Боспорское царство

Глава девятая ВОССТАНИЕ САВМАКА. МИТРИДАТ ЕВПАТОР. ПОДЧИНЕНИЕ БОСПОРСКОГО ГОСУДАРСТВА РИМУ

Как мы уже говорили, во второй половине III в. и особенно на протяжении II в. до н. э. положение Боспора, несмотря на некоторые периоды стабилизации и даже временное улучшение, постепенно все более клонилось к упадку. Этому способствовали существенные изменения, происходившие в указанное время в жизни местных племен, которые населяли северное Причерноморье и с которыми Боспор был экономически тесно связан. Прежняя мощь кочевых скифов, имевших ранее свой центр в Приднепровье, была поколеблена в результате сильного напора сарматских племен, переходивших реку Танаис (Дон) и опустошавших скифские земли.¹ Вторжение сарматов нарушало ранее установившиеся межплеменные взаимоотношения и регулярный товарообмен с греческими городами. Положение осложнялось еще и тем, что одновременно усилился нажим на Скифию и с запада, откуда стали учащаться набеги кельтских племен. Скифы принуждены были перенести свой центр из Приднепровья в Крым,² где возникший в конце IV в. до н. э. скифский город Неаполь (его развалины находятся на окраине города Симферополя) стал теперь главным «столичным» центром скифской державы.³ В самом скифском обществе, в его внутренней структуре произошли серьезные перемены. Экономические связи с греческими колониями, оживленный торговый обмен ускорили процесс классообразования у скифов. Рост социальной дифференциации увеличивал слой богатых при одновременном усилении института рабства и эксплоатации земледельцев-общинников скифской знатью, стремившейся как можно больше получить сельскохозяйственных продуктов в целях обмена их на эллинские товары и предметы роскоши. По примеру греческих городов скифы в III — II вв. строят свои укрепленные города с мощными каменными оборонительными стенами и башнями, скифские цари начинают чеканить монеты со своими именами, привлекая для всех этих дел на службу мастеров и специалистов из соседних эллинских городов.

Скифское рабовладельческое государство не хотело мириться с тем, что выходы к морю находились в чужих руках, и стало упорно добиваться овладения приморскими крупными торговыми городами, чтобы извлекать из них соответствующие коммерческие выгоды.

Ольвия первая испытала на себе трудности усложнившейся обстановки. Скифы во второй половине III в. начали предъявлять Ольвии все более возраставшие требования. Одновременно с этим стали выступать со своими претензиями и некоторые сарматские племена, желавшие получить от Ольвии соответствующую долю дани. Ольвия принуждена была выплачивать «дары» вождям различных племен, державших город в постоянном страхе и угрожавших войной в случае неуплаты очередных «даров».

Племенные передвижения и межплеменные войны, участившиеся и почти не прекращавшиеся в это время в степях северного Причерноморья, нарушали налаженный раньше товарообмен с местным населением, затрудняли нормальный приток хлеба и других товаров в Ольвию, что порой создавало настоящий голод,⁴ особенно в неурожайные годы.

Примерно в таком же положении оказались во II в. до н. э. и другие античные города северного Причерноморья. Известный греческий историк Полибий (11 в. до н. э.), описывая торговлю с причерноморскими городами и указывая на то, что «в Понте есть много полезного для жизни других народов», перечисляет следующие товары, вывозимые из Понта: скот, рабы, мед, воск и соленая рыба. Что касается хлеба, то, по словам Полибия, его порой вывозят, а иногда, наоборот, ввозят в Понт.⁵ Подобное утверждение, конечно, было бы совершенно немыслимо в IV в., а отчасти и в III в. до н. э., когда причерноморские города и, прежде всего, Боспорское царство снабжали Грецию и малоазийские центры огромным количеством зернового хлеба, пшеницей. Полибий несомненно отразил ту ситуацию в Понте, которая сложилась около середины II в. до н. э., когда в силу вышеуказанных обстоятельств экономическое положение и торговые возможности античных городов на северном побережье Черного моря были ослаблены настолько, что порой они сами ощущали недостаток в хлебе.

Не менее ярким показателем деградации является и тот факт, что боспорские правители в это время не только не были в состоянии вести борьбу с морскими пиратами — этим бичом морской торговли, — но и не гнушались порой покровительствовать пиратской деятельности жителей горной части Кавказа (ахеян, зигов и гениохов), населявших приморские районы южнее теперешней Анапы и промышлявших морским разбоем. Последний осуществлялся с помощью небольших легких судов, вмещавших 25—30 чел. Плавая на этих так называемых «камарах», пираты нападали на грузовые суда, на приморские местности и отдельные населенные пункты. Награбив, пираты отправлялись на Боспор, где им предоставлялась возможность свободно заходить в гавани, заниматься там продажей награбленного и закупать нужный провиант.⁶

