался в другой части аббатства. Недалеко.

— Оракул! — крикнул голос.

— Ты не найдёшь его, Зиад, — повторил Оракул, улыбнувшись Зиаду в лицо. — Потому что это он нашёл тебя.

Больное тело Зиада покрылось гусиной кожей.

— Что? Что ты сказал?

— Он нашёл тебя.

Снова раздался голос ниже по лестнице.

— Оракул!

— Значит, я освобожусь от этого прямо сейчас, — сказал Зиад и отшвырнул от себя Оракула.

— Нет, — ответил Оракул. — Ты никогда не будешь свободен. Твоё тело будет зеркалом твоей души. Такова твоя судьба, Зиад.

Ещё один крик, в этот раз ближе.

— Оракул!

Тьма, копошащаяся в животе у Зиада, подступила к его горлу, заставила закашляться, задохнуться. Он вцепился в раздувшийся живот и закашлялся, извергая из себя плотную ленту мерзости — прямо на пол, оскверняя солнце Амонатора. Поблескивающая лента осталась лежать вонючей массой разложения — Ад, родившийся в его кишках и исторгнутый в мир. Он смотрел на него, пока в голове крутились слова Оракула.

Ты никогда не будешь свободен. Никогда не будешь свободен.

Эти слова погасили ту немногую человечность, что ещё оставалась в нём. Зиад хотел смерти Оракула. Он хотел сжечь аббатство.

— Убейте его! — приказал он дьяволам, махнув на Оракула. — Разорвите на части!

— В этом тебе тоже будет отказано, — сказал Оракул, и прежде чем дьяволы прыгнули, луч яркого света ударил через прозрачный свод потолка, упал на лицо Оракула, окутав его чистым сиянием. Кожа старика стала полупрозрачной в этом свете, обрела розоватый оттенок. Он положил тонкую, жилистую руку на гроб Абеляра.

Дьяволы зарычали, но не бросились на него.

— Убейте его! — завопил Зиад.

Луч угас, а вместе с ним — и свет в глазах Оракула. Его лицо расслабилось, стало каким–то детским. Рот приоткрылся и расползся в глупой улыбке. Он сказал единственное слово — голосом дурачка, а не церковного лидера, не главы аббатства, которое целый век было светом во мраке.

— Папа, — сказал Оракул.

Дьяволы заворчали и рванулись вперёд. Оракул закрыл глаза и начал падать, но прежде чем он ударился о пол, дьяволы ударили в его тело. В него впились когти и клыки, раздирая одежду, разрывая плоть. Кровь лужей растеклась по полу.

Дьяволы жадно упивались кровавым месивом, пыхтели, фыркали, но потом начали выть, а затем и визжать, когда их плоть задымилась. На когтях и мордах засияла кровь мёртвого Оракула. Они завертелись, будто обезумев, рыча, завывая, плюясь, пытаясь стереть с себя кровь. Их шкуры зашипели, пошли пузырями, расплавляясь. Они взвизгнули в последний раз, когда кожа сползла с их костей, шипы дождём осыпались на пол, а органы растеклись в зловонную массу.

Зиад мог лишь смотреть на это, загипнотизированный, напуганный. Даже в смерти Оракул осуществил свою последнюю месть.

Ярость поднялась в нём, ненависть, темнее и злее даже, чем желчь, которую он оставил на полу, ненависть к Абеляру, к Оракулу, к себе и к тому, во что он превратился, ненависть за то, что осмелился надеяться.

— Оракул! — раздался третий крик снизу, наверное, у основания лестницы.

Зиад повернулся и пнул то, что осталось от тела Оракула — один раз, два, три, снова и снова, рискуя разделить судьбу дьяволов. С ним ничего не произошло, и он вошёл во вкус, выпуская свою ярость. Ломались кости, расходилась плоть, и кровь вытекала из тела, как из тряпичной куклы. Но эта вспышка только раздула его ярость, а не приглушила её. Он закашлялся, снова почувствовал шевеление в кишках, но ему было всё равно. Он смотрел на образ Абеляра Корринталя, вырезанный в деревянной поверхности гроба. Мирное выражение. Он плюнул на образ, ударил по дереву кулаком. Его кожа разошлась, и кровь запятнала лик Абеляра.

