Большой обман

11

— Ты это нарочно подстроил.

— Ничего подобного.

— Нет, нарочно. Ты специально отправил меня в самую гадкую, запущенную и ветхую трущобу в Лондоне, чтобы я прониклась отвращением к городу и переехала с тобой в деревню.

— Вот уж неправда. Не смеши людей. Если бы я знал, что все так плохо, я бы тебя туда в жизни не послал.

— У тебя был адрес.

— Да, но туда ездил Пит и все осмотрел. Он сказал, что все нормально. Ведь правда, Пит?

— Не вмешивай меня во все это.

— Ты говорил, что дом рядом с вокзалом.

— Он рядом.

— Да, только с тыльной стороны. Этакий мешок. Зона боевых действий. Там полно пергидрольных алкоголичек средних лет и уличных банд свирепого вида. С ножами.

— С ножами?

— Ну, с ворованными сигаретами.

— Извини. Обещаю: больше никогда не буду сваливать на тебя свои дела.

— Слишком поздно.

— А что такое?

— На следующей неделе я опять отправляюсь туда.

— Это еще зачем?

— Великан хочет, чтобы именно я завершила фронт работ.

Вечер. Мы с Джо и Питом пьем пиво, и никто не воспринимает мой рассказ про великана всерьез.

— Я просто уверен, что не может он весить под триста кило. Это физически невозможно.

— Но это так. Самое меньшее — триста.

— Сколько весил самый толстый человек всех времен и народов? Как там его звали?

— Роберт Уодлоу.

— Нет, — говорю я, — этот был самый высокий. Самый толстый был Роберт Эрл Хьюз.

— Откуда ты знаешь?

— В детстве я любила читать Книгу рекордов Гиннесса.

— Она и сейчас ее читает. — Джо хрустит орешком.

— Да. Я и сейчас в нее заглядываю. Иногда. Надо идти в ногу со временем. Сведения-то устаревают.

— А как он умудряется выживать? — У Пита скептический тон.

— Кто?

— Твой великан. Откуда он берет продовольствие и все прочее?

— Ему все доставляют на дом, я полагаю.

— А откуда у него деньги?

— Не знаю. Ему хватает, чтобы прилично питаться, у него есть компьютер, а всяких чистящих жидкостей столько, что можно заполнить полки приличного супермаркета. Но откуда он берет деньги, я не знаю. Он мне не сообщил.

— Наверное, он террорист.

— Не думаю, Пит.

— Может, он преступник, объявленный в международный розыск? По виду ведь не скажешь. Может, он подпольный торговец оружием?

— Не торговец он оружием.

— Откуда тебе знать?

— Он такой… обаятельный.

— Он помешан на маринованных огурцах, — ухмыляется Джо. — Вот на этом основании она и оценивает людей. Если любит все маринованное, значит, человек порядочный.

— Говорю вам, огурцы были замечательные. Не забыть спросить, где он их берет. В следующий раз, когда к нему поеду.

— Постой-ка. Ты серьезно собираешься наведаться туда еще раз?

— Почему бы и нет?

— Это небезопасно.

— В деревне безопаснее, правда? — Я подозрительно гляжу на Джо.

— Да уж конечно. Даже ты это признала.

Вот оно. Нужный момент настал.

— Джо?

— Да?

— Ты когда-нибудь видел «Плетеного Человека»[19]?

— Кажется, нет.

— Ясно. Во сколько закрывается видеомагазин?

— О господи!

— Вот именно.

— Какая гадость!

— Ага, не очень-то приятно на это смотреть, правда? Как здорово, когда свора по пояс голых язычников привязывает тебя к плетню и сжигает живьем на какой-то открытой всем ветрам возвышенности! Вот что может с нами случиться, если мы переберемся в деревню.

— Ты так думаешь?

— Если такое произошло с самим Эдвардом Вудвордом про прозвищу Волына, то, уж конечно, может случиться и с нами.

— Но это приключилось в шотландской глуши. На Гебридских островах.

— Вот так все и начинается. Сначала ты говоришь, что мы переедем не далее чем в Хэмел-Хэмпстед, а потом вдруг оказывается, что на нас одежда из рыбьей кожи, мы живем на берегу какого-нибудь Лох-Несса и за нами по лиловому вереску гоняется шайка полуголых сатанистов.

— Мужчин или женщин?

— Какая тебе разница.

— Вообще-то разница большая.

— Тогда мужчин.

— Уверена?

— Абсолютно.

— Не женщин?

— Нет.

— А по-моему, все будет замечательно.

— То есть как? — возмущаюсь я, не веря своим ушам.

— Ну, во-первых, мы сможем развести настоящий сад. Потом, мы будем в состоянии обеспечить себе приличный отпуск. Эту квартиру можно продать, положить денежки в банк и купить дом, где будет на спальню больше.