В конце концов у Ольвии осталось лишь одно средство к самосохранению: отдать себя под покровительство скифов и тем самым предотвратить гибель города от набегов других варварских племен, все чаще и чаще подступавших к нему. Существование протектората скифских царей над Ольвией в первой половине II в. до н. э. доказывается ольвийскими монетами, носящими имя скифского царя Скилура.⁷ Укрепившись в Ольвии и значительной части Крыма, скифы пытались распространить свою власть и на другие греческие города, но встретили решительное сопротивление, особенно со стороны Херсонеса. Последний, не желая терять политической свободы, повел борьбу с Скилуром, а затем и с его сыном Палаком. Херсонесцы в интересах своей обороны использовали, прежде всего, враждебные отношения между скифами и сарматами. Вступив в союз с вождями сарматских племен, херсонесцы получили военную помощь от сарматов, что до некоторой степени временно ослабило нажим скифов.⁸

В 179 г. был заключен договор о дружбе между понтийским царем Фарнаком I и Херсонесом (IPE, I², 402).⁹ В договоре Фарнак давал обязательство содействовать защите Херсонеса, «если соседние варвары выступят походом на Херсонес или подвластную херсонесцам страну, или будут причинять обиду херсонесцам». Несмотря на все эти предупредительные дипломатические меры, во второй половине II в., когда скифы пошли войной на Херсонес, последний потерял вскоре все свои владения на западном побережье Крыма, и военные действия перекинулись непосредственно в окрестности города Херсонеса. Боспорское царство не располагало в это время силами, которые оно могло бы предоставить в помощь Херсонесу, так как одновременно с Херсонесом притязания скифов были направлены на Боспор. При таких обстоятельствах Херсонес решил обратиться за помощью к понтийскому царю Митридату II Евпатору.¹⁰ Для защиты Херсонеса от стоявших почти у города скифов Митридат отправил в 110 г. из Понта целую армию, возложив командование на своего полководца Диофанта. Вмешательство Митридата было продиктовано желанием закрепиться в северном Причерноморье, что могло дать понтийскому царю важные стратегические преимущества в назревавшей острой военной борьбе с Римом в Малой Азии.¹¹

О ходе военных операций Диофанта против скифов сообщает херсонесский декрет — почетная надпись, высеченная на мраморном пьедестале бронзовой статуи Диофанта, которая была в ознаменование его заслуг установлена в Херсонесе, подле алтарей наиболее чтимых богов (IPE, I², 352). По прибытии в Херсонес войска Диофанта переправились на северную сторону теперешней Севастопольской бухты. Вскоре произошло сражение, в котором скифы, возглавляемые царем Палаком, потерпели поражение и были рассеяны.

Прервав временно военные действия против скифов, Диофант, чтобы обезопасить тыл, предпринял наступление на тавров, подчинил их и основал на таврской земле город Евпаторий (повидимому, в районе теперешней Балаклавы), который должен был служить опорным пунктом.¹² Затем Диофант отправился на Боспор, и там, по словам херсонесского декрета, он в короткое время совершил «много великих деяний». Повидимому, Диофанту удалось принудить часть скифов, действовавших против Боспора, прекратить нажим. Одновременно Диофант получил согласие от боспорского царя Перисада на передачу власти Митридату, так как Перисад не был в состоянии «бороться с варварами, требовавшими большей дани, чем прежде».¹³

Выполнив свою миссию в Крыму, на что ушло более, двух лет, Диофант вернулся с армией в Понт.

Однако вскоре (примерно через год) скифы опять стали теснить Херсонес. На помощь ему Митридат вторично послал войска под начальством Диофанта. Достигнув Херсонеса, Диофант сначала занялся отвоеванием северо-западных херсонесских владений (Керкинитида, Прекрасная гавань и др.), захваченных скифами. Пользуясь тем, что силы Диофанта находились в западных районах Крыма, Палак успел собрать большое войско и привлечь на свою сторону сарматское племя роксоланов (ревксиналов), жившее в степях между Днепром и Доном. Однако последовавшее затем генеральное сражение закончилось все-таки для скифов полной неудачей. Диофант снова занял скифские укрепленные города.

После этого Диофант вернулся в Херсонес и приступил к осуществлению основной задачи. Совместно с отборными отрядами херсонесского ополчения понтийские войска двинулись в центральную часть Крыма, заставили скифов сдать крепости Хабеи и Неаполь и признать себя подвластными царю Митридату. От последствий этого поражения скифы теперь, не могли оправиться скоро.

Закончив войну со скифами в центральном Крыму, Диофант прибыл на Боспор и «устроил тамошние дела прекрасно и выгодно для царя Митридата». Передача власти понтийскому царю Митридату Евпатору была теперь вполне завершена. Царский дом Спартокидов, правивший Боспором свыше трехсот лет, сошел с исторической сцены. Социальные верхи Боспорского государства предпочли отказаться от политической самостоятельности и быть под властью иноземного понтийского царя, сохраняя, однако, прежние позиции классового и экономического господства, нежели оказаться в зависимости от крымского государства скифов, что, несомненно, повело бы к потере греческой рабовладельческой верхушкой ее преобладающего положения в хозяйственной и политической жизни Боспора.

