Большая Сплетня

ОНА

Рита Фукис оказалась общительной женщиной тех самых тридцати с хвостиком лет, которые безуспешно притворялись двадцатью пятью без хвостика. Она была фотомоделью, давно оставившей свое сомнительное ремесло и теперь переквалифицировавшейся в домохозяйку. Детей у нее не было.

Об этом она поведала мне, когда, надышавшись как девушки, вдыхающие аромат жасмина, мы наслаждались кислородным коктейлем в баре. Первым делом мадам Фукис пожаловалась мне на свою парикмахершу, которая сожгла ей челку, потом — на своего супруга.

— Наслышана о вашем муже, — мимоходом заметила я, цедя коктейль стоимостью чуть не в половину моей зарплаты, что явно мешало глубине наслаждения.

— Ах, — небрежно дернула плечом мадам Фукис. — Мы женаты почти два года… Сема такой зануда! Шейп–клуб — вот моя отдушина. И еще косметический салон. Ну и магазины. Дома мне совершенно нечем заняться, все делает домработница. Одно время я хотела открыть свое модельное агентство, но Сема на это только рассмеялся: лучше уж бордель, сказал он. Мы тогда даже поссорились. Значит, сказала я, ты считаешь, что если женщина модель — значит, она шлюха… Тогда и я тоже?

— Конечно, все мужчины одинаковые, — поддержала я новую знакомую. — Они видят в женщине одно лишь тело, а не душу.

— Вот именно! Между прочим, когда я прошу у него денег на пластическую операцию, он дает мне без звука, но если, скажем, на поездку в Европу за одеждой, то случается семейный скандал! Он просто не видит во мне человека! И утверждает, что любая одежда, кроме туфелек, портит женщину!

— Это ужасно! — поддержала я. — Все мужчины скроены по одной мерке. Но вы должны бороться с подобными взглядами, а муж ваш обязан уважать в вас человека. Прежде всего вы — человек, а потом уже женщина!

Обмякнув лицом, мадам Фукис расплылась в морщиноопасной улыбке.

— Как вы сказали? Прежде всего человек, а потом… — повторила она с удовольствием, запоминательно морща лоб, и я поняла: фраза, потеряв авторство, обязательно всплывет во время следующего семейного скандала. — Как вас зовут? — поинтересовалась наконец моя собеседница.

— Лидия Лилеева, — представилась я. — Я тоже здесь тренируюсь. Для меня клуб тоже отдушина…

— А кто ваш муж?

— Я не замужем.

— А… — Растерялась мадам Фукис. Очевидно, она ожидала услышать известную фамилию и громкую должность, но, не дождавшись ни того ни другого, нашлась: — А ваш отец?

Поняв, чего именно она ждет от меня, чтобы на законных основаниях продолжать приятное общение, я объяснила:

— Я работаю в крупной консалтинговой фирме.

— Значит, вы бизнесвумен! — обрадовалась мадам Фукис. Для нее все сразу встало на свои места. Она определила мое место на социальной лестнице, и это место по табели о рангах позволяло нам общаться.

— Что–то вроде того… — подтвердила я. — Занимаюсь аналитическим консультированием.

Все равно ведь не поймет, о чем речь.

— А ваша фирма очень большая?

— Пожалуй, — кивнула я.

— О, это так, наверное, интересно — руководить большой фирмой! Переговоры, обеды, встречи, презентации… И как у вас хватает времени следить за собой? Вы прекрасно выглядите, вам не дашь и двадцати пяти!

Это при том, что мне двадцать четыре!

— Мой муж, например, его просто невозможно застать дома! То командировки куда–то на север, то в Штаты, то допоздна задерживается на работе… В театр даже сходить не с кем! Новое платье вот уже неделю висит в шкафу ненадеванное!.. А сейчас у него очередная сделка, так он вообще дома не появляется. Во время тренировки позвонил сообщить, что уезжает на три дня… Куда–то на север, в дикий Нефтегорск.