— И зачем нам еще одна спальня?

Джо делает умное лицо.

— Серьезно. Неужели с нами будет жить кто-то еще? Ведь чтобы приютить Пита, когда очередная подруга дает ему от ворот поворот, у нас имеется диван.

— Знаешь… может быть… однажды нам захочется иметь детей. И тогда лишняя спальня нам не помешает.

— Хм-м… Джо?

— Да?

— Ты когда-нибудь слышал о товаре, который называется «Тина Леди»?

Надувшийся Джо отмокает в ванне, прихватив для компании пиво и журнал про морозостойкие однолетники, а я звоню своему постоянному консультанту Лорне.

— Ты ему сказала, что не хочешь иметь детей?

— Нет. Не совсем. Я просто сказала, что еще не готова.

— Ну так объяви о готовности. По-моему, это хорошая мысль.

— Ты так считаешь?

— А почему нет? Мэг — лучшее, что у меня есть в жизни.

— Ясно. И это говорит женщина, которая внушает мне, что в случае рождения детей я к пятидесяти годам стану опустившейся замарашкой, а в магазине эта женщина всякий раз стонет: ах, у меня желудок в три фута длиной.

— Мы же не ходим по магазинам вместе.

— А то я не знаю. Просто я могу ходить по магазинам только в одиночестве, а то бы ты наверняка стонала.

— Не забывай про свое хозяйство.

— Про что не забывать?

— Про хозяйство. После родов оно изменится.

— Ясно.

— Ты понимаешь, о чем я? Впрочем, это неважно, потому что всегда можно сузить и подтянуть потом.

— Ты это серьезно?

— Конечно. Небольшая операция — и все в порядке. Тебе и губы могут укоротить.

— С чего это кому-то может понадобиться укорачивать губы?

— Знаешь… а вдруг они слишком свисают?

— Свисают?

— Да. Если они ниже лобка. Некоторые дамы не жалеют денег, только бы их укоротить.

— Какие дамы?

— Калифорнийки.

— Мать-перемать.

— Я того же мнения. Ты только представь себе. Вот ведь жизнь — с утра одна забота: а вдруг у тебя губы длинноваты?

— Нет, — говорю я. — Не могу себе такого представить.

— А если серьезно, ты подумай насчет этого.

— Насчет укорачивания губ?

— Насчет того, чтобы переехать в деревню и завести с Джо детей. Что такого уж замечательного в этом Лондоне? В городах хорошо жить, только если у тебя куча денег.

— Это неправда, — возражаю я. — Как раз наоборот. Бедняка в городе окружают такие же бедняки. Это успокаивает.

— Жизнь среди бедных людей тебя успокаивает?

— Да. Мне нравится, когда у меня за окном копошатся другие человеческие существа, далекие от процветания, которые волокут сумки на колесиках и ведут борьбу за жизнь. Если бы я жила в деревне, я бы ничего не видела, кроме деревьев. И травы. И овец. И язычников с мощной грудью, пляшущих с факелами на продуваемых всеми ветрами возвышенностях.

— Одри?

— А?

— Ты что, опять смотрела «Плетеного Человека»?

— Нет. Кино здесь ни при чем.

— Послушай. — Голос Лорны звучит серьезно. — Только бы вся эта катавасия с твоим отцом не испортила ваших отношений с Джо.

— О чем ты говоришь? Откуда ты это взяла? Что общего между моим отцом и «Плетеным Человеком»?

— Ничего. Но Джо сказал, ты всю неделю ведешь себя странно.

— Странно? Это как?

— Он видел, как ты с фонарем лезешь в ящик под лестницей.

— Я искала антимоль, вот и все.

— И еще он сказал, что за обедом ты опять пересчитываешь горошек в тарелке.

— Неправда.

— Пусть так. Просто мне не хочется, чтобы ты вдруг сорвалась с места, кинула за плечи рюкзак и сбежала в Юго-Восточную Азию, как в прошлый раз.

— В какой еще последний раз? — Я почесываю пятно экземы на локте.

— В последний раз, когда на тебя накатило. Когда ты бросила преподавательские курсы и шесть месяцев жила на пляже в Ко-Самуи.

— Не смеши меня. Я не сбегу в Ко-Самуи.

— И что тебя остановит?

— Гиблое место. Я скорее отправлюсь в Ко-Фи-Фи.

— С легким паром.

— Спасибо.

— Как журнальчик про однолетники?

— Чрезвычайно полезная вещь.

— А горячей воды хватило?

— Да.

— И ты завершил весь процесс полностью?

— Да.

— И шампунь пенился?

— Ой пенился.

— Джо?

— Что?

— Не длинноваты ли у меня губы по отношению к лобку?