Но в то время, когда Диофант находился на Боспоре и пел переговоры об установлении власти Митридата, там вспыхнуло восстание скифов, возглавленное Савмаком.¹⁴ Восставшие убили царя Перисада и намеревались сделать то же с Диофантом, но ему удалось бежать на корабле, присланном за ним из Херсонеса. О размерах восстания, охватившего всю европейскую часть Боспора, можно судить по длительности и основательности подготовки военной экспедиции, отправленной из Понта, опять под руководством Диофанта, спустя около полугода после начала восстания. В состав экспедиции входили как сухопутная регулярная армия, так и военный флот. Базой для развертывания военных действий был избран Херсонес, откуда Диофант, дополнив армию херсонесскими войсками, размещенными на трех кораблях, двинулся (весной 107 г. до н. э.) на Боспор. Диофанту удалось, после овладения основными центрами европейской части Боспора — Феодосией и Пантикапеем, подавить восстание и расправиться с его вожаками. Савмак, захваченный в плен, был отправлен в Понт и там, очевидно, казнен.

Подробности скифского восстания на Боспоре не известны. Независимо от того, какие конечные политические цели преследовались руководителями движения, в восстание, несомненно, вовлечены были широкие слои угнетенных масс — зависимое сельское население, состоявшее в восточном Крыму в основном из скифов, а также рабы. Показательно, что Феодосия и Пантикапей были едва ли не самыми крупными очагами восстания, которые Диофанту пришлось брать силой, чтобы ликвидировать мятеж. Между тем, названные города были главным средоточием рабов, эксплоатируемых в промышленных эргастериях, во флоте и т. д. Поэтому активное участие рабов в восстании вряд ли подлежит сомнению.

Политическая программа восставших и государственный строй, установленный на Боспоре в период пребывания Савмака у власти, не известны. Сохранившиеся монеты с именем Савмака показывают, что он был провозглашен царем. Восстание скифов на Боспоре является одним из эпизодов революционного движения социальных низов, широко охватившего античный рабовладельческий мир во II в. до н. э.

Начавшись в Италии и Сицилии, мощная волна восстаний докатилась до Греции, Македонии и Малой Азии. Большое восстание вспыхнуло в 133 г. в Пергамском царстве. Повстанцы, возглавляемые Аристоником, провозгласили «солнечное царство», т. е. светлое царство свободы, в соответствии с чем подданные Аристоника именовались «гелиополитами» (гражданами солнечного государства).¹⁵ Подавление восстания Аристоника (в 129 г.) потребовало от Рима больших усилий и жертв. На выпущенных Савмаком монетах (табл. III, 43) изображена голова Гелиоса (бога солнца), что, возможно, являлось отражением той же идеи «солнечного царства», создание которого незадолго до того пытался осуществить Аристоник в Пергаме После ликвидации восстания скифов Боспор, Херсонес, а затем также Ольвия оказались под властью Митридата и вошли в состав Понтийского государства. Митридат, овладев греческими городами северного Причерноморья, резко изменил отношение к причерноморским варварским племенам: фракийцы, бастарды, сарматы, скифы, тавры, т. е. племена, жившие на пространстве от Дуная до Дона и вокруг Азовского моря, стали теперь союзниками (φίλοις) Митридата.¹⁶

В напряженной и длительной борьбе, которую пришлось вести Митридату с Римом, Боспор должен был служить поставщиком живой силы, хлеба и сырья для войск Митридата. Население Крыма и азиатской части Боспора ежегодно выплачивало дань Митридату натурой в размере 180000 медимнов (около 450000 пудов) хлеба и деньгами в сумме 200 талантов серебра.¹⁷ Размеры дани были не очень велики, но по мере того, как затягивалась борьба с Римом, повинности Боспора росли.

Тревожная обстановка, связанная с войнами против Рима, постоянные подготовки к ним расстраивали экономическую жизнь Боспора, особенно торговлю с заморскими странами. Господствующие слои Боспора стали разочаровываться в Митридате, тем более, что им представлялась опасной его дружба со многими причерноморскими племенами, силы которых нужны были Митридату для борьбы против Рима. Выбрав удобный момент по время первой войны Митридата о Римом (89—84 гг.), Боспор отложился от Митридата. Однако значение Боспора было настолько велико, что Митридат не мог примириться с этой потерей. По окончании первой войны с Римом и возвращении в Понт Митридат в 83 г. начал вести приготовления к войне с Боспором: собирал большое войско, строил суда.¹⁸ Но лишь по окончании второй войны с римлянами, в 80 г., Митридату удалось подчинить Боспор. Последний привлек на свою сторону для борьбы против Митридата некоторые местные племена. Митридатовский военачальник Неоптолем дважды нанес поражение варварам: летом он разбил их в морском сражении, происходившем в проливе, а зимою он там же, когда пролив был скован льдом, одержал победу в конном бою.¹⁹ Сломив сопротивление, Митридат поручил управление Боспором и остальными греческими колониями северного Причерноморья своему сыну Махару.²⁰