— Ты! Ты! Ты причина всего, что со мной произошло!

Он схватился за крышку гроба и со стоном сбросил её в сторону, обнажив завёрнутое в саван тело внутри.

— Ты получил свой покой! — крикнул он Абеляру. — Ты получил мир! А у меня есть лишь только обещание Ада! Из–за тебя!

— Жизнь, которую он прожил, принесла ему мир, — сказал сильный, ровный голос за его спиной. — Жизнь, которую прожил ты, принесёт тебе кое–что намного хуже.

Зиад медленно обернулся. На его губах заиграла усмешка. Человек, который стоял в дверном проёме, был лишь чуточку ниже Сэйида. Длинные, тёмные волосы были стянуты в хвост, открывая лицо с крепкой челюстью. Борода и усы, которые он носил, не скрывали жёсткой линии рта, обещавшей насилие. Блеклые, серые доспехи защищали его крепкое тело. Он нёс щит с изображением розы и крупный тёмный клинок, с которого сочилась тьма. Тонкая полоска тени с клинка вела туда, откуда пришёл мужчина. На его обнажённой коже вспыхивали тени.

Кулаки Зиада сжались.

— Нет ничего хуже!

Мужчина шагнул в комнату. Зиад отступил на шаг, его живот скрутило, как в Аду.

Васен окинул взглядом останки дьяволов, тело Оракула, осквернённый гроб святого Абеляра. Он остановил взгляд на худом мужчине.

— Меня зовут Васен Кейл. Моим отцом был Эревис Кейл. Я тот, кого вы пытались найти.

— И всё–таки это ты нашёл меня, — сказал мужчина, и с его губ сорвался безумный смешок, превратившийся в мокрый кашель.

Васен сделал ещё шаг в комнату, оставляя за собой тени, неся свет. Мужчина попятился от гроба к двойным дверям у себя за спиной. Его взгляд сновал туда–сюда, как будто он чего–то ждал.

— Вот он, владыка Кании, — сказал мужчина, указав костлявым пальцем на Васена. — Он нашёлся. Сын Кейла. Освободи же меня от этого!

Мужчина закашлялся, задыхаясь. Васен не видел никакого смысла в его бормотании, но ему это было и не нужно. Ему нужно было только убить его.

Он поднял щит Абеляра и Клинок Пряжи.

— Это щит повелителя рассвета и это меч моего отца. С их помощью я собираюсь убить тебя.

Мужчина завопил от отчаяния, ярости и ненависти, разбрызгивая чёрную желчь.

— И где же твоё обещание, владыка Кании?

Мужчина вгляделся в тёмные уголки комнаты, как будто в них таился какой–то секрет.

— Я сделал, что ты просил! Вот он! Освободи меня!

— Ты безумен, — сказал Васен.

Мужчина зло посмотрел на Васена, его грудь раздувалась, как кузнечные меха.

— Может быть, я безумен. И может быть, меня освободят только когда ты умрёшь!

Он поднял руки, и с его ладоней ударила полоса огня. Васен поднял щит, и огонь встретился со сталью, отбросив его на шаг. Тени потекли с кожи Васена, с Клинка Пряжи, и те из них, что были рождены мечом, окружили огонь темнотой и сдержали его.

Но мужчина продолжал кричать, животным криком бездумной ненависти, огонь тёк с его рук, чёрная желчь летела каплями изо рта.

Языки пламени подожгли гробы и охватили один из гобеленов на стене, быстро превратившийся в огненную завесу. За несколько мгновений огонь охватил всю комнату.

Васен шагнул через огонь, сделал один шаг, второй.

— Васен! — услышал он крик на лестнице внизу. — Васен!

— Я здесь! — закричал он в ответ, пока языки пламени лизали его щит.