Кстати, в Нефтегорске обитает средняя дочка «Стандард Ойл» — «Стандард–синтез»…

— Зато у вас прочное финансовое положение, — подбодрила я Риту. — Можно не беспокоиться о завтрашнем дне.

— Да, муж сказал, что если сделка выгорит, то он наймет Лернера мыть стекла на собственной бензозаправке.

— Лернера? — спросила я. — А кто это?

— Это Семочкин конкурент, ужасная сволочь… — ответила мадам Фукис. — Скажите, Лида, а вы не пробовали массаж с капсулами? Моя косметичка предлагает мне попробовать, но я не решаюсь. Утверждает, что эффект превосходный, но ведь от массажа растягивается кожа? Что вы думаете об этом?

Я думала, но не об этом…

Большая Сплетня жила и множилась, дышала и росла. По дороге в отдел меня остановила Лиза из соседнего отдела.

— Слушай, — прошептала, таинственно оглянувшись. — А правду говорят, что Ромшин…

— Да, — ответила я. — Это так.

— Так, значит, поэтому Леди Ди…

— Именно поэтому.

Как мне осточертела эта сплетня! Пожалуй, лучший способ раз и навсегда избавиться от нее — довести до абсурда. Гипертрофированная, выросшая до планетарных масштабов, она постепенно пожрет самое себя, сдохнет, оставив меня, наконец, в покое.

Я понизила голос до полной интимности.

— Между прочим, он занимался тантрой, — соврала, сохраняя абсолютную, патологическую серьезность. — Даже был в Тибете, где ему вшили под кожу любовный амулет. С тех пор этот порошок из спермы дикого йети потихоньку растворяется в крови, придавая своему владельцу небывалую мужскую силу.

— Ой, если бы он на меня хоть глазком взглянул, я бы умерла!

— Так не смотри!

Напитав Большую Сплетню очередной порцией слухов, которые, по моей идее, должны были способствовать ее ускоренной гибели, я вынула из сумки телефон, чтобы позвонить Рите Фукис, но автоматически набрала номер Игоря. Даже не знаю, как это получилось.

В трубке неожиданно ответил милый девичий голос.

— Простите, я, кажется, не туда попала, — ошеломленно пробормотала я, любуясь знакомыми цифрами на телефонном дисплее. Эти цифры я знала наизусть. Это был его домашний телефон.

Это значит… Якушеву я только что видела: этажом ниже, на изгибе кишкообразного коридора, она увлеченно секретничала с Чигасовым. Кто же тогда взял трубку? Юная домработница, совмещающая хозяйственную деятельность с сексуальной? Кузина из провинции, проездом в Москве вот уже полгода? Прелестная грабительница, просочившаяся в квартиру во время отсутствия хозяина?

— Скажите, это номер… — Я прилежно продиктовала цифры.

— Да. — Голос, отдающий мятной жвачкой, показался мне знакомым. — Игоря нет дома. Я заскочила домой переодеться — такая жара!

— Действительно, жарко, — согласилась я.

— Потрясно! — повторила девица, чвакнув напоследок мятной жвачкой, и отсоединилась.

И вправду потрясно! А как же Леди Ди?

Проведя скучнейшие два часа в дорогом клубе, предназначенном для встреч тайных любовников, явных подруг или скучающих дамочек, с равной пылкостью мечтающих об изменении судьбы и изменении объема бедер, Рита Фукис объявила, что нам пора выдвигаться, если мы хотим опоздать на законные полчаса, а не на беззаконные четыре — из–за пробок.

Все эти два часа мы поочередно обсуждали сволочных мужиков, путешествие в немецкий частный санаторий на трехдневную программу реабилитации кожи, элитную стрижку собак, воспитание детей, книжку популярного автора, которую Рита купила, но так и не смогла осилить, потому что больно мудрено пишет. Мне стоило большого труда сдержать размах челюстей, неудержимо раздвигавшихся в приступе зевоты.