Во время третьей войны Митридата с Римом, тянувшейся около 10 лет (74—63гг.), северное Причерноморье играло важную роль источника пополнения митридатовских войск. Послед ние поставлялись скифскими и таврскими племенами, которые были союзниками Митридата со времени первой войны.²¹ В той связи интересно отметить, что в войсках Митридата особенно славился некий Олфак, правитель подвластного Боспору племени дандариев, занимавших один из районов на Кубани, у Азовского моря. Олфак отличался на войне силой и смелостью, обладая к тому же незаурядным умом; он выполнял, наиболее ответственные поручения Митридата.²²

Боспор оказался последним плацдармом, на котором происходил заключительный этап борьбы Митридата с Римом. Здесь, наконец, решился исход этой длительной и ожесточенной борьбы, завершившейся полным крушением митридатовских планов и личной его гибелью.²³

Митридат, разбитый в 66 г. римскими легионами в Малой: Армении, куда он вынужден был отступить под натиском превосходящих сил Помпея, брошенный своим бывшим союзником армянским царем Тиграном, с небольшим отрядом отступил в Колхиду, где и провел зиму в городе Диоскуриадо.²⁴ Отсюда он решил пробиваться на Боспор, имея намерение гам снова организовать борьбу против римлян. Крейсировавший вдоль кавказского побережья римский флот²⁵ не помешал Митридату благополучно, хотя и не без трудностей, пройти через кавказское побережье (отчасти этот путь был совершен на кораблях) и достигнуть пределов Боспора. При этом попутно был заключен союз с правителями ряда прикубанских синдомеотских племен.²⁶

В Пантикапее в это время находился в качестве наместника Махар, который еще в 70 г., считая поражение отца неизбежным, послал римлянам драгоценные подарки и объявил себя другом и союзником Рима.²⁷ В критический для Митридата момент, когда римская армия под командованием Лукулла осаждала Синопу, Махар послал римлянам те продовольственные запасы, которые были заготовлены на Боспоре для войск: Митридата. Синопа держалась привозным хлебом, и поэтому указанные действия Махара весьма облегчили римлянам взятие осажденного города. Понятно, что приближение теперь Митридата к Пантикапею не вызвало энтузиазма у Махара, так как неизбежно должна была последовать расплата за совершенное вероломство. Махар пытался скрыться в Херсонес, предварительно предав сожжению корабли в пантикапейской гавани, чтобы затруднить преследование. Но Митридат все же сумел организовать погоню, и Махар, убедившись в безнадежности своего положения, покончил жизнь самоубийством.²⁸

Узнав о бегстве Митридата на Боспор, Помпей, командовавший римской армией, счел необходимым проследовать Митридата. С этой целью решено было выступить из Армении и двигаться через Албанию, занимавшую восточную область Кавказа у Каспийского моря, в районе нижнего течения реки Куры. Целесообразность такого направления подсказывалась тем, что албаны согласились не препятствовать передвижению войск Помпея на север. Однако при приближении к реке Куре римские войска подверглись нападению и вынуждены были вести против албанов серьезные военные действия. Только после того, как албаны потерпели поражение, они заключили с Помпеем мир и выразили готовность помогать римлянам.

Положение Помпея оставалось тем не менее трудным, так как против римлян была настроена вся западная половина Кавказа и, прежде всего, воинственные и сильные иберийские племена, населявшие территорию современной Грузии. Итти при таких условиях дальше, оставляя за собой враждебный тыл, открыто сочувствовавший Митридату, Помпей не мог. Так как Иберия не желала пропускать римские войска, Помпею пришлось и здесь действовать силою оружия.

Разбив иберов в кровопролитном сражении, Помпей вышел наконец со своей армией в Колхиду на побережье Черного моря, к устью реки Фаеис (Рион). Тут произошла встреча Помпея с римской эскадрой, которая под командованием Сервилия охраняла Понт. Двинуться дальше в сторону Боспора Помпей все же не решился, учитывая трудности похода через местности, не имеющие дорог и населенные воинственными, в большинстве враждебно настроенными к римлянам племенами. К тому же пришло известие о вновь вспыхнувшем восстании албанов, подавление которого отняло не мало сил у армии Помпея.

Все эти осложнения, обусловленные сопротивлением кавказских племен и стоившие римлянам немалых потерь, принудили Помпея отказаться от похода против укрепившегося на Боспоре Митридата через Кавказ. Помпей поручил римской эскадре вести блокаду Боспора с моря, а сам со своими войсками двинулся на юг в сторону Аравии с целью завоевания других восточных областей.

Обосновавшись в Пантикапее, Митридат снова подчинил себе крупные торговые города северного Причерноморья: Нимфей, Феодосию, Херсонес и др. Затем он сделал попытку вступить через посредство послов в мирные переговоры с римлянами. Однако переговоры оказались безуспешными, так как Помпей, возглавлявший римские вооруженные силы на Востоке и находившийся тогда в Сирии, потребовал безоговорочной капитуляции, включая личную сдачу Митридата на милость победителя.²⁹

Между тем у Митридата окончательно сложился план нового наступления на Рим через Альпы, для чего предполагалось обойти Понт с севера, выйти к Дунаю и далее двигаться через Фракию, Паннонию и Македонию. В целях осуществления этого грандиозного похода Митридат снова вступил в союз со многими причерноморскими племенами, поддерживавшими его и раньше. Для укрепления дружбы Митридат обручил своих дочерей с вождями наиболее сильных скифо-сарматских племен.³⁰ Правящие слои этих племен, находившихся в соседстве с Боспором, видели в торгово-рабовладельческой верхушке причерноморских городов своих конкурентов, вытеснить которых неудачно когда-то пытались Скилур и Палак. Создавшаяся обстановка делала теперь Митридата не только союзником варваров в борьбе против надвигавшихся римлян, но и сулила варварской знати благоприятные перспективы возможного вытеснения греков с господствующих экономических позиций в крупных торговых центрах.