Позади него в дверном проёме появились Орсин и Герак и остановились, широко распахнув глаза, когда увидели бушующее пламя. Герак натянул тетиву и прицелился с обычной для него молниеносной скоростью, но худой мужчина поднял руки и послал в лучника вторую огненную полосу. Та попала Гераку точно в грудь и швырнула его к стене. Мужчина быстро выстрелил снова, в Орсина, но дэва нырнул и увернулся.

Мужчина засмеялся.

— Я убью вас всех! И тогда буду свободен. Смотри, владыка Кании! Смотри!

Пропел лук Герака, и стрела вонзилась мужчине в плечо. Тот скорчился от боли, покачнулся, сгорбился, зарычал. Его пламя угасло. Он поднял левую руку, чтобы испустить новый поток огня, но лук Герака пропел второй раз, и вторая стрела вонзилась в него, на этот раз — в левое плечо. От столкновения мужчину развернуло, и он вскрикнул от боли.

— Умри, — сказал Герак.

Третья стрела вошла в левое бедро, и мужчина упал. Он рухнул на пол, сотрясаясь от кашля, выхаркивая комки чёрной слизи.

Герак шагнул к Васену, снова достал и наложил стрелу, целясь мужчине в горло. Васен опустил свой щит и меч и просто смотрел. Худой заслуживал смерти, и Герак доказал своё право даровать ему эту смерть.

Тетива заскрипела, когда Герак натянул её до самого уха.

Мужчина бешено извивался на полу, переломав застрявшие в теле стрелы, обхватив руками живот, дико, маниакально крича между приступами кашля. Его тело пульсировало, бурлило, как будто что–то пыталось выбраться из него наружу.

— Больно! — кричал он. — Убейте меня! Убейте!

— Не стоит дарить ему лёгкую смерть, — сказал Орсин. — Он заслуживает любой боли.

Герак посмотрел на Зиада поверх стрелы и после долгой паузы опустил лук.

Мужчина перекатился на живот, тёмные, налитые кровью глаза глядели с бледного овала его лица. Его зубы, кривые и измазанные чёрным, обнажились в усмешке.

— Я убью вас! Всех вас!

Он приподнялся на раненных руках, захрипев от боли, и кое–как встал на ноги. Он поднял руку, указывая на их. Васен приготовил щит, Герак прицелился, но прежде чем мужчина смог выстрелить огнём, его глаза наполнились болью и страхом. Он напрягся, запрокинул голову и издал пронзительный вопль боли. Его спина выгнулась, он широко раскинул руки, согнув пальцы, как когти. Гобелены и гробы пылали вокруг.

— Страдай, ублюдок! — крикнул Герак. — Страдай, как она!

— Нам нужно идти, — сказал Орсин. — Второй ещё жив, а вместе с ним и множество дьяволов.

Васен кивнул. Тени потекли с него, с Клинка Пряжи, и заструились по коридорам аббатства.

Новый крик от худого мужчины, мокрый клёкот, который закончился тем, что он изрыгнул чёрную полосу желчи себе на одежду. Он прижал руки к лицу, закричал, когда чёрная жидкость потекла из его глаз, носа, ушей, пачкая одежду.

— Это не то, что ты обещал! — кричал мужчина. — Не то, что ты обещал!

Рычание и тяжёлые скребущие шаги когтистых лап в коридоре позади мужчины стали достаточно громкими, чтобы их можно было расслышать за его воплями и треском пламени.

— Они идут, — сказал Орсин.

— Ты уже увидел всё, что хотел, — обратился Васен к Гераку. — Оставь его страдать или убей. Решать тебе.

Герак посмотрел на вопящего человека, казалось, бесчувственный ко всему, кроме его боли. Черты его лица исказились от гнева, он выхватил стрелу, натянул и выстрелил. Стрела по оперение вошла в кричащего мужчину. Тот, казалось, едва заметил рану, из которой хлынула чёрная жидкость.