— Жалко, что Семы сейчас нет в городе, он был бы рад познакомиться с вами, — вдруг сообщила моя новая знакомая. — Он всегда ругает меня за моих подруг–фотомоделей: мол, это не наш уровень.

Я поежилась. Людовед и бизнесознатец Семен Фукис раскусил бы меня в мгновение ока! Если уж он раскусил польскую бензоколонку, то со мной бы справился без труда!

В клубе было скучно, несмотря на натужные улыбки и скулодробящее веселье. На эстраде надрывался голосистый юнец, перезрелые дамочки кружились вокруг фуршетных столов, а солидные господа кучковались вокруг бескорыстных искательниц корыстных приключений, которых словно магнитом тянет в подобные места. Деловая публика была разбавлена безголосыми певцами, актерами, которые никогда не играли, режиссерами, которые никогда ничего не снимали, и писателями, которые никогда ничего не писали, — так называемой богемой.

Рита то и дело натыкалась в толпе на подруг, друзей, знакомых, незнакомых. При знакомстве она то горделиво называла меня владелицей бизнеса, то вообще забывала представить, то терялась в толпе, то находилась только затем, чтобы подтащить меня к какому–нибудь лысоватому типу и обжечь ухо звенящим от восторга шепотом: «Не правда ли, он душка?»

Мы вращались в обществе битый час, как вдруг Рита, прикончившая к тому времени уже пятый бокал спиртного, побледнела, будто увидела привидение. Навстречу нам катился плешивый коротышка с гладким лбом, плавно перетекавшим в затылок, и хищной улыбкой объевшейся акулы.

— Кого я вижу! — с лицемерным восторгом воскликнул коротышка, явно облизываясь, отчего его оттопыренные губы влажно запунцовели. — Рита Фукис! «Мисс России» образца 1895 года! — воскликнул он. Неизвестно, оговорка в дате была случайной или намеренной. Судя по ехидному прищуру — последнее.

— Здрст–ссс! — пробормотала Рита, предпринимая отчаянную попытку попятиться, однако сзади ее поджимала толпа, сбившаяся возле столиков с едой — официант только что внес икру.

— А где же Сема? — осведомился приставучий коротышка. — Давно не видел его, соскучился.

Рита пробормотала что–то вроде того, что ее супруг испытывает аналогичные чувства, но вынужден был от них сбежать в места отдаленные, нефтяные, северные…

— Жаль… Так хотелось поболтать с ним! — просиял коротышка, из чего стало ясно: огорчение было не столь глубоким, чтобы испортить его великолепное настроение.

Внезапно он обернулся ко мне:

— А кто вы, мадемуазель? — И вопросительно обратился к Рите: — Наверное, Семочкина внучатая племянница из Тель–Авива? Или его дочурка от первого брака?

— Знакомьтесь, — напряженно выдавила Рита, блуждая слегка косившими от страха глазами. — Лида, моя подруга.

— Очень приятно, — блеснул зубами коротышка. — Август Лернер.

— Ой, я на минутку! Попудрить носик! — пискнула мадам Фукис и дернула по направлению к туалету, предоставив меня моей судьбе.

Коротышка, проводив ее насмешливым взглядом, произнес, почти не размыкая губ:

— Лилеева Лидия? Младший специалист аналитического отдела?

— Она самая, — кивнула я, почти не удивившись. Белоснежно сверкнули полированные зубы.

— Эльза говорила о вас много хорошего. Надеюсь, она не ошиблась?

— Если только немного преувеличила, — дерзко ответила я. — Но думаю, совсем немного!

По адресу Солянка, 23 прозябала целая куча контор, конторушек, конторочек и конторок. Офисы занимали подвалы, чердаки и сараи конца прошлого века. Когда–то они были пристроены к дому и теперь находились в разной степени распада. Некоторые скрывали признаки гниения под сверкающей евро–отделкой, а остальные все еще демонстрировали советский полузабытый шарм, сверкая дырявым линолеумом и отваливающейся штукатуркой.