Пользуясь тем, что римляне не предпринимали активных военных действий, а ограничились лишь морской блокадой Боспора, Митридат начал спешную подготовку к походу на Рим. Усиленно набирались солдаты, причем в армию рекрутировались не только свободные, но и рабы. Производилась массовая заготовка оружия, стрел, строились корабли и военные машины, что требовало огромного количества сырья — леса, скота и пр. Для покрытия чрезвычайно возросших расходов были усилены поборы со всех слоев населения, «не исключая самых бедных».³¹

Злоупотребления сборщиков податей озлобляли и без того недовольное население боспорских городов, особенно страдавшее от римской морской блокады. Эскадре, проводившей блокаду, было приказано ловить и казнить всех купцов, пытавшихся пробраться в боспорские гавани.³² Это средство борьбы оказалось весьма действенным. Блокировав Крым, римлян полностью парализовали торговле операции боспорских городов, что лишало последние основного источника их экономического благополучия. В довершение всех бед произошло сильнейшее землетрясение в Крыму, разрушившее многие города.³³ Недовольство торгового населения крупных боспорских городов, обусловленное прежде всего прекращением морской торговли, усиливалось еще и политикой Митридата, открывшего полный доступ в армию рабам и настойчиво добивавшегося очень тесного сближения с варварскими племенами, из которых набирался теперь основной состав митридатовского войска.

Результаты недовольства не замедлили проявиться. Когда Митридат, создав ядро своей новой армии, направил часть войск на кораблях в Фанагорию, чтобы закрепить за собой и азиатскую сторону пролива, Фанагория подняла восстание, подавить которое Митридат оказался не в силах. Несколько сыновей и дочь Митридата, руководившие военными действиями и уже успевшие захватить акрополь Фанагории, вынуждены были в конце концов сдаться в плен, так как повстанцы окружили акрополь и подожгли его.³⁴ Дополнительно посланные Митридатом корабли не смогли изменить положения: удалось лишь спасти дочь Митридата Клеопатру, которая, будучи окружена восставшими фанагорийцами, мужественно сопротивлялась. Восстание Фанагории, как долгожданный сигнал, было тотчас же подхвачено другими городами: Нимфеем, Феодосией, Херсонесом, потеря которых была для Митридата тяжелым ударом. Началось брожение и в войсках Митридата. Сын его Фарнак, видя критическое положение отца, поспешил перейти на сторону римлян и стал тайно склонять митридатовских солдат к измене.³⁵

Планы Митридата были построены с расчетом на получение большой помощи от союзных варварских племен,³⁶ при этом главные надежды возлагались на кельтские племена, соединиться с которыми Митридат предполагал морским путем через Дунай. Но заговор Фарнака окончательно сорвал осуществление этого плана. Спасаясь от взбунтовавшихся солдат, провозгласивших Фарнака царем, Митридат укрылся в пантикапейском дворце. Не желая попасть в плен и быть выданным римлянам, он решил лишить себя жизни, приняв яд вместе с дочерьми. Но яд на Митридата не подействовал, и по его просьбе он был умерщвлен одним из приближенных (63 г.).³⁷

Известие о гибели Митридата — закоренелого, непримиримого и опаснейшего врага Рима — вызвало ликование в лагере римлян. В Риме праздновали победу над Митридатом в течение десяти дней. Набальзамированное тело Митридата на корабле доставили в Синопу, где по распоряжению Помпея оно было погребено в царских гробницах. Одновременно к Помпею Фарнаком были отправлены из Боспора в виде подарка различные ценности, а также заложники из состава греческого и местного населения.

После гибели Митридата Понтийское царство оказалось во власти римлян. Богатая городами западная часть южного Причерноморья (до реки Галис) была превращена в римскую провинцию Вифинию. Восточная половина Понтийского царства вместе с Колхидой стала вассальным владением, которое продолжало именоваться Понтийским царством, но управлялось зависимыми от Рима династами. Так продолжалось до времени императора Нерона, прп котором и эта часть Малой Азии была обращена в провинцию Римской империи.