— Герак, — сказал Орсин.

Но Герак его уже не слышал. Он снова натянул лук и выстрелил. Достал стрелу, натянул, выстрелил, стрелы летели так быстро, что Васен потерял дар речи. Спустя пару мгновений из тела мужчины торчали ещё шесть стрел. Чёрная зловонная жидкость сочилась из ран, но он по–прежнему стоял и кричал, кровоточил, умирал, менялся.

— Нам нужно идти! — воскликнул Орсин, когда что–то крупное и сильное врезалось в двойные двери позади умирающего, истекающего кровью мужчины.

Тот издал нечеловеческий визг, когда кожа его худого тела затрещала и разошлась, кровь и ихор забрызгали комнату, и что–то стало вылезать из него — как будто его тело было яйцом, породившим чудовище.

— Нет! — закричал он. — Нет!

Острые когти вырвались из кончиков его пальцев в потоке тёмной жидкости. Его спина вытянулась с мокрым, трескучим звуком, сделав его ещё выше и тоньше. Он кричал от боли, пока его тело превращалось. Его череп удлинился, челюсть расширилась. Зубы посыпались изо рта, когда из дёсен на их место вылезли клыки. Его голос стал глубже. Из спины вылез придаток, костистый хвост, оканчивающийся шипастым костяным наростом, похожим на лезвие алебарды. Дьявол — костяной дьявол, понял Васен — воспользовался когтями, сдирая с себя остатки человеческого тела, как будто раздеваясь.

— Нам нужно идти, — повторил Орсин.

Васен схватил Герака за руку.

— Она отмщена, Герак. Элли отомщена. Пойдём.

Костяной дьявол был вдвое выше человека, его обнажённое тело обладало цветом старой кости, плоть так сильно натянулась на нём, что, казалось, он состоит из одной лишь кожи, сухожилий и костей. В чёрных, как запятнавшая пол желчь, глазах пылала ненависть. Пальцы на его гипертрофированных руках заканчивались чёрными когтями длиной с лезвие ножа. Дьявол поклацал ими, как будто пробуя новую игрушку.

Наконец, двойные двери поддались, и полдюжины шипастых дьяволов вместе с Сэйидом хлынули внутрь. Они резко остановились при виде возвышающегося в комнате костяного дьявола.

Взгляд безэмоциональных, мёртвых глаз Сэйида упал на груду разодранной плоти на полу у когтистых лап дьявола, на лицо худого мужчины, которое ещё можно было разобрать на вершине груды, его глазницы смотрели в никуда, безвольный рот распахнут в беззвучном крике.

— Зиад? — спросил Сэйид, меч безвольно повис у него в руке.

Орсин схватил Васена и Герака железной хваткой.

— Нас ждёт собственный путь.

Он кивнул на линию теней, что вела из Клинка Пряжи вниз по залу, прочь от дьяволов.

— Мы должны идти. Прямо сейчас.

— Это свобода, Сэйид, — сказал дьявол глубоким и мрачным голосом. — Наконец–то свобода.

Сэйид упал на колени, глядя на дьявола. Его лицо обмякло, и Васен увидел, как что–то в нём умирает. Шипастые дьяволы притихли перед своим крупным собратом.

Васен, Орсин и Герак развернулись и бросились бежать.

Не успели они пробежать и пяти шагов, костяной дьявол сказал:

— Убейте их всех.

Васен обернулся, чтобы увидеть, как шипастые дьяволы несутся вслед за ними, сплошные шипы, чешуя и клыки. Они выпустили в воздух несколько дюжин шипов, загоревшихся в полёте.

Он направил силу Амонатора через свой щит и тот вспыхнул, залив розовым светом весь коридор. Шипы ударили в свет и посыпались на пол. Васен развернулся и побежал дальше, следуя извивающейся нити тени, тянувшейся перед ним из Клинка Пряжи.