Искомый депозитарий принадлежал к первым, евробогатым счастливчикам. Дверь с видеоглазком, за которой, приоткрыв рот, точно ему снились удивительные сны, дремал охранник, вела в чистые, просторные комнаты.

— Чем могу помочь? — осведомился прыщавый клерк в мятой рубашке, чей чубчик вздымался от сквозняка, распространяемого натужно гудящим кондиционером.

— Мне нужна выписка из реестра акционеров. Я представляю своего клиента, владеющего восемью процентами акций «Стандард Ойл». Вот необходимые документы.

Я показала внушительную пачку бумаг.

— Через двадцать дней выписка будет готова, — кивнул клерк. — Если хотите, мы доставим ее вам по почте…

Пока я боролась с входной дверью, юноша перебросил мои документы на стол хорошенькой барышне с коровьими глазами.

— Эй, Михайлова, — сказал, — тебе еще работы привалило.

— Потрясно! — скуксилась барышня. — Только чего это все как бешеные требуют выписку из «Стандард Ойл»?

Что–то в голосе недовольной феи показалось мне знакомым. Какие–то интонационные обертоны, какие–то мятно–жвачечные флуктуации…

Я обернулась. Хорошенькая барышня двумя пальчиками клевала клавиатуру компьютера. На ее столе красовалась фотография, с которой на меня скалилась потрясающе знакомая, самоуверенная улыбка. Которую я каждый день видела на работе. От которой я потухала и возгоралась по сто раз на дню. Которую я ненавидела больше жизни, любила больше жизни. Которую я больше жизни хотела потушить!

— Девушка, извините… — склонилась к коровьеглазой красавице. — Не подскажете, где тут туалет? — И почти без паузы добавила, сопровождая свои слова завистливой ухмылкой: — Какой симпатичный молодой человек!

— Это мой жених, — горделиво поведала барышня, пальчики замерли над клавиатурой. — Правда, потрясный?

— Совершенно потрясный! — согласилась я.

— А туалет в конце коридора. Найдете?

Местный туалет еще не дотягивал до евростандартов. Ошеломленная удивительной новостью, я бестолково тыкалась в разные двери. Сначала попала в столовую, потом в какую–то комнату, полную пыльных и сырых бумаг, со следами недавнего потопа на потолке, пока, наконец, не отыскала нужное место. Открыла воду (струйка стекала в раковину по ржавой дорожке), замерла, неотрывно глядя в плесневелое, отколотое с одного края зеркало.

Значит, жених… А что же Леди Ди? Девица работает в регистраторе, который обслуживает «Стандард Ойл»… Неужели он на ней женится, потому что она работает в регистраторе? С ведома Якушевой, с ее сиятельного разрешения и поощрения? Но как же свадьба, как же коттедж на Рублевке, свадебное путешествие на Багамы и бриллиант величиной с глазное яблоко?

Стоп! Не я ли сама придумала эти подробности для вящего правдоподобия? Не я ли подбрасывала хворост в топку большой, очень большой сплетни?

Я не знала, что и думать…

Она — и она. Та — и другая. Небожительница — и тупенькая секретарша, питающаяся жвачкой и несбыточными надеждами. Кто из них настоящая невеста?

Резко рванула ворот белой блузки.

Господи, да я совсем запуталась! И это случилось теперь, когда мне, как никогда, нужны ясная голова и трезвое мышление.

Выход… Где здесь выход?

Потянув на себя дверь, я вдруг очутилась в подсобке — здесь евроремонтом и не пахло, здесь обнаруживалась изнанка настоящей офисной Москвы: трухлявые стены, источенные червецом, следы крыс, вековая паутина, аромат плесени и разложения. Аромат вырождения и скорой гибели. Дух фальшивого преуспеяния и показного благополучия…

Ржавый огнетушитель в поддерживающем кольце. Плакат советских времен: что–то насчет пожара… Да гори оно все синим пламенем!