Когда с Митридатом было покончено, Фарнак обратился к Помпею с просьбой утвердить его правителем всех бывших владений Митридата или хотя бы одного Боспора. Фарнак был провозглашен «другом и союзником римлян», но получил только Боспорское царство вместе с Херсонесом, исключая, однако, Фанагорию.³⁸ Последняя была объявлена автономной за то, что первой из боспорских городов подняла восстание в тот момент, когда Митридат намеревался двинуться в поход на Италию. Фарнак, проявивший свою преданность Риму, был признан Помпеем подходящим лицом для занятия боспорского трона, тем более что как сын Митридата он мог пользоваться некоторым авторитетом и популярностью в среде варварской знати, видевшей в Мигридате (в период его войны с Римом) своего покровителя и вождя. Фактически же Фарнак должен был стать покорным исполнителем предначертаний Рима.

При Фарнаке границы Боспора на севере достигали Танаиса; в Крыму боспорские владения простирались далеко на запад, поскольку в состав их входил Херсонес. Попытки некоторых племен на азиатской стороне выйти из повиновения круто пресекались Фарнаком. Так, например, он затопил область племени дандариев, пустив воды Кубани через какое-то старинное русло, специально для этой цели расчищенное.³⁹ Воспользовавшись разгоревшейся в Риме гражданской войной, борьбой между Цезарем и Помпеем, Фарнак решил отвоевать у римлян бывшие владения своего отца. Митридата в Малой Азии.

Но только внутренняя борьба в Риме, но и ряд событий в области Понта, происходивших на протяжении 50-х годов, порождали в Фарнаке иллюзии о возможном успехе задуманного им предприятия. С одной стороны, неудачные попытки римлян вторгнуться из Македонии во Фракию давали основание усомниться в наличии у Рима в это время надлежащих сил. Еще более могло служить поводом для подобных размышлений то положение, которое создалось в западном Причерноморье около 50 г. Родственные фракийцам племена гетов, населявшие придунайские земли, будучи объединены в мощный племенной союз своим выдающимся правителем Биребистой, перешли в наступление и в течение короткого срока оказались хозяевами почти всех причерноморских городов западной части Понта, начиная от Ольвии и вплоть до Месембрии.⁴⁰ При этом ряд городов, в числе которых была и Ольвия, подверглись столь основательному разгрому, что возродиться потом смогли не сразу и далеко не в прежних размерах. Римляне и здесь оказались не в состоянии оказать отпор нагиску гетов, чтобы защитить от них причерноморские города.

Все это могло, в глазах Фарнака, служить неплохим предзнаменованием для намечавшегося им антиримского предприятия в Малой Азии, тем более, что необходимое для этой: цели войско он мог без особенного труда собрать благодаря поддержке, которую ему оказывали правители смежных с Боспором варварских племен, особенно сарматских. Сираки и аорсы поставляли Фарнаку, как сообщает Страбон, весьма значительное количество войска, главным образом конницы.⁴¹

Однако, прежде чем предпринять поход в Малую Азию, Фарнак должен был подчинить себе Фанагорию, которая пользовалась, как известно, дарованной ей римлянами автономией и легко могла стать базой для нанесения удара Фарнаку с тыла во время пребывания его с войском в Малой Азии. Осажденные войсками Фарнака, жители Фанагории принуждены были сдаться, признать власть Фарнака и выдать ему заложников.⁴²

Выступая в поход на Малую Азию, Фарнак на время своего отсутствия назначил наместником Боспорского царства некоего Асандра, бывшего, может быть, одним из потомков старой династии Спартокидов. Когда Фарнак, овладев Колхидой и Арменией, занял Синопу и уже двигался дальше в западные области Малой Азии, ведя борьбу с римскими войсками, Асандр восстал против Фарнака и объявил себя самостоятельным правителем Боспора. Асандр рассчитывал, что после неизбежного поражения Фарнака он получит признание римлян.⁴³

В виду приближения войск Юлия Цезаря, явившегося в Малую Азию из Египта, Фарнак ничего не мог предпринять против захвата власти на Боспоре Асандром. Разбитый вскоре Цезарем на голову у города Зелы, Фарнак бежал в Синопу, откуда после сдачи города был отпущен римлянами с небольшим отрядом войска.

Проиграв войну в Малой Азии, Фарнак намеревался восстановить свою власть на Боспоре. Из Синопы Фарнак на кораблях добрался до Боспора и высадился в районе Феодосии. Собрав здесь некоторое количество войска из скифов и сарматов, Фарнак повел наступление на Пантикапей. Однако Асандр оказал сильное противодействие и одержал победу. Фарнак умер от раны, полученной во время сражения (47 г. до н. э.).⁴⁴

Надежды Асандра получить утверждение Рима не оправдались. Цезарь не доверял Асандру, поскольку тот восстал против Фарнака и захватил власть, не имея на то согласия римлян. Поэтому Цезарь поручил своему другу, пергамцу Митридату, являвшемуся побочным сыном царя Митридата Евпатора, расправиться с Асандром и стать во главе Боспорского государства.⁴⁵

Митридат Пергамский или Митридат VII, как его называют, предпринял поход на Боспор. Проходя через Кавказ, в стране мосхов он подверг разграблению, вероятно с целью изыскания средств, местное богатое святилище Левкафеи и находившийся при нем оракул.⁴⁶ Но конечной цели своей Митридат все же не достиг: свергнуть Асандра он не смог и был в 47 г. убит.⁴⁷ Асандр, таким образом, продолжал оставаться правителем Боспора, распространяя одновременно свою власть и на Херсонес. Вступлением в брак с Дянамией, дочерью Фарнака и внучкой Митридата, Асандр постарался укрепить свое положение в качестве властителя Боспорского государства, придав ему более законный характер. Но тактическим соображениям, не желая вызывать излишнего раздражений римлян, Асандр именовал себя в первые три года правления не царем, а лишь архонтом, о чем свидетельствуют золотые статоры с именем Асандра (табл. ÏII, 54—55).