Дьяволы завопили и бросились в погоню, их когти заклацали по каменному полу. Орсин слетел по лестнице, преодолел несколько дверей, которые Васен захлопнул вслед за ними, надеясь задержать дьяволов. Он держал Клинок Пряжи перед собой, следуя за сотканной им нитью. Он понятия не имел, куда она ведёт.

— Это может ничего не значить! — крикнул он Орсину, указывая на нить из тени перед ними.

— Следуй за ней, — ответил Орсин. — Доверься мне! Это уже случалось раньше!

Каждый раз, когда они сворачивали за угол, каждый раз, когда открывали дверь, Васен опасался встретить новых дьяволов, но путь оставался чист. Они промчались через наружную дверь в северный двор, пробежали по гладким плитам и сияющему солнцу, символу Амонатора.

— Меч ведёт нас в долину, — сказал Герак. — В лесах мы будем уязвимы. Нам нужно выбрать место для обороны и принять бой.

— Ты только и хочешь принять бой, — с ухмылкой отозвался Орсин, потащив его за собой. — Не останавливайся!

Позади них дьяволы пробились сквозь дверь, заметили троих товарищей и выпустили поток пылающих игл. Снаряды застучали по стенам.

— Не останавливайтесь! — воскликнул Васен, и потянул Герака вперёд. — Следуй за нитью! Следуй за нитью!

Они выбежали со двора, пробежали мимо пристроек и загонов для скота, бросились к соснам. Дьяволы не отставали. Васен слышал, как они рычат — не только позади, но и с обоих боков.

Лихорадочно размышляя, Бреннус стоял перед тёмным прорицательным кубом.

— Будем смотреть? — спросили гомункулы. Конструкты сидели на обоих его плечах.

Бреннус кивнул. Он поднял руку и выпустил разряд энергии в куб, активируя его. Чернота на серебрянной поверхности собралась в тёмные тучи, обнажая блестящую металлическую поверхность.

Тени яростно кружились вокруг него, вторя бешеному ритму сердца. Он сжал в одной руке священный символ в виде розы, а в другую взял ожерелье матери, поднял их перед собой — два украшения, созданных с разницей в тысячу лет, но вместе сложившихся в очередной кусочек головоломки, которую он давно пытался разгадать.

Он сотни раз пробовал найти с помощью магии аббатство Розы и всегда терпел неудачу. Он решил, что это просто миф. Но сейчас понял, что ошибался. Он предпринял не меньшее число попыток отыскать сына Кейла и тоже потерпел неудачу, и тоже решил, что сын был мёртв или за пределами досягаемости. Но сейчас понял, что и на этот счёт ошибся. До этих двух случаев единственной личностью, за которой он не мог следить с помощью магии, был сам Эревис Кейл — Маск закрыл Кейла от прорицания Бреннуса. Но Маск был мёртв, разве нет? Так кто закрывал сына Кейла?

Всё сложилось воедино в самое подходящее время. Он подумал, что у истоков всего этого каким–то образом стоит Маск. Вероятно, Бреннус каким–то образом помогал повелителю теней, но его это устраивало. Помогая Маску он предположительно вредил Шар. А навредить Шар значило навредить Ривалену. И навредить Ривалену — это всё, чего он хотел.

— Теперь проверим, — пробормотал он.

Священный символ сына Кейла, как надеялся Бреннус, послужит фокусом, необходимым ему, чтобы пробить защиту, каким бы ни был её источник.

Его гомункулы нетерпеливо потирали руки.

Держа в пальцах розу, он поднял руки над головой и прочитал слова одного из самых могущественных заклятий прорицания. Он сфокусировал око заклинания на сыне Кейла, на аббатстве Розы, и позволил силе потечь из себя. Магия пропитала клубящиеся вокруг него тени, пронзила их красными и оранжевыми жилками, и они потянулись к грани прорицательного куба, где слились с бурлящими тучами темноты.

Серебряная поверхность куба приобрела глубину, потемнела, но ничего ему не показала. Его заклинание потянулось через Сембию. Бреннус продолжал вливать силу в куб, пока не покрылся потом, каплями струившимся по лицу. Он так крепко сжал в ладони розу, что края впились в его плоть. Гомункулы взвизгнули от страха и закрыли глаза, когда вокруг собралось ещё больше силы.