Цезарь, готовясь к походу на Парфию, проявлял определенный интерес к понтийским делам. Он удовлетворил в 45 г. просьбу херсонесцев о предоставлении им политической автономии, поселил римских колонистов в некоторых южных городах Черного моря.⁴⁸ Но предпринять какие-либо действенные меры против Асандра, узурпатора боспорского трона, Цезарь не решался, сознавая, очевидно, что такое предприятие может потребовать немалых сил, особенно если Асандр привлечет на свою сторону соседние с Боспором местные племена.

Тотчас же после убийства Цезаря в 44 г. Асандр стал титуловаться царем, что видно по его золотым статерам, начиная с четвертого года царствования. Считаясь с фактически, положением дел, Рим в лице Августа признал Асандра царем⁴⁹ Боспорского государства, предав забвению все происшедшее ранее, при Цезаре.

В целях воспрепятствования вторжениям скифов в боспорские владения, Асандр сильно укрепил перешеек Керченского полуострова, где были построены на значительном протяжении стена (вернее, земляной вал) и большое число башен.⁵⁰

На монетах Асандра чеканились изображения Ники, носа корабля или Ники, стоящей на корабельном носу, в ознаменование какой-то выдающейся морской победы, одержанной Асандром, скорее всего над пиратами. Возможно, эта победа и сыграла решающую роль в утверждении Асандра царем Боспора в Риме. Активность морских сил Боспора при Асандре подтверждается надписью, сохранившейся на мраморной базе от статуи, которая была поставлена навархом (командующим флотом) Панталеоном и посвящена Посейдону Сосинею (Спасителю кораблей) и Афродите Навархиде (Судоначальнице), повидимому в благодарность за одержанные боспорским флотом победы (IPE, II, 25).

Боспор, следовательно, располагал в это время достаточно сильным флотом. В его состав, несомненно, входили военные корабли, построенные в свое время на Боспоре Митридатом Евпатором для борьбы с римским флотом, блокировавшим Боспор. Успешная борьба боспорского флота при Асандре с пиратами имела очень большое значение для восстановления нормальных морских торговых сношений Боспора, дезорганизованных в период войн Митридата с Римом.

После смерти Асандра в 17 г. управление Боспором перешло к его жене Динамии. Первый год ее царствования (17/16) был ознаменован выпуском золотых статеров, на лицевой стороне которых был представлен портрет Динамии, а на обороте помещено изображение звезды и полумесяца, которые являлись династическими символами Ахеменидов (табл. III, 59). Динамия выступила на арену политической жизни как внучка Митридата Евпатора, нарочито подчеркивая свою принадлежность к древнему персидскому царскому роду. Но это был лишь кратковременный эпизод, когда Динамия сделала попытку представить себя достаточно независимой правительницей Боспора.

Прежде всего дело осложнилось тем, что на Боспоре появился некий Скрибоний, выдававший себя за внука Митридата Евпатора, которому якобы Август вверил Боспор.⁵¹ Скрибоний женился на Динамии, надеясь таким путем упрочить свои права на власть. Появление Скрибония на Боспоре независимо от воли римлян и к тому же выступавшего с претензией на роль прямого преемника Митридата Евпатора, было воспринято в Риме как весьма неприятное и чреватое опасностями событие. Возникал призрак возрождения антнримского движения, которое некогда с такой настойчивостью вел Митридат.

В виду этого ведавший делами Рима на Востоке и пользовавшийся большим доверием Августа его зять Агриппа поручил преданному римлянам понтийскому царю Полемону изгнать Скрибония. Пантикапейцы хотели избежать войны с Римом и поэтому, не дожидаясь прибытия Полемона, убили Скрибония. Боспорцы в то же время, возможно под влиянием вдовствующей царицы Динамии, пытались помешать водворению Полемона, вследствие чего последнему пришлось действовать силою. Когда стало известно, что Агриппа готовится идти из Малой Азии войной на Боспор, чтобы помочь Полемону, боспорцы вынуждены были сложить оружие и подчиниться римскому ставленнику Полемону (14 г.), женою которого, по решению императора Августа, вскоре стала та же Динамия. ⁵²

Совместное правление насильственно водворенного на Боспор Полемона и Динамии длилось недолго; вскоре можду ними наступил разрыв.⁵³ Полемон женился на Пифодориде, дочери знатного малоазийца Пифодора Траллианского и родственнице (по линии матери) римского императорского дома.⁵⁴ Полемон, кроме Боспора, владел одновременно еще тремя царствами: Киликией, Понтом и Малой Арменией. Порвавшая с Поломоном Динамия, повидимому. удалилась вместе с Аспургом, сыном от Асандра, на азиатскую сторону Боспора, где они нашли поддержку у местных племен, видевших в лице Динамии внучку и преемницу знаменитого царя Митридата Евпатора. Весьма возможно, что Динамик» связывали еще и родственные узы (по материнской линии) с правителями одного из местных племен Прикубанья.

Очевидно не без участия Динамии и Аспурга возник ряд заговоров и восстаний против Полемона в азиатской части боспорских владений. В частности, большое восстание вспыхнуло в Танаисе, при подавлении которого город был сильно разрушен.⁵⁵ Особенно враждебно по отношению к Полемону были настроены аспургианы — сарматское племя, расселившееся в Синдике, между Фанагорией и Горгиппией; из состава населения этого племени была, повидимому, скомплектована личная дружина Аспурга. Полемон, осведомленный о настроениях аспургиан, хотел на них напасть внезапно, но его намерения были своевременно разгаданы; он попал в плен к аспургианам и был убит в 8 г. до н. э.⁵⁶

Законной преемницей Полемона являлась его жена Пифодорида. Однако, учитывая реальную обстановку на Боспоре и желая избежать осложнений с местными племенами, император Август предпочел утвердить правительницей Боспора старую царицу Динамию. Пифодориде же были предоставлены владения ее мужа в Малой Азии.⁵⁷

Восстановленная в правах властительницы Боспорского царства, Динамия старалась засвидетельствовать свою верность Риму. Даже главные города Боспора были переименованы: Пантикапей стал называться Кесарией в честь Августа, а Фанагория получила наименование Агриппии — в честь Агриппы⁵⁸ (табл. IV, 57 — 55). Переименование это, видимо, слабо привилось: ни в литературе, ни в надписях новое название боспорской столицы после Динамии не встречается.

Модные монеты, выпущенные при Динамии от имени общины жителей Кесарии (Пантикапея) и Агриппии (Фанагории), были последним выпуском городской боспорской монеты. В дальнейшем в денежном обращении Боспора были только царские монеты, причем уже со времени Асандра чеканка монет ограничилась двумя металлами — золотом и медью; серебро уже не применялось.

Динамия воздвигла статуи с благодарственными посвящениями в честь императора Августа (в Фанагории) и его жены Ливии (в Пантикапее). На боспорских монетах изображались портреты Августа и Агриппы, имя же самой Динамии обозначалось монограммой без упоминания ее царского титула. Портреты римских правителей сопровождались обозначением дат выпуска монет по боспорской (понтийской) эре.⁵⁹

Таким образом, к концу I в. до н. э. вполне определяется положение Боспора как государства, зависимого от Рима, каковым оно и продолжало быть на протяжении первых веков нашей эры.

Боспор оказался втянутым в I в. до н. э. в сферу римской политики косвенным образом, вследствие того, что заключительный акт эпопеи Митридата Евпатора разыгрался на территории Боспора. Но именно это обстоятельство, а главное — подготовка Митридатом хотя и не осуществленного, но все же достаточно грозного по замыслу и не столь уж фантастического, как могло бы показаться с первого взгляда, похода на Рим со стороны северного Причерноморья, из пределов Боспора, с вовлечением в борьбу против Рима скифо-сарматских племен, — убедили римлян в том, что Боспор представляет собою немаловажный район в северо-восточной части античного мира, и что к нему нельзя относиться безучастно. Боспор, как показала история войн с Митридатом, являлся не только источником хлеба и сырьевых ресурсов, но и важным в стратегическом отношении плацдармом, на котором могли при известных обстоятельствах рождаться весьма опасные для Рима движения. Чтобы предотвратить такую возможность, римляне взяли Боспор под свое наблюдение и стали назначать угодных им правителей, начав с Фарнака, в котором, правда, скоро вынуждены были разочароваться.

Пока римляне были заняты «рождением империи», Боспору уделялось сравнительно немного внимания. Благодаря этому, помимо и даже вопреки Риму, мог утвердиться на Боспоре Асандр, повидимому выходец из местной боспорской знати. Но с установлением императорской власти Августа и с упорядочением римских дел на Востоке Боспор начинает привлекать все больше внимания и превращается в государство, правители которого строго назначаются римским императором, требующим от зависимых царей Боспора дружественной политики, соответствующей интересам Рима.

На основании закона об исключительном праве императора, чеканить золотые монеты в Римской империи и подвластных государствах, с 16 г. до н. э. на Боспоре прекратилась чеканка золотых монет.⁶⁰ С 9 г. выпуск золотых монет возобновился и продолжался затем более или менее систематически, но по весу эти монеты должны были соответствовать римскому ауреусу; при этом на обеих сторонах монет изображались головы римского императора и членов императорского дома, а имена боспорских царей обозначались там скромными монограммами, как это уже отмечалось выше по поводу люнет царицы Динамии.

Рим стремился к тому, чтобы греческие города в северном Причерноморье выполняли функции опорных пунктов, помогающих охранять дальние подступы к границам Римской; империи.