На поверхности куба загорелись точки оранжевого света, как звёзды в глубине. Контролируя своё возбуждение, он приказал магии подступить ближе, осознав, что смотрит вниз с высоты на горную долину. Оранжевые точки были горящими деревьями. Пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, он заставил око заклинания опуститься вниз, чтобы разобрать детали. Долину рассекала река. Тут и там виднелись озёра. Древние сосны укрыли долину зелёным покрывалом. Многие деревья пылали. Он видел движение между деревьев по всей долине, но сейчас не стал обращать на это внимание. Вместо этого он сосредоточился на зданиях, частично скрытых соснами. Несмотря на темноту, он опознал в них храм или аббатство.

— Нашёл, — сказал он.

Он переместил око прорицаня к бешеному движению, которое заметил среди пылающих сосен. Перспектива помутилась, когда глаз быстро метнулся через долину, сфокусировавшись на трёх людях, бегущих сквозь лес. Один из них, высокий, тёмнокожий, к телу которого липла тьма, наверняка был потомком Кейла. Другие, дэва и вооружённый луком человек, сопровождали его. За ними по лесу гнались шипастые дьяволы и одинокий костяной дьявол.

Дьяволы означали, что в этом как–то участвовал Мефистофель. Неудивительно, учитывая что владыка Кании был связан с Маском. Бреннус не мог допустить, чтобы сына Кейла убили или взяли в плен агенты архидьявола. Бреннусу был нужен сын, чтобы узнать то, что он знал, то, чем он был, и узнать, как Бреннус мог использовать сына, чтобы навредить Ривалену.

Он осторожно осмотрел месность, изучая долину, аббатство, запечатляя всё это в памяти, и громко обратился к своему мажордому, Лаарилу. Спящие заклинания в его доме доносили его слова до Лаарила, где бы мажордом не находился.

— Лаарил, собери отряд из доверенных людей и их везерабов у телепортационного круга во дворе. Немедленно. Никто не должен об этом знать.

Ответ пришёл сразу же.

— Да, принц Бреннус.

Бреннус обдумывал возможность вернуться в свои покои и вооружиться дополнительными жезлами, но решил, что его мастерства и волшебных предметов будет достаточно. Он стянул вокруг себя тьму и шагнул сквозь неё во внутренний двор своего особняка.

На круглом прямоугольном дворе лежала одинокая плита полированного базальта. Стены и шипастые башни особняка окружали её со всех сторон. В базальте был вырезан большой тауматургический треугольник, выложенный серебром. В одном конце двора стоял слуга, сжимая поводья уже осёдланного везераба Бреннуса. Когда принц приблизился, слуга поклонился и отошёл, и везераб прошипел приветствие сквозь клыкастый сфинктер своей пасти. Он сложил крылья, когда Бреннус подошёл к нему и скользнул в седло.

Начали возникать люди. Карманы тьмы появлялись во дворе тут и там, и полностью вооружённые воины–шадовар, лица которых были скрыты затейливыми шлемами, возникали из мрака на своих везерабах. За несколько мгновений двор заполнила дюжина верховых воинов. Везерабы толкались и шипели друг на друга.

Бреннус пришпорил своего зверя, и червеподобное тело везераба ступило в центр тауматургического треугольника. Воины последовали его примеру.

— Мы отправляемся в долину в Грозовых вершинах, — объявил Бреннус. — Там присутствуют дьяволы, но они не предоставляют для нас интереса. Там есть три человека, один из которых выглядит, как шейд.

Воины переглянулись, язык их тел выражал удивление.

— Он не шадовар. Он путешествует с дэвой и человеком. Все трое нужны мне живыми.

Кулаки ударили по нагрудникам и воины в один голос отозвались:

— Как пожелаете, принц Бреннус.

Бреннус начал ритуал телепортации.